Текст книги "Опаленная земля"

Глава 28

Бартоломью Мич сидел в своей лаборатории, вперившись взглядом в экран. В комнате было шумно, работали многочисленные мониторы. По оконному стеклу скатывались струи дождя, скрывая от глаз серый, как устрица, мир.

Допивая крепкий кофе с сахаром, он думал об одном – лишь бы компьютер снова не подал этот мерзкий сигнал. Понимая, что надежды его тщетны. И точно, через минуту компьютер тоненько пискнул и на экране загорелось извещение о поступлении электронной корреспонденции.

Мич вывел ее на экран.

Кому: R&[email protected]

От: [email protected]

Предмет: Возвращение.

Я в городе. Что нового?

Мич трясущимися от излишнего кофеина пальцами набрал ответ:

Кому: [email protected]

От: R&[email protected]

Предмет: ...

Я убил человека.

Водителя тягача-транспортера НАСА.

Мгновение спустя на экране загорелось очередное сообщение:

Не должно тебя тревожить. Ты винтик в корпоративной машине. Каяться будешь в свободное от службы время. В рабочее время будешь делать то, что нужно фирме. Что говорит Паган?

Мич напечатал:

Снова муссирует версию с астероидами и озоновыми дырами. Но дело не в том, что говорит Паган. Дело в том, что говорится в прессе. Теперь они обвиняют Россию. Мы стали причиной всемирного кризиса.

Ответ:

Отлично! Надо подбросить дров. Нельзя позволить русским установить истину. Пусть думают, что это марсиане. Нанеси удар по Байконуру. Посильнее.

Когда Бартоломью Мич прочел зловещие, горевшие зеленым огнем слова, его сотрясла дрожь. Могут быть жертвы среди русских, – напечатал он. Он заранее знал, каким будет ответ. И не ошибся.

Они всего лишь пьяные крестьяне. Это наша работа. Действуй.

Бартоломью Мич тяжело поднялся с кресла, собираясь с духом, чтобы выполнить то, чего требовал от него его работодатель. Даже стекла его очков запотели от волнения. Они были похожи на затянутое пеленой дождя окно, за которым в туманном мареве висел похожий на гигантское блюдце объект с горящими по краям иллюминаторами, словно сторожевой корабль, посланец иного мира.

Глава 29

Для человека, возглавлявшего секретную службу контрразведки, полковник Рушенко отличался необыкновенной откровенностью.

– Сам я не люблю, когда мою организацию называют «Щит», – говорил он.

– Нам плевать, как она называется, – сказал Чиун.

Они находились на борту «Як-90», который дер-жал курс на Казахстан.

– Я хотел назвать ее «Rodina». Мазерленд по-вашему.

Римо протяжно зевнул.

– Но, к сожалению, к тому времени на телевидении уже была программа с одноименным названием. Не хотелось, чтобы получилась путаница. Да и передача мне не нравилась. Вообще меня воротит от современного российского телевидения.

– Что, засилье американских фильмов? – спросил Римо.

– Точно. А как вы догадались?

– На это же самое постоянно жалуются канадцы и французы.

– И совершенно обоснованно.

Римо решил сменить тему.

– Каковы истинные цели вашего «Щита»? – спросил он.

– Я уже говорил – сохранить союз.

– Союз? – переспросил Римо. – Какой еще союз?

– Советский Союз. Какой еще союз имеет историческое значение?

– Знаете, у нас в Америке тоже союз.

– Значит, вы симпатизируете нашим идеалам.

– Я бы так не сказал.

– Но мы теперь в одной команде, da?

– Nyet, мы с вами в разных командах.

– К какой организации вы принадлежите? – спросил Рушенко.

– А с чего вы взяли, что мы принадлежим к какой-то организации? – вопросом на вопрос ответил Римо.

– Для меня совершенно очевидно, что вы не из ЦРУ.

– Почему это очевидно?

Полковник Рушенко многозначительно улыбнулся:

– Если бы ЦРУ решило прибегнуть к помощи Дома Синанджу, об этом неизбежно стало бы известно в ФСК. А что известно ФСК, известно нам.

