Текст книги "Из «Антологии антологий. Поэты Великобритании»"

Из «Антологии антологий. Поэты Великобритании»
Томас Грей

Переводчик Сергей Федосов

Дизайнер обложки Гравюра Чарльза Хита (Charles Heath, 1785-1848) с портрета Томаса Грея художника Джона Джайлса Эккардта (John Giles Eccardt, 1679-1779), 1814 год. Yale Center for British Art, CC0 1.0

© Томас Грей, 2022

© Сергей Федосов, перевод, 2022

© Гравюра Чарльза Хита (Charles Heath, 1785-1848) с портрета Томаса Грея художника Джона Джайлса Эккардта (John Giles Eccardt, 1679-1779), 1814 год. Yale Center for British Art, CC0 1.0, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0059-2205-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Неведомые шедевры интеллектуала восемнадцатого века

Несметно самых чистых жемчугов

Пучины океанские таят;

Несчетные цветы глухих лугов

Лишь ветру расточают аромат.

Т. Грей. Элегия, написанная на сельском кладбище

………Поверил

Я алгеброй гармонию.

А. Пушкин. Моцарт и Сальери

Принято считать, что расцвет английской (американской) так называемой интеллектуальной поэзии пришелся на первую четверть-середину прошлого века, когда «высоколобые» Эзра Паунд и Т. С. Элиот довели этот тип поэзии, насыщенный разного рода аллюзиями и реминисценциями, до своих сверхсовершенных форм. Однако есть в английской поэзии не менее интеллектуальный поэт, получивший блестящее классическое образование в Итонском колледже и Кембриджском университете еще в восемнадцатом веке, из-под пера которого вышло не так много поэтических произведений, до сих пор высоко ценимых истинными любителями интеллектуальной (и не только) поэзии. Речь идет о Томасе Грее (26.12.1716 – 30.07.1771), и его знаменитой (как это ни парадоксально – сентиментальной) «Элегии, написанной на сельском кладбище», хотя сам поэт своими лучшими произведениями считал две пиндарические оды – «Шествие Поэзии» и «Бард».

Еще во время учебы в Итоне проявился интерес Томаса к древним литературам. В Кембридже он, помимо, если можно так сказать, планового изучения латыни, увлекся Вергилием и начал писать латинские стихи. Во время учебы в университете Грей погрузился в греческий, латынь, французский и итальянский языки, изучал средневековую историю, архитектуру, естественную историю и интересовался такими предметами, как энтомология и ботаника. Углублению его познаний в литературе и языках способствовало и длительное, более двух лет, путешествие по Франции и Италии вместе со своим другом по Итону и Кембриджу – Хорасом Уолполом (1717 – 1797). Во Франции Грей увлекся пьесами французских классических драматургов, особенно Расина, пытаясь подражать им; в Италии занялся переводами из Данте и Тассо. Последующие четыре или пять лет Грей посвятил чтению, особый интерес у него вызывали литература и история Древней Греции. Именно поэтому почти вся его поэзия полна реминисценций из других языков и литератур, живых и мертвых. О глубокой и разнообразной учености свидетельствует и огромное количество примечаний Грея к собственным произведениям, особенно пиндарическим одам. Так, в оде «Шествие Поэзии», исследующей пути продвижения поэтической гармонии из Греции через Рим в Англию, он вознамерился прославить высокое призвание поэта всеми средствами риторики и красноречия. В оде «Бард» был выбран жанр исторической поэмы, чтобы воспроизвести легендарный эпизод во время окончательного завоевания Уэльса Англией11
  Согласно легенде, король Англии Эдуард I приказал умертвить всех валлийских бардов, опасаясь того, что их поэзия поднимает боевой дух народа, воодушевляет на борьбу с ним.


