Текст книги "Поддай пару! Вор Времени (сборник)"

«Да уж, – подумал он, – это чистой воды низкопоклонство, но избежать этого никак нельзя. Все это вооружение, мешающееся под руками, топтание на месте… Рано или поздно что-то должно пойти не так».

– Господин фон Липвиг, как тебе известно, у меня возникли непредвиденные неотложные дела, которые требуют моего возвращения в Убервальд как можно скорее. Из полученных этим утром от лорда Витинари сведений мне стало известно, что у тебя есть план, как оперативно меня туда доставить. Я хотел бы услышать этот план.

Опять послышалось ворчание, и на него устремились косые взгляды, но Мокриц решил, что не даст себя запугать группе коротышек, которые дулись друг на друга. Он всегда недолюбливал протокол – тот только мешался под ногами и зачастую заслонял грязные и опасные вещи.

– Боюсь, ваше величество, я не готов обсуждать предложение лорда Витинари здесь. Слишком много лишних ушей в одной комнате, и каждый присутствующий может оказаться предателем!

Поднялся гвалт. Ни один мускул не дрогнул на лице Мокрица, пока все протесты не были выпротестованы.

– Я здесь не для дифирамбов. И я повторяю, что, пока наша миссия не будет выполнена, я обязуюсь хранить верность вам, и только вам, ваше величество. Не считая господина Грохссона, я не знаю никого из здесь присутствующих гномов. Оппозиция наверняка достаточно умна, чтобы завербовать себе придворного информатора, который все бы им сообщал.

Мокриц понимал, что зашел слишком далеко, но охрана у гномов оставляла желать лучшего. Они слишком неуклюже себя держали… Больше для вида и помпы.

– Господин фон Липвиг, я хоть и король, но до сих пор жив только потому, что знаю, кому могу доверять. Но я ценю твою скрупулезность. – Король повернулся к стоящему рядом гному: – Арон, нам нужна конфиденциальность.

И гном по имени Арон, которого Мокриц принял за доверенного секретаря, этакую гномью версию Стукпостука, очистил помещение от всех любопытных, оставшись сам и оставив еще Грохссона и нескольких других гномов, явно старших по положению.

– Благодарю, – сказал король. – Итак, господин фон Липвиг, в этом тесном кругу я доверяю каждому. И, хм, я могу даже доверять тебе, потому что ты Мокриц фон Липвиг и мне известна твоя репутация. Ты отовсюду умеешь выкрутиться. Может, ты игрушка в руках богов, а может, величайший пустозвон, каких видывал свет. Тебе все сходит с рук, поэтому я надеюсь, что рядом с тобой и меня не обойдет стороной удача, поскольку не только наши жизни зависят от моего возвращения в Убервальд на Каменную Лепешку, прежде чем эти скоты уничтожат все, что мне дорого. – Он улыбнулся и закончил: – Не хотелось бы, конечно, давить на тебя.

– Ваше высочество, под давлением начинается все самое интересное, – парировал Мокриц.

Когда король-под-горой и его офицеры тихо покинули шато с черного хода всего лишь часом позже, в полном разгаре была шумная вечеринка, где рекой текла выпивка и горланились гномьи песни. Несколько карет уже приехали и отъехали, так что отъезд еще нескольких был ничем не примечателен.

– Тагвин Тагвинссон прекрасно справляется с ролью короля, – заметил Рыс Мокрицу, когда их карета мчалась по длинной подъездной дорожке. – В этой песне больше ста куплетов. Ее могут тянуть еще неделю!

Когда они прибыли на щеботанский вокзал, их встретила громадная фигура сержанта Детрита из анк-морпоркской Городской Стражи, который сторожил Железную Ласточку, подкидывая свой шматотворец, название которого полностью соответствовало возможностям.

Глаза короля-под-горой загорелись, когда он узнал сержанта, и он воскликнул:

– Детрит! С тобой на борту мне больше не нужны никакие охранники!

Сказано это было со смехом, но Мокриц не сомневался, что в этом была и доля правды.

– Рад видеть тебя, король! – пророкотал Детрит. Он зорко огляделся по сторонам и сказал: – Есть здесь граги? Если так, шаг вперед, пожалуйста.