– Кто посадил своих людей в ЦРУ?

– Я ничего не могу утверждать. Скажу только одно – в ФСК точно есть наши люди.

Римо схватил полковника за покрытый черной щетиной загривок и встряхнул.

– Попробуем еще раз ответить на поставленный вопрос.

– Конечно, конечно, – пролепетал Рушенко.

– Имена, – потребовал Римо.

– Мне неизвестны имена.

Римо раздраженно фыркнул:

– Ответ неверный. Приготовьтесь к тому, что вас сейчас выбросят в окошко с высоты тридцать тысяч футов.

С этими словами Римо прижал русского лбом к окошку иллюминатора, чтобы тот прочувствовал весь ужас предстоящего падения.

– Я знаю только клички, – пролепетал Рушенко. – Это были люди КГБ, и мы решили не вдаваться в биографические подробности. Нам достаточно, что они снабжают нас информацией.

– А почему вы уверены, что эти люди не являются двойными агентами и не работают на ЦРУ? Или просто перебежчиками, поставляющими вам дезинформацию?

– Так или иначе вся информация, которая поступает из ЦРУ, все равно заведомо лживая и гроша ломаного не стоит, – ответил Рушенко.

– Это еще почему?

– Потому что они упорно не желают отказываться от услуг медиумов и экстрасенсов.

– Зачем тогда собирать ее?

– Полезно знать то, что, как считают в ЦРУ, известно им. Как полезно знать то, что они действительно знают.

– Да, пожалуй, я даже рад, что сам всего-навсего простой ассасин. От этой шпионской чехарды голова идет кругом.

– Это игры для настоящих мужчин, – самодовольно изрек Рушенко.

– Ерунда, – вмешался в разговор Чиун. – Информация не имеет никакого значения. Главное – это кто стоит у власти, кто выживет, а кто умрет.

Рушенко кивнул:

– Разумеется, это тоже важно. Однако в современном мире власть часто зависит от степени осведомленности.

– Власть в России никогда не была осведомленной, – подчеркнул Чиун, поглядывая за борт на серебристое крыло лайнера, словно опасаясь обнаружить на нем конструктивные изъяны. – Иначе России не пришлось бы снова и снова быть поверженной в хаос и анархию.

– Этот демократический эксперимент скоро закончится, – заявил Рушенко. – Будет установлен новый режим. Такой, как в старые добрые времена.

– России нужен новый царь, – возразил Чиун. – Если только найдется человек с чистой романовской кровью.

– Мы говорим на разных языках, – сказал Рушенко, про себя решив, что у этих двоих невозможно будет выпытать какие-то секретные сведения.

В салон зашел второй пилот, который объявил, что они подлетают к месту.

– До Ленинска не больше двадцати минут лёта, – сказал он по-английски. Римо предупредил, чтобы все разговоры во избежание недоразумений велись на английском.

Так продолжалось с тех самых пор, когда они с Чиуном приволокли полковника Рушенко в Шереметье-во-2, привели его в чувство и приказали задействовать все его связи, чтобы доставить их в Байконур.

Полковник Рушенко был так обрадован, обнаружив, что еще жив, что немедленно согласился и тут же по телефону заказал «Як-90». Они уже трижды садились для дозаправки, и всякий раз у руководителя «Щита» на земле оказывались свои люди, готовые исполнить любой его приказ.

Они пристегнули ремни безопасности, являвшие собой обыкновенную пеньковую веревку.

Полковник Рушенко в очередной раз извинился за неудобства, но таково уж было состояние постсоветской России, которое он называл «достойным сожаления антрактом».

Внизу простирались заснеженные степи Центральной Азии. Полковник Рушенко снова разговорился.

– Вот вам прекрасный образчик дезинформации, – сказал он. – Второй пилот сообщил, что мы приближаемся к Ленинску, верно?

– Ну и что? – спросил Римо.

