Текст книги "Мечта для нас"

Глава 11

Бонни

Я с трудом открыла налитые тяжестью веки. Темноту комнаты разгонял только свет стоявшего в углу ночника. Звонил мой мобильный, и я пошлепала ладонью по прикроватной тумбочке, пытаясь его нащупать.

Щурясь, поглядела на экран, и внутри меня все оборвалось.

– Мэтт?

– Бонни, – произнес задыхающийся голос в трубке. – Тебе нужно приехать. Тут с Истоном беда.

Я спустила ноги с кровати еще до того, как прозвучало имя моего брата.

– Что стряслось?

– Он сегодня хуже обычного. – Мэтт умолк, громкая музыка и смех в трубке стали тише – вероятно, Мэтт вышел на улицу. – Бонни, ты еще там?

– Ага.

Я включила громкую связь и стала натягивать джинсы.

– Он полез с кулаками на одного богатенького студента, а тот врезал ему в ответ.

Я натянула свитер.

– Как он?

– У него кровь идет, но он никого к себе не подпускает. – Мэтт помолчал. – Бонни, я еще никогда не видел его в таком состоянии. Он всех на уши поставил.

– Где вы?

Я схватила ключи от машины и мельком увидела свое отражение в зеркале. Ужасный вид. Закрутив волосы в узел на затылке, я заставила себя быстрее передвигать уставшие ноги и выбежала из комнаты.

– В Амбаре.

– Что? – переспросила я, на последнем дыхании подбегая к машине. – В среду? – Я посмотрела на часы. – Сейчас три часа ночи, Мэтт!

– Это все Кромвель. Пожелал ставить музыку. Ну, и никто из нас не хотел пропустить его выступление – такая возможность послушать его «живьем». Вечером он вернулся в общагу пьяный в дым. Истон быстренько бросил клич, и все пришли. Зажег он знатно!

При упоминании имени Кромвеля у меня перехватило дыхание. Он снова напился. Наверняка опять виски – он же постоянно поглощает его в огромных количествах.

– Бонни? Ты там?

– Буду через пятнадцать минут.

Я вырулила с территории кампуса и направилась к Амбару. Одометр отсчитывал милю за милей, а мне все сильнее хотелось спать. Приходилось отчаянно бороться с сонливостью. Я сообразила, что проспала, наверное, часа полтора, пока меня не разбудил Мэтт.

«Кромвель, что заставляет тебя так страдать?» – думала я. События сегодняшнего вечера не шли у меня из головы, а теперь приходилось беспокоиться еще и за Истона.

При мысли о брате меня накрыло чувство вины, потом нахлынул ужас, сменившийся разъедающей нутро болью. Пальцы судорожно стиснули руль, на глаза навернулись слезы, и я поспешно смахнула их, не дав пролиться.

– Не сейчас, Бонни, – сказала я себе. – Держись ради Истона.

Я покачала головой и опустила оконное стекло, чтобы глотнуть свежего воздуха. В ночном небе ярко горели звезды, и я слегка приободрилась. Вид звездного неба неизменно действовал на меня умиротворяюще.

Наконец впереди показались огни Амбара, из дверей которого как раз вывалилась толпа пьяных студентов. Внутри грохотала тяжелая музыка, и я невольно подумала: неужели это Кромвель запускает свои миксы?

К машине подскочил какой-то парень и замахал руками; приглядевшись, я увидела, что это Мэтт. Я остановилась за сараем, возле старой силосной башни. Когда я выходила из машины, меня не покидало чувство дежавю. Глубоко вздохнув, я постаралась игнорировать неприятное давление в груди, от которого стало труднее дышать. Когда я подошла к Мэтту и Саре, то сразу увидела возле силосной башни пару знакомых ног.

Оттолкнув Мэтта, я поспешила к лежавшему на траве брату и опустилась на колени.

– Истон? – Я похлопала его по щекам, потом посмотрела на Мэтта. – Что за дрянь он принял?

Мэтт покачал головой:

– Не знаю. Никогда не видел, чтобы он что-то употреблял, обычно только спиртным накачивался.

Я сдвинула кожаный напульсник, который Истон носил не снимая, и провела кончиками пальцев по шраму, нащупывая пульс. Сердце билось часто, но, пожалуй, в пределах нормы.

Брат приоткрыл глаза и улыбнулся окровавленными губами – очевидно, ему их разбили в драке.

