Текст книги "Эльфийские камни Шаннары"

Глава 53

В Садах Жизни тихо плакал Вил Омсфорд, там и нашли его эльфы. По приказу Андера Элесседила они отнесли долинца в Арборлон. Он разглядывал тихие, сумрачные залы и коридоры королевского дворца и все время молчал. Потом его уложили в постель, осторожно промыли и перевязали его раны и дали выпить какую-то горькую жидкость, от которой его тут же потянуло в сон. Вил еще чувствовал, как его бережно накрыли одеялом, и видел, как эльфы вышли, тихо прикрыв за собой дверь. Через секунду он спал.

Ему снилось, что он бредет сквозь густую, непроницаемую темноту, безнадежно потерявшись в ней. Амбель была где-то рядом, в этой мгле, но Вил никак не мог отыскать ее. Страх нарастал: что-то холодное, злое и странно знакомое появилось поблизости – Вил уже сталкивался с этой тварью раньше. Испуганный, он побежал, пробираясь сквозь паутину черной тишины. Но тварь не отставала; Вил чувствовал ее присутствие. Вот черная лапа коснулась его – долинец в ужасе закричал. Потом тьма внезапно рассеялась, тварь куда-то исчезла. Вил оказался в саду, необыкновенно красивом, здесь росли деревья и цветы яркой, невиданной окраски. Он с облегчением вздохнул. Но тут же земля ушла у него из-под ног – долинец поднялся в воздух. Оттуда он видел, как в сад хлынула черная волна пустоты; казалось, еще чуть-чуть – и она поглотит долинца. Он с отчаянием искал глазами Амбель. Теперь он увидел ее: эльфийка металась в центре сада каким-то смутным, безгласным видением – мгновенно промелькнувшая перед глазами картинка. Потом Амбель пропала. Снова и снова он звал ее, но ответа не было. Черная волна подхватила долинца – он начал тонуть…

Амбель!

Вздрогнув, весь в испарине, Вил проснулся. На столике у дальней стены горела единственная свеча. Сумрак окутывал комнату, над городом гас закат.

– Вил Омсфорд.

Он резко повернулся на звук своего имени. На кровати сидел кто-то высокий, плотно закутанный в плащ, черный и безликий в тусклом мерцании свечи.

Прищурившись, долинец узнал Алланона.

И Вил вспомнил все. Горечь переполнила его, горечь столь ощутимая, что он почти чувствовал ее вкус. Когда Вил наконец заговорил, голос его звучал глухо:

– Ты знал, Алланон. Все это время ты знал.

Друид не ответил. Слезы жгли глаза Вилу. Он подумал о той ночи в Сторлоке, когда впервые встретил друида. Флик тогда предупредил его, что нельзя слепо доверять Алланону. Друид – хранитель темных тайн и хорошо умеет скрывать их.

Но это! Как он мог скрыть это!

– Почему ты не сказал мне? – хрипло прошептал долинец.

В тени капюшона что-то зашевелилось.

– Это не помогло бы тебе, долинец.

– Вернее, не помогло бы тебе?! Ты меня просто использовал! Ты дал мне надежду, что, если я смогу защитить Амбель от демонов, если она вернется в Арборлон, все будет хорошо. Но ты знал, что этого никогда не будет!

Друид молчал. Вил потерянно покачал головой.

– Но разве ты не мог сказать ей?

– Нет, долинец, не мог. Она бы мне не поверила. И потом, для нее это было бы слишком тяжело. Вспомни, что было, когда я впервые заговорил с ней в Надежном Приюте. Она даже не верила, что она избранник. Она настаивала на том, что ее избрание было ошибкой. Нет, она бы мне не поверила. Тогда. Ей надо было самой узнать о себе правду и понять ее. А на это нужно время.

– Слова, Алланон. – Голос долинца дрожал. – Слова. Ты искусно владеешь ими. Ты всегда говоришь так убедительно. Однажды тебе удалось уговорить меня. Но сейчас у тебя ничего не получится после всего, что ты сделал.

– Она приняла окончательное решение, она – не я, – спокойно ответил друид. Он подался вперед. – Я никогда бы не стал решать за нее, я мог только проследить за тем, чтобы у Амбель была возможность выбора, и ничего больше.

