Текст книги "Бавария. Становление флагмана немецкого и мирового футбола"

Ули Хессе
Бавария. Становление флагмана немецкого и мирового футбола

 
«Не бойся величия:
Одни родятся великими,
другие достигают величия,
а иным оно само дается».
 

– Уильям Шекспир «Двенадцатая ночь»

О книге

Мюнхенская «Бавария» – команда крайностей. Это самый страстно поддерживаемый клуб в Германии и самый ненавистный. Нет никаких сомнений в том, что самый успешный. Обладатель тридцати внутренних титулов с начала 1970-х годов, клуб почти все время своего существования стоял на вершине европейского футбола.

Немецкий футбол находится в центре внимания, как никогда раньше, и «Бавария» – на его авансцене. В одно время, когда сборная Германии стала чемпионом мира, «Бавария» три из последних шести лет выходила в финал Лиги чемпионов, завоевав по пути свой пятый кубок и совершив революцию в игре. И они сделали все это без владельцев-магнатов, рекордных трансферных сделок, огромных долгов и астрономических цен на билеты.

В интервью с ключевыми действующими лицами Ули Хессе рассказывает историю этого уникального клуба. Начиная с ранних столкновений с нацистами и того, что в 1990-х годах их окрестили ФК «Голливуд» из-за эгоцентричных звезд, и заканчивая сенсационным тайным назначением лучшего тренера в мире Пепа Гвардиолы, автор Ули Хессе открывает дверь к сверхмощностям «Баварии» и знакомит вас с внутренней кухней.

Об авторе

Ули Хессе – эксперт по немецкому футболу и автор книги «Тор! История немецкого футбола», которая вошла в шорт-лист премии William Hill «Спортивная книга года». Он пишет для FourFourTwo, ESPN и Blizzard.

© Uli Hesse 2016. First published as Bayern by Yellow Jersey, an imprint of Vintage. Vintage is part of the Penguin Random House group of companies.

© В оформлении обложки использована иллюстрация: DenysHolovatiuk / Shutterstock.com

© Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Перепелкин А., перевод на русский язык, 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Вступление

Деньги редко бывают достаточными, а рабочее время часто бывает обременительным, но писать о футболе по-прежнему лучшая работа в мире. Если, конечно, вам не придется разговаривать с игроком, который страдает от серьезной травмы.

Такие игроки обычно сварливы, иногда бывают даже в плохом настроении. Они ненавидят время, когда не могут играть. Они боятся, что потеряют свое место в составе. Им наскучили все эти долгие часы, проведенные в компании физиотерапевтов. Им не хватает товарищества в раздевалке. Они раздражительны так, как и все мы были бы раздражительны, если бы каждую минуту бодрствования осматривали свое тело в поисках небольших признаков улучшения.

Поэтому я приготовился к худшему, когда дверь открылась и в комнату вошел футболист, сломанная лодыжка которого оставила вне игры на три месяца и больше. Мне не нужно было беспокоиться. Филипп Лам широко улыбнулся и протянул руку, чтобы поздороваться.

На самом деле капитан мюнхенской «Баварии», выигравшей Лигу чемпионов 2013 года (и капитан сборной Германии, чемпиона мира 2014 года), был в таком веселом настроении, что мы оба позабыли, что должны были говорить о футболе. Вместо этого мы поговорили о его последней страсти – гольфе, а затем я спросил его, правда ли, что у него дома есть бильярдный стол. Он сказал, что да, и это вызвало спор об американском бильярде против снукера.

Потом я кое-что вспомнил.

«О, – сказал я, – чуть не забыл передать привет и наилучшие пожелания от Франца Рота».

«Бавария» на протяжении десятилетий могла похвастаться огромным количеством звездных игроков, но удивительно часто в критические моменты именно невоспетый герой приходил на помощь истории клуба. Так было и с Францем Ротом, которому принадлежит необычное достижение – он забивал за «Баварию» решающие голы не менее чем в трех финалах Кубка европейских чемпионов (в 1967, 1975 и 1976-м годах).

