Текст книги "Структуроопределяющие основания сознания"

§ 7. Биологическое и физическое понимание рождения

Сознание рождения существенно меняется по мере того, как изменяется само понимание феномена жизни и понимание причинности. По мере автономизации сознаваемого от досознательного (этот процесс, как будет показано, начинается на этапе «предустановленной гармонии») в сознании людей начинает преобладать базисная («действующая») причинность, и близнечные пары, служащие для объяснения рождения нового, исчезают из сознаваемого мира. На следующих этапах возникновение новых живых существ объясняет биология, в иных способах объяснения нет необходимости. Однако при этом происходит удивительное перенесение структур причинности, обеспечивающей возникновение нового, в сами биологические механизмы. Поскольку рождение нового происходит теперь на клеточном уровне, именно здесь человек «обнаруживает» удвоение рождающего, при котором рождающий и рожденный тождественны.

Размножение одноклеточных существ посредством деления есть построенная нашим воображением причинная связь «рождение». Факт деления клетки на две, являющиеся точными копиями материнской клетки, объясняется структурными особенностями этой разновидности причинной связи, которая в конечном счете определяется способом познания субъектом мира.

Заметим, что две клетки, образующиеся в процессе деления, можно рассматривать и как удвоенную материнскую, и как две дочерних, т.е. две клетки в смысловом отношении равны четырем.

Почкование, споруляция, фрагментация, вегетативное размножение также являются частными случаями связи «рождение», так как каждый из этих способов размножения состоит в том, что от родительской особи отделяется идентичная ей по строению новая особь.

Делению одноклеточных организмов могут предшествовать копуляция (слияние двух клеток в одну с последующим делением) и конъюгация (взаимный обмен двух клеток генетическим материалом, после которого каждая из них делится). Примитивные формы полового размножения, включающие эти процессы, соответствуют форме связи «рождение»: имеет место происхождение живого существа в результате деления, т.е., по сути, удвоения существа-родителя.

Схема полового размножения многоклеточных организмов также вполне соответствует структуре причинной связи «рождение». Все структурные особенности этой связи имеют место, но уже на клеточном уровне.

Согласно причинной связи «рождение» новое живое существо есть результат удвоения его родителя. Модель полового размножения также предполагает происхождение существа от двух особей. Половое различие родительских клеток – гамет – также обусловлено структурными особенностями связи «рождение».

В достроенной связи «рождение» составляющие существ-родителей удваиваются, то же самое происходит с новым существом и со связью всех этих существ.

Так, в половой клетке, имеющей диплоидный276276
  Набор хромосом в соматических клетках организма, содержащий два гомологичных набора хромосом, из которых один передается от одного родителя, а второй от другого.


[Закрыть] (полный, двойной) набор хромосом, перед началом мейоза (в интерфазе) каждая хромосома удваивается. За первой фазой мейоза, которая приводит к образованию двух половых клеток с гаплоидным277277
  Совокупность хромосом, присущая зрелой половой клетке, в которой из каждой пары характерных для данного биологического вида хромосом присутствует только одна.


[Закрыть] (одинарным) набором хромосом, следует вторая фаза, представляющая собой деление этих клеток.

В результате первого мейотического деления диплоидной женской половой клетки – ооцита первого порядка – образуется имеющий уже половинный набор хромосом ооцит второго порядка (генотип матери) и его близнец – первое редукционное (полярное) тельце. Ооцит второго порядка подвергается второму мейотическому делению. Таким образом, происходит удвоение рождающего. Редукционное тельце также делится на две одинаковые мелкие клетки (клетка-близнец повторяет то, что происходит с клеткой-оригиналом).

Деление ооцита второго порядка приостанавливается на стадии метафазы и завершается только после того, как он будет оплодотворен. После оплодотворения ооцит второго порядка (он является уже носителем генотипа ребенка) заканчивает второе деление мейоза и образует овотиду (крупную клетку, из которой формируется яйцеклетка) и второе полярное тельце. Таким образом, клетка, возникшая в результате слияния двух половых клеток, также делится, что соответствует имеющему место в достроенной связи «рождение» удвоению рождающегося живого существа.