– Но на самом деле Ленинск находится в трехстах километрах от Байконура.

Гладкий ноготь лег на сонную артерию полковника.

– В следующий раз осторожнее выбирайте слова, – предупредил его Чиун.

Полковник вдруг почувствовал, что обливается холодным потом. Он сглотнул подступивший к горлу комок и сдавленно произнес:

– Вы меня не поняли. Это не ловушка. Я просто привожу пример.

– Валяй, – сказал Римо.

– Когда Гагарин стал первым человеком, полетевшим в космос, ТАСС на весь мир заявил о том, что запуск космической ракеты был произведен с космодрома Байконур. Доверчивая западная пресса подхватила это сообщение, и с тех пор у вас принято считать, что стартовая площадка находится в Байконуре, хотя на самом деле она под Ленинском, то есть совсем в другом месте.

– И что?

– А то, что это заблуждение у вас бытует по сей день. Это значит, что на Западе живут круглые идиоты.

– Вы просто упорно цепляетесь за свои разбитые идеалы, – сказал Римо.

– Советский Союз снова возродится из пепла.

– Только если появится хороший царь, – заметил Чиун.

Натужно взвыли двигатели, и «Як-90» пошел на снижение. Римо еще раз проверил затянутую узлом на поясе веревку. Вдали показались вышки пусковых установок – самая приметная черта Байконура. Вокруг были раскиданы вспомогательные сооружения – ангары и какие-то белые стальные блоки. В степь убегали две взлетно-посадочные полосы, одна, довольно протяженная, и вторая, конца которой не было видно.

От гула моторов дрожал салон.

– Вы знаете, что я по национальности казах? – спросил Рушенко, обращаясь к Чиуну.

– Это написано на твоей физиономии.

– Спасибо. Между прочим, казахи принадлежат к той же этнической группе, что и турки, и монголы, и корейцы. Так что в моих жилах, возможно, течет частица вашей крови.

– Ладно, я поищу, когда выпущу тебе кишки, – сказал Чиун.

Полковник Рушенко счел благоразумным промолчать. Он вцепился обеими руками в ручки кресла, и одна из них тут же отломилась. Тогда он сконфуженно спрятал ее под сиденье.

Самолет лег на одно крыло, круто забирая вниз на подлете к протянувшейся в никуда бетонной полосе.

– Мы приземляемся на ту же полосу, которую используют наши «Бураны», – с гордостью в голосе сообщил Рушенко. – Наши «шаттлы» садятся там же, откуда взлетают. Американцам такое не под силу.

– Зато на наших «шаттлах» летают живые люди, – заметил Римо.

– В этом нет никакой необходимости, потому что управлять «шаттлом» вполне могут и роботы.

Тут что-то над западным горизонтом привлекло его внимание.

– Смотрите. Ложное солнце! – воскликнул он.

Римо и Чиун одновременно повернули головы к окну. Мастер Синанджу при этом не забыл прижать свой смертоносный ноготь к шее полковника – па тот случай, если тот вздумал бы шутить с ними.

В небе зажегся желтый огненный шар.

– Ни разу не видел, – сказал Чиун.

– Это называется паргелий, ложное солнце. Ледяные кристаллики в верхних слоях атмосферы отражают солнечный диск. Но такого мне не доводилось встречать.

Секунду спустя нестерпимо яркий сноп огня промелькнул за бортом самолета. Откуда-то снизу, с земли, до их слуха донесся глухой удар.

Подброшенный потоком горячего воздуха «Як» перевернулся и едва не вошел в штопор. Только веревочные ремни не позволили им вылететь с мест и врезаться в потолок.

Самолет мучительно медленно выровнялся. Моторы несколько раз подозрительно чихнули и снова набрали обороты.

– Что это было? – пробормотал Рушенко, который теперь сидел, держа себя обеими руками за шею.

– Какой-то огненный столб, – сказал Римо.

– Дыхание солнечного дракона, – важно изрек Чиун, вглядываясь в окно.