Лицо Лама просветлело. «О, это мило, спасибо, – ответил он. – Как у него дела?»

Лам родился через пять лет после того, как Рот покинул «Баварию», чтобы завершить свою игровую карьеру в Австрии. Поэтому я спросил его, хорошо ли он знал Рота. Он ответил, что они не были близки или что-то в этом роде, но время от времени они сталкивались друг с другом и очень хорошо понимали, чего каждый из них достиг.

Затем он медленно произнес: «Это один из самых больших и успешных клубов в мире, но в то же время тут чувствуешь себя как в большой семье. Это по-настоящему великая вещь в “Баварии”».

Об этом чувстве часто можно услышать от людей, которые играли за «Баварию» и которые раньше тренировали здесь или работали в клубе в каком-либо другом качестве. И это правда. Если провести некоторое время на тренировочной базе «Баварии» в Гизинге, простом и неприметном районе Мюнхена, где «Бавария» тренируется с 1948 года и имеет свою штаб-квартиру с 1971 года, то у вас есть все шансы столкнуться с бывшим игроком этого великого клуба.

Карл-Хайнц Румменигге (председатель правления), Ули Хенесс (бывший президент до скандала с уклонением от уплаты налогов в 2014 году) и Франц Беккенбауэр (почетный президент) – это лишь те, о ком чаще всего пишут. Также там можно встретить Пауля Брайтнера и рабочую лошадку полузащиты Вольфганга Дреммлера, которые сейчас работают в скаутском отделе. Бывший вратарь Вальтер Юнгханс входит в тренерский штаб резервной команды, равно как и Герд Мюллер еще до того, как болезнь Альцгеймера сразила его в конце 2014-го. Еще один бывший вратарь, Раймонд Ауманн, является давним сотрудником по связям с болельщиками «Баварии». Когда Ханс Пфлюглер, игравший в финалах Кубка чемпионов 1982 и 1987 годов за «Баварию», закончил свою карьеру в первой команде в возрасте тридцати двух лет в 1992 году, он еще пять лет работал с резервистами (в команде до 23 лет), обучая подающих надежды игроков клуба. Сейчас он работает в отделе продажи атрибутики «Баварии».

Семейные узы распространяются даже на детей бывших игроков. Макс Брайтнер, сын Пауля, работает в отделе прессы. Дочь Ули Хенесса Сабина вовлечена в работу знаменитого клубного музея «Баварии». Старший брат Франца Беккенбауэра Вальтер руководит рекламным агентством, которое выпускает клубный журнал «Баварии», а его сын Штефан играл за резервистов, а затем тренировал и занимался скаутской работой в молодежной команде, пока смертельная болезнь не унесла его жизнь в августе 2015 года.

Да, домашняя, семейная, теплая мюнхенская «Бавария» действительно существует. Это не просто фасад. В Германии существует глубоко укоренившееся клише, согласно которому болельщики «Баварии» – это просто охотники за славой, больше клиенты, чем сторонники. Но когда я впервые провел время в клубе, чтобы изучить историю для главной статьи в журнале FourFourTwo несколько лет назад, Ули Хенесс сказал нам: «У многих клубов нет философии, ими движут инвесторы, которые хотят только успеха. В своих попытках подняться на вершину они уделяют очень мало внимания болельщикам, людям. Но для «Баварии» привлечение этих людей играет центральную роль. Это всегда шокирует тех, кто не думает, что это возможно, но для наших болельщиков и членов клуба это больше, чем просто клуб. Это дом. Это суррогатная семья». Его лицо и голос не оставляли сомнений в том, насколько искренне звучали эти слова.

