Текст книги "Большие бульвары"

22
Если и есть что похуже, чем пахнуть старым козлом, так это вонять молодым тигром

Симону совершенно не хотелось вставать с постели. Значительную часть ночи он провел в Интернете за покером и теперь чувствовал усталость и глубокое уныние. Сегодня утром ему хотелось только одного: свернуться калачиком под одеялом и спать, спать, спать… Но этот план было трудно осуществить, потому что Макс поставил диск Джерри Ли Льюиса. Дед всегда врубал музыку на полную, что Симона просто бесило. Кроме того, он терпеть не мог блюз и старый рок, которые слушал его дед. Симон любил рэп.

Макс вошел к нему в спальню. Как всегда по утрам, он щедро воспользовался туалетной водой от Герлена под названием «Красный плащ».

– Ну ты и надушился!

– Лучше пахнуть духами, чем старьем.

Симон ухмыльнулся, как будто дед сказал глупость, тем более что он никогда не замечал у Макса какого-либо особенного запаха, кроме, собственно говоря, духов. Просто, когда он вдруг слышал такие слова от деда, сердце у него сжималось, а виду подавать не хотелось.

– Что случилось? У тебя сегодня нет занятий? – поинтересовался Макс.

Симон испустил душераздирающий вопль:

– Достало все! Ненавижу универ, не хочу быть ни врачом, ни фармацевтом, ни дантистом, ни вообще медиком. Это мамина мечта, а не моя. Не мешай мне спать!

Настала очередь Макса вздыхать. Он, конечно, слышал, что с подростками бывает трудновато, но не ожидал столкнуться с подобной проблемой, поселив у себя Симона (Макс думал, что достаточно будет его кормить и проветривать его комнату). К тому же он прекрасно понимал парня, потому что сам до сих пор помнил, как умирал от скуки во время собственной учебы. Макс разрывался между сочувствием к внуку и ответственностью перед своей дочерью Алисой.

– Ты уж прости, старина, но я не могу тебе потакать, ведь я обещал твоей матери следить за тем, чтобы ты не прогуливал занятия. Но если ты чувствуешь, что у тебя есть другое призвание, можем об этом поговорить…

– Нет! Меня вообще от всего с души воротит!

– Не слишком прислушивайся к голосу своей лени, Симон. Можешь потакать ей время от времени, но не позволяй ей управлять собой. А то потом пожалеешь. Ну, давай поднимайся, пора выходить. Ты уже проспал почти все утро, сейчас уже одиннадцать часов.

Позеленевший от злости Симон, ворча, влез в джинсы, натянул какую-то не слишком грязную футболку, заглянул в зеркало, чтобы удостовериться, поставлены ли дыбом волосы. Он уже шел к двери, когда услышал голос деда из столовой, превращенной в кабинет после появления Дории:

– И не забудь зайти в ванную! Если есть что похуже, чем пахнуть старым козлом, так это вонять молодым тигром!

– Задолбал уже! – пробурчал Симон себе под нос, но в ванную пошел.

Некоторое время спустя, шипя и ворча, Симон вышел из квартиры, хлопнув дверью. Он понимал, что ведет себя несправедливо, вымещая свое плохое настроение на Максе, но на этот раз у него были на то веские причины: ночная партия в покер обернулась полной задницей. За несколько часов он проиграл все деньги, которые родители в январе перевели ему на счет. У него осталась всего лишь одна банкнота в двадцать евро, которую он отыскал в кармане джинсов. Маловато до конца месяца…

Симон полюбил сайт «Техас Холд» еще до того, как поселился в Париже. Но он понимал, что его посещение игровых сайтов возросло в последние месяцы в геометрической прогрессии. Может быть, дело было в том, что ему нечего было делать в свободное время. На факультете он так ни с кем толком и не подружился и поэтому вообще мало выходил в люди. Его увлечение картами усилилось от общения с Максом, практически вся жизнь которого крутилась вокруг игрового стола. Симону нравилось наблюдать за игроками. И хотя его дед охотно беседовал с ним о покере, передавая свои впечатляющие знания об этой игре, присоединиться к партии ему не разрешал. Так что приходилось Симону довольствоваться игрой онлайн. Благодаря полученной от деда информации, он немало выиграл в последнее время, только вот вчера вечером…

