Текст книги "Мастера секса. Жизнь и эпоха Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон – пары, которая учила Америку любить"

Томас Майер
Мастера секса. Жизнь и эпоха Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон – пары, которая учила Америку любить

«Настоящая бомба… Шокирующее откровение».

NEW YORK TIMES BOOK REVIEW

*Лучшая научно-популярная книга 2009 года по версии Chicago Tribune*

Отзывы о книге «Мастера секса»

«Рассказано обстоятельно и с любовью… Майер пишет бойко и весело».

New York Times

«Познавательная биографическая книга Майера открывает нам историю пары, которая начала «научную сексуальную революцию».

Discover

«Захватывающе… «Мастера секса» непременно нужно прочитать этой весной всем, кто хочет пережить первые головокружительные дни «сексуальной революции»».

The American Prospect

«Отмеченный наградами Майер в своей биографии впервые показывает нам двух выдающихся людей, которые революционизировали изучение человеческой сексуальной реакции. Эта книга порадует и ученых, и любителей – «секс-экспертов».

Library Journal

«Замечательно написанная, захватывающая книга об удивительной паре».

Booklist

«Мастера секса» из-за своей «горячей» темы могут показаться некоторым читателям слишком натуралистичной книгой для биографии. Но эта волнующая история о сексе и науке в теории и практике – скорее, познавательная, чем эротическая».

The Oprah Magazine

Создание увлекательной, но серьезной биографии Мастерса и Джонсон – непростая задача. У любого писателя возникло бы естественное побуждение отказаться от тщательного разбора личностей и их страстей, подменив его поверхностным «наскоком». Майер не поддается этому импульсу. Это книга о героизме и слабостях, о двух людях, которые посвятили свою жизнь изучению доброй половины того, что мы считаем общеизвестными знаниями о хорошо знакомом нам предмете».

The Buffalo News («Editor’s Choice»)

«Мастера секса» – потрясающая книга о замечательных супругах, которые дали старт «сексуальной революции». Это больше, чем биография – это интимная история о сексе в двадцатом столетии».

Дебби Эпплгейт, лауреат Пулитцеровской премии 2007 г. за книгу «Самый знаменитый человек Америки. Биография Генри Уорда Бичера» (The Most Famous Man in America: The Biography of Henry Ward Beecher)

«Томас Майер написал именно такую интимную и увлекательную биографию, какую заслуживают Мастерс и Джонсон. Критики часто обвиняли эту пару в том, что их исследования «обесчеловечивают» секс – лишают его таинственности. Но, как сказала Джини Джонсон репортеру журнала «Плейбой» в 1968 г., тайна – это просто другое наименование предрассудков и мифов. Чем больше мы знаем о физиологии возбуждения, тем сильнее способны наслаждаться уникальным даром – сексом ради удовольствия. Мастерс и Джонсон продемонстрировали в своих исследованиях потрясающее мужество».

Хью Хефнер, главный редактор журнала Playboy

«Ни один романист не сумел бы выдумать более захватывающий сюжет, чем подлинная история жизни Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон, супругов-экспертов, дававших Америке советы о сексе и любви. Благодаря проницательности репортера и литературному таланту Томас Майер сумел описать необыкновенные отношения между этими мужчиной и женщиной – исследователями секса, и их наследие, которое преобразило жизнь супружеских пар».

Рут Вестхаймер

«Сюжет этой книги – секс и любовь – наверняка заинтересует почти всех. Но этого мало: Томас Майер – очень тонкий писатель, талантливый биограф и проницательный репортер. Если вы в этом году прочтете только одну биографию, пусть это будет первая в истории книга о тайной жизни Мастерса и Джонсон».

Нельсон Демилль, автор бестселлеров «Золотой берег» (The Gold Coast) и «Сторожка» (The Gate House)

«Хорошо написанный и глубокий рассказ о Мастерсе и Джонсон, которые, вероятно, знали о сексе и супружеской любви больше, чем любая другая пара в Америке».

Гай Тализ, автор книг «Жена ближнего твоего» (Thy Neighbor’s Wife) и «Жизнь писателя» (A Writer’s Life)

«Трудно представить себе исследователя или серьезного ученого в сфере сексуальности, который не выиграл бы от прочтения этой книги. Информация, раскрытая в «Мастерах секса», никогда прежде не публиковалась. Помимо того, что эта книга вносит реальный вклад в историю науки, она является захватывающим чтением!»

