Текст книги "Лес за Гранью Мира (сборник)"

Глава XXVII
О собрании на Холмах

Наступило утро, и с башни одного из холмов зазвучали рога. Все, уже в доспехах, заспешили на вершину другого холма, пустого, на котором не было строений, ибо там всегда было место собраний лесных братьев. Люди приходили не только от Джека и ближайших домов, но и из лесных хижин и соседних поселений. Пришедшие вначале видели короля Кристофера, восседающего на насыпи посреди собрания, и Джека с Холмов, и его семерых сыновей, сидящих рядом с ним. Все они были при оружии, в зелёных плащах поверх кольчуг. Затем пришедшие видели три сотни добрых и верных мужей, прибывших на Собрание на Холмах.

Когда же все пришли, место собрания освятили, и начался разговор. Слова были кратки и резки, ибо все, кто провёл прошлый вечер в зале, прекрасно понимали, что у них не было лишнего времени, потому что, хотя те, кто тогда был в Доме на Холмах, хорошо знали друг друга, среди них случайно не узнанным мог оказаться и соглядатай, прошедший под видом гостя одного из знатных людей, а кроме того, как гласит мудрость, за словом и душа вон. Все были уверены в том, что лучше собрать небольшое войско, прежде чем враг соберёт большое.

Поэтому вначале поднялся Джек с Холмов и вкратце изложил положение дел. Он сказал, что вернулся сын короля Кристофера Старого, что теперь он добивается своего королевства не из-за жажды власти и наживы, но ради дружбы с достойными и верными людьми, чтобы поддерживать их и чтобы они поддерживали его. И сказал он так:

– Посмотрите в лицо этого мужа и скажите, можно ли найти друга, более доброжелательного, чем он, и более чистосердечного?

И с этими словами Джек положил руку Кристоферу на голову. Юный король поднялся, покраснев, как девушка, и ни один лорд ещё долго не мог быть услышан из-за криков радости и бряцания оружия.

Когда же шум немного поутих, Джек продолжил:

– Теперь нам незачем больше говорить об этом, ибо вы все назвали этого кудрявого юношу королём Дуболесья, а некоторые из вас сделали это уже вчера.

Раздался громкий крик одобрения. Когда собрание снова утихло, встал седовласый старик. Он сказал:

– Король Кристофер и ты, наш вождь, которого мы отныне будем называть графом, теперь нам пора заострить боевые стрелы, чтобы с вестью послать их всюду, где мы надеемся найти друзей. Это следует сделать сейчас же, здесь, на этом холме, а воинский сбор назначить через три дня на равнине в Ореховой лощине, которая, как вы знаете, на двенадцать миль ближе к Дуболесью, чем это место.

Все согласились с его словами, и никто не выступил против. Сразу же был разожжён костёр и заколот бык, которого привёл этот старец, была заострена, обожжена и окрашена в красный стрела. Позвали скороходов и передали им решённое слово, и они поспешно отправились в путь со своим поручением.

Затем поднялся другой муж, молодой, и сказал:

– Много здесь отважных воинов, есть опытные и собранные, но есть и горячие, и своевольные. Юный Кристофер теперь король, а мы все знаем, что когда он кидается в драку, то наносит три удара там, где иной добился бы победы и в два. Что до его умения предводительствовать, если он им и обладает, то, видимо, родился с ним, и это похоже на правду, если учесть, кто его отец. Но нам нужен надёжный предводитель, чтобы приказывать, куда идти, где строиться плотнее, а где реже, когда яростно нажимать на врага, а когда отступать и искать укрытия в чаще. Ведь наш противник будет искусен в военных делах, и если кто-то считает, что нам нужен лучший предводитель, чем наш отец по родству и по войне, Джек с Холмов, то пусть он укажет нам его! Что Вы скажете, король Кристофер?

При этих словах раздались громкие крики одобрения и столь же громкий смех. Кристофер же встал и, взяв Джека за руку, произнёс:

– Послушайте, вот моё слово: если даже никто иной не последует за этим человеком в бой, то я всё равно последую за ним, и если никто иной не будет подчиняться его приказам идти назад или вперёд, направо или налево, то я всё равно буду. Ты, Уилфред Мудрый, я знаю, что могу на тебя рассчитывать. Но вы, все люди, что вы решите?

