Текст книги "Второе правило волшебника, или Камень Слёз"

Сестра Верна ничего не ответила. Она молча смотрела, как Ричард развязывает уздечки и высвобождает удила. Он слышал за спиной ее сердитое дыхание.

– Я не собираюсь звать лошадей по именам, – с неожиданным упрямством сказала она.

Ричард аккуратно положил стальные шипастые удила одно на другое.

– Тебе придется пересмотреть свое мудрое решение, сестра Верна.

Она сделала несколько шагов и встала так, чтобы он мог ее видеть.

– Что ты задумал? Зачем ты отвязал удила?

Ричард вынул из ножен меч. Воздух наполнился магическим звоном, а в глазах Ричарда вспыхнул гнев.

– Я разобью их, сестра.

Он поднял меч и, не успела она опомниться, с яростным криком обрушил его на удила. Посыпались искры, и удила превратились в бесполезные кусочки горячего металла.

Сестра Верна рванулась вперед:

– Ты с ума сошел! Как мы теперь будем управлять лошадьми?!

– Удила с шипами – это жестокость. Я не позволю тебе ими пользоваться.

– Проклятие! Это же просто неразумные животные! По-другому они не понимают!

– Животные! – буркнул Ричард, убирая меч в ножны. Он накинул на Бонни уздечку и продел поводья сквозь кольца сбруи. – Чтобы управлять лошадью, мундштук не нужен. Я покажу тебе, как это делается. Кроме того, теперь они смогут щипать траву по пути и будут довольны.

– Это опасно! Они упрямы, и без шипов с ними не справиться!

Ричард хмуро взглянул на сестру:

– Есть много способов заставить лошадь слушаться.

– Без мундштуков это невозможно.

– Чушь. Опытному наезднику достаточно собственного тела. Только надо, чтобы лошадь понимала тебя и доверяла тебе.

Сестра Верна шагнула вперед:

– Это глупо! И опасно! Здесь и без того хватает опасностей. Если мы угодим в переплет, лошадь может испугаться и понести. Как ты ее остановишь без удил с шипами?

Ричард посмотрел ей прямо в глаза:

– Иногда хочешь одного, а выходит прямо противоположное. Если мы окажемся в опасности и ты захочешь резко остановить лошадь, то можешь просто-напросто порвать ей губы. От боли, гнева и ужаса она вообще перестанет подчиняться. Она просто обезумеет. Она будет думать только о том, что раз за разом всадник причиняет ей боль, и чем дальше, тем больше. Она может тебя сбросить, и счастье еще, если после этого просто убежит в испуге. А если слишком разъярится, то затопчет тебя. Видишь? Ты думала, что удила с шипами тебя спасут, а на деле окажется, что они тебя погубили. Если мы будем проезжать через какой-нибудь город, я, так и быть, разрешу тебе купить обычные гладкие удила и пользоваться ими. Но пока мы вместе, совать лошади в рот острые шипы я не позволю.

Сестра глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, и вновь скрестила руки на груди.

– Ричард, мы не сможем править лошадьми без мундштуков. Это же так просто.

Он улыбнулся ей уголком рта.

– Уверяю тебя, сможем. Я тебя научу. Худшее, что может случиться, – лошадь понесет, и тебе не удастся остановить ее сразу. Но рано или поздно ты ее остановишь. А если воспользоваться острыми удилами, и ты, и лошадь можете серьезно пострадать или погибнуть. – Он похлопал Бонни по шее. – Прежде всего вам необходимо подружиться. Лошадь должна быть уверена, что ты будешь заботиться о ней и никогда не причинишь ей боли. Если вы подружитесь, лошадь сама не допустит, чтобы с тобой что-то случилось. Она сделает все, что ты захочешь. На самом деле это совсем нетрудно. От тебя требуется, помимо твердой руки, лишь немного любви и уважения. Но если вы собираетесь подружиться, лошади нужно имя, чтобы она знала, когда к ней обращаются. – Ричард протянул руку, и Бонни ткнулась ему в ладонь. – Не правда ли, Бонни? Хорошая девочка. Ну конечно, хорошая. – Он через плечо посмотрел на сестру Верну. – Джек любит, если ему почесать под мордой. Попробуй показать ему, что хочешь с ним подружиться. – Он насмешливо улыбнулся. – Так или иначе, сестра Верна, твоих любимых удил больше нет. Придется тебе учиться обходиться без них.