Проходя мимо ресторана «Бродвей Бульвар», Симон увидел в баре Анжелику, которая сидела за столиком с подругой. Девушка прочно обосновалась в его мечтах с того самого дня, когда он застал ее у окна в одном полотенце, обернутом вокруг ее тоненькой талии. Ее мокрые волосы рассыпались по плечам, она облокотилась на балконные перила, подставляя солнцу свое прекрасное лицо. Симон почувствовал, что его сердце наполнила любовь. С тех пор он незаметно наблюдал за ней.

Он знал, что она иногда потихоньку курит, часами сидит за компьютером, любит читать, а порой танцует наедине с собой, делая такие сексуальные движения, которые она, скорее всего, не решится исполнить на людях. Анжелика! В «Бродвее» он видел ее впервые. Сейчас она показалась Симону доступной, и он, не раздумывая и забыв о своих проблемах, вошел в бар.

– Привет, Симон! Может быть, кофейку? Ты знаком с Анжеликой? – приветствовал его Карим.

Симон посмотрел на сидящую девушку и почувствовал, что его щеки запылали. Он не мог оторваться от ее зеленых, прозрачных, как река, глаз. Когда она улыбалась, по сторонам ее блестящих перламутровой помадой губ появлялись ямочки. Он сел на пуфик – пусть девушки его и не приглашали, все равно! Симон казался себе прекрасным и смелым, и от него, спасибо Максу, хорошо пахло.

– А я Симон. Да, кофе было бы неплохо, спасибо, Карим.

– Она Эмили, – кивнула Анжелика на свою подружку, которую Симон даже не потрудился рассмотреть. – Я тебя вроде встречала в подъезде, правда?

– Ага, я живу у дедушки Макса, пока учусь в универе…

– У Макса? Обожаю его!

Ну да, все и всегда обожают старика Даана. Это уже становится утомительным…

– Анж, ты пойдешь на рок-концерт в «Барамунди» в субботу вечером?

Почему эта девица позволяет себе обращаться к Анжелике так, как будто его нет рядом? На вид дура дурой, да еще и уродина.

– А я вот не люблю рок! – вставил Симон. – Уважаю только рэп.

– Да ты что! Я тоже! – воскликнула Анжелика.

– Правда? А какой рэп ты больше любишь, американский или французский?

– Ну, по настроению, и то и другое слушаю, а ты?

– А я американский, и лучше олдскульный, вроде Ноториус Б. И. Г., 2Пэк, типа этого…

Подружке, похоже, их разговор был неинтересен, но они не обратили на это внимания. В итоге она потеряла терпение и встала из-за стола:

– Ох, мы же на занятия опоздаем, пойдем!

Анжелика небрежно откинула за плечо свои светлые волосы и равнодушно подняла взгляд на подругу:

– Да ну их, мне лень, но ты иди, конечно…

23
Новый сезон любимого сериала, который без конца откладывается

Дория в порыве ярости все шла и шла вперед, не в силах остановиться. Ее остроносые сапожки, казалось, сами несли ее невесть куда. Не замедляя шага, с прямой спиной, с блестящими волосами, развевающимися на ветру, она поднялась по бульварам Монмартр, Пуассоньер, Бон-Нувель. Только что она чувствовала себя такой красивой, такой гордой, а теперь ее эго разбито на мелкие кусочки. Опять! Да кем он себя возомнил! Выскальзывает, как мыло из рук, неуловим, как жужжащий над ухом комар, как следующий сезон любимого сериала, появление которого в программе все время откладывается! Чего он добивается? Чтобы она отчаялась? Чтобы она сходила по нему с ума? Дория шла вперед, не чувствуя ни холода, ни ледяного ветра. Какое легкомыслие она допустила… Два месяца назад она плакала из-за измены Фреда, а сегодня только о Саше и думает. Его лукавая улыбка, бархатный взгляд из-под надвинутой на глаза шляпы, татуировка на смуглой шее… Все просто, она хочет заполучить этого парня к себе в постель. Она хочет его поймать, вцепиться в него зубами, узнать вкус его губ, почувствовать его кожу… М-м-м, он просто околдовал ее. Решено, она пойдет в «Студио Блюз», как будто не получила сообщение. Тогда Саша вынужден будет ее принять, ему просто ничего больше не останется. Наверное, он улыбнется, неожиданно увидев ее, и она увидит ямочки у него на щеках, под трехдневной щетиной…

