Текст книги "Тысячи лиц Безликой. Сборник рассказов. Путь вечности – Кривая"

– Что не так? – гневно вырвалось у него. Он оценивающе смотрел на изящную девочку и обдумывал, как поймать и покрепче скрутить свой трофей.

– Всё не так! – в тон ему выкрикнула Юлька и, уловив его намерения, судорожно дёрнулась назад. – Нет, не надо!

– Я не понимаю тебя, что случилось? Ты можешь мне объяснить? – растерянно взъерошил пятернёй свои и так лохматые волосы Лёшка. Он искренне не понимал, что творится с ней, и хотел поскорей прекратить это, чтобы вновь присосаться к желанным губам.

Но та всё шарахалась от него и что-то шептала. Лёшка прислушался и не поверил ушам. Глаза его округлились, а челюсть отвисла. Он не мог ни принять, ни осмыслить то, что она говорила ему. Да разве такое возможно? Его, такого… такого… всего из себя? Да они толпами бегать за ним должны, а тут… Нет, это не правда!

– Я что-то не понял! Что ты говоришь? Повтори, – с горем пополам он усмирил бурно взметнувшуюся в душе обиду и попытался взять себя в руки. Его уязвлённая гордость не позволила пасть лицом перед… этой… И губы растянула пугающая ухмылка.

– Я не умею обманывать, Лёша, ты должен понять и принять то, что я говорю, – и тут Юлька вздрогнула, шестым чувством ощущая в нём перемены. – У нас с тобой ничего не получится. Я, честно, пыталась, но не могу. Понимаешь, я не люблю тебя. И не думаю, что смогу, а встречаться без чувств? Зачем тебе такая девушка? Найди себе хорошую, которая полюбит…

– Кто он? – грубо перебил её Лёшка. Он далеко не дурак и прекрасно осознавал, что дыма без огня не бывает.

– Что? – растерялась Юлька. Она так долго репетировала свою речь, а он взял и испортил. Что теперь? Ведь она не хотела упоминать Сашку. И не станет.

– Ты о чём? – картинно округлила глаза Юлька. – Я тебе тут душу свою раскрываю, а ты…

– Нахрена мне твоя душа, ты мне ноги раскрой, – ехидно парировал Лёшка, недвусмысленным жестом погладив ширинку.

– Фу, Лёш, какой ты пошлый, – сморщила Юлька остренький носик, а сама едва не вспыхнула от желания, полыхнувшего между ног. В ужасе она ощутила, как предательски реагирует её тело на его откровения. Сладкая истома закрутила тугие узлы там, где липкая влага хлынула через край и грозилась пропитать не только трусы, но и брюки. Грудь налилась и набухла, соски затвердели, но Юлька отчаянно гнала от себя эти чувства, кусая бледные губы и пряча стыдливо глаза.

– Да, я такой, и хватит болтать, я хочу тебя… прямо сейчас… – с придыханием повторяя слова, словно музыку для ушей, он двинулся к ней.

Но Юлька ещё не совсем растеряла мозги. Затолкав свою жажду в потайной уголок похотливой души, она, выставив перед собой руки, жалобно взмолилась, пытаясь достучаться до униженного ею подростка:

– Лёш, перестань. Ты же всё понял. У нас всё равно ничего не получится. Мы больше не вместе. Давай останемся просто друзьями?

Он застыл, задохнувшись, как от удара под дых. Лёшка неверящим взглядом смотрел на неё, судорожно ртом ловя воздух. Он, казалось забыл, как дышать. Невероятно, но этим своим «просто друзьями» она буквально выбила почву у него из-под ног. Плотно сжав кулаки, он пытался совладать с жгучей болью. Побитой собакой ощетинилась в душе уязвлённая гордость, топя все светлые, нежные чувства в котле с гремучей кипящей смолой.

Совершенно не подозревая, какую глубокую рану она причинила мальчишке, Юлька воспользовалась его ступором. Мелкими шажками по стеночке обошла обалдевшего Лёшку и стремительно кинулась по лестнице вверх. Хватит с неё вечерних прогулок. Сегодня ей лучше вернуться домой.

