Текст книги "На краю света"

Снова юркнув за камни, Соэ стянул с себя длинный черный балахон, скатал и зажал под мышкой. Кинжал в чехле он сунул за набедренную повязку. Затем выбрался наверх и смело направился к хижине, у которой стояла привязанная серая кобыла. В одной набедренной повязке и в сандалиях он вполне мог сойти за одного из воинов. Если его окликнут, он ответит на чистейшем египетском, что ходил к реке справить нужду.

Но никто его не окликнул. Пророк добрался до угла хижины и юркнул за него.

Кобыла была привязана прямо за открытой дверью, а полный бурдюк лежал в тени под стеной. Перерезать путы будет делом нескольких секунд. Соэ привык ездить без седла, и отсутствие стремян или попоны его не смущало.

Он подобрался к лошади и погладил ее по гриве. Она повернула голову и, обнюхав руку незнакомца, встревоженно дернулась, но успокоилась, когда он стал нашептывать ей умиротворяющие слова и похлопывать по плечу. Потом пророк направился к бурдюку. Тот оказался тяжелым, но он поднял его и взвалил кобыле на круп. Развязав узел, удерживающий поводья, Соэ собирался уже сесть на лошадь верхом, когда из открытой двери хижины донесся обращенный к нему возглас:

– «Бойся ложного пророка»! Меня предупредили насчет тебя, Соэ.

Вздрогнув, пророк обернулся. На пороге стоял маг. Его обнаженное тело, худое и мускулистое, выглядело намного моложе своих лет, но в промежности белел ужасный шрам, оставленный ножом оскопителя. Волосы и борода у него были всклокочены, но глаза горели ярким огнем.

– Стража, ко мне! – закричал Таита громко. – Хилто! Габари! Мерен! Сюда, Шабакон!

В один миг крик был подхвачен по всему лагерю.

Соэ не стал медлить. Он вскочил на Дымку и погнал ее вперед. Таита заступил ей путь и схватился за уздечку. Кобыла остановилась так резко, что Соэ повис у нее на шее.

– С дороги, старый дурак! – сердито заорал он.

«У него нож», – звенело в ушах Таиты предупреждение Фенн. Он заметил, как блеснул кинжал в правой руке пророка, когда тот свесился с Дымки, чтобы нанести удар. Не будь маг настороже, он упал бы с располосованным горлом, но доли секунды ему хватило, чтобы уклониться. Острие кинжала коснулось его плеча. Маг пошатнулся, кровь из раны залила ему бок.

Соэ погнал кобылу, норовя сбить противника с ног. Зажав рану, Таита пронзительно свистнул, и Дымка снова остановилась, а потом взбрыкнула так яростно, что седок кувырком полетел в костер, опрокинув стоящий на нем котел, отчего в воздух с шипением поднялось облако пара. Соэ выбрался из горячих углей, но не успел встать, как двое дюжих воинов навалились на него и придавили к земле.

– Я обучил кобылу этому маленькому трюку, – спокойно сообщил маг Соэ. Подняв упавший в пыль кинжал, он приставил острие к виску Соэ, прямо перед ухом. – Лежи смирно, или я проткну твою голову, как зрелый гранат.

Из своей хижины выскочил Мерен, голый, с мечом в руке. Мгновенно оценив ситуацию, он уткнул бронзовое острие в шею Соэ и посмотрел на Таиту.

– Эта свинья ранила тебя. Прикончить его, маг?

– Нет! – сказал Таита. – Это Соэ – ложный пророк ложной богини.

– Клянусь потными яйцами Сета, теперь я его узнал. Это он наслал на Деметера жаб на переправе.

– Он самый, – согласился Таита. – Свяжите его покрепче. Я хочу поговорить с ним, как только позабочусь об этой царапине.

Когда Таита спустя короткое время вернулся из хижины, то нашел Соэ спутанным, как приготовленный для рынка кабанчик, лежащим на самом солнцепеке. Чтобы убедиться, не прячет ли пленник другой кинжал, воины раздели его догола, и кожа его уже покраснела под укусами лучей. Хилто и Шабакон стояли над ним с мечами наголо. Мерен поставил в тени от хижины сплетенный из ремней стульчик, и Таита удобно расположился на нем. Он без спешки посмотрел на Соэ внутренним оком: аура проповедника не претерпела изменений, выражая зло и смятение.

