Текст книги "На краю света"

– Никаких следов чертовки. Ее здесь нет, – сказал Таита, как если бы обращался к воображаемому спутнику, и направился обратно к деревне. При этом он громко топал и стучал посохом. А немного удалившись, описал полукруг и быстро, бесшумно вернулся назад.

Маг занял позицию близ того места, где видел ее следы, и присел на корточки в ожидании, ловя малейший шум или движение. Теперь, не видя его, девочка начнет нервничать и снова сменит укрытие. Таита наложил на себя заклинание сокрытия. Затем, спрятанный за этой завесой, начал шарить вокруг в поисках ее ауры.

– Ага! – пробормотал он, обнаружив беглянку. Она находилась очень близко, но не двигалась. Он улавливал в ней страх и неуверенность, вызванные тем, что девочка не знала, где ее враг. Таита видел, что она притаилась за одной из поленниц. Он сосредоточил на ней все свои силы, подманивая к себе.

– Маг! Ты где? – раздался возглас Мерена со стороны деревни. Не дождавшись ответа, он резко повысил голос: – Маг, ты слышишь меня?

Его шаги приближались к тому месту, где прятался Таита.

«Вот молодец, – похвалил его про себя Таита. – Иди сюда, ты вынудишь ее передвинуться. Ага, вот и она!»

Девочка снова зашевелилась. Она выползла из-за поленницы и побежала прочь от Мерена, прямиком на Таиту. «Сюда, малышка! – Он все сильнее опутывал ее заклинаниями. – Иди ко мне!»

– Маг! – снова раздался зов Мерена, совсем неподалеку.

Девочка появилась прямо перед Таитой, вынырнув из-за угла поленницы. Она остановилась и поглядела назад, откуда слышался голос Мерена, и старик заметил, что беглянка дрожит от страха. Девочка посмотрела в его сторону. Лицо ее представляло собой жуткую маску из глины, а волосы были уложены на затылке в тяжелый пучок, скрепленный составом, похожим по виду на смесь глины со смолой акации. Глаза ее так покраснели от дыма костров и стекающей с волос краски, что магу не удавалось определить истинный их цвет. Во рту у нее виднелись специально вычерненные зубы. Все захваченные ими женщины луо имели черные зубы и такую же дурацкую прическу. Разумеется, таковыми являлись примитивные представления племени об идеале красоты.

Пока она стояла, в испуге вскинув головку, Таита открыл внутреннее око. Аура распространилась вокруг нее, обволакивая неярким роскошным плащом живого света, в точности так, как ему снилось. Перепуганным созданием под причудливой шелухой из глины и грязи была Фенн. Она вернулась к нему, как обещала.

Таких сильных эмоций, какие нахлынули на него сейчас, Таита не переживал никогда в своей долгой жизни. Они затмили даже горе, причиненное ее смертью, когда он подвел черту прежней ее жизни, изъяв внутренности, обернув труп бинтами и уложив в каменный саркофаг. Теперь она вернулась к нему в том же возрасте, в каком была, когда ее препоручили его заботам в давно забытом седом году. Печаль и боль улетучились, вытесненные мелодией радости, в такт которой пели каждая жилка, каждый нерв и каждый мускул его тела.

Эти переживания потревожили кокон сокрытия, сплетенный им вокруг себя. Дитя мгновенно ощутило это. Девочка повернулась и посмотрела на него; ее покрасневшие глаза казались огромными на нелепой маске лица. Она угадывала его присутствие, хотя не могла увидеть. Таита понял, что у нее есть магические способности. Хотя ее дар оставался нераскрытым и неразвитым, маг знал, что под его заботливым обучением ее талант со временем сравнится с его собственным. Луч восходящего солнца коснулся ее глаз, показав истинный их цвет. Насыщенный зеленый. Как у Фенн.

