Текст книги "Факелы ада"

Глава 10

Мотор ревел, машину бросало из стороны в сторону, лучи фар выхватывали из тьмы то одну утыканную деревьями обочину, то другую, мелькали березовые стволы, еловые лапы, заросли малины. Антон сидел, вцепившись в руль, и в голос молился неизвестно кому, чтобы под колесо не попала какая-нибудь коварная колдобина, из-за которой полетит ось или еще что похуже.

Он опаздывал на встречу, а опоздание в данном случае могло иметь крайне неприятные последствия.

По этой дороге Антон ездил не раз, но всегда днем, и никогда ему не приходилось так гнать. Поэтому сейчас он трясся от страха, в первую очередь за себя и во вторую – за «Ниву», старенькую, но надежную и проверенную, не раз подставлявшую хозяину железное «плечо».

Для большинства родственников и знакомых Антон Редькин оставался простым механиком в автосервисе, человеком с небольшими странностями, но в общем приличным. Немногие, знавшие ситуацию лучше, имели сведения о том, что он состоит в не особенно большом магическом ордене «Северное полнолуние», что контролировал парочку источников на Автозаводе.

Правда, и там Антон, честно говоря, находился далеко не на первых ролях.

Решения принимали другие, облеченные властью, более могущественные, талантливые и умелые. Он же был из тех, кто эти решения выполняет, ну а сам в глубине души считал, что обладает невероятными способностями, но ему завидуют, изо всех сил притесняют и не дают проявить себя.

Пять лет назад эти мысли нашли неожиданное подтверждение.

Как-то субботним вечером Редькин выпивал в баре «Мечта», что недалеко от Дворца спорта, и тут к нему подсел незнакомец, бледный, худой и какой-то неестественный, точно мультяшный, нарисованный. В первый момент Антон даже хотел пустить в ход магию, чтобы избавиться от незваного собутыльника, но вовремя сообразил, что не видит его ауры.

Бледный не стал тратить время на околичности. Он заказал бутылку дорогого коньяка и заявил, что давно следит за Редькиным, видит в нем скрытый дар и хочет взять его в помощники.

«Мне придется уйти из ордена?» – спросил тогда Антон.

«Зачем? – удивился худой. – Ты будешь состоять в «Северном полнолунии», как и ранее, но при этом работать на меня. Не безвозмездно, само собой. И поверь, работа эта окажется интересной».

Тут Антон набрался смелости и спросил, с кем имеет дело, но ответа не получил.

Ответа на этот вопрос он не знал даже сейчас, через многие годы.

Тогда они без спешки допили коньяк и обсудили, как будут связываться и какой будет оплата. Редькину на миг пришло в голову, что он впутывается во что-то опасное, но эту мысль он торопливо отогнал прочь и попытался убедить себя, что это тот шанс, которого он ждал многие годы.

Бледный, велевший звать себя Ежи, не обманул – работа оказалась интересной.

Каждый раз, когда Антона вызывали, а случалось это порой часто, чуть ли не дважды в неделю, а иногда редко – один раз в полгода, он не знал, что его ждет. Не подозревали этого и другие такие же помощники – сатра, дейвона, Часовщики и маах’керу, завербованные Ежи в разных кланах и орденах Нижнего Новгорода.

Между собой они разговаривали немного, только в интересах дела, но из обрывочных реплик и оговорок Антон сделал вывод, что нелюди тоже не имеют представления, кто их «хозяин».

Что они только не делали – покупали самые разные вещи, от лопат до автомобилей и торгового оборудования, разгружали и загружали машины, ремонтировали заброшенную халупу в Козино, расчищали подземелье под Кремлем, следили за людьми и не только людьми, а порой и пускали в ход магию, ставили мелкие заклинания или убирали чужие.

И все это делалось большей частью по ночам.

Подозрения, что это не совсем хорошо, иногда возникали у Редькина, но оплата была приличной, поступала в срок, никаких неприятностей не случалось, и он постепенно успокоился. А еще он верил, что служит какой-то великой силе, слишком таинственной и могущественной, чтобы объявлять о себе открыто, и мысли об этом заставляли Антона порой испытывать гордость.