После этого Таита начал задавать пленнику простые вопросы, на которые уже знал ответ, чтобы понаблюдать, как меняется аура Соэ в зависимости от того, правду он говорит или ложь.

– Ты известен под именем Соэ?

Пророк с молчаливым вызовом посмотрел на него.

– Кольни его, – велел он Шабакону. – В ногу и не слишком глубоко.

Шабакон аккуратно шевельнул клинком. Соэ дернулся, взвизгнул и изогнулся в путах. На бедре показалась тонкая струйка крови.

– Начнем сначала, – сказал Таита. – Ты Соэ?

– Да, – процедил пророк сквозь стиснутые зубы. Цвет его ауры не изменился.

Это правда, отметил про себя Таита.

– Ты египтянин?

Соэ не разомкнул губ, мрачно глядя на мага.

– Другую ногу. – Таита кивнул Шабакону.

– Да, – поспешно ответил Соэ. Аура снова осталась неизменной.

Правда.

– Ты проповедовал царице Минтаке?

– Да.

И снова правдивый ответ.

– Ты обещал, что вернешь к жизни ее умерших детей?

– Нет.

Аура Соэ окрасилась зеленоватым сполохом.

«Признак лжи», – подумал Таита. Теперь у него имелась мерка для оценки следующих ответов Соэ.

– Извини, Соэ, что я пренебрег обязанностями гостеприимства. Ты хочешь пить?

Пророк облизнул сухие, потрескавшиеся губы.

– Да, – прошептал он.

Определенно правда.

– Где вас учили манерам, полководец Мерен? Подайте уважаемому гостю воды.

Ухмыльнувшись, Мерен взял бурдюк, наполнил деревянную чашку и опустился на колено перед Соэ. Он поднес полную до краев чашку к губам пленника, и тот принялся жадно пить. Давясь и задыхаясь, он осушил сосуд. Таита дал ему время отдышаться.

– Итак, ты спешишь к своей госпоже?

– Нет, – пролепетал Соэ, и зеленый отсвет в ауре выдал его неискренность.

– Ее зовут Эос?

– Да. – Ответ был правдивым.

– Ты веришь, что она богиня?

– Единственная богиня. Верховное божество. – И снова он не пытался обмануть.

– Ты встречался с ней лицом к лицу?

– Нет! – Ложь.

– Она уже позволила тебе совершить с ней гиджима?

Таита намеренно использовал грубое словечко из солдатского лексикона, чтобы вывести пленника из себя. Изначально этот термин означал «бежать» – это то, что делал воин победоносной армии, чтобы овладеть женщиной поверженного врага.

– Нет! – последовал яростный выкрик.

Правда.

– Обещала она тебе гиджима, если ты будешь исполнять все ее приказы и положишь Египет к ее ногам?

– Нет. – Отрицание прозвучало тихо. Ложь. Эос предложила ему награду за службу.

– Ты знаешь, где находится ее логово?

– Нет. – Ложь.

– Она живет близ вулкана?

– Нет. – Ложь.

– Находится ли ее обиталище на берегу большого озера к югу от болот?

– Нет. – Ложь.

– Она людоедка?

– Не знаю. – Ложь.

– Она пожирает человеческих младенцев?

– Не знаю. – И снова ложь.

– Заманивает ли она в свое логово могущественных и мудрых людей, чтобы вытянуть из них все знания и силы, а затем погубить?

– Мне об этом ничего не известно. – Большая и очевидная ложь.

– Со сколькими мужчинами совокупилась эта вселенская шлюха? С тысячей? С десятком тысяч?

– Твои вопросы кощунственны. Ты будешь за них наказан.

– Как был наказан Деметер, маг и ученый? Это ради нее ты наслал на него жаб?

– Да! Он был отступником, предателем. То была кара, которую он заслужил. Я не желаю больше слушать твои гадости. Убей меня, если хочешь, но больше я ничего не скажу.

Соэ задергался, пытаясь разорвать опутавшие его веревки. Дыхание у него стало хриплым, глаза смотрели дико. Это были глаза фанатика.

