Текст книги "Реальная угроза"

* * *

Мойра сразу заметила, что операция «Тарпон» волновала директора. И не мудрено, подумала она, делая записи. Потребуется примерно неделя, но уже готовились распоряжения о конфискации. Четыре сотрудника Министерства юстиции потратили больше суток, изучая предоставленные Марком Брайтом документы. Ей стало ясно, что электроника намного упростила банковские операции. Где-то в Министерстве юстиции был кто-то, имеющий доступ к электронным операциям, ведущимся компьютерами во всех банках мира. А может быть, и не в Министерстве юстиции. Скажем, в одной из спецслужб, или это даже частный подрядчик, потому что законность такого дела несколько расплывчата. Как бы то ни было, сравнивая документы Комиссии по ценным бумагам и биржевым операциям с многочисленными банковскими расчётами, уже удалось обнаружить, что деньги наркобизнеса использовались для финансирования проектов, в которых «жертва» – по крайней мере члены его семьи были настоящими жертвами, сказала себе Мойра, – старалась отмыть их. Ей ещё никогда не приходилось видеть, чтобы колеса правосудия вращались с такой быстротой.

Какие всё-таки это высокомерные и наглые люди, собирающиеся вкладывать и отмывать свои грязные деньги прямо здесь! Да, Хуан был прав, говоря об их самоуверенности. Ну что ж, теперь улыбки исчезнут с их лиц. Правительство намеревается конфисковать по крайней мере шестьсот миллионов долларов, вложенных в акции, и это не считая доходов, на которые они рассчитывали.

Шестьсот миллионов долларов! Сумма поистине колоссальная. Да, ей приходилось слышать о миллиардах наркодолларов, исчезающих из страны, однако надёжность подобных оценок была сродни метеорологическим прогнозам. Совершенно очевидно, заметил директор, диктуя заметки Мойре, что картель был недоволен существовавшей системой отмывания денег, а может быть, обнаружил, что при возвращении уже отмытых денег в Колумбии снова возникает не меньше проблем.

Поэтому можно предположить, что, произведя отмывание первоначально вложенных сумм – и получив при этом значительную прибыль, – они распоряжались своими средствами таким образом, что создавался колоссальный фонд капиталовложений, которым распоряжался по их доверенности кто-то иной. Затем эти инвестиции использовались для того, чтобы совершенно законно подчинить себе все коммерческие предприятия у себя дома или в любой другой стране, где им хотелось завоевать надёжные политические или экономические позиции. При этом весьма интересным, продолжал Эмиль, было то обстоятельство, что подобные шаги могли предвещать попытку очистить самих себя – используя старую американскую преступную фразеологию, «перейти на законное положение» – до такой степени, что боссы картеля рассчитывали стать полностью принятыми в местной латиноамериканской политической системе.

– Эти материалы нужны вам срочно, сэр? – спросила мисс Вулф.

– Завтра утром у меня встреча с президентом.

– Сколько экземпляров?

– Пять, и все пронумерованные. Имейте в виду, Мойра, всё это совершенно секретно, – напомнил ей директор ФБР.

– Закончив работу, я тут же проглочу дискету, – пообещала она. – Вы обедаете сегодня с заместителем директора Грэди, а министр юстиции отменил завтрашний ужин. Ему нужно срочно вылететь в Сан-Франциско.

– Отчего такая спешка?

– Его сын решил жениться, причём не откладывая.

– Да, это важная причина, – согласился Джейкобс. – А вам далеко до такого события?

– Не очень Вы уже знаете, когда состоится ваш визит в Колумбию, чтобы я могла заняться перестановкой в расписании ваших встреч?

– Извините, пока нет. Впрочем, это вряд ли нанесёт большой ущерб нашим планам. Поездка рассчитана на уик-энд. Так что крупных изменений не произойдёт.

– Тогда хорошо. – Мойра вышла из кабинета директора с улыбкой.

