Текст книги "Жёлтый вождь"

Глава XI. Захватчики и захваченные

Снова в ущелье, в котором молодой вождь шайеннов разбил лагерь перед нападением на караван эмигрантов.

Следующий после нападения день, полдень, яркое солнце светит с безоблачного неба. Сцена та же, но действующие лица на ней несколько изменились, число их более чем удвоилось. Индейцы те же, но даже они кажутся другими. Из спокойных бдительных воинов они превратились в орущих пьяных дикарей.

Преследовавшие добычу лисы исчезли, вместо них хищные волки.

Некоторые кутят, другие лежат пьяные; несколько человек, подчиняясь приказу вождя, остаются трезвыми и охраняют пленных.

Для исполнения этой обязанности нужно лишь несколько человек. Достаточным посчитали троих: по одному часовому на каждую группу; пленников разделили на три группы и держали их порознь друг от друга. Негры, белые мужчины, белые женщины и дети были собраны кружками и находились между двумя выступами утесов. Прижимаясь друг к другу, они не думали о бегстве.

Для негров новые условия не слишком отличаются от привычных, они в таких прожили всю жизнь, и, помимо некоторых опасений за свою судьбу, им не из-за чего особенно тревожиться. Индеец, стоящий рядом с ними, упираясь древком длинного копья в землю, кажется, понимает, что его задача охраны – синекура.

Так же считает и часовой, караулящий белых женщин – их пять человек и втрое больше детей, мальчиков и девочек разного возраста.

Есть среди женщин одна, у которой нет детей. По возрасту она вполне могла бы быть женой, но стройная фигура и девственная грациозность говорят, что она не была замужем и не рожала. Это Клер Блекэддер.

Сидя в стороне от остальных женщин, хотя во многих отношениях не отличаясь от них, она печальна.

Ей не нужно беспокоиться о детях, зато она горюет о взрослых– об отце, которого несколько часов назад видела лежащим мертвым на траве, и его седые волосы в крови все еще у нее перед глазами.

Его скальп свисает с острия копья, которое торчит в земле в десяти шагах от того места, где она сидит.

Есть еще одна группа пленных, которых так же легко охранять, потому что в ней все надежно связаны по рукам и ногам.

Их шестеро, и все они белые. В группе эмигрантов было одиннадцать белых мужчин. Троих сейчас нет среди пленных; кроме седого скальпа, еще два висят на копьях, рассказывая о том, что произошло с отсутствующими. Убитые при нападении на караван, они разделили судьбу его предводителя.

Среди выживших Снайвли, надсмотрщик, и Блант Блекэддер, у которого на щеке большой разрез, сделанный, очевидно, наконечником копья. У Бланта вообще неприятное лицо, а эта рана делает его просто ужасным.

Индейцы прихватили полог одного фургона – сами фургоны они сожгли, просто для злой забавы: для легкой кавалерии шайеннов такие громоздкие экипажи не нужны.

Из этого единственного полога посредине лагеря сооружена палатка; в ней вождь спит после бессонной ночи и трудной утренней работы.

Вабога и слуга вождя сторожат снаружи. Они не боятся опасности и даже помех, но предстоит забавная церемония, в которой они должны участвовать, и она может начаться в любую минуту.

Никто не может сказать, что это за церемония, трагичная или комичная, хотя подозревают, что скорее последнее.

Белые мужчины связаны не настолько прочно, чтобы они не могли разговаривать. Негромко, со страхом, они обсуждают, что может с ними быть.

В том, что их ждет наказание, они не сомневаются; вопрос лишь в том, какое наказание и кончится ли оно смертью. Возможно, будет и хуже: смерть после пыток. Но и сметь приводит их в ужас, и ни о чем другом они не могут говорить.

– Не думаю, чтобы они нас убили, – начинает Снайвли. – Что касается меня, то они могут удовлетвориться тем, что уже сделали. Им нужна была добыча, они ее получили; для чего им наши жизни?

– Наши жизни многого не стоят, – говорит один безутешный плантатор. – Ты забываешь о скальпах! Индейцы ценят их больше всего – особенно молодые воины, как эти.

– Это так, – отвечает надзиратель. – Но я слышал, что скальп с головы пленника не ценится, а они взяли нас в плен.

