Текст книги "Череп Бетховена: Мрачные и загадочные истории из мира классической музыки"

Судьба Жиля слегка напоминала судьбу Антуана: он был композитором, а потом стал священником, склонным, впрочем, к не вполне приемлемому для отцов церкви поведению. В 1449 году он получил место певчего в соборе в городе Брюгге, где не раз попадал в неприятности, завоевав репутацию уличного драчуна. Кто знает, может быть, в какой-то момент его побил Бюнуа, и он решил завязать с этим. Так как подобные драки часто оказывались результатом неумеренного потребления спиртного, и нам известно, что его порицали за пьянство, можно предположить, что он питал немалую любовь к вину или пиву. Когда в его приходе запретили Праздник Дураков (фестиваль глупостей, переодеваний, нарушения правил и общего выпуска пара – вспомните вагантов из предыдущей главы, – проходивший на Рождество), он выразил протест, отказавшись петь.

Помимо богохульств, Жиль был повинен в тяге к представительницам древнейшей профессии. Говорят, ему была особенно мила одна из них по имени Розабель, и он даже жил с ней какое-то время. Проституция в те времена порицалась Церковью, но городские власти мирились с ней при условии, что все будет происходить в определенных районах и более или менее тайно.

В результате Жиль пропустил – возможно, из-за усталости или похмелья, – несколько важных певческих событий, в которых должен был принимать участие. Можно обратить внимание на то, что сохранились только его гражданские песни, в одной из которых мы находим следующие непристойности:

 
То, что делается втайне касательно «плодитесь
и размножайтесь»,
Легко прощается теми, кто наверху,
Главное, не выставлять это напоказ.
А значит, девочки мои, будем это делать и наслаждаться,
Ведь это просто приятное занятие…
 

Его перу, возможно, также принадлежат две мессы на популярную мелодию O Rosa bella – хорошая шутка, учитывая имя его возлюбленной куртизанки.

По каким-то причинам все эти неблаговидные поступки не имели для него далекоидущих последствий. Он стал священником, а потом, в 1459-м, каноником собора Святого Донатиана в Брюгге. Продолжал ли он встречаться с Розабель, чтобы сыграть в «священника и исповедницу», неизвестно.

Ах, старина Генрих, известный нам из истории как расплывшийся, жирный, страдающий подагрой жалкий тиран, страстно обожавший индюшачьи ножки и обезглавливание жен! На самом деле на протяжении большей части жизни Генрих был весьма спортивным и подтянутым мужчиной, который стал толстеть только после того, как сломанная нога заставила его прекратить обычные упражнения. Он казнил всего лишь двух из своих жен («всего лишь»), причем одна из них, Екатерина Говард, действительно была виновна в вопиющей любовной связи – хотя, конечно, смерти она за это не заслуживала.

Генрих был сложной личностью, о нем написаны многочисленные книги. Король, который был женат шесть раз, устроил полную неразбериху в религиозной жизни страны, надругался над ее средневековым наследием и навсегда изменил историю Англии, также очень любил музыку, собрал коллекцию музыкальных инструментов и сам сочинял музыку, помимо того, что покровительствовал многим прекрасным музыкантам. К концу его жизни у него на службе состояли почти шестьдесят исполнителей на различных инструментах.

В юности он был для всей Европы воплощением истинного Принца Возрождения, и не последней частью этого образа была его любовь к музыке. Современники отмечали его талант в игре на лютне, клавесине и органе; также он играл на флейте, порой практикуясь по нескольку часов в день. Его коллекция росла и включала инструменты самых разных групп: от клавишных (органы, клавесины и их разновидности), струнных щипковых (лютни и арфы) и струнных смычковых (ранние скрипки и фидели, виолы, ребеки) до духовых разных типов (флейты, первые гобои, горны, тромбоны и волынки). Ее части хранились в нескольких королевских дворцах и резиденциях.

До нас дошли тридцать четыре музыкальных произведения, приписываемых Генриху, собранные в рукописи, которая так и называется «Манускрипт Генриха VIII». Они весьма неплохи, и среди них есть как инструментальные, так и вокальные. Если все они действительно написаны Генрихом, то он на самом деле обладал талантом, о котором твердили лизоблюды. Установить точное авторство музыкальных произведений бывает сложно, потому что нередко их приписывали знаменитостям исключительно ради повышения продаж – маркетинг XVI века в действии.