Сестра Верна смерила его ледяным взглядом и нерешительно подошла к Джеку. Некоторое время она просто стояла перед конем, а потом протянула руку и почесала ему под мордой.

– Хороший мальчик, – сказала она лишенным всякого выражения голосом.

– Так не пойдет, сестра Верна. Ты считаешь лошадей неразумными созданиями, потому что они не понимают слов, но в интонациях они разбираются великолепно. Если ты хочешь, чтобы Джек тебе поверил, постарайся хотя бы притвориться приветливой.

Сестра похлопала коня по шее.

– Глупая скотина, – сказала она приторно-сладким голосом. – Ты доволен? – бросила она через плечо.

– Главное, чтобы он был доволен. Тебе необходимо его доверие. Погляди, как он держится: пока он тебе не верит. Ну ничего. С сегодняшнего дня ты сама будешь о нем заботиться. Чистить его, кормить, поить. Седлать. Он должен зависеть от тебя, а следовательно, и доверять. Я возьму на себя заботу о Бонни и Джеральдине. К Джеку никто, кроме тебя, прикасаться не будет. Не забывай чистить его с вечера, а потом еще раз утром.

– Я? Ну уж нет! Я приказываю, а ты подчиняешься. До сих пор ты превосходно заботился обо всех троих и будешь делать это и впредь.

– При чем здесь приказы? Речь идет исключительно о твоих отношениях с лошадью. Я же сказал уже: удил больше нет, и тебе придется искать другой способ. Ради собственной безопасности. – Ричард протянул ей уздечку. – Вот, накинь на него и протяни через это кольцо.

Пока она это делала, Ричард порезал остатки дыни.

– Поговори с ним. Назови его по имени. Скажи ему, что он тебе нравится. Не важно, что ты ему скажешь, можешь, например, описывать свои действия, но пусть твой голос звучит так, словно этот конь тебе очень дорог. Притворись. Говори с ним так, будто это один из твоих воспитанников.

Сестра бросила через плечо испепеляющий взгляд и начала что-то нашептывать – так тихо, что Ричард не мог расслышать слова. Впрочем, голос ее звучал ласково. Когда она закончила возиться с уздечкой, Ричард протянул ей нарезанную дыню.

– Лошади это обожают. Угости его и скажи, что он хороший мальчик. Его отношение к уздечке должно измениться. Он должен радоваться, что она пришла на смену шипам, которые он ненавидит.

– Радоваться уздечке? – переспросила сестра Верна.

– Конечно. Совсем не обязательно то и дело демонстрировать ему боль, которую ты можешь причинить. Это неэффективно. Ты должна быть твердой, но доброй. Доброта и взаимопонимание, и никакой грубой силы. – Внезапно он перестал улыбаться, и в глазах его мелькнул гнев. – У тебя непременно должно получиться, сестра. Просто обмани его так же, как обманываешь меня.

Она в негодовании выпрямилась:

– Я поклялась жизнью доставить тебя во Дворец Пророков. Но, боюсь, когда мы туда попадем, меня казнят за то, что я исполнила клятву.

Она отвернулась и протянула кусочек дыни сгоравшему от нетерпения Джеку.

– Хороший мальчик, хороший. Ну что, тебе нравится, Джек? Хороший мальчик.

В ее голосе были ласка и сочувствие, только вот искренности не хватало. Впрочем, для лошади этого достаточно. Но Ричард не доверял сестре Верне и хотел, чтобы она это знала. Он был невысокого мнения о людях, считающих, что его легко обмануть. Он гадал, в какую сторону изменится отношение сестры Верны к нему теперь, когда он дал ей понять, что не проглотил наживки.

Кэлен говорила, что сестра Верна – колдунья. Ричард не представлял себе, на что она способна, но не забыл волшебную сеть, сковавшую его в доме духов. Он видел, как она зажгла огонь силой мысли. С таким же успехом она могла развести костер вчера вечером, и у нее не было необходимости просить об этом Ричарда. Она пыталась сломить его волю, и Ричард не сомневался, что с помощью своего Хань она может разорвать его на части.