За спиной короля неизменный Арон сосредоточился на размещении людей и оружия на борту. Он открыл дверь и расторопно провел Рыса в сверкающий вагон.

Грохссон постучал Детрита по колену:

– Я граг, сержант. Делаю шаг вперед, как и велено. Дальше что?

Детрит почесал в голове:

– Не, ты нормальный парень, господин Грохссон. Наш командор тебя знает, и супруга его тоже.

– Значит, я сделаю еще шаг вперед и зайду в поезд? – сказал гном. – Приятно снова повидать тебя, сержант, но не забывай, что граг грагу рознь. – И с этими словами он повернулся, чтобы вслед за Ароном войти в вагон.

Когда вся свита была благополучно загружена в поезд, Мокриц остался стоять на страже, пока Детрит залезал в вагон для охраны, который тяжко заскрипел и закряхтел. Но ничего не развалилось, так что, отдав сигнал машинисту, Мокриц вскочил в вагон, и они отчалили.

Поезд тронулся, привычно дернулись сцепления, и началось долгое возвращение в Анк-Морпорк. Мокриц неожиданно осознал, что он, в сущности, не был здесь нужен.

В вагонах короля-под-горой его телохранители и советники сгрудились и тихо переговаривались, занятые составлением планов. На площадке машинист сосредоточенно вел королевский груз к месту назначения, целиком посвящая себя этой задаче. Можно было видеть, как концентрация катится с него градом, когда он прислушивался к перестуку колес, звуку рельс, смотрел на огни, проверял датчики и вел поезд со знанием дела, так что, казалось, даже без Железной Ласточки они доехали бы до цели на одной лишь силе воли. А кочегар ясно дал понять, что помощь Мокрица ему не нужна. Так что ему было совершенно нечем заняться, кроме того, чтобы… ужасно нервничать.

Король был мишенью. Если граги прознают, что он в поезде, тогда мишенью станет поезд, и Мокриц надеялся, что их все-таки удалось отвлечь.

Со своей стороны Мокрицу казалось, что нападение произойдет в глуши, позже, во время долгого унылого рейса до Убервальда. Несмотря на все то, что Мокриц говорил лорду Витинари, сам он понимал, как легко было пустить под откос поезд. Все продумавший Дик рассказал Мокрицу, что он проверял это как-то на низкой скорости в отдаленной зоне участка, где никто не увидел бы Ласточку, и результаты получились впечатляющие. Если поезд все-таки сойдет с рельс, то понадобятся силы нескольких троллей и големов, много часов работы и целая система блоков, чтобы поставить состав обратно на рельсы. А если это произойдет с поездом, идущим на полном ходу… «И это, – подумал Мокриц, – человек, который живет по законам счетной линейки, синуса и косинуса, не говоря уже о тангенсе». Мокриц никогда не ставил под сомнение слов Дика, если речь касалась счетной линейки. Дик заставлял числа плясать под его дудку, и Мокриц еще никогда не видел, чтобы Дик ошибался. Все это было как… волшебство, только без волшебников и бардака, который они после себя оставляли.

И будучи инженером, как Дик доказал всем на собственном примере, можно было даже найти себе девушку… Интересная мысль, которая эхом отзывалась в глубине сознания Мокрица. Всем теперь было известно, что Дик и племянница Гарри, что называется, встречаются. Якобы однажды вечером он покатал Эмили вокруг участка под звездами, а это что-то да значит, правда? И Дик рассказал Мокрицу тоном человека, который открыл для себя загадочный и манящий новый мир, что Эмили хорошо управлялась с топкой, умудряясь даже не запачкать платья. И он добавил: «Кажется, Железной Ласточке она нравится. На Эмили никогда не остается сажи. Я каждый раз выхожу как трубочист, а она выглядит как какая-нибудь балерина».

Но сейчас думать было больше не о чем. Этот наиважнейший поезд вез свой бесценный груз, и Мокриц знал, что все это мероприятие зиждется на четком исполнении простейших вещей, которые должны приводиться в действие с точностью и в нужный момент. Здесь были люди, которые следили за тем, чтобы на каждом отрезке дороги были запасы угля, и к этому времени Мокриц уже знал, сколько понадобится воды и кто отвечает за то, чтобы она оказалась в доступе, когда потребуется. Но как уследить за тем, чтобы человек, который за этим следил, выполнял свои обязанности? Кто-то должен отвечать за это!

