Текст книги "Башня Зеленого Ангела. Том 2"

– Даже несмотря на то, что ты меня не просила, – повторил за ней он, наградив ее мрачным взглядом. Несмотря на все ужасы, которые им довелось вместе пережить, казалось, она твердо решила продолжать причинять ему боль. – Никто не отменял мой долг, – сказал он Бинабику. – И, если Мириамель идет в Хейхолт, я отправлюсь в Свертклиф. Там находится Сияющий Коготь, который нужен Джошуа. Однако я не знаю, как попасть в замок, чтобы забрать Скорбь, – задумчиво проговорил он.

Бинабик выпрямился и устало вздохнул:

– Значит, Мириамель направляется в Хейхолт, чтобы убедить отца положить конец войне, а ты намерен в одиночку, прикрываясь рыцарством, добыть один из Великих мечей? – Бинабик неожиданно наклонился вперед и принялся палочкой мешать грибы, кипевшие в котелке. – Неужели вы сами не слышите, насколько по-детски звучат ваши слова? Я считал, что после всех опасностей, с которыми вы столкнулись, после того как чуть не погибли, вы стали умнее и понимаете, что не можете брать на себя столь грандиозные задачи.

– Я больше не ребенок, Бинабик, я рыцарь, – заявил Саймон.

– И это означает, что ты можешь причинить более серьезный вред, – сказал тролль почти примирительно, как будто знал, что не может победить в споре. – Ладно, давайте поедим и порадуемся нашей счастливой встрече, даже несмотря на то, что времена нынче совсем не веселые.

Саймон был доволен, что ему больше не нужно спорить с Бинабиком.

– Да, давайте поедим. И ты не рассказал нам, как нас нашел.

Бинабик еще раз помешал еду в котелке.

– Это и другие новости я вам расскажу, когда вы поедите, – сказал он.

Когда звуки довольного жевания стали медленнее, Бинабик облизал пальцы и глубоко вздохнул.

– Теперь, когда, по крайней мере, ваши желудки наполнены и мы находимся в безопасности, я должен сообщить вам мрачные новости.

Саймон и Мириамель слушали его с нараставшим ужасом, когда тролль рассказал про нападение норнов на лагерь и чем оно закончилось.

– Джелой умерла? – У Саймона появилось ощущение, будто земля ушла у него из-под ног, и он подумал, что скоро наступит момент, когда нигде не останется безопасных мест. – Да будут они прокляты! Настоящие демоны! Мне следовало там быть! Рыцарь принца…

– Возможно, вам обоим следовало там быть, – мягко сказал Бинабик, – или по меньшей мере не покидать лагерь. Но ты ничего не мог сделать, Саймон. Все произошло в темноте, неожиданно и быстро, и у них была всего одна цель.

Саймон в ярости на себя покачал головой.

– А Лелет? – Мириамель вытерла слезы. – Бедная малышка, в ее жизни нет ничего, кроме боли.

После того как они немного посидели в наполненном печалью молчании, Бинабик снова заговорил:

– Теперь я вам расскажу кое-что не такое грустное – как я вас нашел. На самом деле говорить особо не о чем. По большей части меня вела Кантака, у которой поразительный нос. Я боялся только, что мы слишком сильно от вас отстали – на длинных расстояниях лошади развивают большую скорость, чем волки, – и ваш запах станет слишком слабым. Но нам повезло.

Я следовал за вами до границы Альдхорта, и там на некоторое время возникла небольшая путаница. Больше всего я беспокоился, что потеряю вас там, поскольку двигался очень медленно, к тому же шел дождь. Но умница Кантака сумела удержать ваш след.

– Значит, ты болтался вокруг нашего лагеря в лесу? – неожиданно спросил Саймон.

– Не думаю, – с озадаченным видом ответил тролль. – А когда это было?

Саймон рассказал, что кто-то подошел к их лагерю, а потом скрылся в темноте.

Бинабик покачал головой.