[Закрыть]. Оды полны метафор, риторики и завуалированных аллюзий. Сам Томас Грей надеялся, что именно они, а не знаменитая «Элегия», станут его главным достижением; тем не менее, хотя оды не достигли популярности «Элегии», они стали важным вкладом в историю английской поэзии. Что касается «Элегии», она, по меткому выражению Альфреда Теннисона, резюмировавшего ее всеобщую притягательность, полна «божественных трюизмов, заставляющих нас плакать», и явилась предтечей романтических тенденций в поэзии.

Необычна история создания «Элегии», растянувшаяся во времени почти на десятилетие. Томас Грей начал работу над ней, по мнению некоторых исследователей его творчества, осенью 1742 года – вероятно, под впечатлением от череды смертей своих ближайших родственников, в том числе отца, а также лучшего друга Ричарда Уэста (1716 – 1742), уходу которого из жизни поэт посвятил свой самый знаменитый сонет. Продолжил работу над «Элегией» Томас Грей примерно осенью 1746 года, но всерьез вернулся к ней лишь в конце осени 1749 года, потрясенный смертью своей тети; закончил же стихотворение 12 июня 1750 года. «Элегия», после написания ходившая в списках среди лондонской просвещенной элиты, была впервые опубликована 15 февраля 1751 года в виде брошюры, позднее многократно переиздавалась и принесла Томасу Грею немеркнущую и по сей день славу. В процессе работы над «Элегией» Греем были отвергнуты шесть строф – они были найдены впоследствии в его черновиках; одну строфу, в первоначальном варианте «Элегии» стоявшую перед эпитафией, поэт снял сам в издании 1753 года, и с тех пор она нигде не печаталась.

Смею утверждать, что «Элегия, написанная на сельском кладбище» – не просто знаменитое, как обычно о ней пишут, но самое знаменитое поэтическое произведение на английском языке. Эта уверенность подкреплена текущим рейтинг-листом английской поэзии, составленным автором этих строк на основе математической обработки одной тысячи шестисот восьмидесяти четырех оригинальных (подготовленных носителями языка и напечатанных в англоязычных странах) различного рода антологий английской22
  Понятие «английская поэзия» в данном случае объединяет британскую, шотландскую, ирландскую и валлийскую поэзии на английском языке.


[Закрыть] поэзии, отражающих консолидированное мнение одной тысячи двухсот девяносто трех антологистов – как правило, профессионалов в области поэзии – о любом сколько-нибудь заметном англоязычном стихотворном произведении, созданном за более чем восемь с половиной веков и увидевшем свет в формате книги, начиная с первой печатной антологии английской поэзии – Тоттеловской33
  Richard Tottel. Songs and Sonnets. Lnd, 1557.


[Закрыть].

Идея создания такого рейтинг-листа возникла более четверти века назад, когда в предисловии В. Дымшица к двуязычному изданию «Редьярд Киплинг. Стихи / Rudyard Kipling. Poems» издательства «Северо-Запад» (СПб., 1994) была упомянута антология Оскара Уильямса «Бессмертные стихи английского языка» и сделана попытка анализа значимости поэтов, исходя из количества страниц, отведенных каждому из них в этой антологии. Будучи неплохо знаком, как мне тогда казалось, с англо-американской поэзией по уже многочисленным к тому времени отечественным сборникам, я был озадачен несколькими фразами в предисловии В. Дымшица: «Киплинг представлен в ней (в антологии Уильямса – С. Ф.) одним стихотворением, занимающим одну страничку, а его современник, почти не известный русскому читателю Джерард Менли Хопкинс, привольно расположился на шестнадцати страницах. Кстати, говоря о русско-английской литературной иерархии, отметим, что в той же антологии Байрон представлен на трех страницах (Байрон – учитель Пушкина!), Китс же – на двадцати двух, а Шелли – аж на двадцати семи, больше получил только Шекспир. Шелли и Китс – великие поэты, но все же их место на российском Парнасе куда скромнее того, которое занял Байрон». Оказывается, «поверить алгеброй гармонию» возможно! Однако, такой подход к оценке значимости поэтов показался мне все же некорректным – более логично было бы создать базу данных не поэтов, а отдельных стихотворений, опубликованных во множестве антологий, в частности английской или американской поэзии, то есть составить как бы свою антологию антологий, вобравшую в себя исключительно шедевры.

