Текст книги "Ложный рассвет"

Глава 9

На следующее утро Сент-Джонс спала долго: ни малейшей ряби на поверхности, течение как будто иссякло. Время было почти восемь, и влажность усиливалась. Бороды мха на дубах темнели от пятен росы, словно потели на солнце.

Лучик света выглянул из-за дерева, прошел через ширму на окне веранды и упал прямо на стрелу. На жутко острый наконечник. Я посмотрел на Макс, она – на меня.

– Как думаешь, – спросил я у таксы, – откуда здесь наконечник? Кто им владел? Джо Билли достал его со дна реки, но как он попал туда? – Макс издала звук, напоминающий смесь лая и скулежа. Пора было выпустить ее на улицу, совершить утренний ритуал. – Погоди минутку, надо кое-что проверить, и вот потом уже последуем зову природы.

Я принес полиэтиленовый пакет для мусора и щипцы для барбекю.

– Ну, Макс, отправим эту штуку в лабораторию. Посмотрим, вдруг Джо Билли оставил на ней отпечатки. Что? В какую лабораторию?

Я думал обратиться к Рону и отправить стрелу ему, однако в тот момент не был настроен объясняться перед таксой.

В окна кухни я заметил, как по реке плывет лодка, изрыгая клубы сизого дыма.

Налив себе кофе, я выпустил Макс на улицу и направился к пирсу. Хозяина лодки я видел чуть не каждое утро – должно быть, рыбачит на продажу. Я махнул рукой, привлекая его внимание, и сделал знак причалить. Развернув лодку, он подплыл к пирсу.

– Доброе утро, – поздоровался я.

– Доброе, – ответил лодочник, заглушив моторчик.

Ему было хорошо за шестьдесят. Лицо и руки у него за годы работы на реке загорели и обветрились. Слева в седой бороде у него темнели полоски цвета баклажана. Перегнувшись через борт, рыбак сплюнул в воду коричневую от табака слюну.

– Бросайте швартовый, – сказал я. – Кофе не желаете?

– Нет, спасибо, – ответил рыбак, кидая мне трос. – У меня с собой, в термосе.

– Меня зовут Шон О’Брайен, я сюда пару месяцев назад перебрался. Подумал, надо бы наконец представиться. Я вас тут частенько на рассвете вижу.

– Я Флойд Пауэлл. Хотел между берегов крючки протянуть, но река здесь глубока. Все больше сомы да скаты попадаются.

– На продажу ловите?

– Ага. – Он снова сплюнул. – Хорошая собачка у вас. Держите ее подальше от воды. Даже на краю причала для нее слишком опасно. Маловата добыча, но аллигатор и на такую позарится. – Флойд веслом приподнял крышку холодильника в середине лодки. Внутри лежали крупные сомики – десятки сомиков – и один окунь. Рыба дергалась в солнечном свете. – Вот, пока что весь улов за утро.

Он откусил еще жевательного табака и, пристально глядя на реку, прислушался.

В рыбацком лагере неподалеку я видел фотографию на стене: мужчина лет на двадцать моложе Флойда, босиком и голый по пояс, стоял перед хижиной, а на плечах у него сидела девчушка лет пяти-шести. Рядом на цепи, подвешенный за шею к ковшу бульдозера, болтался чудовищный аллигатор.

– Не вы ли тот самый Флойд Пауэлл, фотография которого висит в поселке Рейвен-Мун? Это вы там возле аллигатора?

Вздернув седую бровь, Флойд сплюнул.

– Вы узнали меня по старой фотке? Надо же! Вы что, коп?

– Уже нет.

– Моей дочке на том снимке пять лет, теперь ей уже двадцать. Аллигатор – еще малявка по сравнению с теми, что водятся в этой реке. На них я охочусь только в сезон, есть государственная лицензия на убийство борзых особей. У меня была кожевенная мастерская милях в десяти вниз по реке, там еще линия электропередачи через реку протянули, к северу от моста Хонтун. Я сам разделывал туши, продавал шкуры, мясо… Недавно мастерскую у меня купили. Какие-то ребята из рыбацкого клуба. Правда, на рыбаков не похожи. Я ведь проводником подрабатывал, своих сразу вижу. – Он снова посмотрел на Макс. – Как вы меня узнали? Снимок-то совсем старый.