– Для таких, как они, никакой разницы, – настаивает боязливый плантатор. – Только посмотрите на них! Три четверти пьяны, им в любую минуту может прийти в голову идея скальпировать нас – просто для забавы! Я пугаюсь каждый раз, когда они смотрят на нас.

Четверо белых мужчин еще больше начинают бояться, когда пьяные дикари смотрят в другом направлении – на группу белых женщин. Одна из этих женщин вдова – стала ею сегодня утром, ее муж, мертвый и скальпированный, лежит в прерии; его скальп с роскошными кудрями висит прямо у нее перед лицом на окровавленном острие копья.

У трех женщин мужья в числе пленных, у четвертой – брат.

Мужчины, глядящие на них и думающие об их судьбе, погружаются в молчание, словно внезапно потеряли дар речи. Это молчание отчаяния.

Глава XII. Новый способ наказания

Солнце уже миновало полдень, когда молодой вождь шайеннов выходит их палатки и снова предстает перед пленными. Он в новой одежде. На нем больше нет короткой набедренной повязки, какую надевают на бой; он в наряде, в котором дикари отмечают свои праздники. На нем охотничья куртка с меховой оторочкой, но не обычные коричневый брюки из оленьей кожи, сейчас на нем брюки из алой ткани и расшиты бусами. Леггинсы, тоже с оторочкой, и мокасины, украшенные иглами дикобраза. Вокруг талии обвязан алый мексиканский шелковый шарф, концы которого с кисточками свисают сзади. На голове мадрасский платок в клетку, повязанный, как тюрбан; один его узел весело свисает сбоку, из другого, с другой стороны, поднимается голубой плюмаж из перьев «груйи», журавля из Нью-Мексико; концы перьев выкрашены алой краской.

За поясом большой нож, который мог когда-нибудь быть собственностью жителя Канзаса; под свисающей с плеча накидкой из шкуры белого волка пистолеты. Если бы не символические рисунки, только что нанесенные краской на лице, он мог бы показаться красивым. С ними он кажется живописным, но смотреть на него ужасно. Рост – он не меньше шести футов – придает ему величественность, а движения, легкие и гибкие, говорят о привычке к власти. Воины признают это: стоит ему показаться из палатки, как самые буйные из них стихают.

Несколько минут он стоит у выхода из палатки, ни с кем не разговаривая и даже не показывая вида, что кого-нибудь заметил. Он словно занят каким-нибудь планом или проблемой; он вышел, чтобы найти решение этой проблемы.

Проблема каким-то образом связана с маленьким водопадом, который струей падает с утеса; вождь смотрит на водопад.

Посмотрев какое-то время, он смотрит на солнце; и, словно увидел что-то важное, поведение его меняется. Он приходит в себя от летаргии, как будто понял необходимость быстрых действий.

– Вабога! – обращается он к чокто.

Предатель из числа трезвых, он сразу оказывается перед вождем.

– Возьми несколько молодых людей. Срубите дерево – одну из тех сосен. Срежьте ветви и принесите ствол сюда.

Вабога, ни слова не сказав, принимается за работу, и вскоре два томагавка рубят дерево.

Деревцо тонкое, древесина мягкая, вскоре оно падает. Ветви и вершину срубают, а ствол приносят туда, где стоит вождь; отдав приказ, он не сходил с этого места.

– Подойдет, – говорит он, посмотрев на сосну и как будто убедившись, что она соответствует его цели. – Теперь отнесите его к водопаду и поставьте так, чтобы вода падала рядом с ним. Сделайте глубокую яму, чтобы ствол стоял прочно.

Яму выкопали, ствол поставили вертикально, закрепив его со всех сторон камнями. Ручеек, падая сверху, опускается вертикально, чуть касаясь верха ствола.

По приказу вождя прочный кусок дерева, вырезанный из ветки, прикрепляют к стволу перпендикулярно, образуя крест примерно в пяти футах над землей.

Во все время приготовлений никто не знает, для чего они делаются. Даже индейцы, занятые этими приготовлениями, не знают; не знает и Вагоба.

Пленные тоже не могут понять, что это значит, хотя догадываются, что их ждет какое-то наказание.

Когда они увидели, как возводят крест, это само по себе сказало им о готовящемся наказании; но когда они поняли, в каком месте устанавливают крест, начали кое о чем догадываться. Снайвли и Блант Блекээдер сразу вспомнили о наказании, которое слишком часто применяли сами.