Пугливой ланью неслась Юлька по лестнице, перескакивая ступеньки, словно бы у неё выросли крылья. Летела, забыв, как дышать, боясь услышать его гулкие настигающие шаги, но бешеный грохот суматошного сердца глушил все внешние звуки. Добежав до спасительной двери, Юлька, согнувшись, прижалась к стене и прислушалась, стараясь отдышаться и успокоится. Подъезд оглушал тишиной. Никто за ней не бежал, не старался догнать и поймать. Неужели он так легко отступил, уступил и отстал? Это невероятно! Внезапно жгучая досада и разочарование тяжело навалились на плечи, в одночасье занизив самооценку. Значит, не так уж она хороша. И вообще, чего стоит эта хвалёная мужская любовь? О чём она только думала, бросая злые слова прямо Лёшке в лицо? Что он просто так всё проглотит и скажет спасибо ещё? А потом упадёт ей к ногам, умоляя его не бросать? Нет, только не этот эгоистичный юнец. Зубы её крепко сжались, заскрежетав, а крылья носа гневно раздулись. Юлька тыльной стороной дрожащей ладони утёрла выступившую на холодном лбу испарину и до боли стиснула кулаки. Всё, она собралась, взяла себя в руки и, спокойно открыв дверь, шагнула домой. На сегодня прогулки закончены.

***

Сестры дома не было. Из зала доносилась монотонная разноголосица работающего ящика и редкие реплики родителей. Они даже не заметили, как рано явилась сегодня блудная дочь. Вот их кудахтанья ей как раз и не хватало. Тихонько разувшись, Юлька бабочкой впорхнула на кухню и, распахнув створку окна, свесила голову вниз. Взгляд её скользнул по привычной оживлённой картине у подъезда и, зацепившись за чёрную, до боли знакомую шевелюру, замер. Немного понаблюдав, Юлька наконец успокоилась. Смеющийся Лёшка не производил впечатления несчастного брошенного влюблённого, и она со спокойной душой хотела уже было вернуться в дом, как резкий скрип в окне нижнего этажа заставил её насторожиться.

Створка на восьмом распахнулась, выпустив в промозглое небо клубы сизого дыма, и с непривычным уху грохотом «Арии» из окна высунулась кудрявая шевелюра Сашки. Сердце Юльки радостно ёкнуло. Вот о ком все её мысли. Вот по кому тоскует душа. И прежде, чем она успела подумать, слова вылетели непослушной пичугой:

– Привет, сосед, – голова внизу дёрнулась, показались плечи, и Сашка едва сумел извернуться так, чтобы взглянуть на внезапную собеседницу.

– Привет, – улыбнулся он, и Юлька совсем поплыла. – А ты почему не с ними? Я думал, ты там, – ей показалось, или действительно в словах парня скользнули нотки радости и облегчения? Нацепив на лицо маску невозмутимости, она небрежно отмахнулась.

– Да что мне там делать? – и вновь утонула в смеющемся прищуре блестящих глаз.

– А что ты дома делаешь? – как бы между прочим проронил Сашка, стряхивая вниз пепел с забытой сигареты.

– Да ничего, сижу, скучаю. А что, есть предложения? – сердце панически заколотилось о рёбра.

– Давай ко мне… Послушаем музыку? – Сашка смущённо замялся, а в глазах засияла надежда.

– Хм… А отец? – осторожно спросила Юлька. Ей совершенно не улыбалось столкнуться с пьяным скорбящим соседом.

– Об этом не беспокойся, его нет дома и, скорее всего, долго не будет, – успокоил её парень. И, поймав вопрошающий взгляд, пояснил. – Дядь Саша уехал в рейс, и отец у соседей. Они там с тёть Машей… И, наверное, на всю ночь…

Юлька сразу всё поняла и, улыбнувшись, кивнула:

– Иди тогда, открывай, сейчас я спущусь, – и створка окна на девятом поспешно захлопнулась.

На душе Юльки пели райские птицы, когда она неслась вниз по ступенькам. Сосед уже ждал её у раскрытой двери. В нелепо растянутой футболке и спортивках он выглядел так по-домашнему, что Юлькину душу затопило теплом. Опаляющий жар пробежался по телу и свернулся пульсирующим комочком внизу живота. Не успев даже сбавить шаг, она была поймана в крепкие объятия. Уткнувшись носом в его грудь, глубоко вздохнула и окунулась в густой аромат мужского тела, табачного дыма и сладкой корицы.

