Текст книги "Желание"

Глава 39. Не все коту масленица

– Прекратите! – кричу я и бросаюсь в круг человековолков, но Джексон снова оказывается рядом со мной и крепко сжимает мою руку.

– Пусти меня! – кричу я и пытаюсь высвободить руку.

– Не могу, – отвечает он. – Если ты бросишься туда, то выставишь его слабым.

– Он и правда слаб, – рычу я. – Он лишен своей магической силы. – Похоже, это была плохая идея, и мой дядя был очень и очень неправ.

– Поэтому они и пытаются напасть на него, – буднично говорит Джексон. – По их мнению, сейчас для этого самый удобный момент. Он должен побить их сам, иначе это дерьмо будет происходить постоянно.

– А что, если он не может? – кричу я, когда один из нападающих на него человековолков начинает превращаться, так что тело у него еще по большей части человечье, но голова волчья и зубы тоже. – Что, если они ранят его?

Джексон устремляет на меня оскорбленный взгляд – точно так же на меня на днях посмотрел в библиотеке Хадсон, дав мне понять, что это святотатство – думать, что вампир не может сразиться с тремя человековолками и победить исключительно за счет своей крутизны.

Но мне не нравится неопределенность. Тем более что многие ученики столпились вокруг и подбадривают человековолков, а Хадсон не отступает.

Он невозмутимо стоит, окруженный Марком (мне следовало уничтожить этого мудака на игровой арене, когда у меня была такая возможность) и двумя другими человековолками, которых я видела на уроках, но имен которых я не знаю.

При этом вид у Хадсона веселый и довольный, что могло бы успокоить меня, если бы его веселье так не бесило человековолков. И если бы он воспринимал угрозу всерьез.

Но это явно не так, хотя все трое стоят на расстоянии вытянутой руки от него. Я сосредоточиваюсь и пытаюсь мысленно внушить ему, чтобы он немедля прекратил вести себя подобным образом и ушел, но он не делает ни того ни другого. Может, стоит связаться с ним, пользуясь узами нашего сопряжения, дать ему знать, что я здесь? Но я боюсь отвлечь его.

Нельзя дать этим троим повод перестать играть с ним, как коты с мышью, и наброситься на него всерьез. Но это не значит, что меня устраивает положение, при котором я вынуждена стоять в задних рядах – слишком далеко, чтобы прийти ему на выручку, если понадобится моя помощь.

– Ты можешь отпустить меня, – тихо говорю я Джексону. – Я не стану встревать.

Джексон колеблется, но, видимо, решает, что я говорю серьезно, поскольку его хватка заметно ослабевает, хотя между нами и висит невысказанное «пока не стану». Я не стану встревать между ними. Пока.

Чувствуя, что рука Джексона на моем предплечье скорее поддерживает, а не удерживает меня, я начинаю пробираться сквозь все прибывающую толпу, пока почти не дохожу до первых рядов. Но когда мы с Джексоном пытаемся пробиться в самый передний ряд, группа человековолков преграждает нам путь.

Если мы не хотим затеять нашу собственную драку, нам придется остаться здесь и не приближаться.

– Ничего, все путем, – шепчет мне Джексон, когда малый с волчьей головой подается вперед и щелкает зубами в нескольких дюймах от лица моей пары.

Я подавляю крик, видя, как Хадсон уклоняется и насмешливо поднимает бровь.

– Неужели ты думаешь, что это меня впечатлит? Я уверен, что твои блохи и то кусаются больнее.

– Зачем он задирает их? – стону я. Когда Джексон в последний раз подрался с человековолками, он просто взял и надрал им задницы. Смотреть на ту схватку было страшно, но это… это намного, намного хуже. Тревога за Хадсона, которому придется сразиться с ними, будучи лишенным своей магической силы, убивает меня.

Джексон фыркает.

– Да ладно. Ты что, не знаешь моего брата?

Он прав, но от этого мне не легче смотреть на все это. Особенно когда человековолк опять бросается вперед – и оказывается в такой близости от Хадсона, что тот наверняка успевает почуять запах его дыхания, прежде чем перенестись на несколько шагов.

На сей раз поднимаются уже обе его брови, когда он смотрит на свое плечо.

– У тебя в семье парша передается по наследству? – спрашивает он, смахнув с плеча клок волчьей шерсти. – Потому что, если это не так, тебе надо бы полечиться.