* * *

– Доброе утро. – Федеральный прокурор был тридцатисемилетним мужчиной по имени Эдвин Давидофф. Он надеялся стать первым за всю историю поколения сенатором США европейского происхождения от штата Алабама. Высокий и крепкий, весом в двести фунтов, бывший борец, выступавший в университетских чемпионатах страны, Давидофф был назначен на эту должность президентом и завоевал репутацию настойчивого, делового и безукоризненно честного защитника интересов народа.

Когда ему приходилось участвовать в процессах, затрагивающих гражданские права, в своих заявлениях он всегда ссылался на законы страны и на защиту интересов населения, на которое он рассчитывает. В общем-то прокурор выступал очень часто. В Алабаме не было клуба или общества, где бы он не выступал за последние три года, да и на собраниях полицейских управлений Давидофф был частым гостем.

Его должность главного представителя американского правительства в сфере юстиции в этом округе являлась в общем-то административной, но время от времени он выступал на отдельных процессах, как правило очень громких. Особенно строго Давидофф преследовал политическую коррупцию, к запоздалому раскаянию трех членов законодательного собрания штата. Сейчас они разравнивали песок на поле для гольфа в офицерском клубе базы ВВС в Эглине.

Эдвард Стюарт опустился в кресло напротив письменного стола прокурора.

Давидофф был вежливым и хорошо воспитанным человеком и при входе Стюарта встал.

Вежливые прокуроры очень беспокоили Стюарта.

– Нам удалось, наконец, получить подтверждение относительно личности ваших клиентов, – произнёс Давидофф голосом, в котором можно было бы заподозрить притворное удивление, но на самом деле он был всего лишь деловым. Оказывается, оба – граждане Колумбии и в прошлом неоднократно подвергались арестам – в общей сложности больше десяти раз. Вы вроде говорили, что они из Коста-Рики?

– Почему потребовалось столько времени для их опознания? – уклонился от прямого ответа Стюарт.

– Не знаю. К тому же это не имеет значения. Я обратился с просьбой о скорейшем начале процесса.

– А как относительно обещания, данного моему клиенту офицером береговой охраны?

– Это заявление было сделано после его признания – и к тому же мы не собираемся использовать это признание в ходе процесса, потому что не нуждаемся в нём.

– Оно было получено в результате возмутительного нарушения...

– Чепуха, и это вам отлично известно. Впрочем, мы не будем ссылаться на него. Я исхожу из того, что этого признания просто не существует, понятно? Эд, ваши клиенты совершили четыре убийства и должны расплатиться за это, причём сполна.

Стюарт наклонился вперёд.

– Я могу предоставить вам информацию...

– Я не нуждаюсь ни в какой информации, – прервал его Давидофф. – Рассматривается дело об убийстве.

– Но так не делается, – возразил Стюарт.

– Может быть, это и есть часть всей проблемы. Этим процессом мы хотим известить всех о позиции, которую занимаем.

– Значит, вы собираетесь казнить моих подзащитных только ради того, чтобы объяснить занятую позицию. – Это прозвучало утвердительно.

– Мне известно, что мы расходимся по вопросу о значении смертной казни как средства борьбы с преступностью.

– Я готов согласиться на то, что мои подзащитные признаются в совершенных убийствах и предоставят в распоряжение следствия имеющуюся у них информацию в обмен на пожизненное заключение.

– Нет.

– Вы действительно так уверены, что выиграете процесс?

– Вам известны все доказательства, которыми мы собираемся воспользоваться, – ответил Давидофф. В соответствии с законом обвинение было обязано предоставить в распоряжение защиты все улики, которыми располагает, тогда как от защиты этого не требовалось. Это являлось надёжным способом обеспечить справедливое рассмотрение дела в суде, хотя не все прокуроры и полицейские одобряли его. Тем не менее таков был закон, а Давидофф никогда не нарушал законы. Стюарт знал, что именно поэтому прокурор является очень опасным противником. Давидофф ещё ни разу не проиграл процесса или апелляции по процедурным соображениям. Он был блестящим юристом и знал все тактические уловки.

