Текст книги "Шерлок Холмс. Смерть на коне бледном"

– Похоже, этот джентльмен в черном – наш клиент, – тихо промолвил Холмс, – и полагаю, он чувствует себя в большой опасности. Он явно кого-то боится. По всей видимости, не нас, раз решил прийти сюда. Кого же?

– Он не выглядит взволнованным, – покачал я головой, все еще наблюдая за бедно одетым господином, – и испуганным тоже.

– Нет? Судя по наряду, вполне достойный, но весьма стесненный в средствах пастырь. Но, смотрите, нанял возницу и оплачивает его услуги, а тот явно прождет целый час или даже дольше. Вы сами, Ватсон, знаете, каково это – существовать на скудную пенсию. Наш клиент написал, что живет в Карлайл-меншенс, одном из доходных домов в Виктории. А как вам хорошо известно, омнибус, проезд в котором стоит два пенса, следует оттуда в Кэмден-таун и проезжает по нашей улице приблизительно каждые двадцать минут. Вы на месте нашего клиента разве не предпочли бы из соображений экономии общественный транспорт?

– Может, он едет из другого места и вынужден был воспользоваться кебом.

Холмс улыбнулся, и я понял, что сморозил глупость.

– Да, друг мой, возможно. Но тогда он заплатил бы одному извозчику, а на обратном пути нанял бы другого. У Риджентс-парка в пяти минутах ходьбы отсюда – стоянка кебов. И у станции метро тоже. Такое решение гораздо благоразумнее, если у джентльмена нет почти ничего, кроме поношенного платья.

– Тогда, вероятно, он не собирается у нас надолго задерживаться.

– Нет, дружище. Письмо намекает на какую-то длинную историю. Ему просто нужен тот же самый экипаж с тем же самым извозчиком. Но почему? Потому, что он не знает, кем может оказаться возница следующего кеба. Преподобный в затруднительном положении и опасается, что его кто-то подстережет. А еще он попросил кебмена остановиться подальше от нашего дома. Хочет проверить, нет ли слежки. Кто, как вы думаете, станет шпионить за почтенным скучным священнослужителем? И зачем?

Его рассуждения прервал дверной звонок. Через пару минут горничная уже принимала поношенные шляпу и пальто у нашего гостя, а затем в дверь гостиной постучала миссис Хадсон.

– Мистер Дордона, сэр, к мистеру Ватсону.

Это был первый клиент, который явился за консультацией не к Холмсу, а ко мне. Я пожал костлявую руку и, представив коллегу, жестом пригласил священника сесть. Сэмюэль Дордона выглядел в точности тем, кем назвался: скромное достоинство пастыря иностранной медицинской миссии Евангелической церкви сквозило даже в складках его одеяния.

Мистер Дордона оказался и вправду довольно рослым джентльменом, чуть более сутулым, чем мне показалось из окна. Однако держался он отменно. Вытянутая фигура напоминала высокие старинные часы. Светлая кожа носила следы типичного желтоватого загара, который характерен для тех, кто с десяток лет провел в тропиках. Темный потертый сюртук был чистым и аккуратно заштопанным. Черные кудрявые непослушные волосы, чуть смазанные макассаровым маслом, священник тщательно уложил в прическу, и прядь на лбу – так называемое перо, по выражению парикмахеров, – напоминала глиняную черепицу. У гостя было бледное и чисто выбритое лицо, лишь над верхней губой темнела едва заметная полоска.

Дордона нервничал и оттого сразу же заговорил резко и о деле. Он явно не привык тратить время попусту, поэтому с видом торжественным и весьма решительным примостился на краешке мягкого кресла, выпрямив спину, в отличие от Холмса, принявшего расслабленную позу. Посетителю не терпелось начать разговор.

Мы обменялись обычными любезностями. Он провел в Индии одиннадцать лет, по большей части в районе Хайдарабада. Паства его состояла из простых солдат, а еще тех, кому не повезло оказаться в тюрьме военной полиции. Сейчас преподобный проводил отпуск в Лондоне и, как он не преминул снова заметить, посещал курсы в лондонской школе при миссии, надеясь получить диплом помощника врача.