– Мерен, наш гость переутомился. Путь малость отдохнет, – сказал Таита. – Потом растяните его между колышками, так чтобы утреннее солнышко согрело его. Разместите его вне лагеря, но не слишком далеко, чтобы мы слышали, как он запоет, когда будет готов продолжить беседу или когда к нему наведаются гиены.

Накинув на плечи пленника веревку, Мерен потащил его прочь, но остановился и посмотрел на Таиту:

– Ты уверен, маг, что больше ничего от него не хочешь? Он ведь ничего нам не сказал.

– Он рассказал все, – возразил Таита. – Вывернул перед нами душу.

– Возьмите за ноги, – приказал Мерен Шабакону и Тонке.

Вместе они унесли Соэ. Таита слышал, как они забивают в твердую землю колья.

Ближе к вечеру Мерен пришел навестить пленника. Солнце опалило кожу на животе и чреслах пророка до волдырей, лицо распухло и покраснело.

– Могучий маг приглашает тебя продолжить беседу, – сказал Мерен.

Соэ попытался плюнуть в него, но слюны не осталось. Распухший язык не умещался во рту, и его кончик торчал между передними зубами. Мерен ушел.

Стая гиен обнаружила добычу незадолго до захода солнца. Даже такому закаленному ветерану, как Мерен, стало не по себе от приближающегося воя и хохота хищников.

– Может, притащить его сюда, маг? – спросил он.

Таита покачал головой:

– Оставь как есть. Он сообщил нам, где искать ведьму.

– Смерть от гиен будет жестокой, маг.

Таита вздохнул, потом ответил негромко:

– Гибель Деметера от жаб была не легче. Соэ – приспешник колдуньи. Он сеял измену в царстве. Он заслужил смерть, но не такую. Подобная жестокость тяжким пятном ляжет на нашу совесть, опустит нас самих на уровень зла. Пойдем и перережем ему горло.

Мерен встал и вытащил меч, но потом замер и наклонил голову, прислушиваясь.

– Что-то не так, – сказал он. – Гиены молчат.

– Живо, Мерен, – приказал Таита. – Иди и выясни, что происходит.

Мерен бросился в сгущающиеся сумерки. Минуту спустя из холмов донесся его дикий вопль. Таита вскочил и кинулся к нему.

– Мерен, где ты?

– Здесь, маг.

Таита обнаружил друга на том месте, где лежал привязанный к кольям Соэ, но пленник исчез.

– Что случилось, Мерен? Что ты видел?

– Колдовство! – пробормотал Мерен. – Я видел… – Он не договорил, не находя подходящих слов для описания.

– Что это было? – торопил Таита. – Рассказывай скорее!

– Громадная гиена, с лошадь величиной, а Соэ сидел у нее на спине. Должно быть, тварь его знала. Она прыжками удалилась в холмы, унося его на себе. Мне погнаться за ними?

– Тебе их не догнать, – проговорил маг. – Ты только сам окажешься в смертельной опасности. Эос обладает еще большими способностями, чем я предполагал, раз ей удалось спасти Соэ на таком расстоянии. Пусть уходит. Мы поквитаемся с ним в другое время и в другом месте.

Они шли дальше, ночь за ночью, одну утомительную неделю за другой, месяц за месяцем. Ножевая рана в плече Таиты быстро зажила в сухом горячем воздухе, а вот кони слабели и уставали, да и люди сильно вымотались задолго до того, как достигли второго порога. В этом месте Таита и царица Лостра остановились на сезон, чтобы дождаться очередного разлива Нила, когда подъем воды позволит кораблям пройти через водопад. Таита посмотрел на построенный ими поселок – каменные стены, развалины примитивного дворца, возведенного для Лостры, еще стояли. Вот поля, которые они засеяли семенами дурры, еще носящие следы деревянного плуга. Вот могучий лес, откуда они брали бревна на постройку колесниц и починку пострадавших корпусов галер. Подпитываясь из подземных источников и потоков уходившими вглубь корнями, деревья выжили. А вон там располагалась кузница, построенная медных дел мастерами.

– Маг, посмотри на пруд ниже порога! – Мерен ехал рядом с Таитой, и его возбужденное восклицание нарушило плавное течение воспоминаний старика.