– Если мы убьём этих двоих, то опустимся на тот же уровень, где находятся, по вашим словам, они.

– Эд, мы живём в демократическом государстве. Окончательное решение о том, какими должны быть законы, принимают его граждане, и в данном случае они высказались за смертную казнь.

– Я приложу все силы, чтобы не допустить этого.

– Я был бы крайне разочарован, поступи вы иначе.

Боже мой, да из тебя получится превосходный сенатор, подумал Стюарт. Такой справедливый, так терпимо относящийся к людям, принципы которых ты не одобряешь. Неудивительно, что пресса так любит тебя.

* * *

– Значит, такова обстановка в Восточной Европе на этой неделе, – заметил судья Мур. – Похоже, там все успокаивается.

– Да, сэр, – ответил Райан. – В настоящее время похоже на то.

Директор Центрального разведывательного управления кивнул и сменил тему;

– Вы были вчера у Джеймса?

– Да, сэр. Он всё ещё не падает духом, но уже знает. – Райан не любил отчитываться о посещении адмирала. В конце концов, он не врач.

– Сегодня я навещу его, – произнёс Риттер. – Может быть, ему что-нибудь нужно? Или я могу в чём-то заменить его?

– Он всего лишь хочет продолжать свою работу.

– И мы удовлетворим его любое желание, – ответил Мур. При этих словах, заметил Райан, Риттер чуть заметно шевельнулся. – Итак, доктор Райан, вы отлично справляетесь со своими обязанностями. Я выскажу предложение президенту, что вы могли бы стать новым заместителем директора ЦРУ по разведке. Я понимаю ваши чувства относительно Джеймса; не забудьте, что я работал с ним дольше вас, правда? – и...

– Сэр, адмирал Грир жив, – запротестовал Джек. Он едва не сказал «все ещё» и мысленно выругал себя за то, что даже подумал так.

– Он не выживет, Джек, – мягко заметил Мур. – Мне очень жаль. Ведь он и мой друг тоже. Но наш долг – служить своей стране, а это важнее отдельных личностей, даже таких, как Джеймс. Более того, Джеймс – профессионал, и ваше поведение разочаровало бы его.

Райан едва удержался, чтобы не вздрогнуть от этого упрёка. Но ему всё-таки стало больно – хотя бы потому, что судья Мур был прав. Джек глубоко вздохнул и кивнул.

– На прошлой неделе Джеймс сказал мне, что видит в вас своего преемника и надеется, что вы займёте эту должность. Мне кажется, что вы уже готовы для такой работы. Как вы сами считаете?

– Сэр, на мой взгляд, я в состоянии исполнять обязанности заместителя директора. Мне знакомы технические проблемы, но у меня не хватает политического опыта и кругозора, необходимого для такой должности.

– Существует только один способ овладеть этой частью работы – к тому же, черт побери, политика не должна играть большую роль в управлении разведкой.

Мур улыбнулся, словно подчёркивая иронию подобного заявления.

– Вы нравитесь президенту и членам конгресса. Короче говоря, с данного момента будете исполнять обязанности заместителя директора по разведке. Назначение на эту должность будет производиться только после выборов, но пока вы будете временно исполнять обязанности заместителя директора. Если Джеймс поправится, тем лучше. Дополнительная работа под его руководством принесёт вам только пользу. Но даже в этом случае приближается время его ухода в отставку. Незаменимых людей нет, всем нам понадобится замена, и, по мнению Джеймса, вы готовы для этого поста. Я тоже так считаю.