Мы все от рождения наделены близнецами. Точнее, эти обреченные на гибель существа есть необходимое условие нашего рождения. Но клетки-близнецы, наличие которых в сознании обусловлено структурными требованиями к причинной связи, описывающей процесс размножения, не существуют за рамками этого процесса. После его завершения мы имеем фактически только то живое существо, происхождение которого объясняется и которое имеет досознательный «прообраз». Все полярные тельца-близнецы дегенерируют и разрушаются. Клетки-близнецы, возникающие в процессе построения причинной связи «рождение», представляют собой лишь побочные эффекты этого построения. После того как причинная связь построена и происхождение живого существа объяснено, близнецам не находится места в сознании, так как они не имеют досознательного прообраза.

Все клетки, участвующие в половом размножении, удвоены. Это означает удвоение и элементов клетки, и связей, благодаря которым эти элементы составляют клетку. Действительно, делению клетки предшествует репликация ДНК. Процесс репликации состоит в том, что молекула ДНК, состоящая из двух цепей, скрученных в единую спираль, удваивается. Происходит постепенное раскручивание цепей молекулы ДНК, после чего цепи начинают расходиться, образуя вилку, и каждая из цепей становится матрицей, на которой синтезируется новая комплементарная цепь. В результате образуются две новые двойные спирали ДНК, идентичные родительской ДНК.

Таким образом, с усилением господства в сознании человека базисной причинной связи рождение путем удвоения сохраняет свою значимость в качестве глубинного биологического механизма. При этом важно сознавать, что структурные особенности этого механизма имеют гносеологическое объяснение, и их появление следует отнести к способу познания, а не к познаваемому.

***

Аналогичные структуры привносим мы сами как познающие в квантовую физику. Частицы, имеющие массу покоя, т.е. существующие в «объективном мире» независимо от того, движутся они или нет, обязаны своим существованием не только связям сознаваемого мира (пространству и движению), но имеют соответствие в досознательном. Поэтому их возникновение описывается причинной связью «рождение», хотя это не исключает возможности описания их возникновения при помощи базисной причинной связи.

Причинные связи, описывающие возникновение частиц, оказываются непохожими на причинные связи видимого мира. Здесь вновь, как в мире «первобытном», открывается возможность рождения, причем «рождение» здесь – не поэтический образ, а отражение смысла происходящего – мгновенного превращения одного в нечто совсем другое. Здесь мы «открываем», что рождение и смерть есть результат удвоения. Частицы рождаются и аннигилируют, образуя близнечные пары (таковы, например, электрон и позитрон). Различие частиц-близнецов по знаку заряда и других характеристик – полярность частиц – есть дань структурным требованиям, которым с неизбежностью должен подчиняться данный тип содержаний сознания. Аналогом противоположности положительного и отрицательного является противоположность мужского и женского в биологических системах (это соответствие установили еще пифагорейцы, жившие в эпоху, когда формы сознания обращали на себя особое внимание, поскольку вследствие недостаточности опытного знания о мире, эти формы во многом заменяли собой содержание знания о мире).

В соответствии с предлагаемым пониманием структурных особенностей причинной связи фотон как частица, существующая лишь в рамках сознаваемого мира (только как движущаяся), не может иметь античастицы. Возникновение фотона описывается лишь базисной причинной связью, но не причинной связью «рождение».

Важно отметить, что античастицы должны быть наблюдаемы, должны существовать в «объективном мире», так как без них не могли бы возникнуть частицы. Почему же тогда не существует объектов из античастиц? Античастицы необходимы лишь для построения причинной связи «рождение», объясняющей происхождение частиц. Важнейшим требованием к структуре этой причинной связи является удвоение рождающегося и рождаемого, проявляющееся в построении не только частицы, происхождение которой объясняется, но и ее близнеца – античастицы. После того как причинная связь построена в соответствии со всеми требованиями к ее структуре, необходимость существования античастиц исчезает, и они удаляются из «объективного мира». Таким образом, время «жизни» их коротко.

Итак, вопреки современной познавательной установке, утверждающей автономный характер сознаваемого мира, досознательное продолжает давать о себе знать, причем в такой чуждой всему «сверхъестественному» области человеческого творчества, как наука. Связи «рождение» и «смерть», характерные для живого, а значит, связанного с досознательным, обнаруживаются физиками и биологами при исследовании глубинных основ «объективного мира».

§ 8. Структурные особенности смерти как причинной связи

Как уже отмечалось, общая структура связи «смерть» совпадает с общей структурой связи «рождение». В соответствии с этой структурой должно наблюдаться полное удвоение материала, из которого строится связь «смерть». Иными словами, разрушение живого существа представляется происходящим вследствие его раздвоения, появления его точной копии – двойника.

