Текст книги "Мой бодипозитив. Как я полюбила тело, в котором живу"

Я выросла в Миссисипи, и мой круг общения состоял из тех, кто, как и я, родился и вырос на Юге. Когда у меня в классе по риторике и дебатам появилась компактная девица из Франции, я была заинтригована. Я сразу же подружилась с Аделин, которая приехала к нам в школу по программе обмена, и стала выпытывать у нее информацию о жизни в Европе. Аделин плохо говорила по-английски, но умела дополнять свой скудный словарный запас мимикой и жестами. Тогда мне казалось, что ужасно было поехать учиться в США и случайно очутиться в Миссисипи, но она была счастлива. Она говорила, что ей ужасно нравится то, что тут все так удобно устроено и что во Франции фастфуда просто нет. Она обожала блюда южной кухни и могла поглощать жареную курицу в овсяной панировке в очень внушительном количестве. Даже моего скромного кругозора человека, который никогда не покидал Юга, хватало, чтобы понимать, насколько абсурдно ее поведение; ведь французская кухня прославилась на весь мир именно за счет своей изысканности и утонченности.

Когда я не работала и не гуляла с Брэдом, я общалась с Мари. Мы сидели у кого-нибудь из нас в спальне, сплетничали и слушали нашу любимую группу Incubus.

За восемь месяцев, что она училась с нами по обмену, мы с Аделин очень сблизились, и она приходила ко мне в гости несколько раз в неделю. Как-то раз, когда она была в гостях, я решила показать ей один из моих любимых фильмов «Мужчина по вызову».[39]39
  «Deuce Bigalow: Male Gigolo».


[Закрыть] Аделин понимала далеко не все, и я переводила ей наиболее интересные сцены, уделяя особое внимание наиболее пикантным моментам. К счастью, она пришла в восторг от этого фильма и полюбила его так же, как я.

Как человек, выросший в Библейском поясе, я знала, что общество считает секс до свадьбы грехом.

С того момента я решила, что ей надо показать все, что мне нравится, и вскоре она уже подпевала Ludacris, забавно произнося слово «homies», которое с ее очаровательным французским акцентом звучало скорее ближе к «omies». Понаблюдав за результатами моей просветительской деятельности, мама выразила озабоченность внушаемостью Аделин, опасаясь, что так далеко от дома она может сбиться с пути истинного.

– Мне ее жалко, она так мало понимает наш язык, – заметила мама. – Ты уверена, что ее стоит учить таким вещам?

– Она зовет меня Порки,[40]40
  Порки (Porky), от английского «pork» – свинина. Означает что-то вроде «моя свинка» или «жирненькая».


[Закрыть] – парировала я, выложив маме нежное прозвище, которое использовала Аделин, – так что мне кажется, что она прекрасно понимает, что я говорю.

Мама была не в восторге.

В то время мама решила, что у нас есть некая «ответственность» и мы должны нести людям слово Божье. Я перепугалась, осознав, что она планирует взять Аделин в оборот.

– Тебе нужно узнать у Аделин, верит ли она в Иисуса, – сказала мама. – Ты должна удостовериться, что она попадет в рай.

Мамина просьба заставила меня нервничать. Она знала, что я начинаю сомневаться в учении церкви. Я выросла с мыслью, что все неверующие отправляются в ад, и мне сложно было себе это представить. То есть если ты никогда не слышал о Боге, то ты попадешь в рай, а если случайно услышал о нем и решил, что ты не хочешь в него верить, то отправишься в ад? Даже мой взбудораженный гормонами подростковый мозг не мог обработать эту информацию. Я решила не тратить время на обсуждения с Аделин вопросов веры и вместо этого ознакомила ее с картошкой фри с соусом из сыра и чили, а также с моей любимой бургерной «BLT’s». Жареная окра по рецепту моего дедушки? Вот это воистину религиозный опыт. Да славится масло для жарки Crisco, я узрела свет!

* * *

После нескольких месяцев отношений с Брэдом мы серьезно поссорились.

