Текст книги "Брисеида. Тёмные всадники"

Мне стала сниться только она, даже вне моих опытов. Я больше не мог от нее убежать. Каждую ночь она появлялась, все более внушительная, все более реальная…

И вот однажды, несколько месяцев спустя, я обнаружил аномалию в магнитных полях, излучаемых моим мозгом. В тот самый момент, когда я заснул, сканер зафиксировал источник магнитной активности ВНЕ моего мозга. Это кажется невозможным, и все же…

Испускаемые магнитные волны скрещивались, как круги на воде от двадцати камней, брошенных один за другим в озеро. Каждый камень, каждый магнитный источник на первый взгляд казался не зависимым от других. Но когда я искусственно проследил порядок их появления, то понял, что они следуют по определенной траектории. Как будто один камешек бросили на поверхность воды, но он хаотично отрикошетил. Затем мне пришло в голову, что, возможно, существует только один источник магнетизма, который не подчиняется тем же законам времени, как наш физический мир…

Мой интерес к этой работе возрос в десять раз. Я перестал спать дома, а некоторое время назад начал пить, чтобы поиграть с состояниями сознания. Я хотел замедлить роковой момент засыпания, чтобы лучше изучить это явление. И у меня получилось.

Теперь я точно знаю: когда я засыпаю, открывается дверь. На мгновение сквозняк проникает через эту дверь и дает мне возможность заглянуть на другую сторону, в Мир Снов. Нефизический мир, где время не подчиняется единым правилам. Если бы только я мог найти способ держать эту дверь открытой… Если бы мой бодрствующий разум мог найти путь к Цитадели, тогда я смог бы, наконец, понять, что она собой представляет и почему она так меня завораживает. Я знаю, что истина находится за этой дверью.

Я собираюсь провести перенастройку магнитоэнцефалограммы. Все дело в терпении. Я доберусь туда. Я должен сделать все правильно.

Аппарат выплюнул диск, как кусочек жевательной резинки.

– Есть ли другие? – сразу же спросила Брисеида.

– Возможно, мы поищем. Но не сейчас.

– Почему?

Ответ пришел с другой стороны двери.

– Здесь? – спросил низкий голос.

– Да, он забежал внутрь и заперся. У вас есть ключи?

– Минутку…

– Иногда я хочу задушить его своими собственными руками, – прорычал Бенджи. – Хорошо, что он помог нам обнаружить это место, иначе, думаю, я задушил бы его прямо сейчас! Иди, мне лучше убрать зонтик, пока они не вошли…

Брисеида неохотно опустила перо.

Силуэты растаяли в туманной массе, а затем вернулись в очертания их комнаты в богадельне Каркасона. Почему время, проведенное с Бенджи, всегда должно быть ограничено? Ни одни часы не могли определить, сколько времени прошло с тех пор, как она ушла к нему, но блокнот здорово пополнился, а запястье болело. Однако Энндал не двинулся с места. Он все еще сидел на подоконнике, рассеянно теребя кулон Кассандры.

– Ты в порядке? – сказала она, убирая перо и блокнот в сумку.

– Хм? Ах, да, да… Теперь я лучше понимаю поведение Менга в Китае. Очень странно возвращаться домой. Все кажется таким реальным, и все же вы все еще здесь. Два мира сливаются воедино. Это как новое измерение, которое трудно постичь…

Его взгляд снова устремился в темноту. Голос Энндала был глухим. Брисеида никогда не видела его таким хмурым. Она прочистила горло:

– Ты не голоден?

– Нет.

– Я могу принести нам что-нибудь выпить, если хочешь.

– Хорошо, как хочешь.

Брисеида схватила свою сумку и спустилась вниз, в главный зал богадельни. Когда она оказалась на первом этаже, чувство вины заставило ее пожалеть о своем побеге. Она долго не пыталась нарисовать зачарованных. Что она скажет остальным, когда они вернутся после поисков в нижнем городе? Но ей нужно было успокоиться после того, как она услышала запись отца. В большом зале никого не было и на кухне тоже. Она решила поискать брата Хасина возле собора. Если повезет, появится возможность снова встретиться с Уголином Попьяном и задать ему несколько вопросов.

