Текст книги "Тысячи лиц Безликой. Сборник рассказов. Путь вечности – Кривая"

– Ну, Филин, разуй глаза! Ты их видишь? И я нет. Давай вперёд, дальше поищем.

– Да куда дальше-то, Лёх? Там же ни конца ни края нет! – запричитал Филин.

Юлька закрыла ладонями рот, чтобы не закричать. Лёшка искал их. Зачем? Чтобы побить, порезать? Ей совсем не хотелось этого знать. И как только голоса парней затихли, она быстро вскочила и потянула Сашку домой.

– Пошли, хватит, нагулялись уже, – тот лишь робко улыбнулся и согласно кивнул. Назад возвращались вместе. Не было смысла больше что-то скрывать. Да так и лучше. Пусть знают, пусть все знают, что Юлька и Сашка встречаются по-настоящему. И пусть им всего лишь восемнадцать, но сердца их пылают и стучат в унисон.

***

До дома добрались без приключений. Пусть Лёшка с компанией и дальше прочёсывают сад, а они посидят лучше у Сашки. Отца его, как обычно, не было дома. Отпуск его закончился, и он вынужден был вернуться к работе. Сашкин отец был лётчиком, точнее пилотом, летал на пассажирских самолётах и сейчас как раз был в рейсе.

Сашка направился прямиком в ванную. Узкая тесная комнатка вмещала в себя лишь саму ванну, стиральную машинку, ну и, естественно, раковину.

Повернув кран из раковины в ванну, Сашка включил воду и начал раздеваться. Поймав вопросительный взгляд Юльки, он хитро прищурил глаза и улыбнулся.

– Ты со мной? – уши Юльки зарделись при мысли о том, как они там поместятся. Постель постелью, но тут… Она мечтательно улыбнулась и поспешила кивнуть.

Только сейчас, при свете тусклой лампочки Ильича, она смогла по-настоящему расслабиться и почувствовать себя в безопасности.

Сашка лёг в едва плескавшуюся на дне воду и вытянул ноги на всю длину. Юлька уселась на них сверху, предоставляя ему любоваться своим стройным телом. Руки Сашки непроизвольно потянулись к её груди, и Юлька подалась вперёд, помогая ему. Он резко сел, заставляя прозрачный водоворот шумно расплескаться крошечными волнами. Глаза его лихорадочно блестели животной похотью, и, пожирая голодным взглядом смущенную Юльку, он впился губами в её торчащий сосок. Та взвизгнула и покраснела. А Сашка сосал и покусывал нежную ягодку, нетерпеливо разминая пальцами другую грудь. Юлька часто задышала и прижала его голову к себе плотней. По её телу метались сладкие волны, от груди и до самых потаённых глубин. Наконец он оторвался от неё и, свесившись с края, потянулся куда-то под ванну. С удивлением Юлька смотрела, как он осторожно достает пузатую бутылку бананового ликёра. «Не может быть? Откуда он узнал, что мне нравится именно такой?» – вспыхнуло в голове, когда она принимала из его рук заботливо открытый сосуд.

Отхлебнув прямо из горла сладкую жидкость, она мгновенно ощутила обволакивающее желудок тепло. Жаркая истома, рождаясь от каждой капли нектара, проникала всё глубже и ниже в самые сокровенные уголочки томного тела. Она с удовольствием смотрела, как Сашка медленно пьет, будто смакуя тягучую жидкость. Когда он снова передал ликер ей, она тоже медленно отхлебнула и, покатав во рту густой эликсир, проглотила его, отмечая приятную негу. А потом они с Сашкой расслабились и, потягивая ликер, весело болтали обо всем на свете. И не было места в их мыслях ни Лёшке с его ватагой приспешников, ни каким-либо другим впечатлениям и заботам.

Когда опустела бутылка, а вода совсем остыла, Юлька выбралась из ванной и на нетвердых ногах пошлёпала в спальню. Босая, она, неловко переминаясь на непослушных ногах, зигзагом дефилировала по линолеуму, оставляя за собой мокрый неровный след. Немного погодя, за ней выполз и Сашка. Не забыв, впрочем, спустить остатки воды и вытереться полотенцем.