Как-то раз он не справился с порученным ему заданием и тогда узнал, что «великая сила» может не только награждать, но и жестоко карать. Наложенное на него проклятие оказалось непродолжительным, но крайне мучительным – от него заболели все зубы разом, так что захотелось немедленно выдрать и отшвырнуть прочь обе челюсти целиком.

«Анальгин» не помог, магия не подействовала, а когда Антон немного пришел в себя, ему позвонили и объяснили, что он не прав. Протестовать он не стал, поскольку ему дали понять, что в случае неповиновения старшие «Северного полнолуния» узнают, что Редькин «ходит налево».

А уж измены никакой орден не простит…

Антон смирился и постарался стать безупречным «помощником».

Самого Ежи он видел крайне редко, один-два раза в год, и встречи эти проходили в городе, в одном из дешевых кафе, продолжались не особенно долго, но всегда оставляли яркое и тяжелое впечатление. Бледный маг умел повести дело так, что его собеседник ощущал гордость, что ему оказана честь общения с высшим существом, и одновременно чувствовал себя жалким, ничтожным червем.

Но примерно год назад все изменилось.

Очередной вызов последовал в воскресенье, и Антону велели ехать через села Останкино и Никиткино, что в Борском районе, по грунтовой дороге, ведущей в керженские леса. Он с трудом отыскал карту, но прибыл на место вовремя, да еще и привез двух не имеющих машин соратников.

Там им пришлось рубить, очищать от веток и таскать к реке деревья.

За этим занятием они провели большую часть осенних выходных, а с первым снегом вызовы прекратились, и сам Ежи словно исчез. Проявился он только в мае, и Антону вновь пришлось ехать в чащобу, везти из города три больших, упакованных в черную бумагу ящика.

Затем было несколько мелких поручений в самом Нижнем, ну а последняя поездка на Керженец состоялась неделю назад – Ежи срочно понадобились разноцветные свечки, которые обычно втыкают в торт на день рождения, набор шампуров, пылесос, а точнее, шланг от него, газовая горелка, упаковка пластиковых тарелок и дюжина мягких игрушек большого размера.

Для чего «хозяину» нужны эти вещи, Редькин не стал и гадать.

Вчера Антон пришел со смены только в одиннадцать и едва успел поужинать, как зазвонил телефон. Пришлось все бросить, торопливо запрыгнуть в машину и отправиться в не такой и близкий путь.

И вот сейчас он мчался по погруженной во мрак дороге, боясь опоздать.

Вот и поворот, за ним довольно мерзкий участок с никогда не просыхающей лужей… а дальше можно немного разогнаться, чтобы через пятьсот метров затормозить у деревянного мостика через речку Хмелевку.

Ежи стоял у самого мостика, на том же самом месте, где всегда, словно он возникал из-под земли прямо в этой точке, а добирался сюда тайными подземными путями. Голова его была непокрыта, на волосах блестели капли дождя, а длинный черный плащ свисал до самой земли.

Антон глянул на часы и облегченно вздохнул – два ровно, он успел.

– За тобой не было слежки? – спросил «хозяин», когда Редькин выбрался из машины.

– Нет, не думаю… – помотал головой Антон.

– Лучше я проверю, – Ежи зашагал к машине, неспешно, мягко и одновременно как-то неуклюже.

Худобой и умением внушать страх он напоминал слаш, но к черной сфере не принадлежал точно. Бледность наводила на мысли о верог, вампирах, но у тех глаза красные, а не светлые, имя вовсе походило на то, какие бывают у оборотней, а ростом «хозяин» мог сравниться с элохим.

Наиболее естественным было предположить, что он человек, ведь среди «коричневых» встречаются самые разные экземпляры, но сделать этого Антон не мог – он всеми фибрами души, всем сердцем ощущал чуждость этого существа человеческому роду.

Вероятно, Ежи являлся Игроком, но никаких подтверждений этой версии не было.

– Сейчас посмотрим, – сказал он, вскинул руки так, что зашелестели полы плаща, и соединил их над головой.