Райан не знал, что ответить. Ему ещё не было сорока, и он занимает теперь пост руководителя одной из самых крупных разведок в мире. Практически он занимал этот пост вот уже несколько месяцев – даже несколько лет, можно сказать, – однако с этого момента назначение стало официальным, и это каким-то образом все изменило. Отныне к нему будут обращаться с просьбой высказать своё мнение, дать свою оценку ситуации. Так оно и было в течение длительного времени, но раньше Райан всегда мог обратиться за советом. Теперь ситуация изменилась. Он будет представлять свою информацию судье Муру и ожидать окончательного решения, но с этого момента ответственность за правильное решение лежит на нём. Раньше он высказывал своим начальникам точки зрения и варианты. Сейчас всё будет по-другому, и ему придётся представлять готовые решения тем, кто формирует высшую политику. Ответственность резко возрастала, хотя внешне мало что менялось.

– Принцип «знаешь лишь то, что требуется для работы» будет действовать по-прежнему, – напомнил Риттер.

– Разумеется, – ответил Райан.

– Я сообщу о своём решении Нэнси и руководителям отделов, – сказал Мур. – Джеймс подготовил письмо, которое я зачитаю. Вот ваш экземпляр.

Райан встал и взял лист бумаги.

– Теперь, мне кажется, у вас много работы, доктор Райан.

– Да, сэр. – Джек повернулся и вышел из кабинета. Он понимал, что должен испытывать приподнятое настроение, но вместо этого чувствовал себя в ловушке.

Ему казалось, что он знает причину.

– Слишком рано, Артур, – сказал Риттер, когда Джек ушёл.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, Боб, но мы не можем оставить службу разведки без начальника лишь потому, что ты не хочешь посвящать его в операцию «Речной пароход». Мы будем держать его в стороне, по крайней мере, изолируем от деятельности Оперативного управления. Но Райана придётся посвятить в получаемую нами информацию. Господи, Боб, его опыт банковских операций очень пригодится. Просто ему необязательно знать метод получения информации. К тому же, если президент согласится и даст команду начинать после одобрения конгрессом, нам не о чём беспокоиться.

– Ты когда встречаешься с конгрессменами, Артур?

– Четверо приезжают сюда завтра после обеда. Беседа будет вестись в соответствии с правилом, касающимся сохранения тайны специальных и опасных операций.

Правило, при котором соблюдалась тайна проведения опасных и специальных операций – ПОСО, было неофициальным дополнением к правилам надзора и контроля.

Хотя конгресс имел в соответствии с законом право контролировать все разведывательные операции, два года назад в результате утечки информации из одного из особых комитетов конгресса погибли резидент ЦРУ, стоявший во главе отдела, и перебежчик, занимавший в своей стране видное положение. Вместо того чтобы возмутиться, возбудив публичный скандал, судья Мур встретился с членами обоих комитетов и заручился письменным заверением о том, что в отдельных случаях только председатель и заместитель председателя каждого комитета получат доступ к необходимой информации. После этого на них ложилась ответственность, связанная с принятием решения, следует ли огласить полученную информацию и поделиться ею со всеми членами комитетов. Поскольку в комитеты входили члены обеих партий, можно было бы полагать, что удастся избежать политической демагогии. Более того, судья Мур заманил их всех в искусно поставленную ловушку. Тот, кто настаивал на оглашении полученной информации перед всеми членами комитета, рисковал получить ярлык политикана. Наконец, повышенная избранность всех четырех конгрессменов, получающих доступ к информации ПОСО, уже создала атмосферу привилегированности, препятствующую дальнейшему распространению сведений. Таким образом, если операция не являлась особенно чувствительной с политической точки зрения, можно было гарантировать, что конгресс не станет вмешиваться в деятельность ЦРУ. Самым поразительным было то, что судье Муру удалось убедить оба комитета согласиться с его предложением.

Впрочем, немалую роль сыграло то, что директор ЦРУ привёл на слушания в конгрессе вдову и ребёнка убитого резидента. Абстрактные рассуждения о величии закона – одно, а вот совсем иное – необходимость наглядно видеть результат совершенной ошибки, особенно если одним из этих результатов является десятилетняя девочка, оставшаяся без отца. Политический театр не принадлежит к исключительной сфере деятельности избранников народа.