Так, например, по одной из легенд, Генрих является автором бессмертной мелодии «Зеленые рукава», которую якобы сочинил, ухаживая за Анной Болейн, впоследствии ставшей его женой (первой из казненных). Считалось, что слова «Увы, любовь, мне жизнь губя, ты рвешь со мною без стыда»[4]4
  Пер. В. Бойко.


[Закрыть] были его ответом на отказ Анны. К несчастью, никаких доказательств его авторства не существует. Некоторые музыковеды указывали, что стиль песни характерен скорее для конца XVI века, что означает, что скорее всего ее написал самый знаменитый и одаренный из композиторов – аноним.

В поздний период жизни музыкальная деятельность Генриха постепенно сошла на нет, так как главной его функцией, требующей полной занятости, стала тирания, однако он до конца сохранил живой интерес к музыке.

Риччо был итальянским придворным, сыном учителя музыки; со временем он поднялся до положения фаворита Марии, королевы Шотландской. Говорят, что он был уродлив, однако обладал большим музыкальным талантом и прекрасным певческим голосом.

Он попал в Шотландию в 1561 году с дипломатической миссией маркиза Мореттского. При шотландском дворе для бедняги дела не нашлось, и его отпустили на все четыре стороны, однако он, будучи отнюдь не дураком, подружился с музыкантами Марии. Друг Риччо, сэр Джон Мелвил, упоминает, что у королевы Марии «было трое слуг, певших на три голоса, и она хотела найти четвертого для партии баса».

Что за удачное совпадение! Риччо как раз болтался поблизости, и его голос впечатлил королеву. В дальнейшем его музыкальные способности стали достоянием легенд. В XVIII веке ему приписывали сочинение большого количества песен на шотландском языке, хотя на самом деле это были народные песни, не имевшие к нему никакого отношения. Скорее всего, он пел модные в те времена при любом уважающем себя дворе песни на итальянском и французском. Он был скорее музыкантом, чем композитором.

Следующие несколько лет были для него удачными, и под покровительством королевы он разбогател и даже занял высокую должность секретаря по делам с Францией – поразительное продвижение, ставшее поводом для многочисленных домыслов. Быстрый взлет Риччо не давал покоя многим, в том числе и мужу Марии, Генриху, лорду Дарнли, за которого, как это ни забавно, сам Риччо уговаривал Марию выйти замуж. Дарнли желал стать в Шотландии первым лицом, вопреки тому, что законной королевой была Мария, а он – лишь королевским супругом. Тем временем распространились слухи о любовной связи Марии с Риччо – весьма вероятно, что их источником были шотландские дворяне, желавшие еще сильнее поссорить Дарнли и Марию.

Разгневанный предполагаемой изменой, Дарнли решил пойти на радикальные меры. С группой товарищей, среди которых находились протестанты (Шотландия в то время официально была католическим государством), они 9 марта 1566 года ворвались в Холирудский дворец в Эдинбурге и потребовали, чтобы королева выдала им Риччо. Тот, как истинно галантный кавалер, отважно спрятался за ее спиной, а Мария ответила им отказом. Однако, когда ей пригрозили оружием, она сдалась, и Риччо был отдан заговорщикам. Говорят, ему нанесли шестьдесят четыре удара кинжалами, а потом сбросили с главной дворцовой лестницы, обобрали и похоронили в течение нескольких часов.

Позднее королева Мария приказала перезахоронить его в усыпальнице королей Шотландии. С политической точки зрения это был плохой ход, потому что у Риччо не было никакого права лежать там, и данный поступок королевы убедил многих в том, что между этими двоими действительно была связь. Говорят, даже Генрих IV, король Франции, намекал, что Мария (которая на момент убийства Риччо была глубоко беременна) могла носить ребенка Риччо. Действительно, после того, как мальчик (будущий король английский Яков I) родился, Генрих заметил, что надеется, что это не «сын скрипача Давида».

Мария вскоре после убийства Риччо смогла сбежать из дворца вместе с Дарнли, которого убедила расстаться с заговорщиками. Она собрала сторонников и через неделю с небольшим вернулась, чтобы изгнать заговорщиков, которые бросились искать убежища в Англии. Риччо были устроены торжественные государственные похороны.