– Бонни. – Выражение радости на лице Истона мгновенно сменилось обеспокоенностью. Он вцепился в мой свитер. – Что происходит?

– Ты пьян и, кажется, под кайфом, Истон.

Я взяла его за руку.

– Нет. – Он заглянул мне в глаза. На миг мне показалось, что его взгляд прояснился. – Я имею в виду, что происходит?

На секунду я перестала дышать. Истон весело хохотнул.

– Я знаю, что-то происходит. – Он сжал мое лицо в ладонях и подтянул меня ближе, так что наши лбы соприкоснулись. – Ты что-то от меня скрываешь. Я знаю.

У меня к горлу подступили слезы, глаза защипало, а Истон снова повалился на траву. Мне захотелось вопить от боли, но я сдержалась и повернулась к Мэтту:

– Будь добр, помоги. Мне нужно отвезти его обратно в общежитие.

– Бонни? – прозвучал у меня за спиной знакомый голос. К нам подошел Брайс.

– Привет, Брайс.

– Все в порядке?

Мэтт кое-как поставил Истона на ноги, но дальше этого дело не пошло – мой брат был слишком тяжелым. Брайс поспешил на помощь и закинул руку Истона себе на плечо.

– Куда его? – спросил он.

– В мою машину, пожалуйста.

Я повела ребят к машине и открыла дверь. Брайс усадил Истона на сиденье и закрыл дверь. У меня вдруг сильно закружилась голова, я прислонилась к машине и прижала ладонь ко лбу. Мне было очень жарко. Кажется, я загнала саму себя.

– Бонни, ты как?

Я вымученно улыбнулась:

– Просто устала.

Брайс улыбнулся мне и потер шею ладонью.

– Поеду следом за тобой на своей машине. Я не пил.

Я поглядела на Амбар.

– Ты сегодня выступал?

– Ага. Но это неважно, вечеринка все равно окончена.

– Ты уверен?

Мне нравилась улыбка Брайса. Интересно, как выглядит Кромвель, когда улыбается по-настоящему… Я покачала головой. Не нужно сейчас о нем думать.

– Бонни? – Брайс заправил прядь волос мне за ухо, и я напряглась. – Извини, – проговорил он, краснея. – Мне не стоило… Я…

– Все в порядке. – Я сжала его ладонь. Она была не жесткая, не как у Кромвеля. И у него не было татуировок на костяшках пальцев.

Вряд ли Брайс может создавать шедевры, всего лишь прослушав концерт.

Выпустив руку юноши, я открыла дверь машины.

– Увидимся, когда приедем в общежитие.

Я села в машину, а Брайс побежал к своему автомобилю. Я наблюдала за ним и чувствовала, как болит сердце. Брайс всегда был рядом, но я никогда не подпускала его к себе. Я вообще старалась ни с кем не сближаться.

«Ты не можешь ни с кем сближаться, – прошептал внутренний голос. – Это было бы несправедливо».

Предательница-память подсунула мне непрошеный образ: я сижу за пианино рядом с Кромвелем и касаюсь его плеча. Слушаю, как он играет. Смотрю, как он старается не улыбаться, пока мы слушаем концерт, сидя на траве.

– Бонни? – раздался с заднего сиденья голос Истона.

– Я здесь, Истон.

– Что происходит?

– Я везу тебя домой. – Я свернула на главную улицу. – Мы уже скоро приедем.

– Нет, что происходит с тобой?

У меня снова упало сердце. Брат уже второй раз задавал этот вопрос. Над машиной словно повисло темное облако. Мне казалось, что, глядя в зеркало заднего вида, я не могу дышать. На лице Истона появилось страдальческое выражение, он положил руку мне на плечо.

– Ты ведь рассказала бы мне, Бонни, да? Всю правду.

– Истон… – У меня в горле застрял ком размером с Юпитер. – Со мной все хорошо. – Я возненавидела себя в ту секунду, когда эти слова сорвались с языка. – Просто отдыхай.

Истон с облегчением улыбнулся, но я видела, что морщинки у него на лбу так и не разгладились. Наверное, он уже давно над этим размышлял. Остаток пути я сжимала руль дрожащими руками. Наконец я припарковалась перед общежитием.

Брайс остановил свой автомобиль рядом с моим. Я заглушила мотор и несколько секунд посидела в тишине. Справляться с жизненными обстоятельствами становилось все труднее, и я всерьез боялась, что в конце концов сломаюсь. Подгулявшие студенты, пошатываясь, возвращались в общежитие, и глядя на них, я почувствовала, как в животе образуется огромная яма. Мне никогда не случалось гулять допоздна с друзьями, и я никогда не узнаю, каково это.

