Текст книги "Сокровище"

Глава 33
Не стоит с тобой брататься

Когда мы входим, я не могу не заметить, что эти покои выглядят совсем не так, как я ожидала. Впрочем, возможно, это потому, что и сама Лореляй совсем не такая, как я ожидала.

Начать хотя бы с того, что все стены здесь обклеены постерами. Бойз-бэнд BTS, Шон Мендес и Куинси Фаус соперничают за внимание со смешными фразами и плакатами с красивыми видами. В гостиной напротив огромного камина стоит огромный удобный диван, на котором поместились бы десять человек. Справа я различаю внушительную кровать с балдахином и пушистыми бирюзовыми подушками. Слева находится кухня с гранитным островом, над которым висят грозди крошечных светодиодных лампочек. В противоположной стене видна закрытая дверь. Интересно, есть ли за этой дверью коридор, ведущий к другим спальням? Общее впечатление таково, будто эти апартаменты предназначены для приема гостей – хотя не могу себе представить, чтобы каким-то гостям могло тут понравиться.

Сама Лореляй сидит по-турецки посередине своего дивана в футболке с изображением BTS и пижамных штанах в черно-белую полоску; ее черные волосы собраны на макушке в пучок. На вид ей лет семнадцать, она выглядит вполне благополучной и совсем не похожа на девушку, которую много лет мучит ее злая сестра.

Однако, подойдя ближе, я вижу темные круги под глазами, замечаю, что ее руки чересчур худы и что она старается сидеть неподвижно, чтобы не причинить себе боль.

И меня охватывает острая жалость к ней – и гнев на Королеву Теней. Как она могла позволить одной дочери мучить другую? Да, в конечном итоге она разлучила их, чтобы Лореляй не пострадала от своей сестры еще больше, но очевидно, что она сделала это слишком поздно. Даже проведя столько времени при Дворе Ведьм и Ведьмаков, Лореляй выглядит так, будто сильный порыв ветра мог бы опрокинуть ее.

Внезапно до меня доходит, где я слышала это имя – Лореляй. Как же я сразу не поняла? Ведь она очень похожа на него.

Лореляй – дочь Королевы Теней. Но она также дочь мэра Адари Суила.

Я вспоминаю все то, что сделал Суил, чтобы спасти свою дочь от мук, – вспоминаю, что он поставил под удар, скольких людей убил. Я знаю – мы с Хадсоном поступили правильно, когда остановили его. Право одной девушки не страдать от боли не важнее, чем жизни многих людей как в нашем мире, так и в Мире Теней. Но легко предпочесть благополучие многих благополучию одного – когда среди этих многих находятся твои друзья. Однако когда ты сталкиваешься лицом к лицу со страданиями этого одного, сохранять безразличие становится намного труднее. Более того, трудно не чувствовать, что отчасти вина за его страдания лежит и на тебе.

Поэтому я приближаюсь к Лореляй медленно, тщательно подбирая слова, осторожно формулируя вопросы. Что вообще можно сказать человеку, который столько страдал? И которого ты хочешь освободить от уз, связывающих его с его близнецом?

Но оказывается, что мне не надо ничего говорить, потому что, как только мы подходим к дивану, разговор начинает сама Лореляй.

– Поверить не могу, что это в самом деле вы! – восклицает она, протянув обе руки Хадсону и мне.

Когда я ошарашенно уставляюсь на нее, не понимая, что она имеет в виду, она улыбается.

– Вы лучшие!

– Ну, я бы так не сказала…

– А я бы сказал, – перебивает меня Хадсон, пожав ее протянутую руку и очаровательно улыбнувшись. – Но прошу тебя, не стесняйся, продолжай.

Я знаю, что он специально подыгрывает Лореляй, но все равно закатываю глаза, что вызывает у девушки смешок.

– Ты забавнее, чем я ожидала.

– Спасибо, – отвечает Хадсон.

Я начинаю подозревать, что она что-то напутала и не понимает, кто мы. С какой стати ей было вообще думать о нас?