Я абсолютно не помню, почему мы начали ссориться, зато я помню, как была шокирована, когда он обозвал меня сукой. Он никогда раньше не оскорблял меня, и его слова причинили мне боль. Весь следующий день я сидела на уроках в унынии и размышляла, обречены ли мои отношения. Но, когда занятия закончились, я вышла из школы и обнаружила ожидающего меня Брэда. Он держал в руках открытку.

– Извини.

Потом он поменял открытку местами со второй, на которой было написано: «Прости меня, пожалуйста».

На третьей открытке было написано: «Я люблю тебя!»

Тогда мне это показалось ужасно романтичным извинением. Кстати, это было задолго до выхода фильма «Реальная любовь».[41]41
  «Love actually».


[Закрыть] В этом фильме персонаж Эндрю Линкольна приходит с похожими открытками и с их помощью признается в вечной любви персонажу Киры Найтли. Здорово, правда? Хотя постойте… да это же полный бред! Она ЗАМУЖЕМ, и ее муж в этот момент НАХОДИТСЯ С НЕЙ, ДОМА, что уже ставит ее в крайне некомфортное положение и вообще является отличным поводом НЕ ОБЪЯВЛЯТЬСЯ ПОД ДВЕРЬЮ ЕЕ ДОМА. К слову, он все это спланировал и пришел к ней под предлогом пения рождественских гимнов, с целой пачкой покупных открыток, и это реально ПЯТЬДЕСЯТ ОТТЕНКОВ отменного бреда. Не романтично, дружок, а страшно. Но я была молодой и неопытной, а потому, прямо как персонаж Киры Найтли, с благосклонностью приняла то, как Брэд демонстрировал свою любовь.

Как человек, выросший в Библейском поясе, я знала, что общество считает секс до свадьбы грехом. Девственнице полагалось беречь себя до ночи после свадьбы. Эта мысль регулярно проскальзывала в проповедях Джонатана в церковном кружке и абсолютно игнорировалась Брэдом, который на шестом месяце наших отношений потихоньку начал ко мне приставать.

Я правда любила Брэда, но означало ли это, что я должна ему поддаться? Я хотела быть с ним, но при этом ощущала, что он торопит события.

В 15 лет я мало что знала о сексе. Обитатели Лорел (да и Миссисипи в целом) крайне консервативны, и никаких уроков сексуального просвещения в школе и в помине не было. Все мои ограниченные познания о том, как люди «это» делают, достались мне от хихикающих друзей в школе и книжки, которую мне читала моя мама, в которой люди «влюблялись, сочетались браком и потом занимались сексом».

А еще была Тина, которая постоянно занималась «этим» с разными бойфрендами и иногда приветствовала меня вопросом «ну как, ты сегодня теребила горошинку?». От этого вопроса мама судорожно вздыхала, а я краснела. Тем не менее в душе я радовалась тому, что Тина привносит в мою жизнь эту нетипичную для местного населения откровенность. Однажды, когда я была у нее в трейлере, она вытащила из-под кровати коробку с секс-игрушками.

«Знакомься, его зовут Розовенький!» – завопила Тина, помахав у меня под носом крупным розовым вибратором. Она была истинно «секс-позитивной» феминисткой, которой было наплевать, кто что знает о ее интимной жизни. Любого несогласного с тем, как она живет, она просто посылала подальше. Она была исключением из правил, а правила эти были тиранией.

У меня ушло много времени на осознание того, что моя ценность не зависит от того, хочет ли меня мужчина… хочет ли меня вообще кто-либо.

В любом случае, что бы там ни думали славные жители Лорела насчет того, от Бога секс или от дьявола, передо мной и Брэдом стояла куда более актуальная проблема. Нам было по 15 лет, и мы были абсолютно не готовы к сексу. Нередко наши сеансы поцелуев становились достаточно горячими и, не побоюсь этого слова, липкими, но всякий раз, как я отстранялась, Брэд заметно приунывал.

– А я думал, что ты меня любишь, – говорил он.