Однако эта дружелюбная, гостеприимная мюнхенская «Бавария», конечно, не единственная мюнхенская «Бавария». Есть еще один клуб. Тот, который раздражает и бесит. Заманчиво утверждать, что негодование, которое следует за «Баварией», куда бы они ни отправились в Германии, связано с их высоким положением. «Бавария» выиграла двадцать шесть (на момент написания книги) национальных чемпионатов. Следующие по успешности команды, «Нюрнберг» и дортмундская «Боруссия», подняли лишь по восемь главных трофеев каждая. «Бавария» восемнадцать раз выигрывала Кубок Германии. Вторая лучшая в этом плане команда, бременский «Вердер», выигрывала его всего шесть раз. С конца 1970-х годов, когда менхенгладбахская «Боруссия» отошла на второй план, у «Баварии» на национальном уровне не было реального соперника, только команды, которым удается конкурировать с ними в течение ограниченного периода времени, прежде чем те выдохнутся. Само собой разумеется, что многих людей эта ситуация раздражает.

Но антагонизм гораздо старше всего этого. «Бавария» разделила мнения – и очень сильно – задолго до того, как стала всепобеждающей державой. Еще в 1968 году, когда клуб не взял еще ни одного чемпионства, на Зеппа Майера напал болельщик после выездной игры против «Ганновера‐96». «Я убью тебя, баварская свинья!» – закричал мужчина, поднимая зонтик, чтобы ударить вратаря. (Майер вырубил его апперкотом.) В стране, чей футбол был настолько глубоко пропитан регионализмом, не говоря уже о провинциализме, учитывая, что Бундеслига была создана всего пять лет назад, было крайне необычно, чтобы команда, которая проехала 650 километров, тем не менее подвергалась физическим нападкам.

Даже публичные дебаты по поводу клуба не являются чем-то новым. Работая над этой книгой, я изучил бесчисленные номера журнала Kicker» почтенной библии немецкого футбола. Удивительно, насколько часто я сталкивался с горячими спорами между сторонниками клуба и недоброжелателями на страницах их писем задолго до того, как «Бавария» начала доминировать на немецкой сцене.

Когда я открыл номер от 20 мая 1974 года, я ожидал прочитать по крайней мере одну или две заметки, в которых хвалили клуб за то, что он несколькими днями ранее стал первым немецким клубом, выигравшим Кубок чемпионов. Вместо этого я нашел три письма читателей, все они были отправлены из Баварии, в которых горько жаловались на то, что все всегда придираются к «Баварии». Один мистер Эдуард Вейдлер, житель Пассау, написал: «Есть люди, которые будут использовать каждую мелочь, чтобы осуждать всю команду и даже весь совет директоров как неспортивных, заносчивых и подлых».

Я думаю, это доказывает, что старая немецкая футбольная мантра верна: вы либо любите «Баварию», либо ненавидите ее – середины нет. Или, может быть, это не совсем так, потому что в этой стране есть по крайней мере один человек, который пытался найти золотую середину. Потому, что это лучшее место, откуда можно рассказать их историю. И поскольку это чертовски интересная история, я сделал все возможное, чтобы ни любить, ни ненавидеть.

Пролог

Он ходил пешком. Он делал это отчасти потому, что не был прирожденным великим бегуном. Он не был быстрым, он не был проворным, у него не было стремительного ускорения на решающих первых метрах. Он также не был элегантен. Некоторым людям казалось, что во время бега он выглядит неловко.

Однако это не было главной причиной, по которой он ходил пешком. В этой игре приходится бегать время от времени, даже если вы не очень быстры или проворны. И он не переживал по поводу того, как выглядит во время бега. В отличие от некоторых других членов команды, он родился без тени тщеславия.

Причина, по которой он ходил неуверенной походкой человека, который словно свернул не за тот угол и внезапно оказался в темном переулке, заключалась в том, что он был примерно в десяти шагах от центральной линии на половине поля соперника. Много лет спустя люди будут утверждать, что в клубе существовало правило, гласившее, что он никогда, никогда не должен пересекать линию центра поля. Конечно, это была чушь собачья. В этом сезоне он забил семь голов в чемпионате, и этого нельзя сделать, в течение девяноста минут оставаясь на своей половине поля.