Мерен бежал в их сторону, громко ступая по твердой земле. Для Фенн оставался единственный путь бегства – узкий проход между поленницей и решетками для копчения. Она бросилась прямо Таите в руки. Когда они сомкнулись вокруг нее, девочка вскрикнула от удивления и ужаса и выронила ассегай. Хотя она брыкалась и царапалась, Таита крепко прижимал ее к груди. Длинные обломанные ногти девочки с запекшейся под ними черной грязью оставляли багровые полосы на лбу и щеках Таиты. Продолжая обхватывать беглянку одной рукой вокруг талии, маг перехватил ее запястья одно за другим и зажал между их телами. Теперь, обезвредив ее, он наклонился к лицу девочки и пристально посмотрел в глаза, подчиняя себе. Инстинктивно она догадалась о его намерениях и рванулась навстречу ему. Таита чудом успел резко отдернуть голову, прежде чем ее черные зубы щелкнули буквально перед самым его носом.

– Свет очей моих, этот старый нос мне пока еще нужен. Если ты голодна, у меня найдется кое-что повкуснее, – с улыбкой сказал он.

В этот момент появился Мерен с выражением тревоги и ужаса на лице.

– Маг! – вскричал он. – Не позволяй этой грязной бестии приближаться к тебе! Она уже попыталась убить одного из наших воинов, а теперь может и тебе причинить серьезную рану. – Он подскочил к ним. – Передай ее мне. Я отнесу эту дрянь к болотам и утоплю в ближайшем омуте.

– Назад, Мерен! – Таита не повысил голоса. – Не прикасайся к ней.

Мерен отпрянул:

– Но, маг, она же…

– Ничего подобного она не сделает. Уходи, Мерен, оставь нас одних. Мы любим друг друга. Мне остается только убедить ее в этом.

Мерен продолжал колебаться.

– Уходи, говорю. Немедленно, – сказал маг.

Мерен ушел.

Таита посмотрел Фенн в глаза и ободряюще улыбнулся:

– Я так долго ждал тебя, Фенн.

Он использовал силу своего голоса, но девочка яростно сопротивлялась ему. Она плюнула, и ее слюна стекла по его лицу и упала с подбородка.

– Во время первой нашей встречи ты не была такой сильной. Упрямой и мятежной – да, но не такой сильной, как сейчас.

Он хмыкнул, и Фенн заморгала – ни один луо не издавал подобного звука. На миг глубоко в зеленых глазах вспыхнула искра интереса, но потом она с яростью посмотрела на него.

– Ты тогда была такой красивой, а сейчас – только погляди на себя. – В его голосе сохранялись гипнотические интонации. – Ты как картинка из преисподней. – Он говорил так, что эти слова звучали как утешение. – Волосы у тебя грязные.

Он погладил ее по голове, но она попыталась увернуться.

Невозможно было угадать настоящий цвет ее волос, спрятанных под толстым слоем глины и смолы. Таита не повысил голоса и не перестал улыбаться, даже когда со спутанных прядей ему на руку переползла целая колонна красных вшей.

– Клянусь Ахурамаздой и правдой, ты воняешь хуже любого хорька, – продолжал он. – Тебя целый месяц придется отскребать, чтобы добраться до кожи.

Девочка извивалась, стараясь вырваться на свободу.

– Вот теперь ты перемажешь меня своей грязью. Пока я тебя утихомирю, стану ничуть не чище тебя. Нам придется устроить лагерь подальше от Мерена и его воинов. Даже грубые солдаты не смогут переносить исходящий от нас аромат.

Маг продолжал говорить; смысл слов не имел значения, но интонации постепенно убаюкали ее. Таита ощутил, как она постепенно расслабилась, а воинственный огонь в зеленых глазах померк. Девочка моргнула почти сонно, и он ослабил хватку. Стоило ему сделать это, как она встрепенулась и ярость в ней вспыхнула снова. Ему пришлось опять крепко обнять ее, подавляя очередную попытку сопротивления.

– Ты неукротима. – Он не стал скрывать одобрения и восхищения. – У тебя сердце воительницы и решимость богини, которой ты некогда была.

На этот раз дикарка успокоилась быстрее. Расползающиеся вши лезли Таите под тунику, но он не обращал на них внимания и продолжал говорить:

– Позволь мне рассказать тебе, Фенн, о тебе самой. Ты некогда была моей подопечной, а теперь снова станешь ею. Ты была дочерью злого человека, мало заботившегося о тебе. До сих пор ума не приложу, как он мог породить такое чудесное создание, как ты. Ты была прекрасна, Фенн, так прекрасна, что для описания не хватит никаких слов. И я знаю, что под всеми твоими блохами, вшами и грязью скрывается та самая красота.

