Текст книги "Лес за Гранью Мира (сборник)"

Глава XXXV
О старом знакомом и злом деянии

В этот день горожане поднялись, едва наступило раннее утро. Распахнули ворота, и вооружённые люди толпами проходили через них, выкрикивая имя короля Кристофера. Король не заставил себя ждать, а с ним и Джек с Холмов с сыновьями, и Оливер Марсон, и командиры из Прибрежного края. Войско было собрано на рыночной площади, где произвели новый подсчёт, и оказалось, что теперь с ними почти что семьдесят сотен человек. Были назначены новые командиры, после чего, не задерживаясь даже, чтобы слегка подкрепиться, все вышли за ворота, следуя за знаменем Дуболесья. Народ желал удачи проходящему воинству.

Ничего плохого в тот день не случилось. По пути к ним присоединялись всё новые отряды. На ночь остановились в другом городе под названием Семивратье, также ограждённом стеной. Ночь прошла спокойно, а количество воинов выросло уже до восьмидесяти сотен.

На следующее утро в путь тронулись рано, и снова к ним приходило множество людей. О врагах же ничего не слышали, и это удивляло Джека с Холмов, так как он и другие считали, что теперь, наконец, Рольф-предатель сам выйдет против них. Действительно, когда они продвигались вперёд весь день до позднего вечера, командирам казалось наиболее вероятным, что он нападёт на них этой ночью, так как они достигли весьма опасного участка и остановиться на отдых должны были в маленькой деревне посреди густого леса, что окружал Дубфорд, как цветочная гирлянда окружает голову, поэтому они выставили дозорных и были более осторожными, чем обычно. Король Кристофер ночевал вместе с Голдилинд в доме знатного человека этой деревеньки.

И вот, когда до полуночи оставалось всего полчаса, и Джек с Холмов, Оливер Марсон и командир ополчения Лесной стены только что покинули их после того, как получили приказы на следующий день, а Голдилинд уже легла в постель во внутренней спальне, вошёл один из стражников и сказал:

– Ваше Величество, здесь пришёл человек, который хочет Вас видеть. Он с оружием, но говорит, что принёс Вам какой-то дар. Что прикажете делать?

Кристофер ответил:

– Приведи его сюда, добрый малый.

Стражник вышел, но вскоре вернулся вместе с высоким вооружённым человеком, лица которого не было видно, так как его скрывал капюшон, накинутый поверх стального шлема. В руке он держал сумку, и казалось, что в ней что-то есть.

Тогда король обратился к нему:

– Человек, твоё лицо скрыто капюшоном, а посему этот верный воин будет стоять рядом во время нашего разговора.

– Милорд, – сказал пришедший, – пусть нас слышит хоть сотня твоих воинов, мне до этого нет дела. Я пришёл, потому что у меня есть для Вас дар, а дароносцев чаще всего встречают благосклонно.

Король ответил:

– Возможно, будет лучше, если я увижу твоё лицо прежде, чем ты откроешь мне, что в твоей сумке. Кажется, я узнаю твой голос.

Капюшон был откинут, и пред Кристофером предстал оруженосец Саймон.

– Ага! – воскликнул Кристофер. – Значит, это действительно ты! Что ж, принёс для меня ещё один кинжал?

– Нет, всего лишь то, что этот кинжал сотворил. – И с этими словами он сунул руку в мешок и за волосы достал оттуда человеческую голову, недавно отрубленную и кровоточащую, а потом продолжил: – Вы видели его ранее, господин? Вчера ещё он был великим человеком, хотя и не таким великим, каким Вы будете завтра.

– Я видел его один только раз, – ответил Кристофер, – он тогда подарил мне это, – и юноша указал на отцовское кольцо на своём пальце. – Ты убил графа-коннетабля, что называл себя королём Дуболесья, предателя и негодяя. Но он, тем не менее, был твоим другом. Итого, два злых деяния, Саймон, за которые я должен воздать тебе по заслугам: ранение меня и убийство его. Не кажется ли тебе, что ты созрел для виселицы?

– Ваше Величество, – возразил Саймон, – а что бы Вы сделали с ним, если бы поймали?