И все согласились с тем, что Джек с Холмов будет их предводителем, да, по правде говоря, они и не могли поступить иначе, ибо он был осторожен и опытен, совершил множество славных деяний и видел немало сражений на своём веку.

Затем поднялся муж лет сорока, крепко сложенный, но из таких людей, которых нельзя назвать красивыми. Он сказал так:

– Король и предводитель! У меня есть слово к вам: если мы направимся на войну, мы, простолюдины, с копьём в руке и с мечом на боку, и если мы погибнем в бою, что может случиться в одночасье, то что делать с нашими родственницами, с матерями и дочерьми, с жёнами и подругами, да с маленькими детьми, которых они родили нам? Эта грядущая война, вероятно, не продлится долго, а возможно, и продлится, и тогда враг может обойти нас и напасть на эту землю, которую мы оставим позади, и никого не будет, чтобы охранять их. С другой стороны, если мы выделим достаточно людей для их охраны, то мы слишком сильно уменьшим наше войско. Что же нам делать?

Ему ответил Джек с Холмов:

– Ты правильно вспомнил об этом, Говард из Белой земли, и мы прислушаемся к твоим словам. По моему мнению, мы должны взять женщин и детей с собой. Почему же нет? Ведь тогда наше поселение на Холмах будет передвигаться вместе с нами! И для некоторых из нас станет скорее домом, чем лагерем. Кроме того, вы знаете, что наши женщины – это не беспомощные кроткие жёны, которые не рискнут провести под дубовыми ветвями ночь-две или перейти вброд там, где вода доходит до щиколотки. Нет, они смелые и добрые, и они смогут нам помочь. Многие из них умеют натянуть лук, как лучшие из нас, а если понадобится, и поднять на врага копьё. Что вы скажете, воины?

Это предложение приняли охотно. На самом деле, воины вряд ли были бы рады оставить женщин позади, по крайней мере, молодых, даже если бы они были в безопасности на Холмах, ведь когда ещё мужчина охотнее держит красивую женщину в объятиях, если не во время войны или смертельной опасности?

После этого предводитель попросил всех разойтись, и собрание закончилось. Кроме того, он дал указания, и теперь каждый знал, что ему делать. Со своей стороны, сказал Джек, он вместе с Юным Кристофером и избранными людьми отправится следующим утром в Ореховую лощину, и тогда какая-то часть войска уже начнёт там собираться. Сказал Джек также и о том, что до захода осталось ещё довольно много времени, и он успеет устроить всё на Холмах.

Итак, люди разошлись по своим делам, которые, по большей части, заключались в сборе продовольствия на время похода.

Глава XXVIII
О войске в ореховой лощине

На рассвете Джек с Холмов снарядился в дорогу вместе с Кристофером, Дэвидом, Гилбертом и ещё пятью лучшими воинами, но когда они тем прекрасным утром сходили с крыльца, перед ними предстала Голдилинд в своём зелёном платье, и была она такой свежей и нежной, словно сам ранний день. Джек посмотрел на неё и спросил:

– И Вы, миледи, неужели Вы хотите отправиться в путь с нами?

– Да, – кивнула она. – А почему бы и нет?

– Что скажете на это, король Кристофер? – спросил предводитель.

– Ну что ж, – ответил зардевшийся Кристофер. – Лучше будет, если я отвечу да, чем нет. Хотя, на самом деле, я уже распрощался с ней на два дня.

И они стояли, глядя один на другого.

Джек засмеялся:

– Что ж, пусть тогда так оно и будет, но давайте быстрее тронемся в путь, иначе, если возлюбленные этих парней прознают, что с нами едет женщина, они тоже сядут нам на закорки.

Все, кто слышал эти слова, рассмеялись. На душе у них стало веселее.

Итак, отряд отправился лесной дорогой. Кто-то шёл пешком, кто-то ехал верхом. Джек с Холмов был среди вторых, а Кристофер и Дэвид среди первых. Голдилинд ехала на красивой белой лошади, которую ей дал предводитель.

Король Кристофер всегда находился по правую руку от Голдилинд, и им было весело и радостно. В тот момент, когда они оказались одни на лесной тропе, Кристофер взял её за руку и, поцеловав, спросил:

– Дорогая, почему ты ничего не рассказала мне о своём желании ехать с нами? Я ведь никогда не запрещал тебе этого.