По мере того как маг любовно рассказывал малышке о ее детстве, припоминая о ее забавных проделках или словечках, сопротивление ее слабело. Теперь, стоило ему засмеяться, она смотрела на него скорее с интересом, чем с ненавистью. Потом снова начала клевать носом. На этот раз, когда Таита ослабил хватку, девочка не стала предпринимать попыток сбежать, продолжая спокойно сидеть у него на коленях.

Когда он наконец встал, солнце уже достигло зенита. Пленница серьезно посмотрела на него снизу вверх. Он наклонился, чтобы взять ее за руку. Она не попыталась вырваться.

– Ну что ж, пойдем. Ты-то, может, и не голодна, а вот я совсем напротив.

Таита двинулся к деревне, а она засеменила рядом.

Мерен разбил лагерь на значительном расстоянии от деревни, зная, что на солнце трупы луо быстро начнут разлагаться и сделают прилегающую местность непригодной для обитания. Заметив приближающуюся парочку, Мерен поспешил навстречу.

– Рад видеть тебя, маг! Я уже боялся, что чертовка покончила с тобой! – крикнул он.

Стоило ему подойти ближе, как Фенн спряталась за Таиту, уцепившись за его ногу.

– Клянусь раненым глазом Гора, ну и вонь от нее! До меня даже здесь долетает.

– Говори тише, – велел Таита. – Не обращай на нее внимания, иначе в один миг сведешь на нет все мои труды. Ступай вперед нас в лагерь и предупреди своих воинов, чтобы не таращились на нее и не пугали. Приготовьте для нее что-нибудь поесть.

– Значит, у нас появилась новая кобылка, которую предстоит объездить? – Мерен озабоченно покачал головой.

– О нет! Ты недооцениваешь серьезность предстоящей нам задачи, – заверил друга Таита.

Таита и Фенн уселись в тени большого колбасного дерева в середине лагеря, и один из воинов принес еду. Фенн осторожно попробовала лепешку из дурры, но после первого кусочка с жадностью проглотила ее. Потом переключилась на холодную грудку дикой утки. Она запихнула мясо в рот так поспешно, что подавилась и закашлялась.

– Как понимаю, тебе следует преподать урок хороших манер, прежде чем допускать на обед к фараону, – заметил Таита, глядя, как девочка обгладывает черными зубами утиные кости.

Когда она набила тощий живот так, что тот грозил лопнуть, маг подозвал Наконто. Подобно остальным, шиллук держался на почтительном расстоянии, но теперь подошел и присел на корточки перед магом и его подопечной. Прижавшись к Таите, Фенн с опять пробудившейся подозрительностью посмотрела на черного гиганта.

– Спроси, как ее зовут, – сказал Таита. – Уверен, она понимает язык луо и говорит на нем.

Наконто заговорил с девочкой. Она явно поняла его, но ее губы оставались сжатыми в тонкую упрямую линию. Нубиец сделал еще несколько попыток, но Фенн не удостоила его ответом.

– Приведите одну из пленниц луо, – велел ему Таита.

Наконто ушел и вскоре вернулся, таща за собой из деревни воющую старуху.

– Спроси у нее, знакома ли ей эта девочка, – сказал маг.

Шиллуку пришлось перейти на крик, прежде чем женщина перестала выть и плакать и разразилась целым потоком слов.

– Она ее знает, – сообщил Наконто. – Говорит, что эта девка – дьяволица. Они прогнали ее из деревни, но она поселилась поблизости в лесу и наводила на племя порчу. Луо верят, что именно эта ведьма наслала вас перебить их.

– Так это дитя не из их племени? – спросил маг.

Ответ старухи был яростно отрицательным.

– Нет, она чужая, – перевел Наконто. – Одна из женщин нашла ее плывущей по болоту на сделанной из тростника лодочке.

По описанию это походило на колыбель, которую плели из папируса египтянки для своих младенцев.

– Женщина принесла дьяволицу в деревню и назвала ее Хона-Манзи, что значит «Вынутая из Воды». У той женщины не было детей, и поэтому муж ее отверг. Она приняла эту чужеземку как родную дочь: причесала ее уродливые волосы на приличный манер, покрыла белое, как у рыбы, тело слоем глины и золы для защиты от солнца и комаров. Сделала все как подобает и согласно обычаю. Кормила ее и заботилась о ней.