Он посмотрел в указанном спутником направлении. «Что это – игра света?» – удивился он.

– Обрати внимание на цвет воды! Она больше не кроваво-красная. Пруд зеленый, как сладкая дыня.

– Возможно, это очередная уловка колдуньи.

Таита отказывался верить собственным глазам. А Мерен уже с криками гнал коня вниз по склону, поднявшись в стременах. Его солдаты устремились за ним.

Таита и Дымка более спокойным и важным аллюром проследовали к берегу пруда, усеянному людьми, лошадьми и мулами. Опустив головы, животные всасывали в себя зеленую воду со скоростью шадуфов – водоподъемных колес, используемых крестьянами для полива. Воины, зачерпывая влагу ладонями, плескали на лицо и на шею.

Дымка подозрительно понюхала воду, потом начала пить. Таита ослабил подпругу, освобождая ей живот. Она раздувалась у него на глазах, как наполняющийся свиной пузырь. Давая ей напиться вволю, маг зашел в пруд, потом сел. Теплая вода доходила ему до подбородка; он смежил веки, на лице его появилась блаженная улыбка.

– Это твоя заслуга, маг, я уверен! – окликнул его с берега Мерен. – Ты исцелил реку от вонючей заразы, разве не так?

Вера Мерен в мага была безграничной и трогательной. Не годилось разочаровывать друга. Открыв глаза, Таита увидел, что сотня воинов ожидает ответа затаив дыхание. Укрепить их веру в него тоже будет полезно. Маг улыбнулся Мерену, потом опустил правое веко, загадочно подмигнув. Вид у Мерена стал довольный, а солдаты разразились криками. Не снимая рубах и сандалий, они ринулись в пруд, где начали плескать друг в друга водой и бороться, норовя целиком погрузить голову соперника.

Предоставив им забавляться, Таита выбрался на берег. Живот Дымки, и без того увеличившийся благодаря беременности, от выпитого раздулся так, что она не столько шла, сколько ковыляла вразвалку. Оставив ее кататься по хрустящему белому песку, Таита сел. Наблюдая, как резвится кобыла, он размышлял над превратностями фортуны и над чудом чистой воды, которое Мерен приписал ему.

Маг решил, что они вышли за пределы загрязнения. Далее к югу река будет чистой. Иссохшей и съежившейся, но чистой.

Тем утром они расположились лагерем в тенистой роще.

– Маг, я намерен постоять здесь до тех пор, пока лошади не окрепнут. Если немедленно продолжим поход, начнется падеж, – сказал Мерен.

– Мудрое решение, – кивнул Таита. – Мне хорошо знакомо это место. Здесь во время великого исхода я прожил целый сезон. В лесу есть растения, листья которых придутся по вкусу лошадям. Они сочные и питательные, поэтому благодаря им кони наберутся сил в течение считаных дней.

«А Дымка скоро ожеребится. Здесь у нее окажется больше шансов выжить, чем в голой пустыне», – добавил про себя Таита, но ничего не сказал.

– У пруда я заметил следы сернобыка, – с воодушевлением заявил Мерен. – Люди с радостью поохотятся на него, да и свежим мясом полакомиться не откажутся. А что останется – можно завялить и закоптить на дорогу.

Таита встал:

– Пойду поищу хороший корм для животных.

– Я с тобой, – вызвался Мерен. – Хочу поближе познакомиться с этим маленьким раем.

Они вместе бродили среди деревьев, и Таита показывал съедобные ягоды и травы. Здешняя растительность была закалена для жизни в пустынных и засушливых местах. Укрытая высокими деревьями от прямых солнечных лучей, она в изобилии покрывала этот кусочек земли.

Набрав охапки зелени, маг с Мереном вернулись в лагерь.

Таита предложил образчики добытой зелени Дымке. Неспешно поразмыслив, кобыла сжевала одно из подношений, потом ткнулась мордой в ладонь хозяина, прося добавки. Таита собрал большой отряд, отвел их в лес и показал, какие растения съедобные и как собирать их. Мерен во главе другой партии отправился на край леса поохотиться. Две напуганные стуком топоров антилопы выбежали на опушку и стали легкой мишенью для стрел охотников.