Собор также казался пустым. Брисеида шла вдоль нефа в тени прохода к южному трансепту. Отца Попьяна не было видно. Она уже собиралась повернуть назад, когда увидела отца Нарциса. Он шел со свечой в руке. Брисеида была не в настроении читать проповедь. Она спряталась за массивным деревянным столом по другую сторону исповедальни, чтобы подождать, пока он пройдет.

На столе лежало множество предметов. Брисеида занялась их изучением, поскольку отец Нарцис не торопился. Кусок красного воска, чаша с чернилами, страница из дубленой кожи, сложенная вчетверо. Она развернула бумагу и обнаружила, что та пуста. Расправляя страницу, она чуть не уронила маленький кусочек позолоченного дерева. Повертев его между пальцами, она увидела, что на одной стороне выгравированы четыре переплетенные струны. Ей показалось, что она уже видела этот рисунок раньше. Но где?

Ответ внезапно пришел к ней, и по коже побежали мурашки: на сургучной печати, которой было запечатано письмо ее отца и которую она сломала на Площади Времени во время первой встречи с письмоносцем, незадолго до их путешествия в Китай. Она достала письмо из своего платья, чтобы подтвердить свои догадки. Идея казалась такой абсурдной…

Конечно же, письмо, которое она сейчас держала в руках, было вторым приношением письмоносца. Оно было не запечатано, а просто сложено, и на белой бумаге не было следов воска.

Брисеида поднесла красную восковую палочку к свече, чтобы растопить ее, свернула письмо, аккуратно нанесла воск и вдавила в него печать.

Результат не оставил сомнений. Это была та самая печать. Она смотрела, как воск застывает, когда кто-то схватил ее за руку:

– Ты поступаешь неправильно, заставляя меня приходить сюда!

– Письмоносец! – вскрикнула Брисеида.

– Письмоносец! Письмоносец! Ему надоело, что им помыкают. Письмоносец! – шипел тот, наклонившись к Брисеиде.

На нем все еще было его совершенно анахроничное кепи и униформа, которая могла бы принадлежать любому почтальону.

– Ты специально это делаешь или что? Немыслимо так поступать в присутствии химер! Можешь отдать его мне?

Он нетерпеливо потянулся за письмом, которое Брисеида крепко сжимала в кулаке.

Она спрятала его за спину в защитном жесте.

– Что вы здесь делаете?

– Ты издеваешься надо мной? Ты только что позвала меня!

– Я?

– Разве это не ты запечатала письмо?

– Кто…

Брисеида с недоумением посмотрела на свое письмо, затем продолжила:

– Тут химеры?

– Как думаешь, что это за статуи? – сказал письмоносец, сердито указывая на каменные фигуры вдоль колонн собора.

По его телу пробежала дрожь, когда он невольно позволил своему взгляду задержаться на застывших лицах святых. Он показал им язык, а затем схватил Брисеиду за запястье и втолкнул ее в исповедальню. Войдя следом, он быстро закрыл за собой дверь. Они едва помещались внутри, прижавшись друг к другу.

– Предупреждаю, больше так со мной не поступай, если хочешь, чтобы мое прошлое «я» продолжало нести письмо для твоего будущего «я». Дай письмо, сейчас же.

– Я… я хотела бы оставить его…

– Ты не получишь письмо из будущего, если будешь держаться за него! – нетерпеливо ответил письмоносец.

– Письмо не может находиться дважды в одном и том же пространстве и времени, да, я знаю, вы уже говорили мне об этом.

– Да? Тебе следовало прислушаться ко мне будущему!

– Значит ли это, что… что вы знаете мое будущее? Что вам известно то, чего я еще не знаю?

– А ты? Что ты знаешь о моем будущем?

– Просто… мы мало разговаривали…

– И мы тоже, в твоем будущем. Отдай мне письмо, иначе ты не получишь подсказки. Я не знаю всего о наших встречах, но самая последняя наша встреча тоже осталась в моем прошлом. Я процитировал фразу твоего отца, и ты признала, что, возможно, посылаешь себе подсказки: я знаю, о чем говорю. И я не останусь в этом соборе больше ни минуты.