Так что никакого такого правила не существовало. Но была одна инструкция. В ней говорилось, что, если последний защитник двинется вверх по полю, он должен будет остаться и прикрывать его. И этот либеро все время выдвигался вперед.

Он понял причину, лежащую в основе этой инструкции. В конце концов, помимо того, что он не был хорошим бегуном, он также не был и хорошим дриблером. Он не был известен своим пасом. Его техника удара по мячу была приличной, но не отличной. И хотя он чувствовал себя с мячом более комфортно, чем ему приписывали, безупречная техника не была его сильной стороной.

Если подумать, в чем тогда была его сильная сторона? Почему он был бесспорным членом и неотъемлемой частью команды, которая в этот самый момент была либо лучшей, либо второй на всем континенте?

Возможно потому, что он понимал инструкции и следовал им. Это было не то чтобы распространенное качество в команде. В команде был, по крайней мере, один признанный гений – вышеуказанный либеро, который делал все, что ему заблагорассудится (на поле, а иногда и вне поля), ни перед кем не отвечая. Еще был один одаренный вингер, который был настолько быстр, что часто просто улетал вперед и не беспокоился о том, что происходило позади него. Был эксцентричный левый защитник с пронзительными глазами, которому так нравилось противоречить, что он говорил вещи, в которые не верил, просто чтобы доказать, что он сам себе хозяин. Конечно, был еще и нападающий, величайший из когда-либо живших на этой планете. Одна из вещей, которая делала его великим, заключалась в том, что никогда нельзя было знать, где он появится, кроме того, что он окажется в правильном месте. Даже вратарь команды был непредсказуем – шут в хороший день, чокнутый – в плохой.

Он был в этой команде, потому что не был похож на них. На него можно было положиться, он знал свое место, он играл по правилам. Неудивительно, что многие другие однажды станут богатыми, знаменитыми и могущественными за гранью воображения, в то время как он каждое утро в шесть часов будет спокойно открывать свой магазин, чтобы продавать газеты и канцелярские товары.

Он оглянулся через левое плечо на последнего защитника. Как всегда, мяч был у него в ногах. Даже несмотря на то, что время истекало, либеро нельзя было торопить. Его пас, как всегда, был элегантным, неторопливым и точным. Однако в ситуации были две необычные вещи. Во-первых, либеро отпасовал мяч обратно почти в бровку. Всякий раз, когда кто-то другой делал такой прямой пас, либеро бормотал себе под нос, что ворота находятся в конце поля, а не сбоку. Пас, казалось, указывал на то, что после 90 минут футбола даже у последнего защитника закончились идеи.

Второй необычной особенностью этого паса было то, что либеро отдавал мяч ему. Обычно все было наоборот. Кто знает, может быть, последний защитник был так удивлен, увидев его здесь, что пас был просто его непроизвольным рефлексом.

Он на удивление ловко взял под контроль мяч правой ногой и перешел на рысь. Примерно в тридцати метрах от ворот он поднял голову. Перед ним было некоторое пространство, вероятно, потому, что игроки соперника знали, как он редко пересекал центральную линию, и не были уверены, атаковать его или нет. Он заметил величайшего нападающего из когда-либо живущих, стоящего в штрафной с поднятой правой рукой, желающего получить мяч.

Ему было интересно, сколько еще осталось времени. Он мог видеть часы на стадионе, но они показывали только время суток, а не минуты, оставшиеся в матче. Он рассчитывал, что через несколько секунд все закончится. Моргни глазом или двумя, и с этим несчастным поединком, наконец, было бы покончено. В каком-то смысле он был почти благодарен. Центрфорвард соперника был одним из тех быстрых, ловких парней, которые порой выставляли его в плохом свете. И сегодня вечером он выглядел очень плохо. Эта игра была одной из его худших за весь сезон.