Обычно я старалась не унывать, но сейчас дала слабину и позволила горю захватить меня целиком.

По оконному стеклу постучали, и я встряхнулась. К окну наклонился Брайс.

– Открой дверь, я его отведу.

Я вылезла из машины; к ногам будто подвесили гири, но я старалась не обращать на это внимания. Брайс закинул руку Истона себе на плечи, а я пошла вперед. Дойдя до комнаты, я вытащила ключи, но потом вспомнила, как Кромвель в прошлый раз отреагировал на мое вторжение, и остановилась.

Я постучала в дверь. При мысли о том, что Кромвель откроет дверь, у меня резко подскочил пульс. Он сбежал от меня всего несколько часов назад, а кажется, будто прошли годы. Наверное, Кромвель еще в Амбаре.

Я вставила ключ в замок, но в ту же секунду дверная ручка повернулась, и дверь открылась. По инерции я качнулась вперед и ухватилась за дверной косяк, чтобы не упасть.

Еще спустя секунду я подняла голову, и мой взгляд уперся в широкую грудь, каждый дюйм которой был покрыт татуировками. Я подавилась вдохом: прямо передо мной стоял Кромвель, и из одежды на нем были только черные боксеры. Его грудь быстро поднималась и опускалась, и я сообразила, что он запыхался.

Юноша с трудом сфокусировал на мне помутневший от выпивки взгляд темно-синих глаз и прорычал:

– Какого черта?!

– Кромвель, извини. Это Истон, он…

Я осеклась, услышав скрип матраса. Мой взгляд автоматически метнулся к кровати Кромвеля, и сердце едва не разорвалось у меня в груди. Никогда бы не подумала, что оно может колотиться так быстро.

– Кромвель? – донесся с кровати знакомый голос. Там лежала Кейси, одеяло сползло с ее голых плеч, обнажив бретельки лифчика.

Мои щеки загорелись огнем, я задыхалась и не могла вдохнуть. Подняв глаза, я поняла, что Кромвель по-прежнему смотрит на меня, только лицо у него побледнело. Его губы приоткрылись, он словно хотел что-то сказать, но в итоге прошептал лишь:

– Бонни.

В его голосе мне почудилось что-то такое… И этот странный взгляд… Было ли это чувство вины или смущение?

Возможно, я просто приняла желаемое за действительное.

Отлично понимая, что мучаю саму себя, я тем не менее не могла отвести взгляд от Кромвеля. Грудь у него была смуглая и гладкая. Шевелюра обычно пребывала в состоянии легкой растрепанности, а теперь и вовсе походила на воронье гнездо. Но больше всего меня поразили красные, припухшие губы. Когда я сегодня вернусь в свою комнату в общежитии, то наверняка буду предаваться глупым мечтам, стану гадать, каково это – целовать их, чувствовать, как они прижимаются к моим губам. Представлю, что эти губы шепчут мое имя и его рука сжимает мою ладонь…

Я заставила себя сосредоточиться на настоящем и выбросила эти болезненные фантазии из головы. Кромвель стоит передо мной практически голый, Кейси тоже раздета до белья. Очевидно, Кромвелю все равно, и на меня ему наплевать, иначе он не отправился бы заниматься всем этим спустя пару часов после того, что мы с ним вместе пережили сегодня вечером.

– О, привет, Бонни.

Кейси села в кровати. Она не смотрела мне в глаза, щеки у нее покраснели.

– Привет, – выдавила я в ответ, после чего отвернулась, делая вид, что Кромвеля здесь вообще нет. – Эм… я привезла Истона домой, он слишком много выпил. – Я подошла к стоявшему чуть поодаль Брайсу – тот прожигал Кромвеля негодующим взглядом. – Но он вполне может остаться в моей комнате, коль скоро вы, как я вижу, заняты.

Я положила ладонь на плечо Брайсу и подтолкнула к выходу. Мне не хотелось оборачиваться, чтобы посмотреть, закрыл ли Кромвель дверь или все еще смотрит нам вслед. Вот только сегодня ничего не выходило по моему желанию. Я все-таки обернулась через плечо и увидела, что Кромвель так и застыл у двери, запустив пальцы в темные волосы, и смотрит на меня не отрываясь. Темно-синие глаза потемнели, как летняя ночь, в них плескалось такое хмельное отчаяние, что мне стало больно дышать.