– Ничего больше? Но разве не ты подвел ее к необходимости принять то решение, которое было нужно тебе? И это ты называешь «ничего»?

– Я просто дал ей понять, каковы будут последствия ее решения. Каким бы оно ни было.

– Последствия? – Вил иронически засмеялся, приподнявшись на постели. – Что ты можешь знать о последствиях, Алланон? – Голос его внезапно сорвался. – Ты знаешь, что она значила для меня? Ты знаешь?

Слезы текли по лицу долинца. Он медленно опустился на подушки – странный стыд охватил его. Горечь ушла, осталась лишь мучительная пустота.

Прошло много времени, прежде чем Вил снова решился взглянуть на Алланона.

– Ладно, теперь все кончено. Ее нет. – Он с трудом сглотнул. – Может быть, ты хотя бы объяснишь почему?

Друид ответил не сразу.

– Что ж, слушай, долинец. Элькрис – удивительное творение, это дерево – живая магия, соединение человеческой жизни с огнем земли. Ее создали перед Великими войнами. Демоны были повержены, и эльфийским мудрецам надо было что-то придумать, чтобы предотвратить их возвращение на землю. Ты знаешь, эльфы совсем не воинственны. Их цель – сохранение жизни. Они не стали уничтожать даже таких злых и жестоких тварей, как демоны. Они просто изгнали их с земли. Но нужно было сделать так, чтобы и через тысячи лет зло не могло бы вернуться. Для этого требовались самое сильное волшебство и самая огромная жертва – добровольный дар жизни. Соединение энергии жизни с силой земли и создало Элькрис, а с нею – Запрет. – На мгновение он замолчал. – Тебе надо знать, по каким законам живут эльфы, саму сущность их жизни, для того чтобы понять, что такое Элькрис и почему Амбель сделала такой выбор. Эльфы считают, что они в неоплатном долгу перед землей, потому что она создает и кормит все живое. Они верят в то, что, если берешь у земли, надо обязательно дать что-то взамен. Это обычай, своего рода религия. Амбель поняла, что единственный путь к спасению всех лежит через жертву, что семя наполнится жизнью только тогда, когда она примет решение отказаться от себя и стать Элькрис. – Друид замолчал и медленно склонился к Вилу. Темная тень упала на долинца. – Ты уже понял, что первая Элькрис тоже была женщиной. Не случайно мы обращаемся к дереву «она». Элькрис всегда должна быть женщиной, потому что лишь женщина способна дарить жизнь. Мудрецы выбрали юную девушку, которая, как мне представляется, была очень похожа на Амбель, и превратили ее в дерево – в Элькрис.

Потом они основали орден избранников, чтобы было кому заботиться о ней и… чтобы, когда придет время, она могла выбрать ту, которая заменит ее. Однако она избирала мужчин, а не женщин – за тысячи лет лишь несколько женщин были избранниками, – летописи не говорят почему. Это стало традицией: избирать на служение мужчин. Может, она сама просила об этом. Может, эльфам так было удобнее. Я не знаю.

Когда Элькрис выбрала Амбель, она, наверное, уже тогда подозревала, что может умереть. Наверное, и раньше были такие минуты, когда она думала, что смерть уже близко, тогда-то она и избирала девушку, которая, как она полагала, станет ее преемницей.

Эльфы были очень удивлены, когда Элькрис избрала Амбель – первую женщину за последние пятьсот лет. Но тогда еще никто не понимал, какое значение имело избрание Амбель: никто не мог догадаться, что Элькрис смотрела на девушку как на возможную замену себе. Когда я, узнав страшную весть о разрушении Запрета, впервые пришел в Арборлон, я пошел в Сады Жизни и говорил с Элькрис. Она мне сказала, что после избрания Амбель она пыталась укрепить связующие их нити. Потому что чувствовала, как ее разрушает болезнь. Она понимала, что жизнь ее близится к концу; потом в ней завязалось семя – она должна была передать его Амбель. Она умирала. И относилась к Амбель как к своему ребенку, в котором продолжится ее жизнь. Элькрис хотела подготовить к этому Амбель, показать ей хоть часть той красоты и покоя, которыми она насладилась за свою долгую жизнь. Элькрис хотела, чтобы Амбель поняла, что это значит – слиться с землей, стать с ней одним целым, веками следить за развитием жизни и самой испытать все ее изменения. То есть, как я понимаю, она хотела научить Амбель тому, что знает мать, но еще не знает дитя.