– Ты так спешила ко мне? – промурлыкал он ей в макушку. И зарылся лицом в рыжий каскад. Её щёки предательски вспыхнули, а тело обмякло. Он обнял крепче, и она тесно прижалась в ответ. На какое-то время мир вокруг них застыл, замер, растворился в безвременье. Лишь только грохот сердец напоминал им о том, что они существуют.

– Ты такая сладкая! Ммм, – втянул носом он аромат её волос, не поднимая лица, – аппетитная. Так бы и съел.

– Съешь, – едва смогла она пискнуть. Дыхание перехватило, а перед глазами запрыгали тёмные пятна.

– А вот и съем, – согласился он и легко, словно пушинку, подхватил её на руки. Занёс в дом и с шумом ногой захлопнул входную дверь. – Вот и попалась ты, Красная шапочка, злому голодному волку.

В его руках было так уютно, что Юлька и не думала вырываться. А он всё сильнее стискивал её, и сердце стучало всё суматошнее. Он нёс Юльку не на диван, где они были в прошлый раз, а в свою спальню. Юлька только потом поняла это, когда дыхание его совсем стало хриплым от нахлынувших чувств. Опустив её на кровать, он жадно впился губами в оголённую шею. От неожиданности она судорожно дёрнулась и зарылась пальцами в его волосы.

Он целовал её так жадно, так отчаянно, как дикий голодный зверь, опьянённый запахом первой крови, терзает свою добычу. Руки шарили под одеждой, сжимали груди, гладили нервно дрожащий живот. Она трепыхалась в его руках, как пойманная в силки беззащитная пташка. А он терзал её всё настойчивей. И в мыслях у Юльки сверкнула надежда. Да, вот так, именно так она и хотела лишиться невинности. Чтоб намекнуть своему мучителю, она расслабила ноги, слегка раздвинув их, и тут же ладонь его метнулась туда. Он зарычал, захрипел и, подняв на неё мутный от желания взор, всмотрелся в глаза. В его взгляде бурлило неистовое желание, похоть и жажда. Всего на одну секунду она испугалась, но он уловил тот испуг. И, покачав головой, впился ей в губы.

А дальше мир для Юльки поблёк. Она закрыла глаза и полностью отдалась своим чувствам. Сашка ласкал так умело, что не оставил ей и шанса. А она и не думала сопротивляться, вырываться и думать о чём-то другом. В её хрупком девчоночьем мирке существовали лишь тёплые, мягкие губы, властные, нежные руки и ловкие пальцы, творящие чудеса. Она окунулась в блаженство, раскрепощённой богиней доверчиво раскинувшись на чужом ложе. Одежда, снятая ловкой рукой, уже давно сиротливой кучкой покоилась на полу. Куда же делось стыдливое смущение? Девичья скромность? Ненужные, назойливые мысли покинули юную голову. Были смыты потоком чувственного влечения. Она была сейчас податливой глиной в его твёрдых руках, тянулась к нему всей душой, раскрываясь навстречу всем телом в ожидании главных, желанных шагов, но он всё тянул.

Как он разделся, она уже не заметила. Лишь почувствовав мимолетное касание к своему лицу, она распахнула глаза. То, что болталось, покачиваясь у самого её рта, сначала повергло в шок, но внезапное понимание, пришедшее вместе с жаром его сладких ласк, заставило её отбросить сомнения. Нависнув над ней в позе валета, он самозабвенно целовал её нежный бутон, сводя Юльку с ума и лишая остатков стеснения. Не понимая, но догадываясь, чего от неё ждут, она цепко обхватила торчащий отросток и, щекоча нежную кожицу пальцами, направила себе в рот. Едва коснувшись кончиком языка покрасневшей головки, она услышала его стон. Ещё яростней Сашка зарылся между трепещущих ног, ещё ниже подался к раскрытому рту естеством. Она задыхалась от тёплых волн наслаждения и всем сердцем желала одарить его тем же. Робко, неумело водила она ладонью по всей длине мужского достоинства, сжимала, тискала и ласкала во рту языком, ощущая пульсацию. Девчонки всегда остаются девчонками, в любых ситуациях. И вот теперь, безумно терзая каменеющий член, она про себя, пусть и на задворках разума, всё равно отмечала, насколько Сашкин орган отличался от Лёшкиного, в лучшую сторону. Насколько он больше, мощнее, длиннее. Насколько желанней и ближе. Да, на самом деле, чувства творят чудеса.