Все три человековолка рычат так громко, что звук отдается по всему вестибюлю. У меня сосет под ложечкой, я чувствую, как учащается пульс, как какая-то тяжесть давит на грудь, как во мне зарождается паника.

– Ему надо положить этому конец, – говорю я Джексону неестественно тонким голоском.

– Что ему действительно надо, так это перестать валять дурака и надрать их жалкие задницы, – рычит Джексон. Значит, все это напряжение достало и его.

– А что, если он не может? – шепчу я, глядя, как Хадсон уклоняется от еще одной атаки и по-прежнему не отвечает. – Может быть, для этого ему нужна его магическая сила…

– Как же мало ты веришь в свою пару, Грейс. – Я вздрагиваю, услышав голос Мекая за моим плечом.

– Дело не в том, что я не верю в него, – парирую я, даже не оглянувшись. Мне страшно, я боюсь, что Хадсона разорвут на куски, если я хотя бы моргну. – Дело в другом – я не верю, что у этих волков есть хоть капля чести.

– С этим не поспоришь, – соглашается Мекай и становится сбоку от меня, а Лука и Флинт занимают позицию сзади. Не знаю, что у них на уме – готовятся ли они защищать меня или собираются вмешаться, если Хадсону понадобится их помощь. Как бы то ни было, я благодарна им за то, что они здесь – несмотря на то, что их огромные тела вытеснили из окружающего пространства весь воздух.

– Хадсон справится, Грейс, – шепчет Флинт мне на ухо.

Я подавляю рвущийся из горла крик, когда Волчья голова бросается на Хадсона еще раз. Но тот и бровью не ведет, а просто смотрит на толпу и спрашивает:

– Почему под рукой никогда не бывает газеты, когда она нужна? – одновременно сделав вид, что он шлепает человековолка по носу. – Плохой пес.

Одна половина толпы потрясенно втягивает в себя воздух (в том числе и я), а другая разражается смехом – в это число входят все мои друзья. Даже Джексон издает короткий смешок, и это до того, как Хадсон продолжает с выраженным британским акцентом:

– Извините, что я прерываю вашу убогую… засаду? Но, судя по пене у ваших ртов, было бы нелишним спросить: вы сделали прививку от бешенства?

На сей раз вперед бросается Марк, его рука превращается в когтистую лапу, и он выбрасывает ее, целясь в лицо Хадсона. Должно быть, тот решил, что он уже достаточно посмеялся над волками, потому что в этот раз он отклоняется лишь чуть-чуть, так что вместо его щеки когти Марка раздирают его шею.

Я даже не пытаюсь сдержать крик – впрочем, даже попытайся я это сделать, у меня все равно ничего бы не вышло. Джексон сжимает мое правое плечо, а Флинт – левое.

Джексон ворчит:

– Это было нужно только затем, чтобы у него не было проблем с Фостером. Он нарочно дал им пролить первую кровь.

– Это у него получилось, – рычу я, потому что кровь обильно течет из царапин на его шее.

Хуже того, это придает Марку и остальным смелости. Они сжимают кольцо – Марк и Волчья голова спереди, и третий человековолк сзади – и, судя по их виду, явно собираются разорвать свою жертву в клочья.

Я жду, когда Хадсон отреагирует, жду, когда он сделает хоть что-то, чтобы можно было понять, как он собирается отразить очередную атаку. Но проходит, кажется, целая вечность, а он не делает ничего, только смотрит на них, переводя свои ярко-голубые глаза то на одного, то на другого из тех двух волков, которые подбираются к нему спереди.

Я больше всего беспокоюсь из-за того человековолка, который собирается напасть на него сзади, но, видимо, Хадсон чувствует, что он там, поскольку слегка поворачивается и встает спиной к стене. Но и только. И все начинает происходить словно в замедленной съемке.

Секунды кажутся мне минутами, по моей спине течет пот. Ужас раздирает меня, как дикий зверь, и я уверена – если что-то произойдет, я либо истошно заору, либо брошусь к Хадсону, чтобы заслонить его от волков.

А может, и то и другое.

Но когда стоящий рядом Джексон напрягается – возможно, из-за того, что у него мелькает та же мысль, что и у меня, – когда я начинаю искать внутри себя нить моей горгульи, Марк кидается на Хадсона, и двое остальных несутся за ним. А Хадсон… Хадсон делает то, чего я от него не ожидала. Совсем.