Что случилось далее, Антон не понял, хотя практиковал магию много лет и знал немало заклинаний. Сверкнуло, волна белого свечения прокатилась сквозь машину, заставив мигнуть выключенные фары и клацнуть что-то в не так давно отремонтированном движке.

– Чисто, – Ежи опустил руки. – Как в городе?

– Э, не очень… – Антон попытался обдумать ответ. – Все перепуганы, не знают, что делать. Оборотни автозаводские вовсе с ума сошли, готовы броситься на кого угодно, да и остальные не лучше. Источники продолжают светиться, и никто не знает, в чем дело. Ну а на «горе» и вовсе свара какая-то началась, «белые», как я слышал, нашли тех, кто виновен во взрыве их колодца.

На бледном лице возникла тень довольной ухмылки, и Редькину подумалось: не «хозяин» ли стоит за всем этим переполохом? Но он поспешно стал думать о другом – кто знает, может быть, существо в черном плаще способно читать мысли?

– Я понял тебя. Пошли, – Ежи развернулся, и они зашагали через мост, а затем в сторону от дороги, по тропке, что через густой сосняк вела на восток, к Керженцу.

С деревьев капало, под ногами шуршала хвоя, было сыро и неуютно, так что Антон вздрагивал от каждого шороха. Наложенное заклинание помогало видеть во тьме, но заглянуть далеко все равно не удавалось – мешал подлесок, из которого колоннами торчали стволы.

Тропа свернула, и они вышли на берег реки.

– Возьмешь это, – сказал «хозяин», указывая на большой пень, в данный момент служивший подставкой для огромного кожаного чемодана. – Там двенадцать одинаковых предметов. Твоя задача – доставить их в город и разместить на крышах домов по следующим адресам…

Антон вздохнул и приготовился запоминать.

Откуда и как Ежи и его груз попали сюда, он даже не пытался думать – никаких следов лодки или иного транспортного средства, тропка обрывается около пня, других попросту нет.

– Все понятно? – спросил «хозяин», закончив перечень. – Быстрота не имеет значения, управишься за неделю, будет просто отлично. Главное – доставить точно на место, маскировать не нужно, те предметы, что в чемодане, в состоянии сами позаботиться о себе.

– Да, – сказал Антон.

– Тогда забирай их, и до встречи.

Редькин кивнул, с трудом оторвал от пня тяжеленный чемодан и потащил его обратно по тропе. Когда через пару дюжин метров оглянулся, на том месте, где только что стоял Ежи, не оказалось никого.

Антон сглотнул и попытался ускорить шаг.

Ресторанов, кафе и всяких забегаловок в Нижнем Новгороде великое множество, начиная с презираемого всей прогрессивной мировой общественностью «Макдоналдса» и заканчивая фешенебельными заведениями, в которых помимо дресс-кода действует и кар-код, то есть человека, приехавшего на недостаточно крутой «тачке», внутрь могут не пустить.

Есть заведения для всех, имеются такие, что работают почти исключительно для «своих». К последним относятся и те, что прячутся за Пеленой и взгляду обычного человека доступны примерно в той же степени, в какой и недра Юпитера.

Самое известное называется «У Жоржа», и располагается оно в Георгиевской башне Кремля. Там можно встретить уроженцев всех сфер, представленных в Нижнем Новгороде, от людей, дейвона и Часовщиков до верог, элохим, альвов и изредка даже слаш.

О том, что имеются бары исключительно для нелюдей, Олег слышал, но бывать в подобных местах ему не доводилось.

– Куда мы едем? – спросил он, когда они свернули с проспекта Ленина и покатили куда-то в сторону завода «Этна».

– Есть тут одно местечко, – ответил Милинович. – Ваши там редко появляются, но зато всегда в качестве основного блюда. Так вот, тамошний бармен готовит чудеснейшие вещи, в том числе такие, что способны вернуть бодрость даже столь потрепанному хмырю, как ты.

– Хм, ну-ну…

Особого энтузиазма по поводу посещения «местечка» Олег не испытывал, но к этому моменту он настолько устал, что ему было все равно. Не засыпал только потому, что машину периодически встряхивало на ухабах и Драго начинал вполголоса ругать городские власти.