– Я и не узнал, просто вспомнил подпись под ним: ваше имя, а заодно вес и длина аллигатора. К тому же меня учили запоминать имена и лица на фото.

– Еще бы!..

– Можно вопрос? – сказал я таким тоном, чтобы Флойд взглянул мне в глаза. – Про вчерашнее убийство слышали?

Флойд взгляда не отвел. Его глаза были темны, как вода в реке. Он чуть заметно кивнул, и я добавил:

– Примерно в полумиле отсюда нашли девушку: ее жестоко избили и ранили ножом.

Флойд некоторое время задумчиво жевал табак. В холодильнике дергался сом, где-то в небе клекотал ястреб.

– В газетах про это не особо писали. Фоток не было. Никого еще не схватили.

– Может, вы или еще кто что-то видели?

– Например?

– Что-нибудь необычное.

– К чему это вы клоните?

– Вы знаете некоего Джо Билли?

– Слышал про него, а так – не общался.

– Где он живет?

– Вы и правда коп. Уж я-то вашего брата знаю, в свое время приворовывал. – Флойд набил табаку за щеку. – Билли можно встретить в Хэнгин-Мосс.

– Спасибо. Это вроде недалеко отсюда?

Флойд взглянул на меня так, будто я собирался переплыть реку посреди ночи.

– Думаете расспросить Билли об убийстве?

– А что?

– Я, знаете ли, не против, что вы коп, хоть и бывший, просто…

– Что?

– Говорят, Билли – потомок Оцеолы. Того самого, что задал жару правительству белых во время войны с местными. Его так и не победили. Пару лет назад тут объявился разоритель могил, кинул глаз на одно из семинольских захоронений. Индиана Джонс, так его перетак, вообразил себя антропологом, а на деле продавал черепа сатанистам. Такой слушок о нем ходил. Ему велели держаться подальше от заповедника и священных холмов. Один биолог, из государственных, сказал, дескать, этот придурок пошел да выкопал череп шамана. Так с могилами семинолов не поступают, знаете ли. Племя ведь не зря прозвали «непокоренным». Ходит молва, будто Джо Билли выследил недоумка, застал за разорением очередной могилы, спеленал по рукам и ногам и снес к болоту. Больше гробокопателя не видели.

– Имя его не припомните?

– Если память не изменяет, то звали того типа Клэйтон Саскинд.

– Давно это случилось?

– Да еще года не прошло.

– Саскинд жил в округе Волуси?

Флойд улыбнулся, обнажив зубы цвета печеных бобов.

– Если бы вы не сказали, что работали копом, я бы уже сам обо всем догадался. На что вам Джо Билли?

– Он проходил тут вчера. Прямо по реке.

– Я видел, как он достает со дна всякую всячину.

– Значит, Хэнгин-Мосс, говорите?

– Аккуратнее, не теребите его понапрасну. Будете докучать, и он вас за яйца подвесит, а парень вы не маленький. – Улыбнувшись, Флойд сплюнул за борт. – Ладно, пора сомиков отвезти в магазин, а то лед тает.

Вместе с пачкой табака у него из кармана выглядывал блокнотик на спирали.

– Если дадите листочек бумаги, я оставлю вам свой номер мобильника.

– Конечно. – Флойд вынул блокнот.

– Если встретите кого-то, кто видел или слышал что-нибудь поблизости от места преступления, позвоните.

Флойд дернул за шнур зажигания, и старенький мотор тут же завелся. Лодку окутали клубы сизого дыма. Перед тем как опустить пропеллер в воду, Флойд еще раз глянул на меня и Макс.

– Вы с нашей рекой еще не знакомы. Будьте осторожны. Ну, вы меня поняли.

Я смотрел, как медленные воды Сент-Джонс огибают поворот напротив причала, и вспоминал, как держал руку девушки, как угасала в ней жизнь. За поворотом таилось нечто зловещее, тихое, как вода в реке, и куда темнее. Невидимое и едва ощутимое, оно поджидало у себя в логове слабых, сломленных душой и телом.

Я посмотрел на Макс:

– Ну вот, нас предупредили. Что будем делать?

Макс гавкнула и посеменила к краю пирса. Там остановилась и обернулась ко мне. Встав подле собаки, я вместе с ней посмотрел на наши отражения в черной воде.

Может, и на нас в ответ смотрело нечто из глубины?