Густой туман вторгся в сознание Брисеиды. Не понимая, она почувствовала, как горечь поднимается в горле.

– Все это так странно, месье… Как вас зовут?

Письмоносец, казалось, был ошеломлен.

– Есть ли у вас имя? – размышляла вслух Брисеида. – Возможно, нет, если вы архетип из Мира Снов, как старик…

– У песочников есть имена, у меня тоже может быть, если я захочу, – отрезал письмоносец.

Он выхватил письмо из ее рук, вышел из исповедальни и захлопнул за собой дверь. Та тут же снова открылась. Отец Нарцис изучил ее с головы до ног пытливым взглядом, бросил взгляд на пустую будку, где обычно сидел священник.

– С кем вы говорите, демуазель Брисеида?

– С… простите меня, я думала вслух, – извинилась она, глупо улыбаясь. – Мне нравится представлять, что я разговариваю со священником, это помогает успокоиться. Но мне гораздо лучше, спасибо.

Она споткнулась о ступеньку исповедальни на выходе, ударилась о скамейку, стараясь напоследок улыбнуться священнику, и вышла на солнце.

Над собором пролетела стая птиц, задев горгулий своими вздернутыми крыльями. На пустынной площади легкий ветерок ласкал ее лицо.

– Как они могут быть одновременно каменными статуями и химерами? – спросила она вслух.

– Статуи, как и все произведения искусства, являются открытыми окнами между двумя мирами. Но простой взгляд на них побуждает химеру проявить себя. Поэтому смотреть на статую – все равно что смотреть на химеру. Одно и то же.

– Вы!

Письмоносец улыбнулся Брисеиде. На нем было все то же кепи, но усы стали короче. Он протянул ей уже порванный конверт:

– Почта.

– Что это?

– Твое письмо, конечно же.

Дрожащими пальцами Брисеида вытащила из конверта письмо отца. Оно было сложено пополам и оказалось безупречно чистым.

– А вы ведь только что забрали мое письмо в соборе?

– Я? Нет.

– Ваше будущее «я».

Письмоносец, забавляясь, пожал плечами.

– Я отдала это письмо вам?

– Да.

– Когда?

– В твоем будущем и моем прошлом.

– А где?

– В комнате богадельни, где стоят две кровати. Кстати, твои друзья там тоже были.

– Почему письмо уже вскрыто?

– Именно в таком виде ты мне его отдала.

– И что это?

Письмоносец посмотрел на лицевую сторону конверта, который она ему протягивала.

– Зачеркнутые буквы. Все зачеркнуто. Мне кажется, там написано «к моему единственному желанию».

– Я умею читать по-французски, я спрашиваю, зачем я это написала.

– Кто знает?

Он схватил ее за руку и прошептал:

– Эй, ты не против, если мы отойдем ненадолго? Горгульи наблюдают за нами. Я знаю, что они ночные существа, но все же. До захода солнца осталось совсем немного.

– К моему единственному желанию – должно быть, первая подсказка, которую я оставила, – сказала Брисеида, следуя за письмоносцем через площадь. – Но я совсем не понимаю, что хотела сказать себе.

– Странно, как ты зачеркиваешь каждую букву по нескольку раз, – заметил письмоносец, втянувшись в игру.

– Вы действительно выглядите по-другому, – сказала Брисеида. – Вы будущий только что нанесли мне визит. И были не в лучшем настроении.

– Может быть, я устал играть в твою маленькую игру. Как долго ты намерена отправлять это письмо?

– Я не знаю… Разве нет простого способа отправить химер обратно в Мир Снов, если их так легко призвать сюда?

– Не уничтожая все произведения искусства, ты имеешь в виду? Я не знаю. Каждому свое. Ты пытаешься разгадать загадки, а я доставляю почту. А как выглядели мои усы?

– Отросли на два сантиметра с каждой стороны.

– Отлично, – довольно сказал он.

– К моему единственному желанию – знаете ли вы, что это может означать? Мне кажется, что я уже где-то слышала эту фразу… Но, похоже, в последнее время меня часто посещает подобное чувство, так что я не уверена, как эту фразу понимать. Как вы думаете, что это может…

Брисеида подняла глаза и замерла на месте. Письмоносец исчез. Вместо него был отец Нарцис, стоявший перед ней со сложенными руками, его взгляд был укоризненным.

