Текст книги "Руины веры"

Глава

12

Когда мы возвращаемся, весь дом стоит верх дном. На меня мало обращают внимания, а вот на Райана тут же набрасываются все присутствующие, тараторя, кто во что горазд, и одновременно:

– Где ты был?!..

– Тут такое!..

– Что теперь делать?!.

– Мы думали, тебя тоже!..

В общем гаме голова идет кругом, и только с третьей попытки мне удается-таки понять, что же произошло – схватили Пола. Пол – долговязый парень, чаще других несущий вахту у двери. Спокойный, вполне безобидный тип, чаще проводящий время в одиночестве, но всегда готовый поболтать. То есть, по сравнению со многими членами банды, не худший ее представитель.

Поджимаю губы и молчу, стоя за спиной Кесседи. Похоже, то, что мы задержались и пришли вместе, никого не заботит. Райан вне подозрений.

– Кесс, зайди, – доносится суровый голос Коэна из его отсека, и все голоса молкнут.

У Кесседи вид, будто ему хочется провалиться сквозь землю. Он скидывает с плеч куртку и протягивает ее мне.

– Забросишь? – просит.

Теряюсь от неожиданной просьбы соседа, но беру одежду, киваю:

– Нет проблем.

– Проблемы есть, – бурчит Райан себе под нос и быстрым шагом уходит по коридору.

– Где вы были? – наконец, замечают и меня. Мышонок смотрит большими испуганными глазами.

Дергаю плечом.

– Отстали, – отвечаю, избегая подробностей. Не зная, что скажет Кесседи, лучше не завираться.

Все остаются в коридоре, продолжая галдеть и выдвигать предположения, что теперь будет, а я ухожу к себе под предлогом, что Райан попросил отнести его вещь. Не забываю прихрамывать. Чертовски неудобно.

Комнаты из штор – это лишь иллюзия уединения: никого не видишь, но звук проходит отлично. Даже когда ткань опускается, и я, вроде бы, остаюсь в одиночестве, все еще слышу голоса из коридора, а еще – два других, тихие, напряженные.

– Что будет с Полом?..

– Его убьют?…

– Он нас выдаст?..

– Да не-е, Пол свой человек…

Эти взволнованные речи слышу прекрасно, но они не несут в себе никакой новой для меня информации.

Кидаю куртку Кесседи на его койку, сажусь на свою и пытаюсь сосредоточиться, чтобы продраться через шум в коридоре и расслышать беседу Коэна с Райаном. Но как ни напрягаюсь, не могу ничего разобрать. Голоса членов банды перекрывают все, а отсек главаря расположен далеко, в самом конце коридора рядом с кухней. Черт.

– Наверняка, мы отправимся спасать Пола… – доносится голос Брэдли Попса.

Наивный мальчишка. Нет никому дела до твоего Пола. Зуб даю, что за дальними шторами решается совсем не этот вопрос.

Раздеваюсь, вешаю куртку и ложусь на кровать на спину, уставившись в неровный цементный потолок.

Интересно, видел ли Кесседи Пита или догнал меня уже после? А если видел, то почему не помешал? Если даже я могу напасть на Питера со спины так, что он ничего не заметит, то Райан и подавно смог бы с ним разобраться. Позволил нам договорить или, действительно, нагнал после? А если позволил, то зачем?

Появляется шальная мысль: а что если Кесседи тоже засланец? Коннери ведь так и не сказал мне, есть ли тут еще «его» люди. А раз отказался сказать, то, вероятнее всего, есть. Тогда…

Не знаю, что тогда. Мы были одни, и если бы Райан работал на «верхних» и понял, что я тоже, ему ничего не мешало сказать об этом. А если не сказал, то и не скажет.

Качаю головой из стороны в сторону, пытаясь вытрясти из нее нелепые мысли. Нет никаких поводов считать Кесседи шпионом, абсолютно никаких, не считая того, что он решил меня прикрыть. Опять же, в благодарность за спасение жизни, что более чем логично от человека, живущего по понятиям улицы вне закона.