– Интересно, для чего это им нужно, – сказал один из плантаторов другому.

Никто не ответил. Догадка привела их в ужас.

Ответ на вопрос было получен по-другому. Вождь подозвал к себе десяток индейцев и стал давать им указания. Говорил он на языке шайеннов, и пленники не понимали, что он говорит; хотя по жестам вождя было ясно, что речь идет о них.

Но ждать им пришлось недолго. Пять или шесть воинов, выслушав приказы вождя, повернулись к нему спиной и направились туда, где сидели пленники. Они были радостно настроены, словно ожидали какого-то развлечения; враждебные взгляды говорили, что развлечение будет злым и жестоким, это какая-то пытка. Так оно и оказалось.

Не могло быть случайностью, что первой жертвой стал Блант Блекэддер. Он стоял за другими и, пытаясь скрыться, присел, но двое раскрашенных дикарей схватили его, поставили на ноги и разрезали веревку на ногах.

Не для того, чтобы освободить; просто чтобы не нести его туда, где он должен будет представить им забавное зрелище. Он сам не раз участвовал в таком спектакле, но лишь в качестве зрителя.

Другие пленники уже не сомневались в том, какая пытка ожидает его – а впоследствии и их. Даже если и сомневались, вскоре перестали, когда Бланта подтащили к водопаду и заставили встать под него – спиной к стволу.

Через несколько секунд его голени были привязаны к основанию ствола. Потом освободили руки, вытянули во всю длину и привязали к поперечному брусу, так что он стал напоминать распятого!

Оставалось сделать кое-что еще. Вокруг шеи ему привязали веревку из коровьей шкуры и прикрепили к дереву сзади. Водопад еще не затрагивал его голову, вода падала только ему на лицо.

Но он не остался в таком положении. Вождь внимательно наблюдал за этими действиями и, как можно было судить по его лицу под слоем краски, остался доволен. Он сказал несколько слов стоявшему рядом молодому воину. Воин, взяв продолговатый камень, поднял его над головой привязанного к кресту.

– Итак, Блант Блекэддер, – воскликнул вождь шайеннов – не на их языке, а на правильном английском, – твоя очередь. Дайте ему двойную дозу!

Индеец, державший камень, опустил его между шеей Блекэддера и стволом дерева. Закрепленный здесь камень привел голову в такое положение, что поток воды падал вертикально на макушку!

Произнесенные вождем шайеннов слова произвели поразительный эффект. И не столько на того, кто стоял под потоком, хотя он слышал их под плеск воды, падавшей ему на уши.

Он хорошо знал, с какой целью его здесь привязали; знал и то, какую боль ему предстоит испытать; он был в таком состоянии, когда испытывать больший ужас уже невозможно.

Не у него, а у остальных эти слова усилили страх; у тех, кто понял ужасный смысл этих слов.

Снайвли вздрогнул, услышав их; Клер Блекэддер тоже. У нее на лице появилось удивленное выражение.

Дайте ему двойную дозу!

Что это может значить? Снайвли слышал этот приказ раньше – он помнил день, когда исполнял его!

И эти слова произнес вождь индейцев, раскрашенный дикарь, боле чем в тысяче миль от сцены, которую помнил надсмотрщик. Даже на лицах негров, толпившихся поблизости в углублении в утесе, появилось выражение удивления; некоторые посерели от ужаса, словно в приступе раскаяния.

– Дайте ему двойную дозу! Господь всемогущий! – воскликнул один из негров. – Что говорит этот индеец? Эти слова масса Блант сказал пять лет назад, когда наказывал Голубого Дика!

Не один негр помнил этот жестокий приказ, и многие вспомнили, как смеялись над тем, кто был так мучительно наказан. Странно повторенные слова заставляли их подумать, что скоро они пожалеют о собственной бессердечности.

Они, как и Снайвли, в поисках объяснений посмотрели на вождя и с тревогой слушали, что еще он скажет.

Какое-то время других слов, которые могли бы разъяснить положение, не было. В свисавшей с плеч волчьей шкуре вождь стоял, наблюдая за наказанием; на его лице была возбужденная улыбка; он словно думал о том, какую муку испытывает его белый пленник.