С каждым шагом мое смущение все возрастало, и, только едва не пройдя мимо двери своей комнаты, я поняла, как сильно меня потрясло случившееся. В животе у меня словно образовалась огромная бездонная яма.

Мне захотелось выколоть себе глаза, потому что я видела только пылающее лицо Кромвеля, его покрасневшие щеки, его блестящую от пота грудь. Он вспотел, потому что… потому что…

– Бонни, нам сюда, – окликнул меня Брайс. Он стоял возле двери моей комнаты.

Я улыбнулась и вытащила из кармана ключ.

– Извини, я так устала.

Не знаю, купился Брайс на мою ложь или нет, но он покорно зашел в комнату следом за мной и уложил Истона на кровать.

Уже через пару секунд брат уснул. Я укрыла его одеялом и повернулась к Брайсу.

– Спасибо. – Я наконец заставила себя посмотреть ему в глаза.

– Ты в порядке?

– Ага. – Я вздохнула. – Мне нужно поспать. Я… я все еще неважно себя чувствую.

– Хорошо.

Брайс неловко замялся, потом наклонился и чмокнул меня в щеку. От неожиданности я едва не ахнула. В груди у меня не запорхали бабочки, и живот не налился приятной тяжестью, как это происходило в присутствии Кромвеля, но было приятно. Брайс вообще был милым.

К тому же он не стремился к саморазрушению и не пытался уничтожить заодно и меня.

– Увидимся завтра, Бонни.

Брайс вышел из комнаты. Я смотрела ему вслед, перекатываясь с пяток на мыски. На память снова пришли полуголые Кромвель и Кейси. Вопреки моим предположениям, Кромвель определенно ничего ко мне не чувствует. Музыка, которой он поделился со мной, ровным счетом ничего не значит; он просто продемонстрировал свой талант. Я безрадостно усмехнулась. Мне-то казалось, я каким-то волшебным образом помогла Кромвелю играть от всего сердца, а выходит, навоображала себе невесть что.

– Брайс! – окликнула я уходящего юношу. Он обернулся, и я проговорила, стараясь не обращать внимания на приливший к щекам жар:

– Знаешь, ты всегда спрашиваешь…

Я покачала головой, мой голос дрогнул. Я неуверенно постучала пальцем по подбородку и посмотрела Брайсу в глаза.

– Если хочешь, давай встретимся в пятницу? – Я уставилась в пол. – В смысле, если ты, конечно, не против…

– Ага, – ответил Брайс, не дав мне договорить. Он шагнул ко мне. – Я бы с удовольствием встретился с тобой.

Увы, в моей душе не вспыхнули фейерверки, но мне было приятно видеть искреннюю радость на лице молодого человека, я решила, что этого вполне достаточно.

– Хорошо.

Я запустила руки в карманы, чтобы не стоять столбом как дура.

– Отлично. – Брайс улыбнулся. – Увидимся завтра, Бонни.

Я сходила в ванную, переоделась в пижаму, потом улеглась на маленький диван, который мама поставила в мою комнату, когда я переехала. Сон все не шел, и я стала смотреть в потолок. Хотелось отключиться, чтобы только ни о чем не думать, ничего не чувствовать. Мозг упорно продолжал работать, не давая измученному телу возможности отдохнуть. Перед глазами снова и снова пробегали события этой ночи.

В какой-то момент я почувствовала, что задыхаюсь, и заставила себя совершать глубокие вдохи и выдохи. Я не стану сдаваться, ведь я так долго боролась и никогда не позволяла себе раскисать. Нужно продолжать бороться.

Я не сдамся.

Веки налились тяжестью, но у меня никак не получалось забыть раскрасневшуюся Кейси, лежащую в постели Кромвеля. Глаза у нее сияли.

Я уставилась на свою руку – несколько часов назад эта ладонь касалась плеча Кромвеля. Похоже, не мне одной дозволено к нему прикасаться.

Эта мысль причиняла мне боль, и я ненавидела себя за подобную слабость.

– Бонни.

Профессор Льюис слегка вздохнул.

Я стойко выдержала его укоризненный взгляд.

– Я не могу… – Я покачала головой, чувствуя, как сердце словно сжимают чьи-то холодные пальцы. Я потерла грудину. – Профессор Льюис, я понимаю, вы против того, чтобы менять партнеров в определенных вами парах, правда, понимаю, но работать с Кромвелем… – Я вздохнула. – Честно говоря, мне еще никогда не было так трудно в учебе.