Неудивительно, что мистер Дордона знал капитана Кэри: в Хайдарабаде проживало не так много англичан, а в церковном справочнике Крокфорда мы сегодня утром как раз вычитали, что отец покойного капитана был священником англиканской церкви и интересовался евангелизмом. Родители даже выбрали сыну имя из Ветхого Завета. Иахлеилу наверняка с детства прививали добродетельность и богобоязненность.

Холмс слушал гостя предельно внимательно, нахмурив брови, а когда тот замолк, живо поднял голову.

– Прекрасно, мистер Дордона. Но я не очень понимаю, какой помощи вы ждете от моего коллеги, доктора Ватсона, или от меня. Почему пришли именно к нам? Отчего же в Скотленд-Ярде не поверят столь честному и прямому человеку? Неужели они решат, что вы приехали в Англию, чтобы кого-нибудь убить?

Губы Холмса изгибались в чуть презрительной усмешке. Неудачная шутка? Или же мой друг решил проверить одну из своих блестящих догадок и вывести нашего свидетеля на чистую воду? Собеседники внимательно смотрели друг на друга, но никто из них даже бровью не повел. По всей видимости, детектив иронизировал.

Широкий неудобный воротничок гостя был накрахмален до такой степени, что блестел, словно эмалированный. Теперь же мистер Дордона весьма решительно выставил вперед подбородок поверх жесткой колоратки.

– Мистер Холмс, я не ищу личной выгоды и лишь несу послание, переданное покойным капитаном Кэри всем тем, кто готов выслушать его. Скотленд-Ярд его слушать не будет, и военное министерство тоже.

– А мы с доктором Ватсоном будем?

– Судите сами, сэр. Я был с капитаном Кэри в его последние часы. Накануне в воскресенье приехал из Лахора на службу в гарнизонную церковь Хайдарабада: тамошние солдаты отправлялись в Кветту, их ждала битва. И не сразу вернулся в Лахор.

Сэмюэль Дордона на мгновение умолк, словно желая показать Холмсу: он сам решит, как и что говорить. А потом поведал нам свою историю. Создавалось впечатление, что он репетировал этот рассказ и не единожды мысленно прокручивал его в голове по пути из Индии, боясь забыть подробности.

– Мы с капитаном Кэри знали друг друга. Я весьма его уважал. В тот вторник его жена прислала мне записку с просьбой немедля явиться к ним в бунгало. В газетах писали о наряде, ответственном за уборку палаток, в которых жила вторая рота.

– Мы читали репортажи о расследовании гибели капитана.

– Свидетели утверждали, что солдаты подняли деревянный настил палатки, один из них поскользнулся на грязной земле и выпустил свою ношу. Об этом тоже упоминалось в газетах?

– Да, но про грязную землю не было ни слова, насколько я помню.

– Я сходил на это место следующим же вечером. Совершенно сухо, сэр. Дожди не шли более месяца. Никакой грязи. Просто не на чем было поскальзываться ни в тот день, ни накануне.

– Мистер Дордона, споткнуться можно где угодно. Но умоляю, продолжайте.

– Вы много знаете о тамошних армейских обычаях, – решил я подбодрить своего клиента. – Подобные происшествия случались раньше?

– Никогда, сэр, – покачал головой Дордона. – Конечно же, когда имеешь дело с ломовыми лошадьми, их ни в коем случае нельзя пугать.

– Но вас на месте происшествия не было? – уточнил Холмс. – То есть вы не видели, как капитан Кэри упал?

– Мистер Холмс, я беседовал с двумя людьми, которые присутствовали при этом. Они рассказали мне ту же историю. Когда я пришел в бунгало, моего друга уже осмотрел полковой хирург. О характере повреждений оставалось лишь гадать. Мы не знали, насколько задеты внутренние органы. Врач надеялся, что в кишечнике нет разрывов.

– Не могли бы вы, – вдруг, будто между делом, попросил Холмс, – сделать нам одолжение и записать имя хирурга? А лучше имена всех свидетелей. Полагаю, понадобится полный список действующих лиц.

Меня неприятно удивил тон моего друга – скептический и отчасти даже грубый.