Голдилинд посмотрела на него, покраснев, как роза, и ответила:

– Милый друг, я признаюсь тебе, почему. Я знала, что расставание этим утром будет томительным и нежным, и я не хотела этому мешать. Теперь видишь, как я богата: я и распрощалась с тобой, и осталась с тобой. – Голдилинд склонилась с седла, и они нежно поцеловались. Так проходил день.

И вот отряд прибыл в Ореховую лощину, которая оказалась довольно широкой. Она была разделена пополам петляющей рекой. Заднюю её часть занимал лес, уходящий к Холмам, а передняя часть была безлесной. Только изредка там попадались деревья. Не было здесь ни многолюдных поселений, ни отдельных хижин. По правде говоря, людям нелегко и неспокойно было жить в этой лощине, и только друзья Джека с Холмов могли бы обитать здесь.

Когда отряд вошёл в лощину, было уже три часа пополудни, поэтому никто не удивился, увидев скачущих в разных направлениях всадников, а также разбитые палатки и шатры, поставленные под прикрытием леса. Как только в лощине увидели приближающийся отряд и услышали гул их рогов, раздался радостный крик, зазвучали в ответ многочисленные рога, и все бегом направились туда, где остановились Джек с Холмов, Кристофер и их люди.

Тогда Голдилинд попросила Кристофера помочь ей сойти с седла. Взяв её на руки, юноша не торопился поставить её на землю. Когда же она встала рядом с ним и взглянула на залитое солнцем поле, потемневшее от людей, бегущих по траве, глаза её заблестели, а щёки запылали. Голдилинд спросила:

– Ваше величество, это тоже Ваши люди?

– Да, дорогая, – отвечал Кристофер. – Их цель – жить или погибнуть ради меня.

Голдилинд взглянула на него и тихо произнесла:

– Может быть, это нехорошо желать, чтобы я была на твоём месте. И всё же. Хотя бы на час!

– Но разве твоё желание не исполнится, и дольше, чем на час? Разве не будет так всегда, если мы вдвоём стали одним целым?

– Нет, это только слова, я же твоя раба, и даже сейчас я едва могу удержаться, чтобы не упасть у твоих ног.

Кристофер открыто рассмеялся от охватившей его радости и сказал:

– Подожди чуть-чуть. Пусть эти люди посмотрят на тебя, а затем, вот увидишь, ты загоришься боевым огнём их сердец, перед которым никто не сможет устоять.

Вооружённые жители долины уже собрались и радовались своему королю и его возлюбленной. Все они были крепкие воины, хотя некоторые уже состарились, а другие едва достигли совершеннолетия. Их выстроили и сосчитали, и счёт им был более двенадцати десятков. Столько стояло здесь тех, кто пришёл по зову боевой стрелы. Говорили, что с каждым часом будет приходить ещё больше воинов, а пока местные командиры просили людей с Холмов разделить с ними трапезу. Согласие на это было дано охотно. По приказу принесли мешки и корзины, прикатили бочки, и все сели на лугу. Пир удался на славу, и шумным было веселье на окраине Ореховой лощины.

Глава XXIX
Всадники приносят новости в ореховую лощину

Не успела трапеза закончиться (все только начали пить), как на вершине холма, что располагался рядом с пирующими, показались три всадника. Они, не останавливаясь, поскакали вброд через реку, по чему можно было сделать вывод, что всадники хорошо знают, где он. Вскоре они были уже на опушке возле пирующих. Несколько человек поднялись было, но Джек с Холмов попросил их подождать, чтобы первому услышать новости. Он не спешил, так как все были полностью снаряжены для битвы, и не было нужды бежать к оружию, разве что оставалось надеть шлемы. Джек с Кристофером одни отправились на встречу. Первый из всадников сразу крикнул:

– Я знаю тебя, Джек с Холмов! Я знаю тебя! Поднимайтесь и вооружайтесь! Вооружайтесь! Ибо враг близок! Выбирай, будешь ли ты сражаться или бежать!

Джек рассмеялся:

– Я тоже помню тебя, Уот из Белого края. И когда ты расскажешь мне, кто мои враги и сколько их, мы посмотрим, бежать ли нам или сражаться.