Сестра Верна хочет заставить его безоговорочно, не раздумывая, исполнять все ее приказания. Вышколить его, словно лошадь. «Неразумное животное». Ричард сильно сомневался, что она испытывает к нему больше уважения, чем к лошадям.

Чтобы подчинить лошадь, используется острый кусок железа, а для него нашлось кое-что похуже – кольцо вокруг шеи. Но ничего, придет время, и он его снимет. Пусть Кэлен уже не вернуть, но от ошейника он избавится.

Пока сестра пыталась подружиться с Джеком, Ричард оседлал двух других лошадей.

– Далеко отсюда до Дворца Пророков? – спросил он.

– Очень далеко. Нам предстоит тяжелый и длинный путь на юго-восток.

– Вот и прекрасно. Значит, у тебя будет достаточно времени, чтобы научиться управлять Джеком без мундштука. Ты увидишь, это совсем несложно, тем более что лидер у нас – Бонни, и Джек не отойдет от нее ни на шаг.

– Почему Бонни? Ведь Джек – жеребец, и…

– Кобылы всегда вне иерархии. Они защищают своих жеребят, и если, скажем, к табуну приблизится хищник, жеребец отгонит его, и только, а вот кобыла будет преследовать, пока не убьет. Ни один жеребец не в состоянии навязать кобыле свою волю, наоборот, сам готов подчиниться. В нашем маленьком табуне главенствует Бонни, и остальные будут брать с нее пример. Поэтому я поеду первым, а ты просто держись следом, и все будет в порядке.

Сестра без возражений вскарабкалась в седло.

– Люстра в центральном зале, – пробурчала она себе под нос. – Великолепное место. Всем будет хорошо видно.

– О чем это ты?

– О люстре главного зала во Дворце Пророков. Я думаю, меня повесят именно на ней.

– Все в твоих руках, – спокойно сказал Ричард, садясь в седло. – Я же не прошу никуда меня везти.

– Да уж знаю, – вздохнула сестра и вдруг как-то странно посмотрела на Ричарда: с нежностью и сочувствием. Разве только слегка напряженно. – Пойми, я всего лишь стараюсь тебе помочь. Мне кажется, ты сейчас очень нуждаешься в друге, и я предлагаю тебе свою дружбу.

– Очень любезное предложение, сестра Верна, только я, пожалуй, все-таки отклоню его. Я не забыл, как быстро ты всаживаешь в спину друзьям тот нож, который прячешь в рукаве, и воздержусь пока принимать твою дружбу. И постараюсь не поворачиваться к тебе спиной. А если ты все же говоришь искренне, то вот тебе мой совет: чем скорее ты это докажешь, тем лучше, потому что в тот день, когда я начну выяснять это сам, времени у тебя не будет. Друг не станет надевать на друга ошейник, а я собираюсь избавиться от Рада-Хань. Когда придет время, настоящие друзья мне помогут. А все прочие станут моими врагами. Мертвыми врагами.

Ричард резко сжал колени, и Бонни послушно рванулась вперед. Сестра поехала следом, не переставая что-то бормотать. Ричард прислушался.

– Люстра в центральном зале, – говорила она. – Самое подходящее место.

Глава 20

Сердце отчаянно колотилось в груди. Изо всех сил стараясь не поддаваться страху, она спряталась за толстым стволом старой сосны и прижалась к шершавой коре. Если сестры узнают, что за ними следят…

Ночной воздух был сырым и холодным. Она затаила дыхание, вглядываясь в мрак. В горле стоял комок. «О Создатель, защити меня!» – беззвучно взмолилась она. Черная тень неслышно придвинулась ближе – еще один шаг, и незнакомец обнаружит ее укрытие. Подавив крик, она сосредоточилась и, коснувшись своего Хань, приготовилась к схватке. Действовать надо быстро, но в то же время аккуратно, иначе неизвестный успеет поднять тревогу. Прежде всего нужно его обездвижить, а потом уже выяснять, кто он такой, и решать, что делать с ним дальше.

Незнакомец нерешительно сделал еще один шаг, и в следующее мгновение, выскользнув из-за ствола, она накинула на него волшебную паутину. Невидимые нити, тугие, как канаты, моментально лишили его способности двигаться. Человек хотел закричать, но она ловко заткнула ему рот воздушным сгустком и выпрямилась, с трудом переводя дыхание.