Дойдя до конца бульвара Бон-Нувель, она прошагала несколько кварталов по улице Отвиль, торопливо пройдя мимо нескольких оптовых меховых магазинов, которые когда-то принадлежали польским евреям, а теперь перешли в руки турецких эмигрантов. Затем она свернула на улицу Петит-Экюри и оказалась перед «Студио Блюз».

В холле и коридорах было многолюдно. Мимо прошла группка танцовщиц с полотенцами на плечах – мускулистые девушки с гордо расправленными плечами в трико и коротких легинсах. Двери хлопали, открываясь и закрываясь. Дории подсказали, что Саша Беллами с группой действительно репетируют в Оранжевой студии и что нужно дойти до конца коридора и повернуть направо. На секунду Дория замешкалась, положив руку на ручку двери, не решаясь войти. Из-за двери доносились ударные, басы, синтезатор… и голос Саши. Дория прижалась ухом к двери. Его голос возбуждал ее. Она медленно подняла руку, чтобы постучать, но… Музыка умолкла. До нее донеслись обрывки разговора и смех. Дория задумалась. Что она сейчас здесь делает? Неужели она из тех девушек, которые навязываются?

Она выпустила дверную ручку, повернулась и пошла по коридору к выходу. Девушка-администратор за стойкой спросила, удалось ли ей найти группу.

– Да, но они очень заняты, я зайду в другой раз.

– Может быть, оставите сообщение?

– Нет, спасибо, все в порядке.

24
Все излучали некую административную ауру

«Бродвей Бульвар» переживал тот самый неопределенный час, который следует за утренним кофе и предшествует обеду. Карим вынимал стаканы из посудомоечной машины, разговаривая с Соней, которая смотрела, как он работает, попивая свою низкокалорийную кока-колу. Она умела так посасывать свою соломинку, не спуская с него огромных черных глаз, что это сводило его с ума. Карим нанял Соню работать официанткой в баре несколько месяцев назад. Она лениво подавала кружки с пивом, всем своим видом показывая и клиенту, и Кариму, как бы она хотела оказаться подальше отсюда. Соня мечтала стать манекенщицей или, еще лучше, работать на телевидении. Видя ее бесконечные, стройные ноги, эбеново-черную гриву и белоснежную улыбку, любой бы признал, что она вполне сможет когда-нибудь этого добиться.

Чувственно покачивая бедрами, грустно улыбаясь, сонно подавая кофе, Соня все прочнее обосновывалась в жизни Карима. В ожидании успеха она перевезла вещи к нему и не скупилась на рассказы о своих прослушиваниях и своих надеждах, ведь почти каждый день она отправлялась на свидание со славой. Карим слушал ее вполуха, несколько утомленный этими пустыми разговорами, ее наивностью, а иногда и вдруг прорывающейся жестокостью. Но стоило ему подумать о предстоящей ночи, о том, как ее горячее, великолепное тело прижмется к нему, как он признавал, что ради этого стоит и потерпеть.

В нескольких метрах от стойки Симон сидел за столиком один, погруженный в свои мысли. Только что он целых сорок две минуты беседовал с Анжеликой, и их разговор прервался лишь оттого, что она не хотела пропустить опрос по истории. Она училась в выпускном классе лицея имени Виктора Гюго и в конце года собиралась сдавать экзамен на бакалавра. Когда Симон сдал этот экзамен прошлым летом, он дал себе клятву даже не смотреть на учениц лицея. Но эту старшеклассницу он был готов разглядывать часами. Боже, столько чудес! Ее грудь, вздымающаяся, когда она подносит ко рту чашечку кофе, ее веки, которые иногда опускаются, скрывая глаза цвета абсента, ее белая шея, склоняющаяся, как стебелек цветка, ее волосы, пахнущие детским шампунем, ее улыбка, которая расцветает на лице и освещает все вокруг…

– Что, парень, размечтался?