Остановились они во дворе, зажатом между двумя пятиэтажками, и Турнов при всем желании не смог бы сказать, где, на какой улице и даже в каком районе это место находится.

У одного из домов имелась пристройка, окна ее еле заметно светились, а над крыльцом горели желтые буквы «БАР».

– Просто бар? – спросил Олег, открывая дверцу.

– Сложно бар, – Милинович оскалился и щелкнул зубами. – Для обычных «коричневых» тут ничего нет, кафешка, много лет назад закрытая на ремонт. Хозяева потратили немало денег на звуковую изоляцию и магическое прикрытие, но это окупается – сюда охотно ходят те, кто не хочет видеть людей за соседним столиком.

– А как же я?

– Ты со мной, отвались мои клыки! – старший маах’керу гордо выпрямился. – Пошли!

Они поднялись по ступенькам, массивная дверь распахнулась совершенно бесшумно, изнутри повеяло теплом. Оказавшись в крохотном вестибюле с гардеробом, Олег удивленно хмыкнул, оценил лампочку без абажура под потолком и выложенные кафелем стены.

Навстречу гостям с цоканьем двинулись двое могучих сатра в безрукавках и широких спортивных штанах.

– Ты? – прогудел один из них, сложением похожий на тяжелоатлета.

– Я, – почти с вызовом ответил Милинович. – Он со мной, и мы ненадолго.

Кустистые брови «тяжелоатлета» сошлись, намекая, что он задумался, его более мелкий сородич глянул на человека неприязненно, сжал кулачищи, но без приказа ничего делать не стал.

– Ладно, идите, – разрешил сатра. – Только на полчаса, не больше.

Шагнув в пределы собственно бара, Олег в первый момент не смог понять, велик тот или мал. Помещение оказалось скупо освещено и очень сложно организовано – перегородки, колонны, помосты, лесенки вверх и вниз, занавеси из разноцветных бус, погруженные в полумрак, отдельно расположенные столики какой угодно формы: круглые, квадратные и даже полумесяцем.

И посреди всего этого ярко освещенным пятном выделялась стойка бара, длинная, как анаконда. Блестели выстроившиеся рядами бутылки, искорки бегали по бокалам разных очертаний и размеров.

И невозмутимый бармен-сатра с короткой бородкой пил из высокого стакана что-то, похожее на молоко.

– Едой пахнет, – сказал Олег, принюхиваясь: в воздухе носились ароматы жареного мяса и специй.

– Вот уж жрачку тебе здесь лучше не заказывать, – хохотнул Милинович. – Все, я бы сказал, тут очень «этническое». Пошли, вон он, волшебник шейкера, бутылки и стопки.

Они оставили справа деревянную лесенку, ведущую вверх, прошли мимо ниши, из тьмы которой яростно сверкнули алые глаза. Двое элохим проводили Олега настороженным взглядом, попавшийся навстречу пьяный дейвона в зеленом костюме удивленно вытаращился и икнул, пустив волну перегара.

– Если сюда зайдут люди-маги, – рассказывал Милинович, пока они лавировали между столиками, – то их вежливо выпроводят, и вряд ли найдется в Нижнем такой дурак, что попытается возмутиться по этому поводу. А если найдется, то охрана и посетители быстро научат его уму-разуму. Привет, Энцелад, как твои раздроченные копыта, не отвалились еще?

И с людьми, и с уроженцами гостевых сфер этот маах’керу общался одинаково – без всякого пиетета.

– Привет. Вроде бы нет, – бармен-сатра отставил стакан. – Ты, конечно, придурок даже на фоне прочих «фиолетовых», но что ты притащишь к нам человека, я не ожидал. Счастье, что сегодня нет никого из клана Клокочника или того сумасшедшего альва из Сормово.

– Мы ненадолго. Свари-ка нам кофе, а ему сделай «алый снег».

Энцелад покачал головой, положил руки на стойку, и на полных губах его появилась насмешливая улыбка:

– Ты совсем ополоумел, старый волк? Переводить такую вещь на «коричневого»?