Если достижения разума быстро, особенно в наше время, становятся достоянием всего человечества, то достижения духа порой годы, десятилетия и даже столетия пробиваются к иноязычным читателям. Обусловлено это несколькими причинами: отсутствием конгениальных оригиналу переводов, отсутствием критериев оценки самих оригинальных произведений, а также, как ни прискорбно, идеологией (что в полной мере прочувствовали на себе советские читатели, обделенные в свое время знакомством со многими замечательными произведениями иностранных, и не только, авторов).

Первая причина сугубо субъективна: не всем шедеврам посчастливилось найти своего переводчика, причем, такая незавидная участь не только у произведений, принадлежащих перу прославленных исключительно на своей родине авторов – как правило, поэтов «одного стихотворения». К числу неведомых в других странах относятся и отдельные (к счастью, с каждым годом все менее многочисленные) творения признанных гениев. Именно по этой причине ни один составитель антологий зарубежной поэзии порой не в состоянии на должном уровне представить отечественной публике известнейшее на родине оригинала творение. Более того, считалось и считается, что любая антология, в особенности поэтическая, субъективна, несмотря на то, что каждый составитель старается обосновать, почему отобранные им произведения наиболее значимы, характерны, популярны и т. д. Расхожее модное суждение знатоков двух-трех иностранных языков о том, что великие творения надо читать в подлиннике, не выдерживает элементарной критики: ни один человек, каким бы полиглотом и книголюбом он ни был, не в состоянии прочитать Горация и Гомера, Руставели и Хайяма, Ли Бо и Басё, Ронсара и Камоэнса, Данте и Шекспира, Гёте и Пушкина, Мицкевича и Петёфи – перечень имен можно продолжать и продолжать – в оригинале. «Никто не обнимет необъятного», как говорил незабвенный Козьма Прутков. Тем не менее, не вызывает сомнений, что вершинные достижения художественной литературы любой из зарубежных стран все-таки должны быть – при всех возникающих при этом трудностях – представлены максимально полно и, самое главное, адекватно.

Может показаться, что и вторая причина (отсутствие критериев оценки) относится к субъективной категории – любое произведение оценивается человеком. Тем не менее, во множестве субъективных антологий имеется значительная часть произведений, выбранных неоднократно различными составителями44
  Под составителями (антологистами) здесь и в дальнейшем понимаются также редакторы антологий и сборников.


[Закрыть]. Необходимо лишь скоррелировать субъективные мнения множества антологистов касательно отдельно взятого произведения для получения объективной картины, создаваемой из множества наиболее часто совпадающих мнений.

В итоге для каждого произведения как английской, так и американской поэзии автором были получены рейтинги55
  Рейтинг стихотворения – это, упрощенно, количество антологистов, отобравших данное произведение для составленных ими антологий.


[Закрыть], совокупность которых составила текущие66
  Ежегодно появляются новые антологии и сборники, в большей или меньшей степени корректирующие рейтинги стихотворных произведений; последняя по времени антология в текущих рейтинг-листах датируется 2005 годом.