– Точно не я. Не стал бы я разговаривать с самим собой, хотя мог что-то сказать Кантаке. Но даю вам слово… – Он с гордым видом выпрямился. – Кануки не производят столько шума, особенно ночью в лесу. Мы заботимся о том, чтобы нас не съел кто-нибудь большой. – Он помолчал. – К тому же время не совпадает. Мы находились примерно в одном или двух днях пути от вас. Так что твоя догадка, скорее всего, верна – это был разбойник или какой-то лесной житель.

И все же он задумался на несколько мгновений, прежде чем продолжить рассказ.

– В общем, мы с Кантакой следовали за вами, но нам приходилось держать наши поиски в секрете, мне совсем не хотелось заходить с ней в города вроде Стэншира, и оставалось лишь надеяться, что вы не станете там задерживаться. Мы двигались вдоль внешних границ поселений, пытаясь обнаружить ваши следы, и несколько раз мне казалось, что я поставил перед моей волчицей слишком сложную задачу, но она снова и снова находила ваш запах. – Он задумчиво почесал голову. – Думаю, если бы вы не покидали места с большим количеством людей, мне бы пришлось искать вас там. Я рад, что не возникло такой необходимости – мне бы пришлось оставить Кантаку одну, а сам я мог стать легкой добычей для Огненных танцоров или испуганных жителей, которые никогда не видели троллей. – Он смущенно улыбнулся. – Представляете, те, кто живет в Стэншире и Фальшире, действительно не встречались с троллями.

– И когда ты нас нашел?

– Если ты как следует подумаешь, Саймон, ты и сам легко сообразишь. У меня не имелось никаких причин от вас прятаться, и я бы вам показался, как только нашел бы – если бы не появилась причина этого не делать.

Саймон задумался:

– С нами был кто-то, кого ты не знал.

Тролль с довольным видом кивнул:

– Точно. Юноша и девушка могут путешествовать в Эркинланде и разговаривать с незнакомцами, не вызывая подозрений – в отличие от тролля.

– Значит, это произошло, когда мы встретились с мужчиной и женщиной – слугами Огненных танцоров. Мы разговаривали и с другими людьми, но всякий раз после этого оставались одни.

– Да. Я нагнал вас здесь, в долине Асу, – накануне вечером я устроился в пещере и последовал за вами и той парочкой в горы. Мы с Кантакой наблюдали за тем, что происходило, спрятавшись за деревьями, и видели Огненных танцоров. – Он нахмурился. – Их становится все больше, и они ничего не боятся. Я узнал это, подглядывая за путниками на дорогах и слушая их разговоры. Я был свидетелем того, что сделали Огненные танцоры, и, когда они отвели вас на вершину горы, развязал ваших лошадей и последовал за вами. – Он ухмыльнулся, довольный собственной изобретательностью.

– Спасибо тебе, Бинабик, – сказала Мириамель уже не так холодно, как раньше. – Я так тебя и не поблагодарила.

Он улыбнулся и пожал плечами:

– Мы все делаем, что можем, когда можем. Как я уже однажды говорил Саймону, мы трое столько раз спасали друг другу жизнь, что благодарности перестали быть такими существенными.

Когда он взял с земли кусок мха и принялся чистить свою миску, в пещеру бесшумно вошла Кантака. У нее был мокрый мех, и, когда она встряхнулась, во все стороны полетел фонтан капель.

– Ты можешь мне помочь, – сказал Бинабик и поставил миску на пол перед волчицей. Когда Кантака слизала розовым языком остатки похлебки, Бинабик встал. – Вот и вся история. Думаю, если мы будем соблюдать осторожность, мы сможем сегодня покинуть пещеру. И постараемся держаться подальше от дорог, пока долина Асу не останется далеко позади.

– А Огненные танцоры нас не найдут? – спросила Мириамель.

– После событий вчерашней ночи сомневаюсь, что их осталось много или они захотят сделать что-то, кроме как понадежнее спрятаться. Думаю, слуга Короля Бурь напугал их не меньше, чем вас. – Он наклонился и стал собирать вещи. – К тому же теперь их вожак мертв.

– Его прикончила твоя стрелка с черным наконечником, – догадался Саймон, вспомнив, как Мэйфвару с удивленным видом схватился за шею.