– Делай, что я сказал! – нахмурился Милинович. – Я плачу вдвойне!

Сатра-бармен пожал плечами и отвернулся от клиентов, предоставив им забираться на высокие барные табуреты. Забурчала кофеварка, потек горький запах свежемолотых кофейных зерен и корицы, забренчали крохотные чашки, белые, с желтой надписью «БАР».

Одну из них, заполненную коричневым напитком, Энцелад поставил перед старшим маах’керу, вторую – перед младшим, а затем приступил к приготовлению того, что Милинович назвал «алым снегом».

Ловкие руки сатра так и мелькали, он что-то смешивал, добавлял, взбалтывал, растирал и подогревал, открывал и закрывал холодильник, и все это в таком темпе, что уследить за ним не было никакой возможности. В ход шли как большие бутылки с полки за спиной бармена, так и крохотные, извлеченные из-под стойки, подозрительного вида порошки и даже пучки высохшей травы.

В результате минут через пять перед Олегом возник объемистый коньячный бокал, на две трети заполненный бесцветной жидкостью, а на треть сверху – багровыми хлопьями, что и в самом деле напоминали окровавленный снег.

– Из чего это делают? – спросил Турнов.

– Ты хочешь, чтобы я раскрыл секрет напитка, над которым работал полгода? – гордо улыбнулся Энцелад. – Не бойся, там нет яда или наркоты, сплошь естественные компоненты.

– А эффект они производят абсолютно неестественный! – влез Милинович. – Пей, иначе козленочком станешь… Эта хренота гарантированно взбодрит тебя, даст возможность не упасть еще часов двенадцать. Без нее ты уснешь через полчаса, а то и спустя пятнадцать минут.

– Ну ладно… – Олег понюхал «алый снег», но тот совершенно ничем не пах, и одним махом опрокинул бокал.

Гортань обожгло холодом, зубы занемели, но через мгновение в желудке словно взорвался огненный шар. Глаза расфокусировались, и он понял, что не может их даже повернуть, звуки превратились в далекое монотонное бурчание, а из головы исчезли все до единой мысли.

Олег был словно пьяный, но с необычайной четкостью ощущал собственное тело, каждую мышцу, все кости и даже нервы. При этом не мог пошевелить и мизинцем, а с восприятием и вовсе творилось нечто странное: нос ощущал непонятно откуда взявшиеся в помещении запахи свежей травы, дубовой коры и цветущих роз, кожу тревожило щекочущее прикосновение, будто по всему телу бегали муравьи.

Зрение на миг прояснилось, и он обнаружил стойку перед самым носом, словно пригнулся к ней вплотную. Рассмотрел каждую прожилку в полированной и покрытой лаком доске, а затем провалился в скрывший все вокруг лиловый туман.

Из этого тумана появились звуки, довольно резкие и неприятные, перед глазами замелькали разноцветные пятнышки, похожие на кружащихся у огня мотыльков. Олег попытался уследить хотя бы за одним из них, повернуть голову, но не сумел. И тут что-то мимолетно задело его по лицу раз, другой…

– …думать! – ударил по ушам сердитый голос Энцелада, и Турнов понял, что его колотят по щекам.

Рефлекторно вскинул руку, и очередной удар пришелся по предплечью.

– Хватит, Драго! – распорядился Милинович, и рука, сжимавшая ворот Олега, разжалась.

Он сидел на том же табурете, бокал из-под «алого снега» стоял там, куда был поставлен. Бармен-сатра выглядел сердитым, старший маах’керу – настороженным, младший оставался спокойным.

– Идиоты, – проворчал Энцелад. – А если бы он кони двинул?

– Ну не двинул же? Не суетись, жареным не пахнет, наш «коричневый» друг в полном порядке.

Олег, честно говоря, был не просто в порядке, на самом деле он чувствовал себя таким бодрым, словно поспал часов десять. В голове ощущались ясность и легкость, сонливость исчезла без следа, вялость и озноб ушли из тела, разве что появилась легкая изжога, но с ней жить вполне можно…

– Ну что? – Милинович хлопнул Турнова по плечу. – Как новый, да?