Постепенно голоса в коридоре становятся тише, интонации Коэна и Кесседи – напряженнее, привлекая внимание остальных членов банды и вынуждая их замолчать и начать прислушиваться так же, как и я.

Неожиданно понимаю, что чувствую легкое волнение: сейчас что-то будет. Не хочется признавать, но теперь я часть банды, и любые изменения, касающиеся ее, коснутся и меня.

– Мы не станем этого делать! – во внезапно наступившей тишине голос Райана так и звенит металлом. – Я не стану в этом участвовать.

– Ты много себе позволяешь! – рык главаря в ответ.

– Ты уверен, что сейчас говоришь обо мне?

– Кесс, я предупреждаю… – в голосе Коэна столько угрозы, что даже мне на таком расстоянии хочется вжать голову в плечи.

– А я говорю прямо, – кажется, на моего соседа этот угрожающий тон впечатления не производит. – Я не собираюсь иметь с этим ничего общего.

– Нет, ты будешь! – теперь этот крик, наверное, слышат даже Гвен и Рында наверху. – На кону безопасность всех.

– На кону твой комфорт, – огрызается Райан. – И мне плевать.

Что-то гремит, катится по полу. Напрягаюсь. Будут драться? Но нет, звуков борьбы нет, швырнули какой-то предмет и все.

Быстрая поступь.

Райан проносится мимо, подобно торнадо, хватает куртку с кровати и снова убегает, натягивая ее уже на ходу.

– Райан, что?.. – слышу растерянный голос Мышонка, но Кесседи его игнорирует, и доносятся уже быстрые шаги по лестнице.

В коридоре вновь поднимается гам, никто не понимает, что произошло, и тут же выдвигаются миллион предположений.

– Тихо там! – выкрикивает Коэн. – Разошлись! Быстро! Мне надо подумать!

Голоса замолкают, как по мановению волшебной палочки, шаркающие шаги: все, и правда, расходятся по отсекам.

Действительно, что это было? Не люблю чего-то не понимать.

Рывком поднимаюсь на ноги, набрасываю куртку и выхожу, вернее, «выхрамываю» из «комнаты». Коридор пуст, в нем по-прежнему царит полумрак, благодаря чему видна пляшущая тень Коэна: главарь нервничает, вышагивает по отсеку.

Как можно тише двигаюсь в сторону лестницы. Наверху у двери дежурит Рид, один из добродушных близнецов.

– Что там стряслось? – спрашивает он шепотом.

Только пожимаю плечами.

Спрашиваю:

– Выпустишь?

У Рида растерянный вид. Самоволка здесь не приветствуется.

– Куда? – интересуется.

– За Кесседи, – отвечаю честно.

Лицо парня светлеет.

– Ну, если так, – бормочет он с облегчением и отворяет дверь.

Не заставляю себя долго ждать, и тут же протискиваюсь наружу. Еще не знаю, куда и зачем иду, но просто лежать и ждать, не могу. Происходит нечто важное, и быть в стороне мне никак нельзя.

– Один, потом второй, – бормочет Рында, стоит мне появиться из темного угла. Ее бормотание не адресовано мне, а привычно звучит в пустоту, поэтому не отвечаю и прохожу мимо.

Дохожу до входной двери, а потом останавливаюсь, уже взявшись за ручку.

– Рында, а где Гвен?

Гвендолин дома всегда, сколько я здесь нахожусь. Готовит, моет, стирает, играет с ребенком. А сейчас в комнате только старуха и младенец.

Рында отрывается от шитья, которым занята, и поднимает на меня полные ненависти глаза. Этой ненависти так много, и она такая лютая, что даже пошатываюсь и крепче хватаюсь за ручку.

– Патруль шерстил дома после вашей «прогулки», – тем не менее, отвечает. – Если бы Гвен их не отвлекла, всех бы вас накрыли. К Дьяволу. Там вам и место.

К горлу подкатывает.