Ни единый звук не нарушил ночную тишину, но радоваться пока рано – ведь поблизости могут быть и другие. Ни на секунду не ослабляя хватки, она с бьющимся сердцем подошла ближе, и на ладони ее замерцал крошечный огонек.

– Джедидия! – удивленно воскликнула она. – Ох, Джедидия… Как ты меня напугал! – Она вгляделась в его перекошенное от страха лицо и слабо улыбнулась: – Сейчас я тебя отпущу, но ты должен молчать. Обещаешь?

Тот, насколько ему позволяла сеть, кивнул. Она убрала паутину и вытащила воздушный кляп.

– Сестра Маргарита, – одними губами прошептал Джедидия, – ты едва не заставила мою бедную душу расстаться с телом.

– Прости, – беззвучно рассмеялась она, – но из-за тебя я и сама была близка к этому.

Маргарита обрезала тонкую нить Хань, поддерживавшую огонек, и они оба опустились на землю, стараясь прийти в себя после пережитого потрясения. Джедидия был на несколько лет моложе сестры Маргариты, но гораздо выше ее и очень красив. До боли красив, подумала она.

Сестра Маргарита была приставлена к нему с первого дня, как Джедидия попал во Дворец. Тогда она была еще послушницей. Учеба давалась ему легко, и он много занимался. Работать с ним было одно удовольствие. С другими учениками возникало много трудностей, но только не с Джедидией. Он выполнял все ее поручения. Достаточно было попросить, и он уже бежал это делать.

Во Дворце считали, что на самом деле он просто старается угодить Маргарите, но никто не отрицал, что он лучший ученик и наверняка станет лучшим волшебником, а только это имело значение. Благодаря успехам своего подопечного Маргарита довольно быстро из послушницы стала сестрой Света, и в тот день Джедидия был по-настоящему счастлив. Он гордился ею больше, чем она сама. Впрочем, она им тоже гордилась – во Дворце уже много столетий не видели волшебника такого уровня.

– Маргарита, – прошептал он, – что ты тут делаешь?

– Сестра Маргарита, – поправила она.

Он поцеловал ее в ухо:

– Мы здесь одни.

– Прекрати! – одернула его она. От поцелуя у нее мурашки пробежали по коже. Джедидия подкрепил поцелуй магией, и Маргарита пожалела, что в свое время научила его этому. Впрочем, в другое время она жаждала бы, чтобы он это сделал. – А ты как тут очутился? У тебя нет повода сопровождать сестру за пределы Дворца.

– Я вижу, что ты что-то задумала, и не пытайся меня разубедить. Что-то опасное. Сначала у меня зародились лишь смутные подозрения, но, когда я понял, что ты направляешься в Хагенский лес, мне стало за тебя страшно. Я не позволю тебе бродить по таким опасным местам. Во всяком случае, в одиночку. Я должен быть рядом, чтобы защищать тебя.

– Ах, так ты собирался меня защищать! С твоего позволения я напомню тебе, что я скрутила кое-кого в мгновение ока. Ты едва смог коснуться своего Хань, не говоря уж о том, чтобы распорядиться им. Тебе еще многому следует научиться, прежде чем всерьез защищать кого-нибудь. А сейчас отправляйся домой и ложись спать.

Огорошенный Джедидия не нашелся даже, что ответить. Маргарита пожалела о своей резкости, но выхода у нее не было. Если ее опасения оправданны, Джедидии лучше оставаться в стороне. Маргарита вовсе не хотела лишиться своего любимого ученика.

Правда, она слегка покривила душой. Уже сейчас Джедидия был сильнее любой сестры, если, конечно, ему удавалось должным образом сосредоточиться. Правда, такое пока случалось нечасто, но тем не менее многие во Дворце опасались, как бы парень не зашел чересчур далеко.

– Прости меня, Маргарита, – прошептал Джедидия, опустив глаза. – Просто я очень за тебя беспокоился.

От звука его голоса у нее сладко заныло сердце. Маргарита наклонилась и едва слышно произнесла:

– Я знаю. Я прощаю тебя, Джедидия, и не сержусь, однако то, что происходит сейчас, касается только сестер Света.

– Но я не хочу, чтобы ты здесь оставалась. Ты сама знаешь, что такое Хагенский лес.