Кристофер ответил:

– Я бы убил его, если бы встретил с оружием в руках, а если бы мы взяли его в плен, я отдал бы его на суд народу.

Саймон сказал:

– То есть Вы либо убили бы его сами, либо отдали бы его другим, чтобы они сделали это, а потому я спрашиваю Вас, Ваше величество, за какое дело вы собираетесь казнить меня: за то, что я не убил Вас, или за то, что я выполнил Вашу работу и убил Вашего врага?

Кристофер обратился к охраннику:

– Добрый парень, приведи-ка сюда хорошего коня, уже осёдланного, да поторопись.

Охранник ушёл, а Кристофер сказал Саймону:

– Нож в боку я уже простил тебе, что же касается убийства твоего друга, то не моё дело – разбирать вашу вражду, но это место не для тебя. Пока Джек с Холмов, или кто из его сыновей, или один из командиров не нашёл тебя здесь, тебе лучше поторопиться, поэтому я советую тебе сделать так: когда тот парень вернётся, покажи мне свою широкую спину, вскочив на коня и проложив как можно больше миль между мной и моим народом, ибо они любят меня.

Саймон ответил:

– Малая плата за то, что я сделал тебя королём.

Кристофер согласился:

– Что ж, ты прав, я вполне могу и золота дать, чтобы избавиться от такого, как ты.

Он сунул руку в сумку, висевшую на стуле, вытащил оттуда кошель и дал его Саймону, который, взяв, открыл его, а заглянув внутрь, швырнул на землю.

Кристофер посмотрел на него гневно, с покрасневшим лицом и закричал:

– Собака, ты что, хочешь стать графом и править людьми? Что тебе ещё нужно?!

– А вот что! – закричал Саймон и прыгнул на Кристофера с ножом. Кристофер был совершенно безоружен, но поймал руку нападавшего правой рукой и схватил за запястье так, что тот вскрикнул, а затем поднял свою могучую левую руку и опустил на голову Саймона около его левого уха, и тот упал замертво.

В этот момент пришёл воин и доложил, что лошадь готова. Он удивлённо посмотрел на мёртвого человека на полу, но Кристофер сказал:

– Добрый парень, тут был один предатель, который хотел проткнуть ножом безоружного, и мне пришлось наказать его за это. А ты теперь сделай-ка вот что: возьми этого мёртвого человека и привяжи его к лошади, которую привёл, да так крепко, чтобы он не смог свалиться с неё, пока не развяжутся узлы, привяжи также и голову этого, другого, что был когда-то великим и жестоким человеком. Привяжи его голову перед его убийцей, тоже накрепко, а затем возьми лошадь за уздцы и отведи её с этой ношей до дороги, ведущей на Дубфорд, там отпусти, чтобы она вошла в городские ворота по Божьей воле. И послушай, добрый парень, видишь золото, которое разбросано здесь по полу. Оно было моим, но я подарил его этому мёртвому человеку как раз перед тем, как он поднял свою руку на меня, а посему я сохраню его для тебя и отдам, когда ты наутро вернёшься ко мне невредимым, в чём я не сомневаюсь. Ты передашь часть этого золота во имя святого Юлиана первому бедняку, который встретится тебе потом на дороге. Ещё пришли сюда другого охранника. Я устал и не хочу больше никого убивать, пока не высплюсь.

С этим поручением счастливый охранник ушёл, а Кристофер снова собрал свои деньги и мирно отправился в постель.

Глава XXXVI
Король кристофер входит в дубфорд

На следующее утро первым, кто пришёл к королю, был вчерашний охранник. Он сказал, что выполнил поручение: пять миль ехал по дороге на Дубфорд, а потом оставил лошадь с её страшным грузом и никаких помех на своём пути не встретил. Когда он проходил мимо внешней охраны, народ, узнав его, пропускал свободно. А ещё он сказал:

– Скорее всего, Ваш дар Дубфорду, Ваше величество, ныне уже прошёл через ворота.

Король, как и обещал, дал этому человеку золото, тот поцеловал руку короля и ушёл счастливым.