А вот это было обидно. Использовать против меня такой удар ниже пояса, для того чтобы добраться до частей ниже пояса. Я правда любила Брэда, но означало ли это, что я должна ему поддаться? Я хотела быть с ним, но при этом ощущала, что он торопит события. Меня по-прежнему преследовал стыд за тот раз, когда я мастурбировала ему в под одеялом на заднем сиденье церковного автобуса, несмотря на то что в передней части салона сидели моя мама и мой двоюродный брат Рэнди. (Мам, прости!) Каждый раз, когда руки Брэда начинали спускаться, намереваясь попасть ко мне в трусы, я вся напрягалась. В те моменты я чувствовала смятение, а не возбуждение, и это было абсолютно нормальной реакцией 15-летней девочки, которую склоняют к сексу раньше, чем она к нему готова. Но всякий раз, когда я отстранялась, Брэд чувствовал себя отверженным, а я чувствовала себя виноватой и волновалась из-за того, что я его расстраиваю. А вдруг он меня бросит?

Как и у многих похотливых юношей, у Брэда не хватало эмоциональной взрослости для того, чтобы в таких ситуациях оставаться джентльменом. Он не мог смириться с отказом и продолжал гнуть свою линию, снова и снова пытаясь добиться своего. Мы целовались, потом он переходил к рукоблудию, а затем начинал вести себя, как мерзавец, и я отказывалась продолжать.

В конце концов он добился своего, и мое превращение в женщину произошло в его спальне-студии, под звуки шагов его бабушки, занимающейся своими делами на первом этаже.

Мне было ужасно неловко, я недоуменно пыталась разобраться с презервативом, и в итоге Брэду пришлось надеть его самостоятельно. Я лежала на спине и напряженно косилась на дверь. Он залез сверху и неумело в меня вошел. Я ждала боли. Почувствую ли я, как рвется моя девственная плева? Все говорили, что в первый раз идет кровь, больно и так далее. Но ничего такого не произошло.

Когда Брэд перенес на меня свой вес, я даже не была уверена, что он достиг цели. Затем последовало немного возни и гримас, а потом он лег мне на грудь, и я почувствовала его горячее дыхание у себя на плече. Послушав его быстрое пыхтение, я пришла к выводу, что все закончилось.

Воспоминание о моем первом сексе по-прежнему меня возмущает. Не стоило давить на меня и склонять к сексу прежде, чем я была к нему готова. Я была слишком молодой, и не встреть я Брэда, то наверняка еще много лет была бы девственницей.

Секс с Брэдом и потом был не лучше. Он быстро кончал, и на этом дело останавливалось. Я ничего не знала о женском оргазме и понятия не имела, что тоже должна получать удовольствие от процесса.

Меня передергивает, когда я вспоминаю, где мы занимались сексом. На полу в ванной, на куче грязного белья? Ну да, бывало. Почему я на это соглашалась? Все просто – я боялась, что если я откажу, то снова останусь одна. К сожалению, моя мотивация проистекала из моей неуверенности в себе. Я не занималась сексом для себя, я занималась им для Брэда. Я обслуживала его подростковое либидо и похоть, надеясь таким образом удержать его. Само собой, это не работало.

У меня ушло много времени на осознание того, что моя ценность не зависит от того, хочет ли меня мужчина… хочет ли меня вообще кто-либо. Мне слишком долго объясняли, что степень красоты неразрывно связана с тем, насколько ты желанна, хотя на самом деле это работает абсолютно по-другому.

Никогда не позволяйте никому давить на вас или торопить, склоняя к сексу. Нет ничего постыдного в том, чтобы сказать НЕТ.

Впрочем, я не считаю полностью правильной идею о том, что ты должен сначала полюбить себя, а лишь затем полюбить еще кого-то. Многие из нас всю жизнь будут пытаться забыть все то, за что мы себя не любим, и в этом нет ничего плохого. Что действительно важно, так это не упускать из виду то, что КАЖДЫЙ человек заслуживает любви и понимания. Занимайся сексом со всеми, не занимайся сексом ни с кем, занимайся сексом с одним человеком на протяжении всей своей жизни – все варианты одинаково достойные, но выбор должен быть основан на уважении к себе и быть твоим, и только ТВОИМ. Признаюсь, что когда-то и я была причастна к слатшеймингу,[42]42
  Слатшейминг (Slut-shaming) – оскорбление человека за сексуальную распущенность.