– А решение президента? – спросил Риттер.

– Уже оформлено. «Установлено, что контрабанда наркотиков представляет собой источник явной и реальной угрозы безопасности Соединённых Штатов». Президент разрешает разумное использование военной силы в соответствии с одобренными оперативными принципами для защиты наших граждан и тому подобное.

– Мне не нравится политическая заострённость всего этого.

Мур засмеялся.

– Конгрессменам это тоже не понравится, так что всем нам лучше хранить это в тайне, не так ли? Если президент обнародует своё решение, стараясь показать, что он «предпринимает нечто практическое», оппозиция поднимет крик о политической окраске операции. А если оппозиция попытается воспрепятствовать ей, то президент сделает то же самое. Таким образом, обе стороны заинтересованы в том, чтобы сохранить тайну и не вовлекать сюда политические интересы. Год выборов президента имеет свою политическую окраску, что нам на руку. Этот адмирал Каттер – умный парень.

– Не такой умный, как считает себя сам, – фыркнул Риттер. – Но всякий о себе повышенного мнения.

– Действительно, всякий. Знаешь, Боб, жаль, что Джеймс не смог принять участие в этом деле.

– Да, нам его не хватает, – согласился Риттер. – Господи, как мне хочется помочь ему, облегчить ему жизнь.

– Разделяю твои чувства, – согласился судья Мур. – Однако рано или поздно нам придётся посвятить в эту операцию Райана.

– Мне это совсем не нравится.

– Тебе не нравится, Боб, то, что Райан принимал участие в двух исключительно успешных полевых операциях помимо той работы, которую он делает за своим письменным столом. Может быть, он действительно вторгся на твою территорию, но в обоих случаях ты поддержал его. Неужели ты предпочёл бы, чтобы он потерпел неудачу? Роберт, у меня начальники управлений не занимаются соперничеством друг с другом, подобно Каттеру и тем парням из Капитолия.

Риттер вздрогнул – это был выговор.

– Я уже давно утверждаю, что мы продвигаем его слишком быстро. Да, согласен, он отлично проявил себя. Но не нужно упускать из виду, что для такого дела ему не хватает политического здравого смысла. Он должен ещё доказать, что обладает способностями руководителя. Райану придётся лететь в Европу, где он будет представлять нас на совещании разведывательных служб НАТО. Пожалуй, не стоит до этого посвящать его в подробности операции «Речной пароход», верно?

Мур едва не ответил, что адмирал Грир не участвует в проведении операции главным образов из-за физической слабости; это было правдой, но только отчасти.

Указание президента гласило, что во все подробности операции против наркобизнеса должно быть посвящено весьма ограниченное число людей. Это старая история в деятельности разведки: иногда условия безопасности были такими, что люди, способные предложить что-то важное, не могли сделать этого. Бывали случаи, что те, кого не посвящали в особо секретные операции, обладали информацией, критически важной для их успешного завершения. Однако нередко происходило и такое: в истории немало примеров неудач, когда операцию опекало столько людей, что процесс принятия решений был парализован, а безопасность операции подорвана. С исторической точки зрения для руководителей разведслужб самым трудным всегда было установить нужное равновесие между безопасностью операции и её эффективностью. Одной из наиболее распространённых ошибок, встречающихся в шпионских романах, является мнение, что руководители спецслужб обладают сверхъестественным безошибочным шестым чувством, помогающим им проводить операции. Но если лучшие хирурги в мире совершают ошибки, если самые искусные лётчики-испытатели чаще всего гибнут в авиакатастрофах – наконец, если пас, посланный профессиональным футболистом, участником матча на Суперкубок, перехватывает противник, – почему самые опытные разведчики должны быть непогрешимы? Мур знал, что единственная разница между мудрым человеком и дураком заключается в том, что мудрый склонен совершать более серьёзные ошибки, да и то потому, что никто не доверит дураку принятие по-настоящему важных решений; только умные люди получают возможность проигрывать битвы или подрывать существование наций.