Джедидия был прав. Вот уже на протяжении тысячелетий Хагенский лес и впрямь был очень опасным местом. В свое время во Дворце был принят особый закон, повелевающий сохранять лес в первозданном виде. «Смешно, – подумала Маргарита, – как будто в нашей власти что-то здесь изменить».

Предания говорили, что в Хагенском лесу завершают свое обучение волшебники, наделенные особым даром. Рассказывали, что никто и никогда специально не посылал их туда – они уходили сами, не в силах противиться таинственному зову.

Правда, документально это нигде зафиксировано не было, и Маргарита ни разу не слышала, чтобы кто-то стал свидетелем такого случая, однако легенды упрямо твердили, что на заре времен существовали волшебники, наделенные чрезвычайно могучим даром, сила которого заставляла их добровольно отправляться в лес. Некоторым даже удавалось вернуться, и, видимо, на основе их свидетельств были разработаны определенные правила, следуя которым человек мог чувствовать себя в Хагенском лесу в относительной безопасности.

– Я пришла сюда в темноте, после захода солнца, и не собираюсь задерживаться здесь до рассвета. А если солнечные лучи не коснутся того, кто осмелился ступить под священные кроны, то он сможет беспрепятственно вернуться обратно. Впрочем, в любом случае это касается только меня, а ты должен немедленно покинуть лес.

– Но я хочу знать, что привело тебя сюда, и жду правдивого ответа, сестра Маргарита. Наверняка произошло что-то очень важное, и если тебе грозит опасность, я не останусь в стороне.

Маргарита нащупала на груди затейливое украшение в виде золотого цветка – подарок Джедидии. Он сделал его собственными руками, не прибегая к помощи магии. Золотой цветок символизировал его дар, распустившийся благодаря сестре Маргарите, и она ценила эту безделушку больше, чем любое другое украшение.

Маргарита опустила руку и, обняв Джедидию, всем телом прижалась к нему.

– Хорошо, я скажу тебе, милый, но не все. Это слишком опасно.

– Что значит опасно?! – возмутился он, но Маргарита перебила:

– Молчи и слушай, или я немедленно заставлю тебя уйти. Ты знаешь, что это в моей власти.

Он непроизвольно схватился за ошейник:

– Маргарита, ты этого не сделаешь! После того, как мы…

– Тихо!

Он замолчал на полуслове. Она подождала немного, чтобы убедиться, что он так и будет молчать, и продолжала:

– С некоторых пор я подозреваю, что от нас скрывают, что на самом деле произошло с теми, кто покинул Дворец или умер. По-моему, их просто умерщвляли.

– Что?!

– Да тише ты! – прошептала она сердито. – Ты что, хочешь, чтобы нас тоже убили? – Он снова замолчал. – Я думаю, что во Дворце Пророков происходит что-то ужасное. Я думаю, их убивал кто-то из сестер.

– Убивали? Сестры? Только безумец может предположить такое.

– Нет, я-то как раз в своем уме, но все подумают именно так, если я произнесу это во всеуслышание. Я должна найти доказательства.

Джедидия задумался.

– Ну что ж… Ты знаешь, я поверю всему, что ты скажешь, но это так странно… Впрочем, я готов помочь. Что, если выкопать тела или расспросить слуг? Может, кто-то что-то видел. Я неплохо знаком с некоторыми из них, и…

– Джедидия, это еще не самое страшное.

– Но что может быть страшнее?

Пальцы ее нервно стиснули цветок, а голос, и без того еле слышный, стал еще тише.

– Во Дворце появились сестры Тьмы.

В темноте было плохо видно, но Маргарита явственно представила, как поежился при этих словах Джедидия. Какое-то время тишину нарушало лишь назойливое гудение мошкары и хриплое дыхание волшебника.

– Маргарита… Сестры… Нет, это невозможно! Да их просто не существует! Это всего лишь миф. Сказка.

– Нет, это не сказка, Джедидия. Я знаю, о чем говорю.