[Закрыть] сводные рейтинг-листы произведений английской и американской поэзии. Приведем здесь топ-лист английской поэзии, содержащий произведения, выбранные более чем двумястами антологистами (цифра в скобках – рейтинг стихотворения, далее название и в скобках – автор):

Текущий рейтинг-лист произведений английской поэзии

1 (238) Elegy Written in a Country Churchyard (Thomas Gray)

2 (227) Sonnet [On His Blindness] (John Milton)

3 (221) The Passionate Shepherd to His Love (Chr. Marlowe)

4 (211) The Tyger (William Blake)

5 (211) Song. To Celia (Ben [jamin] Jonson)

6 (209) Ode to a Nightingale (John Keats)

7 (205) Composed upon Westminster Bridge (W. Wordsworth)

8 (203) Kubla Khan (Samuel T. Coleridge)

9 (203) Ode: Intimations of Immortality (William Wordsworth)

10 (202) To Autumn (John Keats)

Возвращаясь к основной теме статьи, закономерно в таком случае задаться вопросом: почему «Элегию» – самое знаменитое стихотворение во всей многовековой английской поэзии – приходится порой называть неведомым в России шедевром, несмотря на ее не менее знаменитый и ставший с момента появления классикой перевод Василия Андреевича Жуковского? Потому что шедевром – в современном понимании слова – нельзя назвать ни первый, ни второй переводы «Элегии» (разумеется, мы не учитываем здесь, можно сказать, еще ученический перевод Жуковского, отвергнутый Н. М. Карамзиным). Первый перевод77
  Выполнен в мае-сентябре 1802 г., опубликован в декабрьском номере «Вестника Европы». Вестник Европы. 1802. №24. С. 319—325.


[Закрыть], выполненный В. Жуковским и принесший 19-летнему поэту мгновенную славу, был, по словам В. С. Соловьева, «началом истинно-человечной поэзии в России»88
  Вестник Европы. 1897. №11. С. 347.


[Закрыть], лишь закладывающим романтические традиции, и, в силу этого, – слишком вольным, что блестяще доказал В. Н. Топоров в своей статье «„Сельское кладбище“ Жуковского: К истокам русской поэзии»99
  Russian Literature. 1981. Vol. X. No. III. P. 207—305.


[Закрыть]; второй же1010
  Выполнен в мае-июле 1839 г., опубликован в журнале «Современник». Современник. 1839. Т. 16. С. 217—226.


[Закрыть], сделанный поэтом в зрелые лета, по его словам «как можно ближе к подлиннику»1111
  Там же. С. 216.


[Закрыть], но без строфического членения и без рифм, был призван передать главным образом мысль «Элегии», чему способствовала и форма, выбранная для этого переводчиком: перевод – наверняка под влиянием уже переведенных Жуковским нескольких отрывков из «Илиады» Гомера и уже обдумываемого перевода «Одиссеи» (считавшегося самим Василием Андреевичем одним из важнейших дел всей жизни) – был выполнен гекзаметром.

Практически в одно время с Жуковским поэтический перевод «Элегии» был выполнен и П. Голенищевым-Кутузовым1212
  В книге «Стихотворения Грея, с аглинского языка переведенныя Павлом Голенищевым-Кутузовым…». М.: В Унив. Тип., 1803. С. 109—115.


[Закрыть], но художественная ценность этого перевода (как и всех остальных, вышедших из-под его пера, в том числе печатаемых здесь переводов трех од и сонета) крайне невелика (чего стоит одно только замечание А. Мерзлякова, будущего профессора поэзии и красноречия Московского университета, в письме к Жуковскому по поводу этого издания: «… писал ли я тебе о том, что [Голенищев-] Кутузов в месяц перевел всего Грея? О бедный Грей!»1313
  Русский Архив. 1871. Стб. 0143.


[Закрыть]). Многократно перепечатываемая в сборниках поэзии Жуковского фраза о том, что «перевод Жуковского получил всеобщее признание в России, затмив многочисленные (курсив мой – С. Ф.) переводы Греевой элегии, существовавшие до него», не совсем корректна, вернее, справедлива лишь в ее первой части, так как ни до, ни после В. Жуковского и П. Голенищева-Кутузова «Элегию» в России не переводили (имеется в виду поэтический перевод; прозаических переводов в различных альманахах того времени несколько. Интересующихся отошлю к уже упоминавшейся статье В. Топорова).