Слово «новый» породило в мозгу оживленное движение, встряхнуло ассоциации, дремавшие где-то на самой грани подсознания, и от тех цепочка потянулась дальше и дальше…

– Похоже на то, – Олег поднял руку и потер лоб. – Вы что, никогда не поили этим людей?

– Ну да, – признался бармен.

– Действительно, идиоты. Но в этот раз вам повезло, да и мне тоже, – Олег слез с табурета. – Спасибо за «алый снег», но мы пойдем. Дела ждать не станут. У меня тут возникли кое-какие идеи.

Милинович удовлетворенно хмыкнул, и они пошли к выходу, мимо того же пьяного дейвона, что пытался взобраться по лестнице, мимо погруженной во мрак ниши, мимо двух только что вошедших оборотней. Эти сдержанно кивнули сородичам, на человека внимания не обратили, словно его вовсе не было, зато сатра-охранники уставились на Олега во все глаза.

– Что вы с ним сделали? – спросил тот, что поменьше.

– Слегка встряхнули, – ответил Милинович вроде бы даже с гордостью. – Он теперь сам нами командует.

«Зеленые» дружно хихикнули, но Турнов уже открывал входную дверь и оборачиваться не стал. Холодный дождь, струившийся с темного неба, показался ему бодрящим, а тьма – не столь промозглой, как еще полчаса назад.

– Да, я только сейчас понял, как там внутри воняет, – сказал Олег.

– Смотри-ка, чуть очухался, мгновенно стал расистом… или сферистом? – Милинович вытащил сигареты. – Ну и что за гениальная идея посетила тебя, бесхвостый ты наш?

– Мы неправильно действовали, мы искали наугад! – Олег сердито ударил себя кулаком по раскрытой ладони. – Слово «новый», произнесенное тобой, двинуло меня в нужном направлении… Ведь не все клубы были основаны одновременно, есть те, что постарше, но имеются и появившиеся в самом начале лета. Так логичнее направиться в тот, что возник последним! Там следы нашего врага наверняка самые свежие, и мы сможем узнать побольше!

– Голова, – произнес старший маах’керу, выпуская клуб дыма.

– Да, логично, – кивнул Драго. – Если повезет, то, может быть, сумеем его унюхать.

Милинович посмотрел на ученика иронически, но ничего говорить не стал. Торопливо докурил, и они отправились к машине. Забравшись на заднее сиденье, Олег вновь распотрошил папку с информацией о клубах и начал просматривать досье одно за другим.

– Этот старый… – один листок был отложен в сторону. – Этот посвежее… – за ним последовал второй. – А это, похоже, самый свежак… дата открытия – двадцать пятое мая, всего три месяца назад… Сейчас глянем остальные… Так, так… Нет, и вправду самый новый. «Семафор», клуб современного эстрадного танца, улица Динамическая… это черт знает где.

– Сормово? – предположил Драго, вынул из бардачка карту и принялся ее изучать, смешно наморщив нос. – А, вот она… Копосово. Дикая окраина, домен Наблюдателей Белых Вихрей, и наше появление там вряд ли вызовет радостное оживление. Стоит ли туда соваться?

– Это, выходит, клуб для «прозрачных»? – Милинович залихватски заулыбался. – Они там учатся красиво дрыгаться под рейв и прочую мурень, что ныне крутят на дискотеках? Никогда такого не видел и не упущу шанс посмотреть, так что заводи мотор и поехали.

Честно говоря, Олег сомневался, что Наблюдатели ходят в «Семафор», – представители двенадцатой, последней, сферы никогда не были склонны к шумным увеселениям.

Зато они отличались терпимостью и редко вмешивались в то, что творили инородные маги на их территории, за исключением тех случаев, когда интересы «бесцветных» были задеты напрямую. Поэтому клуб современного танца могла посещать молодежь со всех окрестностей. Туда, скорее всего, ходили юные дейвона, сатра, Часовщики, люди и те же оборотни.

А Наблюдатели только наблюдали и, поскольку не видели для себя опасности, не вмешивались.