– Мы видели знамя, на котором был изображён герб: три красные бегущие волны на серебряном фоне. Ты узнаёшь его?

– Да, конечно, этот герб всегда принадлежал баронам Прибрежного края. А нынешний барон по имени лорд Гандольф, сколько сил у него?

– Десять сотен или больше. А что скажете вы? – обратился всадник к обоим своим товарищам.

И они ответили в один голос:

– Больше, у них больше людей.

Джек спросил:

– И когда, как вы думаете, он будет здесь?

– Менее чем через час, – отвечал Уот. – Примерно тогда он и прибудет, но некоторые из его всадников появятся раньше.

Тогда Джек обернулся, позвал Дэвида и, когда тот подошёл, сказал:

– Эй, долговязый! Залезай-ка на добрую лошадь, скачи назад к Холмам, собирай всех, кто только может нести копьё и управляться с луком, и веди их сюда, парень, ближайшей дорогой. Не задерживайся! Ни слова больше, иди!

Дэвид развернулся, сел на коня и быстро поскакал к Холмам по лесным тропам. Джек же обратился к тем, кто принёс новости:

– А вы, добрые друзья, идите туда и попросите дать вам кружку и закуску, да расскажите им обо всём, о чём рассказали мне. И добавьте, что мы не собираемся бежать от хорошей битвы с Гандольфом из Прибрежного края.

Он повернулся и обратился уже к Кристоферу:

– Прошу прощения, Ваше величество, но в таких делах надо принимать решение сразу. Теперь же помогите мне собрать народ. У каждого из воинов мужественное сердце, как у Вас или у меня, и, возможно, мы покончим с этим делом здесь и сейчас. Кроме того, барон Прибрежного края – крепкий воин, так что, думаю, нам следует драться.

Затем Джек подозвал одного из командиров отряда с Холмов, они спешно переговорили и начали собирать людей. Король Кристофер помогал им, делая всё проворно и быстро, поскольку он был смекалист, особенно тогда, когда требовалось что-то предпринять.

Большинство копейщиков и алебардщиков вышли строем чуть вперёд от того места, где ещё недавно они пировали, к нависшему склону холма, так что сам холм оказался бы перед врагами, а защитники при случае могли взойти на его вершину. Лучники же, которых было уже около двух сотен, так как после первого подсчёта пришло ещё много воинов, рассеялись по левую руку от копейщиков, ближе к реке, где рельеф был изломан, а земля заросла терновником. В одном месте, где излучина реки подходила ближе к расположению войска Холмов, над водой виднелся сухой, плоский островок. Он был около тридцати ярдов в длину и двадцати в ширину. По его периметру росли ивы, а в центре раскинулась лужайка. В таком положении войско и ожидало, когда подойдёт враг. Было же почти пять часов.

Голдилинд стояла посреди копейщиков, заламывая руки и бессмысленно переступая с ноги на ногу. Когда к ней подошёл Кристофер, она приложила много усилий, чтобы не упасть ему на грудь и не заплакать. Он же весело закричал ей:

– А теперь, моя королева, Вам предстоит увидеть честный бой, который свершится даже скорее, чем мы ждали, и если сражение будет многолюдным, Ваши глаза опознают меня по одному знаку: из всех добрых и верных воинов только на мне одном будет надет золочёный шлем с короной.

– Ах, – вздохнула Голдилинд, – лучше бы ты остался без шлема, но зато живым и свободным! Мне кажется, я готова заплатить за это новым заключением в замке Зелёной гавани.

– Что? Чтобы я снова подвергал себя опасности, вызволяя тебя оттуда? – И Кристофер весело засмеялся. – Нет, прежде чем закончиться, бой должен ещё начаться! И клянусь святым Николаем Угодником, я думаю, что сегодня начало это будет благоприятным для нас!

Но Голдилинд закрыла лицо руками, и плечи её задрожали от плача.

– Увы, мой дорогой! – причитала она. – Горе мне, раз моя радость обернётся твоей печалью! Но, умоляю тебя, не думай, что эти смелые воины обратятся в бегство. Ах! Смотри! Смотри!