Вил кивнул. Он думал о том видении, что явилось им с Амбель на берегу, когда король Серебристой реки спас их от демонов. Там, в этом сне, они искали друг друга: он – в прекрасном саду, столь необыкновенном в своей красоте, что Вилу хотелось плакать; она – в темноте. Там она звала его, но он не ответил. Тогда они оба не поняли, что предвещал этот сон.

Они не поняли, что король Серебристой реки дал им возможность ненадолго заглянуть в будущее.

– Замыслы Элькрис были прекрасны, – продолжал друид, – и все же она несколько поторопилась. Она испугала Амбель своим проникновением в ее душу, материнской заботой, слиянием с личностью девушки. Эльфийка была еще не готова к тем изменениям, которых ждала от нее Элькрис. Амбель испугалась, потом рассердилась и покинула Арборлон. Элькрис все ждала, что Амбель вернется. Когда же болезнь стала явной и семя созрело, Элькрис позвала к себе избранников.

– Но не Амбель? – Теперь уже Вил слушал внимательно.

– Нет, не Амбель. Понимаешь, Элькрис думала, что, когда Амбель узнает о ее болезни, она придет сама. К несчастью, у нее оставалось мало времени – меньше, чем она думала. Запрет уже стал разрушаться, и она больше не могла поддерживать его. Несколько демонов уже выбрались в мир; они убили избранников – всех, кроме Амбель. Когда я пришел, Элькрис была в отчаянии. Она сказала мне, что надо найти Амбель. И я отправился на поиски.

Тень безысходного горя легла на лицо долинца.

– И тогда, в Надежном Приюте, ты уже знал, что Элькрис все еще считает Амбель избранником?

– Знал.

– И ты знал, что она даст Амбель свое семя?

– Я знал все. Летописи в Параноре открыли мне правду о том, как родилась Элькрис, и о том, как она может возродиться. Я хочу, чтобы ты понял, долинец. Мне тоже небезразлична эта девушка. Я не хотел ее обмануть, если ты называешь мое молчание обманом. Но так было нужно: чтобы Амбель узнала всю правду о себе сама, а не от меня или кого-то другого. Я просто показал ей направление, в котором надо идти, но не дал ей карту, где указаны все дороги и повороты. Она сама должна была сделать выбор. Ни я, ни кто-то другой не имели права решать за нее.

– Но может быть, было бы лучше, если бы она с самого начала знала, чем закончится этот путь, который ты ей указал? – Он медленно покачал головой. – Странно. Я думал, что мне как-то поможет, если я буду знать правду обо всем, что случилось. Но нет. Мне это не помогло. В любом случае я не могу обвинять тебя в том, что произошло. Ты поступал лишь так, как должен был поступать, – я знаю. Я знаю, что Амбель сама сделала этот выбор. Я все знаю. Но потерять ее так – слишком тяжело… – Запнувшись, он замолчал.

Друид кивнул.

– Мне очень жаль, долинец.

Он собрался подняться, но Вил внезапно заговорил:

– Для чего ты разбудил меня, друид? Чтобы сказать мне это?

Маг выпрямился; черный капюшон скрывал его лицо.

– Сказать тебе это и попрощаться, Вил Омсфорд.

Долинец уставился на него.

– Попрощаться?!

– До новых времен, долинец.

– Но… куда ты уходишь?

Алланон ничего не ответил. Вдруг Вила охватила сонливость: маг возвращал его в сон, от которого пробудил. Вил упрямо боролся с дремотой. Ему еще многое надо было сказать. Алланон не может просто так оставить его, пропасть в ночи столь же внезапно, как и появился, закутанный в темный плащ с надвинутым капюшоном, как вор, который боится показать свое лицо…

Внезапная мысль пронзила сознание Вила, он протянул руку и схватился за край плаща друида.

– Алланон!

Комната погрузилась в тишину.

Он подумал, что друид не слышит его. Маг стоял неподвижно, глядя на него из тени капюшона. Вил ждал. Потом друид поднял руки и медленно откинул капюшон.