К сожалению, после сборника Голенищева-Кутузова у отечественных переводчиков (в том числе и у Жуковского, уже начавшего работу над одой Грея «Шествие Поэзии»1414
  Рукопись перевода под заглавием «Успехи поэзии. Пиндарическая ода. Вольный перевод с английского из Грея» была впоследствии обнаружена в черновиках В. А. Жуковского.


[Закрыть], но прервавшего ее, видимо, после известия А. Мерзлякова о книге переводов Голенищева-Кутузова) полностью отпала охота к переводу поэзии Грея, благо, что в Великобритании как раз с девятнадцатого века появляется плеяда блистательных современников; и первым за долгие годы обращением к творчеству Томаса Грея стали переводы двух его стихотворений: «Оды Весне» и шуточного – «О любимой кошке, утонувшей в вазе с золотыми рыбками», выполненные А. Париным для составленного им и А. Мурик сборника «Прекрасное пленяет навсегда» (М.: Московский рабочий, 1988).

Предлагаемый перевод «Элегии, написанной на сельском кладбище», так же как переводы трех од и сонета, надеюсь, сумеют еще больше приблизить читателя не только к гениальному оригиналу первой, но и приоткроют новый пласт английской поэзии, неведомый доныне.

Статью и, особенно, переводы было бы крайне затруднительно сделать без информации, размещенной на сайте https://www.thomasgray.org, создателям и редактору которого, Александру Хуберу (Alexander Huber), переводчик выражает глубокую признательность. Также автор выражает глубочайшую признательность Ларисе Николаевне Васильевой за неоценимую помощь при создании статьи и редактировании перевода «Элегии».

Elegy Written in a Country Churchyard

The Curfew tolls the knell of parting day…

Элегия, написанная на сельском кладбище1515
  Сельское кладбище, упоминаемое в названии произведения, по мнению многих исследователей творчества поэта, принадлежит приходской церкви Святого Джайлса в Сток-Поджесе в Бакингемшире, но, возможно, Грей написал значительную часть элегии до переезда в Сток-Поджес. (Здесь и далее, кроме оговоренных случаев, – примечания [в том числе заключенные в квадратные скобки] принадлежат переводчику).


[Закрыть]

Светлой памяти моего отца Николая Епифановича к столетию со дня рождения

 
Отходит день под гул колоколов1616
  Era gia l’ ora, che volge ’l disio A» naviganti, e ’ntenerisce ’l cuore Lo di ch’ han detto a’ dolci amici addio: E che lo nuovo peregrin d’ amore Punge, se ode] – squilla di lontano Che paia ’l giorno pianger, che si muore. [В тот самый час, когда томят печали Отплывших вдаль и нежит мысль о том, Как милые их утром провожали, А новый странник на пути своем Пронзен любовью, дальний звон внимая, Подобный плачу над умершим днем… (Перевод М. Лозинского)] Данте. Божественная комедия. Чистилище. Песнь 8 [i-vi] (Прим. Т. Грея).


[Закрыть],
Мычанье стада в вязкой тишине,
И пахарь, тяжкой поступью, готов
Весь мир оставить сумраку и мне.
 
 
Смеркается. Окрестный вид тусклей;
Во всем разлит торжественный покой;
Лишь кружит нудный жук среди полей,
Дремотно звякает отара за рекой.
 
 
Из башни, скрытой мантией плюща,
Совы угрюмой жалобы слышны
На тех, кто, неизвестно что ища
В ее владеньях, ждет восход луны.
 
 
Вон там, где вяз морщинистый укрыл
То, что земля навеки приняла,
Там, вспучив дерн над каждой из могил,
Спят патриархи здешнего села.
 
 
Ни утром благовонный ветерок,
Ни ласточек базар из-под стропил,
Ни петуха пронзительный рожок
Не смогут их поднять из тех могил.
 