[Закрыть] и, если вы были одним из тех, кто попал под раздачу, я приношу вам свои самые искренние извинения. Мы живем и узнаем что-то новое всю жизнь; я понятия не имела, как экстраполирую на окружающих свое ханжество (в основном уходящее корнями в христианское взращивание), пока у меня не появился действительно любящий партнер, который помог мне разобраться в этом вопросе.

Никогда не позволяйте никому давить на вас или торопить, склоняя к сексу. Нет ничего постыдного в том, чтобы сказать НЕТ. Никогда не допускайте вербальных оскорблений и унижений в отношениях, вы заслуживаете ЛУЧШЕГО обращения. Никогда не идите на компромисс ради того, чтобы сильнее кому-то понравиться. Это того не стоит, а главное, и ТАКИЕ партнеры того не стоят.

Глава 5
Дом большой штуки

Я могу точно сказать, когда мои отношения с Брэдом начали рушиться. Это произошло в тот день, когда его бабушка умерла от сердечного приступа.

В то утро меня разбудил звонок Брэда. Он был в истерике. Он проснулся от будильника своей бабушки и подумал, что она проспала или находится в другой части дома и не слышит, но, когда он зашел к ней в комнату, то обнаружил ее лежащей на полу, и она была мертва. Мне было ужасно больно слышать его страдания, я чувствовала себя абсолютно бессильной. Я понятия не имела, что ему сказать. Когда я предложила прийти к нему домой, он отказался.

– Мне нужно побыть одному, – ответил он.

Мне было очень обидно, но я постаралась его понять. У меня возникло какое-то странное ощущение. Мне показалось будто Брэд… отталкивает меня?

В следующие несколько недель я, как могла, поддерживала Брэда, но ничто не могло отвлечь его от скорби. Его можно было понять. Бабушка была единственным взрослым, на кого он мог положиться, и без нее ему было очень одиноко. Он продолжил жить в том же доме, но уже со своим дядей, с которым у него не было доверительных отношений. Теперь Брэд был сам за себя. Я попробовала представить себе, что бы было со мной, если бы умерла моя мама.

Чем старательнее я утешала его, тем сильнее становилось ощущение, что я его нервирую. Его опустошенность и горе превратились в злость, и он отрывался на самом близком человеке, а им была я. Несколько месяцев я чувствовала себя так, как будто я все делаю неправильно.

В какой-то момент я поняла, что время, проведенное с Брэдом, стало напоминать мне общение с моим отцом. На любое мое действие и высказывание он презрительно огрызался. Я рассказывала шутку, а он гневно отвечал, что она не смешная. Я пыталась сделать ему комплимент, а он воспринимал его как издевательство. Он постоянно расставался со мной, а потом сожалел об этом. Это было невероятно утомительно.

Никто не рассказал мне о том, что подростковая любовь – по сути своей крайне хрупкая вещь. Когда ты, понукаемый бушующими гормонами и эмоциональной незрелостью, с головой бросаешься в омут влюбленности, то любое затруднение может выбить эти отношения из колеи. Наши отношения сошли с рельс из-за действительно серьезных событий, но это ничего не меняло. Я чувствовала, что Брэд отдаляется от меня, и это было ужасно, особенно с учетом того, что именно он лишил меня девственности.

В какой-то момент я поняла, что время, проведенное с Брэдом, стало напоминать мне общение с моим отцом.

Я пыталась убедить себя в том, что общий первый секс действительно что-то значит и станет своего рода клеем для наших отношений. Но Брэд продолжал отдаляться от меня, а я медленно, но верно впадала в панику.

Я поставила на кон все, надеясь, что у меня с моим первым возлюбленным есть будущее, но теперь у меня вообще не было уверенности, что я ему еще нравлюсь. В то время как я пыталась все исправить, он, наоборот, старался избавиться от всех напоминаний о прошлой жизни.

Наверное, таким образом Брэд пытался защитить себя от болезненных воспоминаний; спустя несколько недель после трагедии Брэд стал переиначивать себя. Он начал носить джинсы, которые были ему по размеру, и рубашки с воротником. Он коротко подстригся, оставив сверху кудри, и получилась прическа наподобие той, что была в начале 2000-х у Джастина Тимберлейка. Затем врач прописал ему лекарство от акне, и у него очистилась кожа. Брэд всегда играл на гитаре, но внезапно решил присоединиться к музыкальной группе и стал тусоваться со старшеклассниками. Его новые друзья слушали панк-рок и считали себя крутыми бунтарями. Мне всегда было некомфортно в их компании, особенно когда присутствовала Сьюзи. На самом деле звали ее по-другому, но я не намерена увековечивать настоящее имя этой сучки в своей книге, вы уж меня извините.