Она с изумлением и испугом оглядывалась, а вокруг неё, вскочив, кричали воины, потрясая алебардами и мечами. Слева им вторили лучники. Кристофер со звоном достал из ножен свой меч, и солнечный свет заиграл на лезвии над его головой. Затем крики оформились в слова, и вот уже Голдилинд начала их различать. Толпа кричала:

– Юный Кристофер! Король Кристофер!

Потом над её головой раздались какие-то звуки. Словно что-то хлопало и трепетало на вечернем ветру, дующем в сторону леса, и Голдилинд услышала рядом с собой крик:

– Знамя! Знамя! Ура Лесной Даме* Дуболесья!

Тогда её глаза различили поодаль тёмную массу, расстилавшуюся вниз по склону на противоположном берегу реки. Посреди неё она видела сверкающие точки и более крупные мерцающие пятна. С той стороны доносился шум, и Голдилинд поняла – это появилось войско противника. Девушка решила, что в конце концов оно было не таким уж и большим. Она смотрела на воинов, любуясь тем, какие они рослые и ловкие, смотрела на копья с большими наконечниками, на глефы и алебарды* с широкими лезвиями и отбросила страх, охвативший до этого её душу. Голдилинд выбросила из головы возникшее было воспоминание о том времени, когда она, нагая и одинокая, лежала в комнате младшей гвардии в замке Зелёной гавани.

И тогда Кристофер встал перед ней на колени и поцеловал её руку, а вокруг раздался громкий гул голосов. Воины кричали:

– Госпожа Дуболесья! Госпожа Лугодолья! За королеву! За королеву!

Глава XXX
О поле битвы, установленном на речном островке в ореховой лощине

Джек с Холмов подошёл к Кристоферу и сказал ему:

– Посмотри-ка, парень, то есть, я должен сказать, Ваше величество. Как-то не похоже это на начало сражения. Они остановились на середине склона. И взгляни, около полудюжины с белым щитом над головой отделились от остальных. Давай выйдем им на встречу – они хотят переговорить с нами.

– Разве мы поверим им, отец?

– Мы можем им верить, сын, – ответил Джек. – Гандольф – расхититель чужих богатств и жестокий человек, но я не считаю его настолько дурным, чтобы полагать, что он нарушит клятву.

Итак, они обтянули щит белой тканью и, подняв его на длинном копье, не медля оседлали коней. Отправились на переговоры Джек с Холмов, Кристофер, Говард из Белой земли, Гилберт да с полдюжины воинов. Все поскакали вниз, к броду, расположенному как раз у оконечности островка, о котором говорилось ранее. Когда же всадники приближались к нему, они видели, что происходит с той стороны. Джек сказал:

– Посмотри теперь, Юный Кристофер, на того, кто едет первым со своим гербом на сюрко. Это сам барон, черноволосый упрямец. Человек рядом с ним – его слуга и оруженосец рыжий Оливер Марсон, воин крепкий, но жестокий и суровый. Видишь, они заходят в воду и идут к островку, а не к нашему берегу. Сын мой, это означает, что сражение в орешнике откладывается. Сейчас они ждут нас. Ага! Они выходят из воды и устанавливают белый щит. Слышишь их горн? Мы должны ответить: играй! Возьми свой горн!

Итак, когда один горн перестал играть свою мелодию, другой подхватил её, и все воины обеих армий знали, что игра эта означает перемирие и приглашение к переговорам.

Отряд с Холмов подошёл к броду и вошёл в реку – с их стороны было совсем неглубоко. Когда же воины приблизились к островку, они увидели, что барон и его люди уже сошли с коней и лежат на зелёной траве, так что они тоже спешились, остановившись, и поприветствовали противников. Тогда лорд Гандольф поднялся и, поприветствовав пришедших, сказал:

– Джек с Холмов, у тебя сегодня много сопровождающих.

– Да, лорд, – ответил Джек. – Как и у тебя. Чего ты хочешь от нас?

– Нет, – отвечал барон, – сперва ответь сам. О своём войске скажу только, что в мой Прибрежный край птичка весть на хвосте принесла. Говорит, мне понадобится компания, если я соберусь пересечься с тобой. И ведь правду прочирикала! Пойдём, рыцарь с большой дороги, расскажешь нам, в чём дело, хотя у меня и так есть предположение, поскольку если б ты собирал людей ради простого набега, то не сидел бы спокойно среди друзей здесь, в Ореховой лощине.