– Алланон! – только и смог выдохнуть долинец.

Волосы и борода друида, прежде угольно-черные, были теперь прорезаны прядями седины.

– Если используешь волшебство, за это надо платить, – с горькой насмешкой улыбнулся маг. – Цена велика. Магия вытянула из меня больше сил, чем я хотел бы отдать. – Он пожал плечами. – Каждый живет ровно столько, сколько ему положено. Не больше.

– Алланон, – отчаянно шептал Вил, – Алланон, прости меня. Не уходи, не надо.

Алланон вновь опустил капюшон на лицо, слегка наклонился и сжал руку долинца.

– Мне пора. Нам обоим нужно отдохнуть. Спи спокойно, Вил Омсфорд. И постарайся не думать обо мне плохо; я верю, что и Амбель не станет. У тебя есть одно утешение: ты – целитель, а целитель обязан сохранять жизнь. И ты сделал это для эльфов, для Западных земель. И хотя тебе кажется, что Амбель потеряна для тебя, на самом деле это не так. Ее можно найти повсюду, во всем живом на земле. Только притронься к земле – и Амбель будет с тобой.

Маг отступил во мрак и задул свечу.

– Не уходи, – сонно позвал его Вил.

– Прощай, Вил Омсфорд. – Голос доносился будто сквозь туман. – Скажи Флику, что он был прав в своих суждениях обо мне. Ему это понравится.

– Алланон… – тихо пробормотал долинец. Потом он уснул.

Друид скользил по тускло освещенным коридорам дворца Элесседилов бесшумно, как тень в ночи. Эльфийские охотники охраняли коридоры – воины личной гвардии, что сражались и выжили там, на Каролане, суровые, крепкие люди, повидавшие многое и хорошо знающие себе цену. Но под тяжелым взглядом друида даже они расступались в стороны, пропуская его.

Маг вошел в спальню Эвентина, тихо закрыв за собой дверь. Окна были закрыты и плотно занавешены. Свет свечей мягко разливался по комнате, едва освещая дальние темные углы спальни, с трудом просачиваясь сквозь мрак. Король эльфов лежал на широкой кровати, перебинтованный и завернутый в одеяла. Рядом с постелью отца на стуле дремал Андер.

Друид молча прошел вперед и остановился у самой кровати. Старый король спал, неровно дыша; кожа лица пожелтела, как старый пергамент. Жизнь его близилась к концу.

«Годы идут, – подумал друид. – Скоро уйдут все, кто когда-то сражался с Повелителем чародеев, кто участвовал в поисках легендарного меча Шаннары».

Судорожная улыбка прошла по его губам. И он тоже.

Но пока он еще здесь. Пока еще здесь.

Эвентин пошевелился.

«Сейчас, это случится сейчас», – сказал себе Алланон.

В первый раз за всю эту ночь мука и боль проступили на суровом лице.

Друид тихо отошел в дальний сумрачный угол и там остановился – ждать.

Вздрогнув, Андер Элесседил проснулся. Еще не видящими со сна глазами он обвел комнату. Пугающее чувство одиночества охватило его. Здесь не было тех, кто должен был прийти, – Арион, Пинданон, Криспин, Эльрон Тэй, Керрин. Теперь все мертвы.

Андер откинулся на спинку стула – усталость сковала его, он ничего не чувствовал, кроме боли. Сколько он спал? Андер не знал. Скоро вернется Гаел, принесет поесть, и они вместе будут дежурить у постели отца. И ждать.

Воспоминания нахлынули на него. Призрачные образы прошлого – люди, времена, места и события – сменяли друг друга. Мучительно-сладкие воспоминания о прошедшем счастье и безысходное отчаяние настоящего. Андеру было тяжело, он не хотел ни о чем думать сейчас, не хотел ничего вспоминать.

Но тут же снова задумался об отце и об Амбель, о чувствах, которые они питали друг к другу, о понимании, которое потеряли и обрели вновь. Теперь уже ничего не будет. Даже сейчас было трудно постичь перевоплощение Амбель и смириться с ним. Андеру приходилось опять и опять напоминать себе, что все это было на самом деле, что ему не привиделось, не приснилось. Перед глазами стоял маленький крылатый всадник, Пек, сбивчиво рассказывающий принцу о том, что случилось и чему он сам был свидетелем; на детском лице отражались благоговение и ужас, удивление и тревога – Андер не мог ему не поверить.