– Имена? Но я не думаю…

Неожиданное предложение сыщика явно расстроило гостя.

– Будьте любезны! – еще раз попросил Холмс едва ли не с усталым вздохом.

– Я сам все запишу. Рассказывайте, мистер Дордона, – вмешался я, взяв в руки карандаш и блокнот.

Что, черт возьми, замыслил мой коллега?

– Хирург, майор Каллахан, – продиктовал преподобный, не отрывая глаз от карандаша. – Миссис Кэри, я о ней уже упоминал.

– Врач оставался у постели раненого? – уточнил я.

– Сначала он дежурил в бунгало, но потом ему пришлось уйти, его ждали другие больные. Я и Энни Кэри просидели с капитаном всю ночь. Он то приходил в себя, то снова впадал в забытье. Однако в минуты просветления его речь была отчетливой, он не бредил, хотя расследование указывает на это. Неправда, Кэри был в здравом рассудке и понимал, что говорит, так же как вы или я.

– Вы, сэр, – холодно сказал Холмс после небольшой паузы, – священник из иностранной медицинской миссии. Но, если верить вашему утверждению, вы не медик? Или как?

Меня снова удивил его тон. Мистер Дордона, казалось, окаменел, сидя на краешке кресла – прямой как палка, руки стиснуты, темные глаза не отрываясь смотрят на Холмса. «Глиняная черепица» на его голове выглядела нелепо.

– Сэр, я решил посвятить отпуск учебе и получить диплом помощника врача. Надеюсь научиться оказывать первую помощь и тем самым помогать своей пастве по возвращении в Индию. Только и всего.

– Специальная офицерская комиссия не вызывала вас в связи с этим делом? – спросил я.

Мистер Дордона переводил взгляд с меня на Холмса, будто бы решая, кому же из нас можно довериться.

– Комиссию собрали уже после расследования. Я в то время находился на пути в Англию. Да меня и не стали бы вызывать. Какие улики мог я предоставить? Как вы отметили, на месте происшествия я не был. То, что поведал на смертном одре капитан Кэри, невозможно подтвердить, да и, пожалуй, не следовало предавать огласке. К сожалению, хирург заявил, что пострадавший находился в полубессознательном состоянии. Иначе говоря, бредил. Опять это ужасное слово! Что мог я возразить? Поэтому и пришел со своей историей к вам, джентльмены.

– Какие прогнозы делал врач? – спросил я. – Полагаете, капитан Кэри знал, что умирает? С точки зрения закона это очень важно и может существенно повлиять на то, как будут расценены его последние слова, даже если их нельзя проверить.

– Думаю, он понял это не сразу. Майор Каллахан сперва полагал, что больной выкарабкается, так ему и сказал. Оставалась надежда, что кишечник не порван. Хирург велел делать горячие припарки, чтобы приглушить боль. Но ничего более не предпринимать.

– Я сам посоветовал бы то же, – кивнул я.

– Жена капитана, Энни, очень переживала. Бедняжка просила дать ему немного опиумной настойки, чтобы хоть немного облегчить страдания. Но хирург был против. Сказал, что настойка снимет боль, но из-за нее не распознать будет новых симптомов.

– Тоже правильное решение, пока есть надежда сохранить жизнь.

– До самого вечера казалось, что кишечник все-таки не поврежден. По словам доктора, предполагать столь серьезное ранение было преждевременно. Ночью мы продолжали делать больному припарки и поить его теплой водой. Но к тому времени капитан ужасно сдал, глаза запали и щеки ввалились. Доктора называют это гиппократовой маской, так, во всяком случае, говорили дознаватели. Очень дурной знак. Я видел: дело плохо. Наутро состояние не улучшилось. Ему прописали скипидар.

– Зря, – покачал я головой. – Слишком поздно. Температура упала?

– Да. И продолжала опускаться. Разумеется, диагноз к тому времени поменялся. Кишечник все же пострадал. Врач подтвердил перитонит, сказал, ничего уже нельзя сделать. Сообщил мне, что часа через два Кэри потеряет сознание, а к вечеру, скорее всего, умрет. Так и произошло.

