Текст книги "Речи, изменившие мир"

Джордж Вашингтон отказывается от личного вознаграждения

Нью-Йорк, 30 апреля 1789 года

Джордж Вашингтон (1732–1799), первый президент США. В юности работал землемером, принимал участие в военных действиях против французов и индейцев. Был одним из богатейших плантаторов штата Виргиния. С 1758 по 1774 г. состоял в Законодательном собрании, ратовал за освобождение колоний от метрополии. Когда начались столкновения с Великобританией, возглавил Континентальную армию. Участвовал в работе конвента, разрабатывавшего Конституцию США. В 1789 г. был избран президентом страны. Считается одним из отцов-основателей Соединенных Штатов Америки. Занимался созданием органов власти и системы управления, воплощением в жизнь принципов Конституции, развитием экономики и упрочением положения страны на международной арене.

Основой государственной политики должны стать принципы личной морали

Инаугурация президента США – это национальный праздник, политический, светский и религиозный. Впервые подобная церемония, ставшая образцом для всех последующих, состоялась 30 апреля 1789 года во временной столице молодой страны Нью-Йорке, когда в должность президента вступил Джордж Вашингтон. После произнесения присяги он положил руку на Библию и сказал: «Да поможет мне бог». С тех пор все президенты Америки соблюдают этот ритуал.

Инаугурационная речь президента, ныне традиционная часть церемонии, в первый раз не прозвучала, хотя была написана и впоследствии опубликована. Обычай президентского бала, завершающего праздник, также был заложен Вашингтоном. Известно, что первый бал был устроен в Зале собраний городской ассамблеи Нью-Йорка, а первый президент не посчитал для себя зазорным танцевать вместе с гостями.

Джордж Вашингтон, всю жизнь занимавшийся самообразованием, с юности восхищался древнеримским политическим деятелем Марком Катоном Младшим, известным своими добродетелями и приверженностью идеям республиканского правления, и старался быть на него похожим. Кроме того, на взгляды Вашингтона повлияла английская оппозиционная литература начала XVIII века, проповедовавшая гражданский гуманизм и защиту личности от государственной тирании. Этим идеалам Вашингтон старался следовать в общественной жизни.

В 1760—1770-е годы, когда возникли противоречия с метрополией, Вашингтон, бывший членом Законодательного собрания Виргинии, боролся за права колоний. Он выступал за самостоятельное установление колониями налогов, организовывал бойкотирование английских товаров, но был противником насильственных действий. Тем не менее, когда начались вооруженные столкновения с Великобританией, он согласился возглавить Континентальную армию. После заключения мирного договора Джордж Вашингтон сложил полномочия и удалился на покой, но коллегия выборщиков единогласно избрала его президентом и призвала на службу стране.

Первый президент США, активно способствовавший превращению тринадцати колоний в союз суверенных республик, а позже – в первое федеральное государство, отличался консервативной рассудительностью и в то же время был открыт прогрессивным идеям. Он придерживался классического стиля речи, его манеры всегда были внушительными и исполненными достоинства, что в сочетании с высоким ростом и благородной внешностью производило сильное впечатление на современников.

Речь первого президента Америки, обращенная к членам сената и палаты представителей, явилась скорее декларацией его чувств по поводу создания нового государства и избрания его главой, чем политическим заявлением о будущем курсе страны. Он говорит о внутреннем конфликте, обусловленном сознанием собственных несовершенств и желанием выполнить возложенную на него миссию, обращается к Богу с благодарностью и надеждой, уповая на его помощь в великом деле служения народу и обществу. В конце речи Джордж Вашингтон заявляет, что его понимание долга требует отказа от любого денежного вознаграждения за выполняемые обязанности.

<†††>

Сограждане, члены Сената и Палаты представителей!

Ни одно событие в круговороте жизни не могло бы взволновать меня больше, чем то, известие о котором было передано по вашему поручению и которое я получил четырнадцатого числа этого месяца. С одной стороны, я был призван своей страной, к зову которой с любовью и благоговением прислушиваюсь из пристанища, избранного мной с заботой и надеждой в твердом намерении провести остаток лет в покое, необходимом и ценном для меня тем более, что кроме в целом пошатнувшегося за прожитые годы здоровья имею определенные привычки и частые недомогания. С другой стороны, задача, исполнить которую призывает меня моя страна, столь огромна и трудна, что самые мудрые и опытные граждане должны стремиться, вооружившись сомнением, тщательно исследовать мои достоинства, и это способно привести в уныние того, кто от природы наделен недостатками и слабостями и не имеет опыта в управлении государством, а посему должен со всем вниманием отнестись к выявлению своих слабых сторон.