– Ты прав относительно конференции НАТО, Боб. Я согласен с тобой – пока. – Судья Мур, нахмурившись, посмотрел на стол. – Как развиваются события?

– Все четыре группы находятся в нескольких часах перехода от выбранных для них пунктов наблюдения. Если всё будет развиваться в соответствии с планом, завтра к рассвету они займут исходные позиции, а ещё через день мы начнём получать от них информацию. Захваченный недавно экипаж самолёта выложил все предварительные сведения, в которых мы нуждались. По крайней мере, два из аэродромов, за которыми будет установлено наблюдение, активно эксплуатируются. И ещё один, наверно, тоже.

– Президент встречается со мной завтра. Похоже, ФБР наткнулось на что-то очень важное. Эмиль прямо-таки ликует. Им, вроде, удалось раскрыть крупную операцию по отмыванию денег.

– Мы сумеем воспользоваться этим?

– Сумеем, наверно. Эмиль рассматривает полученный материал как секретный.

– Ну что ж, – улыбнулся Риттер. – Если это на пользу бюро, то и нам пригодится. Может быть, нам удастся серьёзно расстроить планы картеля.

* * *

Чавез проснулся после очередного периода, отведённого ему для отдыха, за час до заката. Заснуть оказалось непросто. Днём температура перевалила далеко за тридцать пять, а в результате повышенной влажности, царившей в джунглях, ему казалось, что он находится в раскалённой печи, хотя лежал в тени. Первым осознанным движением было достать фляжку и выпить пинту воды – лимонада, чтобы компенсировать жидкость, утраченную его телом во время сна. Затем пришла очередь пары таблеток тиленола. Бойцы лёгкой пехоты всегда прибегают к тиленолу, чтобы усмирить боль, возникающую в результате постоянного физического напряжения, близкого к работе на износ. В данном случае Чавезу таблетки понадобились, чтобы избавиться от головной боли, вызванной жарой и напоминающей лёгкое похмелье.

– Зачем нам понадобилось вмешиваться в их жизнь? – пробормотал он, обращаясь к Джулио. – Пусть живут в этом проклятом месте.

– Согласен, дружище, – усмехнулся в ответ Вега. Чавез с трудом сел, стараясь прийти в себя. Он провёл ладонью по лицу. Густая чёрная борода, мучающая его ещё с юности, росла с прежней быстротой, но сегодня он бриться не будет. При этой мысли он недовольно фыркнул. Обычно в армии обращали особое внимание на личную гигиену, и лёгкие пехотинцы, относящиеся к армейской элите, должны были выглядеть «красиво». Чавез чувствовал, что от него уже несёт, как от баскетбольной команды после двух дополнительных таймов, но и мыться сегодня он тоже не будет, не говоря уже о смене белья. Однако он, разумеется, ещё раз почистит своё оружие. Убедившись, что Джулио уже почистил пулемёт, сержант разобрал МР-5 на шесть составных частей и внимательно осмотрел их. Чёрное матовое покрытие надёжно противостояло ржавчине. На всякий случай Чавез протёр все детали масляной тряпкой, провёл зубной щёткой по механизму, чтобы убедиться, что все пружины сохраняют упругость, а в магазин не попали грязь или песок. Затем он собрал автомат и передёрнул затвор, стараясь не шуметь. Все функционировало нормально. Наконец сержант вставил на место магазин, загнал патрон в казённик и поставил оружие на предохранитель. Затем он убедился, что ножи по-прежнему чистые и острые. То же самое Чавез проделал и с метательными звёздами.

– Капитану не понравится, если он увидит эти штуки, – еле слышно заметил Вега.

