Текст книги "Как вам это понравится"

Сцена третья

Комната во дворце. Входят Целия и Розалинда.

Целия

Ну, кузина, ну, Розалинда!.. Купидон да сжалится над нами! Неужели ни одного слова?

Розалинда

Ни одного, чтоб бросить собаке.

Целия

Нет, твои слова слишком драгоценны для того, чтоб их бросать собакам; брось часть их мне. Ну затрави меня доводами рассудка.

Розалинда

Если бы я это сделала, обе кузины пропали бы: одну изувечил бы рассудок, а другая сошла бы с ума от его отсутствия.

(Вздыхает.)

Целия

И это все из-за твоего отца?

Розалинда

Нет, кое-что из-за дочери моего отца. О, как наполнен терниями этот будничный свет!

Целия

Это только репейники, кузина, брошенные на тебя в разгаре праздничного веселья. Когда мы ходим не по нехоженым тропинкам, они цепляются за наше платье.

Розалинда

С платья я всегда могу их сбросить, но тут шипы засели в моем сердце.

Целия

Вырви их.

Розалинда

Я попыталась бы, если б знала, что это легко сделать.

Целия

Ну полно, полно; борись со своими чувствами.

Розалинда

Ах, они приняли сторону лучшего борца, чем я.

Целия

Желаю тебе успеха. В свое время ты попытаешься потягаться с этим борцом, рискуя даже поражением. Однако шутки в сторону и поговорим серьезно. Неужели правда, что так внезапно ты ощутила столь сильную привязанность к младшему сыну старика Роланда?

Розалинда

Герцог, отец мой, горячо любил его отца.

Целия

Так разве из этого следует, что ты должна горячо любить его сына? По такой логике мне бы следовало ненавидеть его, потому что мой отец сильно ненавидел его отца – а между тем я не ненавижу Орландо.

Розалинда

Да, не ненавидь его ради меня.

Целия

Из-за чего мне ненавидеть его? Разве он не выказал себя с отличной стороны?

Розалинда

Вот потому-то не мешай мне любить его, а ты люби его оттого, что я люблю его. Смотри, сюда идет герцог.

Целия

Глаза его пылают гневом.

Входит герцог Фридрих со свитой.

Фридрих (Розалинде)

 
Сударыня, подумайте сейчас
О вашей безопасности и двор
Оставьте наш немедленно.
 

Розалинда

 
Я, дядя?
 

Фридрих

 
Да, ты, племянница. Чрез десять дней,
Коль ближе чем на двадцать миль ты будешь
От нашего владенья, – смерть тебе!
 

Розалинда

 
Униженно прошу я вашу светлость
Позволить мне с собою унести
Познание вины моей. Коль знаю
Отчетливо я самое себя,
И сознаю свои желанья ясно,
И бодрствую, и не сошла с ума,
В чем я вполне убеждена, – то, дядя
Мой дорогой, ручаюсь смело вам,
Что никогда, ничем, ни даже мыслью,
Не вышедшей на свет из мозга, я
Еще не оскорбила вашу светлость.
 

Фридрих

 
Так говорят изменники всегда.
Когда б слова их душу очищали,
Невинностью равнялись бы они
С святынею. Довольствуйся одною
Причиною: не верю я тебе.
 

Розалинда

 
Однако же такое недоверье
Изменницей не делает меня.
Скажите мне, на чем улики ваши
Основаны?
 

Фридрих

 
Ты – твоего отца
Родная дочь, и этого довольно.
 

Розалинда

 
Но ею же была я и тогда,
Когда его землей вы завладели;
Но ею же была я и тогда,
Когда его изгнали вы. Измена
Ведь не идет в наследство, государь;
А если бы нас ею наделили
Приятели – так мне что до того?
Изменником ведь не был мой родитель.
Поэтому, мой добрый государь,
Не будьте так ко мне несправедливы,
Чтоб в бедности моей измену видеть.
 

Целия

 
Позвольте мне сказать вам, государь
Мой дорогой…
 

Фридрих

 
Да, Целия, оставил
Ее я здесь из-за тебя одной.
Иначе бы с отцом своим бродила
Она теперь.
 