Все эти задачи виделись Мокрицу огромной пирамидой, каждый камень которой нужно было уложить на свое место, прежде чем провернулось бы хоть одно колесико. В каком-то смысле это его даже пугало. Большую часть своей жизни он провел в одиночестве, а что касается Банка и Монетного двора, то Витинари все правильно сказал. У него был талант находить и удерживать таких людей, которые умели и любили делать свою работу, а когда дела были перепоручены, вот тогда он мог быть Мокрицем фон Липвигом, активатором мира. А теперь ему стало понятно, почему люди испытывали приступы тревоги, почему они запирали двери и, дойдя до половины садовой дорожки, возвращались проверить, закрыли ли они эту дверь, и отпереть ее, чтобы убедиться, и снова запереть и пойти по своим делам, только чтобы вернуться с полпути и повторить всю сводящую с ума процедуру снова.

Но дело обстояло так, что надо было надеяться и верить, что много умных людей по-умному делали много умных вещей и регулярно перепроверяли их, чтобы все, что нужно, работало безукоризненно. Так что беспокоиться было глупо, правда? Но беспокойство просто так не уходило. Оно сидело на плече как маленький гоблин и шептало на ухо. И вот так обеспокоенный человек, живущий в мире всеобщего недоверия, попадал в зону сущего кошмара, и прямо сейчас он, Мокриц фон Липвиг собственной персоной, беспокоился, да, и беспокоился очень сильно.

«Что осталось внутри? Что осталось снаружи? Я слышу стук колес прямо у себя под ногами, и я знаю, что поездка займет в лучшем случае четыре дня, без учета поломок, плохой погоды и ураганов высоко в горах, а они бывают безудержны, и это еще не упоминая чокнутых гномов, которых хлебом не корми, а дай испортить людям жизнь».

Стоит отметить, что монолог это был сугубо внутренний. Фактически отдельный внутренний монолог внутреннего голоса, но с виду на лице Мокрица господствовало выражение непоколебимой уверенности в том, что ничто не могло пойти не так. Ведь все технические вопросы решал Дик, а Дик был гений. Не такой гений, как Леонард Щеботанский, но, из верности решил Мокриц, не желая предавать своих, гений в своем, надежном ключе. Леонард наверняка отвлекся бы на полпути на мысль о том, как использовать капусту в качестве топлива, или золу из топки для удобрения капусты, или на рисование шедевра, изображающего нимфу, облаченную в капустные листья и угольки. Но у Дика с головой все было в порядке, даже фуражка сидела как влитая. Ваймс тоже собирался ехать с ними, и, хотя отчасти (в той части, которая до сих пор предпочитала бегать от стражи, даже при самой лучшей маскировке) Мокриц трусил, когда командор смотрел ему прямо в глаза или на любую другую часть тела, остатком себя он был благодарен судьбе за то, что Дежурный по Доске Ваймс окажется на его стороне, если вдруг к ним нагрянут граги…

В общем, Мокрица переполняли внутренние монологи, которые играли друг с другом в догонялки, но потом, поскольку это были его монологи, они решили объединиться в одного Мокрица фон Липвига, чтобы выстоять и выдержать любые испытания.

«Все будет ска… зоч… но… – уверял он себя. – А когда было иначе? Ты же везунчик, Мокриц фон Липвиг!» Внутри его метафорический гоблин сомнений сжался в дрожащий крошечный комок. Мокриц пожелал ему удачи, улыбнулся и попрощался.

Огромный особняк Гарри Короля прекрасно охранялся и потому идеально подходил для тайного ужина, за которым король-под-горой и Витинари могли встретиться, пока остальные готовились к дальнему рейсу до Убервальда. Считалось, что… помощники Гарри легко дали бы фору среднестатистическому солдату или стражнику, когда дело касалось потасовок, потому как тех обучали определенным правилам, а подчиненные Гарри не всегда знали даже азбуку. Любой, кто додумался бы слоняться по кустам в обширных владениях Гарри, в темноте и под дождем, был бы безотлагательно ликвидирован.