– Когда… – не сразу справляюсь с голосом, – когда вернется, если потребуется помощь, дайте знать.

Рында уже успела вновь заняться шитьем, но после моих слов опять поднимает глаза. Вглядывается, часто моргая, будто видит впервые.

– Как тебя зовут? – спрашивает.

Только сейчас понимаю, что она, и правда, не знает моего имени. Мы никогда не разговаривали.

– Кэмерон, – представляюсь. – Кэм.

Старуха кивает и отворачивается.

– Он за домом, – говорит, не глядя в мою сторону.

– Спасибо, – тихо благодарю и выхожу на улицу.

Солнце уже высоко, слепит глаза, отражаясь от снега. Щурюсь, поднимаю воротник повыше и бреду за дом, как сказала Рында.

Не могу выкинуть из головы мысли о Гвен. На заводе девушкам живется несладко, если они вовремя не найдут себе парня, который объявит их своей собственностью и начнет защищать от посягательств остальных, пиши пропало. Не каждая может дать отпор, а отказ понимает один из десяти. Но даже на заводе девчонки с ужасом переговаривались, как приходится зарабатывать право на жизнь и еду тем, кто живет в Нижнем мире сам по себе…

Старуха не ошиблась, нахожу Кесседи уже через минуту. Он на заднем дворе, сидит на выброшенном остове старого наполовину сгнившего дивана, опустив голову. В руке – сигарета, тонкая струйка дыма поднимается вверх и теряется в воздухе. Невольно приподнимаю брови – еще не приходилось видеть соседа курящим.

Замираю в отдалении и жду приглашения, но Райан по-прежнему сидит, не поднимая головы, периодически затягиваясь сигаретой и делая вид, что здесь никого нет. Но не обманываюсь: парень, выросший в Нижнем мире, не может не заметить приближения к себе, беспечные тут до совершеннолетия не доживают.

Пока меня игнорируют, у меня есть время его рассмотреть. Забавно, спим на соседних койках уже две недели, а видеть соседа мне приходилось лишь при тусклом искусственном свете подвала, а затем ночью во время вчерашней вылазки. При дневном свете – впервые.

Райан в спешке не надел шапку, и сейчас отросшие темные волосы падают на глаза и прикрывают часть лица. Живи этот парень в Верхнем мире, с его природными данными и при должном уходе, у него бы не было недостатка внимания от представительниц противоположного пола. Да, «наверху» обращают внимание на внешность при выборе партнера, здесь же женщины в первую очередь думают: «А сможет ли он меня защитить?». А если мужчина при этом выглядит, как мохнатая горилла и жертва осколочного взрыва – дело десятое. Впрочем, у Кесседи и в Нижнем мире должны быть неплохие шансы найти себе подружку.

Райан по-прежнему меня игнорирует, и у меня закрадываются сомнения в том, что он меня заметил. Но ведь так не бывает, правда? Значит, ждет, что пойму: мне здесь не рады, – и уйду. Но я не ухожу. Хочу быть в курсе того, что происходит, и получить информацию от Кесседи куда больше шансов, чем от Коэна.

И я просто хочу здесь быть.

Спустя несколько минут Райан тоже понимает, что упрямства мне не занимать, и поднимает голову. Его взгляд бьет по мне плетью, вызывая желание бежать и не приставать к человеку, который хочет побыть один. Но давать волю желаниям не в моих правилах.

Сколько ему? Восемнадцать? Девятнадцать? Сейчас Кесседи кажется мне старше, а в его взгляде такая тоска и бессилие что-то изменить, что и мне хочется выть на луну. Он просто смотрит на меня, предостерегающе, будто силой мысли хочет передать сообщение: «Не подходи и убирайся к чертям».

Медленно бреду к нему, засунув руки в глубокие карманы штанов. Решаю для себя: если попросит оставить его одного вслух, то послушаюсь и уйду. Но Кесседи молчит.

Подхожу и тоже сажусь на остатки дивана, оставив между нами не меньше метра.