– Как скажешь, босс, – хмуро проговорил Драго, убрал карту и сунул ключ в замок зажигания.

Оказалось, что улицу Динамическую найти не так легко. Они свернули с проспекта Кораблестроителей немного не там, где надо, и некоторое время покрутились по жилому кварталу. Пришлось останавливаться, вновь доставать карту, а затем еще и выискивать ближайший дом с номером.

«Развлечения» эти завершились только в три часа ночи, когда дождь закончился, а на востоке стало немного светлеть.

– Вот он, – сказал Олег, разглядывая вывеску «Семафор», где каждая буква горела своим светом.

– Зайдем? – предложил Милинович и начал раздеваться.

Проблема заключалась в том, что здание, ранее служившее, похоже, магазином, было ярко освещено, прямо под окнами клуба проходила дорога, вдоль нее стояли фонари. Понятно, что себя Олег мог спрятать за мороком, но вот полностью скрыть манипуляции с дверью было не в его силах.

– Придется вспомнить детство и бить лампы, – заметил он.

– Так вперед, – рыкнул Милинович, открыл дверцу, и из автомобиля выскочил уже серый волкодав.

Дотянуться «длинной рукой» до каждого фонаря и погасить его было делом плевым, но Олег с удовольствием обошелся бы без этого. Не хотелось оставлять после себя слишком много разрушений – это может привлечь внимание Наблюдателей, да и просто как-то неловко…

С глухим хлопком раздавил первую лампочку, вниз посыпались осколки, ликвидировал вторую, третью. Подбежавший к дверям клуба Милинович тем временем приложил нос к одной из щелей, некоторое время принюхивался, а затем перекинулся в человека.

– Внутри кто-то есть, – сказал он удивленно. – Вот уж не ожидал. О, идет сюда…

Он превратился обратно, и Олег, ликвидировав последний фонарь, заспешил к соратнику. Из-за двери послышались шаги, затем громыхнуло, взвизгнули петли, и в открывшейся щели, заполненной тусклым светом, показалось лицо – круглое и опухшее, покрытое щетиной, с седыми усами в центре, лысиной над и невероятно сильным запахом сивухи вокруг.

– Вы кто? – спросило оно, и маах’керу, пораженный «ароматическим» ударом, аж присел на задние лапы.

– Даже не знаю, что ответить, – признался Олег. – Рад бы соврать, но не могу.

– Э? – лицо отразило недоумение. – Вы лампочки побили, хулиганы малолетние… Уж я вас…

Дверь открылась шире, стало ясно, что к лицу прилагается тощее тело в ватнике и что в руке у него имеется двустволка, помнившая, похоже, еще времена «очаковские и покоренья Крыма».

Милинович зарычал, а Олег среагировал автоматически – поднял руку и наложил заклинание. Сторож мгновенно погрузился в глубокий сон. Он зашатался, выронил оружие и сам шлепнулся бы, не подхвати его Турнов под мышки.

Маах’керу рыкнул еще раз, но уже одобрительно, и Олег заволок сторожа внутрь.

– Тяжелый, зараза… – пропыхтел он, укладывая обладателя двустволки на пол. – Но ничего, поспит часок, а затем решит, что мы ему примерещились. Глядишь, и пить бросит после такого.

Милинович изобразил скептическое помахивание хвостом, и они отправились обследовать помещение.

В том плане, что интересовал ночных гостей, «свежий» клуб почти ничем не отличался от более старших собратьев – упрятанное в толщу стен заклинание из голубых светящихся нитей, цветастые значки в даже не запертом кабинете администратора.

– Я ожидал большего, – признался Олег, убирая в карман амулет-фиксатор. – А ты?

– Ррры, – произнес маах’керу, и на том месте, где только что стояла собака, появился человек.

– Тут смердит так же, как и от тех дохлых Пастырей Душ, – сообщил Милинович. – Пахнет лесом, и теперь я точно знаю, каким именно. Северными дебрями, что тянутся от Городца до Семенова, вдоль Керженца, затем до самой Ветлуги и дальше на север и на восток…

– Неужели леса пахнут по-разному?