Я упаковал стрелу для экспресс-доставки в Майями, Рону Гамильтону, с пометкой «Конфиденциально». Потом сел за компьютер и быстро накатал ему письмо:

«Утром придет посылка. Обработай ее по полной, пожалуйста. Посмотри, что есть на пропавшего человека по имени Клэйтон Саскинд. Дата рождения неизвестна, последнее место жительства – округ Волуси. Еще пробей по базе: трупы за последние два года, найденные в Эверглейдс».

Глава 10

Когда я направился к двери, солнце уже позолотило верхушки деревьев вдоль берега. Макс провожала меня к выходу через весь дом. У порога села на задние лапы и, чуть склонив голову набок, посмотрела, как я запираю дверь. Казалось, еще чуть-чуть, и собака заговорит.

– Жди тут, Макс, – сказал я. – За пару часиков обернусь. – Такса одарила меня недоверчивым взглядом карих глаз в черной обводке. Вчера я обещал ей то же самое, а в итоге она чуть не заработала почечную инфекцию. – Ну ладно, едешь со мной, расспросим мистера Билли. Будешь меня прикрывать – больше-то некому.

Белая надпись на кипарисовой вывеске почти полностью выцвела, но я все же разобрал: «Снасти, пиво, лодки». Под дубами и капустными пальмами стояли дома на колесах, деревенские хижины, а ближе к реке – чуть ли не антикварный трейлер «Эйрстрим» серебристого цвета. Я припарковался у магазина рыболовных принадлежностей.

Грянул выстрел.

Макс принялась лаять.

– Тише, тише! – Я слегка – чтобы Макс ненароком не выпрыгнула наружу – приоткрыл окно. Потом сунул за пояс пистолет и огляделся. Никого не видно. Тогда я вылез из джипа. – Сидеть, Макс! Не высовывайся!

Прогремел второй выстрел – со стороны реки. Я метнулся к бочке для мусора у насыпи, откуда хорошо просматривался берег футах в пятидесяти внизу. Спустился к причалу по ветхим деревянным ступеням.

Там я застал босоногого, голого по пояс неопрятного типа с дробовиком двенадцатого калибра. На обеих руках у него виднелись старые поблекшие татуировки. Рядом терлись двое подростков.

– Пап, я его веслом достану, – сказал один, указывая на заросли травы. Прихватив весло в одной из плоскодонок, он подцепил в зарослях здоровенного щитомордника. Половина головы у змеи отсутствовала.

– Еще живой! – воскликнул второй мальчишка, тот, что помоложе.

– Да сдох он, – ответил отец. – Посмертный рефлекс, вот он и дергается. Клади его на землю, парень. Енот придет и схавает. – Заметив меня, он сказал: – Я тут чистил рыбу на берегу, а эта гадина подползла и как схватит целого краппи[3]3
  Краппи (англ. crappie) – крапчатый окунь.


[Закрыть]. Чуть не сожрала, прямо у меня под носом. Ну ничего, я эту сволочь проучил хорошенько.

– Вряд ли она вернется за добавкой, – заметил я.

Отложив дробовик в сторону, мужчина достал пачку «Кэмела» и, вытряхнув из нее сигарету, прикурил от зажигалки «Зиппо». Глубоко затянулся. Глядя на реку, выдохнул две струи дыма через нос.

– Река кишит ими. Щитомордники – самые сволочные из змеюк.

– Хорошо клюет? – спросил я, оглядывая улов.

– Не жалуюсь, – ответил он, затянувшись второй раз. – Каждый год сюда с пацанами приезжаю. Нормально так ловится, разве что три года назад река высоко стояла – не порыбачили.

– Джо Билли знаете? Он живет здесь, в лагере.

– Не, не знаю такого. Спросите в магазине у Дорис.

– Спасибо.

Тип кивнул и бросил окурок в сторону дохлой змеи.

Макс, высунув нос в окно, следила, как я вхожу в магазин. Мне сразу же вспомнился образ старого флоридского магазина рыболовных снастей с выцветшей почтовой открытки без обратного адреса. За стойкой, прибитая к кипарисовой доске, висела покрытая лаком шкура шестифутовой гремучей змеи. Рядом с сыром и чесалками для спины из когтей аллигатора на полках стояли банки с маринованными яйцами и лотки с творогом.