Сьюзи была на два класса старше меня и на класс старше Брэда. В их тусовке она позиционировала себя как альфа-самка и специализировалась на язвительных высказываниях. Я всегда умела быть самокритичной и могла посмеяться над собой, но с ними я чувствовала себя местной дурочкой.

Меня трясет, когда я вспоминаю, как подошла к Брэду в то время, когда он с друзьями обсуждал новый альбом Blink 182. Название «Take Off Your Pants and Jacket» казалось им безумно забавным.

– Не понимаю, что тут смешного, – призналась я, не заметив достаточно очевидный каламбур о мастурбации.

– О боже, Райанн, ты правда не слышишь? Название читается как «сними свои штаны и передерни»,[43]43
  Шутка основана на созвучии сленгового выражения «to jack it» («передернуть») с существительным «jacket» («куртка»).


[Закрыть] – снисходительно пояснил мне Брэд. Некоторые парни бы сочли такую наивность милой, но я его только раздражала.

Через несколько дней, когда мы с ним лежали в постели, он хладнокровно заявил:

– Знаешь, если твой живот перерастет твои сиськи, я от тебя уйду.

– Что? – вскричала я, резко садясь на кровати. От его слов у меня душа ушла в пятки. У него никогда не было претензий к моему телу, он сам неоднократно говорил мне, какая я красивая. Чем я заслужила такую жестокость с его стороны? От его заявления я почувствовала себя никчемной, отвергнутой и далее по списку самых гадких ощущений.

Оглядываясь на этот день, я сожалею, что тотчас же не послала его на хер и не уплыла оттуда вместе с моим шикарным мягким пузом и большой толстой задницей. Но тогда я хотела одного – вернуть те светлые дни, когда Брэд ко мне хорошо относился. Я понимаю, что он потерял свою бабушку и горе ожесточило его, но я не признавала, что именно он является корнем проблемы, я лелеяла надежду все исправить. Может, Брэд скоро перестанет злиться на весь мир и заодно оттает ко мне?

Жизненный совет

Тесс Холлидей #122:

Если ваш партнер заявляет, что вам нужно избавиться от лишнего веса, то вам точно нужно избавиться… от такого партнера.

Пока я ждала, что Брэд сменит гнев на милость, его новый стиль и манера поведения в стиле угрюмого Джеймса Дина стали привлекать внимание женского контингента школы. Разумеется, я была в ужасе. Я старалась держаться поближе к нему и замечала, как девочки на него оглядываются. Я начала терять веру в себя. Я была толстой девчонкой с необузданными бровями и медальоном с надписью «Соплячка».[44]44
  «Brat».


[Закрыть] Брэд что, собирался оставить и меня в прошлом?

Теперь, когда своему парню я, видимо, разонравилась, я все больше и больше проводила времени с Аделин. Ей вскоре предстояло вернуться домой, во Францию (о чем я старалась лишний раз не думать), и я решила на прощание научить ее водить машину.

*на этом месте нужно включить на полную мощность песню «Highway to Hell»[45]45
  «Дорога в ад».


[Закрыть] группы AC/DC*

В Миссисипи можно получить учебные права в 15 лет, и я уже оттачивала свое водительское мастерство на курсах вождения. Придя в восторг от мысли, что ей больше не придется меня постоянно возить, мама уговорила папу купить мне Mercury Sable 92-го года выпуска. Он больше напоминал ржавое ведро, нежели автомобиль, и там не было кондиционера, но зато там была магнитола с CD-проигрывателем, а все остальное меня не волновало. В теории я еще не получила настоящие права, и со мной всегда должен был ездить настоящий, взрослый водитель, но это меня не остановило, когда я заехала за Аделин и отвезла ее на парковку продуктового магазина «Winn Dixie». Там я уговорила ее сесть за руль и попыталась обучить всему, что умела, но из-за языкового барьера это оказалось сложнее, чем поймать скользкую от грязи свинью. К счастью, Аделин была способной и обнаружила педаль тормоза прежде, чем успела задним ходом протаранить припаркованную поблизости машину.