Мужской будоражащий запах, странный привкус на липких губах, мягкость на языке нежной трепещущей плоти. Всё это сводило Юльку с ума. А ещё Сашкин быстрый язык выписывал умопомрачительные пируэты на самом чувствительном бугорке её интимного места. Сжимая и разжимая бёдра, она невольно сдавливала его голову, касаясь щёк парня голыми ляжками. Движения обоих ускорились, заставляя забыть обо всём и лишь плыть по волнам эйфории. Она сосала, лизала, покусывала, раскрывая рот навстречу его размашистым движениям, подчиняясь его такту, извивалась всем телом. Кровь бурлила в ушах, отдаваясь толчками по всему телу, разгоняя горячую страсть по каждой венке, каждой жилочке.

Юлька вздрогнула первой. В один миг тело её судорожно дёрнулось и выгнулось Сашке навстречу. Он не отпрянул, а ещё жарче присосался, ловя ртом каждый спазм, исторгающий тёплую влагу. Тут настал и его черёд. Застыв у девчонки во рту, орган напрягся, распух и излился ей в горло густым фонтаном терпкой, солоноватой жидкости. Глотая пряные семена страсти, Юлька не прекращала щекотать языком твёрдую плоть, сжимать в ладони скукоженную мошонку и нежно теребить пальцами шарики. Замерший Сашка испустил протяжный стон прямо в Юлькино лоно и, как подкошенный, рухнул рядом с ней на кровать. Так они и лежали, пытаясь отдышаться, как после долгого бега, прижимаясь друг к другу влажными, горячими телами. Странно, но она сейчас была счастлива и несчастна одновременно. Такого обалденного кайфа, как сейчас, она ещё не испытывала, чего только стоит это новая полная власть над трепетной мужской плотью, которая оживала в руках, обескураживала, заставляла взглянуть на их отношения совсем под другим углом. И всё же, несмотря на всю прелесть произошедшего, она всё ещё девственница. В душе её едва тлела искорка жгучей обиды. Ну почему?

Юлька повернула к Сашке лицо и встретилась с его внимательным взглядом.

– Тебе не понравилось? – он напрягся, как перед прыжком.

– Шутишь? Это было чудесно! Ты мой волшебник! – она мягко коснулась кончиками пальцев его щеки, и Сашка облегчённо расслабился. Было видно, что ему очень важно услышать именно этот ответ. И Юльку это почему-то безумно обрадовало.

– А тебе? – погладив шершавую щёку парня, маленькая ладошка юркнула вниз и накрыла сморщенный орган. Сашка дёрнулся и зарычал, хватая Юльку в охапку и прижимая к себе. Он крепко оплёл ногами тощее тело, заключая в прочное кольцо рук. Наклонив голову, коснулся губами виска, и до ушей её долетел жаркий шёпот:

– Ты моя прекрасная, сказочная волшебница. Никому и никогда тебя не отдам. Поняла? Скажи, что ты только моя?

И она, ничуть не усомнившись, ответила:

– Только твоя…

Так, слившись телами, они и лежали, целуя друг друга, щедро делясь теплом и страстными обещаниями. Куда-то исчезла обида, и Юлькина душа обрела долгожданный покой. Девственница, ну и пусть. Зато какой кайф с этим странным мальчишкой. Её странным мальчишкой, которого она теперь тоже никому не отдаст. И померк в её мыслях образ оскорблённого Лёхи, истаял облаком несбывшейся мечты так бережно хранимый облик Вадика. Дерзко и непреклонно Сашкин образ вытеснил всех из Юлькиной головы, воцарившись отныне там в полном и безоговорочном одиночестве.

***

– Знаешь, а я вчера видел маму. – первый прервал молчание Сашка. И едва слова его дошли до ума разнеженной Юльки, как очарование разом схлынуло. Ей надо бы бежать от него сломя голову, но нет, жалко же, и глаза у него вон какие красивые, ясные, цвета весенней сочной зелени. Как же уйти от такого, даже если он и немного того… в смысле, видит умерших. Ой, блин! Ну, как же она могла забыть… Ведь ещё так мало времени прошло… Конечно, ему просто мерещится.