Немногие знают правду. И он еще не решил, надо ли открывать ее остальным.

– Андер.

Он резко выпрямился – отец смотрел на него. Андер был так изумлен, что сразу не смог говорить.

– Андер, как там сейчас?

Шепот короля отчетливо раздавался в тишине. Андер опустился на колени рядом с кроватью отца.

– Все кончилось, – тихо ответил он. – Мы победили. Запрет восстановлен. Демонов больше нет. Элькрис…

Закончить он не смог. Слов не было. Рука отца выскользнула из-под покрывала и нашла руку сына.

– Амбель?

Андер вздохнул, слезы навернулись ему на глаза. Но он заставил себя прямо встретить взгляд отца.

– Она в безопасности, – прошептал он. – Сейчас отдыхает.

Потом настала долгая пауза. Подобие улыбки пробежало по лицу Эвентина. Король закрыл глаза. Он умер.

Еще несколько минут Алланон постоял в тени, потом вышел на свет.

– Андер, – тихо позвал он.

Опустив руку отца, принц поднялся.

– Он умер, Алланон.

– И теперь ты – король. Будь таким королем, каким он хотел бы тебя видеть.

– Ты ведь знал, Алланон? Я давно подозревал это, с самой битвы у Входа Баена. Ты знал, что все так случится и я стану королем?

Лицо друида как будто замкнулось, мгновенно утратив всякое выражение.

– Я не мог предотвратить того, что случилось, принц эльфов. Я мог только подготовить тебя. К тому, что должно быть.

– Значит, ты знал?

Маг кивнул.

– Знал. Я – друид.

Андер глубоко вздохнул.

– Я сделаю все, что в моих силах, Алланон.

– Значит, ты поступишь правильно, Андер Элесседил.

Друид молча наблюдал за тем, как новый король эльфов подошел к постели отца, поправил чуть сбившееся одеяло – тихо и осторожно, как будто укрыл спящего ребенка, – и опустился на колени перед кроватью.

Алланон повернулся и бесшумно исчез из спальни, из дворца Элесседилов, из города и с земли. Никто не видел, как он ушел.

На рассвете кто-то тихонько потряс Вила Омсфорда за плечо. Он открыл глаза. Серебристо-серый свет сочился сквозь занавески на окнах, рассеивая темноту. Над кроватью низко склонился Пек.

– Вил? – Лицо маленького крылатого всадника было торжественным и серьезным.

– Привет, Пек.

– Как ты себя чувствуешь?

– Уже лучше, спасибо.

– Хорошо. – Пек слегка улыбнулся. – Я очень волновался, правда.

Вил улыбнулся в ответ.

– Я тоже.

Мальчик присел на край кровати.

– Прости, что я тебя разбудил, но я не хотел уходить не попрощавшись.

– Ты уже улетаешь?

Пек кивнул.

– Мне следовало отправиться еще прошлой ночью, но Генвен очень устала. Ведь я должен был вернуться во Взмах Крыла еще два дня назад. Они, наверное, уже ищут меня. – Он помедлил. – Но я думаю, они поймут, когда я объясню им, что произошло. И не будут сердиться.

– Надеюсь, что нет. Я бы не хотел этого.

– Дядя Даен сказал, что он тоже им все объяснит. Ты знал, что мой дядя здесь? Дед послал его сюда. Дядя Даен сказал, что я вел себя как настоящий крылатый всадник. Он сказал еще, что Генвен и я очень всем помогли. Что это было очень важно.

Вил приподнялся.

– Это действительно так, Пек. Очень важно.

– Не мог же я оставить вас. Я знал, что еще пригожусь.

– Ты был нам очень нужен.

– И я думаю, что дед не рассердится на меня за то, что я его не послушался. Один только раз.

– Я тоже так думаю.

Пек смотрел куда-то вниз, на свои руки.

– Вил, мне так жалко принцессу Амбель. Что все так получилось. Правда.

Вил медленно кивнул.

– Я знаю, Пек.