 
Им не присесть у жарких очагов
Под хлопотанье жен по вечерам;
Не встретит детский визг приход отцов,
Завидные объятья, лепет, гам.
 
 
Как часто их серпам сдавалась рожь,
Плуг бороздил упорные поля,
Их топоры лесам внушали дрожь,
Упряжка мчалась, весело пыля!
 
 
Пускай смешны Тщеславным тяжкий труд,
Простой досуг, и жизнь не напоказ,
Пускай надменно Знатные прочтут
О жизни поселян скупой рассказ.
 
 
Старинный род и царственный венец,
Всё: красоту, богатство и почет —
Неотвратимо ждет один конец:
И славный путь в могилу лишь ведет.
 
 
Вы, Гордецы, не ставьте им в вину,
Что Память им Гробниц не возвела
Там, где взрывает нефа1717
  Неф – внутренняя продольная часть церкви, отделенная от остальных частей рядом арок или колонн.


[Закрыть] тишину
Колоколов под сводами хвала.
 
 
Чтó, пышность урн и пурпур на гробах
Вернут назад прочь отлетевший дух?
Чтó, Чести зов поднимет мирный прах?
Лесть ублажит бесстрастной Смерти слух?
 
 
Возможно, здесь, в забытом уголке,
Небесный пламень в сердце отпылал;
А мог бы скипетр быть зажат в руке
И лира, о которой мир не знал.
 
 
Но свиток Знаний, временем полня́сь,
Своих богатств им так и не раскрыл;
Их благородный пыл в Нужде угас,
Их дух блаженный скован Ею был.
 
 
Несметно самых чистых жемчугов
Пучины океанские таят;
Несчетные цветы глухих лугов
Лишь ветру расточают аромат.
 
 
Здесь местный Гемпден1818
  Гемпден, Джон (1595—1643) – английский политический деятель-демократ, героически погибший в первую гражданскую войну (1642—1646) между роялистами и сторонниками парламента.


[Закрыть], кто бесстрашно встал
В защиту тех, кого тиран давил,
Здесь Мильтон спит, что славы не сыскал,
И Кромвель, не запачканный в крови.
 
 
Овации сената вызывать,
С презреньем к смерти славный путь торить,
С улыбкою щедроты рассыпать,
Историю Отечества творить
 
 
Им рок не дал: но положил в удел
Не в преступленьях, в праведности жить.
Не дал путь к трону выстлать грудой тел,
От милосердья сердце затворить,
 
 
Отбросить правду, как ненужный груз,
Всех угрызений совести лишить
И, распаля в кадиле пламень Муз,
Храм Роскоши и Чванства окурить.
 
 
Вдали от сумасшествия толпы
Их трезвые желания вели
Долиной тихой жизни вдоль тропы,
Где предки их несуетные шли.
 
 
Чтоб эти кости спрятать от стихий,
Надгробия непрочные стоят:
Нескладные скульптуры и стихи —
Хоть кратким вздохом дань отдать моля.
 
 
Их имена и даты, без затей
Начертанные, – вот и весь почет;
Заветы книг священных на плите —
Как смерть принять, когда твой час придет.
 
 
И кто, Забвенья жертвой становясь,
Покорно покидая мир тревог,
С чудесным теплым днем теряя связь,
Прощальный долгий взгляд сдержать бы смог?
 
 
Душа, прощаясь, тянется к родной,
Глаза, смежаясь, жаждут слез живых;
И в наших углях – их огонь былой1919
  Ch’i veggio nel pensier, dolce mio fuoco, Fredda una lingua, & due begli occhi chiusi Rimaner doppo noi pien di faville. [Тоска моя, когда не станет нас, Моя немая речь, твой взор погасший Еще надолго искры сохранят (Перевод А. Ревича)]. Петрарка. Сонет 203 (Прим. Т. Грея).


