Текст книги "Метро 2033: Пасынки Третьего Рима"

– Может, вам их снова спутать? – предложил торговец. – А то ведь вам их еще к хозяину доставлять, не дай бог, чего случится! У меня есть неплохой комплект наручников…

– Это лишнее, – отказался покупатель. – Они еще минут сорок как безрукие будут. А за это время мы уже доберемся, куда надо.

– Ну, как хотите, мое дело – предложить…

– А кстати! – тонко улыбнулся покупатель. – Насчет того, что вы можете предложить. Нипочем не поверю, что они попали к вам вот в таком голопузом виде! Я знаю, как принято выставлять рабов на торги, чтоб показать товар лицом. Может, вернете мальчикам их одежду, уважаемый? А то в туннелях холодно, ехать долго, а я не хочу, чтобы рабы, предназначенные тому, на кого я работаю, простудились по дороге. Кроме того, эти следы побоев на их спинах… Нам же по цивилизованным местам ехать, возникнут ненужные вопросы, разговоры… Пострадает ваша же репутация, репутация Ганзы… Понимаете, уважаемый?..

Торговец было заколебался, а потом все же махнул рукой и приказал охраннику принести то, что требовалось.

Марк со щемящим чувством зарылся лицом в еще хранящие запахи родной станции вещи. Когда он теперь вернется обратно? И… вернется ли?..

Тут он обратил внимание, что Косте не выдали ничего, кроме ветхой изорванной футболки. Покупатель, впрочем, тоже заметил это.

– А где все остальное? – нахмурился он, кивая на подростка.

– Да я клянусь, что он ко мне так и попал! – прижал руки к груди торгаш. – Вон, Сеня подтвердит, а еще можете спросить у охранников на станции!

– Не волнуйтесь, спрошу обязательно! – многозначительно хмыкнул клиент, и Марк увидел, как торговец поежился от этих слов.

«Угу, спросит он…»

– Держи! – скавен протянул Косте свой свитер, оставив себе более тонкую и легкую парку и майку.

– С-спасибо… – растерялся «чистый» и неловко опустил глаза. – Я… верну, как приедем…

Алтуфьевец отмахнулся:

– Да забирай насовсем, мне и куртки хватит! А то будешь тут ходить, голым пузом светить и мерзнуть…

Костя смутился еще сильнее и неловко (руки еще не совсем отошли после оков) стал натягивать на себя подаренное.

Черкизонец был чуть ниже ростом и куда субтильнее по комплекции, чем его гораздо более развитый физически товарищ, и свитер Марка поэтому сидел на нем мешковато.

– Какая трогательная взаимовыручка! – хмыкнул у них над головами покупатель. – Просто очаровательно! Хозяин это точно оценит!

Костя сжался и закусил губу. Марк же только неприязненно дернул плечом (плотная ткань парки неприятно шкрябнула по истерзанной спине одним из швов) и едва снова не зарычал. Вовремя опомнился, сообразив, что ничем хорошим это ему не обернется.

Покупатель еще раз оглядел их и кивнул торговцу:

– Держите ваши денежки, уважаемый!

Патроны были пересчитаны, участники сделки любезно попрощались друг с другом, и вот уже новый хозяин (точнее – порученец нового хозяина), цепко взяв обоих ребят за руки чуть выше локтя, повел их прочь, к тем самым, виденным Марком из зала, мостикам. К перекрытому выходу на Проспект Мира кольцевую.

Марк невольно оглянулся назад и замедлил шаг. Тут же пальцы на локте сжались крепче.

– Не дури, парень! – строго сказал купивший их. – Тут некуда бежать. Да и не получится. Вы – на Ганзе, тут кругом кордоны, требующие каждый раз предъявлять документы. А какие у вас, рабов, документы? Особенно у тебя, Крысеныш? Усы, лапы и хвост? – он хмыкнул. – Заруби себе на носу: это – территория людей, тут таких, как ты, мутов – с хвостом или без – очень не любят! Понимаешь? Ага, вижу, что понимаешь, молодец! И еще хочу предупредить: попытки обратить на себя чье-то внимание на станции и вопли: «Помогите, нас продали!» заранее обречены на провал. Тут к таким вещам привыкли, и никто не станет за вас, чужаков, вписываться. Так что иди и не дергайся! Это обоих касается, кстати! Красавчик, ты слышал?