Целия

 
Ее оставить здесь
В то время я не умоляла. Сами
Вы этого хотели, сами вы
Ее тогда жалели. Я в то время
Еще была настолько молода,
Что не могла ценить ее. Теперь же
Узнала я ее вполне. Когда
Изменница она – я тоже значит
Изменница: ведь вместе спали мы,
Вставали мы в одно и то же время,
учились мы, играли, ели вместе,
И всюду, где мы появлялись с ней,
Как лебеди Юноны[6]6
  «…Как лебеди Юноны…» — Юнона (у греков – Гера) считалась высшим женским божеством римского пантеона; супруга Юпитера. В храме Юноны, стоящем на Капитолии, находились, в частности, посвященные ей гуси, спасшие Рим. Отсюда, видимо, «лебеди», хотя более известны изображения Юноны, где ее сопровождают павлины.


[Закрыть], – оставались
Четою неразлучною всегда.
 

Фридрих

 
Нет, для тебя она хитра чрез меру;
Терпение ее, молчанье даже
И кроткий нрав народу говорят,
И жалость к ней он чувствует. Ты дура!
Ведь у тебя она ворует имя,
И будешь ты и более блистать,
И более пленительной казаться,
Когда она уйдет от нас. Итак,
Не раскрывай ты губ. Тверд, непреложен
Тот приговор, который произнес
Над нею я: она идет в изгнанье.
 

Целия

 
Так приговор такой же, государь,
И надо мной произнесите: врозь
С ней жить во мне нет силы.
 

Фридрих

 
Ты глупа!
Племянница, готовьтесь же к отъезду.
Коль более назначенного срока
Промедлите – порукой честь моя
И слов моих величье – вы умрете.
 

Уходит со свитой.

Целия

 
О бедная сестра моя! Куда
Ты двинешься? Желаешь поменяться
Отцами? Я готова своего
Тебе отдать. Прошу тебя, кузина,
Не будь грустней меня.
 

Розалинда

 
Причин грустить
Я более имею.
 

Целия

 
Нет, неправда,
Утешься же. Не знаешь разве ты,
Что герцогом отправлена в изгнанье
Я, дочь его?
 

Розалинда

 
Тебя он не изгнал.
 

Целия

 
Нет? Не изгнал? У Розалинды, значит,
Нет той любви, которая должна
Ей разъяснить, что ты и я – одно.
Нас разлучить? Нам, милая, расстаться?
Нет! Пусть себе отыщет мой отец
Наследницу другую. Ну давай же
Придумаем, как убежать, куда
Отправиться, что унести с собою…
Прочь мысль о том, чтоб на тебя одну
Взвалить твою невзгоду, чтоб страданья
Твои нести без помощи моей:
Да, что бы ты ни говорила – небом,
От наших слез уж побледневшим, я
Клянусь пойти повсюду за тобою.
 

Розалинда

 
Ну хорошо, куда же мы пойдем?
 

Целия

 
На поиски за дядей.
 

Розалинда

 
Ах, опасно
Нам, девушкам, в такой далекий путь
Отправиться! Ведь красота сильнее,
Чем золото, влечет к себе воров.
 

Целия

 
Я наряжусь в костюм простой и бедный
И сажею запачкаю лицо;
Ты сделаешь, как я, – и мы спокойно
Пройдем свой путь, ни разу никого
Не подстрекнув напасть на нас.
 

Розалинда

 
Не лучше ль
Мне, поскольку я довольно высока,
Одеться с ног до головы мужчиной,
Красивый меч привесивши к бедру
И в руки взяв охотничую пику?
Тогда – хотя б в душе моей лежал
Весь страх, какой таится в женском сердце, —
У нас, поверь, такой же будет вид,
Воинственный и гордый, как у многих
Трусливейших мужчин, в которых страх
Скрывается под внешностью притворной.
 

Целия

 
Как звать тебя прикажешь мне, когда
Мужчиною ты будешь?
 

Розалинда

 
He желаю
Я имени скромней, чем у пажа
Юпитера[7]7
  Юпитер — верховное божество римлян (у греков – Зевс), супруг Юноны, бог неба и света, а также дождя, грома и молнии.


[Закрыть]; так будешь Ганимедом[8]8
  Ганимед — в греческих мифах прекраснейший из смертных, сын царя Троса, похищенный Зевсом на Олимп. Там он стал виночерпием, прислуживавшим богам за трапезой.