Хоть ужин был и секретным, это ничуть не смутило Юффи Король. Готовиться она начала с полной самоотдачей, перешла к смятению, а затем принялась командовать процессом, как полномасштабным и прицельным военным наступлением, попутно угрожая поварам и второпях справляясь, какими ложками нужно есть какой суп.

Юффи сделала глубокий реверанс перед королем-под-горой, когда тот вошел в ее обшитую дубом столовую. Она была довольна, как поросеночек в амбаре – только в более изысканном и презентабельном варианте.

– Как прошло путешествие, ваше величество? Без хлопот, без осложнений?

Король-под-горой замялся.

– Юфимия, не так ли? – спросил он. Юффи была на седьмом небе.

– Да, ваше величество, но вы можете звать меня просто Юффи.

Король улыбнулся:

– Очень хорошо, а ты можешь звать меня «ваше величество», леди Король.

Юффи готова была счесть это дерзостью, но тогда король гномов протянул ей руку и сказал:

– А вообще зови меня как угодно. Это просто старая гномья шутка, только я сам сейчас ходячий анекдот: беглец, который пытается не попасться еще более опасным беглецам и полагается на помощь окружающих вроде твоего благородного мужа и его друзей.

Мокриц улыбнулся, когда Юффи приосанилась при упоминании благородства.

Король обвел взглядом остальных гостей. Он улыбнулся командору Ваймсу и леди Сибилле и пожал руку Доре Гае, которая, с гордостью отметил Мокриц, производила неизгладимое впечатление, когда была одета не в рабочую одежду. И на этот вечер, если глаза его не подводили, она надела свое самое красивое, а значит, и дорогое платье. Конечно, оно было тоже серого цвета, но в нем была какая-то искра, от которой оно казалось почти праздничным. Это был серый цвет, решивший повеселиться. Ему даже нечего было на это возразить, потому что жена зарабатывала больше его.

Король окинул взглядом помещение и продолжал:

– А лорд Витинари… присоединится к нам? А господин Кекс, технический гений, без которого не было бы вашей удивительной железной дороги?

Гарри огляделся, как раз когда лорд Витинари вышел из тени 6464
  По крайней мере Мокриц подумал, что он был в тени. По части маскировки Витинари был одним из лучших студентов за всю историю Гильдии Убийц, так что тень была скорее состоянием сознания.


[Закрыть]и первым подошел к королю грациозным шагом.

– Ваше величество, добро пожаловать в Анк-Морпорк. Господин Кекс остался контролировать последние приготовления состава, который доставит вас обратно домой на ваш законный трон в кратчайшие сроки. Мы не станем полагаться на волю случая, могу вас заверить.

– А, лорд Витинари, прости, я тебя не заметил, – ответил Рыс, и Мокриц чуть не поперхнулся, когда он продолжил: – Только, как я понимаю, осталось уложить еще часть рельсов и укрепить мосты… – Он замолчал. – И довольно близко к нашему пункту назначения.

Мокриц кожей почувствовал, как похолодел воздух. Он быстро взглянул на лица Гарри и Витинари и встрял в разговор – для чего же еще он был здесь.

– Прошу прощения, ваше величество, но господин Кекс выступил с идеей под названием логистика, суть которой можно выразить фразой «решай проблемы по мере их поступления». Фокус состоит в том, чтобы научиться безошибочно определять, что будет первым. Прямо сейчас, поскольку вы не сию минуту прибываете в Убервальд, у наших строительных бригад еще полно времени, чтобы завершить работу на последних оставшихся участках. Вы прибудете в Убервальд в назначенное время, я вам это гарантирую.

Наступившая тишина окончательно подморозила воздух в помещении, и Мокриц считал секунды, пока не услышал неизбежный комментарий от усмехнувшегося Витинари:

– Очень убедительно, господин фон Липвиг. Ты дал это обещание в присутствии всех нас. Отличное выступление! И столько зрителей с превосходной памятью.

После этого первой подала голос Дора Гая:

– Узнаю своего мужа. Впрочем, не сомневаюсь, что он умудрится все выполнить в самую последнюю минуту. Он всегда так делает. А потом въедет в город верхом на белом коне и будет счастлив, как младенец.