Он провел их по одному из виденных Марком ранее мостиков (они и впрямь оказались очень красивы), но полюбоваться с них открывшимся вдруг внизу видом станции не дал – потащил дальше, в переход.

На кордоне, представлявшем собой раздвинутую во весь проход металлическую ширму-гармошку, их покупатель несколько раз стукнул в гулкий металл, затем предъявил стоявшим с той стороны караульным какие-то корочки. Скавену тотчас припомнились слова Кости о том, что посетители нелегальных рабских торгов на Барахолке – люди, ни разу не случайные.

А в следующую минуту, пройдя через небольшой, уставленный торговыми лотками с чем-то пестрым, непонятным, но весьма заманчивым переход, они оказались на роскошной, ярко освещенной станции, полной хорошо одетых людей. Марку даже пришлось слегка прижмурить глаза… хорошо еще, что они были привычны к дневному свету на Поверхности, а то бы точно ослеп! Все куда-то спешили, шумели, переговаривались, смеялись… Откуда-то тянуло запахом жареного мяса. Марк почувствовал, как закружилась голова, и тут же совсем некстати засосало под ложечкой от голода.

– Ну что ж, добро пожаловать на территорию Ганзы! – ухмыльнулся их конвоир, отпуская руки ребят и поворачиваясь к ним лицом. – И позвольте наконец представиться. Меня зовут Элвис, я – распорядитель и устроитель зрелищ в Атриуме, самом лучшем развлекательном центре на всей территории Московского метро! И вы, ребята, если не будете строптивыми олухами, скоро станете частью дружного и сплоченного коллектива сотрудников этого замечательного заведения! Да, кстати, я прошу пардону за то небольшое представление, что мне пришлось разыграть с вашим участием и без вашего на то добровольного согласия. Слова насчет гонора, который из вас, якобы, будут выбивать, можете забыть, как страшный сон. Этот лох-торговец купился, как нуб[6]6
  Новичок (жарг.).


[Закрыть], на мои «фи» по поводу сомнительного качества товара… вас, то есть. А между тем такие, как вы, парни – стойкие, храбрые, дерзкие – это настоящий клад для Атриума! Я ведь наблюдал все это время за вами – начиная с вашей феерической драки, и до самого финала, когда вы в эти свои гляделки играли. И знаете, что, парни? Я впечатлен! Вы же – прирожденные бойцы! Таких, как вы, публика просто обожает и готова в прямом смысле носить на руках!.. – Элвис сделал эффектную паузу, затем величественно простер вперед ладонь и провозгласил: – Будущие гладиаторы Атриума, – тут он даже слегка поклонился им, – я приветствую вас!

Эхо его слов улетело под своды станции и разбилось о тихий, но неудержимый и заразительный смех. Это облегченно и радостно смеялся Костя.

Глава 12. Трактир «Высший пилотаж»

С Проспекта Мира до места назначения – Курского Треугольника – отправились по кольцу на одной из дрезин, служивших здесь регулярным общественным транспортом.

– Так! – сказал перед тем, как вывести их на платформу, Элвис. – Ты, Крысеныш, накинь-ка капюшон и не вздумай снимать до самого конца дороги, пока не скажу, что можно. Фонари у тебя под глазами, конечно, зачетные, но даже и без них видно, что глазки-то у тебя – нечеловечьи. А мне проблемы и лишние разговоры по пути не нужны!.. Давай-давай, Гюльчатай, закрывай личико! Да, кстати, и лапки свои когтистые и приметные тоже куда-нибудь засунь. В карманы там или рукава…

Марк хмуро подчинился и даже надвинул капюшон парки поглубже, чтобы совсем скрыть расписанное синяками лицо.

– Вот и молодец! – одобрил Элвис. Теперь ты, Красавчик… – он повернулся к Косте и протянул ему… очки с большими темными стеклами. – На-ка вот, надень. На всех станциях Ганзы – очень яркое освещение, не все приезжие могут его выносить, особенно после темноты туннелей. Ну, а заодно и твои фингалы тоже прикроем от любопытных глаз.