Появление двойника обусловлено особенностями структуры причинной связи «смерть», поэтому необходимость в двойнике существует только в рамках этой связи, в рамках объяснения смерти. После смерти живого существа двойнику нет места в мире явлений, он должен исчезнуть из сознания вместе с оригиналом.

Очевидно, что появление и рождение двойника не может быть объяснено путем построения причинных связей «рождение» и «смерть». Связь «смерть», построенная для двойника, предписывала бы двойнику как материалу быть удвоенным. Эта связь объяснила бы разрушение двойника, но двойник двойника остался бы живым. Чтобы удалить нового двойника, понадобилась бы новая причинная связь «смерть», и так до бесконечности. Сколько бы таких связей ни было бы построено, ни одно существо мира явлений не могло бы быть уничтожено: умирая, оно оставляло бы после себя совершенно идентичное ему существо, т.е., по сути, продолжало бы жить вечно. Кроме того, уничтожение двойника посредством причинной связи «смерть» предполагало бы построение связи «смерть» при помощи самой еще не построенной связи «смерть». Следовательно, двойник умершего не может быть уничтожен таким способом.

Смерть «не берет» двойника, что означает его бессмертие. Как это ни парадоксально звучит, бессмертие двойника есть необходимое условие исключения его из мира явлений; применимость связи «смерть» к двойнику навечно привязала бы его к этому миру.

Умирает человек, и его смерть объясняется через «приход» двойника. Последний не умирает, но лишь служит «копией» умирающего. Появление двойника, как и его уничтожение, может представляться человеку не иначе, как загадочным и, по сути, необъяснимым.

Двойник умирающего существа должен иметь такой же облик, как и это существо, т.е. являться в виде пространственного и симметричного тела. Но может ли двойник быть телесным в полном смысле слова? Может ли он быть таким же живым существом, как и умирающий человек? Если бы он был таковым, существовал бы только один путь его уничтожения – построение связи «смерть». Однако этот путь, как мы выяснили, для двойника не подходит. Следовательно, двойник не является настоящим живым существом, не обладает телом в том же смысле, что и живой человек. Он не принадлежит миру явлений. Отделившись от тела существа, он должен покинуть этот мир, поскольку изначально принадлежит миру потустороннему. Это свойство потусторонности, всегда приписываемое двойнику, и обеспечивает необходимое для построения причинной связи «смерть» исключение его из мира явлений. Таким образом, связь «смерть» оказывается построенной. Она является общей для всех существ, независящей от конкретных свойств живого существа и обстоятельств.

В двойнике как составной части причинной связи «смерть» сочетаются несовместимые свойства: обладание видом умершего существа и бестелесность. Познающий субъект вынужден мириться с этим противоречием, так как оно есть необходимое следствие способа познания.

Представление о смерти как удвоении есть неизбежное следствие способа познания. Чисто посюсторонняя базисная причинная связь, служащая другим объяснением смерти, также есть неизбежное следствие способа познания. Поэтому в человеческом сознании существуют, дополняя друг друга, два взгляда на смерть.

§ 9. Феномен двойничества

Рассмотрение структурных особенностей связи «смерть», вытекающих из способа познания, позволяет объяснить культурный феномен двойничества278278
  Начатое в данном параграфе рассмотрение феномена двойничества будет продолжено в последующих главах, где пойдет речь о модификациях, претерпеваемых этим феноменом вследствие смены познавательных установок.


[Закрыть]. В основе этого широко распространенного феномена лежит представление о смерти как результате своеобразного «раздвоения» живого существа. Появление двойника означает приближение смерти.

Наиболее часто в качестве двойника человека выступает душа, которая отделяется от тела человека. Уход из тела души есть уход человека из жизни. Говорить о душе как о двойнике позволяет тот факт, что душа в представлениях самых различных народов, как правило, является подобием человека. Так, Дж. Фрэзер описывает свойственное многим народам представление о душе как маленьком «человечке» – уменьшенном подобии самого человека. «Сходство этого человечка с человеком, т.е. души с телом, является полным; как есть полные и худые тела, так есть полные и худые души; как бывают тяжелые и легкие, длинные и короткие тела, так и души бывают тяжелыми и легкими, длинными и короткими»279279
  Фрэзер Дж.Дж. Золотая ветвь. М., 1986. С. 175.