Внезапно в его голове мелькнула мысль. Судья не собирался дуть в свисток, в то время как он бежал через центр поля, двигаясь вперед. Но что, если его остановят? Что, если он сделает пас? Это дало бы судье хороший повод закончить игру. Он посмотрел вниз и еще раз толкнул мяч правой ногой. Он больше не шел пешком и не трусил. Теперь он бежал. По причинам, которые он никогда не смог бы должным образом объяснить, он повернул свою сильную, мускулистую верхнюю часть тела и закинул правую ногу назад, как человек, который собирается нанести мощный удар с дальнего расстояния.

Он услышал крики ужаса. Он слышал, как величайший нападающий из когда-либо живущих, кричал, умоляя его не бить с такого расстояния с одиннадцатью парами ног между ним и воротами в самой важной игре в их жизни. Он заколебался лишь на долю секунды. Затем он проигнорировал инструкции, правила и крики и ударил по мячу так сильно, как только мог.

Он услышал странный шум, грохот. Затем он увидел либеро, бегущего к нему и прыгающего в его объятия. Странно, подумал он, последний защитник никогда раньше этого не делал. Позже он скажет, что сначала он по-настоящему не знал, что произошло, что он сделал.

Конечно же не знал. Никто, даже признанный гений, не мог знать, что самый маловероятный из людей только что создал глобальный суперклуб.

Глава 1
Отступники и кавалеры

Двадцатому веку едва исполнилось восемь недель, когда одиннадцать молодых людей вышли из питейного заведения и оказались в узком переулке в самом центре Мюнхена. Как и многие переулки в этой части города, в старом квартале, он был назван в честь древней профессии. Немцы называли его Шаффлергассе, что говорило о том, что когда-то здесь торговали бондари.

Мы не знаем, свернули ли мужчины налево или направо. Но в тот февральский вечер становилось поздно и холодно, и им нельзя было терять время, поэтому можно с уверенностью предположить, что к месту назначения они выбрали более короткий маршрут. В этом случае они повернули налево, а затем, сделав всего несколько шагов, снова повернули налево.

Много лет спустя люди скажут, что было очень символично, что ровно одиннадцать человек прошли мимо внушительного зала Фельдмаршалов, а затем конной статуи бывшего баварского короля Максимилиана I, чтобы затем создать футбольный клуб «Бавария Мюнхен». Люди также сказали бы, что это типично, что все они либо происходили из среднего класса либо даже из богатых семей… и что никто из них на самом деле не был из Мюнхена или даже из Баварии.

Да, в каком-то смысле это было типично, но все было не совсем так. Двадцатилетний Отто Нэгеле, один из самых молодых мужчин в компании, был местным парнем. То же самое касается и 24-летнего Артура Ринглера и Вамслеров, Фрица и Карла. 28-летний Франц Йон, между тем, был сыном простого почтового клерка и работал фотографом.

Но это правда, что одиннадцать человек, которые шли бок о бок в этот темный, холодный день – 27 февраля 1900 года – с явной целью создания футбольного клуба, были необычайно яркой группой людей. Двое из них, Куно Фридрих и Вильгельм Фокке, приехали из Бремена, расположенного в 750 километрах к северу. У Фокке, шутили его друзья, было больше талантов и интересов, чем у да Винчи. Среди прочего он был художником, скульптором, поэтом и изобретателем и однажды будет признан пионером немецкой авиации. Мы можем предположить, что он очень хорошо ладил с Нэгеле, который учился в Академии изящных искусств и вскоре стал знаменитым графическим дизайнером.

Удивительно, но среди отцов-основателей клуба был еще более известный художник, хотя он и не присутствовал в тот февральский вечер. Несколькими неделями ранее, в январе 1900 года, семнадцать человек подписали документ, в котором заявили о своей готовности присоединиться к новому футбольному клубу, если и когда определенные события сделают его создание необходимым. Одним из этих людей был Бенно Элькан, 22-летний скульптор из Дортмунда, который сегодня наиболее известен как человек, построивший Менору Кнессета, большой бронзовый канделябр, который стоит перед зданием израильского парламента в Иерусалиме, а также статую петуха в натуральную величину, украшавшую стадион «Уайт Харт Лейн».