[Закрыть]
Ты звать меня – смотри, не позабудь.
Какое же себе возьмешь ты имя?
 

Целия

 
Согласное со жребием моим:
Не Целия я больше – Алиена[9]9
  От лат. aliene – чужая.


[Закрыть].
 

Розалинда

 
Как думаешь, не попытаться ль нам
Украсть шута придворного отсюда?
Он был бы нам поддержкою в пути,
Не правда ли?
 

Целия

 
О, он пойдет за мною
На край земли; завербовать его
Мне предоставь. Идем же собирать
Брильянты все и все богатства наши;
Удобную минуту изберем
И лучший путь, чтоб скрыться от погони,
Которую пошлют вослед за мной.
Идем, и пусть сердца нам радость наполняет:
Нас не изгнание – свобода ожидает.
 

Уходят.

Действие II

Сцена первая

Арденнский лес. Входят старый герцог, Амьен и другие вельможи, одетые охотниками.

Герцог

 
Ну что, мои товарищи и братья
В изгнании, – не стала ль эта жизнь
Благодаря привычке старой слаще
Раскрашенного блеска? Этот лес
Не менее ль опасностями полон,
Чем лживый двор? Здесь кару лишь одну
Адамову мы чувствуем – различие
Меж временами года. Но когда
Зуб ледяной и завыванье ветра
Сердитого зимою тело мне
Грызут и бьют и наконец заставят
От холода дрожать меня – тогда
С улыбкою я говорю: «Вот это
Совсем не лесть; вокруг меня —
Советники, которые отлично
Дают понять мне, что такое я».
Да, сладостны последствия несчастья;
Как мерзостный и ядовитый гад[10]10
  «…мерзостный и ядовитый гад…» — По старинному поверью, в голове старых жаб находились драгоценные камни или жемчужины, имевшие чудодейственную силу. Во времена Шекспира была популярной «Книга о замечательных вещах» Томаса Липтона, в которой было подробно описано действие подобных волшебных камней, способ их добычи и даже даны наставления, как отличать настоящие образцы чудодейственных камней от поддельных. Для этого, учил автор, следует протянуть камень какой-нибудь встречной жабе; если он настоящий, жаба мгновенно подползет к нему и сделает попытку проглотить камень от досады на то, что человек овладел таким талисманом.


[Закрыть],
Оно хранит неоценимый камень
Под черепом. И эта наша жизнь,
Свободная от суеты и шума,
Находит голоса в лесных деревьях,
И книги в ручейках, и поученья
В громадных камнях, и добро во всем.
 

Амьен

 
Да, я сменить жизнь эту на другую
Не захотел бы. Ваша светлость тем
Счастливы, что жестокие удары
Своей судьбы вы на такой спокойный
И сладостный язык способны быстро
Переводить.
 

Герцог

 
А не пойти ль теперь
За дичью нам? Хоть тяжело мне, право,
Что этих глупых, пестрых бедняков,
Туземных горожан пустыни этой,
В их собственных владеньях здешних мы
Колючими стрелами настигаем
И раним в кровь их круглые бока.
 

Первый вельможа

 
Вот этим-то и огорчен ужасно
Наш меланхолик Жак; клянется он,
Что в этом отношенье, ваша светлость,
Вы более не правы, чем ваш брат,
Изгнавший вас. Сегодня с Амиеном
Мы спрятались нарочно близ него,
Когда лежал врастяжку он под дубом,
Которого разросшиеся корни
Вошли в ручей, журчащий в этом лесе.
Туда пришел страдать бедняк-олень,
Пораненный охотничьей стрелою;
И, верьте мне, светлейший герцог, так
Несчастное животное стонало,
Что кожаный покров его костей
Растягивался страшно, точно лопнуть
Готов был он; и жалобно текли
Вдоль мордочки его невинной слезы,
Большущие и круглые, одна
Вослед другой. Так волосатый дурень
У самого ручья на берегу
Стоял, его слезами наполняя,
А между тем глаз не спускал с него
Меланхоличный Жак.
 

Герцог

 
Но что ж такое
Жак говорил? Картину эту он
Не сделал ли нравоучений темой?
 