– Да.

– Мне его нисколько не жаль. – Саймон отправился складывать свою постель. – Ни капельки. Значит, ты действительно пойдешь с нами.

Бинабик стукнул себя по груди основанием ладони.

– Я не считаю, что вы задумали нечто умное или правильное, но не стану отпускать вас одних, в то время как могу помочь остаться в живых. – Он задумчиво нахмурился. – Жаль, у нас нет возможности отправить нашим друзьям весть о том, что я вас нашел.

Саймон подумал о троллях в лагере Джошуа, особенно о любимой Бинабика Сискви, которую он оставил, чтобы отправиться их искать. Значительность жертвы маленького тролля его потрясла, и ему стало стыдно. Бинабик был прав, они с Мириамель вели себя как капризные дети. Но ему хватило одного взгляда на принцессу, чтобы понять: пытаться отговорить ее от того, что она задумала, так же бесполезно, как убеждать волны не набегать на берег – а он не мог предоставить ей в одиночку встретить свою судьбу. Как и Бинабик, он оказался в ловушке. Саймон вздохнул и стал снова складывать постель.

Либо Бинабик был отличным проводником, либо Огненные танцоры действительно перестали их искать, они не встретили никаких признаков жизни во время путешествия по сырой, с холмами, заросшими лесом, долине Асу, если не считать нескольких соек и серой белки. В лесу густо росли деревья и множество самых разных растений, каждый ствол покрывал губчатый мох, но все вокруг казалось странным образом неподвижным, как будто живые существа, здесь обитавшие, спали или тихо ждали, когда чужаки уйдут.

Через час после захода солнца они разбили лагерь под скалистым карнизом, но он оказался совсем не таким удобным, как сухая, скрытая от посторонних глаз пещера. Когда пошел дождь и вода потоком потекла по склону, им пришлось забраться в самый дальний конец своего убежища. Лошадей, которым совсем не нравилась погода, привязали перед входом, где их безжалостно поливал дождь. Саймон надеялся, что, поскольку лошади часто ночуют в полях, они не слишком сильно пострадают, но все равно чувствовал вину. Вне всякого сомнения, Искательница, лошадка рыцаря, заслужила лучшего обращения.

Кантака вернулась с охоты и прижалась ко всем троим, устроившимся рядом друг с другом и смирившимся с сильным запахом мокрого меха волчицы, которая их грела. Наконец они провалились в сон и проснулись на рассвете промокшие до нитки, чувствуя, как все у них затекло и болит. Бинабик не хотел разжигать костер на открытом месте, поэтому они поели немного вяленого мяса и ягод, собранных троллем, и снова отправились в путь.

День выдался очень тяжелым для путешествия, склоны холмов и поля стали скользкими от расползшейся земли и мокрого мха, ветер швырял в них потоки дождя, заливая водой, ветки хлестали по лицам. Когда дождь прекратился, над землей повис туман, скрыв предательские ямы, и их продвижение вперед стало совсем медленным. И все же способность тролля находить дорогу, не полагаясь на солнце, произвела на Саймона огромное впечатление.

Немного после полудня Бинабик повел их вдоль склона горы, мимо окраин города Долина Асу. Разглядеть сквозь плотно росшие деревья хоть что-то было довольно трудно, разве что очертания примитивных домов и – когда сильный ветер на несколько мгновений рассеял туман – извивавшуюся, словно змея, темную полосу дороги, уходившей на несколько фарлонгов вперед. Впрочем, город казался таким же тихим и безжизненным, как и лес: трубы домов окутывал серый туман, и путники нигде не видели ни людей, ни животных.

– Куда они все подевались? Я здесь бывала раньше, и тогда в городе кипела жизнь.

– Их распугали Огненные танцоры, – мрачно проговорил Саймон.

– Или существа, с которыми Огненные танцоры устраивают праздники на вершине горы по ночам, – добавил Бинабик. – Я думаю, совершенно необязательно их видеть, как видели вы, чтобы понять, что происходит нечто нехорошее. Это ощущается в воздухе.