– Они приносят мне удачу, – ответил Чавез, убирая их в карман – К тому же мало ли что... – В заключение сержант осмотрел снаряжение. Все оказалось в порядке. Теперь он был готов к работе и достал карту.

– Куда мы направляемся?

– Вот сюда. – Чавез показал точку на карте. – Место назначения – «Рено», чуть меньше пяти миль. – Он внимательно изучил направление движения, запоминая ориентиры и прочие детали. Разумеется, на карте не было никаких пометок. Если её потеряют или захватят Чавеза в плен, пометки могут выдать то, о чём никому не следует знать.

– Вот, посмотрите. – К двум сержантам подошёл капитан Рамирес и передал Чавезу фотоснимок, сделанный со спутника.

– Наши карты, должно быть, совсем новые, сэр.

– Совершенно точно, новые. КУМО, – он имел в виду Картографическое управление Министерства обороны, – до недавнего времени совсем не имело хороших карт этого района. Их изготовили на основе спутниковой фотосъёмки. Есть какие-нибудь проблемы?

– Нет, сэр. – Чавез поднял голову и улыбнулся. – Местность ровная, без особых препятствий, да и лес не такой густой – похоже, что переход окажется проще, чем прошлой ночью, капитан.

– Когда подойдём вплотную, вам нужно приблизиться к намеченной цели – там пункт сбора – вот с этого направления. – Рамирес провёл пальцем по фотографии.

– Окончательный подход я осуществлю вместе с вами, чтобы тоже вести разведку.

– Вы – командир, сэр, – кивнул Динг.

– Рассчитывайте на первый контрольный пункт – «Штырь», вот здесь.

– Слушаюсь, сэр.

Рамирес поднял голову, осматривая местность.

– Не забудьте, что говорилось во время инструктажа. У этих ребят может оказаться превосходная система охраны, и особенно остерегайтесь мин-ловушек. Увидите что-то подозрительное, тут же сообщите мне – если сможете сделать это, не привлекая внимания. Если возникнут сомнения, имейте в виду, что наша операция проводится в полной тайне.

– Не беспокойтесь, сэр, я проведу отделение к цели.

– Извините, Динг. – Рамирес смущённо посмотрел на сержанта. – Должно быть, я со своими наставлениями похож на нервную бабу.

– У вас фигура другая, сэр, – улыбнувшись, заметил Чавез.

– Ну что, Осо, сумеете пронести пулемёт ещё одну ночь? – Рамирес повернулся к Веге.

– Приходилось таскать и более тяжёлые зубочистки, хефе.

Капитан засмеялся и пошёл к другой паре солдат.

– Знаешь, Динг, мне попадались офицеры куда хуже этого, – заметил Вега, когда Рамирес скрылся вдали.

– Любит работу, – согласился Чавез, и тут же рядом появился сержант Оливеро.

– Как у вас с водой? – спросил санитар.

– У нас обоих не хватает примерно по кварте, – ответил Вега.

– Сейчас же выпейте кварту.

– Брось, док, – запротестовал Чавез.

– Не валяйте дурака, парни. У кого-нибудь случится тепловой удар, а обвинят меня. Если вы мало мочитесь, значит, недостаточно много пьёте. Сделайте вид, что курите хорошую сигару, – предложил он, когда оба взялись за фляжки. – И запомните: если вам не хочется мочиться, значит, организм нуждается в воде. Черт побери, Динг, уж тебе-то следует знать, ты провёл время в Хантер-Лиггетт. А в этом проклятом климате у тебя мгновенно высохнет зад, и я покрывать его не буду, каким бы он ни был.

Оливеро был, конечно, прав. Чавез осушил фляжку тремя глубокими глотками.

Вега последовал за санитаром к ближайшему ручью с пустыми флягами. Он вернулся через несколько минут и удивил своего друга, достав из кармана два пакета сухого лимонадного концентрата. У санитара, сообщил он, свой собственный запас.