[Закрыть],
И за могилой слышен голос их…
 
 
А ты, кто в память тех, кто здесь почил,
Поведал нам о скромной их судьбе…
Той, родственной душе, что, меж могил
Бродя в раздумьях, спросит о тебе,
 
 
Пастух седой, возможно, скажет так:
«С утра нам попадался часто он,
Сбивал росу его поспешный шаг,
Он встретить солнце шел на горный склон.
 
 
Там, у корней, что тот упавший вяз
Причудливо вплетает в высоту,
Он мог до полдня, праздно развалясь,
Быть погружен под шум ручья в мечту.
 
 
То шел он побродить вон в тот лесок,
В фантазии с улыбкой погружен,
То, весь поникший, бледно-одинок,
Чах от забот, сох от любви ли он.
 
 
Однажды утром был пустынен луг,
Привычный склон, любимый вяз, родник.
И день, и два прошли. Нигде вокруг
Его печальный облик не возник.
 
 
На третий – плач, и, в траур облачась,
Его к погосту, видим мы, несут.
Прочти (коль ты умеешь), помолясь,
Чтó старый терн укрыл на камне тут».
 
 
[Разбросаны здесь, первенцы Весны,
Незримой дланью россыпи фиалок;
Малиновок рулады тут слышны,
Вокруг следов ребячьих ног немало.]2020
  Строфа, имеющаяся в манускриптах из коллекций Итонского и Пембрукского колледжей, появившаяся в печатном виде в третьем издании «Элегии», однако, исключенная Греем из всех последующих изданий.


[Закрыть]
 

Эпитафия

 
Здесь он лежит на лоне у Земли,
Ни Славе, ни Фортуне незнаком,
Раздумья в нем послушника нашли,
С рожденья к Меланхолии влеком.
 
 
Чувствителен душой, не скуп дарами,
Вознагражден за это Небом был:
Он дань отдал страданию – слезами,
Он друга (всё, что жаждал) получил.
 
 
Достоинства и слабости певца
Последнее пристанище таит
(Там все они, едины для Творца)
С надеждой робкой2121
  – paventosa speme. [упованья робость (Перевод А. Эппеля)] Петрарка. Сонет 147 (Прим. Т. Грея).


[Закрыть] – Бог за всё простит.2222
  Элегию переводили также Р. Бадыгов (первые шесть строф), П. Голенищев-Кутузов, В. Жуковский и С. Черфас (https://stihi.ru/2006/08/21-219).


[Закрыть]
 

Ode On a Distant Prospect of Eton College

Ye distant spires, ye antique tow’rs…

Ода на удаленную панораму Итонского колледжа

«Άνθρωπος ίκανή πρόφασις είς τὸ δυστυχετν.2323
  Я человек – достаточный повод для скорби (греч.).


[Закрыть]

Mенандр

 
Ваш, древних башен дальний вид
Над гладью вод венчает сень,
Где благодарно Знанье чтит
Святую Генри2424
  Король Генри Шестой – основатель колледжа (Прим. Т. Грея).


[Закрыть] тень;
И вы, величия полны,
Вам, башни Виндзора,2525
  Виндзорский замок – королевский дворец – находится на противоположной от Итона стороне Темзы.


[Закрыть] видны
Лужайка, лес, лугов эмаль,
Среди чьих трав, цветов, красот
Сребро-извилисто ползет
Седая Темза вдаль.
 
 
Ах, те холмы и ах! поля, —
Любимы с детских дней;
Здесь юность канула моя,
И мне страдать2626
  Ода написана в 1742 году. Ближайший друг Грея, Ричард Уэст (Richard West), недавно скончался; с другим близким однокашником по Итону, Хорэсом Уолполом (Horace Walpole), Грей незадолго до этого серьезно поссорился; еще один товарищ Грея по колледжу – Томас Эштон (Thomas Ashton) – уже отдалился.