Некоторое время сидим молча. Райан докуривает одну сигарету, тушит ботинком, а потом достает следующую и прикуривает. Протягивает мне пачку, но я качаю головой: еще этой гадости мне не хватало. Он пожимает плечами и убирает сигареты обратно в карман.

– Фред прислал? – спрашивает, когда от сигареты остается половина.

Хмыкаю.

– Нет, добровольный порыв.

– Боишься, что поведаю ему, где догнал тебя ночью, – вопросительная интонация в голосе отсутствует, и я не могу понять, спрашивает он или утверждает.

– Хорошо бы не сказал, но если скажешь… нет, не боюсь, – говорю откровенно. Чего мне бояться? Если Коэн узнает – убьет, и дело с концом. Страхи меня не спасут и не помогут.

Жду, что Кесседи спросит, не шпион ли я, или на кого работаю, или с кем у меня была встреча прошлой ночью. Но Райан не задает вопросов, на которые заведомо отвечу ложью.

– Тогда что? – спрашивает он вместо этого. – Хочешь знать, что там произошло? – кивает в сторону дома. Волосы вновь падают на глаза, но Кесседи не убирает их, будто ему все равно.

– Скорее хочу знать, что произойдет, – отвечаю, – сюрпризы не люблю.

Кажется, мне удается его удивить. Он поднимает глаза и смотрит прямо на меня, ожидая объяснений.

И я говорю:

– Вы поспорили с Коэном о судьбе Пола. Пола арестовали, и теперь, наверняка, допрашивают. Сдаст ли он банду – вопрос времени. Сдаст. Не сдаст сразу – будут бить, не сдаст и тогда – попробуют подкупить, не купится – оставят на пару суток в камере с головорезами, истосковавшимися по женской ласке, – глаза Райана округляются с каждым произнесенным мною словом, то ли удивляется, откуда я знаю, то ли, что вот так спокойно об этом говорю. – Так что сдаст, – продолжаю под пристальным взглядом. – И ты, и Коэн это понимаете. И сюда нагрянут. Нас много, так что для надежности, скорее всего, и не станут пытаться брать живыми, пальнут из пушки по дому. Был дом – нет дома, а заодно и семьи Гвен нет: кто меньше знает, тот дольше живет. А потому у нас два варианта: каким-то образом с волшебными связями Коэна устроить так, чтобы Пол умер до того, как успел дать показания, либо срочно собрать вещи и бежать. Ты против убийства Пола, а Коэн – за. Разумеется, о спасении Пола речи не идет, это самоубийство.

Замолкаю, а Кесседи еще несколько секунд сверлит меня взглядом.

– Подслушивал? – делает он неверный вывод о причинах моей осведомленности. Видимо, что кто-то еще в этой банде умеет думать, ему непривычно.

Пожимаю плечами. Отворачиваюсь. Неуютно и даже неловко под этим прожигающим взглядом. Поднимаю из-под ног камушек и запускаю его в дальний сугроб.

– Зачем? – говорю. – Все и так ясно.

Сначала думаю, что Кесседи мне не верит и ломает голову над тем, каким образом мне все же удалось подслушать их разговор, но потом он шумно выдыхает и начинает тереть виски, будто у него сильная головная боль.

– Откуда ты такой умный на мою голову…

Усмехаюсь. Несмотря на смысл фразы, звучит она вполне дружелюбно.

Райан заметно расслабляется: не чувствует угрозы. Да и я ее от него точно не чувствую, что со мной случается редко. Он вытягивает ноги, усаживается поудобнее и вполоборота поворачивается в мою сторону.

– И какой вариант выбрал бы ты, умник? – интересуется.

– Будучи в банде две недели, навряд ли я имею право голоса, – отвечаю, не обращая внимания на ехидное обращение. – Но кое-что мне непонятно.

– Ну, надо же, – Райан качает головой, – мне уже показалось, что ты знаешь все и обо всем.