Схватив Марка за плечи, он отрывает его ноги на фут от пола. Но вместо того чтобы отшвырнуть его в сторону и заняться следующей угрозой, Хадсон использует рычащего и вырывающегося волка как бейсбольную биту и с размаху бьет им по волчьей голове, как по мячу.

И из Хадсона явно получился бы хороший бэттер, потому что волчья голова отлетает в сторону, как бейсбольный мяч, пролетает через вестибюль и вылетает из все еще открытых дверей. Затем, вместо того чтобы уронить Марка, как сделал бы бэттер с битой, Хадсон продолжает замах, и тело Марка врезается в каменную стену, после чего в дело вступают законы физики.

Толпа ахает, когда слышатся хруст костей и грохот осыпающихся камней.

Хадсон роняет Марка, превратившегося в груду сломанных конечностей и ребер, и поворачивается, чтобы заняться следующей угрозой. Похоже, третьему волку жить надоело либо он страдает манией величия, потому что все, у кого есть хоть капля инстинкта самосохранения, пятятся от него – в том числе все присутствующие в вестибюле человековолки.

Не знаю, в чем тут дело – то ли этот малый боится потерять лицо, то ли опасается, что его стая устроит ему головомойку, но он мчится на Хадсона, словно ракета. Хадсон и ухом не ведет, а просто стоит, готовый к атаке, расставив ноги и опустив руки, пока человековолк не оказывается совсем рядом. А затем изо всех сил бьет его ногой в коленную чашечку.

Человековолк падает с пронзительным верещанием, но Хадсон еще не закончил с ним. Он размахивается и с силой бьет его по лицу.

Все в вестибюле отшатываются, и мне не надо спрашивать почему. Пусть в мире сверхъестественных существ я и новичок, но не надо быть экспертом, чтобы понимать, что это самое жесткое оскорбление, которое один представитель мужского пола может нанести другому.

И это еще до того, как Хадсон наклоняется и говорит:

– В следующий раз, когда тебе захочется поиграть, предлагаю тебе сделать это так, чтобы я не скучал. Нет ничего хуже скуки. – Он гладит человековолка по голове и говорит: – Хороший песик. – После чего отряхивает руки и идет прямо ко мне.

Глава 40. Дерись или убегай

Парни вокруг меня вопят, радуясь триумфу Хадсона, потому что против тестостерона не попрешь, но я все еще в шоке. Мне было так страшно, я была так уверена, что они разорвут его на куски, что теперь мне нелегко оставить этот страх позади.

Как только он подходит близко, я бросаюсь к нему и крепко обнимаю его.

– Никогда больше так не делай, – говорю я.

– Не делать чего? – Он отстраняется, смотрит на меня, подняв брови, и на губах его играет чуть заметная недоуменная улыбка. – Не надирать задницы человековолкам? Боюсь, я не могу этого обещать.

Я гляжу на него, прищурив глаза и уперев руки в боки.

– Ты отлично понимаешь, что я имею в виду. Я боялась, что ты пострадаешь.

– Я пытался ей объяснить, что ты можешь справиться с кучкой псов, какими бы борзыми они ни были, но куда там – она не желала меня слушать, – сообщает Мекай.

– Какая муха их укусила? – спрашиваю я, вглядываясь в лица Хадсона, Флинта, Луки, Мекая и Джексона, который явно избегает смотреть на меня.

– О чем ты? – озадаченно спрашивает Флинт.

– С какой стати они вдруг решили напасть на Хадсона? Это же не имеет никакого смысла.

Все пятеро удивленно смотрят на меня.

– Да нет, это имеет смысл, – говорит наконец Лука. – Поскольку Коула выперли, у них образовался вакуум власти, и теперь каждый хочет занять место вожака. Им надо было продемонстрировать, что они тут главные, только и всего.

– Только с этим у них вышел облом, – фыркает Мекай. – Главным оказался Хадсон.

Хадсон только качает головой, и у него делается все более и более озадаченный вид. Должно быть, ему чертовски странно осознавать, что рядом есть люди, которые в случае чего прикроют его, которые верят в него и искренне желают ему успеха.

Но тут к нам по коридору приближается дядя Финн, и он явно взбешен.

– Братья Вега! – рявкает он, глядя на Хадсона и Джексона. – Идите в мой кабинет и ждите. – Когда они просто молча смотрят на него, он добавляет: – Сейчас же! – И произносит это таким тоном, что все вокруг вытягиваются по струнке – включая обоих братьев Вега.

