Книга: Свет в августе. Деревушка. Осквернитель праха (сборник) - Уильям Фолкнер

Не так страшна человеку беда, которая случилась, как та, которая может случиться. За привычную беду он цепляться будет - лишь бы ничего не менять.

Вообще, я была потрясена этим стилем и языком. Да и не только стилем изложения. Сам сюжет до того глубокий, что после ознакомления с книгой, ты, как будто переоцениваешь всю жизнь немного по другому... А как передана в книге проблема расовой борьбы!!! Насколько пронзительно описана вся душевная борьба и боль человека! Атмосфера книги изображена настолько правдиво, что ты чувствуешь себя после предпоследней сцены просто разрезанной на кусочки и если б не последняя сцена, где автор, сжалившись над читателем, сбрызгивает тебя "живой и мёртвой водой", и ты оживаешь...

Вообще в рецензии, написанной мной, невозможно описать всю мощь книги, невозможно воссоздать весь смысл: как поверхностный- видный невооружённым глазом; так и глубинный, который может раскрыться наверное, после второго или третьего ознакомления с данным произведением.

Собственно говоря, это моё первое знакомство с Уильямом Фолкнером, и такой взрыв эмоций! Уж, слишком высокая планка, боюсь в последующих произведениях разочароваться не почувствовать той силы, что таится внутри "Света в августе" и совершенно уверена, что ещё многое осталось за границей моего восприятия

Изначально, всегда стоит ознакомиться с биографией автора, прежде чем браться за его труды. Мне, конечно, было известно о сложном и нелюдимом темпераменте Фолкнера, но я, все-таки, ожидала от его книг чего-то другого. 

Думаю, проблема в том, что каждый переживает свой опыт, как и сам автор, так и эпоха, которую он описывает. И, если читатель не находит никаких общих интересов и параллелей с трудом, с которым пересекается, если нет обратной психо-эмоциональной связи,  то, соответственно, нет и триггеров, которые бы могли возбудить интерес к повествованию. 

Именно поэтому, нет абсолютно плохих произведений, как и нет абсолютно удачных. Все зависит от места, времени, обстоятельств и склада самой личности читателя. В данном случае, у меня полное непопадание в паттерн. 

Фолкнер вообще многие вопросы решает иначе, часто предлагая в качестве решения то встречное вопрошание, то красноречивое молчание. Не ясно, как в ближайшем будущем будет обстоять дело с изданием его вещей в Америке, однако есть ощущение, что о расовом вопросе он понял гораздо больше, чем многие и до, и после него. В конце концов, любые социологи, политологи, адепты gender studies и пр., и пр. чаще всего понимают много меньше людей, изливающих свои нервозы на бумагу (холст, кинопленку, ect.); трагедия Юга, которую Фолкнер воспевал всю жизнь, в "Свете в Августе" сужается до трагедии отдельной личности, раздираемой всю жизнь вопросом крови, личности, прожившей неслучайные 33 года и носящей неслучайные инициалы J.C. История Кристмаса - это житие-мартирий, исход которого ясен задолго до того, как молодой патриот выпустит обойму в сторону опрокинутой столешницы и возьмется за мясницкий нож. Но это житие говорит о трагедии Юга и - шире - Америки - много больше, чем то, что можно наблюдать много лет спустя этих произошедших в вымышленном (разве?) Джефферсоне событий. И это только одна линия романа.

К слову - а сколько в нем линий? Сколько в этом стремительном повествовании, растянувшимся на добрые четыре сотни страниц и содержащим в себе всего пару-тройку значительных событий, но - все равно - стремительном, нелинейном и буйном потоке времени основных течений? Житие-мартирий Кристмаса, вечный бег его ученика Брауна-Бенча, вечная проверка себя на прочность Байроном Банчем, вечное возвращение Хайтауэра к практически ветхозаветной легенде об убитом деде... исступление Дока Хайнса, ведомого одному ему известным провидением, равно как и полубезумное материнское заступничество его супруги; странные пороки и не менее странная смерть г-жи Берден; параноидальные метания безымянной диетсестры и оскорбленная, пусть и будто отсутствующая честь официантки, именуемой Бобби; Гэвин Стивенс, из участника событий времен эпопеи о Сноупсах окончательно превратившийся в стороннего наблюдателя, знающего, что и как надобно рассудить... А, впрочем, ничего ты не знаешь, Гэвин Стивенс, и ничего вы все вместе не знаете.

Мужское-женское. Мужское - всегда не-цельное, раздвоенное (как минимум), мечущееся, в той или иной степени одержимое своими противоречиями (иногда мнимыми), а на другой чаше весов - вечное, природное, хтоническое женское. Фолкнер во многом противоречит Джойсу, но, как у того путь Леопольда Блума начинался с призывного зевка проснувшейся неверной супруги, так у Фолкнера все страсти и одержимости жителей Джефферсона оказываются лишь фоном для древней животворящей богини, занимающейся тем, чем должна заниматься первопричина всего - вечным порождением, вечным Рождеством. Лина Гроув, искавшая блудного отца, который ей не так уж и был нужен, останавливается в этом хлеву фолкнеровских животных, чтобы, разродившись, отправиться дальше в сопровождении новоприобретенного апостола, который, только заметив ее, встал - и пошел. Мать-земля продолжает свое движение, не взирая на мучающие муравьишек вопросы крови, расы, веры. И потому псевдодетективной интриге романа никогда не раскрыться.

...столько страстей пережито людьми, одержимыми собственной жизнью, а она, ступив на новую для нее землю, только и может сказать, что: "Ну и ну. Носит же человека по свету. Двух месяцев нет, как мы из Алабамы вышли, а уже - Теннесси".

А Отто Вейнингер - сумасшедший мерзавец. И он тут, в общем-то, не при чем.

Я думаю, Господь об этом позаботится.

В Джефферсоне, где как раз и развернется вся история, сплетаются судьбы еще нескольких человек. Джо Кристмас, неизвестно откуда появившийся на строгальной фабрике, плод "блуда" белой девушки и негра-циркача, непринятый семьей, росший в семье религиозных фанатиков, никем не любимый, всюду презираемый. Нигер. Лукас Берч, он же Джо Браун - тот сообразительный парень, в одну ночь отправившийся в большой город искать хорошую работу, едва узнал, что Лина беременна. Джоанна Берден - одинокая старая дева, единственная из семьли янки, обосновавшихся в Джефферсоне после Гражданской войны. Простой честный парень Байрон Банч, которого Лина по ошибке приняла за сбежавшего Лукаса, и Гейл Хайтауэр - священник с трагической судьбой и глубокой личной драмой.

Среди этих и нескольких менее значимых героев и заварится вся каша произведения. Каша, замешанная на личной драме, некотором помешательстве, поисках своих корней и опоры. Ну и, разумеется, расовых и классовых проблемах, ведь место действия - Американский юг тридцатых.

Человек делает, порождает несравненно больше того, что может или должен вынести. Вот так он и узнаёт, что может вынести всё.

Книга понравилась. Автор использует довольно интересную манеру повествования. Сначала немного непривычно, но потом втянулся.