Когда неостывшие туши доставили в лагерь для разделки, Таита внимательно осмотрел их. У самца были крепкие рога и темная шкура с красивыми пятнами. Самка рогов не имела и была сложена более деликатно, ее красно-коричневая кожа оказалась мягкой на ощупь.

– Я узнаю этих животных, – сказал маг. – Самцы бывают очень агрессивны, если их разозлить. Во время схода крупный самец поранил одного из наших охотников. Он разорвал несчастному сосуд в паху, и тот истек кровью, прежде чем его товарищи успели привести меня. Но мясо у этих животных вкусное, а почки и печень так просто объедение.

Пока отряд стоял у прудов, Мерен позволил своим людям вернуться к привычному для них распорядку. Заготовив корм для лошадей, воины оградили лагерь надежным и удобным для обороны частоколом из вырубленных в лесу бревен, где разместились и солдаты, и животные. А вечером они устроили пир из жаренного на огне мяса антилоп, дикого шпината и других растений, собранных Таитой, и испеченных на углях лепешек из дурры.

Прежде чем отправиться спать, Таита спустился к пруду поглядеть на ночное небо. Последние следы звезды Лостры исчезли, и больше никаких значительных астрономических феноменов не наблюдалось. Таита некоторое время медитировал, но никакого потустороннего присутствия не ощутил. Со времени бегства Соэ колдунья, похоже, утратила с ним контакт.

Вернувшись в лагерь, маг застал бодрствующими только часовых. Шепотом, чтобы не потревожить спящих, он пожелал дозорным спокойной смены и улегся на свой тюфяк.

Разбудило его прикосновение Дымки, ткнувшейся в него мордой. Таита сонно отмахнулся, но кобыла проявляла настойчивость. Маг сел.

– Что такое, моя хорошая? Что тебя беспокоит?

Лошадь пнула себя задней ногой в живот и издала тихий стон, встревоживший ее хозяина. Поднявшись, Таита провел рукой по ее голове и шее, потом по боку. И глубоко в раздутом чреве ощутил сокращения матки. Кобыла снова застонала, а затем, расставив задние ноги, вскинула хвост и помочилась. Потом уткнулась носом себе в бок. Маг обнял ее за шею и отвел Дымку в дальний конец лагеря. Он знал, как важно для нее сохранять покой. Стоит ей разволноваться или испугаться, схватки могут прекратиться и роды затянутся. Таита присел на корточки, чтобы осмотреть лошадь при лунном свете. Дымка боялась и перебирала копытами, потом легла и перекатилась на спину.

– Умная девочка, – подбодрил он ее.

Она инстинктивно расположила жеребенка так, как надо для родов. Потом кобыла поднялась и встала, опустив голову. Живот ее напрягся, и воды отошли. Дымка повернулась и лизнула траву в том месте, где разлилась жидкость. Теперь она стояла задом к хозяину, и он заметил, как из-под хвоста появляется белесый ком околоплодного пузыря. Лошадь снова начала тужиться, схватки происходили сильные и регулярные. Сквозь тонкую мембрану Таита разглядел очертания пары крошечных копыт, затем, с каждым последующим толчком, на поверхности появлялись суставы ножек. Наконец, к великому облегчению мага, показалась черная мордочка. Его участия даже не потребовалось.

– Прекрасно! – похвалил он питомицу. – Ты молодец, моя дорогая.

Он с трудом подавлял желание прийти ей на помощь; кобыла прекрасно справлялась и без него, схватки продолжались размеренные и сильные. Вышла голова жеребенка.

– Серый, как мать, – одобрительно прошептал Таита.

Затем наружу резко вышел весь пузырь с жеребенком внутри. При ударе оземь плацента разорвалась, и пузырь раскрылся.

Таита удивился. Это были самые быстрые из тысяч родов у кобыл, которые ему доводилось наблюдать. Жеребенок уже выбирался из мембраны.

– Скорый, как вихрь, – улыбнулся Таита. – Так мы тебя и назовем.

Дымка с интересом наблюдала за стараниями своего малыша. Наконец мембрана разорвалась, и конек, потому что это был мальчик, с трудом выпрямился и встал, пьяно покачиваясь. От усилий он запыхался, его бока тяжело ходили.

– Хорошо! – негромко сказал маг. – Храбрый мальчик.