Тут старуха с явным неодобрением посмотрела на Фенн.

– Где сейчас та женщина? – осведомился Таита.

– Умерла от странной болезни, которую эта маленькая дьяволица наслала на нее своим колдовством.

– Вот почему вы изгнали девочку из деревни?

– Не только поэтому. Она причинила нам много бед, – продолжал переводить слова старухи Наконто. – В тот же год, когда она появилась у нас, вода начала убывать и болота, наш дом, стали сжиматься и погибать. Это все чародейство этой дьяволицы.

Луо брызгала слюной от ярости:

– От нее пришла болезнь, от которой наши дети ослепли, многие молодые женщины стали бесплодны, а воины лишились мужской силы.

– И все по вине одного ребенка? – спросил Таита.

Наконто перевел ответ старухи:

– Это не простой ребенок. Это дьяволица и колдунья. Она привела врагов в наши потайные места, и те одолели нас, как это случилось во время вашего нападения.

Тут Фенн впервые заговорила. В голосе ее звучал горький гнев.

– Что она сказала? – поинтересовался маг.

– Что эта женщина лжет. Девочка не делала ничего подобного. И понятия не имеет, как колдовать. Она любила свою приемную мать и не убивала ее.

На эту реплику старуха ответила с такой же злобой, и вскоре две дикарки орали друг на друга.

Некоторое время Таита с умеренным любопытством прислушивался к их перебранке.

– Отведи эту женщину обратно в деревню, – сказал он наконец Наконто. – Она не соперница этой девчонке.

Шиллук рассмеялся:

– Твой новый котенок оказался детенышем льва, древний. Нам всем предстоит научиться ее бояться.

Как только они ушли, Фенн успокоилась.

– Идем, – позвал ее Таита.

Она поняла если не само слово, то его смысл, потому как сразу встала. Догнав пошедшего вперед Таиту, девочка взяла его за руку. Жест получился таким естественным, что старика это глубоко тронуло. Малышка как ни в чем не бывало защебетала, и он отвечал ей, хотя ни слова не понимал из ее болтовни. Подойдя к своим седельным сумам, Таита достал кожаный сверток с медицинскими инструментами.

– Пошли Нонту, – обратился он к Мерену, – пусть заберет остальную часть отряда из болот и приведет сюда. Наконто оставь при нас – он наши глаза и наш язык.

Затем, ведя за собой Фенн, он отправился к краю болота и нашел просвет в тростниках. Зашел по колено, потом сел в тепловатую воду. Фенн с интересом наблюдала за ним с берега. Когда он стал поливать себя из сложенных ковшиком ладоней, она впервые за все время расхохоталась.

– Иди сюда, – позвал Таита, и она без колебаний прыгнула в пруд.

Он усадил ее между коленями спиной к себе и принялся поливать ей голову. Грязь стала размываться и потекла по шее и плечам. Постепенно показалась белая кожа, испещренная точками от укусов вшей. Он попытался отмыть ей волосы, но клейкая смола не поддавалась никаким его стараниям. Фенн вырывалась и кричала, стоило ему дернуть посильнее.

– Ну ладно, головой займемся позже, – решил он и принялся натирать ее песком, зачерпнутым со дна озерца.

Девочка хихикнула от щекотки, когда его руки коснулись ее ребер, и вполсилы попыталась сбежать, но, когда он усадил ее на место, снова хихикнула. Ей нравилось его внимание.

Удалив с девочки слои глины и грязи, Таита вооружился бронзовой бритвой из своего набора и занялся ее головой, начав с крайней осторожностью срезать спутанные волосы.

Фенн стоически выносила это малоприятное действие, даже когда бритва царапала кожу и выступала кровь. Ему приходилось постоянно править лезвие, которое тупилось после нескольких касаний жесткой поросли. Волосы сыпались клоками, и наконец под ними показалась бледная кожа.

Закончив долгую процедуру, маг отложил бритву и посмотрел на девочку.

– Какие же у тебя большие уши! – воскликнул он.

Ее лысая голова казалась слишком большой для тонкой шеи, на которой она помещалась. Глаза теперь выглядели огромными, а уши топорщились по бокам, как у слоненка.