– Расскажешь? – слегка отодвинувшись, она заглянула ему в глаза, старательно пряча свой скепсис. Он молча кивнул и, хитро улыбнувшись, чмокнул её в нос. Затем взгляд его затуманился, и он снова притянул её голову, зарываясь лицом в непослушные кудри.

– Я долго не мог заснуть, когда ты ушла, всё вертелся, о тебе думал. Я же знаю, что тебя парень провожает. Я видел вас вместе, и не один раз, – Юлька заметно напряглась, но он ласково чмокнул её в макушку. —Ты не волнуйся, малыш, теперь ты только моя. Да? Ведь правда?

– Конечно, – выдохнула она облегчённо. – А парня у меня нет, Саш, честно. Был там один, провожал, но я ему объяснила, что не люблю его и мы не можем быть вместе.

– А мы… Можем? – еле слышно спросил он, глубоко вдыхая запах её волос, словно в ожидании приговора. Юлька ясно почувствовала, как вокруг них разлилось напряжение. Оно словно колючими искрами наполнило воздух, и тот стал тяжёлым и вязким.

Боязнь быть отвергнутым девочкой – вечный страх всех пацанов. Ещё немного помучав его в неведении, она ласково промурлыкала, отмечая про себя, как расслабляются его мышцы и смягчаются рваные движения рук.

– С тобой – можем… – и задохнулась от жарких объятий.

– Девочка моя, сладенькая… – восторженно зашептал Сашка, и Юльку овеяло его дурманящей нежностью. – Как хорошо, что ты рядом. И мама, мама сказала, чтоб я присмотрелся к тебе, обратил внимание, чтоб слушал тебя, не грустил. Сказала, что ты мне поможешь, не дашь сломаться, упасть духом. Но ты очень вредная, своенравная. И очень опасная, – слушая его бормотание, Юлька хмелела от его ласк, таяла, словно воск, в его жарких руках. – Мама пришла ко мне, я видел её, как тебя сейчас, ты мне веришь? Я не свихнулся, я знаю. Поверь. Она села ко мне на диван и коснулась лица руками. Как всегда делала, когда жива была. Вот так…

И Сашка поднял голову, взяв в руки Юлькины ладошки, прижал их к своим бледным щекам. Она чувствовала его волнение, его боль и страх, что ему не поверят, засмеют, но нет. Только не она, не сейчас, никогда. Она держала в ладонях его лицо и серьёзно смотрела в глаза.

– Вот так и она… Тогда… И всё говорила, шептала, что любит, что будет всегда со мной рядом, просила прощения за то, что ушла, за то, что не смогла попрощаться, – он порывисто сгрёб дрожащие Юлькины ладошки в одну свою и поднёс к мягким губам. Он целовал их, тёрся щеками и вновь целовал. – Понимаешь, Юль, ты одна меня понимаешь! Я вижу её теперь. После нашего вызова я всегда её вижу. Как будто она снова жива! – его восторженный шёпот сводил Юльку сума, а поцелуи заставляли трепетать девичье сердце. Её затуманенный страстью взгляд метнулся к окну, и холодной пот мгновенно прошиб Юльку с головы до ног, камнем швыряя с небес на бренную землю.

***

Сумерки властно заволокли мир, опустившись сплошной пеленой и на притихший двор. В окошко стучал поздний вечер, шушукаясь с брызгами звёзд. Небо опустилось, окутав бархатной темнотой притаившиеся улочки. Казалось, протяни руку, и ты сможешь коснуться сверкающей россыпи. Что же здесь страшного, скажете вы? Но вовсе не это перепугало Юльку.

Вот-вот наверху хлопнет дверь и раздадутся торопливые шаги раздражённого родителя. Отцу невдомёк, что любимая доченька вместо того, чтобы тусоваться с подругой на лавочке, самозабвенно играет во взрослые игры под самым их носом. Она поспешно вывернулась из ласковых рук и кинулась собирать вещи с пола. Сашка растерянно замолчал, глядя на то, как стремительно Юлька натягивает бельё, как втискивается в узкие брюки и на ходу застегивает молнию на кофте.

– Саш, время… Мне домой пора… – бросила она на невысказанный вопрос и побежала в прихожую. Там, натягивая кроссовки, она покосилась на парня. Он стоял такой одинокий, покинутый. Обнажённое тощее тело покрылось мурашками, но он, казалось, не замечал этого. Весь печальный и жалобный вид его говорил, нет, кричал лишь о том, как он не хочет, чтоб она уходила.