Льюис вгляделся в мое лицо.

– Мисс Фаррадей…

– Вы сегодня проверяли почту? – Я взглянула на часы: было восемь тридцать. Профессора Льюиса я подкараулила десять минут назад, когда он открывал свой кабинет, так что, вероятно, почту он еще не проверил.

Преподаватель нахмурился.

– Какое это имеет значение?

– Пожалуйста, проверьте. – Я сглотнула, чувствуя, что нервничаю все сильнее. – Вам должно было прийти сообщение от декана.

Профессор Льюис посмотрел на меня озадаченно, включил компьютер, нашел письмо от декана и начал читать. Я знала, что он читает именно его, потому что выражение его лица сразу смягчилось, стало сочувственным. Именно поэтому я никому и не говорила.

Льюис открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но я его опередила.

– Из-за работы с Кромвелем у меня начинается сильный стресс, с которым я не могу справиться. – Я улыбнулась. – Мне очень нравятся ваши занятия, профессор. Вообще-то они мои любимые. – Преподаватель улыбнулся мне в ответ, но теперь в его взгляде сквозила жалость, словно я сломанная кукла и того и гляди развалюсь на части. Ненавижу жалость.

Я осмотрела кабинет, и мой взгляд упал на картины, висевшие на стене. Яркие краски этих полотен напомнили мне одну из работ Истона. Я сказала, не сводя глаз с картины:

– Я хочу создавать музыку, хотя, признаться честно, получается у меня неважно.

Я издала негромкий смешок.

– Ты – поэт, пишешь тексты песен, – сказал профессор Льюис, указывая на папку с моим личным делом. – Я прочитал об этом.

– Верно.

Я набрала в грудь побольше воздуха, чувствуя, как жар приливает к щекам. Заполняя анкету, я кое о чем умолчала: о своей любви к словам. Мне нравилось так подбирать слова к музыке, что они сливались с ней в единое целое, и их смысл можно было услышать в самой мелодии.

– Я решительно настроена закончить ваш курс, профессор. – Я выпрямила спину и села ровнее, надеясь, что это придаст мне уверенности, которой мне сейчас так недоставало. – Я собираюсь сдавать композицию в конце года в паре с кем-то другим.

– Уверен, у вас получится прекрасное произведение, – заверил меня Льюис.

Его слова разожгли в моей душе искру надежды.

– Но я не могу сделать это, работая с Кромвелем Дином. – Я покачала головой. – Простите. Знаю, вы верили в меня, надеялись, что я ему помогу, подтолкну к созданию музыки, но…

– Не нужно больше ничего объяснять, мисс Фаррадей. Мне известно, как ведет себя Кромвель. – Профессор записал что-то в моем личном деле. – Все, готово. – Он потер ладонью покрытый щетиной подбородок. – Вы сможете работать самостоятельно?

– Так даже лучше. – Я пожала плечами. – Годы практики меня закалили.

– Тогда, мисс Фаррадей, буду с нетерпением ждать отличного результата.

Как только Льюис избавил меня от необходимости работать в паре с Кромвелем, с моих плеч будто сняли невидимый груз. Правда, его место тут же занял страх: что, если сама я никогда не смогу создать ничего даже отдаленно похожего на ту великолепную музыку, которой прошлым вечером поделился со мной Кромвель? Впрочем, это уже неважно. Главное, я от него избавилась.

Меня охватило чувство огромного облегчения, несколько подпорченное болью в груди, но я не обращала на нее внимания. До начала занятий оставалось совсем мало времени, и я встала.

– Желаю вам удачи, мисс Фаррадей. Во всем.

Я натянуто улыбнулась:

– Спасибо.

Я вышла из кабинета профессора и направилась в аудиторию. Брайс, уже сидевший на своем обычном месте, поприветствовал меня широкой улыбкой. Я поднялась по ступенькам и села рядом с ним. В животе неприятно защекотало, но не от нервов или предвкушения. Я знала: это из-за того, что я все-таки согласилась сходить с Брайсом на свидание. Не следовало этого делать, я предложила это из-за случившегося прошлой ночью, после того как увидела Кромвеля и Кейси. И все же, понимая, что Кромвель живет полной жизнью и делает что хочет, я тоже захотела совершить что-то из того, чего до сих пор не делала – пока еще могу.