– Значит, она взаправду была заколдована? Волшебные чары превратили ее в дерево. – Мальчик поднял глаза. – Но она же сама этого хотела? Она хотела превратиться в дерево, чтобы демоны пропали? Так было нужно?

Вил тяжело сглотнул.

– Да.

– Я очень испугался, – тихо сказал Пек. – Это случилось слишком неожиданно. Она никогда не говорила мне, что так будет.

– Она не хотела тебя напугать.

– Да, конечно же, не хотела.

– И у нее не было времени, чтобы все объяснить.

Пек пожал плечами.

– Да, я понимаю.

С минуту они молчали, потом маленький крылатый всадник поднялся.

– До свидания, Вил. Ты ведь будешь меня навещать? Или я сам прилечу навестить тебя – только когда стану постарше. Пока мне еще не разрешают вылетать из Западных земель.

– Я обязательно приду к тебе в гости, – пообещал долинец. – Скоро.

Пек махнул рукой и направился к двери. Он уже собирался открыть ее, но вдруг остановился и оглянулся на Вила:

– Я полюбил ее, правда, очень-очень.

– Я тоже, Пек.

Маленький крылатый всадник улыбнулся и скрылся за дверью.

Глава 54

Все отправились домой, все, кто пришел в Арборлон на помощь эльфам. Все, кроме двоих.

Крылатые всадники отбыли первыми уже на рассвете того дня, когда новый король эльфов Андер Элесседил вступил на престол, – трое оставшихся из пяти, что прилетели сюда сражаться, и мальчик по имени Пек. Они ушли тихо, не сказав никому ни слова, лишь попрощавшись с молодым королем. Золотистые роки растворились в уходящей ночи, как первые лучи солнца.

В полдень отправились горные тролли. Эльфы собрались на улицах города поприветствовать их – оружие поднялось в прощальном салюте. В первый раз за тысячу лет эльфы и тролли расставались не как враги, а как союзники и друзья.

Карлики остались еще на несколько дней. Искусные инженеры, они помогли эльфам разработать план восстановления Эльфитча. Самое трудное в этой работе было еще впереди, ведь надо не только воссоздать разрушенный пятый пролет, но и как следует укрепить остальные. Это было непросто, но доблестный Бровок вызвался восстановить лестницу. Он сделал для эльфов чертежи, по которым те сумели бы закончить работу. Уходя, Бровок пообещал Андеру, что, как только прибудет домой, немедленно вышлет в Арборлон землекопов, чтобы они помогли отстроить Эльфитч.

– Мы знаем, что можем всегда опереться на твой народ, – сказал Андер при прощании, крепко пожимая загрубевшую руку Бровока.

– Всегда, – согласился суровый карлик. – Смотри, король Андер, помни об этом, если нам понадобится ваша помощь.

Последними уходили люди из Каллахорна – остатки Вольного корпуса и Старой гвардии, те, кто остался жив после жестоких битв в проходах Разлома и на Каролане. В Вольном корпусе не осталось и дюжины воинов, но южанин с лицом, изрезанным шрамами, воин по имени Сти Джанс, опять выжил там, где полегли многие его товарищи по оружию.

Он пришел к Андеру Элесседилу рано утром на шестой день после победы над демонами. Король эльфов был в то время на Каролане, просматривал планы восстановления Эльфитча, составленные карликами. Сти Джанс проехал прямо к нему верхом на своем гигантском чалом коне. Поспешно извинившись перед инженерами, Андер бросился навстречу командиру; тот спешился и выжидающе остановился. Не обращая внимания на почтительный поклон южанина, Андер горячо схватил его руку и крепко пожал.

– Ты снова цел, командир? – Андер радостно улыбнулся. – Все хорошо?

– Неплохо, мой господин. – Сти Джанс улыбнулся в ответ. – Я пришел поблагодарить тебя и попрощаться. Мы отправляемся в Каллахорн.

Андер медленно покачал головой.

– Не ты должен благодарить меня. Все эльфы должны благодарить тебя. Никто не сделал для нас столько, сколько сделали солдаты Вольного корпуса. И ты, Сти Джанс.

– Мой господин, эльфы и эта земля стоят того, чтобы за них сражаться. Все, что мы сделали, мы сделали по доброй воле. Вы победили в этой войне – вот что имеет значение. Только это.