– Спасибо, господин… – тихо поблагодарил Костя и нацепил очки. – А… простите, господин… вы позволите нам смотреть по сторонам на станциях? Я слышал, что они очень красивы…

– «Господин»! – фыркнул Элвис. – Господином ты будешь звать своего настоящего хозяина, владельца Атриума! А меня можешь называть так, как я вам представился. Все равно, это не имя, а, так сказать, сценический псевдоним! Что, не понимаете? – заметил он недоумение на лицах ребят. – Эх вы, дети подземелья!.. Ну, кличка, то есть. Поняли?

– Да, гос… э-э-э… Элвис… – кивнул Костя.

Марк же промолчал. Он не собирался называть господином ни этого разговорчивого типа, ни кого-либо другого. Обойдутся!

Элвис окинул его насмешливым взглядом:

– Гладиаторами в нашем Атриуме подвизаются исключительно свободные люди и исключительно добровольно. У нас – не Черкизон, а я – не тамошний Ланиста, чтоб обманом заставлять людей продаваться в кабалу на арену[7]7
  См. роман Андрея Ерпылева «Метро 2033: Выход силой».


[Закрыть]. А то, что вас купили, можете рассматривать как не слишком приятное, но временное жизненное неудобство. Будете хорошо себя вести, покажете себя перспективными бойцами – и свобода, можно считать, у вас в кармане. Свободу можно заработать, купить… но можно и завоевать. Наша публика любит героев арены и обычно щедра к ним. Вам решать, какой путь вы выберете.

Костя смутился:

– Я ни разу не держал в руках оружия… – неловко пробормотал он. – Наверно, вариант с завоевы… завоеванием не про меня… Но… я буду пытаться… – его голос вдруг окреп и исполнился волнения, плечи расправились. – Я постараюсь… И…

– Слова не мальчика, но мужа! – похвалил Элвис и даже хлопнул подростка по плечу. – Не дрейфь, Красавчик, и на твоей станции еще перевернется дрезина с Дедом Морозом! – он хохотнул и повернулся к Марку. – А ты, Крысеныш, тоже мотай на ус. Потому что, судя по твоему виду и мрачной физиономии, вариант «завоевать» – это как раз то, что надо именно тебе. Я прав?

– Нет! – недружелюбно буркнул скавен. – Есть еще вариант «сбежать»!

Глаза Элвиса заблестели насмешкой.

– Хотел бы я посмотреть на то, как ты это проделаешь! – хмыкнул он. – Да будет тебе известно, парень, что из Атриума сбежать невозможно! Ну, потом сами увидите и поймете, почему. Так что я бы на твоем месте начал рассматривать иные варианты – из тех, что я предложил. Ей-богу, парень, они как-то более реальны!

Марк строптиво повел плечом, но промолчал. Этот Элвис, или как там его, может сколько угодно запугивать его неведомыми сложностями побега оттуда, куда он их вез, но скавен уже решил про себя, что будет последним трусом и девчонкой, если все же не попытается. Не сейчас, и даже не завтра или послезавтра. Для начала он выведает все, что можно, о том месте, где ему предстояло теперь обитать, узнает всю его подноготную, разведает все входы, выходы и прочие лазы и щели… А вот потом можно будет и попробовать! И Костю с собой забрать! И пусть этот неведомый хозяин, который купил их посредством Элвиса, кусает себе локти, когда они сбегут от него! В Алтуфьево-то, под крылом Кожана, их фиг достанут!

От этих мыслей даже настроение как-то улучшилось, и меньше стала саднить спина!

Наконец, они погрузились в дрезину, Элвис оплатил проезд за троих, и путешествие юных невольников по Ганзе началось.

Комсомольская проплыла мимо, как волшебное сияющее видение, очень похожая на королевский дворец со страниц зачитанной чуть ли не до дыр старой книги сказок – верной и любимой спутницы короткого детства О’Хмары. Марк едва вспоминал о том, что нужно поменьше крутить головой и время от времени поправлять сползающий от этого капюшон. Впрочем, как только он забывался, ему напоминал о маскировке предостерегающий взгляд Элвиса.