Единственной плохой новостью являлось то, что таблетки, очищающие воду, плохо смешивались с «Гаторэйдом», но в результате менялись только электролитические свойства, а не вкус.

Рамирес собрал отделение перед самым закатом и повторил инструкции для ночного перехода, уже известные караульным постам. Повторение – мать учения.

Чавез знал; что так говорится в каком-то уставе. Все солдаты выглядели грязными. Густая растительность на лице и спутанные волосы улучшат их маскировку, даже камуфляж почти не понадобится. Несколько человек жаловались на боль здесь и там, главным образом из-за неудобного положения во время сна, однако в остальном все были готовы к переходу. Мусор собрали и закопали. Прежде чем над местом захоронения мусора' заровняли землю, Оливеро посыпал место слезоточивым порошком СS. Теперь несколько недель дикие звери не будут раскапывать яму. Капитан Рамирес воспользовался тем, что ещё не совсем стемнело, и ещё раз осмотрел место, где отдыхало отделение. К тому моменту, когда Чавез вышел из лагеря и возглавил марш, там не осталось никаких следов пребывания людей.

Динг пересекал поляны как можно быстрее, сохраняя правила безопасности и всё время пользуясь очками ночного видения. Снова применяя компас для взятия пеленгов на ориентиры, он двигался теперь намного быстрее – сержант уже овладел искусством передвижения по этой местности. Как и в прошлую ночь, всё было тихо, не слышалось никаких звуков, за исключением тех, что издавала природа, и, что ещё лучше, растительность не была такой густой, как раньше. Теперь он проходил за час больше километра. Но особенно Чавез радовался тому, что ему не попалось ни одной змеи.

Сержант достиг контрольного пункта «Штырь» меньше чем через два часа. Он почувствовал себя уверенно и спокойно. Прогулка по джунглям лишь разогрела мышцы. Чавез дважды останавливался, чтобы напиться, ещё чаще, чтобы прислушаться, и не услышал ничего необычного. Каждые тридцать минут он связывался по радио с капитаном Рамиресом.

Прошло десять минут после того, как Чавез выбрал место для непродолжительного отдыха, прежде чем появилось остальное отделение. Ещё десять минут, и сержант отправился к последнему контрольному пункту «Киянка». У него появилась надежда, что запас названий слесарных инструментов истощается.

Теперь он вёл себя более осторожно. Карту местности помнил наизусть и понимал, что по мере приближения к цели вероятность натолкнуться на кого-нибудь возрастала. Он начал двигаться медленнее, даже не подумав об этом, совершенно бессознательно, Пройдя половину километра от контрольного пункта «Штырь», сержант услышал, как что-то движется справа от него. Едва слышно. Скорее всего, это животное. Он дал отмашку, и отделение прекратило движение, пока Чавез проверял источник шума. Вега прикрывал его, направив ствол пулемёта в ту же сторону. Однако источник шума двигался на юго-запад. Несомненно, какое-то животное, подумал Чавез, и тем не менее подождал несколько минут, прежде чем решил, что можно возобновить движение. Он проверил направление ветра, дувшего слева и сзади, пытаясь решить, различим ли для человеческого обоняния запах его потного тела, – вряд ли, заключил он. Зловонный запах джунглей подавляет всё остальное. С другой стороны, может быть, и стоит иногда мыться...

Он прибыл на контрольный пункт «Киянка» без дальнейших инцидентов. Теперь его отделял от конечной цели всего один километр. И снова на контрольном пункте собралось все отделение. Меньше чем в пятидесяти метрах протекал ручей, и солдаты снова пополнили запасы воды. Теперь они остановятся всего через час на сборном пункте, выбранном потому, что его было просто опознать. Динг провёл их к сборному пункту меньше чем через час. Отделение образовало оборонительную формацию, пока командир и разведчик, идущий во главе группы, обсуждали план выхода к цели.