Существование этого документа говорит о том, что создание мюнхенской «Баварии» не было спонтанным решением. Франц Йон – как самый старший в группе, был по умолчанию кем-то вроде лидера – и остальные уже довольно давно знали, что им, возможно, придется принять решительные меры, если они хотят сохранить единственное, что объединяло эту разношерстную команду: их любовь к футболу.

Оглядываясь назад, может показаться странным, что эти образованные, творческие, либеральные, космополитичные и довольно искушенные молодые люди были без ума от простой, грубой игры, которую мы привыкли считать классическим видом спорта для рабочих. Однако в модернистской Германии все было совсем иначе. В то время как футбол уже переживал свой первый золотой век в Англии, где люди платили деньги за просмотр игр с участием профессиональных команд, в немецком спорте доминировал Турнен.

Этот термин обычно переводится как «гимнастика», но это немного упрощенно. Массовое движение, которым Турнен стал в Германии в девятнадцатом веке, восходит к педагогу по имени Фридрих Людвиг Ян, по сей день широко известному как Турнфатер, отец Турнена. Ян был ярым националистом. В годы французской оккупации (с 1794 по 1815 год большинство немецкоязычных регионов находились под французским правлением) он был уверен, что немцы должны стремиться к большей власти и влиянию в Европе. На политическом уровне, по его мнению, это означало, что различные немецкие королевства, такие как Пруссия и Бавария, должны быть объединены. На более базовом уровне, утверждал Ян, немцы должны были стать более дисциплинированными, организованными и физически подготовленными. Он разработал систему упражнений, которую назвал Турнен, в честь древнегерманского слова, обозначающего передвижение.

На первом публичном выступлении Яна, которое он устроил в июне 1811 года в Берлине, многие занятия действительно выглядели как современная гимнастика. Но его последователи также занимались упражнениями, которые мы сегодня ассоциировали бы с легкой атлетикой (например, бег, метание и прыжки) или боевые виды спорта, такие как борьба и фехтование. Ян называл все это Турненом и не стеснялся того факта, что считал это не безобидным, беззаботным спортом, а «патриотическим воспитанием для подготовки к освободительной войне [от французского господства]».

В течение последующих десятилетий состояние и репутация Яна – и его детища Турнена – будут иметь свои взлеты и падения. В 1848 году группа мужчин во главе с венским актером создала в Мюнхене гимнастический клуб «Турнферейн». Два года спустя баварские власти распустили этот клуб, потому что заподозрили в гимнастах республиканских революционеров. Но в последующие годы идея единой германской империи получила широкое распространение (и стала реальностью в 1871 году). Постепенно гимнасты реабилитировались. Еще в 1860 году мюнхенский «Турнферейн» – или просто: «ТФ» – был переформирован.

Как и все немецкие клубы, этот «Мюнхенский ТФ», который однажды станет известен как «Мюнхен‐1860», был некоммерческой организацией, принадлежащей ее членам и обслуживающей местное сообщество, в данном случае рабочий район Мюнхена, известный как Гизинг. Каждый гражданин с хорошей репутацией мог вступить в клуб – и любой мог покинуть его. Несколько лет спустя, в июне 1879 года, четыре недовольных гимнаста сделали именно это и создали свой собственный клуб: «МТФ 1879» («Маннер-Турн-Ферейн», мужской гимнастический клуб).

«МТФ» пусть и имел «Т» из-за Турнена на видном месте в своем названии, но это не означало, что клуб запрещал другие виды деятельности. В 1880 году несколько членов клуба предложили открыть отделение фехтования, а позже в том же году клуб добавил отделение пения и создал хор. Если вы считаете, что певческое подразделение – это странная вещь для клуба, представьте, как удивились участники «МТФ», когда в 1897 году кто-то выдвинул предложение о создании футбольного подразделения.