– Вы хотите сказать, что это ложное солнце, – неуверенно произнес полковник Рушенко.

– Он хочет сказать, солнечный дракон, – отрезал Римо. – И не задавайте глупых вопросов.

– Proklyatye! – вскричал Рушенко. – Смотрите!

Внизу на том самом месте, где еще секунду назад стоял ангар, зиял огромный дымящийся котлован. Только что внушительное сооружение было на месте. И вот от него не осталось и следа.

Над черным кратером курился дымок. Впрочем, дыма было немного. Словно небеса пролились огнем и выжгли на земле все, и дымиться было уже нечему.

– У меня нет слов, – глухо пробормотал Рушенко.

– Что же это было? – промолвил Римо.

– На Россию-матушку напали.

– Это территория Казахстана, – напомнил Чиун.

– Да, да. Я совсем забыл, – удрученно промолвил Рушенко. – Это моя родина, но это уже не Россия. Однако произошло невероятное. Соединенные Штаты нанесли удар по государству – союзнику России. Это может повлечь за собой чудовищные последствия. Мировую войну. Мы снова стали заклятыми врагами. Впрочем, мы и не переставали быть ими.

Казахское лицо полковника приобрело пепельно-серый оттенок. Он был похож на человека, которого уже не интересовала собственная жизнь, потому что ничья жизнь больше не имела цены.

Глава 30

«Як-90» остановился в конце полосы. Там их ждал вертолет «Ми-8» с вращающимися лопастями. Команда высыпала из самолета и сгрудилась под фюзеляжем. Все тряслись и стучали зубами, с тревогой поглядывая на раскинувшееся над бескрайними казахстанскими степями небо в ожидании нового удара.

Римо, Чиун и полковник Рушенко вышли из салона и тоже, как по команде, устремили взоры в ясное небо, не обещавшее, казалось, никаких неожиданностей.

– Туч нет, – сказал Римо. – Так что это не могла быть молния.

– Это был солнечный дракон, – сказал Чиун.

– Я видел ложное солнце, – стоял на своем полковник Рушенко.

– Ложное солнце не может сжечь дотла гигантский ангар, – возразил Римо.

– Это верно, – согласился Рушенко.

– В таком случае лучше заткнитесь.

– И все же это солнце, – не унимался Рушенко.

Римо недоверчиво покосился на него:

– Что?

– Я говорю: солнце, – повторил Рушенко. – Чудовищный солнечный луч.

Римо возвел глаза к небесному светилу. Оно горело как всегда. В нем не было ничего необычного.

– Это лишь одна из возможных версий, – сказал он.

Какой-то человек в военной форме без знаков различия махал им руками, приглашая к вертолету.

В кобуре на поясе у него висел пистолет. Римо избавил его от бесполезного груза, сорвав кобуру и забросив ее подальше.

Кобура приземлилась милях в двух от того места, где они стояли, подняв облачко снежной пыли. Русский благоразумно решил не лезть на рожон. Они поднялись на борт, и вертолет, производя страшный грохот, оторвался от земли.

– Что здесь произошло? – перекрывая шум, прокричал полковник Рушенко.

– У нас больше нет «шаттлов».

– Обоих?

Военный неизвестного звания мрачно кивнул:

– Ничего не сохранилось. Одно дымящееся пепелище.

Рушенко повернулся к Римо:

– Я ничего не понимаю...

– Зато я понимаю, – сказал Римо. – Кто-то заметает следы.

– Вздор. Что это за следы, чтобы замести которые необходимо уничтожить флот космических челноков?

– Тоже мне флот. Один раз слетают, а потом годами стоят на консервации, – проворчал Римо.

– Совершите облет местности, – отдал приказ Рушенко.

– С этим я согласен, – сказал Чиун.

Вертушка летела низко над землей. Было видно, как к месту катастрофы съезжаются аварийно-спасательные бригады. Подлетев непосредственно к обугленной воронке, вертолет сбавил скорость, а затем и вовсе остановился, зависнув в воздухе.

– Почва там, должно быть, горячая, – заметил Римо.