– Возможно, правдивое признание послужит вам на пользу, мадемуазель Брисеида.

Брисеида засунула письмо в складку платья и помахала рукой:

– Спасибо, я приму это к сведению. Доброго дня, отец.

Энндал все еще находился в спальне. Он по-прежнему не был голоден. Остальные не вернулись. Воспользовавшись случаем, Брисеида достала блокнот и перо и спустилась во все еще пустую общую комнату. Она села у большого камина. Возможно, Бенджи успел избавиться от Уиллиса и стражника.

Бенджи ждал ее с колокольчиком в руке и кольцом на пальце, как и всегда. Он не стал объяснять, как случившееся сошло ему с рук, сказав лишь, что лучше всего будет несколько дней оставаться под прикрытием переходного отсека «Химера-Цитадель». Поэтому он с радостью обнаружил, что из круглой комнаты ей было легко пройти по следу.

Брисеида смущенно рассказала ему, как только что нашла конверт, который несколько раз отправляла сама себе. Она была убеждена в важности послания. Она старательно избегала рассказа о содержимом конверта, о письме от отца, и Бенджи сразу понял, что она что-то от него скрывает. Но он слушал, не шелохнувшись.

Ему тоже казалось, что ему знакома фраза «К моему единственному желанию». Но он не мог сказать, что она значит.

– Что странно, – размышляла вслух Брисеида, – я не узнаю свой почерк на конверте. Прописные буквы очень корявые. Похоже, что почерк специально поменяли, как будто пытаясь скрыть личность автора.

– «К моему единственному желанию» – это адрес, чтобы найти адресата: тебя. Логично, что это сообщение написал кто-то другой. Тот, кто написал это письмо тебе первым, прежде чем ты несколько раз отправила его себе. Тот, кто любит придумывать имена и сюжеты.

– Мой отец?

– Отличный способ обращаться к тебе без необходимости писать твое имя.

– Я ни на секунду не поверю, что он может видеть во мне свое единственное желание, – с горечью прокомментировала Брисеида. – Единственное желание моего отца – видеть, как продвигаются его исследования.

– Поэтому эти несколько слов позволят нам продвинуться дальше.

– Есть еще кое-что… Это детское письмо напоминает мне игру, которую придумал мой отец, когда я училась писать, чтобы заинтересовать меня. Он давал мне предложение, подобное этому, и я должна была с помощью каждой буквы придумать слова, спрятанные в длинном тексте. Я вычеркивала буквы одну за другой, когда придумывала слова, начинающиеся на эти буквы. Предложение, которое я могла бы составить, подсказало бы мне, где он спрятал сокровище в доме. Как правило, сладости.

– Тогда все очевидно, – улыбнулся Бенджи, – твой отец написал закодированное послание! Теперь нам осталось найти текст для дальнейшей работы. Есть идеи?

– Мне кажется, я знаю, о чем идет речь, – призналась Брисеида.

Она не могла прямо показать ему письмо отца, которое осталось в складках ее платья, прижатое к ее физическому телу, сидящему за столом в общей комнате богадельни. Однако живой ум Бенджи пригодился бы для расшифровки послания ее отца. Она вернулась в Средневековье, чтобы переписать письмо в свой блокнот пером херувима, но как только она приложила перо к бумаге, ее зрение затуманилось, и она перенеслась обратно в Цитадель. Ей приходилось диктовать Бенджи каждое предложение, двигаясь в своем теле туда-сюда, чтобы проверить фразы Люсьена. У нее начала кружиться голова.

– Значит, ты ошиблась? – улыбнулся Бенджи, перечитав письмо. – Ну, это многое объясняет…

Затем, без дальнейших комментариев, он положил на стол чистый лист бумаги и написал большими буквами: «К МОЕМУ ЕДИНСТВЕННОМУ ЖЕЛАНИЮ».

– С чего начнем?

– В том-то и проблема, что я не помню точно, какие были правила. Я была такой маленькой! Возможно, все не так просто.