Я собираюсь представиться, чтобы избежать неловкости, которая возникнет, когда она поймет, что мы не те, кого она ожидала, но, прежде чем я успеваю что-то сказать, она состраивает Хадсону рожу и говорит:

– Я разговаривала с Грейс.

– А, в таком случае извини. – Хадсон произносит это с особенно сильным британским акцентом. – Я не собирался отбирать внимание у моей пары.

Теперь уже Лореляй закатывает глаза.

– Я всегда знала, что ты окажешься забавным. Меня удивляет Грейс.

– Э-э, что? – бормочу я.

Она смеется.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Вообще-то я ничего такого не знаю, но ей я этого не скажу. И вместо этого просто растерянно улыбаюсь.

– Садитесь, садитесь. – Она показывает на конец дивана, и мы садимся. – Расскажите мне, что вы делаете тут. Когда Виола сказала мне, что вы хотите встретиться со мной, я не поверила своим ушам. Чем я могу быть полезна таким людям, как Грейс и Хадсон?

Послушать ее, так может показаться, что мы какие-то знаменитости.

– Вообще-то мы пришли, потому что у нас возникла серьезная проблема и мы думаем, что ты могла бы нам помочь, – говорю я.

– Я могу вам помочь? – На ее лице отражается недоумение. – Чем?

Хадсон ободрительно касается ногой моей ноги, и я сразу перехожу к делу.

– Наш друг Мекай был отравлен ядом Королевы Теней, – начинаю я и излагаю ей всю ситуацию. Но, дойдя до конца, вдруг осознаю, что нам надо просить ее не столько о помощи, сколько о позволении. Мы собираемся отделить ее душу от души ее сестры, и, конечно же, она имеет право голоса. И я продолжаю: – Я понимаю, что мы просим тебя о многом. Как-никак она твоя сестра, и ваша связь, вероятно, вызывает у тебя сложные чувства. Но единственное, что мы можем предложить твоей матери в обмен на противоядие для нашего друга, – это способ разорвать узы, связывающие тебя с твоей сестрой, поскольку это именно то, чего она желает добиться уже тысячу лет. Но, разумеется, если ты этого не хочешь, то мы не можем…

– О, я хочу этого, хочу! – Лореляй взволнованно подается в нашу сторону. – Я хочу этого больше всего на свете.

– В самом деле? – Я с облегчением смотрю на Хадсона. – Ты уверена? Потому что я совсем не хочу давить на тебя…

– Я не хотела прерывать твой рассказ, но, по-моему, ты не видишь реальной картины, – поясняет она. – Иначе ты бы не беспокоилась из-за того, что я могу этого не хотеть.

– Э-э, понятно… – Я смотрю то на нее, то на Виолу. – Мы хотели бы услышать всю историю, если ты готова поведать нам ее.

– Конечно же, готова. Я с радостью расскажу вам все, что вы хотите узнать, Грейс. – Она широко улыбается. – Во-первых, моя мать вовсе не злая – и вы должны это знать. Во всяком случае, сама я не считаю ее злой. Я не видела ее с тех пор, когда мне было пять лет, но я верю, что она любит меня.

Я быстро бросаю взгляд на Хадсона. Злая Королева Теней или нет, но мы должны вести себя осторожно – ведь мы говорим о матери Лореляй.

Хадсон смотрит на нее с обаятельной улыбкой.

– Я рад слышать, что твоя мать так любит тебя. Но мне жаль, что твоя сестра была с тобой так жестока и что твоя мать не могла ей помешать.

– Ну, моя мать не виновата в том, что она была не в силах мне помочь, не так ли? Ведь она заперта в Мире Теней.

Мне ясно, что так мы ни к чему не придем, и я решаю попытаться зайти с другого конца.

– Тогда почему бы тебе не рассказать нам, по какой причине ты прячешься при Дворе Ведьм и Ведьмаков и вход в твои покои охраняют защитные заклятия, если ты не боишься своих матери и сестры?