Маах’керу возмущенно фыркнул:

– Ты еще скажи, что все люди пахнут одинаково! Везде разная вода, неодинаковая земля, растут немного отличающиеся деревья! Сосну из окрестностей Ковернино я никогда не спутаю с той, что поднялась неподалеку от Арзамаса!

– Ладно, я тебе верю, – примирительно сказал Олег, подумав, что спорить с оборотнем по поводу запахов все равно что возражать летучей мыши, вздумавшей рассказать о чудесах ультразвуковой локации.

Сам он был человеком типично городским, в лесах, конечно, бывал, и в детстве, когда они летом ездили на сборы в спортлагерь, и позже, во время редких походов за грибами, но особой любви к заросшему деревьями пространству не испытывал и ориентировался там плохо.

– Вот это правильно! Мне верить надо! – Милинович мрачно оглядел пустой темный зал, где они находились: колонки на полу, зеркало размером в целую стену. – И еще тут есть тот странный запах… он сильнее, чем от Пастырей, но я все равно не смог его узнать! – Он сердито рыкнул. – Похоже, именно так пахнет тот, кого мы считаем врагом. Но снаружи я ничего подобного не уловил. Вероятнее всего, на улице все смыл дождь, затоптали посетители и просто прохожие.

– Значит, он был тут? Может быть, получится зацепиться за его след? – предложил Олег.

– Попробуй.

Они вышли в вестибюль, где на полу храпел пьяный сторож, и встали около двери, через которую наверняка проходил обладатель необычного запаха. Олег прикрыл глаза, несколько мгновений потратил на то, чтобы сосредоточиться, а потом скрестил руки перед собой и сделал такое движение, будто правой рукой наматывал веревку на левый кулак.

Заклинание, позволяющее «зацепиться за след» любого обладающего аурой существа, не имело особого названия, да и выглядело оно у каждого мага по-разному. Тут не имелось общих форм или принципов, каждый выбирал тот способ, что казался более удобным и давал результат.

Кисти Олега закололо, сквозь опущенные веки он увидел, как вокруг них заклубилась зеленоватая дымка. Образовала шар размером с волейбольный мячик, от него в сторону двери, сквозь нее и наружу потянулись мерцающие нити, две, три, пять, добрый десяток…

А затем шар лопнул, и Олег поморщился от болезненной отдачи.

– Не вышло, как я и думал, – резюмировал Милинович. – Слишком тут много следов, кого в этом «Семафоре» только не бывало, и зацепиться за кого-то одного – задача не по тебе.

Оборотень был прав, но на мгновение Олег все же испытал острый укол смешанной с разочарованием, совершенно детской обиды.

– Вот рыба ерш… – пробормотал он. – Жаль. Ну что, пошли отсюда?

Милинович кивнул, опустился на четыре лапы, и они выбрались наружу, в ночь, потихоньку начавшую превращаться в утро. Драго обнаружился дремлющим в машине, но старший маах’керу не стал устраивать ученику выволочку, только сказал укоризненно:

– Э-хе-хе. А если бы опять альвы? Или еще кто?

Юный оборотень отвел взгляд и покраснел.

– Ну что, куда дальше? – спросил Олег, потянувшись к папке с материалами по клубам.

– Охолони, малый, – посоветовал Милинович. – Мы и так сделали много. Поехали на базу к нашему «желтому» другу, посмотрим, что у них там творится, да и все, что добыли, отдадим. Вдруг этого будет достаточно? Зачем лишний раз задницей рисковать?

– Ну давай, – сказал Олег после паузы, Драго широко зевнул и завел мотор.

Они ехали через Нижний, укутанный в сырое одеяло уже по-осеннему холодного рассвета, а город потихоньку просыпался. На улицах появлялись первые машины, светофоры на перекрестках меняли желтое мигание на нормальный рабочий цикл, выползали из домов невезучие субъекты, чей рабочий день начинается намного раньше, чем у всех остальных.

Когда проезжали по Канавинскому мосту, Олег обратил внимание, что храм элохим, прячущийся за Пеленой на острове посреди реки, светится, точно огромная гнилушка – мерцающим холодным огнем.