– Разумеется, горячая, – вспылил Рушенко. – От того, что на ней стояло, ни черта не осталось.

– Я имею в виду в буквальном смысле, – пояснил Римо. – Видите? У них там шины плавятся.

Полковник Рушенко припал к плексигласу иллюминатора. Из-под колес вездеходов, находившихся в авангарде и рискнувших приблизиться к эпицентру взрыва, поднимались струйки дыма. Солдаты выпрыгивали из кузовов, но, потоптавшись на одном месте, спешили ретироваться. Подошвы на их сапогах также немедленно начинали дымиться.

– Лучше не садиться, – предупредил Римо. – Если не хотите обжечь пятки.

– Садиться нет смысла, – сказал Рушенко. – Мне и так ясно, что здесь произошло.

– А мне нет.

– Было использовано оружие, использующее энергию солнца. Очевидно, Запад в своей программе «Звездных войн» преуспел больше, чем можно было предположить.

– Но американцы здесь ни при чем.

– Америка сейчас единственная сверхдержава. Не считая России, разумеется. У кого еще найдется технология и воля, чтобы нанести удар по России?

– По Казахстану, – поправил полковника Чиун.

– Спасибо за напоминание, – сказал Рушенко, – но мой вопрос остался без ответа.

– Выходит, чтобы испытать это новое супероружие, мы уничтожили собственный «шаттл», – равнодушным тоном проронил Римо.

– Вот именно! – воодушевился Рушенко. – Отличный маневр. Шедевр западной дезинформации. Кому может прийти в голову, что Вашингтон причастен к уничтожению своего собственного космического челнока?

– Вы говорите как ястреб времен «холодной войны».

– Я живу в ожидании новой «холодной войны», – признался Рушенко.

– Не обольщайтесь, – посоветовал Римо и приказал: – Посадите вертолет.

Рушенко перевел его приказ на русский, и Чиун подтвердил, что перевод адекватен.

Вертолет опустился у самой кромки обугленной воронки. Римо вышел из вертолета; от поднимавшегося в воздух горячего воздуха его прошиб пот. Он почувствовал, что у него вот-вот свернется в жилах кровь.

Чтобы избежать обезвоживания, Римо сделал несколько шагов назад. Когда жар начал спадать, он снова подошел к границе выжженной земли.

Зона поражения представляла собой почти идеальный круг. Земляная кромка была острая, точно бритва. Внутри круга – оплавившиеся куски железобетонных конструкций, усыпанные там и сям каплями застывающего стекла и еще булькающими пузырями гудрона.

Ничто не напоминало здесь о том, что еще совсем недавно это был гигантский ангар, служивший убежищем русских космических челноков. Здесь погибли люди. Римо явственно чувствовал легкий запах, похожий на запах поджаренного бекона – только этот бекон был человечьего происхождения. Кто бы здесь ни сгорел заживо, от них не осталось никаких следов, никаких костей – только едкий дым.

Вернувшись в вертолет, Римо сказал:

– Знаете, на что это похоже?

– На что же? – спросил русский.

– Как будто на это место навели циклопическое увеличительное стекло.

Полковник Рушенко рассмеялся, а Чиун обиженно проворчал:

– Значит, ты отвергаешь гипотезу о солнечных драконах...

– Я просто сказал, на что это похоже, по-моему, – пояснил Римо.

Вертолет доставил их в центр управления, где полковник Рушенко нашел казаха, который отвечал за охрану объекта. Вообще-то теперь, когда Советский Союз развалился и вдруг выяснилось, что крупнейший космический центр находится на территории другого государства, на космодроме заправляло совместное российско-казахское командование.

Представитель России отказался предоставить полковнику Рушенко какую-либо информацию. Зато казах был рад оказать услугу земляку.

Они прошли в звуконепроницаемый железобетонный бункер без окон. Пока полковник беседовал со словоохотливым казахом, Чиун внимательно прислушивался к разговору. На всякий случай – вдруг полковник что-то замышляет?