– Смотри на тебя с какой угодно стороны и при любом освещении и даже толкуй сомнение в твою пользу, иначе как страшненькой тебя не назовешь, – подытожил маг.

Она уловила в его словах восхищенную интонацию и доверчиво улыбнулась, показав вычерненные зубы. Таита ощутил, как глаза у него защипало от слез, и с удивлением спросил самого себя: «Когда ты плакал в последний раз, старый дурень?»

Он отвернулся от нее и взял фляжку, содержащую специальный состав из масел и настоек – идеальное средство для заживления царапин, ушибов и прочих мелких ран. Таита стал втирать снадобье ей в кожу головы, и она, закрыв глаза, прильнула к нему, как котенок, которого гладят. Маг продолжал тихонько разговаривать с ней, и время от времени девочка открывала глаза, чтобы посмотреть на него, а потом закрывала их снова.

Когда он закончил, они выбрались из воды и уселись рядышком на берегу. Пока их кожа обсыхала под воздействием солнца и горячего ветра, Таита взял бронзовый пинцет и обследовал каждый дюйм ее кожи. Лекарство убило большую часть вшей и других насекомых, но все-таки немало паразитов еще цеплялось к ней. Он снимал их пинцетом и давил. Фенн забавляло то, как они с веселым треском лопались, оставляя капельку крови.

Когда Таита отловил всех, Фенн взяла из его рук пинцет и занялась насекомыми, которые успели сменить место жительства и переползли с нее на него. Глаз у девочки был острее, а пальцы проворнее, чем у мага, и она ловко шарила у него в серебристой бороде и проверяла на предмет признаков жизни подмышки. Затем ее поиски сместились ниже. Будучи дикаркой, она не выказала ни малейшего смущения, пробегая пальцами по белесому шраму, оставшемуся внизу живота от кастрации. Таита, который всегда старался скрывать этот символ своего унижения от чужих глаз, не таился только от Лостры, когда та была жива. Теперь она вернулась к жизни, и он не испытывал стыда. Тем не менее, хотя действия девочки были совершенно невинными и естественными, он убрал ее руку.

– Думаю, мы снова можем сказать, что хорошо знаем друг друга, – высказал свое обдуманное мнение Таита, когда девочка закончила очищать его.

Маг прикоснулся к своей груди.

– Таита! – произнес он. Она внимательно смотрела на него. Он повторил жест. – Таита.

Девочка поняла.

– Таита! – сказала она, ткнула ему в грудь пальцем и расхохоталась. – Таита!

– Фенн! – Маг коснулся кончика ее носа. – Фенн!

Она приняла это за шутку, яростно замотала головой и шлепнула себя по тощей груди.

– Хона-Манзи! – заявила девчушка.

– Нет! – возразил Таита. – Фенн.

– Фенн? – нерешительно повторила она. – Фенн?

Произношение у нее было идеальным, как если бы она сроду разговаривала на египетском языке.

Дикарка подумала с минуту, потом улыбнулась и согласилась:

– Фенн!

– Прекрасно! – вскричал Таита. – Ты умница, Фенн!

– Прекрасно! – послушно повторила она и снова шлепнула себя по груди. – Ты умница, Фенн.

Ее сообразительность в очередной раз удивила и порадовала старого мага.

Когда они вернулись в лагерь, Мерен и все его воины изумленно уставились на Фенн, хотя это им было строго запрещено.

– Сладчайшая Исида, да она из наших! – вскричал Мерен. – Вовсе она не дикарка, хотя и вела себя как они. Это египтянка.

Он побежал к своим седельным сумам, разыскал сменную тунику и передал Таите.

– Почти чистая, – доложил он. – И сгодится ей срам прикрыть.

Фенн смотрела на одежду так, словно это была ядовитая змея. Она привыкла к наготе и, когда Таита хотел просунуть в ворот туники ее голову, попыталась увернуться. Проявив некоторую настойчивость, Таита одел-таки девочку. Туника оказалась слишком велика, а подол свисал почти до лодыжек, но мужчины, собравшись вокруг нее, громко выразили свое одобрение и восхищение. Фенн сразу задрала носик.

– Женщина до мозга костей, – с улыбкой заметил Таита.