[Закрыть]. Душа может представляться как тень человека или его отражение в воде или в зеркале – образы, свидетельствующие о том, что она есть не что иное, как двойник. Боязнью человека встретиться со своим двойником, т.е. получить предзнаменование смерти, объясняется существовавшее в Древней Греции и в Древней Индии правило не смотреть на свое собственное отражение в воде. Та же боязнь порождает запрет смотреться в зеркало во время болезни и обычай закрывать зеркала и поворачивать их к стене для предотвращения новых смертей в доме.

Разбитое зеркало становится в сознании людей приметой смерти. Разбивая зеркало, человек «разбивает» своего двойника, но последнего нельзя уничтожить отдельно от самого себя. «Смерть» двойника есть своя собственная смерть.

Отсюда вытекает характерное для магического миросозерцания представление о том, что посредством уничтожения чучела, изображения или тени человека можно убить его самого. С этим представлением связано поверье, что на похоронах не следует допускать, чтобы крышка гроба прихлопнула тень живого человека, так как в этом случае этому человеку грозит смерть.

Будучи результатом удвоения живого существа, состоящего «из плоти и крови», двойник может быть зримым и телесным. И все же двойника можно отличить от настоящего живого существа. Прежде всего, он узнаваем по своему происхождению. Двойник, как правило, не имеет определенных родителей, его отец и мать могут упоминаться, но лишь вскользь. Он часто представляется иноземцем, пришельцем из чужой страны. Это не случайно, ведь если вообще можно говорить о родине смертоносного двойника, который приходит в этот мир не в результате рождения, то его родиной является мир иной.

Интересно проследить, каким образом варьируется сознание необычного происхождения двойника. Рассмотрим в качестве примеров литературные памятники различных народов эпохи древнего мира.

Баларама (Баладева) – двойник Кришны – приходится Кришне братом – отражение идеи о неразрывной связи оригинала с двойником, но братские узы их имеют весьма необычный характер. Баларама был зачат принцессой Деваки и Васудевой – родителями Кришны, однако естественное развитие зародыша прерывается: у Деваки случается выкидыш.

Жизнь Баларамы продолжается мистическим образом. Сама богиня Йогамайя (Мать), наведя йогический сон на Деваки и Рохини – другую жену Васудевы – вынула плод из лона Деваки и перенесла его в лоно другой жены Васудевы – Рохини, которая и произвела его на свет280280
  Девибхагавата-Пурана. Кн. 4. Калининград, 2010. С. 86.


[Закрыть].

Можно возразить: в сказании мистическое происхождение Баларамы обусловлено вовсе не с его «двойниковой» природой, а необходимостью божественного вмешательства в дела людей ради уничтожения «зла на троне» – демонического царя Кансы. Как без помощи божества могло стать возможным спасение седьмого ребенка Деваки и Васудевы от царя Кансы, который, опасаясь пророчества о том, что его убьет сын Деваки, заключил супругов в тюрьму и уже уничтожил одного за другим шестерых родившихся у них детей? Однако заметим, что Кришна, также зачатый в тюрьме, избегает гибели иным способом: он рождается естественным путем, как обычный человек – восьмой сын Васудевы и Деваки, и чудесным образом получает спасение уже после рождения. Как и любому человеку, Кришне предстоит умереть, и для того чтобы его смерть могла свершиться, ему необходим двойник. Именно этой необходимостью вызван приход в мир Баларамы.

Заметим, что уже в описании появления двойника на свет имеет место намек на изначальную связь этого существа со смертью, на его принадлежность загробному миру. В случае с Баларамой эта связь состоит не только в его «выпадении» из утробы матери в срок, когда возможно только мертворождение, но и в том, что Баларама – воплотившаяся часть тысячеголового змея Шеши, на котором возлежит Вишну. Змеи далеко не всегда являются олицетворением злого начала, но они всегда остаются представителями подземного мира, мира загробного. В «Бхагавата-пуране» Ананта-шеши связывается с разрушительным началом мира, находящимся в сердце самого Шивы.

Обращает на себя внимание сверхъестественный уход Баларамы из этого мира, а также то, что зрелище ухода созерцает Кришна, словно оно специально предназначено для него. «Взору его явился огромный белый змей, вырвавшийся изо рта (Баларамы), погруженного в йогу, и прямо на глазах у (Кришны) он, величавый, устремился к океану. Тысячеголовый, с капюшонами точно горы, с красной пастью, покинул он тело (Рамы)»281281
  Махабхарата. Заключительные книги. XV–XVIII. СПб., 2005. С. 83.


[Закрыть].