– Лорд, – ответил ему Джек с Холмов, – ты услышишь мои требования, а затем решишь, что тебе делать. Взгляни на излучину за лесом и скажи, можешь ли ты различить герб, изображённый на знамени, под которым выступают мои люди.

– Нет, не могу, – сказал лорд Гандольф. – Но я видел знамя Дуболесья, на котором изображена лесная фея, чьи чресла увиты гирляндой из дубовых листьев. По крайней мере, мне так показалось на расстоянии.

– Верно угадано. То знамя – знамя Короля, и изображёна на нём Лесная Дама Дуболесья.

Лорд нахмурился и ответил:

– По правде говоря, рыцарь с большой дороги, я не знал, что у тебя гостит король Рольф.

– По правде говоря, лорд, люди, похожие на графа-коннетабля Рольфа, не покажутся около моего бедного жилища, а если покажутся, то не останутся в живых.

– Что ж, Джек, – заметил, улыбаясь, важный лорд, – разгадай мне эту загадку, а затем мы посмотрим, что делать, как ты сам говоришь.

– Лорд, – сказал в ответ Джек, – ты видишь этого молодого человека рядом со мной?

– Вижу. Он такой большой, что я вижу его лучше, чем ваше знамя. Если б он был знатного происхождения, что вряд ли, так как он в вашей шайке, он мог бы в один прекрасный день стать значимым человеком, – он хорошо управляется с конём. Так кто же он?

Джек с Холмов произнёс:

– Он мой король, твой король и король всего народа, король Дуболесья. А теперь выслушай, зачем я здесь: я пришёл, чтобы весь народ назвал его королём.

Лорд ответил:

– Я смотрю, в сказке менестреля повторяется то, что сегодня утром напела мне птичка. Что ж, поэтому я и толплюсь здесь со своими людьми, чтобы добыть твою голову, рыцарь с большой дороги, да и голову этого юноши, если она не лучше. Остальные же до времени свободны. А? Что скажешь на это? А ты, юноша? Ведь тебе достанется всего лишь удар мечом, если ты попадёшь в мои руки, а не в руки палача или короля.

– Лорд, ты сначала должен добыть наши головы, – сказал Джек с Холмов. – Что ты на это скажешь? Где мы спустим белый щит и поднимем красный?

– Горячая у тебя голова, рыцарь с большой дороги, и сердце горячее, и рука, – сказал лорд. – Подождите немного.

Он посидел какое-то время молча, а затем произнёс:

– Понимаешь, Джек с Холмов, ты сейчас играешь с огнём. Я не могу вернуться к королю Рольфу без ваших голов, потому что за это мне, скорее всего, придётся поплатиться своей собственной, так что выслушай меня. Если мы сегодня вступим в схватку друг с другом, то я, скорее всего, одолею тебя, но ты и отважен, и хитёр, и, вполне вероятно, проскользнёшь сквозь мои пальцы и улизнёшь в лес, может быть, даже вместе с этим удачливым юношей, а несколько десятков безымянных разбойников, убитых мною, совсем не смогут защитить меня перед королём, поэтому взгляните туда, на ровное поле, которое Господь покрыл орешником. Я предлагаю нам двоим воспользоваться сегодня этим местом и биться там на смерть. Если ты победишь меня, то отрубишь мне голову, и пусть мои люди борются после за неё, как смогут, без меня. Если же я одержу победу, то головы лишишься ты, а мне, в придачу, достанется ещё и этот юноша. После того, как я рассею твоих разбойников и убью их столько, сколько захочу, я отнесу обе ваши головы моему господину, королю. И так непременно случится, если ты будешь убит первым.

Услышав это, Джек с Холмов воскликнул:

– Я приветствую твоё слово, отважное сердце! Ты хорошо сказал, и я принимаю твоё предложение от моего имени и от имени моего повелителя, короля, и в его присутствии.

Все стоявшие рядом и слышавшие этот разговор радостно закричали, и загремела, зазвенела броня, когда воины начали поворачиваться, чтобы поздравить друг друга с решением своих командиров.