– Воистину так, – согласился Мерен и вернулся к седельным сумам.

Там он нашел миленькую цветную ленточку и принес девочке. Тот еще дамский угодник, Мерен постоянно возил при себе подобные пустячки. Они помогали ему наладить отношения с особами противоположного пола, встреченными во время путешествий. Он повязал ей ленту вместо пояска вокруг талии, так чтобы полы туники не волочились по земле. Фенн наклонила голову, любуясь достигнутым эффектом.

– Только посмотрите, как прихорашивается, – со смехом заметили воины. – Какая жалость, что она такая страшненькая.

– Это изменится, – пообещал Таита, думая о том, какой красавицей она была в прежней жизни.

К исходу следующего утра трупы луо раздулись и стали разлагаться. Даже на расстоянии вонь казалась невыносимой, поэтому египтянам пришлось передвинуть лагерь подальше. Прежде чем переселиться, Таита послал Нонту обратно в папирус, чтобы привести оставленную в болотах часть отряда. Затем они с Мереном пошли посмотреть на захваченных женщин луо. Их по-прежнему держали под стражей, связанных ремнями, в центре деревни. Они сидели, согнанные в кучу, голые и жалкие.

– Мы не можем тащить их за собой, – заметил Мерен. – Пользы от них никакой. Это такие животные, что даже не подходят для забавы мужчинам. Надо от них избавиться. Может, позову кого-нибудь из парней мне на помощь? Мигом управимся.

Он потянул меч из ножен.

– Пусть уходят, – велел Таита.

Мерен оторопел:

– Это неблагоразумно, маг. Мы не можем быть уверены, что они не призовут своих братьев из болот, чтобы снова красть у нас лошадей и досаждать нам.

– Пусть уходят, – повторил Таита.

Когда путы на запястьях и лодыжках пленниц перерезали, они даже не попытались убежать. Наконто пришлось произнести сердитую речь, наполненную грубыми угрозами, затем потрясти копьем и издать боевой клич, и только тогда женщины похватали детей и с воем засеменили в лес.

Солдаты оседлали коней и передвинулись на две лиги вдоль края болота, где в тенистой рощице разбили новый лагерь. Комары, объявившиеся с наступлением темноты, безбожно донимали их.

Через день Нонту вывел из болот уцелевших лошадей и воинов. Шабакон, командовавший отрядом, явился с докладом к Таите и Мерену. Новости оказались не из лучших: с того момента, когда силы разделились, умерли еще пятеро, а все остальные, включая самого Шабакона, были так больны и ослаблены, что едва могли взобраться в седло без посторонней помощи. Животные находились в столь же скверном состоянии. Болотная трава и водоросли служили не слишком питательной пищей, к тому же многие лошади заразились паразитами, когда пили воду из стоячего болота. На шкуре у них образовывались нарывы с копошащимися червями или личинками.

– Боюсь, если мы останемся в этом нездоровом месте, то лишимся еще многих лошадей и людей, – обеспокоился Таита. – Трава здесь не сочная и не вкусная, кони не восстановят силы. Наши запасы дурры почти исчерпаны, их едва на людей хватает, не то что на корм лошадям. Чтобы поправиться, нам требуется более здоровая округа.

Он позвал к себе Наконто и спросил:

– Есть ли тут поблизости возвышенная местность?

– Есть гряда холмов во многих днях пути к востоку, – ответил проводник, посоветовавшись с двоюродным братом. – Трава там хорошая, а по вечерам ветер приносит с гор прохладу. Мы гоняли туда скот на выпас в жаркое время года.

– Показывай нам дорогу, – распорядился маг.

Отряд выступил на следующее утро. Взобравшись на Дымку, Таита наклонился, подхватил Фенн и усадил позади себя. По выражению ее лица он понял, что этот опыт ее страшит, но девочка обхватила его обеими руками за пояс и вжалась ему в спину, вцепившись как клещ.

Таита говорил с ней успокоительным тоном, и не успели они одолеть и лигу, как мертвая хватка начала слабеть, и постепенно маленькая наездница стала пользоваться преимуществами своего возвышенного положения, чтобы полюбоваться окрестностями. Еще лигу спустя девочка уже весело щебетала и засыпала его вопросами. Если он не отвечал сразу, она барабанила его по спине кулачком и кричала: «Таита! Таита!» – а потом, указывая на заинтересовавший ее предмет, осведомлялась: «Это что?» – «Дерево», – пояснял маг. Или: «лошадь», или: «птица, большая птица». – «Большая птица», – повторяла Фенн.