Затем Кристофер послал за Джеком с Холмов и рассказал ему в нескольких словах о том, что случилось вчерашней ночью и о том, что Рольф-предатель уже мёртв. Джек ответил ему на это:

– Король и мой приёмный сын, никогда ещё не было такого могущественного воина, который мог бы так легко, как Вы, завершить войну за столь славное королевство. Воистину, вчера вечером наша война окончилась. Теперь мы поедем прямо в Дубфорд, если Вы этого желаете. И если будет на то Ваше благоволение, я пошлю отряд всадников, чтобы они побыстрее добрались до города и передали баронам, прелатам и рыцарям, и мэру, и членам городского совета, и мастерам гильдий, что им надо решить, как они относятся к Вам. Но я не сомневаюсь, что они примут Вас так, словно Ваш отец вернулся на престол и снова стал молодым.

Теперь Кристофер был близок к тому, чтобы заплакать. Он хотел увидеть свой народ, среди которого будет жить. Он с радостью согласился с предложением Джека с Холмов, так что всадники были отосланы, а войско построено, и Кристофер скакал посреди него вместе с Голдилинд. Солнце ещё не село, когда они увидели ворота Дубфорда и там, перед воротами, и на полях по обе стороны дороги собралась очень большая и пышная толпа, из которой вышли, чтобы поприветствовать короля, епископ Дубфордский, аббат монастыря Святой Марии и приоры более мелких монастырей, все красиво одетые в вышитые ризы. Священники и монахи, облачённые в торжественные уборы, с пением шествовали за ними. Епископ благословил короля и дал ему освящённый хлеб. Король приветствовал его и просил молиться за себя. Затем вышел управляющий Дубфордского замка, а с ним бароны и рыцари. Все они встали перед ним на колени и назвали его королём, а управляющий передал ему ключи от города. Тогда подошли мэр, члены городского совета и мастера гильдий. Они просили короля оказать им милость и принять под защиту его могущественной длани. Всех их Кристофер приветствовал добро и мягко, скорее как друг, а не великий владыка.

После этого ворота открылись, и король Кристофер вошёл в город. Ему никто не препятствовал и никто не говорил ни слова о предателе Рольфе.

Весело звонили колокола кафедрального собора и всех церквей, радостно пели прекрасные женщины в роскошных одеждах. Король Кристофер и королева Голдилинд спешились и пошли по улицам. Их путь от ворот до королевского дворца Дубфорда народ осыпал розами и другими нежными цветами.

Там, в доме своих предков, в большом зале, Кристофер поднялся на возвышение. Рядом с ним была его Голдилинд. Джек с Холмов и самые главные из командиров, епископ, самые великие лорды из числа баронов и самые достойные рыцари, мэр и члены городского совета, а также мастера гильдий были приглашены на пир с королём и его подругой. Они вместе разламывали хлеб и пили славные напитки, пока не принесли последний перед уходом гостей бокал. Затем, наконец, король и королева, сопровождаемые игрой на струнных инструментах и песнями, удалились в спальню. Это была первая ночь, которую Кристофер проспал в доме, построенном его предками, первая с того времени, когда он был ещё в материнской утробе.

Глава XXXVII
О деяниях Юного кристофера среди друзей и народа

Утром Кристофер проснулся в королевской спальне. Голдилинд стояла перед ним. Он обнял её, поцеловал и произнёс:

– Это та самая спальня, откуда мой отец ушёл в последний бой, оставив мою больную мать ждать моего рождения. Он больше никогда не вернулся обратно, а я никогда его не видел. Здесь лежала моя мать во время родов, а потом здесь же она умерла от горя. Её я тоже никогда не видел. Разве что младенческими глазами, а у младенцев нет памяти. А третий из моих родственников стал предателем. Он лишил меня моего наследства и сделал так, чтобы я рос подобно простолюдину и не имел надежд на великие свершения, и в конце концов он постарался убить меня. Поэтому, дорогая, у меня нет родственников и некому меня утешить, разве что ты заменила их всех, ты одновременно для меня и отец, и мать, и брат, и сестра, и все остальные.

Голдилинд ответила:

– Свою мать я никогда не видела, а мой отец умер, когда я была маленькой, и если у меня остались тогда какие-нибудь родственники, то они меня не любили даже самую малость, даже чтобы нанести хотя бы один удар за меня или сказать хотя бы одно слово в мою защиту, когда меня выгнали из дворца и отдали в руки безжалостным людям. Мой плен становился всё хуже год от года, поэтому мне ты тоже заменяешь всех близких людей.