В магазине никого не было, только висели, приколотые к стене, образы призраков: отец помогал дочери тянуть из реки сома; босоногий мужчина в полукомбинезоне держал в руках окуня размером с жареную индейку.

– Помочь чем? – Хозяин стоял на пороге боковой двери и вытирал руки о полотенце. Лицо дружелюбное, румяное, потное.

– Дорис тут? – спросил я.

– Нет. Я, кстати, Карл. Дохлых синцов из бака вылавливал, вот и не слышал, как вы вошли.

– Знаете Джо Билли?

– Что-то не припомню такого. Он тут жилье снимает?

– Говорят, что да.

– Дружок ваш?

– Он мне ремонтные услуги предлагал – вот, решил воспользоваться ими.

– Не знаю никого по имени Джо Билли. В сине-белом трейлере в двух сотнях футов налево отсюда живет одна ведьма, у нее спросите.

– Ведьма?

– Я бы к ней не ходил, разве что этот тип и правда вам нужен.

– Что так?

– Сами узнаете, если задержитесь.

Глава 11

Я медленно ехал по лагерю, оглядывая трейлеры и хижины, пытаясь на глаз определить, в котором или в которой мог бы жить Джо Билли. Все они, впрочем, выглядели почти одинаково. Я словно угодил в эпоху 1950-х: трейлеры цвета картофельных очистков чуть не разваливались; деревянные домишки были окрашены во все возможные оттенки болотно-зеленого, у многих имелись передние двери-ширмы, и у всех – жестяные крыши.

У старинного трейлера женщина средних лет поливала пластиковые с виду цветы. Надпись на табличке у газона гласила: «Парапсихологические услуги. Преподобная Джейн».

Я остановился и вышел из машины. Женщина даже не обернулась, однако я знал: она следит за мной. Убранные назад волосы покрывал ярко-розовый платок; еще на ней был просторный темно-синий сарафан с желтыми совами. Я подошел ближе и заметил, что под алебастровой кожей у нее на лбу проглядывает тонкая сеточка синих вен. В изумрудных глазах читалась отстраненность.

С реки задул легкий ветерок, и зазвенели китайские колокольчики, висевшие, точно праздничные гирлянды, на нижних ветках дуба.

Женщина ждала, что я заговорю первым.

– Вы здесь живете?

– Два года как, – ответила она. – Перебралась сюда из Кассадаги, там много медиумов.

Голос ее звучал не просто сухо. Он был невероятно далек и холоден.

– Я вашу вывеску увидел, вот и решил, что вы сможете помочь, рассказать о…

– Я знаю, зачем вы приехали, – перебила она меня, воздев руку. – Вам что-то нужно.

– В общем-то, правильно. Теперь моя очередь: вы преподобная Джейн, угадал?

Она кивнула, плеснув воды под подсолнух размером с круглый противень.

– Я не гадала, кстати, просто знаю: вам что-то нужно. Как и любому, кто приходит сюда.

– А чего хотите вы, преподобная Джейн? – Она невозмутимо продолжала поливать цветы. – Ну да, да, мне нужна кое-какая информация.

Она поджала бесцветные губы.

– Пройдемте в дом.

Я обернулся: Макс наблюдала за мной очень тихо, даже не тявкнула ни разу. Дурной знак.

– Может, я прямо тут задам пару вопросов?

Перекрыв воду, Джейн бросила шланг на землю.

– Я на улице не гадаю.

– Я и не за гаданием приехал.

– Мне известно, что вы ищете.

– Все чего-то да ищут.

– Не все охотятся за тем, кто нужен вам.

– И кто же это?

– Индеец. И да, бесплатно я не работаю. – Она вошла в дом, и я последовал за ней через бисерную занавеску, в темную, освещенную всего тремя свечами комнату. Пахло воском, сигаретами, кошачьей мочой и ладаном. Мы присели за круглый стол, на котором были разложены карты Таро; в сторонке стояла чаша с темной жидкостью.

Джейн взглянула на меня глазами, которые теперь приобрели оттенок свежеразрезанного лайма.

– С вашей собакой ничего не случится, никто ее не обидит. – Она отпила из чаши. – Чаю?

– Нет, благодарю.

– Его здесь нет.

– Кого?

– Джо Билли. Вы ведь за ним приехали?

– Вам кто-то рассказал про меня. Карл из рыболовного магазинчика?

– Меня такими вопросами не смутить. Больше не смутить.