Она схватывала новые слова на лету и обладала прекрасным слухом. Чтобы безошибочно воспроизвести звучание и интонацию, ей требовалось всего один-два повтора. Запомнив что-нибудь, она уже не забывала. На третий день пути разрозненные слова начали составляться в предложения: «Большая птица летит. Большая птица летит быстро».

– Да-да, ты такая умница, Фенн, – хвалил ее Таита. – Ты словно вспоминаешь то, что хорошо знала прежде, но потом забыла. А теперь воспоминания быстро возвращаются к тебе, не так ли?

Девочка внимательно выслушала его, потом выхватила уже известные ей слова.

– Да-да. Фенн умница. Быстро, быстро возвращаются. – Потом она оглянулась и посмотрела на Вихря, следовавшего за кобылой. – Маленькая Лошадка бежит быстро!

Жеребенок завораживал ее. Имя Вихрь показалось ей труднопроизносимым, поэтому она прозвала его Маленькая Лошадка. Стоило им встать лагерем, Фенн первым делом кричала: «Иди, Маленькая Лошадка!» Жеребенку, похоже, ее общество нравилось не меньше, чем ей. Он подбегал к ней, позволял обнимать себя за шею и прижимался к ней так тесно, словно они были двумя близнецами, лежащими во чреве матери. Заметив, что воины кормят своих лошадей дуррой, она стащила горсть, чтобы предложить своему любимцу, и очень огорчилась, когда он отказался.

– Плохая лошадь, – отчитала она его. – Плохая Маленькая Лошадка!

Фенн быстро выучила имена всех воинов, начиная с Мерена, который подарил ей ленточку и высоко вознесся в ее глазах. Остальные боролись за ее внимание. Они делились с ней своими скудными пайками и учили словам из походных песен. Услышав в ее исполнении пару похабных припевов, Таита положил этой забаве конец. Солдаты старались разыскать для нее мелкие подарочки: яркое перышко, иглу дикобраза, красивые камешки, поднятые из песка при переходе через русла высохших рек.

Колонна двигалась медленно. Ни люди, ни кони не выдерживали полноценного дневного перехода. Выступали они поздно, останавливались рано, шли с частыми привалами. Еще трое воинов умерли от болотной лихорадки, а у живых едва хватало сил рыть им могилы. Среди лошадей лучше всех держались Дымка и ее жеребенок. Копейная рана в крупе кобылы зажила быстро, и, вопреки всем тяготам марша, она продолжала давать молоко и кормить Вихря.

Однажды ближе к вечеру, когда горизонт скрывался за облаком пыли и знойным маревом, они разбили лагерь. Наутро в воздухе ощущалась прохлада, пыль за ночь осела, и египтяне увидели вдалеке гряду низких синих гор.

По мере приближения к ним горы становились выше и манили все сильнее.

На восьмой день после выхода из болот отряд достиг подножия большого массива. Склоны гор были покрыты негустыми лесами и сетью лощин, по которым сбегали ручьи и низвергались водопады. Следуя руслу одного из потоков, путешественники не без труда взобрались наверх и вышли наконец на обширное плато.

Воздух тут стоял свежий и прохладный. С наслаждением и облегчением наполняя им грудь, путники осмотрелись. Они увидели рощи прекрасных деревьев среди зеленой саванны. На пастбищах паслись многочисленные стада антилоп и полосатых диких лошадей. Ничто не намекало на присутствие людей. То было царство заколдованных и манящих дебрей.

Выбирая место для лагеря, Таита принял во внимание все детали, вплоть до мельчайших: преобладающие ветры и направление движения солнца, близость проточной воды и пастбища для коней. Нарубив шесты и собрав траву для кровли, солдаты построили уютные хижины. Они обнесли поселение заребой – частоколом из бревен с заостренными концами – и выгородили часть под загон для лошадей и мулов. Каждый вечер пастухи сгоняли сюда скотину с пастбища и запирали на ночь, чтобы уберечь от нападения львов и дикарей.