[Закрыть] о ней!
Но, дар блаженный, ветерки
Летят с полей, холмов, реки,
С их крыл прохладною волной
Душа моя упоена,
Пахну́вшей юностью полна2727
  And bees their honey redolent of spring [И пчелы мед свой, пахнущий весной]. Драйден. Сюжет из пифагорейской философии (Прим. Т. Грея).


[Закрыть] —
Вздохнет второй весной.
 
 
Скажи мне, Темза (много ты
Видала на веку,
Храня ребячьих игр следы
В траве, на берегу):
Кто впереди теперь плывет,
Рукой взрезая глади вод?
Щегол, который загнан в клеть?
Питомцев новых в том успех,
Чтоб гнать шары2828
  Играя в крикет.


[Закрыть] удачней всех,
За скоростью2929
  В этой строке Грей вначале использовал слово «hoop» (обод, обруч), но затем, сочтя его слишком низким для поэзии, заменил на «speed» (скорость).


[Закрыть] лететь?
 
 
Пока одни, на денный труд
Сменяв и шум, и гам,
Свободу в жертву принесут
Бормочущим часам,3030
  Заучивая наизусть задания своих наставников.


[Закрыть] —
Презрит отважного рука
Границы тесного мирка,
Открыв невидное другим;
Стремясь вперед, назад глядят,
Им каждый шорох – зов назад,
Но в риске – радость им.
 
 
Надежда их мечтой сильна:
Коль высота взята —
Слеза забыта, ведь она
От счастья пролита;
Здоровьем пышут, нрав простой,
Не скован ум, фантазий рой —
Весь облик живостью рожден;
Беспечен день, приятна ночь,
Покоен дух, и утром прочь
Летит их легкий сон.
 
 
Ах, эйфория их побед
Ласкает взор и слух!
В них нет предчувствий скорых бед,
Что тело ждут и дух:
Увы! на них со всех сторон
Идет Несчастий легион,
Их Рок людской – неотвратим!
Ах, покажи, где жертву ждет
В засаде кровожадный сброд!
Скажи «вы люди!»3131
  Первоначально строка из Менандра была использована Греем для объяснения этой фразы, но затем вынесена эпиграфом ко всей Оде.


[Закрыть] им.
 
 
Тем суждено сгореть в Страстях,
Стервятниках ума:
Презренный Гнев, мертвящий Страх,
Бессовестность сама;
Любовь, что чахнет без любви,
И Ревность едкая в крови,
Что в самом сердце сердце жжет;
Вопьется Горе сотней пик,
Нахмурит Безысходность лик,
Зажмет ярмо Забот.
 
 
Тех Честолюбье искусит
Взнестись – и вниз швырнет,
Где зло Презрение скривит
В ухмылке подлый рот.
Тех Ложь отравит ядом фраз,
В тех Изуверство вперит глаз,
Чуть не до слез жалея всех;
В жестоком горе будет дик
Раскаянья кровавый лик,
Безумья дикий смех.3232
  – Madness laughing in his ireful mood [Безумье, в диком хохоте зайдясь]. Драйден. Сюжет из Палемона и Арситы (Прим. Т. Грея).


[Закрыть]
 
 
А там, внизу, на склоне лет,
Не стая ли видна
Отродий Смерти? впрочем, нет, —
Отвратней, чем Она:
И вены тянут, жилы рвут,
И ломят кости там, и тут,
Терзают с головы до пят:
И Нищета вдали видна,
Что душу выстудит до дна,
И Дряхлость, и – Распад.
 
 
На все их муки: осужден
Страдать весь мир людей;
К чужой беде участлив он,
Не сознаёт своей.
Ах, надо ль знать им, что их ждет?
Ведь горе позже не придет,
А счастье – слишком краткий сон.
Познанью этот рай сгубить…
Довольно! глупо мудрым быть,
Где рай неведеньем рожден.3333
  Рейтинг оды 93. Оду переводил также П. Голенищев-Кутузов.


[Закрыть]