Невообразимо прекрасная станция-дворец проплыла по левому борту дрезины – и растаяла, словно мираж, за спиной в постепенно тускнеющем ореоле света. Снова замелькали по стенам туннеля лампочки, разгоняя своим уютным и даже – в отличие от туннелей Серого Севера – ярким светом подозрительно шевелящиеся между ребрами тюбингов тени. Больше перегон «Комсомольская – Курская» не запомнился жителю далекого Алтуфьево ничем. Те же рельсы – правда, в отличие от алтуфьевских, накатанные, те же своды, те же запахи и звуки. Разве что здесь было гораздо, гораздо светлее. Как видно, электричество на Ганзе не экономили. Впрочем, подумал Марк, такое богатое и сильное государство могло себе это позволить. У него-то на родине электричество расходовали бережно, но не из-за бедности, а из-за трудностей с его вырабатыванием. Ветряки, да несколько самопальных турбин, установленных, где это было возможно, в руслах немногочисленных местных подземных речек – вот и все мощности. Ну, велогенераторы еще. Не густо.

Везет же ганзейцам!..

Но если Комсомольская показалась Марку волшебным дворцом – легким и воздушным, то кольцевая Курская особого впечатления на него почему-то не произвела. Да, просторная, роскошная, беломраморная… Но в сравнении с Комсомольской Курская выглядела куда более строгой и аскетичной – хоть от этого и более близкой и понятной жителю отнюдь не купающейся в роскоши периферийной станции.

Они сошли с дрезины, повинуясь приказу Элвиса, и тот повел их куда-то вдоль ряда беломраморных арок.

От ганзейца, кстати, не укрылась реакция купленного мутанта на интерьер Курской после всех красот Комсомольской.

– Погоди, Крысеныш, – многообещающе усмехнулся он, – сейчас мы перейдем на радиальную – вот там ты точно рот разинешь! Спорим?

Марк в ответ пробурчал что-то неразборчивое и уже привычно надвинул на лицо капюшон.

По лестнице, идущей из центра зала, поднялись в длинный, заставленный разномастными лавчонками коридор, протолкались сквозь снующую туда-сюда толпу (Элвис снова сцапал ребят за локти – чтоб не потерялись или не сбежали), вышли к ведущей вверх широкой лестнице, поднялись…

И у Марка действительно, как и предрекал ганзеец, захватило дух от восхищения. Еле рот на замке удержал, чтобы и правда челюсть не отпала!

Радиальная Курская показалась скавену самой настоящей рыцарской цитаделью. Он с тайным восторгом и невольным уважением рассматривал мощные квадратные колонны, проходы между которыми – в отличие от других, виденных Марком станций – смотрелись, как проемы в сплошной стене блестящего серого мрамора. Над головой выгибался белоснежный свод, покрытый лепными ромбовидными сетками с цветочными розетками в центре каждого ромба. Довершали великолепие убранства массивные бронзовые люстры на потолке и светильники на колоннах. Бронзовыми были также ограждения лестницы-перехода на кольцевую и ажурные решетки – основы светильников.

Станция имела вид торжественный и грозный.

– И вот тут мы будем жить? – невольно понизив голос, выдохнул алтуфьевец.

– Нет, – обломал довольный его восхищением Элвис. – Тут живут граждане Ганзы, коими вы не являетесь. А жить вы будете там, где и другие работники Атриума живут – в самом Атриуме. Сейчас вот сделаем кое-какое дело на «чкале», и я вас туда отведу.

Марк услышал тихий, полный сожаления вздох Кости. Как видно, «рыцарская» Курская и на него произвела неизгладимое впечатление.

– А ведь возможность жить здесь – это неплохой стимул заполучить свободу, не правда ли? – тут же уловил настрой ребят Элвис. И, больше ничего не добавив, повел их дальше.

Делом, о котором говорил ганзеец, оказался всего лишь визит в местную столовую. Или трактир «Высший пилотаж» – как его тут называли. Находилось сие замечательное заведение в обширном квадратном зале рядом с переходом с радиальной Курской на Чкаловскую.