Первый вельможа

 
О да, и те нравоученья он
Высказывал во множестве сравнений.
Так, например, при виде стольких слез,
Терявшихся в ручье без всякой пользы,
Он говорил: «Бедняк, подобно людям,
Ты делаешь духовную теперь,
Тому свое богатство отдавая,
Кто без того достаточно богат».
И вслед за тем, при мысли, что оленя
Оставили лохматые друзья,
Что он один, беспомощный, скитался,
Жак говорил: «Да, это так всегда:
Товарищей несчастье прогоняет».
Вдруг несколько оленей перед ним
Промчались, веселы и сыты,
И ни один привета не послал
Несчастному. «Ну да, бегите мимо! —
Воскликнул Жак. – Бегите поскорей,
Вы, сытые, зажиточные люди!
Таков уж свет! Ну стоит ли смотреть
На жалкого, несчастного банкрота!»
Так он пронзал упреками насквозь
Быт городской, и сельский, и придворный,
И даже жизнь, которую ведем
Мы с вами здесь; он клялся, что мы просто
Разбойники, тираны, хуже их,
И это оттого, что мы пугаем
И даже бьем животных в тех местах,
Где их сама природа поселила.
 

Герцог

 
И в этом настроенье вы его
Оставили?
 

Второй вельможа

 
Так точно, ваша светлость,
Оставили в раздумьях и в слезах
Над раненым оленем.
 

Герцог

 
Ведите
Меня туда. Люблю я приходить
К нему, когда он мрачно так настроен:
Страдания рождают
Множество глубоких мыслей в нем.
 

Второй вельможа

 
Пожалуйте, я вас сведу сейчас же.
 

Уходят.

Сцена вторая

Комната во дворце. Входят герцог Фридрих, вельможи и слуги.

Фридрих

 
Возможно ли, чтобы никто из вас
Не видел их? Нет, быть того не может,
Сообщников они себе нашли
В каких-нибудь бездельниках придворных.
 

Первый вельможа

 
Насколько мне известно, так никто
Не видел их. В присутствии прислужниц
Она легла в постель, но рано утром
Они нашли постель уже
Лишенною сокровища.
 

Второй вельможа

 
И с ними
Исчез и шут, который часто так
Вас заставлял смеяться, ваша светлость.
Гесперия, прислужница принцессы,
Созналась мне, что слышала она
Украдкою, как ваша дочь с кузиной
Восторженно хвалили красоту
И доблести того борца, который
На днях побил здесь Карла-силача.
И думает Гесперия, что где бы
Они не скрылись, тот молодец
Наверно их сопровождает.
 

Фридрих

 
К брату
Его послать сейчас же и привесть
Мне этого молодчика, а если
Его там нет, так пусть сам брат придет:
уж он его отыщет мне. Скорее
Исполните приказ мой, а меж тем
Без устали ищите, узнавайте,
Где нам поймать безумных беглецов.
 

Уходят.

Сцена третья

Перед домом Оливера. Орландо и Адам подходят с разных сторон.

Орландо

 
Кто здесь?
 

Адам

 
Как! Молодой мой господин! О добрый,
О дорогой мой господин! Портрет
Роланда престарелого! Скажите,
Зачем вы здесь? Зачем у вас душа
Прекрасная? Зачем вас люди любят?
Зачем сильны вы, и храбры, и хороши?
И наконец, зачем неосторожность
Имели вы нанесть такой удар
Могучему борцу при этом принце
Причудливом? Опередила здесь
Вас чересчур поспешно ваша слава
Есть род людей – известно это вам, —
Которые в своих душевных свойствах
Себе врагов находят; из таких
Людей и вы. Достоинства все ваши,
Мой господин, по отношенью к вам —
Изменники чистейшие, святые.
О, что за свет, в котором красота
Душевная тому отравой служит,
Кто ею наделен!
 

Орландо

 
Да что же тут
Случилось?
 

Адам

 
О юноша несчастный!
Не заходите в этот дом; живет
Под крышею его всех качеств ваших
Заклятый враг, ваш брат – нет, нет, не брат!
Сын», нет, не сын! Я не хочу сознаться,
Что это сын того, кого назвать
Его отцом хотел я. Он проведал
О вашем торжестве и нынче в ночь
Решился сжечь ту комнату, что служит
Вам спальнею, и с нею вас самих.
Коль этот план разрушится – он хочет
Употребить другие средства, лишь бы
Вас погубить; намеренья его
Подслушал я. Дом этот не жилище,
А бойня. О, бегите в страхе прочь!
 