Дарнли получил официальное прощение за свои поступки, но Мария больше не могла доверять ему, и не прошло и года, как он скончался. Рано утром 10 февраля 1567 года тела короля и его слуги были обнаружены в саду дома в Керк-о'Фильде, где он в тот момент жил. На нем была одна лишь ночная сорочка, из чего можно предположить, что он пытался как можно быстрее скрыться. Чуть раньше той же ночью дом потряс пороховой взрыв. Вероятно, Дарнли пытался бежать от убийц, но не ушел далеко. По некоторым источникам, он и его слуга были задушены, а взрыв служил прикрытием для этого, но возможно, их убил и сам взрыв. Под подозрение попали граф Ботвелл (который позже силой заставил королеву Марию выйти за него замуж) и даже сама королева.

Насильственная смерть одного невезучего музыканта запустила целую цепь событий, которая закончилась в 1587 году казнью самой Марии королевой Елизаветой за заговор против английской короны. Это, в свою очередь, подвигло Филипа II Испанского в 1588 году направить против Англии свою Армаду, которая была разгромлена англичанами и их союзниками, что открыло Англии путь к владычеству в Европе и Новом Свете.

Можно ли сказать, что в Северной Америке сегодня говорят по-английски благодаря печальной судьбе одного итальянского певца? Кто знает…

Морли был одним из многочисленных композиторов елизаветинской эпохи, процветавших в конце правления этой королевы. На тот же период приходится расцвет поэтов, таких как Филип Сидни, и драматургов, таких, как Кристофер Марлоу (который сам был убит ударом кинжала в глаз) и Вильям Шекспир (о нем вы, наверное, слышали). Действительно, Морли мог быть другом Шекспира, так как именно он сочинил музыку к песне «Влюбленный с милою своей» из пьесы последнего «Как вам это понравится». Это возможно, хотя нам неизвестно, исполнялась ли она на данную мелодию на сцене при жизни самого Шекспира.

Морли родился в начале правления Елизаветы в семье пивовара. Он проявил серьезное влечение к музыке и смог получить в Оксфорде степень бакалавра (в те времена это было весьма значительным достижением). Затем он был принят на должность органиста в соборе Святого Петра в Лондоне, стал регулярным членом Королевской Капеллы и к концу жизни даже получил монополию на издание нот. Его часто называют первым английским автором или, по крайней мере, популяризатором мадригалов – жанра, который зародился в Италии. Его самое знаменитое издание – «Торжества в честь Орианы», сборник мадригалов в честь королевы Елизаветы I, выпущенный в 1601 году. В сборник вошли произведения самого Морли и более чем двадцати других композиторов.

Но у него была и другая, более тайная жизнь. Вероятно, Морли, как и многие другие музыканты и поэты того времени (в том числе Марлоу), шпионил на правительство. Елизаветинская Англия была опасным местом, где шпионов и заговорщиков можно было обнаружить на каждом углу. Многие католики мечтали об убийстве королевы-протестантки, и ее шпионы постоянно были заняты раскрытием этих заговоров, как подлинных, так и придуманных (вся история Марии, королевы Шотландской и ее предполагаемых заговоров против Елизаветы – прекрасный тому пример). Разнообразные деятели искусств попадали в этот параноидальный мир, так как часто путешествовали, выступая при иностранных дворах, и их можно было использовать как глаза и уши для сбора информации. Кроме того, они ездили по самой Англии, останавливаясь в различных домах и собирая доказательства о заговорах и предательствах.

По всей видимости, однажды он был схвачен с поличным. В письме от двойного агента Чарльза Пейджета Томасу Фелиппсу, секретарю главного шпиона Елизаветы сэру Фрэнсису Уолсингему, от 3 октября 1591 года, мы читаем:

«Этот Морли, который играл на органе у Святого Павла, был со мной в моем доме. Он представлялся добрым католиком, но, тем не менее, подозревая его в дурном поведении, я перехватил письма, которые мистер Науэлл [возможно, настоятель собора Святого Павла или придворный Генри Науэлл] писал ему. Так я открыл достаточно, чтобы повесить его. Однако он в слезах выказывал великое раскаяние и на коленях умолял о пощаде, так что я отпустил его».

Черновик ответа Фелиппса подтверждает сведения о деятельности Морли:

«Действительно, этот певец Морли занимался подобным и многих подверг опасности».