Уже одетая и обутая, она крепко прижалась к его груди и игриво прикусила торчащий сосок. Сашка вздрогнул и встрепенулся. Он будто очнулся от странного забытья и страстно притянул её к себе, лишая манёвров. Склонился к лицу, нежно целуя раскрытые губы. Юлька мгновенно оказалась окутана коконом ласковой неги. Она и так не хотела уходить, а теперь тем более. Расставание, хоть на минуточку, стало казаться ей нестерпимой мукой.

– Ты завтра придёшь? – нехотя отстранившись, он пристально уставился ей в глаза.

– Обязательно, – брякнула, не задумываясь.

– Обещаешь? – в зелени глаз полыхнула надежда.

И Юлька знала, что придёт. Обязательно придёт снова и снова к этому удивительному парню, перевернувшему всю её жизнь.

– Клянусь, – сорвалось с губ и устремилось к небесам, в безбрежную даль, туда, где рождаются и живут в ожидании мечты.

И он улыбнулся. В глазах промелькнула искра и потянулась к зрачкам Юльки. Их взгляды соединились и будто бы приросли друг к другу, до тех самых пор, пока наверху не щёлкнул замок и гулкий хлопок входной двери не выдернул их обратно в реальность.

В душе у Юльки взорвался ледяной ком, впиваясь осколками в натянутые нервы. Со стоном оторвавшись от Сашки, она бесшумно выскользнула за дверь. А он так и застыл на пороге, во все глаза наблюдая за тем, как его покидает душевное спокойствие. Как быстро исчезает за поворотом его внезапная мечта о счастье. Как вновь становится одиноко и холодно в пустой квартире. И, согнувшись под тяжестью навалившегося груза нахлынувших чувств, он закрыл дверь и печально поплелся назад. Туда, где кровать всё ещё хранила тепло её тела, запах рыжего золота и густой, терпкий фимиам бурной страсти. Сашка жадно вдыхал эту смесь, зарывшись лицом в остывшую подушку, и рычал, словно раненный зверь.

***

Юлька тем временем, нацепив на лицо равнодушную маску, шагала по лестнице вверх. Делая вид, что очень устала, поднимаясь с первого этажа. Она не знала, как отреагируют родители, узнав, что она провела вечер с Сашкой, поэтому решила о том умолчать. Шаги наверху стихли, и она смиренно подняла голову. Вздох облегчения вырвался из груди, напряжение отпустило, и невероятная слабость едва не подкосила ей ноги. Это был не отец. Женька смотрела на неё недовольным взглядом, и рот у сестры ехидно кривился.

– Ну Слава Богу, – выплюнула она. – А то как подумаю, что придётся опять тащиться наверх… Когда же они запустят этот долбанный лифт, – бурча себе под нос, сестра круто повернула назад. Не став возмущаться и припираться, Юлька молча пошла вслед за ней.

Ни проблем, ни вопросов дома не возникло. Женька сказала родителям, где встретила блудную даму, и тема была закрыта.

Несколько раз ещё девочка свешивалась с открытого окна кухни, но Сашку так и не увидела. Лишь только «Ария» заиграла громче, но уже не на кухне, а в той самой памятной спаленке. Юлька лежала и слушала, проматывая в памяти каждую минутку волнующей встречи. Разомлевшее тело ещё помнило сладость прикосновений и каждый раз вспыхивало тягучим теплом, а на губах играла загадочная улыбка. От приятных воспоминаний разум плавно перешёл к мечтам, и разыгравшееся воображение унесло Юльку на гребне бурлящей волны в бездонную пучину забвения.

***

Сашка оказался чутким и ласковым парнем. На беду Юльки, он дорожил её девственностью даже больше, чем она сама. Каждый вечер они проводили на восьмом этаже. Сашкин отец привык к тощей рыжей девчонке и в пьяном угаре уже не обращал на неё никакого внимания. Муж любвеобильной соседки с восьмого, дядя Саша, периодически заезжал домой на своей ревущей фуре, и тогда весь двор стоял на ушах. Во-первых, для тесного дворика она была просто огромная и перегораживала своими грязными боками все мыслимые и немыслимые тропинки. И, чтобы выбраться к остановке, приходилось её полностью обходить, что нисколько не поднимало и так хмурое с утра настроение. А во-вторых, его приезды знаменовались грандиозной попойкой и громкими песнями с утра до ночи. Сашкин отец иной раз ночевал дома, а иногда засыпал прямо у кутящих соседей.