Орландо

 
Куда ж идти, Адам?
 

Адам

 
Куда хотите,
Но только здесь не оставайтесь.
 

Орландо

 
Что ж?
Желаешь ты, чтоб стал я подаяньем
Свой хлеб сбирать иль воровской доход
Приобретать безумной, гнусной шпагой
На столбовой дороге? Только так
Мне поступить осталось бы – другого
Исхода я не знаю; но решиться
Я не хочу на это, будь что будет.
Скорее я готов себя обречь
Жестокости и лютой злобе брата.
 

Адам

 
Нет, этого не делайте. Пятьсот
Дукатов я имею; эту сумму
Ничтожную собрал на службе я
У вашего отца. Ее с той целью
Я приберег, чтоб мне она была
Заботливой сиделкою в то время,
Когда придут в не действие мои
Одряхнувшие ноги и с презреньем
Жизнь старика забросят люди в угол.
Возьмите их; моею же опорой
Пусть будет тот, кто воронов поит
И воробьям питанье посылает!
Вот золото: я все вам отдаю.
Позвольте мне слугой остаться вашим;
Я стар на вид, но крепок я и бодр,
Затем что кровь я в юности ни разу
Напитками горячими не портил
И никогда бесстыдно не искал
Средств ослаблять и разрушать все силы.
Вот почему и старчество мое —
Здоровая зима; она морозна,
Но действует живительно. Итак,
Позвольте мне последовать за вами;
Как молодой я буду вам служить
Во всех делах и затрудненьях ваших.
 

Орландо

 
О добрый мой старик! Как хорошо
Является в тебе все постоянство
Тех прежних лет, когда не из корысти
Слуга служил, а по одной любви!
Не создан ты по нашей новой моде,
Когда никто не хочет даром труд
Свой отдавать, и только лишь награда
Получена, усердие тотчас
Кончается в принявшем воздаянье.
Ты не таков. Но, бедный мой старик,
Ты дереву гнилому посвящаешь
Свои труды, заботливость свою;
За это все оно принесть не может
Тебе цветка простого. Но пусть будет
По-твоему: мы вместе в путь пойдем
И, прежде чем все то, что собрано тобою,
Успеем мы прожить, пошлется нам судьбою
Приятный для души и скромный жребий.
 

Адам

 
Да,
Идем, мой господин; и буду я всегда,
До часа смертного, ненарушимо честно
Сопровождать тебя. Я, как тебе известно,
От юношеских лет живу здесь, а теперь
Под восемьдесят мне; но больше в эту дверь
Я не хочу входить: в семнадцать лет беспечно
Всяк ищет счастия, в мои ж года, конечно,
Поздненько уж за ним бежать. Но все равно
Я буду награжден вполне, коль суждено
Мне встретить с чистою душой свою кончину
И знать, что заплатил мой долг я господину.
 

Уходят.

Сцена четвертая

Арденнский лес. Входят Розалинда в мужском платье, Целия, одетая пастушкой, и Оселок.

Розалинда

О Юпитер! Как утомился дух.

Оселок

Я бы о своем духе не заботился, не устань мои ноги.

Розалинда

А я бы готова опозорить мое мужское платье и расплакаться как женщина, но должна поддерживать более слабый сосуд, потому что камзол и штаны обязаны подавать пример бодрости юбке. Итак, мужайся, добрая Алиена!

Целия

Пожалуйста, прости мою слабость; я не могу идти дальше.

Оселок

Что до меня, то я готов скорее снести ваше изнеможение, чем понести вас самих. Впрочем, если бы и пришлось понести вас, тяжесть была бы невелика: ведь, я полагаю, у вас в кошельке ни гроша.

Розалинда

Итак, вот Арденнский лес.

Оселок

Да, вот я и в Арденнском лесу – и все-таки такой же дурак как прежде, если не больше. Дома мне было лучше; но путешественники должны быть всем довольны.