В ответ на это король загадочно рассмеялся и сказал:

– Тогда будем надеяться, что он запасся пеленками.

– Ваше величество, господин фон Липвиг всегда достигает поставленных целей, в этом будьте уверены, – сказал лорд Витинари своим лучшим масляным голосом. – Не перестаю изумляться и, разумеется, раздражаться, но он до сих пор не потерпел ни одного поражения, и, собственно, по этой причине все его конечности на своих должных местах.

Присутствующие нервно посмеялись, за исключением лорда Витинари, который просто посмеялся. Король гномов посмотрел на Мокрица, словно видя его в новом свете, и спросил:

– Это правда, господин фон Липвиг?

Мокриц заставил себя сделать такое каменное лицо, что со стороны оно могло бы сойти за натуральный мрамор.

– Да, ваше величество, все, что должно держаться на месте, держится, не так ли, Дора Гая?

Его жена ничего не ответила. Она только посмотрела на него взглядом супруги, которой приходится мириться с придурью своего муженька, за которую ему еще придется потом расплатиться в семейном будуаре.

А уж после этого Юффи улыбнулась широкой взволнованной улыбкой и сказала тоном, которым, по ее мнению, говорили люди из высшего общества:

– Прошу всех занять свои места за обеденным столом, ваше величество, дамы и господа. Все ложки на своих местах, можете не сомневаться.

Разговоры за столом, из уважения к Юффи и острым ушам обслуги, были… учтивы и посвящены преимущественно новым железным дорогам и чудесам, которые будут свершаться с их помощью, не говоря уж о том любопытном факте, что многие богачи уже обзаводились домиками в Щеботане, раз туда стало так просто добираться. Потом состоялся осторожный разговор о том, какой вкусной оказывалась рыба и морепродукты, когда им не приходилось печься на солнце (на эту мысль их, вероятно, навели блюда с горами креветок, обезьяньих моллюсков и неопределенных существ с щупальцами, уложенными в форме затерянного города Лешпа, которым Юффи выделила почетное место в самом центре стола). И так с различными вариациями продолжалось, пока ужин не подошел к концу и прислуга не покинула столовую, после чего Ваймс наградил Рыса вопросительным взглядом, встал и вышел из комнаты. Он вернулся несколько минут спустя, кивнул королю-под-горой и занял свое прежнее место за столом.

– Дамы и господа, приготовления к отправке закончены. Буквально в эту минуту король-под-горой выезжает на скором экипаже в Убервальд.

И что-то в его тоне заставило Мокрица насторожиться, потому что король-под-горой в данный момент явно сидел с ними в столовой и уплетал дорогое мороженое.

Но действительно, снаружи послышалось, как ко входу подъехала карета, постояла немного и быстро укатила в сопровождении вооруженной охраны.

За столом король облизал ложку в самой царственной манере и хихикнул.

– Это собьет их с толку на какое-то время, – он улыбнулся Ваймсу. – Спасибо за помощь, командор.

– Не стоит благодарности, – мрачно отозвался Ваймс. – Идея верная. И мы с Гарри внесли пару дополнений от себя.

– И кто же уехал в той карете, командор? – поинтересовался Мокриц.

– В карете? – переспросил Ваймс. – Ночь темна, король одет в плащ, и за стеклами кареты ничего не видать, но привычный к темноте глаз разглядит сержанта Шелли Задранец в сопровождении моих самых надежных офицеров из числа гномов. Любой, кто встанет на пути у экипажа и его пассажиров, найдет большие неприятности на свою голову, если не преждевременную смерть.

Король откашлялся, прежде чем сказать Ваймсу:

– Помню сержанта Задранец, когда мы встретились у Каменной Лепешки восемь лет назад. Да, очень хорошо ее помню.

– Она вызвалась добровольно, ваше высочество, – сказал Ваймс.

– Вот оно как, – ответил король. – Что ж, никому не ведомо, что скрывает будущее, но если мой зад все еще будет на Лепешке, когда все это останется позади, то сержант Задранец и ее напарники смогут рассчитывать на любые услуги с моей стороны. Королевская милость должна чего-то стоить, ты согласен, Дежурный по Доске Ваймс?