Зайдя в спальню, он залюбовался открывшейся картиной. Рыжая, совсем голая девчонка, разметав по постели руки и ноги, забавно растянулась звездой поперёк кровати. Широко раскинутые ноги не давали ему и шанса. С трудом проглотив ставший поперек горла ком с банановым послевкусием, он, как завороженный, взирал на прозрачные жемчужинки воды, призывно сверкающие между розовых чувственных складочек. Ненасытное вожделение затмило рассудок, и, не сумев совладать с собой, он подчинился дикой животной похоти, так долго сдерживаемой, а теперь вконец сломившей его волю. Уронив полотенце, он рухнул перед Юлькой на колени и в жадном исступлении зарылся лицом в соблазнительно распахнутое лоно. Юлька вздрогнула и застонала. В голове у неё плескался ликёр, заставляя весь мир кружиться бешеной каруселью. Сашка всё яростней заводился. В жилах его, казалось, кипела не кровь, а ненасытная похоть вперемешку со сладостным пойлом. Он сам не заметил, как потерял голову от необузданного желания. Если каждый день он терпел, удовлетворяя потребности сугубо оральным сексом, то сегодня не смог. Не смог остановиться и, нависнув над жертвой сладострастным хищником, направил свой орган в призывно манящую щель. И только когда мягкая головка упёрлась Юльке между ног, в её плавающем сознании мелькнула смутная мысль, постепенно вырисовываясь четче, она заполнила собой все Юлькины мысли.

Осознание возвращалось медленно, но, как только она поняла, что сейчас должно произойти, бурный выброс адреналина жгучей волной взбудоражил кровь в венах, сжигая на своем пути алкоголь. Хмель как рукой сняло, и она, боясь двинуться и спугнуть своё счастье, затаила дыхание. Нет, конечно, Юльке нравился и оральный секс, вкус и вообще, но то, что сейчас… Она долго ждала и не позволит разрушить это мгновенье. А Сашка самозабвенно ласкал ей клитор, продвигая вздыбленный орган всё глубже во влажные складочки. Она всем своим существом ощущала живого вторженца. С замиранием сердца она чувствовала весь его путь: как он раздвигает нежной головкой нежную кожу, как упирается в узкую щель, замирает на мгновенье и проталкивается. Как там ему тесно, как сжимают его возбужденные мышцы. Она задыхалась, едва сдерживаясь от блаженства, подавалась вперёд, помогая ему, но он не спешил. Терзая чувствительный бугорок всё сильнее, он слабыми толчками пробивал себе путь. И когда возбуждение приблизилось к пику, её оглушила внезапная боль. Она вскрикнула и напряглась. Он почувствовал, понял и замер в нерешительности.

– Нет, нет, давай дальше, – порывисто зашептала она, опасаясь, что сейчас всё прервётся.

Впиваясь ногтями в его напряженные бёдра, она с силой потянула к себе. Сашка охнул и застонал, накрывая ртом её губы и гася отчаянный крик боли. Она была везде. Казалось, Юлька сама превратилась в один огромный ком жгучей боли. Впервые она не хотела уже никакого секса. Зачем его хвалят, если так больно. Она отпихивала парня руками, пытаясь отползти от него на спине, чтоб только он вытащил из неё калёное орудие пыток. Но его уже было не остановить. Он ловил её руки, прижимая к себе, и, утробно рыча диким зверем, погружался всё глубже в горячее лоно. Внезапно пришло понимание, что преграда разрушена и цитадель пала под яростным натиском. Войдя до упора в девственное отверстие, он полностью заполнил его собой. Она кричала под ним и плакала, молила остановиться, но он оставался глух к её страстным мольбам. Но вот она смолкла. Нет, боль не прошла. Но вместе с ней появилось какое-то другое, растущее чувство. Юлька прислушалась к своему телу. Теперь, когда Сашка неистово тискал грудь, и волна сладости обрушилась, заглушая муки, она ясно почувствовала его внушительный член у себя в животе. Прочувствовала в полной мере, как он выскальзывает, буквально на всю длину, и снова заполняет её, касаясь головкой самого тайного места. Ей захотелось остановить его. Оставить в себе. Ощутить себя полной и целой. И она притянула Сашку к себе, оплела ногами дрожащие бёдра, прижалась к нему, не выпуская из себя, напрягла внутри мышцы влагалища, сжимая ладонями его ягодицы, и он застонал, задёргался и без сил навалился на Юльку. «Ну нет», – промелькнуло у неё в голове. И это всё? А где же экстаз? Райские кущи? Она вопросительно уставилась на мальчишку, но взглядом уперлась в кудрявый затылок.