Розалинда

Да, будь всем доволен, добрый Оселок. Смотри, кто идет сюда: молодой человек и старик, занятые серьезным разговором.

Входят Корин и Сильвий.

Корин

 
Да, это путь к тому, чтоб вечно ты
 В ее душе встречал презренье.
 

Сильвий

 
Если б
Ты знал, Корин, как я люблю ее!
 

Корин

 
Понять могу отчасти, потому что
И сам любил когда-то.
 

Сильвий

 
Нет, Корин,
Ты, как старик, понять меня не можешь,
Хотя б и был ты в юности страстнейшим
Любовником, какой когда-нибудь
В полночный час вздыхал в своей постели.
Но если бы и правда, что твоя
Любовь была с моей любовью схожа —
Хоть убежден я твердо, что никто
Так не любил, как я, – то сколько сделал
В жару ее ты глупостей смешных?
 

Корин

 
Да тысячу, которые забыты
Теперь уж мной.
 

Сильвий

 
О, значит, никогда
Ты не любил так сильно. Если помнить
Не можешь ты малейших сумасбродств,
В которые любовь тебя ввергала, —
Ты не любил.
И если ты ни разу не сидел,
Как я теперь, слух чуждый утомляя
Хваленьями возлюбленной своей, —
Ты не любил.
И если ты не оставлял внезапно
Товарищей, как оставляю я
Тебя теперь, влекомый силой страсти, —
Ты не любил.
О Феба, Феба, Феба!
 

Уходит.

Розалинда

 
Увы! Пастух несчастный! Между тем
Как я твои рассматривала раны,
По горестной случайности свои
Увидела я тоже пред собою.
 

Оселок

А я свои. Я помню, что когда я был влюблен, то разбил свою шпагу о камень, объявив ей, что сделал это для того, чтоб отучить ее ходить по ночам к Жанете. И я помню, как я целовал ее скалку и вымя коровы, которое выдоили ее хорошенькие растрескавшиеся руки. И я помню, как я однажды ласкал и миловал гороховый стручок вместо нее и, вынув оттуда две горошины, отдал их ей и сказал с горючими слезами: «Носите их ради меня». Наш брат, истинный влюбленный, подвержен страшным прихотям; но как все в натуре смертно, так всякая влюбленная натура заражена смертельным безумием.

Розалинда

Ты говоришь умно, сам не замечая этого.

Оселок

Да я и не обращу внимания на мой ум до тех пор, пока не зацеплюсь за него и не переломаю себе ноги.

Розалинда

 
О Зевс! Огонь, которым полон этот пастушок,
Так схож с моим: он так же постоянен и глубок.
 

Оселок

 
Да и с моим; но только мой как будто
Стал потухать.
 

Целия

 
Прошу из вас двоих
Кого-нибудь, пойдите и спросите,
Не может ли вот этот человек
Нам дать поесть за деньги; я не в силах
Уж на ногах держаться.
 

Оселок

 
Эй, паяц!
 

Розалинда

 
Молчи, дурак! Тебе родня он, что ли?
 

Корин

 
Кто там зовет?
 

Оселок

 
Те, кто почище вас.
 

Корин

 
Не будь они такими, было б жалко
На них смотреть.
 

Розалинда (Оселку)

 
Ну замолчи же, неуч.
 

(Корину.)

 
Здорово, друг.
 

Корин

 
И вы здоровы будьте,
Мой господин хорошенький, и ваши
Товарищи.
 

Розалинда

 
Прошу тебя, пастух,
Коль золотом иль лаской подкрепленье
Купить себе в пустыне этой можно,
Сведи ты нас куда-нибудь, где мы
Могли б найти себе приют и пищу.
Вот девушка, измученная страшно
Дорогою и жаждущая здесь
Поотдохнуть.
 

Корин

 
Мой господин прекрасный,
Мне жаль ее, и больше для нее,
Чем для себя, хотел бы я богаче
Быть, чтоб ей хоть чем-нибудь помочь.
Но я пастух другого человека
И не стригу овец, что я пасу.
Мой господин суров и груб; он мало
Заботится о том, чтоб в небо путь
Открыть себе гостеприимством теплым.
Да сверх того, его стада, и дом,
И пастбища теперь пошли в продажу,
А так как он в отсутствии – у нас
Нет ничего такого, чем я мог бы
Вас накормить. Но все-таки прошу
Пожаловать и посмотреть; душою
Я рад гостям.
 