Дымка поприветствовала новорожденного, по-матерински нежно лизнув его, отчего малыш едва не упал. Жеребенок пошатнулся, но сохранил равновесие. Тогда кобыла принялась за дело всерьез, длинными движениями языка слизывая околоплодную жидкость. Затем она встала так, чтобы сынок мог дотянуться до ее набухшего вымени. С ее налитых сосков уже капало молоко. Вихрь понюхал их, затем припал к одному, словно притянутый магнитом. Он жадно зачмокал, и Таита потихоньку удалился. Его присутствие больше не являлось необходимым и желанным.

На рассвете воины пришли полюбоваться матерью и ее ребенком. Все наездники, они знали, что вблизи толпиться не стоит. Наблюдая с почтительного расстояния, они указывали друг другу на красивую голову малыша и его длинную спину.

– Хорошая, широкая грудь, – сказал Шабакон. – Он вырастет выносливым. Сможет бежать день напролет.

– Передние ноги не сведены внутрь и не слишком расставлены. Он будет быстрым, – заявил Хилто.

– Круп прекрасной формы, не серпом и не горбом. Да, быстрый как ветер, – подхватил Тонка.

– Как ты назовешь его, маг? – спросил Мерен.

– Вихрем.

– Да, – согласились все хором. – Подходящее имя.

Не прошло и десяти дней, как Вихрь уже весело скакал вокруг матери и сердито теребил ее за вымя, когда у нее не хватало молока, чтобы удовлетворить его аппетит.

– Вот прожорливый малец, – заметил Таита. – Он уже достаточно окреп, чтобы следовать за нами, когда мы продолжим поход.

Прежде чем снова двинуться по дороге, ведущей на юг, Мерен выждал еще несколько дней, остающихся до полнолуния. Мерен заметил, что едущий в колонне Таита поглядывает время от времени на котлы для воды и мешки с известью, навьюченные на каждого обозного мула.

– Я уверен, что они больше нам не понадобятся, но… – Торопливо начал пояснять военачальник, но замялся, не в силах подобрать нужные слова.

– Это слишком ценные вещи, чтобы их выбросить, – пришел ему на выручку Таита. – Мы можем продать их в Кебуи.

– Именно это я имел в виду, – с облегчением выдохнул Мерен. – Я ведь ни на миг не усомнился в силе твоей магии. Уверен, что отныне на пути мы будем встречать только чистую воду.

Так и оказалось. Следующий встреченный ими пруд был зеленым и кишел громадными сомами с длинными усами у пасти. Сужающиеся в размерах водоемы заставляли их сбиваться в стайки на отмелях, делая легкой добычей. Мясо у них, ярко-оранжевое и очень жирное, являлось настоящим лакомством. Репутация Таиты среди воинов утвердилась как отлитая из чистого золота статуя на мраморном постаменте. Четыре командира и их солдаты готовы были следовать за магом хоть на край земли. А именно туда фараон, собственно говоря, и велел им отправиться.

Корма для лошадей постоянно не хватало, и Таита, проходивший этой дорогой прежде, обследовал окрестности. Он уводил отряд в сторону от реки, к укромным долинам, поросшим невысоким кожистым кустарником. На первый взгляд кусты казались мертвыми и сухими, но стоило копнуть поглубже, и обнаруживались сочные клубни, богатые соком и питательными веществами. Эти клубни являлись основной пищей для стад сернобыков в трудные времена – животные доставали их, разгребая грунт копытами. Добытые клубни воины порубили. Сначала кони отказывались прикасаться к ним, но голод оказался сильнее брезгливости. Солдаты сгрузили котлы и мешки с известью, заменив их запасами клубней.

В последующие месяцы они поддерживали взятый темп, но самые слабые из лошадей начали сдавать. Упавшую лошадь воины добивали уколом меча между ушей, глубоко погружая клинок в череп. Кости бедолаг оставались белеть на солнце. Двадцать две лошади сдохли к тому дню, когда отряд вышел к последнему препятствию – ущелью Шаблука, узкой расселине, сквозь которую прокладывал себе путь Нил.