Саймон кивнул, сообразив, что тролль прав. Это место вдруг напомнило ему Тистерборг, населенную призраками гору между лесом и Эрчестером, место, где стояли Камни Гнева… именно там норны передали королю Элиасу меч по имени Скорбь…

Ему не хотелось думать о той жуткой ночи, но по какой-то ему самому непонятной причине это воспоминание показалось ему важным. Что-то его мучило, заставляя разбегаться мысли, которые стремились соединиться в цельную картину. Норны. Красная Рука. Тистерборг…

– Что там? – испуганно вскричала Мириамель, и Саймон подпрыгнул от неожиданности; Искательница под ним вздрогнула и слегка поскользнулась на мокрой земле, но быстро восстановила равновесие.

Впереди в тумане появилась какая-то темная тень, которая дико размахивала руками. Бинабик наклонился вперед, к шее Кантаки, и прищурился, но через долгое напряженное мгновение улыбнулся:

– Ничего страшного. Тряпка, которую треплет ветер. Думаю, кто-то потерял рубашку.

Саймон тоже прищурился и увидел, что тролль прав – за дерево зацепилась рваная рубашка, рукава которой трепетали на ветру, точно флаги.

Мириамель с облегчением сотворила знак Дерева.

И они поехали дальше. Город скрылся за густой зеленой стеной быстро и окончательно, как будто его проглотил безмолвный лес.

Вечером они разбили лагерь в защищенном от непогоды овраге у основания западного склона долины. Бинабик выглядел задумчивым, Саймон и Мириамель тоже молчали. Они съели скудный ужин, немного поговорили ни о чем, а потом все забрались в темное убежище и улеглись спать.

Саймон снова чувствовал, что их с Мириамель разделяет расстояние, вызывавшее неловкость. Он так и не решил, как относиться к тому, что она ему рассказала. Она сама сделала выбор и перестала быть девственницей. Это вызывало у него боль, но то, как она открыла ему правду, а потом набросилась на него, словно хотела наказать, возмущало и одновременно озадачивало. Почему временами она была такой доброй, а порой невыносимой? Ему хотелось верить, что она играла с ним в игру – подойди-поближе-уходи, которой учат молодых придворных дам, когда они имеют дело с мужчинами, но он слишком хорошо ее знал: Мириамель никогда не относилась к числу безмозглых кокеток. У него напрашивалось только одно объяснение мучившей его загадке – она действительно хотела, чтобы он был ее другом, но боялась, что ему нужно больше.

Я и правда хочу больше, – печально подумал он. – Даже если никогда этого не получу.

Закутавшись в плащ, он долго не мог уснуть, просто лежал, слушая, как вода стучит по листьям и падает на землю, теребил свою боль, точно рану на теле, пытаясь понять, насколько она может быть сильной.

К середине следующего дня они вышли из долины Асу, оставив ее за спиной. Справа от них, подобный огромному зеленому одеялу, тянулся лес, постепенно исчезавший за горизонтом. Впереди раскинулась холмистая, заросшая травой земля, которая лежала между Старой Лесной дорогой и полями перед горой Свертклиф.

Саймон жалел, что это путешествие с Бинабиком и Мириамель совсем не похоже на дни, когда они отправились в путь, покинув дом Джелой на берегу озера – как же давно это было! Тролль тогда то и дело принимался петь или болтал разные глупости, даже принцесса, выдававшая себя за служанку по имени Мария, казалась счастливой, радуясь тому, что жива. Теперь же они шли вперед, точно солдаты в сражение, которое не рассчитывают выиграть, каждый погрузившись в собственные мысли и страхи.