После того как ушел Баларама, Кришна, «прозревая божественным видением любую стезю (живущих)», скитается, погруженный в думы, по пустынному лесу, вспоминает прошлое и, придя к пониманию того, что «настал час его смерти», приступает к смирению чувств. Очевидно, что Кришну убивает не случайный выстрел охотника (это лишь внешняя сторона происходящего, исполнение того, что уже предрешено), а уход его двойника Баларамы282282
  Там же. С. 83–84.


[Закрыть].

С феноменом двойничества мы сталкиваемся в «Эпосе о Гильгамеше». Энкиду – двойник Гильгамеша, внешне схожий с ним («Аруру, ты создала Гильгамеша, / Теперь создай ему подобье»283283
  Эпос о Гильгамеше. СПб., 2006. C. 8.


[Закрыть]; «Это верно тот, кто тебе подобен»284284
  Там же. C. 14.


[Закрыть]; «Муж тот с Гильгамешем сходен обличьем»285285
  Эпос о Гильгамеше. C. 16.


[Закрыть]) и созданный с целью усмирения буйства жизни последнего. Появление Энкиду обусловлено структурными особенностями представления о смерти, он сопровождает Гильгамеша на пути к смерти.

О том, что Энкиду – не обычный человек, говорит его происхождение. Оно не описывается связью «рождение», не является естественным («Умыла Аруру руки, / Отщипнула глины, бросила на землю, / Слепила Энкиду, создала героя»286286
  Там же. C. 9.


[Закрыть]; «Не имеет Энкиду ни отца, ни друга»287287
  Там же. C. 18.


[Закрыть]). Эпос содержит указания на потустороннее происхождение Энкиду: он назван «порожденьем полуночи»288288
  Там же. C. 9.


[Закрыть] или, в другом переводе, «порожденьем тишины»289289
  Емельянов В.В. О происхождении Энкиду в аккадском эпосе // Ассириология и египтология. СПб., 2004. С. 86–97.


[Закрыть].

Уход Энкиду в подземный мир означает смерть самого Гильгамеша. Не случайно во сне, предвещающем Энкиду смерть, он предстает в крылатом образе отлетающей души.

 
Ко мне прикоснулся, меня превратил он,
Крылья, как птичьи, надел мне на плечи:
Взглянул и увел в дом мрака, жилище Иркаллы,
В дом, откуда вошедший никогда не выходит,
В путь, по которому не выйти обратно,
В дом, где живущие лишаются света290290
  Эпос о Гильгамеше. C. 51.


[Закрыть].
 

После ухода Энкиду весь дальнейший смысл пути Гильгамеша состоит в борьбе с неотвратимо надвигающейся смертью («Смерти, что страшусь я, пусть не увижу!»291291
  Там же. C. 59.


[Закрыть]).

В «Эпосе о Гильгамеше» мы встречаемся с глубоким – ориентированным не только на видимые явления, но и уходящим корнями в досознательное – пониманием человеком своего непрочного положения в земном мире. Это понимание достигается посредством построения причинной связи «смерть», побочным эффектом которого является подчинение сознательного материала форме двойничества (необходимым оказывается введение в сознаваемый мир двойника человека).

Как Энкиду является двойником Гильгамеша, так и Патрокл представляет собой двойника Ахилла («Патрокл, Пелида повторенье верное»292292
  Гете И.В. Фауст // Библиотека всемирной литературы. Т. 50. М., 1969. С. 359.


[Закрыть]). Л.С. Клейн пишет о поразительных совпадениях двух пар образов: Гильгамеш – Энкиду и Ахилл – Патрокл. Приведем лишь некоторые. «Оба царя сначала отказываются похоронить друга, а потом все-таки погребают его, одинаково заливая прах медом и маслом. Оба во сне обнимают или пытаются обнять тень погибшего. И в обоих случаях судьба погибшего друга воспринимается как предзнаменование смерти самого царя»293293
  Клейн Л.С. Бесплотные герои. Происхождение образов Илиады. СПб., 1994. С. 146–147.


[Закрыть].

Клейн отмечает, что, скорее всего, имело место заимствование греками мотивов шумерского эпоса. Однако независимо от факта заимствования значимым является то обстоятельство, что при множестве различий сюжетных построений шумерско-аккадского и греческого эпосов общим остается осмысление смертности человека при помощи феномена двойничества, что заставляет задуматься об обусловленности этого феномена глубинными основаниями сознательного опыта смерти.