– Наверное, поэтому буквы перечеркнуты несколько раз! Начни с первого, что придет в голову.

– Я думаю, что нужно было начинать с глагола, а затем… выбирать каждое слово, которое начинается с последующей буквы ключевой фразы, избегая маленьких слов и не возвращаясь к началу, если только не дойдешь до конца текста… Я думаю…

Бенджи сразу же принялся за работу. Менее чем через минуту он написал под словами «К МОЕМУ ЕДИНСТВЕННОМУ ЖЕЛАНИЮ»:

Постигать Организация Материя Организация Есть Материя Умение Есть Достатки Иные Недостойные Свобода Тень Вера Есть Недостойные Недостойные Организация Организация Материя Умение Жизнь Есть Любовь Аналогия Недостойные Иные Юность

– Должно быть, я забыла какое-то правило, – вздохнула Брисеида.

– Возможно. А может быть, просто нужно немного перефразировать… «Постигать организации материи»: тебе приказано вернуться в мир материи. «Свобода есть вера»: единственное, что должно иметь значение для тебя, – это свобода.

«Умение жизни есть аналогия», что было правдой в прошлом, будет правдой и в будущем, потому что Цитадель контролирует все времена. Так больше продолжаться не может, поэтому он просит тебя принять меры. Твой отец – умный парень. В этом письме на первый взгляд говорится, что он надеется, что ты будешь мудро учиться по школьной программе до конца. Но на самом деле он только ждет, когда ты вернешься в физический мир, чтобы восстановить справедливость.

Брисеида не могла в это поверить. Бенджи улыбнулся, довольный собой.

– Посмотрим теперь, если мы будем использовать имена и маленькие слова, за исключением, может быть, первого…

Прошлое Отпечаток Материя Отпечаток Есть Материя Урок Есть Досье Исследование Нет Нет Секрет Тень Вор Есть Найти Нет Отпечаток Материя Урок Жизнь Есть Лет Аналог Нет Иметь Юность

– Это ничего не значит, – заключила Брисеида почти с облегчением.

– Нет, необязательно. «Прошедшие годы существуют только в мире материи». В этом вопросе мы согласны. «Они не только имеют отпечаток, но если кто-то обозначен таким же отпечатком, то те, кто сопровождает его, смогут найти его в его времени». Неплохо. Что ты думаешь, Брисеида?

Брисеида молчала, одновременно ошеломленная и завороженная способностями Бенджи к анализу. Возможно, ум ее друга был слишком острым. Это оружие может обернуться против нее. Бенджи воспринял ее молчание как подтверждение.

– Я давно об этом думал, – сказал он, его глаза сияли, – но не решался поверить. Гипотеза казалась слишком надуманной. Но если твой отец думает так же… Иначе почему ты интересуешься Китаем VIII века или Древней Грецией? Мне нравится эта маленькая игра. Назови мне еще несколько правил.

Если вторая интерпретация была настолько верной, то первая скорее всего тоже, размышляла Брисеида. Планировал ли отец, что она отправится за пределы Цитадели? Это был такой переломный момент… Что еще она могла узнать?

– Мне кажется, одно из правил заключалось в том, чтобы обращать внимание только на существительные и глаголы в инфинитиве…

Постигать Организация Материя Есть Умение День Свобода Секрет Любой Аналогия Юность Отпечаток Урок Досье Иметь Любой

– А-а-а! – воскликнул Бенджи. – Интересно! «Название вашей миссии, порядок дня, очевидно, заключается в том, чтобы постичь материю. Конечно, ты найдешь свободу, о которой он говорил ранее, только если проведешь секретное исследование, но прежде всего досье студента Цитадели скрывает некоторые недостойные тайны, которые должны стать известны миру любой ценой!» Брисеида, твой отец – гений! Он все предусмотрел!

– Думаешь?

– Это ты мне скажи: разве ты не путешествуешь с группой бойцов сопротивления сквозь века? Разве мы не ищем досье загадочного студента Нила Кубы-младшего? И если Жюль стал выдающимся изобретателем, как Люсьен, разве не логично, что в его досье содержатся секреты, которые он смог раскрыть?