Впрочем, пустынные, однообразные земли к северу от озера Кинслаг совсем не поднимали настроение. Такие же наводившие тоску, сырые и безжизненные, как долина Асу, только здесь негде было спрятаться и почувствовать себя в безопасности, в отличие от Асу, заросшей густым лесом. Саймон чувствовал, что они открыты со всех сторон, и не мог не удивляться поразительной храбрости – или глупости, или тому и другому, – ведь они совершенно безоружные намеревались явиться прямо в замок Верховного короля. Если кто-то из них останется в живых или сохранится хотя бы часть истории, когда пройдут темные времена, из их приключений получится чудесная, невероятная песня! Какой-нибудь будущий конюх Шем расскажет потрясенному поваренку: «Слушай, парень, я поведаю тебе о Храбром Саймоне и его друзьях, которые открыто, безоружные отправились в самую глотку Тьмы…»

«Глотка Тьмы». Саймон остался доволен. Он слышал такое в одной из песен Санфугола.

Неожиданно он подумал, какова на самом деле тьма – все, что он видел и ощущал, злобные тени, которые прятались за границами тепла и света жизни, – и его отчаянно зазнобило.

У них ушло два дня, чтобы миновать холмистые поля, два дня туманов и частых холодных дождей. И не важно, в какую сторону они ехали, казалось, будто ветры всегда дули им в лицо. Саймон чихал почти всю первую ночь и чувствовал себя каким-то теплым и неустойчивым, точно тающая свеча. Впрочем, к утру ему стало немного лучше.

В середине второго дня перед ними появились предгорья Свертклифа, неровная линия высокого скалистого холма, на вершине которого стоял Хейхолт. Когда Саймон вглядывался в спустившиеся сумерки, ему казалось, что он видит невероятно тонкую белую линию за голыми склонами Свертклифа.

Они уже различали в сумерках Башню Зеленого Ангела, хотя она находилась почти на целую лигу дальше ближайшего склона горы.

Саймон почувствовал, будто кто-то прикоснулся к его спине, и волоски у него на затылке встали дыбом. Башня, огромный сиявший зубец, которую построили ситхи, когда замок принадлежал им, башня, где Инелуки расстался со своей земной жизнью, ждала. Но она также была местом, куда Саймон не раз забирался мальчишкой и где давал волю воображению. С тех пор как он покинул дом, Саймон видел ее или что-то похожее в таком количестве снов, что сейчас ему казалось, будто он спит. А под башней, за скалой прятался сам Хейхолт. Саймон почувствовал, что вот-вот расплачется, но сумел сдержать слезы. Сколько раз он тосковал по лабиринтам его коридоров, садам, укромным местечкам, известным только юному поваренку, по теплым уголкам и тайным радостям.

Он повернулся, чтобы посмотреть на Мириамель. Она тоже не сводила напряженного взгляда с западных склонов, но, если и думала о радостях родного дома, по ее лицу этого было не видно. Она походила на охотника, который после долгой погони наконец поймал очень опасную, но столь желанную добычу. Саймон заморгал, стыдясь, что она могла заметить его слезы.

– Я не раз спрашивал себя, увижу ли я его когда-нибудь снова, – тихо сказал он. Ветер швырнул ему в лицо капли дождя, и он вытер щеки, радуясь, что у него появилась причина это сделать. – Похоже на сон, верно? Очень странный сон.

Мириамель кивнула, но промолчала.

Бинабик их не торопил, он спокойно ждал, дав Кантаке возможность обнюхать землю вокруг, пока они сидели и молча смотрели вперед.

– Давайте остановимся на ночь, – сказал он наконец. – Если мы еще немного проедем, мы сможем найти укрытие у подножия горы. – Он махнул рукой в сторону склонов массивного Свертклифа. – А утром у нас будет больше света для того… что мы решим делать.

– Мы пойдем к кургану Джона, – заявил Саймон, и его голос прозвучал увереннее, чем он себя чувствовал. – По крайней мере, я пойду.

Бинабик пожал плечами.

– Давайте проедем вперед, разведем огонь и поедим, и тогда наступит время строить планы.

Солнце скрылось за широким телом Свертклифа задолго до того, как спустился вечер, и они двигались дальше, окутанные холодными тенями. Казалось, даже лошадям было не по себе: Саймон чувствовал, как неохотно Искательница шла вперед, и подумал, что, если бы он ей позволил, она бы развернулась и ускакала в противоположную сторону.