Мы на несколько мгновений замолкли.

– И вы, – чуть мягче спросил сыщик, – его исповедали?

– Мистер Холмс, я просто был с ним рядом той ночью. Бедняга рассказал бы свою историю кому угодно. Энни, его жена, изнемогала от усталости, и я уговорил ее немного поспать.

Сколь часто мне, врачу, доводилось сталкиваться с подобным! Пусть Сэмюэль Дордона был жалким, нищим миссионером, но в те роковые часы показал себя верным другом капитана и его супруги.

– В ту ночь, – продолжал наш гость, – Кэри разговаривал со мной. Он мучился от боли, иногда ненадолго проваливался в дрему. Но, клянусь, говорил правду. Одного он не сумел объяснить: как именно произошел несчастный случай. Все обрушилось внезапно, будто гром среди ясного неба. Таковы его собственные слова. Кэри пришел в себя уже в бунгало. Память его из-за шока или морфина, который наконец ему дали, была затуманена.

– Но он рассказал вам про принца?

– Да, мистер Холмс. После той ночи я записал все слово в слово и затвердил наизусть, а потом сжег бумаги. У меня хорошая память. И тренированная. Священникам приходится выучивать проповеди и молитвы. В свой последний час капитан Кэри поведал мне историю, которую, как он поклялся, не рассказывал раньше ни одной живой душе. Даже собственной жене, боясь поставить под угрозу ее жизнь. Кэри уже знал о неизбежном конце и решил, что правда об убийстве не должна умереть вместе с ним.

– Убийстве? – переспросил Холмс, просиял и протянул гостю раскрытый портсигар. – В самом деле? Прошу, мистер Дордона, продолжайте.

– Когда погиб принц, отрядом охраны командовал капитан Кэри. К тому времени было предпринято столько усилий, чтобы обеспечить безопасность наследника, что в лагере у Кровавой реки все беспрестанно шутили на эту тему. За несколько дней до трагедии принц и капитан Кэри встретили генерала Ивлина Вуда. Усаживаясь на коня, тот крикнул: «Сэр, вас еще не насадили на копье?» Луи Наполеон со смехом отозвался: «Нет, сэр! Пока еще нет!» Понимаете?

– Кто был с ними в тот день? – спросил я.

– В отряде капитана Кэри, – начал мистер Дордона почти нараспев, словно затвердивший урок ребенок, – были кавалеристы из полка Беттингтона и еще шестеро из племени басуто. Они выехали в саванну, возглавляемые принцем и майором Гренфеллом. Майор покинул соотечественников спустя некоторое время. Они взяли проводника из местных, который мог при необходимости выступить переводчиком. Отряд скакал вдоль гребня холма, внизу расстилалась равнина. Туземцев было бы видно издалека.

– А они не ездят верхом?

– Нет, доктор. Они передвигаются пешком. Зулусам не под силу догнать верховых. Оставляя отряд, майор Гренфелл напоследок в шутку сказал, чтобы принц остерегался пули. Тот снова рассмеялся и ответил, что капитан Кэри сумеет его защитить.

– И они сделали привал на обед?

– Да, и перед этим тщательно осмотрели окрестности в бинокль. Отряд расположился на вершине холма. Вокруг – ни души. В царившей на равнине тишине можно было расслышать даже самые отдаленные звуки. Около часа офицеры делали наброски для карты местности, а потом уселись трапезничать. У подножия холма находилась заброшенная деревенька, всего пять хижин. Патрульные обшарили их, но обнаружили лишь трех бродячих псов. Там уже давно никто не жил. Тогда они набрали в реке воды, разожгли костер, заварили кофе и приступили к еде.

– И сколько они пробыли на том холме?

– Судя по всему, около трех часов. Капитан Кэри не хотел задерживаться, но Луи Наполеон никуда не торопился. Командовал-то отрядом Кэри, но трудно было спорить с принцем империи. Именно из-за этого и произошла трагедия. Луи Наполеон вел себя не как на разведке, а как на пикнике. Появился проводник и сообщил, что видел туземца на дальнем холме.

Мистер Дордона опустил глаза, словно подготавливая слушателей к самой драматической части истории.