Но тут вмешался Кристофер:

– Лорд Прибрежного края, меня не удивляет, что Вы не принимаете меня в расчёт, так как Вы не считаете меня королём или даже родственником короля, но Вы, лорд граф, Вы, кто был когда-то Джеком с Холмов… Меня удивляет, как быстро Вы забыли своего короля. Вам двоим следует знать, что это мой спор и что только я один могу вступить в сражение с лордом.

Вы, слуга Рольфа, предателя и убийцы, слушайте! Я утверждаю, что я король Дуболесья, истинный сын короля Кристофера Старого, и я буду отстаивать это ценой моей жизни перед каждым, кто решится возражать. Вы, лорд Прибрежного края, будете ли Вы возражать мне? В таком случае я утверждаю, что Вы лжёте, и вот Вам моя перчатка!

И Кристофер бросил её к ногам лорда.

Снова поднялся разноголосый шум, притом кричали с обеих сторон, но Джек с Холмов стоял молча и неподвижно, а барон Прибрежного края расхохотался:

– Что ж, пастушок, если тебе надоело жить, то пусть будет, как ты хочешь. Меня это устраивает. А что скажешь ты, Джек с Холмов? Согласен ли ты лишиться своей головы таким образом, поскольку ты знаешь, что я сейчас убью этого твоего короля?

Джек ответил:

– Король Дуболесья может приказывать мне, как и любому своему вассалу, он может сражаться, если желает, и может быть убит, если желает, – затем он неожиданно разразился смехом и начал бить рукой себя по бедру, так что остров вновь огласился звоном брони. – Лорд Гандольф! Лорд Гандольф, поостерегитесь, прошу Вас! Где бы Вы хотели, чтобы Вас похоронили, лорд?

Лорд ответил:

– Я не знаю, что ты хочешь сказать своим шутовством, рыцарь с большой дороги. Но – смотри! – я поднимаю перчатку этого юноши, его судьба отныне в его руках! Теперь о самой схватке. Я желаю, чтобы оба борца сражались пешими и без подмоги и чтобы бой состоялся на этом островке.

– Да будет так, – согласился Джек. – Я добавлю только, что с каждого берега должны стоять по десять воинов и наблюдать за состязанием, а остальное войско пусть останется там, где сейчас.

– Я согласен, – сказал барон. – А теперь ты, рыцарь с большой дороги, иди к своим товарищам и расскажи о том, о чём мы с тобой договорились, а ты, Оливер Марсон, передай нашим воинам то же самое и попроси их уяснить следующее: если кто-либо из них нарушит договор, он потеряет за это не меньше, чем свою жизнь.

И после этих слов каждый пошёл к своему берегу, кроме барона Прибрежного края и Кристофера. Барон опустился на землю, насвистывая весёлую святочную мелодию, а Кристофер смотрел на своего врага и думал, что ему не часто доводилось драться с таким большим и крепким противником, к тому же барон достиг своего зрелого возраста и видел около сорока зим, но он тоже улёгся на траву и ушёл в своего рода сон, наблюдая за парочкой трясогузок, которые, чирикая, приближались со стороны отмели. Внезапно раздались громкие крики, сначала со стороны его берега, потом со стороны вражеского, и Кристофер понял, что народ на каждой стороне только что узнал о сражении, которое должно было состояться на острове посередине реки. Барон поднялся на звук и смотрел на своих людей, которые в числе десяти человек пришли в это время, чтобы наблюдать за битвой с берега. Кристофер не пошевелился, он лежал спокойно посреди цветов в траве, пока не услышал со стороны брода плеск от лошадиных копыт. Это вернулся Джек с Холмов, захвативший с собой шлем и щит для своего короля. Джек сошёл с коня и обратился к Кристоферу:

– Если я не могу сражаться за Вас, мой сын и король, всё же, по крайней мере, право графа – быть Вашим оруженосцем. Прикажите – и я надену на Вас шлем. Ваш противник почти гигант по своей силе и статности. Но всё же, я думаю, Вы сможете его одолеть, и это будет для Вас не труднее, чем лечь спать. Короче говоря, дело обстоит так. Когда ты нанесёшь ему удар, и он зашатается, не давай ему времени, но прыгай на него, как рысь, и покажи, на что похожи мускулы под твоей гладкой кожей. Итак, твой шлем, парень. Вот теперь ты нарядился как следует, и что-то подсказывает мне, что ты вернёшься с победой.