Юлька уже хотела подать голос, как парень вновь поднялся на руках, не выходя из неё. Глаза их встретились, и Юльку закружило в водовороте неприкрытой нежности.

– Тебе больно? – прошептал он, косясь на то место, где в разводах алой крови сливались их тела.

– Немножко, – пискнула она, вдруг ощутив с новой силой жгучую боль. Но признаваться не стала. Она так давно ждала этого. Так хотела. Надо лишь потерпеть…

Его губы мягко коснулись её лица. Пробежались лёгкими поцелуями по щеке, заставляя кровь Юльки броситься в голову. Влажным языком он прошёлся по шее, слегка укусил и впился в неё, как голодающий зверь. Он целовал её жадно, оставляя на шее багровые пятна, а она изгибалась всем телом, ощущая, как внизу живота разбухает пылающий пузырь, как внутри неё шевелится и снова твердеет опавшая было Сашкина плоть, увеличиваясь и заполняя собой пульсирующее болью лоно. Юлька поморщилась: когда же пройдёт эта боль? Но Сашка не дал ей отвлечься. Одним движением потянул и перекинул через себя её ногу. И вот она уже стоит на коленях, плотно прижатая к нему задом, а распирающий внутри неё орган, кажется, стал ещё больше. Юлька охнула, изогнувшись, но он не дал ей отпрянуть, плотно прижав к своим бёдрам её круглый зад. Она затаила дыхание. Внутри всё горело и жгло. Мучительное чувство боли не давало расслабиться, и Юлька вся напряглась в ожидании нового приступа боли. И вот Сашка дёрнулся. Сжав ладонями её талию, он подался назад, чтобы тут же заполнить её с новой силой. Она уже открыла рот, чтобы завопить, но, вопреки всему, лишь застонала. Невероятное чувство с каждым Сашкиным движением разрасталось внутри. Солнечным теплом на сладких волнах возносило её к небесам. Юлька закрыла глаза и потянулась пальцами к чувствительному бугорку. Она едва коснулась его, надавила, не прекращая подаваться навстречу своему мучителю, и не смогла сдержать стон. Сашкин член разрывал её узкое лоно, вторгался на всю длину, ненадолго вскальзывая и вновь настойчиво втискиваясь. И это ей уже начинало нравится. Горячий пузырь внизу живота вдруг раздался, разросся, сладкой патокой охватил её тело, и она ощутила, что вот, сейчас… В ту же секунду она выгнула спину, как дикая кошка, и яростней подалась назад к Сашке. И тот понял её. Наклонился и сжал в руках грудь, не останавливаясь, а, наоборот, увеличивая амплитуду толчков. Юлька задёргалась, затрепыхалась, пузырь лопнул и невероятным, упоительным спазмом пронёсся по телу ослепительной волной наслаждения, скручивая внутри мышцы и заставляя их ещё сильнее сжимать напряженного вторженца. И тот, не выдержав сладкой пытки, тоже взорвался жемчужным фейерверком. Сашка выпрямился и напрягся, вжимаясь в Юлькины бёдра, стискивая розовые ягодицы, пытаясь протиснуться ещё глубже в желанную ложбину.

Счастливая улыбка осветила лицо Юльки. Да, теперь она счастлива. Наконец-то свершилось то, о чем были все её мысли. И пусть вначале было не так уж и сладко, зато потом всё окупится сторицей. О, она это знает. И не важны ей теперь наезды глупого Лёхи. Как это всё мелко и бессмысленно. Банально и комично. Все его придирки и обиды, такие мелочные и нелепые. Ведь теперь она перестала быть девственницей, а значит, и лакомым трофеем для пацанов. Сегодня она стала женщиной, Сашкиной женщиной. Только его, для него…

Лежа на скомканных влажных простынях, они с нежностью тонули в глазах друг у друга.