– Чужак, даже если и был там, не представлял угрозы на таком расстоянии. Однако капитан Кэри настоял на том, что нужно седлать лошадей. Его послушались, и сам принц выкрикнул: «По коням!» Будто бы это он командовал отрядом. Каждый кавалерист поставил ногу в стремя и ухватился рукой за луку седла. И вдруг послышались выстрелы. Ни один не попал в цель: туземцы плохо управляются с винтовками, стрелки из них никудышные. Но некоторые лошади испугались. И тут прямо из высокой травы совсем рядом с деревней выскочило около тридцати или сорока зулусов.

– Несколько десятков туземцев, которых там, по всем признакам, быть не могло? – уточнил я.

– Непонятно, как они там оказались, да еще в таком количестве. И бедняга Кэри растерялся. Ведь в окрестностях провели разведку.

– Действительно, – тихо промолвил Холмс ледяным тоном, словно ему уже все было ясно.

Но Сэмюэль Дордона еще не закончил рассказ.

– Первым погиб Роджерс, один из кавалеристов. Его лошадь вырвалась и ускакала, испугавшись выстрелов. Остальные сумели удержать коней. Конечно же, Роджерс ничего не мог поделать. Видимо, он укрылся в хижине и отстреливался, пока его не пронзили копьем. У нескольких зулусов были винтовки Мартини – Генри, захваченные под Изандлваной, но сражались они в основном копьями, это оружие им куда привычнее. Ассегай вонзился в спину кавалериста Эйбеля, и тот упал с коня. Вероятно, его настигла мгновенная смерть.

– А принц империи? Где был он?

– Принц удержал скакуна и готовился вскочить в седло, мистер Холмс. Он был первоклассным наездником, проделывал это сотни раз. Капитан Кэри видел, как Наполеон закинул ногу в стремя, и был уверен, что принц уже на коне. А потому повернулся и повел свой отряд прочь от деревни. Он думал, что они потеряли только Роджерса и Эйбеля. Кавалеристы неслись галопом. В последнюю свою ночь Кэри поклялся мне, что никаких сомнений в том, что Луи Наполеон догнал своих, у него не возникло. Капитан несколько раз оглядывался, но на траве лежали лишь тела Роджерса и Эйбеля.

– А принц? – спросил я.

– Между всадниками и туземцами оказалась хижина, – с видимой неохотой продолжил рассказ Дордона. – Она заслоняла происходящее. И вдруг капитан увидел, как конь наследника Перси мчится от деревни в их сторону без седока. Тогда Кэри понял, что его подопечный, по всей видимости, упал, когда садился в седло. Юный принц расстрелял все пули в револьвере и больше ничего не мог поделать. Его окружила толпа туземцев. Все было кончено за несколько секунд, джентльмены. Что бы ни утверждали в суде, Кэри поклялся мне: даже пожертвуй он собственной жизнью, принца не удалось бы спасти. Капитан не был трусом и говорил правду.

– Не удалось бы спасти в тот момент, но можно было предвидеть засаду, – сказал Холмс, поднимая на собеседника задумчивый взгляд.

– Мистер Холмс! Разведчики предприняли все меры предосторожности, туземцев просто не могло там быть! Неужели вы не понимаете?

– Интересное утверждение, мистер Дордона. Я вижу как минимум с полдюжины разных способов, с помощью которых убийца мог привести туда зулусов. Если, конечно, мы допустим существование этого злоумышленника неизвестной нам расы и национальности. Но я верю вашим словам о том, что капитан Брентон Кэри сделал для защиты принца все возможное. Вы довольны?

Я внимательно наблюдал за нашим гостем. Он, конечно, удержался от улыбки облегчения, но с плеч его будто упала тяжкая ноша.

– Наконец-то, мистер Холмс! – благодарно кивнул он. – Вы первый, кто пришел к такому выводу, помимо, разумеется, самого Кэри.

– Итак, – осторожно продолжал мой друг, – погибло трое – кавалеристы Роджерс и Эйбель, а затем принц. Правильно?