– Зуб даю, ребята, что у вас за все это время во рту маковой росинки не было! – прозорливо заявил распорядитель зрелищ, предварительно о чем-то пошептавшись с пышноусым трактирщиком и заказав ему еды на троих. – Да, кстати, Крысеныш, можешь уже снимать свой капюшон. Конечно, это все еще территория людей, но здесь, можно сказать, уже все свои.

И хитро подмигнул трактирщику. Тот на миг вздернул бровь, увидев, что один из подростков, приведенных Элвисом, – мутант, но не проронил ни слова. Как будто таких, как Марк, он видел тут каждый божий день. И ночь.

Уплетая за обе щеки аппетитно поджаренный омлет с мясом и грибами, Марк обдумывал свои дальнейшие планы. Гордо отказываться от еды было глупо, ибо есть хотелось до голодного обморока, а Костя, как ни крути, был прав – силы для побега нужно было копить! Скавен взвешенно и благоразумно, как учил когда-то отец, решил все-таки перетерпеть тяготы неволи и не пороть горячку в обстоятельствах, которые все равно пока что были сильнее его. А вот когда представится удобный случай…

Костя все это время как-то странно поглядывал на него. Определенно, он, с присущей ему (как уже убедился Марк) проницательностью уже разгадал мысли и намерения своего нового друга, но помалкивал и даже делал вид, что ничего такого не замечает, не желая, видимо, привлекать к тайным бунтарским замыслам скавена слишком пристального внимания посторонних. Особенно – занятого беседой с трактирщиком Элвиса. Это согрело Марка не хуже кружки травяного чая после зимней охоты.

Неожиданно со стороны трехарочного перехода на Курскую послышалось протяжное и басистое «Маааа!», и по мраморным ступенькам вниз скатился, как показалось ребятам, большой светлый клубок шерсти.

– А-а, Кузьмич! – расплылся в улыбке Элвис. – Здорово, охотник, давно не виделись!

Шерстяной колобок, оказавшийся очень пушистым, с пышной белой манишкой и роскошным хвостом, большущим котищем светло-рыжего окраса, мимоходом муркнул в сторону знакомого лица и важно прошествовал за стойку трактирщика, как флагом, колыша своим грандиозным «опахалом».

– Видали? – кивнул ребятам Элвис. – Это Кузьмич, местная легенда. Гроза крыс, великий воин и охотник… ну, и просто красавец! Живет на три станции, да и к нам в Атриум нередко захаживает. У нас тут о его похождениях даже легенды слагают. Хотите, расскажу?

– Легенды? – невольно улыбнулся Костя, с восхищением глядя на действительно очень красивого кота, который уже с достоинством уписывал налитый трактирщиком в миску бульон с плавающими в нем кусочками курятины.

– Почему легенды? – обиделся Элвис. – Я-то знаю самую что ни есть истинную правду! Короче, слушайте и потом не говорите, что не слышали!

…История Кузьмича уходила корнями в тот уже кажущийся нереально далеким страшный день 6 июля 2013 года.

Некие хозяева везли к ветеринару молодого и очень борзого и кусачего котика. На операцию, в народе именуемую «дефабержированием». Но котику повезло остаться при своем – до клиники он так и не доехал, ибо случился Апокалипсис.

Неизвестно, как зверь остался жив в первые дни и даже месяцы хаоса и неразберихи в метро, как его не съели с голодухи отчаявшиеся жители Чкаловской, где оказались его хозяева в момент Удара. Возможно, спасли усатого его привычки, которые ранее мешали не столько ему, сколько хозяевам. Активность котика, не находящая применения в стенах московской квартиры, развернулась вовсю на станции и в прилегающих к ней туннелях и переходах. Кот начал с завидной регулярностью таскать хозяевам задушенных крыс. Не то побахвалиться, не то оправдать свое существование, не то и вовсе на прокорм… Это и спасло его самого от попадания в кастрюлю с похлебкой. Администрация Чкаловской объявила хвостатого охотника достоянием станции, зачислила в штат охранной службы, поставила на довольствие в местном трактире и пригрозила всеми мыслимыми и немыслимыми карами всем, кто на него посягнет.

Звали котика Кузей.