Она кивает.

– Ты права, мою душу и душу моей сестры Лианы связывают неразрывные узы. Однако ты ошибаешься, если думаешь, что она до сих пор причиняет мне боль, чтобы обрести больше силы. Теперь этого уже не происходит. Да, когда мы были моложе, она изводила меня. Но я и сама была не так уж невинна. – Она вздыхает. – Наша мать видела, что мы могли очень легко причинить друг другу вред, особенно когда злились, поэтому она и совершила что-то ужасное, пытаясь разрушить чары моего отца. Я не знаю, что именно она сделала, никто не хотел мне этого говорить, но это было так скверно, что какой-то бог изгнал ее вместе с моей сестрой в мир, где она оказалась заперта, как в тюрьме. Я тогда находилась с моим отцом, и мы упражнялись в магии времени – не хочу показаться нескромной, но в детстве это удавалось мне отлично, – когда нас разделила тюремная стена.

Ее глаза наполняются слезами, и она быстро смаргивает их.

– Мы с Лианой оказались по разные стороны этой стены. Но незадолго до этого она взяла надо мной верх в состязании за то, кто обретет бо`льшую силу, – и в результате часть моей души оказалась заперта вместе с ней в этой тюрьме. – Она показывает на дверь. – Мое тело было ослаблено, но хуже другое – моя душа жаждет соединиться с этой частицей себя, оставшейся по ту сторону стены. И поэтому, если Виола не запирает меня здесь ради моего собственного блага, я чувствую неодолимую потребность проникнуть в Мир Теней, чтобы воссоединиться с этой частью моей души

У меня округляются глаза, и я беру Хадсона за руку.

– Значит, ты заточена здесь? И была заточена все это время?

Она вскидывает ладонь.

– Это необходимо для моего блага! Я не могу преодолеть барьер между двумя мирами – потому что часть моей души заперта и здесь. Но я все равно пытаюсь… – Она замолкает, и я перевожу взгляд на Виолу, которая добавляет:

– Когда она пытается активировать проход в Мир Теней, то испытывает сильнейший шок. А поскольку она и так находится в ослабленном состоянии, нам приходится запирать ее, чтобы это не убило ее.

Я потрясенно ахаю.

– Но тогда почему же ты живешь в такой близости от этого фонтана?

Лореляй пожимает плечами.

– Если я оказываюсь дальше, то мучительная тяга, влекущая меня к Миру Теней, становится и вовсе нестерпимой. – Она рассеянно чертит пальцем круги на диванной подушке, пока мы перевариваем то, что она сказала. – По крайней мере, при Дворе Ведьм и Ведьмаков это больше похоже на тупую боль, которую можно терпеть при условии, что я остаюсь здесь.

Мне становится не по себе. Боже мой, из-за того, что сделала Королева Теней, обе ее дочери оказались в заточении. Я по-прежнему ненавижу эту стерву – что бы ни говорила Лореляй, она есть зло, гнуснейшее зло, – и все же я не могу не жалеть и ее тоже.

Я подаюсь вперед и сжимаю руку Лореляй. Она поднимает глаза, смотрит на меня, и я говорю:

– Лореляй, мы найдем способ разъединить ваши души. Не только затем, чтобы спасти нашего друга, но и потому, что от этого страдаешь ты.

Лореляй опять улыбается широкой улыбкой.

– Я уверена, что у вас все получится. Мэйси столько рассказывала мне о ваших приключениях – и я знаю, что вы с Хадсоном можете добиться всего, чего только захотите.

Ага, значит, вот как она узнала о нас. Мне нравится, что Мэйси подружилась с этой девушкой, даже если она и рассказывала о нас небылицы.

– Да, мы сделаем все, что в наших силах… – начинаю я.

Мой телефон и телефон Хадсона начинают гудеть, и мы одновременно достаем их из карманов. И когда я читаю сообщения Мэйси, у меня падает сердце.

– Это Мекай, – шепчу я, сделав судорожный вдох. – Действие сонного зелья прошло.