Затем Кристофер держал совет с Джеком с Холмов и знатью своего королевства, и в тот день, в первый день его царствования в Дуболесье, было созвано великое собрание всего народа. Оно совещалось полмесяца, и Кристофер был избран королём единодушно.

Теперь для людей Дуболесья началась прекрасная жизнь. Джек с Холмов остался при короле, его советы были мудрыми, в нём не было жадности, но он видел жадность и пороки других, а потому предупреждал короля, когда их замечал, и тиранов ниспровергали, а простым и бедным людям не нужно было воровать. Сам же Кристофер больше любил отдавать, чем брать. Горе и печали народа доставляли ему боль. Когда он замечал хотя бы одно печальное лицо, ему казалось, что рана была нанесена ему самому. Народ любил его, и слава короля распространилась далеко за пределы страны, так что многие мудрые и отважные покинули собственные земли и пришли в Дуболесье, чтобы поселиться там, где жизнь была спокойной, а соседи – добродушными и радостными, так что жителей в Дуболесье прибавилось.

Хотя Джек с Холмов и жил с королём в Дуболесье, его сыновья вернулись в Холмы, и Гилберт стал главным среди них. Вокруг бывших разбойников собиралось всё больше людей, и дикие места стали заселяться, а Холмы разрослись в хороший торговый город. Братья следили за тем, чтобы все дороги в лесу были безопасными и мирными и чтобы никто из торговцев не нуждался в охране для себя или для своих людей. Даже девушка с золотым поясом могла пройти по лесным дорогам и ничего не опасаться, разве только что подол её платья чуть-чуть помнётся, да и то, если она сама не уследит.

Дэвида Кристофер вначале долго упрашивал остаться во дворце. Он сильно любил его, но тот был непреклонен и уже собрался возвратиться домой, в Холмы. Король, тоскуя, обнял его, и Дэвид сказал ему:

– Мой друг, расставание причиняет мне боль, но я должен признаться тебе, и после этого ты позволишь мне уехать: я люблю твою королеву и жену больше, чем простой подданный. С моим желанием и моей печалью здесь справиться невозможно, но там, в чаще, среди моих лесных братьев, среди мужчин, девушек, женщин и детей, даже среди оленей в лесу, я снова стану мужчиной, а не ворчливым и всем недовольным дураком. Пройдут годы, печаль рассеется, а затем, кто знает, может, я и вернусь.

Кристофер по-доброму улыбнулся и обнял друга, и больше они ни словом не касались этого, хотя и просидели вместе, и проговорили ещё некоторое время. Потом они распрощались, и Дэвид отправился в Холмы. Спустя несколько месяцев, когда у Кристофера родился первенец, Дэвид приехал в Дуболесье, но оставался там не дольше, чем нужно было, чтобы поздравить короля и рассказать ему о том, что он отправляется за море искать приключений. Они расстались хорошими друзьями. Король щедро одарил его и сказал:

– Прощай, друг, я вечно буду помнить тебя и твою доброту.

Дэвид ответил:

– Клянусь крышей нашего домика в Малой долине и очагом там, ты всегда будешь в моём сердце.

Так они расстались на долгое время. Двадцать пять лет спустя, когда Юный Кристофер был в расцвете своих сил и величия, а Голдилинд всё ещё оставалась прекрасной, даром что вокруг их стола сидели сыновья и дочери, в королевских палатах Дубфорда начался святочный пир, во время которого в зал вошёл никому не знакомый человек, статный, сероглазый, со впалыми щеками. Его рыжие волосы были грязны и измяты шлемом. Он был вооружён и выглядел, как воин или вождь. Когда слуги спросили у него, как его зовут, откуда он пришёл и куда направляется, он ответил:

– Я прибыл из-за морей, чтобы взглянуть на короля, а имя моё он сам назовёт, когда меня увидит.

Затем он отодвинул их в сторону, и ему никто не стал мешать. Он прошагал в зал, к престолу, встал перед королём и произнёс:

– Приветствую тебя, маленький король Кристофер, приветствую тебя, крепкое дитя леса!