– Маргарита, умоляю тебя, опомнись! Это серьезное обвинение, и если ты не представишь доказательств, тебя просто казнят. А как можно доказать то, чего нет? Не существует никаких сестер… – Он замолчал, не решаясь выговорить ужасное слово, и Маргарита хорошо его понимала. Она чувствовала то же самое, но во Дворце происходили странные и страшные вещи, которых уже нельзя было не замечать. Маргарита вздохнула. Уж лучше бы ей не ходить вчера к пророку или по крайней мере не слушать его речей.

Аббатиса разгневалась, потому что Маргарита отказалась передать послание пророка ее помощнице, но в конце концов Маргарита добилась аудиенции, хотя пользы от этого было немного. Аббатиса равнодушно спросила, что означает «камень в пруду», а когда Маргарита призналась, что и сама не знает, сурово отчитала ее за то, что та осмелилась побеспокоить ее ради такой чепухи. Сестра отправилась к пророку за разъяснениями, но тот напрочь отрицал, что вообще что-то кому-то передавал, и аббатиса просто взбесилась от злости.

– Я всей душой желаю, чтобы ты оказался прав, – вздохнула Маргарита, – но ты ошибаешься. Сестры Тьмы существуют, и они здесь, среди нас. Вот почему я пришла сюда ночью. Я хочу получить доказательства.

– И как же ты собираешься это сделать?

– Проследить за ними. Сегодня ночью они собирались в Хагенский лес, и я хочу выяснить зачем.

– А ты кого-нибудь из них знаешь?

– Да, знаю. Не всех, конечно, но некоторых.

– И кто же это?

– Джедидия, я не скажу. Если они что-нибудь пронюхают, то убьют нас обоих. Лучше я раздобуду доказательства и сразу доложу аббатисе.

– Хорошо, но все-таки как ты узнала о них?

Маргарита напряженно вгляделась в темноту. Вроде бы тихо.

Мгновение поколебавшись, она решилась:

– У одной из сестер есть некая магическая вещь – атрибут черной магии. Я видела это у нее в кабинете. Вообще-то там полно всяких старинных безделушек, но эта статуэтка привлекла мое внимание. Понимаешь, когда один из наших мальчиков погиб, я пришла к этой сестре, чтобы обсудить ее доклад. Так вот, я увидела, что статуэтка стоит в самом дальнем углу и никакой пыли на ней нет. Она была прикрыта книгой – видимо, от посторонних глаз, – но я все равно разглядела.

– И это все? Только потому, что кто-то вытер пыль с какой-то статуэтки, ты вообразила…

– Нет. Никто не знает, зачем нужна эта статуэтка, а у меня, когда с нее стерли пыль, появилась причина об этом задуматься. Я была очень осторожна, и никто не догадался, чем я занимаюсь, но в конце концов я выяснила.

– И как же ты это сделала?

Она вспомнила, как Натан взял с нее клятву молчать о том, кто рассказал ей о статуэтке.

– Это тебя не касается.

– Но, Маргарита…

– Я сказала, тебя не касается! – отрезала она. – И вообще это не важно. Важно лишь то, что я это узнала. Статуэтка изображает человека, держащего в руках кристалл. Этот кристалл называется квиллион.

– И что это значит?

– Это очень редкий магический кристалл. Он обладает способностью вытягивать из волшебника магическую силу.

От удивления Джедидия на мгновение потерял дар речи.

– Откуда ты знаешь, что это квиллион, если он так редок? Может, ты просто перепутала его с чем-то похожим?

– Я могла бы ошибиться, если бы им не воспользовались. Когда квиллион вытягивает из волшебника силу, он начинает светиться оранжевым светом. Его заставляет гореть Хань волшебника, сила его дара. Я была в кабинете буквально мгновение, но успела разглядеть статуэтку, стоящую за книгами. На ней не было пыли, а квиллион горел оранжевым светом. Только тогда я еще не знала, что это такое. А когда узнала, то сразу вернулась, чтобы отнести его аббатисе в качестве доказательства. Но кристалл уже не горел.

– А это что означает? – испуганно прошептал Джедидия.

– Это означает, что сила волшебника покинула квиллион и перешла к кому-то другому. Квиллион – просто сосуд для хранения дара. Я думаю, Джедидия, что сестры убивали волшебников и забирали их дар себе.

Его голос дрогнул.