Как и раньше, каждый день Юлька гуляла с Маркизом. В компании огромной овчарки смело обходила двор, не обращая внимания на смешки и подначки бывших друзей. Всякий раз, как ни странно, Наташка составляла ей добровольную компанию, оставляя мальчишек беззлобно шутить и дразнить Юльку исподтишка. С подачи оскорблённого Лёшки все почему-то единогласно решили, что она лесбиянка. Юльку же это однозначно устраивало. Что может быть прекраснее, чем отсутствие поползновений со стороны парней, нацеленных на её девственность? Больше никто не поджидал Юльку в подьезде, не предлагал золотые горы за согласие с ним встречаться. У неё как гора с плеч упала, и дышать сразу стало легко и спокойно. Только лишь мимолётные озлобленные взгляды отвергнутого Лёшки не предвещали бывшей подружке ничего хорошего. Так в итоге и случилось, но чуть позже.

***

Однажды Юлька увидела из окна своей спальни люк на балконе в полу. Какого же было её удивление, когда, находясь одна дома, она пересилила себя и всё-таки вышла на это шаткое сооружение. Да, это был люк. Радость охватила Юльку, и она тут же, не мешкая, попыталась его открыть. Поначалу плотно сидящая крышка ни за что не хотела ей поддаваться, но упрямая девочка не отступала. С каждым разом она тянула всё яростней, помогая себе длинной отцовской отверткой. Подсовывала её под люк и использовала, как рычаг. Естественно, после таких издевательств отвертка потеряла свой привычный вид, но Юльке уже было всё равно. Перед её восхищенным взором появились квадратное отверстие и шаткая ржавая лесенка, ведущая к её долгожданному счастью.

С того времени, как Юлька открыла для себя новый путь к сердцу любимого, и ночи подростков обрели новые краски. Когда ночная тьма накрывала город своим покрывалом, стирая все краски яркого дня. Юлька на цыпочках, чтобы не разбудить сестру, тайком шмыгала на балкон. Там, внизу под лестницей, уже томился Ромео в ожидании своей несравненной Джульетты. Ловко подхватывал её на руки и, как истинный джентльмен, тащил на руках прямо в койку.

Окутанный романтическими флёром, пролетел май. Вместе с первым месяцем лета пришли и экзамены, что ничуть не помешало Юльке каждую ночь слетать вниз по шаткой лесенке прямо в горячие объятия Сашки.

***

Природа расцвела, наполнила мир сладостным ароматом, и стало вдруг душно прятаться в четырёх стенах унылой бетонки. Прямо за домом цвёл яблоневый сад. Деревья, ещё довольно густо усыпанные розоватыми пахучими цветами, так и манили своими пушистыми ветками. А мягкая зелёная перина, сплошь покрытая облетевшими лепестками, волновала девичье воображение, подкидывая причудливые картины романтических иллюзий. Подростки тщательно скрывали свои отношения и никогда не показывались во дворе вместе. Но в тот злополучный день Юлька всё-таки уговорила Сашку втихаря прогуляться под сенью цветущего сада.

Выходили из дома по одному. Никто не следил за ними, не преследовал, однако на душе у Юльки почему-то острыми коготками скреблись тревожные кошки. В лёгком воздушном сарафане, словно на радужных крыльях, порхала она по ступеням, оставляя позади безвкусную серость безликих лестничных пролётов. Вот уже виден тёмный маленький тамбур перед входной дверью. Осталось преодолеть последнюю площадку с почтовыми ящиками и…

Сильная потная рука резко ухватила Юльку за шею, затащив брыкающуюся жертву в подлестничную темноту. Она и пикнуть не успела, как рот ей закрыла чья-то ладонь, а горла коснулась холодная острая сталь. Юлька в ужасе замерла. Сердце подпрыгнуло к самому горлу, а потом сжавшимся камешком рухнуло в пятки. Живот скрутило ледяными узлами, а на глаза навернулись слёзы. Кто, ну кто среди бела дня мог напасть на неё в собственном подьезде? Наброситься, как безумный маньяк? Разум кричал «беги», но тело не слушалось. Потная рука сползла с губ и властно двинулась вниз. Горло, однако, неизвестный, так и не отпустил.