Непонятно до конца, чем же таким занимался Морли, помимо того, что старался раскрыть католические заговоры. Когда его поймали, он явно не проявил смелости, достойной Джеймса Бонда. Существуют подозрения, что Морли сам был тайным католиком (как его учитель, великий Уильям Берд), но тем не менее хранил верность королеве Елизавете. В таком случае получается, что он был католиком, который притворялся протестантом, который притворялся католиком, действуя против заговорщиков-католиков во имя королевы-протестантки. Вот это – сюжет для Йена Флеминга!

Буль был исключительно талантливым клавишником, написавшим немало виртуозных пьес для вёрджинела, маленького английского клавесина. Как и многие другие артисты того времени он, вероятно, по своим пристрастиям был католиком. Также возможно, что он исполнял для королевы Елизаветы I шпионские поручения, как и Морли, но доподлинно это неизвестно. Как бы то ни было, его явно преследовали неприятности. Джордж Эббот, архиепископ Кентерберийский, в 1613 году писал: «В нем больше музыки, чем честности», – по всей видимости, так оно и было, в результате чего ему в конечном итоге пришлось бежать из Англии.

Есть сведения, что в 1592 году его ограбили; он был весьма беден. Однако больше проблем ему доставляла собственная склонность к волокитству и обвинение во вторжении со взломом. В 1597 году его избрали публичным лектором в лондонском колледже Гришем, за что он должен был получать 50 фунтов в год, в те времена – вполне приличная сумма. Такие лекторы должны были жить в доме при колледже. У Буля с этим возникла проблема, потому что в комнатах, которые он должен был занять, до сих пор проживал предыдущий лектор. Боясь потерять свое место, Буль пришел туда с каменщиком и разобрал стену, чтобы попасть в часть дома, предназначенную ему. Вполне естественно, для него это плохо закончилось. Против него состоялся процесс в Звездном зале, в суде, располагавшемся в Вестминстерском замке, но решение суда не сохранилось

В 1607 году обнаружилось, что от него забеременела молодая женщина по имени Элизабет Уолтер, и он был вынужден женится. Ему пришлось отказаться от места в Гришеме и искать другую работу.

Со временем многочисленные проблемы заставили его окончательно покинуть Англию в 1613 году, по всей видимости, поспешно и тайно. Судя по всему, он продолжал обольщать юных дев и подвергался обвинениям со стороны Джорджа Эббота. Он сбежал во Фландрию и оставался там до конца жизни. Кое-что об этом говорит Уильям Трамбалл, бывший в то время английским послом в тех местах:

«Буль покинул службу у Вашего Величества не потому, что с ним плохо обошлись, и не по религиозным мотивам, под каковым предлогом он теперь старается опорочить правосудие Вашего Величества, а просто подло и тайно удрал из Англии при помощи таких же испорченных пособников, чтобы избежать наказания, которого он, вне всякого сомнения, заслуживает, и которое было наложено на него рукой правосудия за его невоздержанность, беспорядочные связи, прелюбодеяния и прочие вопиющие преступления».

Действительно, Эббот, усомнившийся в честности Буля, отмечал, что он «так же знаменит как соблазнением девственниц, так и игрой на органе и вёрджинале». Вот это обвинение!

Можно сделать вывод, что Буль утверждал, будто покинул Англию из-за религиозных преследований; у властей имелись доказательства того, что он был католиком и отказывался признавать короля Якова главой английской Церкви. Странно, но он не подтвердил и не опроверг эти обвинения. Но, в любом случае, Англии его никто не выдал.

Вероятно, он извлек из произошедшего уроки и в Антверпене вел себя тихо, в конце концов найдя себе место музыканта и органиста, и остаток жизни провел относительно спокойно. Ну или научился лучше скрывать свои проступки.

Джезуальдо знаменит двумя вещами: написанием весьма странной музыки и тем, что он был самым известным композитором-убийцей в истории. Он был князем ди Веноза и графом ди Конца, а также одаренным композитором и лютнистом. Похоже, он страдал депрессией, и это состояние отразилось во многих его произведениях.

В 1586 году Джезуальдо женился на своей двоюродной сестре донне Марии д'Авалос, дочери маркиза ди Пескары. Их брак явно не был счастливым, потому что меньше чем через два года Мария вступила в любовную связь с Фабрицио Карафой, герцогом Андрии. Наверное, он был настоящим героем-любовником, а, может быть, Джезуальдо сам оказался несостоятельным в роли мужа.