Мы с Аделин по-прежнему дружим, она продолжает звать меня Порки, и мы со смехом вспоминаем год ее учебы по обмену. Насколько мне известно, с ее бессмертной душой все в порядке.

Вскоре после отъезда Аделин я попала в аварию из-за того, что слишком быстро вошла в поворот. Мама предупредила меня, что на дороге недалеко от нашего дома заменили гравий и покрытие еще не утрамбовалось, а значит, там не стоило разгоняться, но я, само собой, ее не послушалась. Я слишком резко затормозила, пошла юзом и врезалась в мост. От лобового столкновения машину развернуло, и она врезалась второй раз, уже задом. Я не пострадала, но невероятно испугалась. Я выбралась из автомобиля и побежала к дому соседей за помощью. Мое везение на этом не закончилось – я успела пройти через весь соседский дом до телефона, чтобы позвонить маме, когда обнаружила, что мои любимые сабо из коровьей кожи покрыты ровным слоем расплавленного битума и гравия. Я запаниковала и попыталась спасти их светлый ковер, но преуспела только в размазывании своих грязных и липких следов. Я предложила заплатить им за испорченный ковер, но они категорически отказались брать у меня деньги. Когда я возвращаюсь в Лорел и проезжаю мимо их дома, мне каждый раз становится стыдно за то, что я испортила им ковер.

Через несколько дней, когда мы с ним лежали в постели, он хладнокровно заявил: «Знаешь, если твой живот перерастет твои сиськи, я от тебя уйду».

Понятное дело, что мои родители были не в восторге. С учетом того, что у папы и Лизы недавно родился сын, которого они назвали Габриэль, я со своей аварией была абсолютно некстати. Отец крайне неохотно выделил деньги на новую машину, бирюзовую Mazda Protégé 92-го года выпуска.

Когда я приехала к нему в Алабаму, он объяснил, что на «Мазде» механическая коробка передач. Я умела водить только автомат. Я никуда не смогу поехать, пока не научусь пользоваться сцеплением и ручным тормозом. С учетом того, что дом моего папы находился на вершине холма, мне предстояло крайне интенсивное обучение.

– Если ты сможешь спуститься по склону, не разворотив мой дом, гараж или лодку, то машина твоя, – рассмеялся он.

Я была в ужасе, но папа был абсолютно спокоен и обстоятельно рассказывал мне о том, как что работает. В итоге я освоила сцепление и спокойно съехала с холма.

Когда в августе начался новый учебный год, мне было очень одиноко без Аделин.

Брэд все больше времени проводил за своими «крутыми» делами, а я чаще всего зависала с Мари. Мы с ней сидели у нее или у меня в комнате и томно подпевали балладам Гвен Стефани. Потратив многие вечера на оттачивание своего певческого мастерства, мы решили, что пора показать, на что мы способны, на школьной сцене. Мы с ней заявились на конкурс талантов под странным названием «Пение губами» и полностью распланировали свое выступление.

Мы поняли нашу ошибку, только когда мероприятие уже началось.

– Это конкурс пения под фонограмму, а не пения![46]46
  «Lip syncing» («пение под фонограмму») выглядит и звучит очень схоже с «Lip singing» («пение губами»). Они неправильно поняли название конкурса.


[Закрыть] – прошипела я на ухо Мари, когда мы из-за кулис наблюдали за тем, как группка популярных детей, безупречно попадая в ритм, изображала юмористическое пение песен в духе «Sweet Home Alabama».

– Не думаю, что нам стоит выходить на сцену, – призналась я. К сожалению, Мари со мной не согласилась.

Теперь, когда наша продуманная заготовка исполнения песни «Don’t Speak»[47]47
  «Молчи», или «Ничего не говори».