Когда король взглянул на незнакомца, он сразу же узнал его. Он поднялся с радостным криком, подошёл к нему, взял его руки в свои, поцеловал его, повёл к престолу и посадил между собой и Голдилинд, которая, тоже поприветствовав гостя, взяла его за руку и поцеловала. Джек с Холмов, теперь очень старый человек, крепкий и строгий, сидящий по левую руку от короля, наклонился к незнакомцу, поцеловал его и благословил, ведь незнакомцем этим был Дэвид с Холмов.

Он произнёс:

– Кристофер, сегодня счастливый день.

Король ответил:

– Дэвид, куда ты теперь держишь путь? К чему склонилось твоё сердце?

– К возвращению дней нашей юности и к тому, чтобы остаться с тобой, – сказал Дэвид. – По своей воле я теперь не уйду дальше стен этого дома. Что ты скажешь на это?

– Повторю твои слова, – ответил Кристофер. – Поистине, это счастливый день. Выпей же из моего кубка! Отныне мы будем жить вместе. Нашей разлуке пришёл конец.

И они выпили вдвоём и были самыми счастливыми среди людей в зале. Наконец, король встал и во всеуслышание сказал, что это его товарищ старых дней. Он поведал о подвигах Дэвида, о которых многое слышал, пока они были в разлуке: король сохранял эти истории в своём сердце. Он просил подданных отнестись к Дэвиду так, словно тот был и их другом. Все радовались приходу этого отважного человека, друга короля.

Дэвид остался во дворце, окружённый почётом и любовью Кристофера и Голдилинд. Когда же умер его отец, король передал его графство Дэвиду, своему другу, который больше никуда не уезжал. Он был рядом с королём в мире и на войне, в радости и в горе.

Глава XXXVIII
О делах в лугодолье

Теперь вернёмся немного назад, ко времени, когда королевству Юного Кристофера было не более одного месяца. Стоял жаркий август. Король с королевой наслаждались прохладой сада. К ним подошёл один из слуг и сообщил, что приехал заграничный лорд, который желает с ними поговорить.

Король попросил провести лорда в сад. Слуга ушёл, а потом вернулся, ведя за собой пожилого рыцаря, на чьём зелёном сюрко был вышит золотой лев.

Рыцарь подошёл к королю с королевой, поклонился им, но обратился, как показалось, только к одной Голдилинд:

– Королева Лугодолья, – произнёс он, – цель моего приезда в первую очередь касается Вас.

Она ответила ему:

– Добро пожаловать, сэр управляющий замком Зелёной гавани, мы с радостью выслушаем Вас.

Пришедший сказал:

– Миледи, я больше не управляющий, я теперь сэр Гизберт и лорд Зелёной марки, Ваш верный слуга, который просит Вашей милости и прощения.

– Простить я Вас не могу, но благодарна Вам за всё хорошее, что Вы для меня сделали, – отвечала Голдилинд. – И я надеюсь, что Ваш визит носит дружественный характер.

Зелёный рыцарь вместо ответа повернулся к королю:

– Получаю ли я Ваше дозволение говорить, Ваше величество? – и украдкой улыбнулся.

Кристофер посмотрел на его лицо, на его одежду и вспомнил человека, который стоял между ним и смертью на пороге дома в Малой долине далёким-далёким утром, поэтому он взглянул на него дружелюбно и сказал:

– Позволяю, сэр рыцарь, говорите без утайки. Мне кажется, что когда я увидел Вас впервые, за Вашей спиной стояли вооружённые люди, и Вы отвернули наконечники копий от моей груди.

– Совершенно верно, милорд, – подтвердил рыцарь. – Но, честно говоря, я гораздо меньше боялся за Ваше величество, а больше опасался того, что Вы возьмёте да и перебросите меня через своё плечо, если Вам это придёт в голову.