– Раз уж вы знаете, кто мне нужен, то, может, скажете, где он?

– Он сам вас найдет… если, конечно, захочет. Он ведь почти чистокровный семинол, а значит, сам решает, кого подпустить к себе.

– Разве он не в поселке живет?

– Поживает, иногда. Еще наведывается в резервацию. А где он живет на самом деле, этого даже я не вижу.

– Где его дом в лагере?

Джейн снова заглянула мне в глаза.

– Серебристый трейлер возле реки.

– Спасибо, – сказал я, поднимаясь из-за стола.

– С вас двадцать долларов.

Я уже полез в задний карман штанов за бумажником, и тут она посмотрела куда-то поверх моей головы, прищурилась и раскрыла рот, словно птенец.

– Она за вас боится, – произнесла женщина, и тут уже в ее голосе прорезались нотки сострадания.

– О ком вы? О моей жене, Шерри?

– Ее зовут Анджела.

– Спросите, кто убил ее!

Похожие на кошачьи, глаза женщины сделались еще темнее. Правое веко у нее задергалось.

– Как ее фамилия? – допытывался я. – Как фамилия Анджелы?

– Я больше ничего не вижу. – Она ненадолго закрыла глаза. – Устала.

Я бросил двадцатку на стол, и купюра упала на одну из карт Таро. Джейн открыла глаза и посмотрела на деньги. Убрав банкноту, перевернула карту. На шее у нее появилось красное пятно. Не отрываясь от карты, Джейн заговорила:

– Берегись троих, которых он пошлет вперед себя. Если уцелеешь, он придет сам.

– Кто?

– Сам узнаешь.

– Узнаю что?

– Он носит знак змеев. Когда увидишь печать… будет поздно.

– Довольно загадок, говорите прямо.

– Это тебе не загадка, это пророчество. – Казалось, Джейн не дышала все время, что сидела за столом, и только сейчас сделала первый вдох. Темно-зеленые глаза налились усталостью.

– О ком и о чем вы толкуете? Это связано с убийством девушки?

– Не знаю, больше ничего не вижу. Что бы я ни сказала, верить или нет – решать уже тебе. Мне пора отдохнуть. – Отвернувшись, она сложила банкноту, тяжело встала из-за стола и удалилась в комнату за бисерной занавеской.

Анджела. Значит, так звали погибшую? Она явилась Джейн? Профессионал во мне говорил, что все это – бред. Дым и зеркала, чушь. В духоте шея у меня налилась жаром. Оставаться в комнате было тяжело, будто в подземелье. Я взглянул на единственную перевернутую карту: скелет в доспехах, на белом коне. Подпись внизу гласила: «СМЕРТЬ».

Глава 12

Выходя от преподобной Джейн, я чувствовал, будто тьма из ее дома пристала ко мне, точно проклятье. Ее бы, наверное, даже Макс учуяла. Со стороны болот тянуло дождем. На шесте у дома висела пара тыкв-горлянок, что бились друг о друга на скупом ветерке. Китайские колокольчики бешено звенели.

Макс хранила подозрительное молчание. Неужели ее заколдовали?

– Если от меня пахнет подвалом, Макс, то я полностью опущу стекла, чтобы проветрить салон и прогнать духов.

Такса завиляла хвостом с прежним задором. Заклятье разрушилось.

Перед серебристым трейлером «Эйрстрим» машин не было, и я припарковался в сотне футов от него, под ветвями дуба.

– Макс, я сейчас, туда и обратно. Если кто подлетит на метле – кусай его.

Я выправил рубашку из брюк, чтобы прикрыть заткнутый за пояс пистолет.

Трейлер походил на рекламу дома на колесах, которую можно было увидеть где-нибудь в 1950-х, на страницах «Сатердей ивнинг пост»: ни почтового ящика, ни таблички с адресом.

Я, как заблудившийся рыбак, обошел домик, заглянул на задний двор в пятидесяти футах от воды. Там на козлах лежало перевернутое каноэ.

Черного хода в трейлере не было, и я вернулся к парадному – не зная даже, стучаться в дверь или просто выбить ее. Если что, прикроет меня только такса. Тогда я громко постучался. Никто не ответил, внутри было тихо. Я взялся за ручку, и дверь с тихим скрипом открылась. Достав пистолет, я вошел.