Пеппер Шварц, бывший президент Общества научного изучения сексуальности и автор книги «Во цвете лет: приключения и советы о сексе, любви и чувственности» (Prime: Adventures and Advice About Sex, Love and the Sensual Years)

Посвящается моим крестным, Джун и Уильяму Андервудам

«Глубочайшее из всех наших чувств – чувство истины».

Д. Г. Лоуренс

Уильям Мастерс и Вирджиния Джонсон

Предисловие

«Что это за штука, которую зовут любовью?»

Коул Портер

Секс во всех его чудесных проявлениях был неотъемлемой частью американского жизненного опыта в четырех написанных мною биографиях – Сая Ньюхауса, Бенджамина Спока, семейства Кеннеди, а теперь и Мастерса с Джонсон. Как однажды сказал мне с обезоруживающей откровенностью доктор Спок, автор бестселлеров и эксперт, воспитавший американское поколение бэби-бумеров, «Все на свете связано с сексом!». Действительно, в своем наиболее могущественном и трансцендентном аспекте секс – это развитие биологических видов, источник происхождения самоидентичности и наиболее интимная форма отношений между взрослыми.

История Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон как, пожалуй, никакая другая история связана с вечными тайнами секса и любви. Их общественная жизнь открывает для нас окно в американскую «сексуальную революцию» и ее исторические культурные перемены, которые остаются с нами и по сей день. А личные отношения этой пары отражают распространенные страсти, конфликты и противоречия между мужчинами и женщинами.

Я впервые беседовал с доктором Мастерсом, когда в декабре 1994 года он отошел от дел. У него уже проявлялись симптомы болезни Паркинсона, которая впоследствии привела к смерти, настигшей его в 2001 году. В 2005 году я договорился о сотрудничестве с Вирджинией Джонсон. Мы провели в беседах много часов, и я довольно долго гостил в ее доме в Сент-Луисе. «Мы были двумя самыми скрытными людьми, каких носила на себе земля», – призналась мне Джонсон, и это несмотря на их всемирную славу. «На свете нет человека, который хорошо бы нас знал».

Долгие годы работу Мастерса и Джонсон скрывала завеса строгой конфиденциальности. Они сами стремились избежать докучливых взглядов публики. Только сейчас – благодаря согласию многих людей давать интервью и предоставить доступ к своим письмам, внутренней документации и неопубликованным мемуарам Мастерса – мы можем полностью оценить замечательную жизнь этих двух выдающихся ученых и их эпоху. Несмотря на огромный объем научных знаний, полученных ими в ходе величайшего эксперимента в истории Америки (в нем участвовали сотни женщин и мужчин и наблюдалось более 10 000 оргазмов), их история относится к неуловимым и неопределяемым аспектам человеческой близости. И по сей день множество людей задаются вопросом: «Что это за штука, которую зовут любовью?»

Т.М.

Лонг-Айленд, Нью-Йорк

Апрель 2009 г.

Фаза первая

Джини в юности

#

Глава первая
Девушка из Золотого города

«Это часто начинается в припаркованной машине. Спешка, стремление «довести дело до конца», неудобное заднее сиденье едва ли оставляют возможность для раскрытия индивидуальности».

Уильям Мастерс

Два луча указывали путь во тьме. Пронзительный свет фар «плимута» пробивал неподатливую черноту сельской миссурийской глубинки. Машина, которая везла Мэри Вирджинию Эшельман и ее бойфренда-одноклассника Гордона Гарретта, медленно катила по трассе 160, широкой асфальтированной дороге без фонарей. Вечернее небо освещали только звезды и луна.

Для свидания с Мэри Вирджинией Гордон позаимствовал семейную машину Гарреттов – зеленый седан 1941 года с сияющей хромированной решеткой, выпуклым рисунком на капоте, «мускулистыми» крыльями и широким задним сиденьем. Они ехали мимо рядов фермерских усадеб и полей, нарезанных в поросшей высокими травами прерии.

В тот вечер они были с друзьями в «Паласе» – единственном городском кинотеатре, где мелодии и танцы голливудских мюзиклов на короткое время спасали их от скуки Голден-Сити. Журналы кинохроники давали ребятам представление о существовании иного, большего мира за пределами их крохотного городка с населением в восемь сотен душ. Приютившийся на границе горного плато Озарк Голден-Сити казался ближе к деревенской Оклахоме, чем к большому городу Сент-Луису – как по расстоянию, так и по агрессивному протестантскому духу.