Свертклиф ждал, точно бесконечно терпеливый великан-людоед. Когда они подъехали ближе, огромная темная гора, расползаясь в разные стороны, закрыла собой не только солнце, но и само небо, и вскоре им стало казаться, что они не смогут повернуть назад, даже если попытаются. Со склона самого дальнего предгорья, на юге, сразу за скалами, они впервые увидели серо-зеленую вспышку – озеро Кинслаг, и Саймон почувствовал радость и одновременно сожаления, когда вспомнил успокаивающие крики чаек, и подумал про отца-рыбака, которого никогда не знал.

Наконец, когда гора превратилась почти в перпендикулярную стену перед ними, они разбили лагерь в ущелье. Ветер сюда почти не добирался, а сам Свертклиф по большей части защищал от дождя. Саймон мрачно улыбнулся, подумав, что ожидание великана подошло к концу: они собираются провести ночь у него на коленях.

Никто не хотел говорить первым о том, что они станут делать завтра. Они развели костер и приготовили скромный ужин, практически молча и без обычного чувства товарищества, которое, как правило, оживляло вечера. Сегодня Мириамель не казалась сердитой, скорее задумчивой, и даже Бинабик делал все не так уверенно, как обычно, будто его мысли витали где-то в другом месте.

Саймон чувствовал удивительное спокойствие, почти радость, и его огорчало, что Бинабик и Мириамель не разделяли его настроения. Разумеется, это опасное место, и то, что они намерены сделать завтра, страшно, – но он не позволил себе слишком много думать о том, где сейчас находился меч и что им придется предпринять, чтобы его отыскать, – он говорил себе, что наконец ему предстоит выполнить задачу, ради которой его произвели в рыцари.

И если все получится – о, счастье! Если получится, Мириамель наверняка поймет, что отнести меч Джошуа гораздо важнее, чем пытаться убедить ее безумного отца остановить войну, хотя, вне всякого сомнения, это уже не в его силах. Разумеется, когда они добудут Сияющий Коготь… подумать только – Сияющий Коготь! Знаменитый меч Престера Джона!.. Мириамель обязательно поймет, что они получили величайший приз, о каком только могли мечтать, и им с Бинабиком удастся убедить ее вернуться в относительную безопасность лагеря Джошуа.

Саймон размышлял об этом, дожидаясь, когда ужин поудобнее устроится у него в животе, когда молчание нарушил Бинабик.

– Как только мы начнем подниматься на гору, – медленно заговорил он, – вернуться назад будет очень трудно. Мы не знаем, есть ли наверху солдаты, возможно, Элиас выставил стражу, которая охраняет меч и могилу его отца. Если мы пойдем дальше на запад, то окажемся в таком месте, где нас могут заметить из замка. Вы уверены – по-настоящему, без малейших сомнений, – что оба этого хотите? Я прошу вас хорошенько подумать, прежде чем вы ответите.

Саймон задумался. Через некоторое время он знал ответ:

– Мы уже здесь. В следующий раз, когда мы окажемся так близко к Сияющему Когтю, возможно, здесь будет идти сражение, и нам не удастся до него добраться. Я думаю, глупо не попытаться сделать это сейчас. Я готов.

Бинабик посмотрел на него и медленно кивнул:

– Итак, мы отправимся за мечом. – Он повернулся к принцессе. – Мириамель?

– Мне нечего сказать. Если нам придется использовать Три меча, это будет означать, что я потерпела неудачу. – Она улыбнулась, но Саймону совсем не понравилась ее улыбка. – А если мне не удастся убедить отца, сомневаюсь, что дальнейшее будет иметь для меня значение.

Тролль резко взмахнул рукой:

– Мы не можем ничего знать наверняка. Я буду тебе помогать изо всех сил и уверен, что Саймон тоже, – но ты не должна отказываться ни от одного шанса оттуда выйти. Подобные мысли приведут к неосторожности.

– Я буду счастлива оттуда выйти, – сказала Мириамель. – Я хочу помочь отцу понять, что он должен прекратить убийства, но потом я с ним попрощаюсь. После того, что он совершил, я не смогу жить с ним рядом.