Футбол! Одного этого слова было достаточно, чтобы вся краска сошла с лиц учеников Яна. Учитель из Штутгарта Карл Планк только что опубликовал книгу об этом новом виде спорта, в которой он назвал игру «английской болезнью», а игроков – «мужичьем». Известный педагог Отто Ягер написал: «Я ненавижу эту игру, в том числе и из-за жалкой, согнутой позы, в которой игроки гоняются за мячом». Общее мнение состояло в том, что футбол порочен, потому что речь идет о конкуренции, а не о коммуникации. Как таковой он был не немецким. Играть в эту игру было равносильно непатриотичному поступку.

Это объясняет, почему те немцы, которые увлекались футболом, несмотря на все поднятые брови и предостерегающие слова в эти годы становления, очень часто были именно такими свободомыслящими, прогрессивными молодыми людьми с бунтарской жилкой, которые следовали за Францем Йоном в ночь на вторник в феврале 1900 года.

Например, Отто Нэгеле был членом того, что обычно считается самой первой футбольной командой, когда-либо созданной в Мюнхене. Он носил необычное латинское название «Терра пила» (пила означает мяч) и был основан студентами и школьниками в сентябре 1896 года. Когда «Терра пила» (члены которой были настолько предприимчивы, что также играли в бейсбол!) была распущена всего два года спустя, некоторые игроки создали новый клуб. Другие, такие как Нэгеле, пошли на более очевидное решение и присоединились к существующему: «МТФ‐1879», или, точнее, еще к молодому футбольному подразделению этого клуба.

Поначалу все было хорошо. У «МТФ» была хорошая футбольная команда, построенная вокруг молодого английского вратаря по имени Доктор Кушинг и известного атлета Юлия Кейля. Но в 1899 году в клуб вступили игроки с некоторым опытом. Одним из них был Йозеф Поллак, сын еврейского торговца. Вернувшись в свой родной Фрайбург, Поллак основал один из лучших клубов Южной Германии – ФК «Фрайбург». Другим был Франц Йон, который до переезда в Мюнхен играл за один из старейших клубов Берлина.

Они не были просто опытными потому, что раньше играли в футбол. Скорее, они играли регулярно – и на соревновательной основе. В то время как «МТФ» проводил только товарищеские матчи, всего пять или шесть раз в год, в других частях страны футбол был более продвинутым и организованным. Существовали региональные ассоциации и даже чемпионаты. Еще в 1894 году матч между лучшей командой из Берлина («Виктория‐1889») и сильнейшей командой Южной Германии («Ханау‐1893») должен был привести к выявлению первого национального чемпиона. В конце концов матч не состоялся, потому что «Ханау» не мог позволить себе отправить команду в столицу, расположенную более чем в 480 километрах от них.

Тем не менее в последнее десятилетие XIX века немецкий футбол быстро становился более упорядоченным. В 1897 году была создана Футбольная ассоциация Южной Германии, которая начала планировать игры для большого региона между Франкфуртом и Мюнхеном. Или, скорее, таков был план. Но ни один клуб из Баварии не присоединился к ассоциации. Хотя Мюнхен вырос и стал третьим по величине городом во всей стране после Берлина и Гамбурга, в том, что касается футбола, он отставал.

Франц Йон был недоволен этой ситуацией. Он почувствовал, что «МТФ» должен присоединиться к ассоциации, и начал лоббировать членов клуба. «Я начал свою работу, – вспоминал он четверть века спустя. – Сначала отдельные, частные беседы с тем или иным членом клуба. Идеи и намеки о том, как мы оказались бы в совершенно другой ситуации, если бы «МТФ» стал частью Ассоциации Южной Германии. Достаточно взглянуть на организованные виды спорта в городах, которые далеко не так велики, как Мюнхен, и можно понять, что для достижения прогресса нам необходимо развитие спорта».