На берегу речки, где почва была богатой и плодородной, они расчистили участок от травы и взрыхлили землю. Вокруг соорудили еще одну ограду из колючих кустарников и кольев, чтобы остановить пасущихся животных. Таита проверил по зернышку все мешки с дуррой, отбирая семена, обладающие здоровой аурой, и откладывая все поврежденные и больные. Семена бросили в приготовленную землю, и Таита построил шадуф, чтобы поднимать воду и поливать грядки. Спустя считаные дни на поверхность пробились первые ростки, обещая дать по истечении нескольких месяцев щедрый урожай.

Мерен выставил на полях круглосуточную охрану – воинов, вооруженных барабанами, чтобы отпугивать лошадей и диких обезьян. Дозорные разводили вокруг заребы костры и поддерживали их днем и ночью. Каждое утро коней и мулов стреноживали и выпускали на пастбище с сочной травой. Животные быстро набрали вес и восстановили силы.

Дичь на плато водилась в изобилии. Раз в несколько дней Мерен выезжал с отрядом охотников и возвращался с сумами, набитыми мясом антилоп и дикой птицей. Египтяне плели из тростника верши и расставляли их в речных заводях. Улов бывал богатым, и воины каждый вечер пировали, угощаясь дичью и рыбой. Фенн удивляла всех своим аппетитом на мясо.

Таита оказался знаком с большинством произрастающих тут деревьев, кустарников и растений, поскольку изучил их за годы жизни в нагорьях Эфиопии. Он показывал спутникам, какие растения самые питательные, и, следуя его наставлениям, воины собирали дикий шпинат на берегах реки. Кроме того, они выкапывали корни растения из рода молочая, которого тут произрастало великое множество, и варили из него густую кашу, заменившую в их рационе дурру.

Вдыхая свежий прохладный воздух раннего утра, Таита и Фенн брали корзинки и отправлялись в лес собирать травы и ягоды, корни и куски коры, которые ценились за целебные свойства. Когда жара становилась невыносимой, они возвращались в лагерь, где из части добытого урожая готовили отвар, часть сушили на солнце, а часть растирали в ступе, получая кашицу или порошок. Полученные снадобья Таита использовал для лечения больных людей и лошадей. Среди них имелось одно, сделанное из коры колючего кустарника, такое горькое и терпкое, что стоило его попробовать, как перехватывало дух, а на глаза наворачивались слезы. Его Таита щедрыми порциями скармливал тем, кто еще страдал от болотной лихорадки. Фенн стояла рядом и подбадривала кашляющих и отплевывающихся страдальцев:

– Хороший Шабакон. Шабакон умница.

Никто не мог устоять перед ее уговорами. Все послушно глотали горькое лекарство. Исцеление стало быстрым и полным.

Из толченой коры и семян плодов небольшого невзрачного кустарника Таита готовил такое мощное слабительное, что Наконто, страдавший от жутких запоров, оценил его действие. Он каждый день приходил к Таите за новой порцией, пока тот не ограничил прием одной дозой через каждые два дня на третий.

Фенн, вопреки своему аппетиту, оставалась такой же тощей, но с напряженным и раздутым животом. Маг с ее помощью приготовил из корешков другое снадобье и пригласил ее отведать. Стоило девочке сделать один глоток, она мигом задала стрекача. При всем проворстве Фенн Таита был готов к такому повороту событий. Поединок воль продолжался следующие два дня. Воины делали ставки на исход. В итоге победа осталась за Таитой, и его подопечная выпила всю чашку лекарства без того, чтобы он прибег к гипнотическому воздействию на нее, чего ему очень не хотелось. Фенн продолжала дуться, пока на следующий день, к ее изумлению, из нее не вышел целый ком размером с ее голову, состоящий из копошащихся белых червей. Неимоверно гордая этим достижением, она показала его сначала Таите, а затем и всем прочим в лагере. Мужчины, впечатленные должным образом, выразили свое восхищение умной и храброй девочкой. Спустя несколько дней ее животик приобрел более правильные очертания, а тело начало округляться. Скорость ее физического развития поражала: за несколько месяцев она достигла такого успеха в росте, на который другой девочке понадобились бы годы. Таите казалось, что она растет и расцветает прямо на глазах.