Выше ущелья Нил разливался почти на милю, а потом русло сужалось до горловины шириной в сотню шагов от одного скалистого берега до другого. Встав лагерем ниже ущелья, путники впервые за время выхода из Карнака увидели текущую воду. Слабый ручеек бежал по каменистому ложу и вливался в пруд внизу. Но бег этот продолжался не более мили, прежде чем поток всасывался в песок и исчезал.

По козьей тропе, петляющей вдоль края ущелья, отряд взобрался на хребет Шаблука. С его вершины открылся вид на юг, через долины, вплоть до далекой линии невысоких синих гор.

– Холмы Керрери, – сказал Таита. – Они стерегут оба Нила. До Кебуи осталось всего пятьдесят лиг.

Русло реки отмечали кущи пальм, растущие по обе стороны от него. Отряд следовал к горам, держась западного берега. По мере приближения к Кебуи река становилась все полноводнее, и воины воспрянули духом. Последний отрезок пути они проделали за один переход и увидели наконец слияние двух рукавов Нила.

Кебуи представлял собой аванпост на самых крайних пределах египетских владений. В маленьком форте размещались правитель нома и отряд пограничной стражи. Городок лежал на южном берегу. Это была торговая фактория, но даже с большого расстояния бросалось в глаза, что многие ее здания обветшали и заброшены. Вся торговля с отчизной на севере расстроилась из-за обмеления Нила. Немногие отваживались вести караван по суше, по той опасной тропе, которой воспользовались Таита, Мерен и их люди.

– Этот поток проистекает с эфиопских гор. – Таита указал на широкое восточное русло.

Река струилась быстро, и путники видели, как вращаются на дальнем берегу колеса шадуфов, подающих воду в оросительные каналы. Обширные поля зеленеющей дурры окружали город.

– Надеюсь, мы найдем здесь достаточно зерна, чтобы наши лошади поднабрали веса, – с радостной улыбкой заметил Мерен.

– Да, – согласился Таита. – Мы пробудем здесь до тех пор, пока кони полностью не оправятся.

Он похлопал Дымку по шее. Кобыла пребывала далеко не в лучшей форме: на боках выпирали ребра, шкура стала тусклой. Хотя Таита делился с ней собственным рационом дурры, кормление жеребенка и тяготы пути сказались на лошади.

Маг перевел внимание на восточную развилку реки.

– Вон туда царица Лостра повела беженцев, – сказал он. – Мы шли на кораблях до следующего ущелья, преодолеть которое не смогли, оставили их там и отправились дальше в колесницах и повозках. В горах я и царица выбрали место для усыпальницы фараона Мамоса. Я спроектировал ее и очень хитро спрятал. Не сомневаюсь, что ее не нашли и не разграбили. И никогда не найдут.

Около минуты он с удовлетворением размышлял о своих достижениях, затем продолжил:

– У эфиопов прекрасные лошади, но они воины и яростно обороняют свои горные твердыни. Они заставили отступить две наши армии, посланные покорить их и включить в состав империи. Третьей попытки, боюсь, не случится.

Он повернулся и указал на русло южного рукава реки. Тот был шире восточного, но совершенно иссяк – даже ручейка не бежало по его лону.

– Вот направление, в котором мы должны следовать. Через несколько коротких лиг это русло приведет нас в болото, без следа поглотившее два наших войска. Но если нам повезет, мы обнаружим, что болото изрядно обмелело. Возможно, нам удастся нащупать путь через него, более безопасный, чем тот, которым шли наши предшественники. Посредством соколиной печати мы в состоянии вытребовать у правителя нома проводников. Идем, пора переправиться в Кебуи.

В течение семи лет засухи правитель нома был отрезан от мира в этом своем аванпосте. Звали его Нара. Это был человек согбенный и пожелтевший от постоянных приступов болотной лихорадки, однако гарнизон форта находился в исправном состоянии. Люди не голодали на щедрых рационах дурры, лошади выглядели упитанными. Стоило Мерену показать царскую печать и представить Таиту, гостеприимство Нары стало безграничным. Он поселил Таиту и Мерена в гостевом доме в форте, предоставив в их распоряжение лучшие комнаты, отдал им рабов в услужение и личных поваров, чтобы готовить гостям еду, после чего распахнул двери арсенала, чтобы отряд мог пополнить запасы снаряжения.