– Почему ты так долго терпел?

– Я боялся, что причиню тебе боль и ты меня бросишь.

– Глупенький, после боли всегда приходит восторг, экстаз, эйфория и кайф. Как же я тебя брошу?

– Честно не бросишь?

– Честно… Если ты, конечно…

И она завизжала, смешно отбиваясь от грозного маньяка, подхватившего её, как пушинку, и усадившего сверху на вздрагивающий в полной готовности мужской орган.

Забыв, как дышать, она замерла, ощущая огромного зверя, до отказа заполнившего собой всё ещё тесное лоно, чувствуя себя беспомощной бабочкой, насаженной на каменный кол. Но маньяк не спешил успокаиваться, а, сжав её талию, приподнял ловко и опустил, вновь зарождая внутри её живота горячий пузырь.

Глава 3

Лето пролетело, за хвост не ухватишь. Лёшка быстро отстал от парочки, узнав, что ловить тут больше нечего, и хоть он был не прочь вернуть Юльку в любом виде, она ему ясно дала понять всю тщетность его бесплодных мечтаний.

А у влюблённых совсем сорвало крышу. Сексом они занимались везде. И дома, и на балконе, и в яблоневом саду, не боясь быть замеченными. Но, в основном, брали с собой покрывало и уходили далеко через сад, туда, где среди девственных холмов возвышается лиственный лес. Там, в уютной ложбинке, как в колыбели, они подолгу лежали, глядя в далекую синеву неба. А вокруг шумел лес, перекликаясь с задорными птахами, убаюкивая сладкими ароматами пахучих трав, и ласкал их незримыми лапами разгульный бродяга-ветер. А потом, стянув с друг друга одежду, они подставляли обнажённые тела летнему солнышку, яростно предаваясь любви во всех мыслимых и немыслимых позах, одаривая друг друга живительными любовными соками. Они не стеснялись друг друга. А зачем? Давно уже был изучен всякий потайной уголок каждого тела. В порывах безудержной страсти они отдавались друг другу открыто, самозабвенно, справедливо считая, что это навечно.

Но не бывает ничего вечного. Вот и к ним нагрянула беда. Сашкин отец улетал в дальний рейс и не хотел оставлять сына одного в городе. Долго сопротивлялся подросток, но отец есть отец, а Сашке всего девятнадцать.

Поставив перед фактом подругу, он своей собственной рукой разрушил её воздушные замки. С каждым рассветом бежали они к кухонному окну, чтобы убедиться в отсрочке вынесенного жестоком отцом приговора. А после, прихватив с собой радостного пса, на целый день исчезали, прячась в одним им известном тайном убежище. А уж там они забывали обо всём, полностью отдаваясь в пучину невообразимого блаженства.

В один из таких обычных дней неожиданно приехали Сашкины родственники и увезли его жить в Ульяновск. Не успев даже проститься, Юлька осталась совсем одна. Как раненая волчица, паслась она у ставшей родной квартиры. Караулила Сашкиного отца, чтобы расспросить его, когда же вернется любимый. Но тот почему-то ловко избегал встреч. То ли не хотел говорить, то ли не желал ещё больше расстраивать Юльку. Так или иначе, но она прозябала в жестоком неведении.

***

Осень нагрянула с мрачными тучами, холодным дождём и потухшим взглядом. На улицу Юлька выходила лишь только за тем, чтобы выгулять пса. Подколы компании с лавочки её не больше не трогали. Наташка, отчаявшись вытащить подругу гулять, всё чаще сама заваливалась к ней, в надежде вернуть той былой вкус к жизни. Но, как всегда, натыкалась на холодную стену отчуждённости.

Началась учёба, и время совсем потянулось, подобно жевательной резинке. Месяц тянулся за месяцем. Ничего не радовало впавшую в апатию Юльку. Казалось, она не живет, а лишь существует в привычном мирке. От Сашки вестей так и не было, от слова совсем, и Юлька, сама не замечая того, стала потихоньку забывать его. Щёки вновь покрылись румянцем. Отросшие волосы рыжим каскадом спадали на плечи. Осунувшееся лицо вновь украсил блеск изумрудных глаз, а на губах иной раз расцветала улыбка. И когда Наташка вновь предприняла попытку вытащить подругу на лавочку, Юлька, на удивление самой себе, согласилась.