Услышав голос Карима, Симон вздрогнул и, нахмурив брови, сделал серьезное, мужественное и озабоченное лицо.

– Просто задумался! Думаю, не бросить ли универ, задолбало меня все. А еще пора работу искать, у меня ни гроша.

– Нет, дружище, учебу бросать нельзя, учеба дело святое!

– Честно, Карим, я вообще на мели, бабки нужны прямо сейчас.

– А ты какую работу ищешь?

– Не знаю, да какая разница! Вообще-то я ничем, кроме покера, не интересуюсь.

Карим убрал со стола три кофейные чашки и серьезно посмотрел на Симона:

– Может, у меня и будет для тебя кое-что, надо узнать… Словом, буду держать тебя в курсе. А пока… Боюсь, по счету тебе все же придется заплатить.

В эту минуту в полупустой ресторан вошли двое мужчин и женщина. Все они были в джинсах и кожаных куртках, все излучали некую административную ауру.

– Добрый день, нам нужен господин Карим Аррига, – сказал один из мужчин.

– Это я. – Карим насторожился.

Мужчина, вероятно начальник, вынул пластиковую карточку из заднего кармана брюк и сунул ее Кариму под нос:

– Санитарная инспекция. Нам сообщили, что у вас в подсобке мыши, а в блюдах попадаются тараканы. Проводите-ка нас на кухню и покажите холодильник, пожалуйста.

– Можно узнать, кто на меня пожаловался?

Инспектор полистал досье:

– Госпожа Валери Мануэла Монте.

25
Тебе идет роль пассионарии недвижимости

Колокольчик звякнул еще раз. Дория открыла дверь и увидела Сашу Беллами с широкой улыбкой и бутылкой красного вина в руке.

– Я так понимаю, для того, чтобы ты ко мне зашел, нужно, чтобы тебя пригласил мой отец!

– Не сердись! Если бы ты меня пригласила раньше, я бы пришел.

Сегодня Макс пригласил жильцов дома в свою квартиру на собрание, посвященное будущему выселению. Пришли почти все жильцы. Все, кто смог освободиться. Охваченные любопытством, встревоженные перспективой переезда, все, тем не менее, радовались этому маленькому празднику добрососедства. Чтобы создать непринужденную атмосферу, Макс попросил каждого принести с собой по бутылке вина. Он приготовил канапе с икрой трески, сыром и колбасой. Симон купил кока-колы и развел огонь в камине.

Саша подошел к Дории и поцеловал ее в шею.

– Покажешь мне свою комнату?

– Да. – Она взяла его за руку и увлекла за сбой.

Саша закрыл дверь, прижал ее к стене и стал целовать.

– Тебе идет роль пассионарии недвижимости. Ты так убедительна…

Дории не оставалось ничего другого, как ответить на поцелуй. Она ждала его так долго, и он был сейчас словно сочный, напоенный солнцем плод – еще слаще прошлого поцелуя, который ей запомнился. Сейчас ей хотелось, чтобы он длился и длился… Но не все желания сбываются. Вдруг дверь открылась, и появилась Соня во всей своей красе:

– Упс! Простите, я искала, куда повесить пальто.

И она сверкнула обворожительной извиняющейся улыбкой, которой злоупотребляла в «Бродвее», когда случайно опрокидывала на клиента пиво. Ее взгляд переходил с Дории на Сашу, словно радар.

– Можешь просто положить его на кровать, – предложила Дория.

– Спасибо. Ой, это ты? – воскликнула Соня, увидев портрет, сделанный Фредериком. Тот самый, который Дория приколола над кроватью, когда устроилась у Макса.

– Конечно!

– Да ты здесь просто супер! – прошептала ошеломленная Соня. – Гораздо красивее, чем на самом деле! И как фотографу это удалось? Просто волшебство какое-то!

– Вообще-то все мне говорят, что портрет похож, – ответила Дория несколько обиженно.

– Я бы сказал, очень похож! – вставил Саша.

– Да ничего подобного! С ума сойти! Кто тебя снимал?

– Да никто. Пойдем в гостиную.