Гордон свернул с дороги и приглушил свет фар. Шум шин, громко хрустевших по гравию, смолк, сменившись пронзительной тишиной. Они припарковались в уединенном местечке, где их не смогли бы застукать.

Сидя на переднем сиденье машины, Гордон расстегнул блузку подруги, ослабил застежку на юбке и прижался к телу девушки. Она не шевелилась и не сопротивлялась, только изумленно уставилась на него. Мэри Вирджиния никогда раньше не видела пениса – если не считать тех моментов, когда мать меняла ее маленькому братцу подгузник. В тот вечер, вскоре после своего пятнадцатого дня рождения, Мэри Вирджиния Эшельман – которую мир впоследствии узнал под именем Вирджиния Джонсон – приобщилась к таинствам человеческой близости. «Я не знала ничего и ни о чем», – призналась потом женщина, чьему историческому партнерству с доктором Уильямом Мастерсом предстояло стать синонимом секса и любви в Америке.

В своей пуританской семье, воспитанной в традициях Среднего Запада, Мэри Вирджиния усвоила, что секс греховен. Он не имел ничего общего с захватывающими дух сказками о придуманной любви, которые она с жадностью впитывала, смотря кинофильмы, снятые до Второй мировой войны. Годы спустя она называла Гордона Гарретта «парнишкой с огненно-рыжими волосами». Как признавалась Вирджиния через много лет, она «ни разу не вышла замуж за мужчину, которого по-настоящему любила». Но она никогда не забывала ни Гордона Гарретта, ни того вечера за окраиной Голден-Сити, когда два подростка лишились невинности.

Юные влюбленные обнимались на переднем сиденье, потом перебрались на заднее. Тяжелое горячее дыхание туманило стекла. Автомобиль – явление все еще новое для такого захолустья как Голден-Сити – обеспечивал им относительное уединение. Гордон поставил машину на ручник, чтобы машина не покатилась под горку, пока их внимание занято совсем другими вещами.

В старших классах Мэри Вирджиния делила с Гордоном многие моменты взросления. Этот высокий парень с крепким телосложением типичного фермерского сына играл в школьной футбольной команде, но с пониманием относился к более утонченному интересу Мэри Вирджинии – музыке. Весь выпускной класс они были постоянной парой, их все время видели вместе. Гордон был ее beau[1]1
  Beau (франц.) – поклонник, кавалер.


[Закрыть].

Перескочив экстерном через два класса, Мэри Вирджиния оказалась значительно младше своих одноклассников, включая и рыжеволосого сына Гарреттов, которому уже исполнилось семнадцать. Ей хотелось нравиться. У нее были светло-каштановые волосы, завитые крутыми кудряшками, чувственный взгляд серо-голубых глаз и слегка поджатые в притворной скромности губы. На лице ее обыкновенно играла загадочная усмешка в духе Моны Лизы, которая могла внезапно смениться неотразимой улыбкой. Как и остальных Эшельманов, ее отличали особенный рисунок высоких скул, гордая осанка и идеально развернутые плечи. При гибкой, как ива, фигурке у Мэри Вирджинии уже угадывалась грудь зрелой девушки, хотя некоторые парни смотрели на нее с пренебрежением. «Это была длинная, худая, плоскогрудая девчонка, – вспоминал Фил Лоллар, живший неподалеку от фермы Эшельманов. – Девчонка с самой обычной внешностью, ничего особенного».

Но большинство подростков Голден-Сити восхищались чувством стиля Мэри Вирджинии – в таком захолустье это было большой редкостью. В тесном мирке маленького городка она разговаривала, одевалась и вела себя, как юная леди. Даже друзья из выпускного класса Голден-Сити 1941 года не догадывались о ее юном возрасте. Самой запоминающейся ее чертой был голос – пленительный инструмент с гибкими интонациями, развитыми пением. Старшая сестра Гордона Изабель, говорила, что одежда Мэри Вирджинии никогда не выглядела неряшливой или поношенной – как у некоторых фермерских детей во время мучений Пыльного котла 1930-х годов.[2]2
  Пыльный котёл, Пыльная чаша (англ. Dust Bowl) – серия пыльных бурь, происходивших в прериях США и Канады между 1930 и 1936 годами.