Ваймс ухмыльнулся, словно вспоминая старую шутку, и ответил:

– Надеюсь, так и будет, она одна из лучших моих сотрудниц.

– Но сколько Шелли Задранец ты можешь себе позволить? – спросил король с серьезным видом. – Я бы не хотел, чтобы кто-то умер ради того, чтобы выжил я. Однако если я намерен прибыть в Убервальд вовремя, нам уже скоро пора выдвигаться, верно?

– Скоро, ваше величество, – согласился Ваймс. – Железнодорожное движение между нами и Сто Латом работает всю ночь. В настоящее время ходят в основном товарные составы со скоропортящейся продукцией для рынков и почтовыми посылками, но через вокзал постоянно шастают люди. Уследить ни за кем невозможно. Мы все обставили так, что ты будешь выглядеть рядовым безымянным путешественником на платформе, типичный пассажир третьего класса, хотя в случае необходимости выяснится, что ты и твои спутники вооружены до неприличия. И это включая клыки, ваше высочество. Стража никому не позволит себя превзойти в этот раз. Если, сор… этсамое, отхожее место взлетит на воздух, то буквально везде, где мы будем проезжать, за вами будут наблюдать наши люди. А сейчас, если вы с господином фон Липвигом пройдете со мной в соседнюю комнату, мы сделаем так, что ни один из вас не будет похож ни на одного из вас, когда мы с вами закончим.

Повернувшись к Гарри, командор сказал:

– Гарри, можешь ли ты ручаться за молчание своих людей, даже кухарок?

Гарри чуть не отдал ему честь.

– Да, командор. Среди них есть плуты – ну, вы понимаете, но это мои плуты.

– Ах да, – согласился король. – К такому типу плутовства я привык. Они нередко бывают… полезны.

Мокриц многое знал о секретах маскировки, хотя и никогда не увлекался непосредственно гримом. Превратиться в другого человека было делом тонким, и до конца его понимали разве что сморщенные старички в высоких горах, окружающих Ой-Донг, которым были ведомы секреты всей постижимой вселенной, включая даже то, как выбить позвоночник врага сквозь туловище. Они-то точно знали, что истинный камуфляж проистекал изнутри. Ну и да, иногда требовалось сменить гардероб, но вообще Мокрицу было достаточно просто подумать о том, каким человеком он хочет показаться, и все прояснялось. Фальшивый нос был абсолютно противопоказан – любой нос, изготовленный для того, чтобы ты выглядел чужаком, будет казаться чужеродным. И к чему рисковать, когда его собственные черты лица были такими неприметными, что никто и так не мог их вспомнить? Конечно, попытки выдать себя за женщину сопровождались само собой разумеющимися сложностями, но и это ему порой удавалось, в дурные старые времена, которые, оглядываясь назад, все же были такими славными. А еще Мокриц изображал стольких священнослужителей, что сбился со счета. Если и есть такая штука, как искупление, придется им припасти для Мокрица целую бочку. Нет, пивоварню.

Королевская свита разделилась, когда прибыла на вокзал. Рыс теперь был одет как растерянный престарелый гном, и его на расстоянии сопровождали трое других сомнительных персонажей, в то время как остальные рассредоточились по платформе небольшими, не привлекающими внимания группами.

Грох Грохссон галантно вызвался побыть телохранителем, но Мокриц с Ваймсом оба решили, что у него слишком узнаваемое для других гномов лицо (особенно здесь, в его родном Анк-Морпорке), и предложили ему применить свои таланты в другом месте. А темные клерки получили надлежащие инструкции от Витинари, который недавно продемонстрировал, что может стоять в комнате, полной людей, и оставаться незамеченным – вот где было мастерство.

Были еще другие. Возможно, над головами. Что бы ни случилось, командор Ваймс не позволил бы королю-под-горой погибнуть в его присутствии.

Мокриц со вздохом зашагал по платформе в сторону хвоста поезда, жалостно, но без лишнего энтузиазма, подволакивая одну ногу. Там он обнаружил смотрителя станции, который отчитывал хорошо одетого человека, рассевшегося в вагоне третьего класса среди дремлющих чумазых рабочих с инструментами и трубочистов с мешками сажи, неизбежно сыплющейся наружу. Мокриц ничего не имел против простого человека, особенно такого, который мог бы и раскошелиться раз в жизни на кусок мыла и желательно не сплевывал каждые пять секунд густые комки слюны, которые, похоже, жили собственной жизнью. А от франта разило первоклассным бренди, которое аж капало с него, и он задерживал весь поезд, потому что смотритель колебался, сбитый с толку заносчивым голосом.