Кристофер засмеялся и попросил рыцаря сесть на зелёную траву и рассказать, что его привело сюда. Рыцарь, не мешкая, сразу перешёл к делу:

– Королева Лугодолья, я друг и товарищ, а в каком-то роде и слуга графу Джеффри, регенту Лугодолья, которого Вы знаете. Он передал для Вас короткую весть. Мне легко будет пересказать Вам её. У графа Джеффри всё идёт вкривь и вкось, люди вооружаются друг против друга, грядёт война, и лишь Вы можете остановить её, поскольку причина этой войны в Вашем отсутствии. Если Вы согласитесь, а мы обеспечим Вашу безопасность, прибыть в Лугодолье и некоторое время посидеть на престоле, приказывая и воспрещая, если Вы назначите одного из лордов своим графом, других своими военачальниками, управляющими, наместниками и так далее, то, когда люди увидят и услышат Вас, мечи войдут в свои ножны, а копья вновь вернутся на стены, и в Лугодолье воцарится мир, ибо все подчинятся Вам, а потому, миледи, я предлагаю Вам пойти со мной и предотвратить бунт и разруху. Каков будет Ваш ответ?

Голдилинд немного подумала, а затем сказала:

– Сэр Гизберт, я, конечно, хочу увидеть своих людей и взглянуть ещё раз на дом моего отца и на место, где он родился и где умер, но, как знать, быть может, я натолкнусь на какую-нибудь подлость со стороны графа Джеффри, ведь он не испытывает недостатка в подлостях.

Но сэр Гизберт поклялся спасением собственной души, что в его предложении нет никакой уловки, что и в самом деле королевство падёт, если Голдилинд не вернётся на престол. На этот раз ответил Кристофер:

– Сэр рыцарь, я бы хотел доставить удовольствие миледи. Мне кажется, она желает увидеть свою страну и свой народ. Кроме того, по Вашему голосу и Вашему лицу я вижу, что Вы не лжёте мне – с миледи ничего не случится. И всё же я спрошу напрямую: как Вы и Ваш господин посмотрите на то, что она вернётся в Лугфорд не одна? Я говорю вот о чём: хорошо было бы, если б я мог сопровождать её, а кроме меня ещё пятьсот хороших всадников. Примете ли вы таких многочисленных и сильных гостей?

Рыцарь охотно согласился и заметил:

– Лишь бы вы приехали, милорд, а там приводите хоть тысячу или больше – всё будет только надёжнее и безопаснее.

Улыбаясь, король ответил ему:

– Что ж, мы подумаем об этом. А пока чувствуйте себя как дома. Я и в самом деле считаю, что именно благодаря Вашей помощи меня не лишили жизни тем утром в Малой долине.

Три последующих дня Их величества принимали посланника из Лугодолья, а затем все отправились в Лугфорд: Кристофер, Джек с Холмов и Голдилинд. Они въехали туда с честью и триумфом в сопровождении семисот рыцарей, и никогда их не принимали так хорошо, разве что в тот момент, когда Кристофер с войском вошёл в Дубфорд.

Графа Джеффри, впрочем, в тот день не было среди встречающих. Зато во время пира в большом зале, когда Голдилинд сидела на престоле в королевских одеяниях и с короной на голове, на возвышение взошёл высокий седой человек с проницательным взглядом. Он был совершенно безоружен, даже меча не было у него на боку. Одет он был в простую чёрную одежду. Он встал на колени перед Голдилинд, коснулся рукой подола её платья и произнёс:

– Ваше величество, миледи, вот моя голова, и Вы вольны поступить с ней по Вашему усмотрению. Я подло обошёлся с Вами и теперь молю Вас о прощении. Я Джеффри.

Голдилинд по-доброму посмотрела на него и подняла с колен. Затем, повернувшись к старшему из прислуживающих на пиру, сказала:

– Принесите меч с ножнами и поясом, да чтобы это был хороший клинок, и чтобы и меч, и ножны, и пояс были украшены.

Это было исполнено. Когда же меч дали королеве, она попросила сэра Джеффри вновь преклонить колена и опоясала его этим мечом со словами:

– Сэр Джеффри, всё зло, что Вы причинили мне, я прощаю и забываю. А то, что Вы сделали во благо, я запомню, ибо Вы даровали мне в мужья могущественного короля, самого могущественного и самого прекрасного на земле, а потому я благословляю Вас и делаю своим графом, которому оставлю управление Лугодольем, если народ не будет против. Пусть слуги принесут подходящую Вам одежду и украшения, а затем садитесь с нами, ешьте и пейте в этот великий день, ибо день, в который я вновь сижу в доме моего отца и вижу свой народ, любящий меня, – это счастливый день.