«Нам остается верить в то, что Небеса никогда не одарят своей благосклонной улыбкой страну, где забыты вечные законы порядка и праведности»

Эти разноречивые чувства позволяют мне после долгого размышления быть уверенным лишь в том, что я берусь исполнять эту должность, всесторонне рассмотрев все обстоятельства, которые могли бы повлиять мою работу. Смею рассчитывать лишь на то, что в случае, если на мое решение принять эту должность повлияла добрая память о былых заслугах или растроганность столь ярким проявлением доверия моими согражданами, в силу чего я не придал положенного значения своей неспособности вкупе с малой склонностью к исполнению возлагаемых на меня непростых новых обязанностей, мой просчет не будет признан злостным ввиду побуждений, помешавших мне принять правильное решение, и что о его последствиях страна будет судить с той же степенью неравнодушия, с какой я их испытал.

Вот те впечатления, повлиявшие на мое решение, в ответ на призыв общества счесть себя способным исполнять эту должность, и было бы непростительным упущением при первом официальном деянии не обратиться от всего сердца к той всемогущей сущности, которая правит Вселенной и председательствует в совете наций и чья ниспосылаемая свыше помощь способна исправить любой человеческий изъян, с просьбой благословить – во имя свободы и счастья народа Соединенных Штатов – правительство, учрежденное им самим во имя этих важных целей, и позволить всем орудиям управления успешно служить тому, для чего они предназначены.

Отдавая эту дань почитания великому Создателю всех государственных и личных благ, уверен, что выражаю ваши чувства в той же мере, что и свои, чувства всех сограждан как в целом, так и по отдельности. Признаем, что народ Соединенных Штатов, как ни один другой народ, обязан невидимой руке, правящей нашими делами, и за это следует вознести ей хвалу. Каждый наш шаг на пути к независимому государству словно отмечен неким знаком Божественного участия; и только что состоявшаяся важнейшая революция в системе соединенных правительств, когда столь многочисленные отдельные сообщества при спокойном обсуждении и добровольном согласии привели нас к этому событию, не сравнится с тем, как создаются большинство других правительств, требует воздать ей благочестивую благодарность в смиренной надежде на будущие блага, которые видятся продолжением нашего прошлого.

Эти размышления, вызванные нынешним потрясением, так возбуждают мой разум, что я не в силах их отогнать. Верю, что вы согласитесь со мной в том, что нет ничего более вдохновительного для успешного начала работы нового свободного правительства.

В статье о создании исполнительного департамента указано, что президент обязан «рекомендовать к вашему рассмотрению такие меры, которые он сочтет необходимыми и целесообразными». Обстоятельства нашей с вами встречи позволяют мне не углубляться в этот предмет дальше ссылки на великую конституционную хартию, на основании которой мы собрались и в которой при определении ваших прав обозначены также и задачи, которым вы должны уделять внимание.

Более уместным в данных обстоятельствах и более соответствующим тем чувствам, которые я испытываю, будет не рекомендовать конкретные меры, а по достоинству оценить таланты, высокую нравственность и патриотизм, украшающие тех, кому доверили эти меры разработать и принять. В этих благородных свойствах мне видится верное обещание того, что, с одной стороны, никакие местные предрассудки или приверженности, никакие особые мнения или партийные противоречия не помешают выработать всеобъемлющий и беспристрастный подход, подобающий этому великому собранию сообществ и интересов, чтобы, с другой стороны, основой нашей государственной политики стали целомудренные и неизменные принципы личной морали, а превосходство свободного правительства было представлено всеми атрибутами, вызывающими одобрение наших граждан и уважение окружающего мира.

Я смотрю в будущее со всем упованием, на какое только может вдохновить горячая любовь к своей стране, поскольку нет основы важнее, чем существующий в экономике и природном развитии неразрывный союз между добродетелью и счастьем, между обязанностью и пользой, между естественными максимами честной и великодушной политики и надежным благом общественного процветания и счастья, поскольку нам остается верить в то, что Небеса никогда не одарят своей благосклонной улыбкой страну, где забыты вечные законы порядка и праведности, установленные самими Небесами; и поскольку сохранение священного огня свободы и судьба республиканской формы правления справедливо – и, вероятно, прочно и окончательно – признаны зависящими от эксперимента, доверенного американскому народу.

Кроме обычных вопросов, предлагаемых вам на рассмотрение, вашего обсуждения и решения потребует вопрос о том, в какой мере осуществление дополнительных полномочий, предоставляемых Пятой статьей Конституции, окажется целесообразным на данном этапе – в связи с характером возражений, предъявляемых к настоящей системе, и уровнем породившей их обеспокоенности. Не предлагая конкретных рекомендаций по этому вопросу, для чего мне бы пришлось действовать без путеводных указаний официального регламента, я вновь позволю себе целиком положиться на вашу проницательность и стремление к общественному благу, ибо уверяю себя, что, пока вы тщательно избегаете любых изменений, которые могли бы поставить под угрозу преимущества единой и эффективной власти или которые следует отложить до будущих уроков опыта, почитание неотъемлемых прав свободных людей и уважение к общественной гармонии в достаточной мере будут влиять на ваши мнения о том, стоит ли прочно усилить первые или содействовать безопасности и пользе последней.