– Я надеюсь, что твое желание сбудется, – ответил Бинабик. – Итак, сначала мы отправимся на поиски меча, затем решим, как помочь Мириамель. Перед такой серьезной работой мне нужно поспать.

Он лег, прижавшись к теплому телу Кантаки, и натянул на лицо капюшон. Мириамель продолжала смотреть в огонь, Саймон искоса за ней наблюдал, потом поплотнее завернулся в плащ и устроился на своей постели.

– Спокойной ночи, Мириамель, – сказал он. – Я надеюсь… Надеюсь…

– Я тоже.

Саймон прикрыл глаза рукой и стал ждать, когда к нему придет сон.

Ему приснилось, что он, подобно гаргулье, сидит на вершине Башни Зеленого Ангела, но не один, рядом с ним кто-то был.

В следующее мгновение Саймон понял, что это ангел, которая, похоже, покинула свой шпиль и теперь сидела возле него, положив прохладную руку ему на запястье. Диковинным образом она походила на девочку Лелет, только из бронзы, которая местами позеленела от отсутствия ухода.

– Дорога вниз невероятно длинная. – Голос у ангела был приятным, мягким и одновременно сильным.

Саймон посмотрел на крошечные крыши Хейхолта внизу.

– Это так.

– Я имела в виду совсем другое. – В голосе ангела появилась мягкая укоризна. – Я говорю про дорогу туда, где находится Правда. Вниз, на самое дно, откуда все начинается.

– Я не понимаю.

Саймон чувствовал себя удивительно легким, ему казалось, будто следующий порыв ветра сорвет его с крыши, точно осенний листок, и на месте его удерживала только рука ангела на запястье.

– Отсюда, сверху, земные дела кажутся такими мелкими, – проговорила она. – Это один способ их увидеть, хороший, но не единственный. Чем дальше вниз ты спускаешься, тем труднее осознать важность того, что открывается твоим глазам. Ты должен добраться до самой глубины.

– Я не знаю, как. – Саймон смотрел на ее лицо, но, хотя хорошо его знал, оно было безжизненным куском металла, и он не видел в резких чертах ни доброты, ни дружелюбия. – Куда я должен идти? Кто мне поможет?

– На самую глубину. Ты. – Неожиданно ангел встала и убрала руку, и Саймон вдруг почувствовал, что начал медленно падать вниз. Он изо всех сил вцепился в изгибавшийся край крыши. – Мне трудно с тобой говорить, Саймон, – сказала она. – Возможно, мне больше не удастся это сделать.

– Почему ты не можешь сказать? – вскричал он. Его ноги соскользнули с края крыши, тело трепетало, точно парус на ветру, но он продолжал пытаться ее понять. – Просто скажи!

– Это совсем не так легко. – Ангел повернулась и начала медленно подниматься назад, к своему месту на шпиле башни. – Если я смогу снова к тебе прийти, я приду. Но говорить ясно и понятно можно только про не слишком важные вещи. Самая великая правда находится внутри, всегда под покровом. Ее нельзя дать, ее нужно найти.

Саймон почувствовал, что у него разжались пальцы, и медленно, словно колесо, сорвавшееся с оси, он начал вращаться и падать вниз. Мимо по очереди проносились небо и земля, словно мир превратился в детский мячик, а он оказался внутри, в заточении, в мяче, который кто-то злобно пнул ногой.

На следующий день Саймон уже сомневался в том, что видел ночью. Пока они готовились к подъему, его не покидали беспокойные мысли о том сне. Если Амерасу права и теперь он действительно более открыт Дороге Снов, имело ли какое-то особенное значение то, что сказала ему ангел? Как он может спуститься на самую глубину? Он же собирался подняться на высокую гору. И какой ответ прячется внутри? Какая-то даже ему неизвестная тайна? Полная бессмыслица!

Они отправились в путь, как только на небе появилось солнце. Первую половину утра они ехали через предгорья, поднявшись на нижние, не слишком крутые склоны Свертклифа, а когда оставили их позади, им пришлось спешиться и вести лошадей на поводу.