Распознать Патрокла как двойника можно по способу появления. Двойник возникает ниоткуда, из ничего. Приближение смерти есть единственное, что определяет его появление, поэтому оно всегда внезапно и не имеет никаких естественных оснований. Так и Патрокл появляется в жизни Ахилла как бы со стороны и уже при самом своем появлении выступает несущим смерть. Сын Менетия, царя Опунта, Патрокл ребенком во время игры в кости убил своего товарища, и чтобы спасти Патрокла от мести родных убитого, отец отвез его к Пелею во Фтию, где он и вырос вместе с Ахиллом.

Патрокл сочетает в себе противоречивые черты двойника – тождество и различие с оригиналом. Патрокл заменяет Ахилла в бою, представ грекам и троянцам в его доспехах и переняв тем самым его облик. Однако в то же время ни греки, ни троянцы не принимают Патрокла за Ахилла и не сомневаются в том, что это именно Патрокл, а не Ахилл. Переодевание Патрокла никого не обманывает. Возникает вопрос: зачем Гомер прибегает к трюку с переодеванием, если он не играет никакой сюжетной роли? Видимая непоследовательность сюжета объясняется той глубинной структурой, к которой тяготеет осмысление смерти: Гомер показывает сражающегося и гибнущего Патрокла именно как двойника Ахилла, отличного от него самого. Происходящее с Патроклом предвещает то, что произойдет с самим Ахиллом, – смерть Ахилла в бою.

Ахиллу предначертана та же самая смерть, что и Патроклу. У них одна общая смерть, лишь во времени эта одна на двоих смерть предстает в виде двух различных событий. Фетида и нереиды плачут о Патрокле, как о самом Ахилле. После гибели Патрокла мать Ахилла Фетида облачается в траур, плача об участи своего сына, она говорит Ахиллу о его смерти как о событии уже свершенном294294
  Гомер. Илиада. СПб., 2008. С. 344–345.


[Закрыть]. Конь Ксанф, отвечая на просьбу Ахилла не бросить его, как Патрокла, на поле боя, сетует, что не в силах спасти героя от неминуемой смерти.

 
Вынесем, быстрый Пелид, тебя еще ныне живого;
Но приближается день твой последний! Не мы, повелитель,
Будем виною, но бог всемогущий и рок самовластный295295
  Там же. С. 283.


[Закрыть].
 

После гибели Патрокла сам Ахилл уже принадлежит скорее миру мертвых, находясь лишь во временном ожидании своей участи («<…> пока средь живых я скитаюсь!»296296
  Там же. С. 323.


[Закрыть]). Он уже находится в стороне от дел земных, более интересуясь уделом умерших: герой отдается погребению Патрокла, возвращает тело Гектора его отцу для погребения. Смерти Ахилла – событию реально уже свершившемуся – остается только произойти (развернуться) во времени.

Важно заметить, что двойник, предвещающий смерть, может представляться существом, проживающим свою собственную жизнь, но на самом деле его «жизнь» – лишь копия жизни умирающего. Зачастую двойник рассказывает человеку о своей жизни или проживает у него на глазах некоторый ее отрезок, но при этом жизнь двойника всегда рассказывает человеку о его собственной жизни, о его собственном прошлом или будущем. Таким образом, существование двойника, несмотря на то что он обычно возникает в конце жизни человека, оказывается развернутым во времени.

Человек может в течение длительного времени сосуществовать со своим двойником. Не случайно, что немецкое слово «двойник» («доппельгэнгер») означает «идущий вместе» или «попутчик». «Раннее» появление двойника означает, что человек вступил на путь, неуклонно ведущий его к гибели, но имеющий значительную временную развертку. Так, Энкиду, созданный для уничтожения Гильгамеша, не убивает его при первой встрече, они вместе, рука об руку отправляются в полный приключений путь навстречу смерти. Ахилла, обреченного на безвременную смерть и живущего с этой обреченностью, двойник Патрокл сопровождает с детства.

Брат-близнец, в отличие от двойника, существует в рамках связи «рождение», а не связи «смерть». Именно поэтому близнец не может выступать в качестве двойника и быть проводником смерти человека, несмотря на то что внешне он вполне подходит для этой роли. Убийство одного близнеца другим имеет иные, не определяемые причинной связью «смерть» основания (о них шла речь выше, в разделе, посвященном близнечным существам).

Итак, в литературных произведениях, центральной темой которых является тема смертности человека, появление двойника служит для описания сознания героем своего пути к смерти.