Глава 34
Ты так доброкровна

– Что это значит? – спрашивает Лореляй. – Ваш друг выздоровеет?

Я качаю головой и пытаюсь быстро выяснить у Мэйси подробности.

– Это сонное зелье было единственным, что не давало яду причинять ему адскую боль – а затем и убить его.

– Дайте мне увидеть его, – говорит она, и эта просьба так неожиданна, что я перестаю печатать и смотрю на нее. – Принесите его ко мне, и я попробую ему помочь.

Движимая страхом за Мекая, я выпаливаю:

– Как? – прежде чем успеваю подумать. Я не хотела, чтобы этот вопрос прозвучал невежливо, и, судя по выражению ее лица, она не восприняла его как грубость, но… как эта девушка, слабая и сохранившая только половину своей души, может помочь нашему другу?

– Дело в том, что я дочь моей матери, – говорит она, как будто это все объясняет. И, возможно, так и есть, потому что Хадсон похлопывает ее по руке.

– Большое спасибо, Лореляй, но мы не можем просить тебя ослабить себя, пытаясь помочь нашему другу. – Его улыбка ласкова. – Ты очень храбрая, но мы найдем другой способ.

Бедная девушка густо краснеет, но упрямо вздергивает подбородок.

– Ему надо попить моей крови. Скорее всего, она сделает его менее восприимчивым к яду, ведь это теневой яд. Эффект продлится недолго, но это даст вам время для того, чтобы получить помощь от моей матери. Мне бы очень хотелось отправиться с вами и убедить ее помочь вам без всяких условий. Я давно ее не видела, но слышала, что за эти годы она стала холодной и преисполнилась ярости из-за того, что совершила. Поэтому меня не удивляет, что вы считаете, что вам придется вести с ней торг, чтобы она помогла вашему другу. Но вы должны знать, что она не плохая женщина, не злая. Пообещайте мне, что вы не причините ей вреда, и я постараюсь поддержать в вашем друге жизнь на максимально долгий срок.

– Ты очень храбрая Лореляй, – повторяю я слова Хадсона, – но я не могу не согласиться с Хадсоном. Мы не можем просить тебя рисковать своим здоровьем.

Но она качает головой.

– Брось, Грейс. Мы можем подарить небольшое количество нашей крови, ничем не рискуя. – Она переводит взгляд на Хадсона, затем на меня. – Разве ты не делишься своей кровью со своей парой?

Это уже личный вопрос, очень личный, хотя вряд ли она знает, как… интересно… ты можешь чувствовать себя, когда твою кровь пьет твоя пара. Я смущенно кашляю – пока Хадсон чуть слышно фыркает – и говорю:

– Если ты уверена, что это будет очень небольшое количество крови и что это не повредит твоему здоровью, то да, я буду вечно тебе благодарна, если ты облегчишь страдания нашего друга…

– И ты обещаешь, что не причинишь вреда моей матери? – Она поднимает бровь и торопливо добавляет: – Или моей сестре.

Я вздыхаю. Мне ужасно хотелось не только вылечить Мекая и помочь сестрам-близнецам, но и надрать зад Королеве Теней. Причем именно в таком порядке.

– Хорошо. Я обещаю.

Лореляй хлопает в ладоши.

– Я смогу встретиться с двумя вампирами за один день! Это так здорово!

Глава 35
У малыша грустная кровь

Сама я не сказала бы, что это «здорово», напротив, мне тяжело видеть, как Мекай снова мучится от боли. Действие сонного зелья прекратилось, и теперь он снова страдает.

– Мы не хотели давать ему вторую порцию зелья, – говорит Джексон, пока я достаю из стенного шкафа еще одно одеяло и накрываю им дрожащего Мекая. Оказалось, что за закрытой дверью и впрямь есть коридор с несколькими спальнями для гостей. К счастью, остальным не пришлось пробиваться сквозь защитные заклятия, когда они доставили Мекая до двери покоев Лореляй. – Мы думали, что нам надо переместить его в Мир Теней.