– Да, но… Разве мы не делаем поспешных выводов?

– Ты права, нам нужны другие пути расследования… Знаешь… Мы уже давно разговариваем. Если бы нас прослушивали, то есть если бы за нами шпионили, то уже бы арестовали, тебе не кажется? Мы оба сделали много открытий. Если бы ты могла сказать, где находишься и что тебе известно о твоем местонахождении… Это помогло бы нам…

– То есть ты хочешь сказать, что можешь дать мне песенную карту Цитадели?

Бенджи улыбнулся:

– В этом нет необходимости, но если ты хочешь… Сначала расскажи мне все, что тебе известно.

– В Каркасоне, в пятнадцатом веке, – прошептала Брисеида, позволив словам вырваться из ее уст прежде, чем она действительно успела обдумать свой поступок.

Бенджи откинулся в кресле, пытаясь осмыслить полученную информацию.

– Ну… Я уже знал о путешествиях, но услышать, как об этом говоришь ты… Как все проходит?

– Неплохо. Относительно похоже на нижний город Цитадели. Но с запахами в придачу. Не могу сказать, что пахнет приятно.

Бенджи рассмеялся:

– Как бы я хотел увидеть все своими глазами! Что ты узнала о химерах и Цитадели?

Бенджи умел слушать, и в результате всегда можно было много чего сказать. Вскоре Брисеида поняла, что объясняет свои открытия более подробно, чем ей хотелось бы. Она рассказала о своих китайских приключениях с ци, картиной, драконом, архетипами. Затем она рассказала ему о письмоносце и Площади Времени. Затем она поведала ему о статуях в соборе Каркасона, о ревунах и эфемерных появлениях маленьких существ. Она рассказала ему легенду о Мрачном короле, которого, как думали некоторые люди, можно победить, отправившись охотиться на вуивра. Но прежде всего она настаивала на одержимости людей дьяволом и падением, высшей карой, существованием Уст адовых и Оно, существом, состоящим из чистого страха.

– Я не удивлюсь, если все это было срежиссировано Цитаделью. Страх – его главное оружие, причем так было еще задолго до появления химер. Просто вспомни, как здесь поддерживается порядок.

– Я знаю, я все еще помню об этом, – с содроганием заметила Брисеида.

– В Цитадели знают, что только через страх можно эффективно руководить.

Она отстранилась. Бенджи одобрял действия Цитадели?

– Я поищу, что можно узнать об Оно и легенде о Мрачном короле, и спрошу Рауля, что он знает о наказаниях в Цитадели, – продолжал Бенджи, не замечая беспокойства Брисеиды. – Рауля не выбрали в качестве Альфы, но он все еще на четвертом месяце, поэтому может помочь мне лучше понять эту историю о падении. С другой стороны, я могу сразу сказать, что ничего не найду о поимке химер. Я думаю, что это один из самых охраняемых секретов, не считая Великой тайны. Любого, кто осмелится заговорить об этом с младшими учениками, немедленно отправляют на периферию.

– Не мог бы ты проверить, кто входит в состав Элиты в 1450 году в Каркасоне?

– По Европе, наверное, получится найти, если ты назовешь конкретные имена… Но я не уверен, что это сработает, кажется, что вокруг студентов особая охрана. Я проверю.

– Например, Теобальд Эбрар и Уголин…

Брисеида почувствовала, как дрожит ее рука, а вместе с ней и круглая комната. Волна гнева пронеслась по ней, когда она обнаружила, что вместо Бенджи к ней склонился Леонель. Он тряс ее за руку, в другой руке у него был половник.

– Ты не хочешь супа? Тебе нужно немного поесть, твой блокнот может подождать.

Он говорил громко, чтобы его было слышно в переполненном зале для паломников. Снаружи наступила ночь. Брисеида взяла себя в руки и протянула свою тарелку, будто ничего не произошло. Ошеломленные Лиз и Эней смотрели на нее.

– Ты никогда не исправишься, Брисеида, – улыбнулась Лиз. – Ты вообще слышала, что мы только что сказали о песенной карте? Никто никогда не слышал об этом здесь. А как насчет одинаковых картин, которые висят повсюду? Да ладно, не напрягайся, я же шучу. Мы ничего не нашли, и никто ничего не смог нам сказать. Итак, как прошли ваши с Энндалом опыты?