– Что я сделал? – спрашивает Джексон, и у него делается оскорбленный вид.

Но дядя Финн не сдает назад.

– Наверняка без тебя не обошлось. – Он показывает на коридор, ведущий в его кабинет, затем поворачивается к Мэриз – вампирше, которая ведает лазаретом, – и приказывает: – Доставьте этих трех человековолков в лазарет. Привлеките других учеников выпускного класса, если вам понадобится помощь. Я приду позже, чтобы обсудить с ними наказания.

– А пока что… – Он поворачивается к толпе, набившейся в комнату отдыха, и командует: – Разойдитесь.

В кои-то веки они мгновенно подчиняются. Едва он обводит комнату взглядом, ученики начинают расходиться.

Если честно, я впечатлена. Вот уж не думала, что дядя Финн способен на такое. Он всегда казался мне таким директором школы, который полагается на убеждение, а не на страх, но теперь я вижу, что, когда надо, он умеет нагонять страх.

Я жду, чтобы комната опустела, прежде чем приблизиться к нему, но едва я подхожу, он говорит:

– Ты тоже, Грейс.

Сейчас, когда он разговаривает со мной, его голос звучит тише, чем когда он говорил с остальными, но его слова все равно звучат как приказ – это очевидно. И все же я пытаюсь объяснить ему, что произошло.

– Но, дядя Финн, Хадсон не виноват…

– Не тебе это решать, Грейс. – Впервые он говорит со мной холодно. Мой милый, добрый дядя Финн куда-то исчез, и его место занял директор школы, который очень рассержен и никому не позволит себе перечить. В том числе и мне. – Иди на урок. Сейчас прозвенит звонок.

И точно, звучит послеобеденный звонок – припев старой песни I Put a Spell on You. Похоже, время Билли Айлиш в Кэтмире прошло – во всяком случае, пока.

Я сжимаю руку Хадсона и иду на урок, по дороге заглянув в кафетерий, чтобы взять яблоко, но весь остаток дня у меня не получается сосредоточиться – особенно из-за того, что ни Джексон, ни Хадсон не отвечают на мои сообщения. Я знаю, что Хадсон и так то ли под арестом, то ли под надзором – иными словами, он лишен своей магической силы, – но не может же дядя Финн исключить его из школы, не так ли? Он же всего-навсего защищался.

Да, конечно, он дразнил тех волков, но любому, кто имеет глаза, было ясно, что они собирались атаковать его первыми. Не его вина, что он не испугался и не забился в угол. С момента моего приезда в Кэтмир человековолки вели себя хуже некуда. Знай я тогда то, что знаю теперь, я бы ни за что не допустила, чтобы то, что Марк и Куинн сделали со мной в первую ночь, сошло им с рук. Я бы не стала ничего спускать им с рук в надежде на улучшение ситуации.

Но я им это спустила, и теперь Хадсона могут выгнать из школы из-за меня.

У меня пресекается дыхание. Если Хадсона исключат, он лишится той защиты, которую ему дает Кэтмир, а значит, его арестуют и посадят в ту ужасную тюрьму.

К тому времени, когда я наконец вижу Мэйси и Гвен, я готова впасть в истерику. Я уже несколько часов ничего не слышала ни от одного из братьев Вега – хотя в других обстоятельствах в этом не было бы ничего необычного. Но ведь я несколько раз писала им обоим, что я волнуюсь и хочу удостовериться, что с ними все нормально. Однако ни тот ни другой мне не ответил.

– С ними все в порядке, – говорит мне Мэйси, пока мы идем в нашу комнату, но тон у нее какой-то странный, словно что-то не так. – Наверное, они все еще сидят в кабинете отца вместе с несколькими другими учениками. Рано или поздно он их отпустит.

– А почему другие ученики тоже там? Ты имеешь в виду волков? – Я знаю, что в моем тоне звучит недоумение, но это потому, что я и впрямь недоумеваю. Ведь я понятия не имею, что тут творится.

Гвен и Мэйси переглядываются.

– Ты что, ничего не слышала?

– Не слышала о чем?

– Кое-что случилось в обед до этой стычки между Хадсоном и человековолками. В кафетерии.

У меня холодеет кровь.

– Что произошло?

– В самом начале обеда вампиры сцепились с ведьмами и ведьмаками.

– Вампиры? Ты хочешь сказать, Орден? – спрашиваю я, пытаясь понять, что к чему. – Но как такое может быть? Я видела Луку и Мекая, когда Хадсон дрался с волками. И они не выглядели так, будто только что побывали в потасовке.