К своей чести, увидев Мекая, Лореляй не теряет ни секунды.

– Посади меня, – просит она Хадсона, и он очень осторожно усаживает ее на стул рядом кроватью, на которой лежит Мекай.

Виоле пришлось удалиться, чтобы заняться делами, но она прислала другую ведьму, которая, как она заверила, умеет врачевать и которая будет присматривать за Лореляй. Высокая, худая, она суетится вокруг Лореляй, измеряет ее пульс, затем делает то же самое с Мекаем, и мои напряженные плечи начинают медленно расслабляться.

– Меня зовут Грейс, – представляюсь я, когда она заканчивает мерить пульс и Лореляй, и Мекаю.

– А меня Каролина, – отвечает она и пожимает мою руку. У нее сильный ирландский акцент, который сразу же вызывает у меня легкую ностальгию по собственному Двору. – Я пригляжу за ними обоими, так что не волнуйся. – Она кивком показывает на Мекая, чьи глаза открыты, но взгляд расфокусирован. – Как долго он в таком состоянии? –  спрашивает она.

– Около пяти месяцев, – отвечает Хадсон.

– Пять месяцев? Как он смог продержаться так долго? – Похоже, она изумлена.

Хадсон объясняет ей, что такое Сошествие и эликсир, которым Кровопускательница поила Мекая все эти месяцы, и Каролина приходит в восторг.

– Что ж, это определенно сработало, – говорит Лореляй, пододвинув свой стул ближе к кровати и положив руку на потный лоб Мекая.

– Не знаю, насколько хорошо, – отвечает ей Джексон. – Ему очень хреново.

– Да, верно. Но он жив, и это благодаря тому, что вы сделали. Иначе он не смог бы прожить пять месяцев. Никто не может прожить так долго с теневым ядом в жилах. Даже вампир.

Поскольку она, похоже, знает о теневом яде больше, чем я думала, я не могу не спросить:

– Как ты думаешь, сколько еще времени у нас есть? – Я пытаюсь выяснить, насколько быстро нам необходимо завершить все дела, чтобы спасти его. Но загвоздка состоит в том, что я еще не знаю, что именно мы должны сделать, не знаю, как найти этого самого Куратора, и понятия не имею, что нужно сделать, чтобы отыскать Древо Горечи и Сладости и добыть Небесную Росу.

– Точно не знаю, – отвечает Лореляй. – Но, возможно, мне удастся это выяснить.

Она кладет руку на середину груди Мекая. Сначала ничего не происходит, но несколько секунд спустя его затрудненное дыхание становится чуть легче. Нет, он по-прежнему дышит тяжело, но теперь он хотя бы не задыхается и не ловит ртом воздух.

– Я не причиню ему вреда, – говорит она, и это звучит торжественно, как клятва.

Каролина осторожно берет запястье Лореляй и спрашивает:

– Ты готова, девонька?

Лореляй коротко кивает, и ведьма своим острым ногтем с магической точностью рассекает тонкую кожу на внутренней стороне ее запястья. А затем поднимает ее руку и держит ее над ртом Мекая, пока на его губы не капает несколько капель ее крови.

Сперва Мекай не реагирует, и мне становится страшно, что это не сработает. Но затем быстро, как кобра, – а ведь я не ожидала, что в его состоянии он вообще сможет двигаться, – его рука хватает ее запястье, клыки выстреливают из десен и вонзаются в ее плоть, и он начинает пить.

Почти сразу его взгляд становится осмысленным, а стоны боли превращаются в стоны облегчения и успокоения.

Каролина позволяет ему пить кровь Лореляй только минуту или две, затем касается своей волшебной палочкой его плеча, и он погружается в глубокий и спокойный сон. Затем она наносит на ранки Лореляй мазь и забинтовывает их.