С громким смехом он наконец приказал отвязать страдальца и оттащить от креста.

Он снова рассмеялся, когда Блант Блекэддер, полузадохнувшийся от воды, полумертвый от боли, лежал на траве у его ног.

Тогда он снова заговорил. Молодой плантатор мог его слов не слышать, зато надсмотрщик их услышал и узнал:

– Пока хватит. В следующий раз он проведет под насосом столько времени, что его толстый череп расколется, как кедровое полено.

Глава XIII. Попытка бегства

Услышав эти новые и еще более странные слова, Снайвли вздрогнул; на лице Клер Блекэддер выражение изумления усилилось, а среди черных послышались вопросительные и полные ужаса восклицания.

Но самое сильное впечатление эти слова все-таки произвели на надсмотрщика. Он был слишком умен, чтобы до сих пор не понять, в каком положении оказались он и все остальные пленники. Хорошая память и угрызения совести помогли ему найти объяснение и в то же время подсказали, что опасность гораздо больше, чем просто оказаться в руках индейцев. Это опасность смерти с предшествующей пыткой. То и другое теперь возникли в его воображении в самых ужасных формах – к страху перед физическими муками добавился страх перед муками моральными.

Он посмотрел на веревку, которой был связан, проверяя, можно ли как-то освободиться. Не в первый раз он это проделывал, но раньше проверял не так внимательно.

Веревка, смоченная потом его тела – кое-где и его кровью – чуть потерлась. Отчаянным рывком изо всех сил он сможет освободиться.

Что если это получится?

Свобода его будет недолгой – последует ли за ним новый плен или смерть?

Может ли быть судьба хуже той, что ждет его сейчас? Даже смерть казалась хуже боли от страшных опасений!

Снова взгляд на веревку, и в нем крепнет решимость освободиться.

И, больше не раздумывая, он начал борьбу, используя все свои силы и хитрость.

Веревка подалась сверхчеловеческим усилиям; освободившись, он вскочил со своего места среди пленников и побежал к прерии!

Но в этом направлении он бежал недолго. Рассчитывая только на быстроту ног, он далеко не уйдет. Поблизости лошади индейцев, на которых можно сесть за несколько мгновений: в таких условиях попытка бегства бессмысленна. Не успеет он сделать и десяти шагов, индейцы бросятся в погоню и не подумают делать это пешком.

Если Снайвли продолжит бежать в этом направлении, погоня будет недолгой. Он решил попробовать другое. Лежа на земле и думая о бегстве, он заметил ущелье, которое наклонно шло к вершине. Дно ущелья густо поросло деревьями. Это карликовые кедры, тенистые и с густой кроной. Если только он сможет добраться до них, то, заслоненный ими, сможет поставить преследователей в тупик. И больше надежды на то, что стрелы и пули в него не попадут.

Оказавшись наверху на горном склоне, тоже заросшем лесом, он получит хоть какую-то возможность спастись.

Он сильный человек, с быстрыми ногами, и он это знает. Это давало ему надежду и решимость предпринять попытку.

Это не так уж неосуществимо и даже могло увенчаться успехом, если бы его преследовали только всадники.

Но один человек, равный ему по силам и не менее быстрый, последовал за ним пешком. Это был вождь шайеннов. Он видел, как пленник рванул веревку и освободился от нее. В то же мгновение как Снайвли вскочил, вождь бросился к нему, приготовив к броску свое длинное копье. Чтобы обеспечить свободу рук, он сбросил плащ из волчьей шкуры.

Снайвли, как и собирался, неожиданно повернул в сторону и побежал вверх по ущелью, вождь гнался за ним. Индейцы, севшие верхом, не могли участвовать в погоне.

Через несколько секунд беглец и преследователь оказались в ущелье и скрылись от взглядов снизу за кедрами.

Какое-то время оставшиеся внизу слышали только шум раздвигаемых ветвей и стук сдвинутых ногами камней: преследование по идущему вверх склону продолжалось.

Затем послышались громкие слова, свидетельствовавшие, что преследователь догнал преследуемого.

– Еще один шаг, проклятый погонщик ниггеров, и мое копье пробьет твое тело! Спускайся! Или я проколю тебя от бедра до плеча!

Снизу не могли видеть возникшую трагическую картину.