Как бы то ни было, некоторое время Джезуальдо не догадывался об этой связи, хотя, как часто бывает в таких случаях, многим окружающим все было давно известно. К несчастью для любовников, в октябре 1590 все раскрылось так, как обычно бывает в анекдотах. Возвратившись с охоты раньше положенного срока, Джезуальдо застукал любовников во дворце Сан-Северо в Неаполе в весьма щекотливой позе (какой именно, история умалчивает). В гневе он не просто убил их; с помощью слуг он многократно пронзил их обоих мечом. Первой он убил жену, а затем, заставив Фабрицио надеть ее ночную рубашку, убил и его, под конец размозжив ему голову из пистоля для верности.

Самом интересным было то, что Джезуальдо, как дворянин, легко мог избежать официального наказания за это двойное убийство – никогда не мешает быть неприлично богатым и иметь хорошие связи! Однако он понимал, что семьи его жертв могут отомстить, поэтому удалился в свой родовой замок Джезуальдо.

Эта мрачная история быстро распространилась по окрестностям, став сенсацией своего времени. Видимо, тогда добротные кровавые истории нравились людям не меньше, чем сейчас. Ходили слухи, что он также убил своего сына-младенца, швыряя его туда-сюда, пока ребенок не умер, потому что подозревал, что его отцом на самом деле является Фабрицио. Но зачем же останавливаться на этом? Вскоре возникли еще более дикие истории: что Карло отрезал любовникам гениталии, что сумасшедший монах надругался над мертвым телом донны Марии, что Джезуальдо выставил тела напоказ перед своим дворцом. Также говорили, что он убил отца Марии, когда тот явился отомстить за смерть дочери. Однако это маловероятно, так как Джезуальдо нанял целый отряд телохранителей, чтобы мстители не могли до него добраться.

Джезуальдо так и не предстал перед судом за двойное убийство, в котором однозначно был повинен. В 1594 году он женился второй раз, и, по слухам, бил свою новую жену, хотя, на ее счастье, убивать ее не пытался.

В 1603 году двух его родственниц обвинили в колдовстве, в чем они под пытками сознались и заявили, что Карло участвовал в их обрядах. Женщин посадили в тюрьму, однако Карло, кажется, снова избежал наказания.

К концу жизни его, по всей видимости, замучило чувство вины за содеянное, и он приказал избивать себя каждый день. Он выдерживал побои, чтобы изгнать из себя демонов, и пытался добыть какие-нибудь реликвии, например, мощи святых, которые излечили бы его от ухудшающегося душевного состояния. Стихи к его музыкальным произведениям, многие из которых он писал сам, раскрывают образы испытываемой им боли; и, возможно, они действительно автобиографичны. В основном они посвящены страданиям, которые несет с собой любовь, но в некоторых чувствуются темные настроения, выдающие более глубокие личные мучения. В мадригале 1611 года Poichè l'avida sete («Ибо неутолимая жажда…») мы читаем:

 
Ибо неутолимая жажда,
Что питаешь ты к моему мрачному настрою,
До сих пор не утолена, о безжалостное сердце,
Пусть ее утолит моя кровь,
Что будет течь из моей пронзенной груди
Рекой скорби…
 

В Se la mia morte brami («Если ты желаешь моей смерти…»), также в 1611 году, он заявляет:

 
Если ты желаешь моей смерти,
Пусть она будет жестокой, я умру с радостью,
И после смерти я продолжу обожать тебя одну,
Но если ты хочешь, чтобы я перестал любить тебя,
Увы, я не могу даже думать об этом,
Потому что горе убивает меня, и душа моя улетает из тела.
 

Смерть – постоянная для него тема, как в Moro, lasso, al mio duolo («Увы, умираю, несчастный»):

 
Увы, умираю, несчастный.
А та, кто может меня спасти,
Увы, не помогает, а сама убивает меня.
О печальная судьба,
Та, кто могла бы меня спасти, увы, несет мне гибель.
 

Можно ли сказать, что это слова кающегося человека. Вполне возможно. Среди этих поздних мадригалов есть несколько текстов, в которых говорится о счастье, хотя рядом с большинством других произведений, отражающих полное отчаяние, они как-то блекнут. Музыка Джезуальдо этого периода отличается экспериментальными гармониями и прогрессиями, совершенно непохожими на типичные мелодии того времени.

Джезуальдо умер в 1613 году, и поговаривали, что к этому приложила руку его вторая жена Элеонора. Сомневаюсь, чтобы кто-то осудил ее.