В темноте интерьера пахло древесной золой, сухими травами и черноземом. В тесной гостиной стоял потертый диван цвета ржавчины, недоделанное кресло-качалка и книжный шкаф. На полках выстроились закатанные банки, набитые корой, кореньями, листьями, землей и сушеными ягодами.

Я сам не знал, что ищу. Был ли Джо Билли насильником? Убийцей? Или же он просто не от мира сего?

Кухня оказалась меньше, чем иная ванная: ни следа еды, пустые мусорка и крошечный холодильник.

В единственную спальню вела закрытая дверь. Я покрепче сжал в руке пистолет и взялся за ручку. Сколько раз на службе меня посещало то же чувство? Когда я входил в притон, где обдолбанный и опьяненный адреналином убийца ждал меня, словно свернувшийся кольцами змей? Вдруг по ту сторону двери меня ждет Джо Билли? Натянул лук и готов пригвоздить меня стрелой к стене?

Подняв пистолет, я распахнул дверь.

В окно лился солнечный свет, в столбике которого танцевали пылинки. У стены стояла кровать; в изголовье лежало аккуратно сложенное пестрое индейское одеяло, а на нем – орлиное перо. Я припал на колено, чтобы разглядеть его, и заметил на одеяле длинный седой волос.

Тут солнце скрылось за тучами. Хлопнул гром, и в алюминиевую обшивку трейлера тысячью барабанных палочек застучали капли дождя. Я присел на кровать и, отложив пистолет, дрожащей рукой поднес к глазам перо: у основания его темнела кровь.

Позднее, уже ночью, дождь перешел в легкую морось. Покормив Макс, я налил себе две унции ирландского виски и снял с каминной полки фотографию Шерри. Вышел на веранду и сел там в кресло. Над рекой разнесся крик козодоя; шорох дождя дополняла лягушачья соната. В льющемся через окно кухни свете я всмотрелся в лицо умершей жены, провел пальцем по холодному стеклу рамки. Как мне не хватало тепла Шерри, ее улыбки, смеха… Боже, как мне ее не хватало!..

Наконец, после долгого перерыва, мы выбрались в отпуск. Плыли на яхте из Майями в Ки-Ларго. День клонился к закату, и по небу расплескались лиловые и золотистые краски. Паруса полнились юго-восточным ветром. «Вечность» бодро рассекала морские волны, заходящее солнце залило небо румянцем. Шерри стояла на бушприте, ее волосы развевались на встречном ветру. Внезапно по обоим бортам показались весело прыгающие дельфины.

– Гляди, Шон, – рассмеялась Шерри. – Они даже глазами улыбаются. Должно быть, мир для них просто чудесен.

Полгода спустя она лежала в больнице. Боролась с раком яичника, проходила бесконечную химиотерапию, глотала таблетки и постоянно сдавала кровь на анализ, однако при этом в ее глазах не угасал свет. За неделю до смерти Шерри попросила забрать ее домой. Хотела провести последние дни в нашей спальне, в окружении книг, и чтобы у ног ее, свернувшись калачиком, лежала Макс.

Шерри умирала ночью. Я держал тонкие пальцы жены, утирал ей пот со лба.

– Помнишь дельфинов, Шон? – спросила Шерри.

– Помню, – как можно спокойнее ответил я, в то время как душа рвалась на части.

– Помнишь, как они улыбались? Улыбайся, как они. Ты почему-то… разучился улыбаться. Мне этого так не хватает. Пообещай кое-что, Шон. Две вещи: покинь темную сторону, попытайся измениться. Верни прежнего себя, тогда и окружающие изменятся. И еще – присматривай за Макс. Она тебя любит не меньше моего.

Дрожащей рукой Шерри погладила прильнувшую к ней собаку.

Я поцеловал жену в холодные губы. Шерри улыбнулась последний раз, и свет в ее глазах погас.

Поставив фото жены на столик, я пригубил виски. Напиток жидким огнем растекся по пустому желудку. Я подозвал Макс и усадил ее к себе на колени. Такса лизнула меня в подбородок, а я, почесав ей за ушами, снова посмотрел в лицо умершей супруге.

Допив виски, я вдруг заметил, что дождь перестал. Высоко над кронами дубов в небе светил месяц. Я просидел на веранде до полуночи, глядя, как светлячки роятся в ночном воздухе вдоль берегов. Огоньки отражались в темной воде, словно падающие с неба метеоры.