Угрозу произнес вождь. Он стоял на карнизе, направив копье вертикально вверх. Над ним висел на более высоком карнизе долговязый надсмотрщик с Миссисипи; он висел на одной руке, его тело четко вырисовывалось на фоне утеса.

Он пытался подняться выше, но не смог и теперь находился во власти своего свирепого преследователя.

– Спускайся! – громко повторил вождь. – Почему ты хочешь убежать? Ты видишь, что я не намерен тебя убивать. Если бы хотел, сейчас это легко сделать. Спускайся, говорю я!

Снайвли мгновение как будто колебался. Отчаянным усилием он мог бы уйти за пределы досягаемости противника. Будет ли он достаточно быстр?

Нет. Враг слишком внимателен. Снайвли понимал, что при малейшей попытке его пронзит копье, уже покрасневшее от крови.

У него появилась другая мысль. Прыгнуть вниз, схватиться с дикарем и попытаться вырвать у него оружие? Теперь он знал, кто держит это копье.

Он думал лишь мгновение. А тем временем с полдюжины индейцев побежали вслед за вождем и теперь стояли рядом с ним на карнизе.

Снайвли слишком долго висел на одной руке, едва опираясь о стену утеса; рука разжалась, и он упал вниз, к индейцам; они схватили его и связали более надежно.

– Тащите его вниз! – приказал вождь. Потом, обратившись к надсмотрщику, продолжил: – Когда спустимся, мистер Снайвли, я вам объясню, что вы еще не совсем мертвец. Я не хочу этого, на какое-то время вы нужны мне живым. Я покажу вам, как и всем остальным – особенно тем, кто с плантации старого Блекэддера, но прежде всего вам, достойному надсмотрщику этой плантации. Тащите его вниз!

Вновь схваченного пленника потащили вниз, и у него больше не оставалось сомнений, с кем он имеет дело.

Когда вождь прошел к водопаду, смыл краску с лица и, повернувшись к остальным пленникам, показал им желтую кожу мулата, Снайвли не удивился.

Зато на лицах негров появилось выражение величайшего удивления; узнав это свежевымытое лицо, они в один голос воскликнули:

– Голубой Дик!

Глава XIV. Спасители

Когда эта варварская сцена разворачивалась в горном ущелье, к нему быстро приближалась группа всадников, огибая отроги утеса, выступающие в прерии.

Не стоит говорить, что это были трапперы из Сент-Рейна и двигались они быстро, как только могли нести их лошади и мулы.

Впереди, выполняя обязанности главарей и проводников, были два человека. Один из них особенно торопился – больше всех в отряде. Его подгоняло сильное чувство. Это был молодой ирландец О’Нил. Рядом с ним, по-видимому, тоже тревожащийся из-за времени, ехал его старый товарищ Лидж Ортон, траппер.

Они время от времени разговаривали друг с другом, а иногда поворачивались к товарищам и убеждали ехать быстрей. Остальные следовали за ними; все готовы были к схватке.

Но «горные люди» прихватили фляжки с виски и время от времени предлагали остановиться и «осушить рог».

О’Нил особенно раздражался из-за задержек. Для него они были мучительны.

– В конечном счете, – сказал Ортон, скорее стремясь сдержать спутника, чем успокоить, – особой разницы нет, Нед. Несколько минут ни тут, ни там особого значения не имеют. Конечно, я знаю, о чем ты думаешь.

Он помолчал, словно ожидая ответ.

О’Нил ответил только глубоким вздохом.

– Если с девушкой что-то случилось, – продолжал Лидж, – то уже давно.

Молодой ирландец прервал его стоном.

– Но может быть, – продолжал Лидж, – с ней все в порядке. Индейцы напились, как только добрались до выпивки в фургонах; и если так, они и не подумают приставать к пленным, пока выпивка не кончится. Я думаю, если они хотят заняться пытками, то только завтра; и будь я проклят, если мы им не помешаем! Как только доберемся до места, дадим им такое развлечение, какого они не ожидают!

В словах Лиджа был резон. Они утешили О’Нила, и какое-то время он ехал с более бодрым выражением.

Но потом лицо его снова омрачилось: он думал об индейцах, напавших на караван, особенно об их вожде; его ненависть к белым равнялась, по слухам, любви к белым женщинам. Трапперы рассказывали не одну историю, в которой Желтый Вождь выступал как галантный кавалер по отношению к пленным белым девушкам; они становились жертвами его страсти.