После этого поворачивается к нам и говорит:

– Сейчас ваш друг не страдает. Какое-то время он проспит, затем я позволю Лореляй дать ему еще немного крови. Они оба будут чувствовать себя нормально, но это не излечит его. Ее кровь не сможет нейтрализовать отравивший его яд.

Ее слова не только знаменуют собой передышку, но и являются предвестием беды, и все это понимают.

– Мне это не нравится, – ворчит Джексон, ходя взад и вперед у изножья кровати Мекая.

– Мне тоже, – соглашается Флинт, стоя с другой стороны кровати, и, хотя он и не ходит взад и вперед, видно, что он тоже напряжен. При этом он то и дело сгибает и разгибает пальцы, которые вдруг превратились в драконьи когти. – Но тебе надо успокоиться, Джекс.

Джексон открывает рот, чтобы огрызнуться, но затем, видимо, решает, что не стоит, и только щелкает зубами. Но от взгляда, который он устремляет на дракона, у мня по спине пробегает холодок. Потому что в нем читаются не только стресс и тревога, но и затаенный гнев, при виде которого я начинаю гадать, какие причины побудили Джексона захотеть взойти на вампирский престол вместо Хадсона.

От всего этого мне становится не по себе, затем я перевожу взгляд на Хезер и вижу, что она смотрит на меня так, будто кто-то пнул щенка. Или, хуже того, ее саму.

После того как мы прибыли сюда, она ведет себя очень тихо, если не считать ее смеха, когда на нас обрушивались чары ведьм. До сих пор я объясняла это тем, что Мекай так болен, а она, будучи обыкновенным человеком, ничем не может нам помочь.

Но теперь, когда я смотрю, как Иден подходит к Мэйси, которая стоит, повернувшись к стене и крепко обхватив себя руками, мне становится ясно, почему у Хезер такой потерянный вид. После знакомства она и Иден были неразлучны. Правда, это знакомство состоялось только вчера, но все же.

Мне хочется сказать ей, чтобы она не беспокоилась, что Иден и Мэйси просто подруги. Но в том, как Иден обнимает Мэйси – и в том, как Мэйси позволяет ей себя обнять, – есть нечто такое, что я начинаю гадать, что между ними происходит. И это еще до того, как Мэйси вздыхает, наклоняет голову и прижимается лбом к плечу Иден.

– Хезер… – Я кладу ладонь на ее предплечье, но она стряхивает ее, дернув плечом, и улыбается лучезарной улыбкой.

– Все нормально, – говорит она мне, хотя очевидно, что это не так. – Нам надо беспокоиться о куда более важных вещах.

Мы обе поворачиваемся и смотрим на Мекая. Его щеки сделались чуть менее бледными, чуть менее впалыми, но, взглянув на Лореляй, я вижу ее сокрушенное лицо, и у меня обрывается сердце и начинает немного кружиться голова. Я вытягиваю руку, чтобы опереться на стену, но тут Хадсон переносится ко мне и притягивает к себе.

– Я думала, что от моей крови будет больше пользы, – тихо произносит Лореляй, и мы словно слышим, как в гроб Мекая забивают гвоздь, и в тихой комнате звон молотка об этот гвоздь отдается убийственным эхом.

Джексон тихо ругается, а Хадсон спрашивает Лореляй:

– Стоит ли нам доставить его в Мир Теней?

– Нет, думаю, моя кровь отодвинула его смерть на более долгое время, чем это мог бы сделать Мир Теней. Будет разумнее оставить его здесь, – заверяет она нас. – Но я надеялась, что она даст вам больше времени – месяц, может быть, два.

– А сколько у нас времени на самом деле? – выдавливаю я из себя с усилием и болью.

– Максимум две недели. – Она прикусывает губу. – А может, и меньше.

Я знала, что он очень болен. Мы все это знали. Вероятно, в глубине души мы даже понимали, что времени у нас очень мало. Но когда мы слышим, как нам говорят это напрямую, в лоб – впечатление такое, будто кто-то швырнул в нас бомбу замедленного действия.

И боюсь, когда она взорвется, никому из нас не уцелеть.