[Закрыть] Подружка ее брата «всегда оставалась чистенькой и аккуратной и выглядела женственно».

Гордону казалось достойным катать такую девушку на папином новом «плимуте». Это средство передвижения было лучшим подобием королевского экипажа, какое он мог добыть для своей «принцессы прерий». В отличие от других детей эпохи Великой депрессии, Мэри Вирджиния всегда вела себя так, будто была совершенно уверена в своем завтрашнем дне, – вероятно, потому, что ее мать Эдна Эшельман не потерпела бы иного. «Думаю, она очень нравилась Гордону, – вспоминала другая его сестра Кэролин. – Ее мать была из тех, для кого даже лучшее не слишком хорошо, и Мэри Вирджиния пошла в нее».

Сестры Гарретт считали Мэри Вирджинию хорошей девушкой. Такую их брат мог бы пригласить на выпускной бал и когда-нибудь на ней жениться. Им, конечно, и в голову не приходило, что она способна резвиться на заднем сиденье семейной машины.

Мэри Вирджиния рано усвоила все лицемерие жизни юных американок. Она знала, что и когда говорить, какие обычаи соблюдать; видела бесчестность ревнителей нравственности и фундаменталистов, отстаивавших традиционную женскую долю. Но она была полна решимости оставаться независимой и принимать жизнь лишь на своих условиях, что бы ни сказала ее мать или кто-то другой. Она честно играла роль «хорошей девочки» в школе и в семье, хотя в душе знала, что она не такая.

Лишение девственности не было для Мэри Вирджинии насильственным, грязным или постыдным. Все закончилось в считанные минуты. Секс показался ей довольно приятным, хотя и непривычным по ощущениям. Какой уж тут оргазм, сексуальное мастерство или взаимное удовлетворение! – предмет ее научных исследований совместно с Мастерсом. В тот момент ничего этого и близко не было в ее мыслях. Она доверилась своему бойфренду, полагая, что он знает, что делает. Лишь позднее она поняла, что, вероятно, для Гордона это тоже был первый опыт.

«Все происходило очень естественно, – рассказывала она с легкой ноткой сожаления и улыбкой, – и наверняка шокировало бы мою мать до смерти».

Многое в жизни Мэри Вирджинии происходило благодаря случаю, даже переезд ее семьи в Голден-Сити. Ее отец Гершель Эшельман, которого все звали средним именем – Гарри, – вместе с женой Эдной жил в Спрингфилде, когда 11 февраля 1925 года появилась на свет их дочь. Родители Гарри были мормонами из соседнего округа Кристиан, хотя ни сам он, ни его жена особой религиозностью не отличались. Эшельманы происходили от гессенских наемников: его предки были привезены в США во время революционной войны. В Первую мировую войну сержант Гарри Эшельман на всю жизнь насмотрелся крови и смертей во Франции, где был ранен его младший брат Том.

После войны 29-летний Эшельман вернулся в юго-западный Миссури, мечтая о простой жизни для себя и своей невесты Эдны Эванс. Однако новоиспеченная миссис Эшельман дала мужу понять, что не удовлетворится его скромными планами.

Гарри хватало собственного клочка земли и обожаемого ребенка. Для него не было нерешаемых задач – от строительства дома до дочкиных домашних заданий по алгебре. Как бывший кавалерист, он хорошо разбирался в лошадях и позволял своей девочке ездить на жеребцах-першеронах по заднему двору. «Мать кричала на него: «Приглядывай за ребенком!», а он только улыбался, махал ей рукой и подсаживал меня на коня», – вспоминала Вирджиния. Гарри учил дочку гладить утюгом плиссированную юбочку и мастерить из картона «деревянные» башмаки для школьного концерта. «Не было ничего такого, чего не мог бы сделать этот человек!» – говорила она.

Когда Мэри Вирджинии исполнилось пять лет, родители решили уехать из юго-западного Миссури, где уже ощущалась хватка Великой депрессии. В Пало-Альто, Калифорния, Гарри нашел работу смотрителя за роскошными оранжереями и садами правительственного госпиталя, где ухаживали за ранеными солдатами. Зачисленная в прогрессивную школу с собственным детским садом, девочка преуспевала в учебе. Хорошо подвешенный язык и быстрый ум позволили ей к двенадцати годам окончить восьмой класс.