Макс хлопотал на кухне. Он раскупорил бутылку вина, торопливо порезал два багета и уложил в корзиночки для хлеба.

– Что же ты, Макс, даже не поздороваешься со старой подругой? – Мануэла с робкой улыбкой остановилась в дверях.

– Мануэла! Наконец-то мы с тобой встретились… Я не осмеливался к тебе подойти… Просто не знал, как ты это воспримешь.

– Ну конечно, ведь ты свидетель моего бурного прошлого.

– В некотором роде…

– Тебе помочь?

– Если хочешь, можешь открыть пачки крекеров и выложить их в вазочки.

Она присела за кухонный стол и налила себе бокал вина. Макс потихоньку наблюдал за ней. Мануэла и раньше была хороша, но теперь стала настоящей красавицей. Ее лицо как-то по-новому светилось. Пухлые губы со слегка опущенными уголками придавали ему выражение спокойной, немного презрительной нежности.

– С остальными ты все еще видишься? – спросила она.

– Больше нет. Некоторое время поразвлекали друг друга, а потом… как-то все само собой прекратилось.

– Мне всегда было интересно, Макс… Тогда я была не в твоем вкусе?

– Что ты, напротив! Но я недостаточно ленив, чтобы обойтись без самого процесса ухаживания. Мне нужно решиться подойти к женщине, познакомиться с ней, обольстить ее, поддаться ее чарам. Это ведь самое интересное в жизни, не так ли? А платить женщине, чтобы она притворялась, что ей со мной хорошо… Я для этого слишком самолюбив.

Мануэла немного разочарованно улыбнулась, но ничего не ответила.

– А ты, значит, совсем бросила? – спросил Макс.

– Мне уже пятьдесят, Макс! Пора и честь знать. Дочери выросли, их обучение оплачено, каждой я подарила по квартире в Париже, в которых они все равно не живут. Одна живет в Лондоне, другая – в Сиднее. Им удобнее жить там, где никто не знает, что они дочери путаны. А я открыла свою лавочку, и дела идут неплохо. – Мануэла аккуратно поставила вазочки на поднос. – Вернемся в гостиную?

Дория обносила гостей десертным печеньем. Изабель Дельгадо со своим мужем Мануэлем разговаривали с Соней. Мира, забившись в уголок дивана, злобно поглядывала на Мануэлу, которая вошла в гостиную вслед за Максом. Сидя на полу перед камином, Симон и Саша болтали, поправляя кочергой горящие поленья. Макс сел на диван со стаканчиком виски в руке, и все взгляды обратились на него.

– Приветствую вас, соседи! – торжественно начал он. – Спасибо, что пришли ко мне в этот вечер. Все вы знаете, почему мы собрались: наш общий домовладелец хочет нас выселить. Каждый из нас получил письмо, в котором уведомляется о выселении в более или менее короткие сроки. Это значит, что через два года все мы окажемся на улице. Конечно же, домовладелец, Генеральный банк, имеет право нас выселить, но и мы имеем право не дать ему это сделать! Вот почему я собрал вас здесь сегодня вечером. У меня есть план создать товарищество жильцов, чтобы защищать наши интересы.

– А если кто-нибудь захочет выкупить квартиру, вы собираетесь ему помешать? – спросил Мануэль Дельгадо.

Макс повернулся к нему с улыбкой:

– Конечно нет! Моя цель на данный момент – замедлить процедуру. Сейчас все идет к тому, что некоторые из нас окажутся на улице уже через несколько месяцев. Если Генеральный банк такой сильный, а мы вроде как слабые, это еще не значит, что мы не можем хотя бы немного расстроить их планы. Я хочу проверить, нет ли у них процессуальных нарушений в оформлении документов, посмотреть, есть ли повод подать на них в суд. Это даст вам время поразмыслить и подготовиться к покупке.

Дория знала, что желание семьи Дельгадо противоречит планам ее отца. Но чем более сплоченно, единой командой выступят жильцы, тем они будут сильнее. Сейчас главная цель – создать товарищество и пополнить его ряды.