Розалинда

 
А кто же покупатель
Его лугов и стад?
 

Корин

 
Тот молодой
Пастух, что здесь недавно был со мною;
Да он теперь едва-едва глядит
На всякую покупку.
 

Розалинда

 
Если только
Ты не сочтешь бесчестным, то купи,
Пожалуйста, стада, луга и мызу,
А мы за все заплатим.
 

Целия

 
Сверх того,
Дадим тебе мы жалованья больше.
Понравилось мне это место; здесь
Я с радостью готова поселиться.
 

Корин

 
Сомненья нет, что можно это все
Купить. Пойдем со мною; если только
Жизнь здешняя, и почва, и доход
Придутся вам по вкусу, я охотно
Со всею верностью начну служить у вас
И вашим золотом все закреплю сейчас.
 

Уходят.

Сцена пятая

Там же. Входят Амьен, Жак и другие.

Амьен (поет)

 
Кто под зеленою листвою
Желает отдыхать со мною
И хору птичьих голосов
Кто вторить весело готов —
Пусть придет, пусть придет, пусть придет!
Здесь, на лоне природы,
Он врагов не найдет,
Кроме зимней, суровой погоды!
 

Жак

Еще, еще, прошу тебя, еще.

Амьен

Эти песни нагонят на вас меланхолию, monsieur Жак.

Жак

Спасибо им за это. Еще, прошу тебя, еще. Я могу высасывать меланхолию из песни, как ласточка высасывает яйца. Еще, прошу тебя, еще!

Амьен

Я охрип; притом же я знаю, что не могу понравиться вам.

Жак

Я и не требую, чтоб вы мне нравились: я желаю, чтоб вы пели. Ну дальше, следующий станс. Ведь вы их называете стансами?

Амьен

Как вам будет угодно, monsieur Жак.

Жак

Называйся они как хотят, мне все равно; ведь они ничего не должны мне. Что ж, будете петь?

Амьен

Пожалуй – скорее, чтобы исполнить ваше желание, чем для собственного удовольствия.

Жак

Ну если я когда-нибудь поблагодарю кого-нибудь, так этот кто-нибудь будете вы. То, что люди называют комплиментом, похоже на гримасы, которые строят друг другу две обезьяны, а когда человек благодарит меня от души, мне кажется, что я подал ему грош и что он благодарит меня как нищий. Ну пойте: а вы, не желающие петь, придержите языки.

Амьен

Хорошо, я окончу начатую песню. А вы, господа, пока накрывайте на стол: герцог намерен пить под этим деревом. (Жаку.) Он сегодня целый день искал вас

Жак

А я целый день избегал его. Он слишком большой спорщик. У меня в голове столько же мыслей, сколько и у него, но я за это благодарю небо и не кичусь этим Ну начинай щебетать.

Амьен (поет, все ему вторят)

 
Кто честолюбья избегает,
Под солнцем жить предпочитает,
И кто, умеренность любя,
Сам ищет пищу для себя,
Пусть придет, пусть придет, пусть придет.
Здесь, на лоне природы,
Он врагов не найдет,
Кроме зимней, суровой погоды.
 

Жак

Я вам скажу на этот мотив стихи, которые я сочинил вчера назло моей стихотворной изобретательности.

Амьен

А я спою их.

Жак

 
Вот эти стихи.
Коль человеку вдруг случится
В осла внезапно превратиться,
Богатство бросить и покой
Для дикой прихоти пустой,
Ducdame, ducdame, ducdame![11]11
  «Дюкдаме» – искаж. due ad me – приведи его ко мне.


[Закрыть]
Здесь тотчас же он встретит
Дурней, равных себе,
Если только на зов мой ответит!
 

Амьен

Что значит это дюкдаме, дюкдаме, дюкдаме?

Жак

Это греческое заклинание, которым глупцов зазывали в заколдованный круг. Я пойду уснуть, если буду в состоянии; а если не смогу уснуть, то буду сыпать ругательства на всех перворожденных Египта.

Амьен

А я пойду искать герцога; его обед готов.

Расходятся в разные стороны.