Некоторых он склонил, но немногих. Йону недвусмысленно сообщили, что гимнасты в клубе были категорически против вступления в ассоциацию, которая устраивала соревновательные игры. На самом деле, уже случались некоторые волнения, потому что Доктор Кушинг, вратарь, заказал шипы для бега из Англии, и внезапно многие футболисты тоже начали заниматься легкой атлетикой. Что еще хуже, они добивались успеха. В глазах гимнастов состязаться друг с другом и на время, чтобы выиграть трофеи или устанавливать рекорды, было по-английски. Другими словами: морально развращено.

Именно тогда Франц Йон понял, что может быть только один способ разрешить конфликт: создать свой собственный клуб. Конечно, он и его единомышленники, такие как Поллак, могли бы просто покинуть «МТФ» и присоединиться к другому клубу – например, к «Мюнхен‐1860», который основал свое собственное футбольное подразделение всего несколькими месяцами ранее, в марте 1899 года. Но этот клуб также сосредоточился вокруг Турнена. Йон боялся, что он всегда будет сталкиваться с реакционными, националистическими гимнастами. Что было нужно, так это клуб только для футбола. (Пройдет полвека, прежде чем клуб, который в конце концов основал Франц Йон, станет настоящим мультиспортивным клубом, постепенно добавляя различные подразделения других видов спорта. Более чем через двадцать лет после его смерти, в 1974 году, мюнхенская «Бавария» даже открыла подразделение по спортивной гимнастике.)

Эти соображения объясняют существование документа с семнадцатью подписями. Уже в январе 1900 года Йон прощупывал почву, чтобы выяснить, сможет ли он найти достаточно сторонников для создания новой команды. «Руководители “МТФ” пронюхали об этих планах, – писал он позже, – и 27 февраля 1900 года в ресторане “Бакерхофль” было созвано общее собрание футбольного подразделения клуба».

Почти сразу после начала собрания Йона призвали к ответу, обвинив в дроблении клуба. Последовали жаркие дебаты. Многие футболисты были совершенно счастливы в «МТФ», среди них и влиятельный Юлий Кейль, выдающийся игрок. Они заверили Йона, что еще есть шанс присоединиться к ассоциации Южной Германии. Йон, однако, ответил, что гимнасты всегда будут командовать футболистами. В этот момент заговорил общий друг Йона и Кейля. «Очевидно, – сказал он, – что эти джентльмены хотят пойти и создать свой собственный клуб. Так почему бы нам не закончить дебаты здесь и сейчас и не расстаться мирно и по-дружески, чтобы в будущем у нас было хорошее взаимопонимание?»

Йон и десять его последователей схватили свои пальто и вышли из комнаты. Позже он сказал, что один видный член клуба крикнул им вслед: «Пустите их, они скоро вернутся!» Затем они вышли в темноту и направились в кафе «Гизела» на Фюрстенштрассе, ресторан примерно в десяти минутах ходьбы, недалеко от Одеонсплац, одной из двух самых известных и важных площадей Мюнхена. (Другая – Мариенплац, где «Бавария» традиционно празднует свои титулы.)

В 20.30 вечера Йон открыл то, что оказалось заседанием учредительного собрания одного из крупнейших и самых известных футбольных клубов в мире. Требовалось соблюсти довольно много формальностей, но, похоже, одиннадцать человек точно знали, чего они хотят, потому что лишь трое из них произнесли довольно краткие речи: Йон, Поллак и Пауль Франке, молодой человек из Лейпцига, который впоследствии стал первым капитаном и играющим тренером нового клуба. Единственное расширенное обсуждение, согласно протоколу заседания, касалось вопроса о деньгах. (Что характерно, возникает искушение их добавить.) В конце концов мужчины договорились о ежемесячном членском взносе в размере одной марки.