В середине утра они остановились, чтобы перекусить – немного сушеных фруктов и хлеба, которые Бинабик взял с собой из запасов в лагере Джошуа.

– Я думаю, пора оставить лошадей, – сказал тролль. – Если Кантака захочет пойти с нами, она сможет подняться, если я не буду сидеть у нее на спине.

Саймон не думал о том, что ему придется расстаться с Искательницей, рассчитывая, что найдется путь, по которому они сумеют добраться до вершины верхом, но единственная ровная дорога находилась на дальней стороне Свертклифа, похоронная, и она шла из Эрчестера и Хейхолта.

У Бинабика в седельной сумке лежало большое количество веревок, он пожертвовал часть Саймону и Мириамель, и они привязали лошадей к низкому, искривленному ветром дереву так, что те могли без проблем достать до естественного пруда в скалах, полного дождевой воды. Кроме того, длинные веревки позволяли лошадкам щипать траву, дожидаясь своих хозяев – полдня или больше. Саймон прижался лицом к шее Искательницы и шепотом пообещал, что вернется, как только сможет.

– Нам нужно еще что-то сделать? – спросил Бинабик. Саймон смотрел на вершину Свертклифа и очень хотел придумать причину, которая еще немного отложила бы подъем. – В таком случае в путь, – сказал тролль.

Восточный склон Свертклифа оказался не таким вертикально крутым, каким представлялся издалека. Они поднимались по диагонали, Кантака шла сзади, и время от времени им даже удавалось выпрямляться в полный рост, хотя по большей части приходилось передвигаться, сгорбившись и цепляясь то за один выступ, то за другой. Только в одном месте, узкой щели между стеной и стоявшим вертикально камнем, Саймон почувствовал беспокойство, но он и его спутники протиснулись в нее, а Кантака, которая нашла какую-то тайную волчью тропу, стояла на другой стороне, высунув розовый язык и наблюдая за их усилиями с очевидной насмешкой.

Через несколько часов после полудня небо потемнело и воздух стал тяжелым. По склону пробежался дождик, намочив путников и вызвав у Саймона беспокойство. Сейчас подъем был не таким уж сложным, но он видел, что очень скоро им станет намного труднее, и его совсем не радовала необходимость перебираться через круто наклоненные камни, если они будут мокрыми и скользкими. Но короткий дождик прошел, и, хотя грозные тучи продолжали закрывать небо, он видел, что в ближайшее время сильного ливня не ожидается.

Подъем действительно стал более крутым, но не таким страшным, как Саймон опасался. Бинабик шел впереди так же уверенно, как бараны кануков. Они только один раз воспользовались веревкой, обвязавшись для безопасности, когда перепрыгивали с одного заросшего травой уступа на другой через наклонную насыпь из голых камней. Все благополучно справились с этой задачей, хотя Мириамель оцарапала руки, а Саймон сильно ударился коленом, когда приземлился. Кантака, судя по всему, считала препятствие таким же смехотворным, как и другие.

Когда они остановились, чтобы отдышаться, Саймон увидел всего на несколько локтей ниже небольшую полянку, заросшую белыми цветами – звездочками, лепестки которых сияли, точно снежинки, в темно-зеленой траве. Это открытие его невероятно обрадовало: он почти не видел цветов с тех пор, как они с Мириамель покинули лагерь Джошуа. Даже зимняя-шляпка и огонек-фрейи встречались очень редко, хотя время года было самым подходящим.

Подъем по склонам Свертклифа занял у них больше времени, чем они рассчитывали, и, когда они справились с последним участком, солнце висело совсем низко на небе, на ширине ладони сияя над горизонтом за завесой туч. Все трое буквально сложились пополам, пытаясь отдышаться; во время последнего отрезка пути они так часто использовали руки для равновесия и опоры, что Саймон подумал, не решила ли Кантака, будто ее спутники превратились в таких же четвероногих, как она. Когда они наконец смогли выпрямиться на заросшей травой вершине Свертклифа, луч солнца пробился сквозь тучи, залив круглую гору бледным светом.