Брисеида встретила взгляд Энндала. Что он мог сказать? Он выглядел напряженным. Наверное, он надеялся на какой-то конкретный ответ от нее…

– Как сказал Энндал, в его мире содержание легенды конкретно для каждой местности. Чтобы получить больше результатов, придется поговорить с местными жителями.

Менг и Оанко, казалось, ждали следующего шага. Но взгляд Лиз блуждал от Энндала к Брисеиде. В ее глазах появился блеск.

– Это правда, – резко признала она, – это единственная связь, которой нам не хватает. Все, что нам нужно сделать, – это пойти в дом Кассандры, и она согласится нам помочь. Что ты думаешь, Энндал? По крайней мере, она не будет называть нас эротиками. Ой, то есть еретиками.

Энндал начал рассеянно тереть стол ладонью.

– Не принято донимать даму в трауре. Кто-нибудь хочет пива? Пойду поищу.

– Что с ним? – спросил Эней, как только рыцарь ушел. – Он ведет себя странно со вчерашнего дня, вам не кажется?

– Трудно вернуться в свое собственное время, – сказал Менг. – Очень сложно.

Лиз отмахнулась от его замечания раздраженным жестом:

– Он влюблен – вот что с ним. И если вам интересно мое мнение, то Кассандра тоже.

– Он намного старше ее, и они почти не знают друг друга! – удивился Леонель.

– А ты никогда не слышал о любви с первого взгляда? Это же так романтично, честное слово!

– Ты думаешь, что она влюбилась в незнакомца в день похорон мужа и что мне не хватает романтики?

– Значит, она его не любит.

– Это сказал Теобальд.

– Когда вы разговаривали с Теобальдом? – поинтересовалась Брисеида.

– Только что. Я уже говорила, но ты не слушала.

– Да, да… Вы побывали в тех местах, где погибли три человека, и обнаружили, что…

– Что население здесь довольно впечатлительное, – добавил Леонель. – Да ладно, мы не виним тебя, если ты не слушала, значит, было не очень интересно.

– А давайте взглянем, что написано на его кулоне. Энндал!

Лиз воскликнула, увидев, что он вернулся с кувшином в руке.

– Если хочешь, Брисеида поможет тебе расшифровать, что написано в кулоне Кассандры?

– Я тоже могу помочь, я умею читать по-французски, – добавил Леонель, – я же тоже француз.

– Но… Нет, ты немец, – с удивлением поправила его Брисеида.

– Француз, – сказал Леонель, глядя ей прямо в глаза. Брисеида предпочла не настаивать.

– Кстати, о расшифровке, – продолжила она, чувствуя, что Энндал не хочет слушать, как она читает вслух послание из кулона, – я чуть не забыла сказать вам: ко мне снова приходил письмоносец.

– Письмоносец… здесь? – воскликнула Лиз. – Нет! Но как?

– Он пришел, взял мое старое письмо, дал мне новое и ушел, вот так… Снова письмо моего отца, но на этот раз в конверте, и это перечеркнутое несколько раз предложение. Письмоносец сказал, что мое будущее «я» послало его мне, чтобы дать подсказку. Другого объяснения у него не было.

Она положила конверт на стол. Путешественники склонились над перечеркнутыми буквами.

– Здесь написано: к моему единственному желанию, – перевела Брисеида. – Это закодированное сообщение, смотрите.

Она продемонстрировала первое закодированное сообщение, которое нашел Бенджи: Люсьен хотел, чтобы она покинула Цитадель и вернулась в физический мир искать справедливости. Она предпочла хранить молчание в отношении двух других, опасаясь, что ей придется слишком много объяснять про свои разговоры с Бенджи.

– Закодированное сообщение очень важно, но, зная моего отца, он не случайно выбрал оригинальную фразу. Я просто не знаю, что он имел в виду. Слышал ли кто-нибудь это выражение? Энндал?

Сидящий в конце стола рыцарь полностью растворился в пространстве, безмолвный и неподвижный.