– Точно так, сэр. И никого из них нельзя было спасти. Зулусы, атаковавшие отряд, сразу же сбежали. Вероятно, побоялись преследования. Капитан Кэри с отрядом вернулся в лагерь на реке Упоко. Там их встретили полковник Редверс Буллер и генерал Ивлин Вуд. Оба, насколько мне известно, храбрые вояки, кавалеры ордена Виктории. Буллер заявил, что Кэри следует пристрелить. Другие поначалу вообще не верили рассказу о происшедшем. Один из лейтенантов девяносто восьмого полка в тот вечер пришел в офицерскую столовую и рассказал ужасные новости. Но остальные решили, что он шутит, и со смехом забросали беднягу хлебными шариками. Ведь про гибель принца уже столько раз шутили.

– Простите, – холодно прервал его Холмс, – но эту историю, насколько я понимаю, уже слышали офицеры, занимавшиеся расследованием, и судьи. В чем же заключается ваша тайна?

Теперь, немного успокоившись, Сэмюэль Дордона забыл об осанке и откинулся в кресле. Голос его стал тише, речь – медленнее.

– Никто на суде не упоминал о всаднике, мистер Холмс. Его видел на вершине холма один из кавалеристов. Именно об этом рассказал мне в ту роковую ночь несчастный Кэри.

Дордона ненадолго смолк, словно проговаривая про себя все подробности.

– Мистер Холмс, с того самого холма возле заброшенной деревни отряд принца делал картографическую съемку местности как раз перед обедом. Это единственная стратегическая высота на несколько миль вокруг. Всадник не мог не увидеть оттуда готовящихся к нападению зулусов, а значит, должен был непременно предупредить расположившихся внизу товарищей. Но не сделал этого. Быть может, джентльмены, этот человек поднялся на холм, чтобы проследить за нападением? Удостовериться, что все идет по плану? Именно этот вопрос не давал покоя Кэри в его последние часы. Вы понимаете?

– Прекрасно понимаем, – тихо отозвался Холмс. – А кто видел этого всадника?

– Рядовой Пьер ле Брюн, выходец с Нормандских островов. Его часто брали в отряд принца, ведь ле Брюн хорошо говорил по-французски. Тот всадник на холме, кем бы он ни был, не спешился. Его одежда напоминала форму натальских добровольцев, но подобные шляпы и мундиры носили многие. Он сидел на серой в яблоках лошади, очень светлой масти. Ле Брюн скакал последним, и ему видно было вершину, тогда как остальные уже не могли ее наблюдать.

– А где он сейчас?

– Этого капитан Кэри не знал, – покачал головой мистер Дордона. – Неизвестно, куда тот делся, сэр. Ле Брюн пропал незадолго до трибунала, а история о загадочном всаднике превратилась в очередную легенду. Незадолго до своего исчезновения ле Брюн говорил одному из однополчан, что собирается попытать счастья в Трансваале и присоединиться к бурам-первопроходцам. Не он первый. Многим кажется, что в Трансваале золото и алмазы валяются под ногами. А после каждого сражения множатся разнообразные слухи, мистер Холмс, и выяснить правду уже не так-то просто. Солдаты вечно болтают о разных явлениях – об ангелах, о всадниках и пылающих в небе мечах.

– А этот всадник? – спросил я.

– Быть может, это просто перепевы легенды, которая появилась за несколько месяцев до тех событий, сразу после битвы у Изандлваны. Когда она подходила к концу, полковник Пуллейн отдал знамя двадцать четвертого пехотного полка лейтенанту Мелвиллу. В тот момент полковнику померещилось, что на перевале над лагерем показался верховой из передового отряда лорда Челмсфорда. Вместе с Мелвиллом из лагеря выехал и его денщик. Сам лейтенант погиб возле реки Буффало, но слуге удалось спастись. Так вот, он стоял неподалеку от своего хозяина и Пуллейна и слышал их разговор. Они обсуждали человека на серой лошади, который будто наблюдал за разворачивавшейся внизу трагедией. И отдал честь. Вот и все.

– И об этом всаднике рассказывал только капитан Кэри? Больше никто его не упоминал?

– Именно так.