– Тогда каким же могуществом они обладают? С даром волшебника…

Маргарита кивнула:

– Да. Они обладают таким могуществом, какое мы даже не в состоянии себе представить. И следовательно, они очень опасны. Если они меня обнаружат, это страшнее, чем любая казнь. Я не знаю, как их остановить. Никто не в силах тягаться с ними. Нужны доказательства, чтобы аббатиса поверила мне: возможно, она знает, что делать в такой ситуации. Я – нет. Единственное, чего я не могу понять, – как сестрам удается воспринять дар, заключенный в квиллионе. Дар волшебника, его Хань, имеет мужскую природу, а сестры – женщины. Женщина не может воспринять мужской Хань. Вероятно, для этой цели они и используют квиллион, а не забирают дар, когда убивают волшебника. Но каким именно способом – ума не приложу.

– И все-таки – зачем ты пришла сюда?

Она зябко поежилась, хотя ночь была теплой.

– Помнишь тот день, когда Сэм Вебер и Невилл Рэнсон получили право снять ошейники и покинуть Дворец?

Джедидия кивнул:

– Да. Я тогда очень расстроился, потому что Сэм обещал зайти ко мне попрощаться, а заодно похвастаться тем, что на нем уже нет Рада-Хань. Но он так и не пришел, а потом мне сказали, что он уехалночью, потому что терпеть не может слезливых прощаний. Только Сэм был моим другом и очень вежливым человеком. Уйти не попрощавшись совсем на него не похоже. Я был очень огорчен, потому что от всей души хотел пожелать ему счастливого пути.

– Они убили его.

– Что?! – Джедидия отшатнулся. – О Создатель, нет! – Его голос сломался. – Ты уверена? Откуда ты знаешь?

Она положила руку ему на плечо:

– Мне тоже показался странным такой отъезд, и я заподозрила, что случилось нечто ужасное. И я решила взглянуть на квиллион – не светится ли он опять. Но дверь оказалась запечатана.

– Это ничего не доказывает! Сестры иногда запечатывают свои комнаты и кабинеты. Ты сама так делаешь, если не хочешь, чтобы тебя беспокоили. Например, когда мы вдвоем.

– Конечно. Но ведь я хотела взглянуть на квиллион, поэтому подождала в уголке, пока не вернется хозяйка. А потом сделала вид, что прохожу мимо. Она не успела закрыть за собой дверь, и я заглянула внутрь. Квиллион светился. Прости, Джедидия.

– Кто она? – угрюмо спросил он. – Имя?!

– Я не скажу тебе, Джедидия. Во всяком случае, пока не раздобуду доказательства. Это слишком опасно.

Он задумался.

– Если этот кристалл действительно квиллион, почему же она не спрятала его получше?

– Видимо, уверена, что никто не знает о его назначении. А может, она настолько уверена в себе, что не считает нужным соблюдать осторожность.

– Тогда надо вернуться, снять защиту и отнести статуэтку аббатисе. Я уверен, что смогу снять печать.

– Именно это я и собиралась сделать. Сегодня вечером. Но когда я вернулась, кабинет был открыт, а статуэтка исчезла. Потом я увидела, как эта сестра и другие сестры уходят из Дворца. Я пошла за ними. Если мне удастся забрать квиллион в тот момент, когда он светится, я смогу доказать, что эти сестры служат Тьме. Я должна остановить их, пока они не совершили еще одного убийства. Они убийцы, Джедидия, но это еще не самое страшное. Гораздо страшнее то, во имя чего они убивают.

Он покорно вздохнул:

– Хорошо. Но мы идем вместе.

Она стиснула зубы:

– Нет. Ты вернешься во Дворец.

– Я люблю тебя, Маргарита, и если ты хочешь заставить меня тревожиться в одиночестве, я тебе этого никогда не прощу. Я сам пойду к аббатисе, добьюсь аудиенции и попрошу ее о помощи. Пусть меня за это казнят, но, может быть, они все же чего-то заподозрят, и поднимется тревога. Это все, что я могу сделать, чтобы тебя защитить. Или я иду с тобой, или иду к аббатисе. Выбирай.

Она знала, что Джедидия не шутит. Он всегда выполнял свои обещания, как и подобает могущественному волшебнику. Маргарита привстала и обвила руками его шею.

– Я люблю тебя, Джедидия.