Мальчишки встретили её бурными возгласами, казалось, радости их не было предела. Даже угрюмый Лёшка наконец-то растаял и перестал быть таким гавнюком. На коленки, конечно, её больше не звал, да она бы и не согласилась.

Юлька села рядом с Наташкой, ветер трепал её волосы и щупал лицо прохладными лапами, а она размышляла. Смотрела на затянувшего песню маэстро, на толстого Женьку и тощего Филина, и казалось ей, что пролетевшее лето было лишь сном. Что на самом деле не было никакого кудрявого зеленоглазого красавчика с лицом в форме сердечка. Не было беспечных походов в холмы. Не билось о рёбра птицей в клетке сердечко в любовном томлении. Не сводил с ума необузданный секс, а она до сих пор ещё девственница. Накатила такая непереносимая волна отчаяния, свирепо обрушилась на слабую жертву, нещадно разметала в клочья всё напускное спокойствие и вспучилась неуёмным солёным торнадо в глазах. Казалось, вот-вот, и её разорвёт от отчаянья, но, злобно сжав до ломоты зубы и прикусив губу, тряхнула Юлька буйной гривой, стиснула кулаки, до жалящей боли впиваясь ногтями в ладони… И задушила на корню великое чувство, когда-то щедро дарящее счастье, а теперь лишь мучительную горечь. Неизвестно откуда взявшейся силой воли затолкала её в самый глубокий уголок беспокойной души, спрятав под толстым слоем досады и сожаления вместе с осколками рухнувших надежд.

***

Так, шаг за шагом, она и вливалась в новую жизнь без Сашки, с каждым днём вспоминая о нем всё реже и спокойней. Уже без давящей тоски на душе она принимала тот справедливый намёк, что Сашка в любом случае мог бы найти способ связаться с ней. Живем мы не в космосе. Есть телефоны, письма, телеграммы, в конце концов. Но он будто бы канул в воду, растворился в безвременье, словно не было и вовсе, исчез с горизонта совсем.

Неожиданно для городских обывателей в один из осенних дней холодные рваные порывы суматошного ветра сменились на ласковый бриз. Небо очистилось от вездесущих туч и задышало первозданной глубокой синевой. В воздухе то здесь, то там полетели прозрачные паутинки. «Бабье лето», – сказала мама и мечтательно закатила глаза. «Что за лето такое, осенью», – удивилась Юлька, но всё же обрадовалась внезапному теплу. Вечером на лавочке было, как никогда, весело. Серега вынес гитару и под нестройный хор голосов старательно тянул серенады. Его бархатный тенор в конце концов заглушал робкие голоса и в горделивом соло выводил благозвучные рулады. Затаив дыхание, Юлька слушала барда-самоучку, и сердечко её цепенело. А потом все шутили, смеялись и увлечённо, взахлёб строили планы на выходные.

– А давайте ко мне на дачу на шашлыки, – с энтузиазмом предложил Лёшка. Все смолкли и загалдели наперебой, соглашаясь.

– А ты пойдёшь? – жалобно заглянул ей в глаза бывший парень, на что Юлька только пожала плечами.

– Я как все.

Взгляд Лёшки ликовал, а губы тянула довольная улыбка. Юлька лишь усмехнулась: мальчишки, что с них взять.

– Юля, домой! – и такой знакомый взрыв смеха заставил её вздрогнуть. Как будто бы ничего и не было, но ведь было. Лёшка вызвался проводить. И под шутки парней они, соблюдая дистанцию, скрылись в подъезде.

– Юль, ты прости меня, – ухватил её за руку Лёшка.

– За что? – небрежно выдернув кисть, она взялась за перила.

– Ну за ту мою выходку. С ножом…

– Да забудь, – отмахнулась Юлька и продолжила путь. Дальше шли молча. И лишь подойдя к её двери, Лёшка быстро чмокнул растерянную девочку в щёку и стремительно умчался прочь. Юлька не знала, что думать. Да и не хотела вовсе. Перешагнув порог квартиры, она безжалостно и хладнокровно выбросила из головы досадный инцидент.