– А теперь капитан Кэри мертв. Весьма удобно. Нам поразительно не везет со свидетелями, вы не находите, мистер Дордона? Они прямо-таки покидают нас один за другим! Лейтенант Мелвилл. Ле Брюн. Капитан Кэри. Вот так и бывает с историями о призраках. Каждый знает кого-то, кто видел неуловимое привидение, но никто не может лично подтвердить факт его существования.

На мгновение лицо Сэмюэля Дордоны приняло разочарованное выражение, будто мы специально разожгли в нем пыл рассказчика, а потом посмеялись над его историей.

– Мистер Холмс, я передаю вам лишь то, что услышал от капитана. В привидения я верю не больше вашего. Кэри умирал и, быть может, именно поэтому говорил со мной о призраках, если в окрестностях Изандлваны и вправду являлась бесплотная тень. Одному Богу известно, откуда пошла легенда. Офицеры не верят в нее, и лишь немногие уцелевшие в той бойне рядовые пересказывают ее друг другу.

– Рад это слышать, сэр. Все имеющиеся у нас доказательства указывают на всадника. Удивительно. Разумеется, в тех краях многие ездят верхом. Быть может, то был одинокий путник, который чудом не угодил в засаду вместе с остальными и благодарил Небеса или же благоразумно решил воздержаться от участия в схватке. Да и что ему было делать, когда отряд удирал во весь опор? Ринуться на верную гибель от копий зулусов, вместо того чтобы спасать свою шкуру? Вряд ли капитану Кэри стоило на это рассчитывать.

– Мистер Холмс, вы мне не верите?

– Напротив, мистер Дордона, – ответил мой друг уже совершенно другим тоном. – Охотно верю. Признаюсь, у меня были некоторые сомнения до вашего визита. Однако они развеялись, когда я услышал эту историю. Да и как же иначе? Я, конечно же, не могу ничего с уверенностью сказать про Изандлвану. Иногда даже обычный пустяк может послужить причиной трагедии. Но гибель принца – иное дело. Давайте же ею и займемся.

Мистер Дордона застыл, подобно сфинксу, на краешке кресла.

– Забудем о призраках, сэр, – тихо продолжал Холмс, – и сосредоточимся на войне. Несколько десятков мужчин, вооруженных копьями и ружьями, не могут незаметно приблизиться к деревне по плоской и хорошо просматриваемой местности. Если только им кто-то не помогает. Ваш всадник на холме не призрак. Он прятался там от отряда капитана Кэри и видел окрестности как на ладони. Оттуда этот субъект с легкостью мог давать указания нападающим.

Сэмюэль Дордона не сводил с Холмса глаз.

– И как же это удобно – свалить все на тень, привидение из прерий, страшилище из солдатских легенд! Сэр, мы можем, если позволите мне использовать здесь химический термин, применить простой тест – лакмусовую бумажку. Если бы действительно существовал некий всадник, не повинный в смерти принца, он непременно сообщил бы об увиденном по возвращении в лагерь. Где бы тот ни находился. Или уж, по крайней мере, рассказал бы кому-нибудь из товарищей. Суд над капитаном, конечно, нельзя назвать справедливым, но предварительно проводили тщательное расследование, собирали доказательства. Призрак или человек – другом капитану Кэри тот всадник точно не был. Ведь иначе случайный свидетель постарался бы помочь, вступившись за честь невиновного, так ведь?

– Спасибо, мистер Холмс. – Лицо Дордоны в первый раз озарила улыбка. – Спасибо вам, сэр.

– И не стоит забывать, – жестом призвав его к молчанию, продолжил Холмс, – о рядовом ле Брюне. Судя по вашему рассказу, ему незачем было выдумывать подобную историю. Значит, наш всадник оказывается не призраком, а самым настоящим злодеем.

Сэмюэль Дордона словно решился после долгих раздумий ринуться во все тяжкие.

– Мистер Холмс, жду вас завтра в Карлайл-меншенс. Приходите с доктором Ватсоном, и сами увидите доказательство искренности моих слов и существования всадника – это его уцелевшие в сражении у Изандлваны называют «смертью на коне бледном»! Сейчас я вынужден умолкнуть, но скоро сумею убедить вас в ужасной правде, которую знал капитан Брентон Кэри.