«Я должен отклонить как неприемлемую любую долю средств на личное вознаграждение и в связи с этим просить о том, чтобы расчеты денежного жалованья по занимаемой мной должности во время моего пребывания в ней ограничивались теми фактическими расходами, которые были признаны необходимыми для общественного блага»

К уже высказанным мной соображениям добавлю еще одно, которое вернее всего будет адресовать Палате представителей. Оно касается меня самого, поэтому буду как можно более краток. Когда я впервые был удостоен чести быть призванным послужить своей стране, то прежде, чем вступить в напряженную борьбу за ее свободы, я пришел к убеждению, что исполнение мной этой обязанности требует отказа от любого денежного вознаграждения. От этого решения я никогда не отступал, и поскольку породившие его чувства все еще живы, я должен отклонить как неприемлемую любую долю средств на личное вознаграждение, вероятно, предусмотренных положением об исполнительных департаментах, и в связи с этим просить о том, чтобы расчеты денежного жалованья по занимаемой мной должности во время моего пребывания в ней ограничивались теми фактическими расходами, которые были признаны необходимыми для общественного блага.

Таким образом, поделившись с вами чувствами, которые я испытываю в связи с тем, что привело всех нас сюда, я удаляюсь, напоследок снова обращаясь к милосердному Отцу человечества со смиренной просьбой: коль скоро Он соблаговолил удостоить граждан США возможности абсолютно спокойно обсуждать и с беспримерным единодушием принимать решения о форме правления во имя безопасности их союза и содействия их благосостоянию, пусть Его Божественное благословение в равной мере явится в широте взглядов, умеренности обсуждений и мудрости мер, от которых должен зависеть успех нашего правительства.

Жорж Жак Дантон О революционной законности

Париж, 24 января 1794 года

Жорж Жак Дантон (1759–1794), один из предводителей Великой французской революции и основателей Первой Французской республики. Ярый антимонархист, главной своей целью считал свержение во Франции самодержавия. После прихода к власти Робеспьера был арестован по обвинению в излишней снисходительности к врагам революции. Казнен на гильотине. Во время казни Дантон проявил беспрецедентную смелость и самообладание, обратившись к палачу со словами: «Не забудь показать мою голову народу, она того стоит». 

Революция не создается в виде чистой геометрии

Жорж Жак Дантон, сын прокурора, с ранней юности готовился к юридической карьере. Окончив колледж, он служил помощником юриста в Париже, а позже стал адвокатом при совете короля. Дантон очень быстро завоевал популярность и обрел обширную клиентуру благодаря своему ораторскому таланту. При яркой, запоминающейся внешности – высокий рост, мощное телосложение, грубые, негармоничные черты лица – он обладал обаянием и сильным, внушающим доверие голосом.

В 1789 году, с самого начала Французской революции, Дантон выступал на митингах, призывая парижан к оружию. 14 июля он принял участие в одном из центральных событий – взятии Бастилии, а 5 октября помог организовать поход на Версаль, в результате которого король Людовик XVI вынужден был переехать в Париж.

Через год Дантона избрали председателем радикального политического клуба кордильеров, стремившегося претворить в жизнь идеи равенства и свободы и «создать демократию на самой широкой основе». Как глава организации Дантон сыграл заметную роль в составлении петиции о низвержении короля. 17 июля 1791 года петиция была возложена на Марсовом поле, на алтаре отечества, с тем чтобы собрать подписи граждан. Антимонархическое выступление было подавлено, и Дантон несколько месяцев скрывался от властей в Англии.

После возвращения он возобновил свою деятельность, теперь уже в звании заместителя прокурора Парижской коммуны. Он использовал свое красноречие, выступая в политических клубах, войсках и на самых разнообразных собраниях, чтобы убедить сограждан в необходимости упразднения власти короля. 10 августа 1792 года Людовик XVI был свергнут с престола и заключен под стражу. Формально монархию во Франции упразднили 21 сентября.

Дантон стал министром юстиции во вновь созданном революционном правительстве и вошел в новый законодательный орган – Конвент, где продолжил выступления против роялистов. Когда прусская армия перешла границу и вторглась во Францию, Дантон выступил с трибуны Законодательного собрания в Париже с вдохновенной речью: «Звон набата, который раздается, это не сигнал тревоги, а призыв к борьбе с врагами отечества. Чтобы победить их, нужна смелость, смелость и еще раз смелость, и тогда Франция будет спасена!» Он воспрепятствовал тому, чтобы правительство покинуло Париж, и направил комиссаров в провинции, чтобы собрать добровольцев.