Ночью, лёжа в кровати, она вновь беззвучно рыдала, доверяя лишь подушке свою адскую боль по разбитым мечтам.

***

Утро выдалось на редкость тёплым и солнечным. Паутинки заполонили пространство, залетая прямо в лицо, цепляясь за волосы. Казалось, что они повсюду. Переливаются в солнечных лучах радужным великолепием и склеивают ресницы прочными нитями. Юлька надела спортивную майку и брюки: жара стояла по-летнему душная, жалящая открытые участки тел горячими лучами отдохнувшего светила. Лёшка почему-то пришёл один.

– А где все? – насторожилась Юлька, и брови её тревожно сдвинулись на переносице. Ладони вспотели, и ей пришлось вытирать их о брюки.

– Да все уже там, не волнуйся, пацаны шашлыки жарят и Наташу, – озабоченно хохотнул парень, бесстыдно пожирая глазами точёную фигурку.

Юлька расслабилась. Там, значит, там.

Ей он принёс бутылку ликёра, а себе взял водку. Пока ждали такси, Юлька не раз пригубила тягучую сладость, и голова у неё стала ватной.

До дачи доехали быстро. Шум галдящих парней был слышен ещё на подъезде. Громко орал шансон, заглушаемый нестройным хором пьяных базаров. Юлька нетвёрдой походкой пошла вслед за Лёшкой в небольшой двухэтажный домик из красного кирпича. Там на просторном дворе за широким столом и расположилась вся честная компания. Огромное блюдо шашлыка возвышалось посреди стола, густо уставленного бутылками. Из дома, смеясь, выбежала Наташка, а вслед за ней фырчащий Женька, на ходу застегивающий ширинку.

– Похудей сперва, жених! – смеялась подруга, беззаботно поправляя подол лёгкого платья. – Живот растёт, а хвостик сохнет! – от её жестоких слов толстый аж позеленел, но благоразумно смолчал.

Подскочив к Юльке, Наташка ловко подхватила ту под руку и, раздвинув парней, усадила за стол. Голова у Юльки кружилась, и она уже пожалела, что так перестаралась с ликёром. Уперев локти в стол, она подпёрла ладонями тяжёлую голову и попыталась просто слиться с пространством, но ей этого не позволили.

Вот кто-то поднял тост, и Юльке тоже всунули в руку стопку. Осоловелая от ликёра, она, не глядя, вместе со всеми опрокинула её себе в рот и тут же закашлялась. Водку она не пила, от слова совсем. Ей тут же всучили стакан лимонада, и, потушив огонь, организм успокоился.

Юлька смотрела на этот бедлам и ничего не понимала. Что она тут делает? Зачем? В руку вновь что-то сунули, выпили, и она выпила. Запила. Нормально. В голову вдарило. Она покачнулась и чуть не свалилась под стол. Громко грянул хохот, и под недвусмысленные выкрики Лёшка повел её в дом. Перед глазами мелькали хаотичные пятна скалящихся пьяных рож пацанов, почему-то угрюмое лицо Наташки, какие-то разляпистые бутоны цветов и манящий прохладой тёмный проём двери.

В глубине сумрачной комнаты ей слегка полегчало. Заметив у дальней стены глубокое кресло, она с облегчением повернула к нему. Уже предвкушая мягкий уют старой мебели, она шаткой походкой ринулась к цели, но Лёшка ей не позволил. Цепко перехватив девочку на полпути, он ловко направил её к лестнице.

– Нам не сюда… Пойдём, – и, не обращая внимания на слабый протест, невозмутимо затолкал её на второй этаж.

В просторной светлой комнате почти ничего не было. Лишь широкий дубовый стол и небольшая кровать. Сфокусировав взгляд на последней, Юлька безмерно обрадовалась, но у Лёшки и на это счёт имелось своё мнение. Ловко протащив её мимо желанного ложа, он властно подтолкнул Юльку к столу. Та покачнулась и неловко рухнула на него всей грудью.