– Дорогой мистер Дордона! Я готов следовать за вами сию же минуту, если вы собираетесь предоставить доказательства!

Наш гость чуть отпрянул:

– Мистер Холмс, доказательства еще нет на месте. Но оно будет завтра, не беспокойтесь. Его хранят в надежных руках. Приходите. Скажем, в три часа. Я докажу вам, что в тот день возле Кровавой реки произошло убийство. Как только вы узнаете тайну, я перестану быть единственным, кому она ведома, и наши враги не смогут более ничего скрывать. Но пока я один храню секрет, жизнь моя под угрозой, а вместе с ней и правда.

Я собирался было принять приглашение, но наш суровый обличитель в потертом черном одеянии еще не закончил свою речь.

– Капитан Кэри убедил меня, что зулусов нельзя винить в гибели принца. Такое отношение имеет к убийству оружейник, изготовивший револьвер, из которого потом злодей стреляет в императора в Москве или Париже. Но здесь кроется нечто большее, то, о чем не упоминал даже несчастный Кэри. Вы же понимаете?

– В самом деле, – произнес мой друг мирным тоном, словно успокаивал разошедшегося безумца.

– Мистер Холмс! Изандлвана! Принц империи! Катастрофа у Лэнгс-Нек! И еще более страшное поражение у горы Маюба! Осада Кимберли! Потеря огромных территорий, а вместе с ними и стольких богатств. И все это произошло с молниеносной скоростью, одно за другим, будто тщательно спланированная кампания.

У меня мурашки пробежали по спине, когда я услышал страстные восклицания из уст этого тихого священника. Те же самые мысли донимали меня в последние два года.

Сэмюэль Дордона поднялся и поглядел на меня и Холмса:

– Господа, до встречи. Завтра я вас не разочарую.

– В полиции вам бы не поверили, – произнес мой друг, не вставая с места, – в военном министерстве тоже. Мистер Дордона, чем именно мы заслужили эту честь? По-моему, вы еще не признались, почему именно к нам решили прийти со своим рассказом. Весьма любопытно.

Фраза, произнесенная невинным тоном, заставила Дордону остановиться у двери.

– Я явился сюда по рекомендации единственного человека, которому смог доверить часть этой страшной правды.

– Очень хорошо, – ответил Холмс спокойно, но без тени ободряющей улыбки. – Этот человек порекомендовал вам обратиться ко мне, когда рассказывал, что сталось с пропавшим солдатом, грузившим палатки в лагере в Хайдарабаде? Тем самым, который поскользнулся на воображаемой грязи и выпустил деревянный настил? По чьей вине и произошел так называемый несчастный случай, в результате которого капитан Кэри получил смертельное увечье?

Я уже упоминал, что за годы, проведенные в Индии, лицо Сэмюэля Дордоны покрылось желтоватым загаром. Теперь же из-под него показался едва заметный румянец. Холмс поймал нашего гостя в ловушку. И выбраться из нее можно было, лишь сказав правду. А священник не казался мне лживым человеком.

– Да, именно тогда. Почему вы спрашиваете?

– Потому, мистер Дордона, что в своем рассказе вы опустили это важное звено в цепи доказательств. И что же случилось, позвольте узнать? Почему ни во время расследования, ни на суде не прозвучали слова важнейшего свидетеля?

– Рядовой Арнольд Левенс, мистер Холмс, пропал в тот же самый день, когда произошел несчастный случай. А вместе с ним и еще один человек. Полагаю, они оба побоялись предстать перед судом. В Индии исчезнуть проще простого. Это же не Альдершот. Следователи не смогли их разыскать.

– Весьма удобно!

– Мистер Холмс, – укоризненно улыбнулся Дордона, – солдат обычно отправляют в наряд не случайно, а в наказание за какой-то проступок. Они не были святыми. Как я уже сказал, рядовой Левенс и рядовой Мосс сбежали из лагеря в тот же день. Их недосчитались на вечерней перекличке.

– Простите за навязчивость, но позвольте еще раз спросить: что же с ними стало?