Он поднялся ей навстречу, и она крепко поцеловала его. Руки Джедидии скользнули ей под платье. В его объятиях Маргарита таяла. Его горячие губы коснулись ее шеи, и по всему телу пробежала магическая волна. Он коленом раздвинул ей ноги, и руки его поднялись выше. Она тихонько застонала.

– Пойдем со мной, – зашептал он ей в ухо. – Вернемся, запечатаем комнату, и я доведу тебя до безумия. Ты сможешь кричать во весь голос, и тебя никто не услышит.

Она оттолкнула его, но Джедидия не подчинился. Он хотел соблазнить ее, чтобы отвлечь от опасности. Маргарита обнаружила, что ей приходится делать над собой усилие, чтобы его остановить. Еще немного – и она бы не устояла.

– Джедидия, – хрипло прошептала она, – пожалуйста, не заставляй меня прибегать к ошейнику. Это слишком важно. Речь идет о жизни и смерти.

Он вновь попытался ее обнять, но она тонкой нитью Хань скрутила ему руки и не отпускала.

– Я понимаю, Маргарита. Только ведь речь идет и о твоей жизни. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Я люблю тебя больше всего на свете.

– Джедидия, это гораздо более важно, чем только моя жизнь. Речь идет о жизни всех людей на земле. Я думаю, это дело рук Безымянного.

Юноша окаменел.

– Этого не может быть!

– Зачем, по-твоему, сестры так стремятся получить магическую силу? Для чего она им нужна? Почему ради нее они готовы убивать? Какова их цель? Кому, как ты считаешь, служат сестры Тьмы?

– Милостивый Творец, – медленно прошептал Джедидия, – сделай так, чтобы она ошибалась! – Он крепко схватил ее за плечи. – Маргарита, кто еще знает об этом? Кому ты успела сказать?

– Только тебе, Джедидия. Я знаю четверых, может быть, пятерых сестер Тьмы. Но есть и другие, о которых мне ничего не известно. Я не знаю, кому могу доверять. Сегодня из Дворца вышли одиннадцать сестер, но их с таким же успехом может быть больше.

– А аббатиса? Вдруг ты пойдешь к ней, а она тоже из них?

Она со вздохом покачала головой:

– Может быть, ты и прав, но это единственная надежда. Не представляю, кто еще, кроме нее, может помочь. Я должна пойти к ней. – Она коснулась кончиками пальцев его щеки. – Пожалуйста, Джедидия, возвращайся. Если со мной что-то случится, останешься ты. Ты кое-что знаешь и сможешь начать действовать.

– Нет. Я тебя не оставлю. Если ты заставишь меня вернуться, я пойду к аббатисе. Я тебя люблю. Лучше мне умереть, чем жить без тебя.

– Но подумай о других! От этого зависит жизнь многих людей.

– Я не хочу ни о ком думать, кроме тебя. Даже не проси меня уходить, когда тебе угрожает опасность.

– Иногда ты бываешь просто невыносим, любимый. – Она взяла его руки в свои. – Джедидия, если нас схватят…

– Мы будем вместе, и я разделю твою судьбу.

– Тогда стань моим мужем. Мы столько раз говорили об этом… Если мне суждено умереть сегодня ночью, я хочу умереть твоей женой.

Он притянул ее к себе и прошептал ей прямо в ухо:

– Я был бы счастливейшим человеком в мире. Я так люблю тебя, Маргарита! Но мы не можем пожениться прямо здесь.

– Зато можем произнести слова обряда. Наша любовь – вот единственное, что имеет значение. Слова, идущие от сердца, соединят нас крепче, чем любая церемония.

– Это счастливейшая минута в моей жизни. – Он взял ее за руку. – Я, Джедидия, клянусь быть твоим мужем в горе и радости, в жизни и смерти. Я вручаю тебе свою жизнь и вечную преданность. Пусть наши сердца навеки соединятся перед ликом Создателя.

Со слезами на глазах Маргарита повторяла за ним слова обета. Ни разу в жизни ей не бывало так страшно – и в то же время она была на вершине блаженства. Потом они поцеловались, и никогда еще Джедидия не целовал ее так ласково и так нежно. Маргарита прижалась к нему, и он обнял ее за плечи. В его объятиях она чувствовала себя в полной безопасности. Как это замечательно – быть любимой. Наконец Джедидия разомкнул объятия.