Просто не нужно слишком увлекаться и давать Брайсу повод надеяться на что-то большее.

– Выглядишь очаровательно, – застенчиво проговорил юноша, когда я села рядом с ним.

– Я выгляжу уставшей, – поправила я его и усмехнулась. Темные круги под глазами становились все глубже, и против них уже не помог бы регулярный полноценный сон. Впрочем, Брайсу об этом знать необязательно.

Между тем парень уставился куда-то в сторону двери, улыбка сползла с его губ, щеки покраснели. Заметив его реакцию, я легко догадалась, кто только что вошел в аудиторию, и стала с сосредоточенным видом просматривать свои конспекты, перелистывать страницы, не видя, что на них написано. Когда Кромвель проходил мимо, я уловила аромат его одеколона – если он, конечно, пользовался одеколоном. От него пахло пряностями. Сердце у меня забилось где-то в горле: Кромвель остановился. У меня участилось дыхание, я начала быстрее листать конспект.

Мне не хотелось поднимать глаза, я просто не могла, а потом…

– Бонни.

Услышав голос Кромвеля, я зажмурилась. В его голосе снова сквозила печаль, как в те моменты, когда он подпускал меня ближе, выглядывал из скорлупы, в которой так долго прятался.

Но сейчас я не желала слышать этот хрипловатый голос. Вчера, когда я увидела его вместе с Кейси, мне стало больно, поэтому я не поднимала глаз. Я страшно не выспалась, устала и замучилась, поэтому боялась, что просто не выдержу, если снова увижу его лицо.

Мои плечи напряглись, по спине побежали мурашки. В конце концов Кромвель пошел дальше и устроился на одном из верхних рядов.

– Придурок, – пробормотал Брайс сквозь зубы. Я сделала вид, что ничего не услышала.

В аудиторию вошел Льюис.

– Откройте страницу двести десять. Сегодня мы будем изучать концертную музыкальную форму.

Я открыла учебник и какое-то время вообще не думала о Кромвеле, пока Льюис не сказал:

– Кромвель, мне нужно поговорить с вами сегодня в конце дня.

Я собрала вещи и поскорее вышла из аудитории. Нетрудно догадаться, о чем профессор Льюис хочет поговорить с Кромвелем.

– Бонни!

Меня догнал Брайс.

– Да?

– Ну, так что, завтра встречаемся?

Брайс снова потер шею, и я сообразила, что это признак нервозности.

– Встречаемся, – подтвердила я.

– Тогда, может, в восемь часов в кофейне «Джефферсон»?

– Отлично.

Я слегка расслабилась. Кофейню я знала как свои пять пальцев, так что пережить свидание будет легче, если пойти туда. Я и в субботу туда собиралась, как раз не будет толпы студентов, потому что в этот день они, как правило, ходят в Амбар. Так что можно без опаски сходить в кофейню два вечера подряд, меня все равно никто не узнает.

Брайс взял меня за руку и слегка пожал.

– Тогда увидимся.

– Увидимся.

Некоторое время я смотрела ему вслед. Брайс был милым и добрым. Человек, обладающий такими качествами, вполне годится для того, чтобы сходить с ним на свидание, после чего уже нельзя будет говорить, что я ни разу в жизни не была на свидании. Такой парень не заставит меня чувствовать себя еще хуже, потому что у меня и без того на душе паршиво.

Я полезла в сумку, чтобы достать жвачку, а когда подняла глаза, увидела, что возле аудитории Льюиса, привалившись к стене, стоит Кромвель. Он находился достаточно близко и наверняка слышал разговор с Брайсом.

Кромвель смотрел на меня хмуро, почти сердито. Ну и наплевать. Потому что ночью я видела только полуголую Кейси в его постели, всклокоченные волосы и потную, поднимающуюся грудь.

Расправив плечи, я прошла мимо Кромвеля и вышла на улицу, в объятия прохладного осеннего дня. Пронизывающий ветер приятно освежал горящие щеки. Интересно, есть ли лекарство, приняв которое я перестану так реагировать на появление Кромвеля?

Вероятно, лучше всего тут поможет принцип: с глаз долой – из сердца вон.

Итак, я твердо решила держаться подальше от этого типа. Оглянувшись, я снова увидела его: он стоял возле дверей и курил, не сводя с меня пристального взгляда. В его синих глазах явственно проглядывала грусть, и у меня перехватило дыхание.

Поэтому я пониже опустила голову и отправилась на следующую пару.

Больше я не оборачивалась.