– Выбирайте из нашего конского завода любых лошадей, – заявил правитель. – Скажите моему казначею, сколько дурры и сена вам нужно. Не скромничайте, провианта у нас хватает.

Навестив своих людей на новых квартирах, Мерен обнаружил, что они всем довольны.

– Рацион здесь отменный, – доложил Хилто. – Женщин в городке мало, но те немногие, какие есть, весьма приветливы. Лошади и мулы до отказа набили животы дуррой и зеленой травой. Никто не жалуется.

Долго не имея никаких контактов с остальной страной, правитель Нара с нетерпением ожидал новостей из цивилизованного мира, соскучившись по обществу образованных людей. Особенно восхищали его ученые выкладки Таиты. По вечерам он почти всегда приглашал его и Мерена поужинать с ним. Когда Таита сообщил об их намерении перебраться через раскинувшиеся к югу болота, Нара помрачнел:

– Никто не возвращался из земель, лежащих за болотами. Меня не покидает смутное подозрение, что они ведут к краю земли, и кто забредет туда – сваливается с обрыва в бездну.

Но затем наместник поспешно переменил тон на более оптимистичный: высокие гости несли соколиную печать и ему следовало поощрять их к исполнению возложенного на них долга.

– Разумеется, почему бы вам не стать теми, кто первым достигнет края и благополучно вернется? Воины у вас отборные, и с вами маг. – Нара поклонился Таите. – Чем еще я могу вам помочь? Только скажите.

– Есть ли в твоем распоряжении местные следопыты, способные послужить нам проводниками? – спросил Таита.

– О да, – заверил правитель. – У меня есть люди, пришедшие откуда-то из тех мест.

– Известно ли тебе, к какому племени они принадлежат?

– Нет, но они высокие, очень черные и покрыты странными татуировками.

– Значит, скорее всего, шиллуки! – воскликнул Таита обрадованно. – Во время исхода вельможа Тан набрал из шиллуков несколько полков. Это умный народ и способный к обучению. И хотя они весельчаки по характеру, это грозные бойцы.

– Очень точное описание, – согласился правитель Нара. – Какого бы ни были они племени, местность им известна хорошо. Двое, которых я имею в виду, несколько лет работали на нашу армию и немного изучили египетский язык. Я пришлю их к вам поутру.

Выйдя на заре из дома, Таита и Мерен обнаружили двух нубийцев, сидевших на корточках у стены. Поднявшись, они оказались ростом даже выше Мерена. Худощавые их тела покрывали твердые мускулы, украшенные замысловатым ритуальным рисунком, а натертая маслом или жиром кожа блестела. Оба носили короткие юбочки из звериной шкуры, а в руках держали длинные копья с вырезанными из кости зазубренными остриями.

– Вижу вас. Мен! – приветствовал их Таита на языке шиллук. Слово «мен» выражало одобрение и использовалось только среди воинов, и красивые лица темнокожих, характерные для обитателей долины Нила, просветлели.

– Видим тебя, древний и мудрый, – ответил тот, что повыше. Эти слова тоже являлись уважительным и почтительным обращением. Серебристая борода Таиты произвела на нубийцев большое впечатление. – Но как ты выучился так хорошо говорить на нашем языке?

– Вам доводилось слышать про Львиную Печень? – спросил Таита. Среди шиллуков печень почиталась вместилищем храбрости.

– Хау! Хау! – Оба чернокожих пришли в изумление. Это прозвище их племя дало вельможе Тану, когда служило под его началом. – Наш дед, а он у нас общий, ведь мы двоюродные братья, рассказывал нам о Львиной Печени. Он сражался под командой этого человека в холодных горах на востоке. И говорил, что Львиная Печень был отцом всех воинов.

– Львиная Печень был моим товарищем и братом, – сказал им Таита.

– Тогда ты воистину стар, даже старше нашего деда. – Благоговение нубийцев еще более усилилось.

– Давайте-ка присядем в теньке и поговорим.

Таита повел гостей к гигантской смоковнице, росшей посреди двора. Там они расселись на корточках лицом друг к другу, и маг подробно расспросил их. От имени двоюродных братьев говорил старший из них. Его звали Наконто – так на языке шиллуков обозначалось короткое копье, которым наносят колющие удары.