Издеваемся, значит? Ладно, мне безразлично.

Игнорирую последнее замечание и продолжаю:

– Коэн – самопровозглашенный король, его слово всегда последнее, тебя он уважает, но если твое мнение идет вразрез с его собственным, прислушиваться не станет. Тогда почему Пол еще жив?

Кажется, мне в очередной раз удается его удивить, потому как ехидное выражение покидает лицо Кесседи, и он снова становится серьезным.

– Потому что, как ты говоришь, «волшебных связей» в следственном изоляторе у Фреда нет. Они есть у меня. Один из охранников мне должен, и Коэн хочет, чтобы я попросил его об «услуге».

– И убийство входит в его спектр услуг? – уточняю. Тут речь не в человеколюбии, просто убийство ценного заключенного, способного сдать подельников, может принести неприятности исполнителю, самое меньшее – лишить теплого рабочего места.

– Он обязан мне жизнью, – отвечает Кесседи, будто это все объясняет.

В Нижнем мире живут по понятиям, ну, конечно же. Мою жизнь никто никогда не спасал, поэтому на эту тему мне задумываться не приходилось.

Погодите-ка…

– То есть, хочешь сказать, раз я спас тебя вчера, тоже могу попросить тебя кого-то убить? – несмотря на сложившуюся ситуацию и тему, которую мы обсуждаем, мой голос звучит весело. Ты спасаешь кому-то жизнь, а потом он отнимает чужую жизнь за тебя. Круговорот смертей в природе. Маразм какой-то.

Райан моего истерического веселья не разделяет и заметно мрачнеет.

– Попросишь? – спрашивает прямо и напряженно.

Мне становится не по себе.

– Я тебя вчера спас, ты меня вчера же прикрыл, – говорю быстро, чтобы закрыть тему раз и навсегда. – Мы в расчете, – при учете того, что сделал бы со мной Коэн, если бы что-то заподозрил, Райан, на самом деле, мне ничего не должен.

Его лицо светлеет. Он молчит несколько минут, запрокинув голову и смотря в редкие облака над головой, потом спрашивает:

– А ты-то сам, что думаешь, умник?

Похоже, так сосед и будет теперь меня звать. Ненавижу клички, но эта не худшая из возможных. Спорить настроения нет.

– Я думаю, что судьба Пола меня мало волнует, – нет смысла кривить душой. – Убить его – обезопасить себя на некоторое время. Но, насколько я понимаю, вы здесь давно? – дожидаюсь кивка и продолжаю: – Отсутствие движения – это смерть, просто отсрочка, – четыре однообразных года на заводе почти превратили меня в зомби. – Место все равно нужно менять. Ты сам говорил, что Коэн во всем ищет смысл, так вот, я считаю, что убивать Пола смысла нет.

– Именно это я ему и сказал, – соглашается Кесседи. – Только Фред и не подумал слушать.

Молчу и раздумываю, как быть. Мне действительно плевать на арестованного члена банды, но и нет причин желать ему смерти. Если Коэн послушает Кесседи, и мы уйдем из дома Рынды и Гвен, мне это определенно на руку. Кто знает, вдруг тогда главарь выйдет на связь с таинственными «богатыми друзьями».

– Коэн не послушал тебя, потому что в первую очередь ты не хочешь убивать Пола, – говорю.

– С чего это ты взял, умник?

– Ваш спор вывел тебя на эмоции, – это очевидно.

Райан достает из кармана сигареты и снова закуривает. Ненавижу запах дыма. Отодвигаюсь подальше. Раздумываю пару мгновений, потом и вовсе поднимаюсь на ноги. Миссия выполнена: информация получена, Кесседи немного отвлекся и перестал психовать, а значит, сможет поговорить с Коэном спокойно и донести до него свои веские аргументы.

– Пожалуй, пойду, – говорю, убирая руки в карманы и делая шаг по направлению к дому.

– Валяй, умник, – кривится Райан, но вполне себе добродушно.

Как старому другу, ну надо же.