– Я расспросил Шарля Тюрго, члена бюро нашего муниципалитета и моего старого друга, – продолжил Макс. – Он рассказал мне о планах банка на дом 19-бис, бульвар Монмартр. Они собираются превратить наш дом в статусную резиденцию. Отделать лестницы и подъезды стеклом и мрамором, отштукатурить фасад, выгнать жильцов из квартир, а коммерсантов – из магазинов, превратить секс-шоп Мануэлы в высококлассный лофт, а каморку Миры – в квартиру-студию, заменить ресторан Карима модным бутиком, а потом распродать все в розницу. Дорого. Очень дорого.

– Я ведь говорила Кариму, что устраивать бар-кебаб плохая идея! А он меня не послушал. И теперь мы окажемся на улице, – заныла Соня. – Я думаю, что с товариществом или без – у нас нет шансов.

– Это мы еще посмотрим, – парировала Мануэла. – Я с тобой, Макс. Если ты перестанешь называть мой бутик секс-шопом.

– К тебе, Макс, я, конечно, тоже присоединюсь, – спокойно заявила Мира.

На долю секунды стало тихо. Все заметили, что она обратилась к Максу на «ты».

– Я тоже, разумеется, с вами, Макс, – воскликнул Саша. – Где мне еще найти нормальную квартиру за такие деньги? Квартплата не менялась с тысяча девятьсот сорок восьмого года, ведь договор аренды достался мне по наследству от деда и бабушки!

– Я знал их, мсье Беллами, – кивнул Макс. – Они были очень достойные люди.

– Кто-нибудь хочет выпить? – предложил Симон.

– Подождите! Мы же не сказали «нет», – воскликнула Изабель Дельгадо. – Быть членом товарищества всегда хорошо, тебя принимают всерьез.

– Надо подумать… – Мануэль Дельгадо, похоже, не был так убежден.

Макс надел очки, взял лист бумаги и ручку:

– Подведу итоги. На данный момент согласились войти в товарищество жильцов дома 19-бис по бульвару Монмартр Барбара Дакен, которая дала мне свое устное согласие вчера, Мира Попеску, Мануэла Монте, Саша Беллами и я.

– А я вот пока не знаю. Мне надо посоветоваться с Каримом, – заявила Соня.

– Пока не дали ответа Изабель и Мануэль Дельгадо, Карим Аррига, Лео Клайн, а также Витторио Нотари и Массимо Серантони, проживающие на четвертом этаже в подъезде «В».

– Я могу дать тебе их координаты, – предложила Мира.

– Продолжение в следующих сериях! – весело подытожил Макс. – Всем спасибо, что пришли.

– Было классно, надо бы почаще так собираться, – предложил Саша, наливая себе еще вина.

Еще несколько бокалов было выпито, какое-то количество закусок съедено, мало-помалу замолкли разговоры и смех, и гостиная Макса постепенно опустела. Саша ушел среди первых, под тем предлогом, что завтра рано репетиция, и Дория почувствовала раздражение. Она увидела, как ее отец и Мануэла кивнули друг другу на прощание слишком понимающими улыбками, а Мира ушла со своим обычным недовольным видом.

Через несколько минут с первого этажа до них донеслась ария Рудольфа из «Травиаты»: «De’ miei bollenti spiriti. O mio rimorso! O infamia». Макс рухнул на диван:

– Ну и вечерок! Я сыграл неплохо, но куш пока не сорвал. Дория, скажи Лео Клайну, что я приглашаю его за свой покерный стол. Хочу узнать, что у него на уме насчет нашего дома.

– Так почему ты не скажешь ему об этом сам?

– Я уверен, что у тебя это лучше получится.

Дория раздраженно распахнула окно своей спальни, находившейся как раз напротив кабинета Лео Клайна, и увидела, что он до сих пор работает.

– Эй! Эге-гей! Лео Клайн! – крикнула она.

Несколько соседей выглянули из своих окон, Мира крикнула: «Тише!» Через несколько секунд молодой человек поднял голову от работы и заметил, что Дория машет ему рукой. Он открыл окно:

– Добрый вечер! Что происходит?

– Вас пригласили на партию в покер! В среду вечером, в девять часов. – И Дория повернулась к отцу: – Ну как, доволен? Хорошо у меня получилось?