Вспомнив все это, О’Нил снова застонал.

Что если Клер Блекэддер – в его воспоминаниях по-прежнему ангел – в этот момент бьется в руках раскрашенного дикаря? Красавица в объятиях дьявола! Ужасная мысль, мерзкая, и, когда она омрачала сердце молодого охотника, он всаживал шпоры в бока лошади и кричал своему товарищу:

– Быстрей, Лидж, быстрей!

Но наступило время, когда, кроме быстроты, потребовалось кое-что еще. Они приближались к месту, где предположительно грабители каравана могли разбить лагерь; и трапперы слишком хорошо знали жизнь прерий, чтобы открыто приближаться к людям или животным. Они знали, что индейцы, даже во время разгула, не оставят лагерь без часовых. Все никогда не напиваются одновременно. Несколько человек всегда остаются трезвыми и становятся часовыми и караульными.

В какой бы безопасности ни считали себя вождь и грабители – поблизости никаких врагов у них нет, – они все равно расставят караулы вокруг лагеря и разошлют по сторонам разведчиков.

Сейчас день, очень светло, вечер еще далеко. Попытка подойти к лагерю по равнине или даже по отрогам гор приведет к провалу всего их мероприятия. Их точно увидят, и, прежде чем они смогут подойти и нанести удар, индейцы, если он не захотят драться, уйдут вместе с добычей и пленными. У них лошади свежее, чем у трапперов, которые сейчас после долгой скачки тяжело дышат и покрыты потом, и индейцы легко от них уйдут.

Приблизиться к лагерю индейцев можно только украдкой, а сделать это можно, только дождавшись темноты и ночи.

Такой план казался наилучшим, и большинство трапперов считало, что нужно действовать по нему. Другого пути они не видели.

У О’Нила сама мысль о такой задержке вызывала боль. Есть ли альтернатива?

Этот вопрос он задал Лиджу, пока вопрос еще обсуждался.

– Альтернатива есть, – был ответ, адресованный всем, хотя никто не радовался ему так, как молодой друг старого траппера.

– Какая альтернатива? – спросили сразу несколько человек, и первым О’Нил.

– Видите эти горы? – спросил Лидж, показывая на появившийся перед ними хребет.

– Конечно, мы не слепые, – ответил один человек. – Ну и что?

– Видите выступающий холм с деревьями на вершине? Холм похож на горб бизона.

– И что с того?

– Лагерь индейцев у его подножия, если я не ошибаюсь в их намерениях. Ну, это мы скоро узнаем.

– Но как нам подобраться к этому месту так, чтобы они нас не увидели? В прерии на мили вокруг негде укрыться.

– Зато на горе есть где укрыться, – ответил Лидж. – Множество укрытий, как сами можете видеть.

– Ты хочешь, чтобы мы прошли по холму окольным путем и напали на них сзади? Так, Лидж?

– Так, – лаконично ответил старый траппер.

– Тут ты ошибаешься, Ортон, – вмешался Блэк Харрис, считавшийся самым умным среди «горных людей». – Мы можем перебраться через холм незаметно, согласен, но не с нашими животными. Ни лошадь, ни мул тут не поднимутся. А если оставим их, пешком уйдет больше времени, чем на ожидание ночи. К тому же мы можем не найти дороги среди камней. Отсюда кажется, что их нагромоздили гиганты, играя в камешки.

– Так и есть, Харри, – ответил Лидж. – Так и есть. Но один старый енот по имени Лидж Ортон сможет пробраться. Я не зря бродил тут всю жизни, знаю все краткие пути; там есть тропа, которые приведет нас прямо к лагерю индейцев, и они нас не увидят даже в самый солнечный день. Мы будем на расстоянии ружейного выстрела, а они не будут нас видеть. К тому же это экономит время. Мы подойдем задолго до наступления темноты, и у нас будет хорошая видимость через прицелы ружей.

– Идемте этим путем! – воскликнули сразу несколько человек, и громче всех О’Нил.

Никто не возражал, все согласились идти горной тропой.

Еще с полмили проехали по равнине, потом спешились, спрятали лошадей меж камней и начали подниматься по крутому спуску. Лидж Ортон по-прежнему был проводником.