– Что, боишься? – она сразу узнала этот голос. От облегчения ноги вдруг стали ватными, и она едва не рухнула на пол. Но расслабляться было нельзя. Кто знает, на что способен обиженный, оскорблённый и брошенный парень? – Правильно делаешь, что боишься! Я всё про вас знаю. Думаешь, я дурак? Не вижу, на кого ты меня променяла? Что, он тебя уже трахнул? – быстрым движением руки он задрал Юльке подол и засунул ладонь ей в трусы. Та было дёрнулась, но острое лезвие тут же прижалось сильнее, и Юлька предпочла вновь смиренно застыть. В глазах у неё помутилось, а сердце в ушах гремело так, словно орда гномов ковали для неё пудовые кандалы. – Ты что, так и не поняла, дура? Если ты не будешь со мной, значит, не будешь ни с кем! – неизвестно, что было бы дальше, если бы входная дверь не распахнулась и Лёшка бы не отвлёкся. Воспользовавшись моментом, Юлька вывернулась из его рук и отскочила к выходу, едва не сбив с ног входящих жильцов. Выбежав из подъезда, она опрометью кинулась за дом и, не оглядываясь, помчалась в сад. Ещё издали она увидела Сашку и, махнув парню рукой, свернула под ближайшие ветки. Прячась меж тонких стволов, ланью неслась она к милому, а сердце ещё панический билось о рёбра и фантомно пощипывал на шее след от ножа. Сашка выскочил неожиданно и сразу прижал Юльку к себе. Та обняла его и разревелась.

– Ну что ты, малыш? Что случилось? – Сашка всё пытался заглянуть ей в глаза, но она отворачивалась. Наконец он устал с ней бороться и, бросив на густой ковёр зелени под раскидистой яблоней свою кофту, плюхнулся на неё.

– Ну, теперь рассказывай, – и Юлька, послушной марионеткой угнездившись в его крепких объятиях и уткнувшись хлюпающим носов в уютную грудь, позволила себе всё ему рассказать,

– Твою мать! – в сердцах выругался Сашка. – Ну что за придурок? Со мной не получилось, так за тебя принялся?

Вот тут уже Юлька опешила и вскинула на мальчишку заплаканное лицо.

– Что? Что с тобой не получилось? – испуганно пролепетала она, забывая о себе.

– Да не бери в голову, малыш. Сталкивались мы пару раз с ним. Наверное, специально караулил в подъезде, – горестно усмехнулся подросток. – Всё ножичком грозил. Пытался заставить бросить тебя. Но ты не волнуйся…

Тело Юльки окаменело. Это она, она виновата. А если он Сашку… И слёзы горячим потоком вновь хлынули из покрасневших глаз.

– Юль, ну, Юль, перестань! Всё ж хорошо. Я не дам тебя в обиду! И не брошу, слышишь? Никогда не брошу! – он прижимал к себе хрупкую птичку, а её сотрясали рыдания. Горячими поцелуями осушал он влагу на её щеках, мягкими губами стирал след от острого лезвия, а ласковыми словами врачевал душевные раны.

«Вот и погуляли», – думала Юлька, полностью расслабляясь в руках у Сашки, отдаваясь на милость его умелым ласкам. А вокруг пело раннее лето. Едва закончился май, и яблони роняли на пышную зелень свои шелковые лепестки. Аромат в саду стоял необыкновенный! Щебет птиц и жужжанье проснувшейся мелочи словно шептали «расслабься, приляг». И Юлька, успокоив дыхание, уткнулась Сашке в шею и прикрыла глаза. Внезапно она почувствовала, как тот напрягся. Мгновенно встрепенувшись, она вздёрнула голову и наткнулась на его предупреждающий взгляд. «Тихо», – одними губами прошептал он. Юлька прислушалась и обомлела. Сердце вновь припустило в груди, а в ушах стремительно нарастал барабанный бой. Кровь прилила к лицу, а шея покрылась красными пятнами.

– Да говорю тебе, они где-то здесь. Я сам видел, как она забежала в сад.