Рушенко задавал все новые и новые вопросы. После каждого ответа он все больше бледнел.

Наконец он повернулся к Римо:

– Это невероятно.

– Выкладывайте.

– Если верить этому человеку, коммерческий груз, который «Буран» вывел на орбиту, не был ни российским, ни американским спутником. Он принадлежал третьей стране.

– Какой?

– Парагваю.

* * *

Доктор Харолд В. Смит пытался докричаться до Римо через более чем десяток часовых поясов:

– Что?

– Парагвай! – кричал в ответ Римо.

– Что вы сказали?

– Я сказал, что парагвайцы наняли русских, чтобы те запустили на орбиту эту хреновину!

– Какую хреновину?

– Космическую!

– Наверное, вам лучше перезвонить, – посоветовал полковник Рушенко.

– Мне и так понадобилось полтора часа, чтобы дозвониться! – огрызнулся Римо. – К черту ваши советы!

– Что «к черту», Римо? – орал на другом конце спета Харолд В. Смит.

– Послушайте, Парагвай запустил эту чертову штуку! – взревел Римо, окончательно выходя из себя.

– Римо, не стоит так нервничать.

– Она превратила советские «шаттлы» в кучу пепла!

Полковник Рушенко, видя беспомощность американцев, загадочно улыбнулся.

– Что? – осипшим от волнения голосом переспросил Смит.

– Их «шаттлы» испарились.

Следующие слова Смита были заглушены зловещим гулом, похожим на артиллерийскую канонаду.

Все взоры устремились к окну, за которым в отдалении возвышалась пусковая установка для ракетоносителя «Энергия».

Пусковая была охвачена ослепительно ярким ореолом, настолько ярким, что болели глаза. Воздух звенел. А затем огненный сноп исчез, словно втянутый обратно небесным сводом, а вместе с ним исчезла и пусковая установка, на ее месте клубился столб дыма, который быстро исчезал, разгоняемый тепловой волной.

Даже через герметические окна они почувствовали, как эта волна накрыла здание центра управления. Дрогнули и заскрипели оконные рамы.

– Такого еще не было, – с тревогой в голосе произнес Римо.

– О чем вы говорите? – раздраженно буркнул Рушенко. – То же самое произошло ровно полтора часа назад.

– Дважды в одном и том же месте. Раньше такого не было.

– Нехорошее это место, – промолвил Чиун. – Похоже, мы чем-то рассердили солнечного дракона. Не стоит нам здесь оставаться.

– Я не верю в солнечных драконов, – заявил полковник Рушенко.

– Хотите верьте, хотите нет, но эта хреновина пытается стереть Байконур с лица земли, – сказал Римо.

– Ленинск. Я согласен с вами. Надо убираться отсюда.

Вертолет доставил их обратно к «Яку».

Команда сидела в самолете, укрывшись в сортирах.

Римо быстро вернул их на место. Не успел самолет взмыть в воздух, как небо прорезал третий по счету огненный столб, и машина сотряслась от страшного удара.

Все, что осталось от Байконура, – это три черных пятна на земле. Совершенно одинаковой формы и размера. Расположенные в ряд.

– Я уже готов поверить в версию о разгневанных марсианах, – сказал Римо.

– Возможно, таким образом они пытаются что-то сообщить нам, – предположил Чиун.

– Иди ты.

– Я бы с удовольствием, – буркнул Чиун.

«Як» набирал высоту, все больше удаляясь от злополучного космодрома. Они смотрели на дымящиеся руины, пока те окончательно не скрылись из виду.

Четвертого удара не последовало.

– Надеюсь, Смит понял, что я ему сказал, – проронил Римо.

– Кто такой Смит? – как бы между прочим спросил полковник Рушенко. – Ваш благодетель?

– Потом напомните мне убить вас, – сказал Римо.

Полковник Рушенко замолчал, но про себя отметил имя: «Смит». Возможно, кличка. Но с американцами надо держать ухо востро и не сбрасывать со счетов ничего из сказанного ими.