[Закрыть] группы No Doubt на два голоса, где Мари должна была петь основную партию, а я была на подпевке, стала бесполезной, нам оставалось только импровизировать. Мари отлично справилась, проговаривая слова с выражением лица расстроенной Гвен Стефани, а вот мне ничего не оставалось, кроме как стоять столбом на сцене в старой рубашке Bon Jovi (в которой раньше спала моя мама и которую я затем переделала, приспустив рукава и украсив ее английскими булавками).

На меня пялились 500 детей из моей школы, и было очевидно, что я должна делать хоть что-то. Тогда я начала раскачиваться и крутиться под музыку, танцуя так, будто на меня не смотрела все школа. Вот только все смотрели, в том числе Брэд, который явно пришел в ужас от происходящего. В последующие недели я продолжала изо всех сил цепляться за наши отношения, хотя он по-прежнему обращался со мной при своих друзьях как с отбросом общества.

11 сентября 2001 года я сидела на первой парте на уроке математики. В класс вошел один из сотрудников школы и стал что-то шептать нашему учителю. Учитель сразу же включил телевизор. Я удивилась тому, что по всем каналам показывают Башни-близнецы в Нью-Йорке. Из одной башни валил густой дым; а во вторую башню у нас на глазах влетел самолет. Я смотрела в экран телевизора пустым взглядом и не понимала, что происходит. Когда первая башня обрушилась, нас отправили по домам.

– Если ты сможешь спуститься по склону, не разворотив мой дом, гараж или лодку, то машина твоя, – рассмеялся отец.

Я помню, как ехала домой на школьном автобусе и чувствовала себя шокированной, опустошенной и ужасно расстроенной. Когда я зашла домой, то увидела перед телевизором маму. Она выглядела заплаканной. Я села рядом с ней, и мы еще много часов смотрели телевизор. Меня подташнивало на нервной почве.

Как и многие люди, я чувствовала себя потерянной и инстинктивно хотела быть рядом с теми, кто мне близок. На следующий день, когда я наконец-то решила поговорить с Брэдом, то заметила, как странно он себя ведет. Он не смотрел мне в глаза и, казалось, пытался убраться от меня куда подальше.

– Что-то случилось? – спросила я его.

– Мне просто не по себе из-за того, что случилось с Центром международной торговли, – ответил Брэд, пожав плечами.

Через несколько дней мы с братом встретились на кухне.

– Знаешь, я видел Брэда в торговом центре, – сказал Тад. – Он целовался с другой девчонкой в кафе «Taco Time».

От его слов мне стало нехорошо.

– Не ври, – огрызнулась я. – С какой еще девчонкой?

– С какой-то стройной блондинкой, – пожал плечами брат. – Она не из нашей школы.

Будучи по природе неконфликтным человеком, я несколько ночей промучилась бессонницей и лишь после этого решилась подойти к Брэду в школе и задать ему вопрос в лицо.

– Это правда? – спросила я. – Ты целовался с другой?

– Точно, – ответил он, наконец-то встретившись со мной взглядом. – Я больше не хочу с тобой встречаться. Я ухожу от тебя.

Его безразличие потрясло меня до глубины души.

Я была раздавлена нашим расставанием, и мне казалось, что мое сердце рвется на части всякий раз, как я сталкиваюсь с ним в школе или в церковном кружке. Я хотела понять, чем он руководствовался – почему он захотел расстаться со мной и зачем изменял? Как бы я ни старалась добиться ответа, он просто отказывался со мной разговаривать, для него я будто была невидимой.

Думаю, что отчасти я страдала из-за его новой пассии. Она была стройной популярной блондинкой, то есть всем, чем я не была. Моя самооценка упала до рекордно низкого уровня. Иногда мне не удавалось уснуть, я садилась в машину и проезжала мимо дома, в котором Брэд жил со своим дядей. Я смотрела, горит ли свет в его спальне, и тоскливо вспоминала случай, когда мы перепихнулись в ванной комнате, пока его бабушка накрывала стол к чаепитию этажом ниже. Иногда я мстительно бибикала и злорадно наблюдала за тем, как в окнах загорается свет. Иногда я бросала что-нибудь в его палисадник, чаще всего мусор. Меня так и не вычислили.

Жизненный совет

Тесс Холлидей #129:

Не держите на людей зла за былое. Злопамятность ранит вас, а не их.