И Мокриц обхватил несносного типа за плечи и с ходу перешел в режим омерзительного пьянчуги, в сочетании с взрывной отрыжкой – верное средство, против которого нет приема. Сначала подпустить каплю слюны в уголок рта, добавить мерзкий запах, в чем Мокрицу не было равных, и наконец – беседа, в которой каждое слово было искромсано, оскорблено и истерзано до смерти, и все это время Мокриц неприлично падал на собеседника, брызгал слюной и заплетался языком.

Франт направился в одиночное купе первого класса в передней части состава уже через минуту. Личный рекорд для Мокрица, который, все еще не выходя из роли пьяного в стельку человека, заплетающимся шагом добрел до своего места точно перед тем, как раздался свисток и поезд вяло тронулся, что всегда бывает с поездами, пока двигатели еще не отошли от сна. Мокриц был очень горд собой, и он израсходовал только половину лучшей искусственной рвоты со стойким запахом из магазинчика Боффо.

Ночь выдалась холодная для путешествия. Король находился где-то здесь же, но сейчас не время было проявлять к нему какой-то интерес. Оборванная одежда Мокрица худо-бедно справлялась со своей задачей, но в вагоне по полу гулял ветер, и пассажиры плотно кутались и старались не существовать, пока поезд не довезет их до нужного места. Мокриц думал, что нужно непременно воздвигнуть памятник Юффи, которая своими лекциями вынудила мужа защитить даже самые дешевые вагоны хотя бы от дождя 6565
  Единственными вагонами без крыши оставались вагоны для пассажиров особо крупных размеров (преимущественно троллей), которые больше никуда не помещались, и то потому, что, по сути, это были платформы для угля. Никто не возражал – троллям дождь не страшен, у них от него только лучше растет лишай, а уголь сходил за угощение в долгой дороге.


[Закрыть].

Предводитель глубинников, который следил за главной дорогой из Анк-Морпорка, улыбнулся, когда на горизонте показалась большая карета с эмблемой короля-под-горой. Дождь хлестал по карете, лошади скакали галопом в сторону Пупа, и вождь улыбнулся каплям воды. Как же все, оказывается, просто. Он отдал сигнал ожидающим гномам, и уже через несколько минут кто-то вцепился в упряжь и в поводья, и карета с содроганием встала. Ударом ноги он распахнул дверцу кареты и велел:

– Высаживайте короля, и никто не пострадает.

В карете было тихо, а потом послышался голос:

– Нет у нас никакого короля, кроме Гарри Короля, и не мы тут сейчас пострадаем. Считай нас обществом защиты королей, а сэр Гарри Король не любит, когда его друзьям доставляют неприятности. А от тебя, дружок, одни неприятности, и радует только, что от нас их еще больше. А ну, ребята!

Драка была быстрая и профессиональная, и карета уехала прочь, увозя победителей, которые пели песни и пили под шум грозы, а вода на камнях была окрашена красным.

А тем временем в нескольких милях оттуда другая группа глубинников попала в аналогичную ситуацию с удивительно похожей каретой, в недрах которой среди прочих ужасов скрывалась очень отважная гномиха в шлеме Городской Стражи…

Поезд подошел к Столатскому вокзалу, и Мокриц понаблюдал, как стражник помогал неряшливому жалкому старику-гному спуститься на перрон. У короля-под-горой явно были неслабые актерские навыки. Мокриц увидел, как рядом с ним оказался такой же дряхлый и старый гном, который пожалел «старика» и протянул ему кусок гномьего хлеба, который разрубил надвое. К своему ужасу, Мокриц увидел, как король что-то пробормотал в знак благодарности.

Подойдя к королю, Мокриц прошептал:

– Невероятно… Где вы раздобыли такой запах? Он как будто живет своей жизнью.