Когда Кузя заматерел и начал требовать себе подругу, общим решением совета станции единогласно постановили, что такие исключительно полезные охранные и бойцовские качества не должны пропадать. Представителей кошачьего племени в метро было мало, нестерилизованных кошек – и того меньше. Так что супругу доблестному охотнику искали всем миром и по всем обитаемым станциям, невзирая на тогдашние «международные» отношения.

И нашли! Дымчатую породистую сибирячку Алису, клятвенно пообещав хозяевам вернуть ее обратно и поделиться котятами, со всем возможным пиететом перевезли с ее родной Дубровки на Чкаловскую. Осчастливленный Кузя проявил самые куртуазные манеры, завалил невесту своими охотничьими трофеями и богатыми подарками (традиционные крысы и спертые-выпрошенные в трактире кусочки мяса), и в итоге родовитая аристократка, первоначально воспринявшая жениха породы «русская чердачная» со скепсисом и некоторой нервозностью, сдала свои позиции на милость победителя.

День появления на свет их первых котят на Чкаловской и на Дубровке, куда ушло сообщение о радостном событии, отметили чуть ли не всенародным ликованием: теперь будет кому защищать съестные припасы и немногие оставшиеся в рабочем состоянии кабели от вездесущих крыс! За подрастанием и первыми неуклюжими попытками котят сперва играть, а потом – и охотиться жители «чкалы» следили чуть ли не с умилением и предрекали детям Кузьмы Иваныча (так уважительно стали называть станционного крысолова после «женитьбы») столь же яркую охотничью славу, что и у отца.

Крысы, однако же, считали иначе, и с планами и чаяниями людей считаться не собирались. И однажды устроили засаду в перегоне, куда кошка-мать вывела на очередное обучение премудростям охоты подросших котят.

…Алиса погибла чуть ли не в первые же минуты боя, самоотверженно защищая еще не умеющих как следует сражаться малышей. Кузьма, примчавшийся на отчаянные крики подруги и детей, получил тяжелые ранения и испустил дух спустя несколько минут после того, как к месту битвы подоспели люди и отогнали серых разбойников. В живых чудом остался только один котенок. Один из шестерых.

Крысы хорошо знали свое дело, и их было больше, гораздо больше!

Безутешным хозяевам погибшей кошки выплатили компенсацию, котят и их отважных родителей похоронили, оставшегося в живых светло-рыжего котика нарекли в честь отца Кузьмичом… и стали ждать его взросления.

Со временем все заметили, что у юного Кузьмича был какой-то почти нездоровый «зуб» против крыс. Видимо, память о пережитом оказалась настолько сильна, что даже спустя годы, будучи уже взрослым и уважаемым котом, Кузьмич крыс, что называется, и на дух не переносил. Он словно объявил им вендетту – что было вполне понятно и объяснимо. Крыс Кузьмич душил, как клятвенно уверяли чкаловцы, полками и батальонами. Но никогда – в отличие от своих покойных отца и матери – не ел их мяса. Крысы были его кровными врагами, а не пищей, а плотью врагов кот брезговал!

Всем был хорош Кузьмич до той поры, пока и ему не ПРИСПИЧИЛО.

Вопли озабоченного котяры стали воистину головной болью всей станции. Пробовали искать ему – как некогда его достославному батюшке – невесту по станциям, но как-то не срослось. Так и мучились при каждом Кузьмичевом загуле, слушая басистые горловые рулады нерастраченного кавалера, раздававшиеся под гулкими сводами станции.

А однажды Кузьмич… пропал. Чкаловцы всполошились, послали поисковиков в туннели – мало ли, вдруг крысы и ему отомстили! Уведомили соседей – вдруг он к ним загулял ненароком, такое частенько случалось, – жил Кузьмич с размахом, что называется, на широкую лапу! Но все было тщетно.

«Чкала» погрузилась в печаль и уныние. Теперь даже те, кто грозился оборвать горластому мявуну усы, лапы, хвост и прочие причиндалы, вздыхали и сетовали, что без кота и жизнь не та, а без Кузьмича – и подавно.