Много лет спустя Брэд ни с того ни с сего прислал мне сообщение, в котором попросил прощения за то, как он со мной обращался. Я узнала, что он служит в морской пехоте. Пусть это извинение как-то не вписывалось в его характер, но мне было приятно, и я простила его. Через неделю я узнала, что он покончил с собой, повесившись в шкафу в казарме. Я до сих пор вздрагиваю от осознания того, как ему тогда было одиноко. Я надеюсь, что ему стало спокойнее от того, что я не чувствовала к нему неприязни. Несмотря ни на что, я всегда буду вспоминать его с нежностью.

Самое глупое, что может сделать человек, когда его бросили, это пойти и сделать себе какую-нибудь бунтарскую стрижку. Само собой, я пошла и сделала себе бунтарскую стрижку. Я спонтанно избавилась от волос до плеч и сделала короткий ежик. Я считала, что буду выглядеть более интересно и дерзко, хотя на самом деле походила на Барта Симпсона.

Я выкрасила свою новую прическу в темно-фиолетовый цвет краской для волос из бакалейного магазина, но было бессмысленно отрицать, что прическе это не помогло. Это сомнительное стилистическое решение не улучшило ни моей внешности, ни отношения ко мне окружающих. Благодаря невероятно креативным детям в школьном автобусе мое старое прозвище Носорог вскоре уступило место новому варианту – Дикобраз.[48]48
  Слово «porcupine» («дикобраз») не только намекает на «колючую» прическу, но и созвучно с упомянутым ранее прозвищем «Porky» от слова «свинка».


[Закрыть]

«Ты похожа на лесбиянку, – заявила Сьюзи, узрев мой новый облик. – На жирную лесбиянку».

Очаровательно, не правда ли?

Жизненный совет

Тесс Холлидей #136:

Если вы чувствуете себя одиноко, знайте, что это не так. Эмоции пройдут, а суицид – это навсегда.

Когда 2001 год наконец-то подошел к концу, я перешла на другую работу. Теперь я работала в фастфуде под названием «Ward’s», знаменитом своими хот-догами с чили, и за пять с половиной долларов в час я принимала и выдавала заказы через окошко в автокафе. У «Ward’s» был девиз с несколько сексуальным подтекстом, а именно – «Дом Большой Штуки».[49]49
  «House of the Big One».


[Закрыть] Каждый раз, когда я принимала заказ, я должна была кричать в микрофон «мне нужна большая штука» или «мне нужна маленькая штука», и это было унизительно. Неудивительно, что дальнобойщики нередко ухмылялись и с намеком спрашивали, насколько «большую штуку» мне хочется. Я не хотела никакую «штуку», вне зависимости от размера. Все мимо, скользкие вы гады.

Работа была не слишком гламурной. К концу каждого рабочего дня мои черные джинсы и футболка настолько пропитывались чили, что аромат стоял ужасный.

Второй половиной «удовольствия» от работы в «Ward’s» был мой друг Эдди. Эдди был упитанным горластым парнем с каштановыми кудрявыми волосами и смахивал на более привлекательный вариант Джека Блэка. Эдди работал на кухне, и вел он себя просто ужасно. Его любимым времяпрепровождением было подшучивание над другими сотрудниками кафе.

Однажды я спешила на кухню за заказом, 30-сантиметровым хот-догом с чили. На кухне меня подкараулил Эдди, который шлепнул мне по лицу длиннющей сосиской для хот-дога. Я погналась за ним, и это было ошибкой – мои подошвы были скользкими от жира для жарки. Разумеется, я поскользнулась и приземлилась на задницу, попутно расколотив кружку, а Эдди от этого зрелища просто зашелся от смеха. Но то, как Эдди прикололся надо мной, было цветочками в сравнении с тем, как он поизмывался над одной взбалмошной официанткой, которая ему не нравилась. Одним из «плюсов» работы в кафе была скидка на еду, и, когда эта официантка заказала бургер, я по лицу Эдди поняла, что он планирует что-то отвратительное. Я ужаснулась, увидев, как Эдди бросает ее бургер на пол и топчет его. Она ела свой бургер, а Эдди сидел на кухне и ржал над ней. Он ПОСТОЯННО делал что-то в этом духе.