– Как мы могли не победить, ведь вы были с нами?! – Андер снова сжал руку командира. – Чем ты думаешь заняться теперь?

Сти Джанс только пожал плечами.

– Вольного корпуса больше нет. Быть может, его восстановят. А может, не станут. Если нет, я буду командовать каким-нибудь другим отрядом. Во всяком случае, я буду просить об этом.

Андер медленно кивнул.

– Попроси меня, Сти Джанс. Попроси меня – и ты будешь командовать армией. Это большая честь для меня. И для всех эльфов. Может, подумаешь?

Южанин лишь улыбнулся в ответ, повернулся и взлетел в седло.

– Я уже думаю об этом, Андер Элесседил. – Он четко отдал честь. – Может, мы встретимся снова. А пока – да будет с тобой сила, мой господин, с тобой и с эльфийским народом.

Он развернул коня и поскакал к восточному краю Каролана. Андер долго смотрел ему вслед.

«Мы встретимся снова, Железный человек», – про себя повторил он.

Итак, все разъехались по домам, все, кто пришел в Арборлон на помощь эльфам. Все, кроме двоих.

Одним из них был долинец Вил Омсфорд.

Полуденное солнце окутало Каролан пеленой тепла и рассеянного сияния. Вил Омсфорд медленно подходил к воротам Садов Жизни. Шаг его был ровным, твердым, движения полны решимости. Однако когда долинец остановился перед воротами, он еще не был уверен, сможет ли идти дальше.

Ведь только для того, чтобы дойти до ворот, ему понадобилась целая неделя. Первые три дня после потрясения, которое он испытал в Садах, Вил провел не выходя из комнаты. Почти все это время он спал. Еще два дня он бродил по саду королевского дворца в полном одиночестве, стараясь справиться с беспорядочно нахлынувшими чувствами. Ему не давали покоя воспоминания об Амбель. Два последних дня долинец выискивал всяческие предлоги для того, чтобы не идти сюда, в Сады. И все же он должен был это сделать.

Вил долго стоял перед воротами, разглядывая серебряные руны и причудливые узоры на арке, заросшие плющом стены, сосны и ряды цветущих кустов. Жители города входили в Сады и выходили обратно, вопросительно глядя на Вила, молчаливо стоящего у ворот. Они все пришли сюда по той же причине, но трепет и благоговение долинца – не эльфа – удивляли их. Их поражала его торжественность и серьезность. Воины Черной стражи, стоящие у ворот, неизменно суровые и как будто равнодушные, лишь на мгновение обратили взор на неподвижную фигуру долинца и снова уставились в пространство перед собой.

Вил Омсфорд никак не мог заставить себя войти.

Но он знал, что должен. Вил долго думал об этом. Он должен еще раз увидеть ее. Последний раз. В душе его не будет покоя, пока он не сделает этого.

Вил ступил за ворота и направился прямо к холму, на котором стояло дерево.

Внезапно Вил почувствовал странное облегчение, словно, приняв решение идти к ней, он сделал что-то не только необходимое, но и правильное. Его решимость, которая всегда помогала ему и которая куда-то пропала за эту последнюю неделю, теперь вернулась. Потеряв Амбель, Вил почему-то уверился, что это он во всем виноват. Горькое чувство собственного бессилия тогда едва не сломило его. Вил вспомнил слова дяди. «Ты просто не можешь сделать все, что тебе хочется сделать», – говорил ему Флик. Возможности человека действительно ограниченны. Вил смог спасти Амбель от демонов, но спасти ее от превращения в Элькрис не мог. Это было не в его власти. Амбель сама сделала выбор – так она говорила ему. И то же самое говорил Алланон. Ни гнев, ни горечь, ни самообвинения – ничего не изменят и не принесут покоя, который ему так нужен. Он просто должен принять все, что случилось, и отнестись к этому иначе. Теперь долинец знал, как именно. И встреча с Амбель, последняя встреча, поможет ему в этом.

Вил не заметил, как вышел к подножию холма. Элькрис поднималась в голубую чистоту полуденного неба, прямо к солнцу; серебряный ствол и алые листья сияли в золотом свете. Она была такая красивая, такая изящная, такая живая – слезы выступили на глазах долинца. Вил чувствовал, как они жгут его.