А парню, казалось, это и надо было. Шумно сопя, он подскочил к ней и одним грубым движением сдёрнул с нелепо лежащей девчонки брюки вместе с трусами. Не теряя зря времени, спустил и свои. Юлька хотела было подняться, но изменившийся в лице Лёшка с силой нагнул её, укладывая лицом в стол. В глазах его пылало безумие, жажда мести и давняя жестокая обида на рыжую сучку, которая сейчас была в полной его власти. Медленно соображая, Юлька не поняла, что происходит, и только когда Лёшка, послюнявив ладонь, сунул её ей между ног, слабо дёрнулась. Но парень легко удержал свою слабую жертву, надавив ей на спину. Та опять больно ткнулась лицом в стол. В глазах зарябило от набежавших слёз. Она остро ощутила бессилие, свою беззащитность в его жестких руках. Молить о пощаде не было смысла, он долго вынашивал злую месть и теперь ни за что не отступится. Пьяная и безвольная, она могла лишь тихо скулить, впиваясь зубами в кулак, сознавая свою никчёмность.

Упиваясь своей властью над той, что когда-то так больно ударила, он в восхищении пялился на её вожделенный зад, и душа его требовала возмездия. Запустив между ног слюнявую руку, он раздвинул нежные складочки и грубо толкнулся внутрь багровой головкой. Юлька дёрнулась, но вновь с силой была впечатана в стол. Щемящая жалость к себе и осознание безысходности положения совсем ввергли её в беспросветную тоску. И она взвыла с новой силой, глотая горючие слезы отчаяния.

Член вздыбился, напрягся, и парень, направляя его пальцами, настойчиво протолкнул внутрь. Заполнив своим естеством горячее узкое лоно, он офигел и на мгновение совсем потерял способность соображать. Ни с чем не сравнимое ощущение чуда переполнило душу насильника, вырвалось из груди возгласом удовлетворенного тщеславия. Вот он тут, в ней, по самые яйца, и она уже не сможет строить из себя невинную недотрогу. Едва придя в себя от неуемной радости и новизны ощущений, это вам не балду гонять, прижавшись животом к её голым ягодицам, Лёшка судорожно смял их, впиваясь ногтями в нежную кожу, и вновь не сумел сдержать триумфальный стон. Юлька ахнула и, не имея возможности вырваться, растерялась. Как давно не испытывала она такой жгучей волны страсти, сладкого предвкушения, расцветающего внизу живота неземного цветка. С тех пор, как уехал Сашка, нет, после того, как он её бросил, Юлька всё время была одна и уже успела забыть, как же волшебно ощущать внутри себя твёрдую плоть. Она замерла, не в силах противиться, проклиная себя, но не двинулась с места, покорно ожидая своей участи. И та не заставила себя долго ждать. Теперь она уже не казалась притихшей девчонке настолько уж горькой.

Грубо матерясь и обзывая Юльку на все лады, Лёшка яростно задвигался, жадно вторгаясь в узкое лоно, всё быстрее наращивая темп. Плохо скрывая свои ощущения, Юлька стонала, забыв обо всём. Она успела вымотаться к тому моменту, когда он излил своё семя прямо в неё. Вопреки её чаяниям, на этом он не успокоился. Перевернув её к себе лицом, он впился слюнявым ртом в губы, раскрывая их языком и просовывая его глубоко в рот. Вновь омерзение охватило Юльку, и она отпрянула, но уперлась спиной в тот же злополучный стол. Лёшка ловко схватил её ноги и запрокинул вверх, заваливая Юльку спиной на стол. И снова его возбуждённый орган продолжил свои сладкие пытки. Лёшка рычал от наслаждения, а она тихо скулила, проклиная свою слабость и нежелание остановить его. С покорностью жертвы она принимала в себя орудие мести, без оглядки подчинившись сластолюбивому мстителю. С каждым толчком она тёрлась спиной о грубый стол, оставляя на своем теле несмываемые отметины вдоль позвоночника. Она ещё не знала, что пройдут года, а эти следы так и не заживут и будут всю жизнь напоминать ей об этом кошмарном, наполненном безумием сладострастия дне. О невольном предательстве мечты в светлую и чистую любовь.