– Энндал! – воскликнула Лиз, встряхнув его. – Постарайся! «К моему единственному желанию» – эта фраза тебе о чем-нибудь говорит?

– Нет. Брисеида права, мы должны более организованно собирать истории, которые распространяются о химерах в городе. Канцлер Ли сказал, что нужно распространять легенды, чтобы поддерживать появления химер.

– Можно даже представить, что мы найдем виновных, определив тех, кто распространяет больше всего легенд, – заметил Леонель. – Проблема в том, что в этом случае ты будешь первым, кто пострадает, Энндал.

Рыцарь поежился, но все равно продолжил:

– Завтра воскресенье. Бодуэн Эбрар обязательно будет на мессе. Я спрошу его совета.

– Я не думаю, что тебе стоит судить поведение других людей, Леонель, – сказал Менг, принимая сторону Энндала.

– Я не осуждаю, просто наблюдаю, вот и все. – Леонель наклонился к Брисеиде и добавил: – Менг ревнует, потому что они с Оанко не могут сделать ни шагу без того, чтобы люди не подумали, будто у них на лбу растут рога. Похоже, в эти дни люди со смуглой кожей не в почете.

– Как и женщина со странными инструментами в руках, такое тоже не приветствуется, – отметила Лиз. – Остались только Леонель и Эней. Другими словами, Эней был совершенно один. Поэтому не стоит удивляться, что мы не нашли ничего особенного.

– Я не виноват, что люди здесь расисты и женоненавистники, – ответил Леонель.

– И ты тоже не виноват, что бездельничал?

– Я уже сказал вам, что не верю в ваши истории о химерах. Я не собираюсь играть в игры, чтобы угодить вам. И нельзя сказать, что я ничего не сделал: мы ведь обнаружили немало вещей, ведь так, Эней?

– Хм-м, – слабо протянул Эней.

Брисеида увидела, что он сгорбился.

– Мы поговорили с местными жителями о трех смертях, – продолжил Леонель. – Одному мужчине голову снесло черепицей, другой напился и утонул в умывальне, а последний соскользнул с ветхой лестницы. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что эти три смерти не имеют никакого отношения к химерам.

– Люди говорят, что эти несчастные случаи происходят из-за Ольхового короля, – отметил Оанко.

Он тоже выглядел более напряженным, чем накануне вечером. Брисеида старалась не обращать внимания на его беспокойство. Леонель закатил глаза:

– Оанко, эти же люди сожгли бы нас на костре из-за цвета твоей кожи или волос Лиз!

– Во всяком случае, именно на такие фокусы способны боги у меня дома, если они в плохом настроении, – добавил Эней осипшим голосом. – И духи здесь, похоже, не в очень хорошем настроении. Как далеко, по-твоему, они зайдут, Энндал?

– Не знаю… Боюсь, что у дьявола нет предела.

Леонель рассмеялся. Но никому больше не хотелось смеяться. Застыв на месте, он повернулся к генералу:

– Менг! Еще несколько дней назад ты бы бросился наутек, услышав нечто подобное! Именно против таких разговоров ты боролся всю свою жизнь!

– Теперь я понимаю, откуда берутся эти речи. Однако это не значит, что они мне нравятся. Но я больше не могу притворяться, что химер не существует.

Душераздирающий крик пронесся по двору, проник в окна без стекол, раздул льняные занавески и задул все свечи. Брисеида опустилась на стул: никогда еще крик не заставлял ее кровь стынуть в жилах. В темноте поднялся панический гул, когда паломники собрались в общую давку.

– РЕВУНЫ! Молитесь! – кричал брат Хасин. – Всемогущий Господь на небесах, защити нас от зла! Прости нам наши грехи, сохрани нас от огня ада! Бог мой, я прошу у Твоего Господа прощения за всех тех, кто не верит, кто не поклоняется, кто не надеется!

Постепенно паломники, оказавшиеся в темноте, опустились на колени и объединили свои молитвы с молитвами священника. Но громкий треск сломанной балки и долгий, пронзительный смех вызвали новую волну паники. Менг выхватил свой кинжал и побежал.

– Менг, не надо! – крикнул Энндал, едва поймав его.