Когда станционные уже собирались устроить по без вести пропавшему любимцу заочные поминки, Кузьмич вдруг, как ни в чем не бывало, объявился на станции. Он с гордым видом прошествовал по платформе между разом вдруг притихшими и расступившимися жителями, и его роскошный пушистый хвост реял, словно победный штандарт.

Бок-о-бок с Кузьмичом шла, а точнее – кралась на полусогнутых лапах, ежесекундно озираясь и прижимая уши, тощая и абсолютно лысая кошчонка, в которой местные сталкеры мигом признали одну из тех тварюшек, что во множестве шныряли наверху среди руин и ветшающих зданий.

Мутантка!

Кузьмич не позволил всполошившимся людям даже пальцем тронуть свою необычную подружку. Шипел, рычал, загораживал ее собой и бросался на всех, кто подходил слишком близко… И чкаловцы, обсудив ситуацию и рассудив, что «любовь зла», вскоре отступились и предоставили кошачью пару самой себе.

Кузьмич с видом радушного хозяина процветающего поместья провел даму по всем своим владениям, сводил в трактир, хорошенько угостил, а потом увел туда, где было оборудовано его личное логово.

Кошчонка-мутантка прижилась на станции, освоилась и вскоре перестала шарахаться и шипеть на людей. От Кузьмича она по первости не отходила ни на шаг и всегда сопровождала его на охоту или по каким-то иным делам. От крысиных тушек она, в отличие от кота, не оставляла и хвостика.

Назвали кошку Масяней – потому что она была такая же тощая, лысая и большеголовая. Впрочем, спустя несколько месяцев безбедной и сытой жизни в подземке бока у Масяни округлились, стали лосниться и даже обросли короткой «велюровой» шерсткой. И вообще, прежнюю «страшилку» теперь было просто не узнать.

К моменту рождения их первых котят Масяня уже походила скорее на благонравную породистую сфинксиху, чем на мутировавшую отщепенку радиоактивных руин. Она остепенилась, приобрела несвойственные ей ранее вальяжно-томные манеры и теперь чуть ли не демонстративно красовалась, принимая позы опытной фотомодели, перед всеми любопытными, пришедшими взглянуть на детей Кузьмича и их необычную мамашу.

Всех своих котят Кузьмич, помня жестокий и трагичный урок детства, отныне учил охотиться и сражаться сам. Масяня в обучении потомства хоть и принимала участие, но больше как организующее начало, следя за тем, чтобы это самое потомство – шебутное и любознательное, как и все дети – не расползлось по щелям и не влезло куда не следует.

Судьба первого и последующих выводков была счастливой: котята подрастали, становились охотниками и бойцами не хуже знаменитого отца и легендарного деда и потом расселялись по другим станциям метро, куда их охотно покупали, не жалея звонкого патрона. Крысы доставали всех, а репутация у крысолова Кузьмича и его потомков была самая лестная.

– Кузьмич – это не имя и даже не отчество! – любил повторять чкаловский трактирщик, на чьем попечении находилось кошачье семейство. – Кузьмич – это порода!

Так и повелось, что всем кузьмо-масятам после личной клички стали непременно добавлять Кузьмич – в качестве не то титула, не то кланового имени, не то и правда обозначения породы. Потому что отпрысков полу-сибирца Кузьмича и «сфинксомутантихи» Масяни и правда можно было очень легко отличить по виду от прочих кошек и котов, живших в метро.

Ко всем людям Кузьмич относился с добродушным дружелюбием. С тем же дружелюбием он обнюхал руку подошедшего к нему Кости, муркнул и дал себя погладить.

Но вот Марка кот не подпустил к себе ни на шаг! Зашипел вдруг, заворчал, припал к полу, с силой хлеща по нему роскошным хвостом. Глаза его злобно сузились.

– Чего это он? – прошептал Костя.

Элвис и трактирщик тоже выглядели озадаченными.

Марк криво усмехнулся:

– Ты слышал, как меня тут все время называли?

Черкизонец чуть смутился и стрельнул глазами в Элвиса:

– Эээ… Крысенышем?..

– Я думаю, он это тоже слышал.

Про себя же скавен решил – хорошо, что он не стал пока говорить, кто он, даже Косте. Узнав историю крысоненавистника Кузьмича, Марк сразу понял причину кошачьей неприязни!