Король приложил палец к губам:

– Это не мое. Перекинулось от соседа спереди. Похоже, он не мылся уже много лет. Но ты забываешь, что королю приходится иметь дело и с проблемами пострашнее дурного запаха.

Им нужно было убить несколько часов в ожидании поезда до Земфиса – самой дальней на данный момент точки, куда дотянулась Гигиеническая железная дорога. Увезти короля от посторонних глаз было первостепенной задачей. Риск оставался даже с учетом маскировки.

Оставив Дика и Ваймса следить за станцией, Мокриц с королем, прихрамывая, побрели по улице. Мокриц осмотрелся, выискивая взглядом тех, кто точно должен был находиться где-то здесь, именно потому, что Мокриц никого не видел. Вдруг один оказался прямо у него перед носом, так близко, что они чуть не столкнулись. До этой секунды Мокриц его не замечал. Как будто он вырос из-под земли.

– Господин фон Липвиг, я Годфри, темный клерк. Лорд Витинари организовал конспиративную квартиру, где вы с вашей группой можете остановиться. Господин Кекс предложил дом его матери, это совсем недалеко. Мы познакомились с этой дамой, и она закоренелая монархистка. За любую монархию. Очень рассудительная. Волноваться совершенно не о чем. Клерк Мэвис говорит, что старушка сметливая и понимает ситуацию. Повариха она хорошая, и простыни чистые.

Мокриц посмотрел на промокшего короля, который улыбнулся и сказал:

– В такую ночку это похоже на сущий подарок от Така.

Путь к дому госпожи Кекс был недолгим, и, пока они шли по мокрым от дождя безлюдным улицам, Мокриц ни на секунду не забывал о тех, кто их сопровождал, и волосы у него на загривке подсказывали ему, что они были рядом и указывали дорогу. Вскоре они вышли к веселенькому домику недалеко от центра города. Такие дома еще называют «маленькими дворцами», такие дома покупают сыновья своей овдовевшей матери, чтобы ей не приходилось далеко ходить в магазин.

Они вкрадчиво постучались, внутри послышалось шарканье, а потом на пороге появилась женщина, которая могла быть только госпожой Кекс, и быстренько завела их в дом. Когда все столпились в ее маленьком, но безупречно чистом жилище, она замерла, опустила глаза на короля-под-горой и сделала книксен.

– Премного благодарен за гостеприимство, госпожа Кекс, – сказал король, которому явно не впервой было оказываться в таких ситуациях. – В этом нет нужды, ведь ты произвела на свет гения инженерии.

На госпожу Кекс нахлынула волна материнской гордости.

– Да, ваше величество, да. Он такой хороший мальчик, наш Дик. А вы знаете, что, когда он был еще маленький, он смастерил мне иконограф, сам поймал в него бесенка, представляете, и прикормил его маслицем. Эти бесенята так любят масло. Очень полезная оказалась вещица, ага.

Пока клерк Годфри бесшумно обходил остальные комнаты, госпожа Кекс повернулась к Мокрицу:

– А тебя я знаю. Ты господин фон Липвиг. Дик хорошо о тебе отзывается. Я как раз вчера видела твой портрет в газете, вместе с Диком. Ах, как я им горжусь. Я-то, конечно, газет не покупаю, преподобный Забавль заходит и читает мне вслух, а то буковки у них больно маленькие. Я сама уж редко выхожу из дома, но вот теперь мальчик мой зарабатывает большие деньги, и каждый день на его поездах доставляют мне всякую свежую еду, так он заботится о матушке. А вчера, о, привезли мне лобстера в мешке со льдом. Пришлось идти до самого нашего дорогого ресторана, чтобы узнать, как это готовить, но хорош получился, пальчики оближешь, и столько мякоти, что хватило накормить и госпожу Дурветер, которая прикована к постели и почти ничего не ест, но видели бы вы, как у нее слюнки потекли, когда она увидела полную тарелку лобстера. Ну а как иначе. Не у каждой старухи есть такой хороший сильный сын, который будет следить, чтобы мать жила в достатке. – Госпожа Кекс вдруг помрачнела и добавила: – А он посылает мне деньги каждую неделю, исправно как часы, столько, что я уж и не знаю, куда их девать, так что раздаю понемногу бедным. Ты ведь его друг, господин фон Липвиг, верно?