– Это были не члены Ордена, а шайка вампиров из десятого и одиннадцатого классов – думаю, с большинством из них ты не знакома. – Я еще никогда не видела, чтобы Мэйси была так потрясена. – Один из них схватил Симону и начал пить ее кровь прямо посреди кафетерия. По-моему, он хотел убить ее.

– О боже. – Меня охватывает ужас. – О боже. Симона в порядке? – Неудивительно, что дядя Финн был так взбешен тем, что произошло между Хадсоном и теми человековолками.

– Да, с ней все нормально, – отвечает Гвен, но что-то в ее голосе заставляет меня лишний раз уточнить.

– Ты уверена?

– Один из других вампиров схватил Гвен, – тихо говорит Мэйси. – И едва не укусил ее.

– Он не успел, – с яростью добавляет Гвен. – Мэйси и Иден надрали ему задницу, а потом схватились еще с шестью или семью вампирами.

– С помощью нескольких других ведьм и драконов.

– О боже, – повторяю я, хотя и понимаю, что это звучит, как заевшая пластинка. – В чем тут дело? Что происходит? Сейчас что, полнолуние?

Я смотрю в окно, на закат, но сегодня луна растущая. Так что предлог, с помощью которого человековолки норовят оправдать все, что они творят, не прокатит.

– Это было так чудно, – продолжает Мэйси, когда мы доводим Гвен до ее двери и идем дальше по коридору к нашей. – Все было нормально, и вдруг бац – и они напали на нас. И не на кого-то одного, как случилось с Хадсоном. Они накинулись сразу на шестерых или семерых ведьм и ведьмаков. Мы не смогли отбиться от всех – так один из них и укусил Симону. И Кэма.

– Кэма? Твоего бывшего бойфренда? – спрашиваю я, не веря своим ушам.

– Да. И после всего того, что произошло на поле во время Испытания, я хочу сказать одно: что посеешь, то и пожнешь. Но вампиры все равно не имеют права творить с нами все, что захотят.

– Как и человековолки, – добавляю я, думая о тех троих, которые напали на Хадсона. И о том, что бы могло случиться, если бы они нацелились на кого-то еще.

– Ты думаешь, волки услышали, что произошло в кафетерии, и решили повеселиться, пока твой отец занят другим? – спрашивает Мэйси, когда мы доходим до нашей комнаты.

– Я думаю, что такая теория имеет право на существование. После Испытания они вели себя совершенно несносно и по отношению к Хадсону, и по отношению ко мне. – Вообще-то я удивлена, что бывшая стая Коула так долго ждала, прежде чем ударить.

– Ты хочешь сказать – после того, как ты надрала задницу их вожаку? – Мэйси роняет свой рюкзак на пол рядом со своей кроватью и подходит к холодильнику за мороженым с шоколадной крошкой.

– Я не хотела выражаться таким образом, но да, что-то в этом духе.

– Почему это ты не хотела? – спрашивает она, открыв упаковку с мороженым и протягивая его мне. – Ведь именно это и произошло.

– Потому что тогда надрали задницу и мне самой, – отвечаю я. – Пару раз.

– Ты же сражалась в одиночку. Это чудо, что ты не погибла, и мы все это знаем. – Она садится на свое излюбленное место в изножье моей кровати.

– Хоть я и не погибла, я точно свихнусь, если в ближайшее время мне не напишет либо Хадсон, либо Джексон. – Я достаю свой телефон и в который раз за последний час проверяю, нет ли новых сообщений. Я обнаруживаю пару сообщений от Мекая и Флинта, в которых они одновременно интересуются, как я, и пытаются что-то разузнать. А также сообщение от Иден, в котором она призывает меня быть осторожной.

Я пишу ей сочувственный ответ, затем отвечаю Мекаю и Флинту, сообщая, что знаю не больше, чем они – что чрезвычайно досадно, поскольку сейчас я ем мороженое с шоколадной крошкой с дочерью директора нашей школы, который удерживает в своем кабинете мою нынешнюю пару и бывшую пару.

Если учесть, что случилось с Коулом, когда дядя Финн так рассвирепел в прошлый раз, то мне точно не удастся заснуть, пока я не удостоверюсь, что Хадсон и Джексон не проваливаются сейчас в какой-то портал, ведущий в Техас, чтобы присоединиться к этому гребаному человековолку.