– Амбель… – прошептал он.

У подножия холма стояли эльфы, семьями и поодиночке, они не сводили глаз с волшебного дерева и что-то тихо говорили друг другу. Вил Омсфорд прошел вперед и присоединился к ним.

– Видишь, болезнь прошла, – говорила мама маленькой девочке. – Она выздоровела. Все хорошо.

«И земля ее, и люди ее спасены, – мысленно добавил долинец. – Только благодаря Амбель, благодаря тому, что она принесла себя в жертву ради этих людей и этой земли».

Он глубоко вздохнул и поднял глаза на дерево. Она сама этого хотела, она должна была это сделать. И не только потому, что так было нужно, но еще и потому, что Амбель до конца поверила: именно в этом цель ее жизни. В Надежном Приюте она учила детей любить и хранить землю и жизнь на ней. И потом, когда ей открылась правда о ее судьбе, Амбель приняла ее.

Что-то от себя надо отдать земле.

В конце концов она отдала все.

Долинец печально улыбнулся. Отдала – да, но не потеряла. Став Элькрис, эльфийка приобрела весь мир.

– И она больше не пустит демонов к нам, мама? – спрашивала малышка. – Демоны далеко?

– Очень далеко. Конечно не пустит, – улыбнулась в ответ мать.

– И будет защищать нас, всегда-всегда?

– Да, и защитит нас. Всегда.

Девочка перевела взгляд с лица матери на дерево.

– Она такая красивая… – восхищенно пролепетала малышка.

Амбель…

Еще мгновение Вил смотрел на нее, потом развернулся и медленно пошел прочь из Садов.

Выйдя из ворот, Вил заметил Эретрию. Она стояла чуть в стороне от дороги и как будто ждала его. Девушка давно оставила яркие шелка скитальцев, переодевшись в обычное эльфийское платье. Но и в нем она была все так же ошеломляюще красива. Длинные черные волосы искрились в солнечном свете, и ярче солнца засияла ее улыбка, когда девушка увидела Вила.

Он молча подошел к ней, улыбнувшись в ответ.

– Теперь ты снова выглядишь по-человечески, – небрежно сказала Эретрия.

Он кивнул.

– И за это ты можешь просить все, что хочешь. Ведь это ты поставила меня на ноги.

От этих слов улыбка девушки стала еще ослепительнее. Всю прошедшую неделю она приходила к нему каждый день – кормила, перевязывала раны, говорила с ним, когда чувствовала, что Вилу нужно общение, и сразу же уходила, как только он давал понять, что хочет побыть один. Своим выздоровлением он обязан ее усилиям и заботе.

– Мне сказали, что ты ушел. Было нетрудно понять куда. – Она указала глазами на ворота Садов. – Я подумала, что могу подождать тебя здесь. Ну как, все привидения наконец успокоились, целитель? Они больше не тревожат тебя?

Вил видел: она искренне переживает за него. Эретрия лучше всех понимала, как его сломила потеря Амбель. Они постоянно говорили об этом, только об этом – всю неделю. Привидения – так она называла его мучительные сомнения и мысли о собственной вине.

– Надеюсь, теперь они успокоятся, – ответил он. – Мне очень помогло то, что я пришел сюда. Еще немного – и, может быть… – Он оборвал себя, пожал плечами и улыбнулся. – Амбель верила в то, что она должна что-то отдать земле за жизнь, которую та подарила ей. Однажды она мне сказала, что это вера всех эльфов. Наверное, она намекала на то, что это и моя вера тоже. Понимаешь, Амбель прежде всего видела во мне целителя и только потом – защитника. Я буду целителем, а целитель тоже многое отдает земле, помогая людям, которые потом станут заботиться о земле. Это будет мой дар ей, Эретрия.

Девушка серьезно кивнула.

– Значит, теперь ты вернешься в Сторлок?

– Сначала домой, в Тенистый Дол, потом в Сторлок.

– И скоро?

– Да. Мне надо идти прямо сейчас. – Он как-то неловко кашлянул, прочищая горло. – Ты знаешь, Алланон оставил мне вороного – Артака. В подарок. Наверное, он хотел как-то возместить потерю Амбель…

Эретрия потупилась.

– Наверное. Ну что, может быть, пойдем?