Беглецам с засушливых равнин Миссури госпитальный кампус, должно быть, казался чем-то вроде Эдема – райским садом, который должен был укрыть их от наступления Великой депрессии. Вместо серых пыльных туч, заволакивающих небеса, они теперь любовались первобытным величием Тихого океана. Однажды во время какого-то праздника, вспоминала Вирджиния, отец вышел на пляж в костюме и соломенной шляпе. «Я была тогда совсем крохой, играла в прибое, – описывала она. – Меня подхватила накатившая волна». Гарри Эшельман, не раздеваясь, бросился за дочкой и стал героем в ее глазах.

Эдна скоро пресытилась Калифорнией. Изначально это была ее идея – уехать в «Золотой штат». Но вскоре она стала тосковать по родным краям, да и работа мужа ее разочаровала. Гарри не стал с ней спорить. Он связался со своим отцом, который по-прежнему жил в округе Кристиан, и тот помог ему найти новую ферму примерно в 50 милях к западу от Спрингфилда. Супруги Эшельманы с маленькой дочерью вернулись в Миссури, в еще более безнадежное место, чем то, с которого начинались их странствия.

Голден-Сити гордо именовал себя «сенной столицей прерий», но для молодежи, мечтавшей о чем-то большем, он был местом, откуда следовало убираться подобру-поздорову», – вспоминал Лоуэлл Пу, один из сверстников Мэри Вирджинии, который дослужился до директора похоронного бюро. У таких девушек как она, было два варианта: выйти замуж или сбежать из этого города.

Верховодила в семье мать. Представления Эдны о женственности заставляли дочь соответствовать «золотому стандарту». Она принимала эти правила в присутствии матери – и восставала против них вдали от материнского взора.

Эдна, казалось, негласно соревновалась со всеми окружающими. Мало что в ее семейной жизни вышло так, как она надеялась. Увязнув в трясине Голден-Сити, она стремилась стать хозяйкой своего мира и передать свои уроки дочери. «Я выросла с представлением о том, что успехи и таланты – это хорошо, но главная цель – удачное замужество», – вспоминала Вирджиния. Миссис Эшельман настаивала, чтобы жители городка, обращаясь к ее дочери, называли ее обоими именами – Мэри Вирджиния. Естественно, в запале подросткового бунтарства девочка велела друзьям называть себя просто Вирджинией.

Мать стремилась к утонченности, брала для дочери уроки фортепиано и пения, учила ее быть умелой портнихой и поварихой. Когда муж бывал в отъезде, Эдна демонстрировала, что ей по плечу и роль мужчины. «Во время сбора урожая мама – крохотная, тоненькая – выходила в поля и водила трактор, – вспоминала Вирджиния. – Если нужно было, она могла делать почти все».

Живя на ферме в пяти милях от центра этого пыльного поселка – какой уж там Золотой город! – Мэри Вирджиния отчаянно жаждала внимания и светской жизни. Грушевое дерево на задах фермы стало ее читальным залом; забираясь на него, она перелистывала Библию или читала романы, припрятанные от матери, мечтая о недосягаемом большом мире. «У меня не было товарищей по играм, – вспоминала она. – И я просто читала людей. Мне всегда хотелось узнать, на что похожа их жизнь. Когда родственники и другие взрослые навещали нас, я просила: «Расскажите, как вы были маленькими». Я любила слушать истории о жизни других людей – наверное, потому, что мне, единственному ребенку, было одиноко».

Однажды летом Мэри Вирджиния на неделю поехала в гости к старшей сестре Эдны, которая разрешила племяннице облазить всю свою просторную квартиру. Заглянув в какой-то ящик, она обнаружила там личные вещи тетушки, в том числе стопку писем, написанных мужчиной. По семейному преданию, ее тетя, которой в момент визита племянницы было за сорок, чуть не вышла за него замуж. Мэри Вирджиния выяснила, почему этого не случилось. «Я обнаружила чудесные любовные письма, написанные со страстью, которую я не забуду до конца своих дней, – рассказывала она. – Выяснилось, что от него забеременела одна местная девушка, и с тех пор тетя не желала с ним знаться. Она бросила его и не стала ни за кого выходить замуж. Это была замечательная драма!»