Голдилинд говорила громко и отчётливо, так что большинство из присутствующих в зале могли её слышать, и все они возрадовались её словам, поскольку граф Джеффри не так уж плохо управлял страной. Он был мудр и опытен, хорошо говорил сам и понимал других, а кроме того был прекрасным воином. Во время его правления никто не соглашался лишь с тем, чтобы их госпожа и королева вдруг стала бы для них чужой, поэтому слова Голдилинд вызвали радостный крик. Все ожидали мира и королевского благорасположения.

Итак, Джеффри сел вместе со всеми к столу, и Кристофер, улыбаясь ему, сказал:

– Видите, лорд, не поступил ли я так, как Вы просили меня, когда давали это сокровище – Голдилинд? Я привёл разбойников на помощь Вам, а не на погибель. Помогите и Вы мне, будьте хорошим графом для миледи и для меня, и тогда Вы проживёте жизнь и умрёте счастливым человеком и моим другом, в противном же случае…

– Противного случая не будет, Ваше величество, – ответил ему Джеффри. – Каждый из присутствующих в этом зале подтвердит, что я умею держать слово.

Им было радостно вместе, и они были счастливы. Спустя же семь дней на опушке вне стен Лугфорда созвали всенародное собрание. Поистине, оно было многолюдным! Голдилинд встала посреди народа и назвала сэра Джеффри графом, поручив ему управлять страной от её имени, и никто не спорил с этим, поскольку все знали, что он, как никто другой, подходит для этого. Затем она называла представителей баронского и рыцарского сословий, о которых ей сообщили, что на них можно положиться. Голдилинд раздавала им должности, и не было никого из названных ею, кем бы народ был недоволен, ибо Голдилинд заранее советовалась с мудрейшими людьми из разных сословий.

Её саму все любили, ей поклонялись. Единственное, что принимали с трудом, это её неизбежное возвращения в Дуболесье через несколько дней. Когда Голдилинд услышала разговоры об этом, она решила, что по одному месяцу каждый год будет проводить в Лугодолье и, по возможности, выберет для этого май. Все хвалили королеву за мудрое решение, и каждый остался им доволен. С тех пор так и повелось, и второго своего сына Голдилинд родила в Лугфорде. Она решила, что он будет править после неё, и это вызвало бурную радость в народе. Ребёнок вырос сильными и пригожим и начал править страной, когда его мать была ещё жива. Он был хорошим человеком, и народ любил его.

Прежде чем Голдилинд вернулась со своим сопровождением в Дуболесье, она попросила привести к себе Алоизу, и когда это исполнили, Голдилинд одарила служанку и спросила, согласится ли Алоиза отправиться с ней в Дубфорд и служить ей там. Алоиза даже обрадовалась этому предложению, поскольку в Лугфорде она жила в бедности, и никто о ней не заботился, так как ходили слухи, что она была одной из тюремщиц молодой королевы.

Когда все вернулись в Дубфорд, то встретили там Гандольфа, барона Прибрежного края, полностью исцелившегося от своих ран. Король мягко приветствовал его и всю жизнь принимал его благосклонно, а барон отвечал ему верностью.

С тех пор жизнь Юного Кристофера и Голдилинд была спокойной, хотя на их пути встречались и войны, и иные беды, но и народ к ним, и они друг к другу всегда испытывали глубокое уважение и чистую любовь.

Ни с кем Кристофер не обращался хуже, чем тот заслуживал, а со многими даже гораздо лучше. Никого он не боялся и ни к кому не испытывал ненависти, разве что к возмутителям простого люда, но и эта ненависть не жила в его сердце долго, потому что она сильно укоротила жизни тех, к кому он её питал, и такие люди быстро исчезли из королевства, и все забыли о них. Преставился Кристофер в глубокой старости, всего лишь год спустя после смерти своей дорогой Голдилинд, и не было ещё короля, которого бы так сильно оплакивал народ, как оплакивали Юного Кристофера.

1895