Легенды об опасностях плотской любви породили решимость Эдны уберечь любимое дитя от искушения. «Я никогда не рассказывала матери ни о менструациях, ни о чем, – говорила Вирджиния. – У нее было стойкое отторжение всего сексуального. Об этом не говорят – и всё». Конечно, на ферме, среди лошадей, свиньей и других животных было трудно избежать эротики жизненных реалий. Подрастая, Вирджиния также узнала и о страхе женщин перед беременностью, и о городской проституции. Голден-Сити в те времена произвел на свет трех молодых женщин, которые стали процветающими «ночными бабочками» в Канзас-Сити.

Избегать темы близости стало труднее, когда мать забеременела и родила сына Ларри, на 12 лет младше Вирджинии. Но Эдна решила, что любые уроки на тему секса она станет давать дочери только на собственных условиях. Однажды вечером перед сном мать позвала Вирджинию к себе в спальню и начала бормотать что-то о сексе, используя непонятные термины и окольные выражения. «Я была еще маленькой, когда она попыталась рассказать мне о беременности и о том, как она получается. Мне ее слова показались совершенно бессмысленными».

К тому времени, как Мэри Вирджиния достигла пубертатного возраста и ее тело созрело, чувство одиночества в семье стало невыносимым. Ее интерес обратился на мальчиков – она заметила, что может привлечь их внимание, сверкнув одобрительной улыбкой, встав в определенную позу или тряхнув волосами. Вон Николс, живший неподалеку, вспоминал жаркие летние дни, когда он приезжал на своем грузовике к Эшельманам с продуктами, которые вез на рынок. В его память навеки врезался образ Мэри Вирджинии, одетой в короткие шорты: «очень короткие – думаю, она знала, что я приеду». Но если Вон и нравился Вирджинии, она никогда ему об этом не говорила. После просмотра фильма в городском кинотеатре «Палас» Вон и другие парни танцевали с девушками, в том числе и с Мэри Вирджинией, в маленьком кафе под названием «Зеленый светильник». Но ни один парень не значил для Мэри Вирджинии больше, чем Гордон Гарретт, чья семья жила примерно в двух милях от фермы Эшельманов.

Гордон никогда не хвастался своими победами, как другие парни. Он знал, что был у нее первым и нежно расспрашивал, все ли с ней в порядке, после того как все кончилось. Он хотел знать, «получилось» ли у нее, но она не знала, что отвечать.

В памятном фотоальбоме выпускного класса их фотографии помещены вместе. Раздел «пророчеств», который с юмором предсказывал будущее одноклассников, провозглашал истину, в которой тогда мало кто сомневался:

ЧИКАГО: Мистер и миссис Гордан [sic] Гарретт объявляют о поступлении их дочери в частную школу для девочек мисс Вирджинии Таунли. Миссис Гарретт в девичестве звалась мисс Мэри Вирджинией Эшельман.

К моменту вручения аттестатов весной 1941 года мир Мэри Вирджинии, еще недавно медлительный и тусклый, быстро расширился: приближалась война. Старший брат Гордона записался в береговую гвардию. Гордон получил годовую отсрочку, чтобы остаться работать на ферме Гарреттов. «Единственная причина, почему я не вышла за него замуж – или не думала об этом – заключалась в том, что я не хотела жить на ферме, – утверждала Вирджиния. – Я хотела поступить в колледж, вырваться в большой мир».

Эшельманы решили отослать Мэри Вирджинию в Друри-колледж в Спрингфилде, заниматься музыкой. Гарри с Эдной тоже уехали из Голден-Сити в свой родной Спрингфилд.

Через год Гордон в патриотическом порыве, захлестнувшем страну после трагедии Перл-Харбора, решил завербоваться в армию. В день отъезда он стоял, как потерянный, на платформе с остальными солдатами-добровольцами. Он надеялся, что Мэри Вирджиния придет попрощаться с ним. Разочарованно оглядываясь по сторонам, Гордон повернулся к своей малышке-племяннице. «Придется теперь тебе стать моей подружкой, – горестно проговорил он, – потому что у меня больше нет девушки».

Когда мать решилась рассказать дочери эту печальную историю, Мэри Вирджиния уже давно уехала из Голден-Сити. «Это меня не тронуло. К тому времени я уже встречалась со многими другими парнями. Теперь, оглядываясь назад, я говорю: неужели я была настолько бесчувственной? Я вообще не думала о нем. В городе все знали, что он никогда не женится, если не женится на мне».