В 1793 году Дантон инициировал создание революционного трибунала, повинного во многих силовых акциях и физическом уничтожении противников революции. Через несколько месяцев, после разгрома противоборствующих партий, Дантон посчитал, что трибунал выполнил свою функцию и террор должен быть прекращен. Об этом он говорит в своей речи, произнесенной в Конвенте в январе 1794 года. Главное, считает Дантон, это сохранение равновесия между нуждами революции и покоем невинных людей. Конвент обязан обеспечить правосудие для честных граждан.

31 марта 1794 года глава Комитета общественного спасения Робеспьер, сосредоточивший в своих руках неограниченную власть, обвинил Дантона и его соратников в антиправительственном заговоре. Они были арестованы и казнены.

<†††>

Граждане! Нет никого, кто больше меня желал бы защитить революционное движение. Революция не создается в виде чистой геометрии. Даже на честных граждан хотя бы иногда неизбежно обрушиваются революционные меры. Это очевидные для всех истины.

«Я первый неизменно буду поддерживать тот стремительный бег, который мы придали колеснице революции, увлекаемой страстными и мужественными патриотами»

Тем, кому впору роптать, приходится терпеть, исполняя свой долг. Но если они из чувства долга смогли на время отказаться от покоя, а то и свободы – ради свободы и на благо всех, то и мы со своей стороны должны прислушиваться к справедливым требованиям и стараться удовлетворить их – если это не вредит делу революции.

Я первый неизменно буду поддерживать тот стремительный бег, который мы придали колеснице революции, увлекаемой страстными и мужественными патриотами.

Не будем забывать о риске: ведь если излишне прислушиваться к голосу справедливости, то можно впасть в чрезмерную снисходительность, опасную тем, что наши враги используют ее как оружие против нас. Не переступать эту грань трудно, но возможно. Вот задача, которая требует вашего самого пристального внимания: не замедляя ход революции, разработать метод скорого и справедливого суда.

Я уже сказал, в чем состоит ваш долг, в то время как долг честных граждан – безропотно терпеть. В поддержку своих слов приведу еще один аргумент. Когда революция близка к своему завершению, когда враги Республики и свободы повсеместно бегут от республиканских легионов, в этот момент начинаются мелочные раздоры, личные счеты, разные недоразумения – между теми, кто прежде дружно, плечо к плечу работал для народного блага. Под занавес возникает множество новоявленных патриотов, разгораются страсти, сталкиваются предубеждения, является личная ненависть, и закаленные в боях истинные патриоты гибнут под напором новых пришельцев. Бессмысленно молчать об этом. Вы и сами, разумеется, не могли пройти мимо поразивших меня фактов. Раздоры между друзьями свободы возникали во многих коммунах Республики. Последствия этих раздоров печальны.

Я не собираюсь порицать все революционные свершения в целом. Там, где они во благо свободе, – и я не устану повторять это – не нужно критиковать то, что привело к таким результатам. Не нужно отгонять мысль, что свобода потребует еще многих потрясений. И лучше пойти на крайние меры для ее спасения, чем, отступив, поставить ее на край пропасти, чего только и ждут наши враги.

Но разве все враги не боятся Республики? Разве она не победила? Разве для уничтожения ваших внутренних и внешних врагов вами не были приняты всесторонние действенные меры? Разве они не достигли предполагаемых результатов? Разве вы не ощущаете своей силы? Разве те, кто исполняет ваши предписания, не действуют с той же энергией, какая от них ожидалась?

Так, не теряя времени, поразите врагов родины, чтобы избежать ошибок или исправить их. Вот суть моих предложений: если Национальный конвент может обеспечить правосудие честному гражданину без ущерба для общественного блага, то, оставаясь в стороне, он уклоняется от своего долга.

Вот верные принципы. Вот то, что вы должны и можете сделать.

«Свобода потребует еще многих потрясений. И лучше пойти на крайние меры для ее спасения, чем, отступив, поставить ее на край пропасти, чего только и ждут наши враги»

Предлагаю со всей тщательностью рассмотреть вопрос о том, каким образом следует обеспечить скорое и верное правосудие, не угрожающее революционному движению, для всех жертв стихийных арестов и других подобных действий, а также для многодетных бедняков, родителей защитников отечества и всех тех, кого патриоты и законодатели ценят за их гражданские добродетели.

Кроме того, предлагаю передать все внесенные предложения в Комитет общественной безопасности, чтобы он совместно с Комитетом общественного спасения наметил необходимые меры. Их доклад вы всесторонне обсудите. Свое мнение сможет высказать каждый. И в результате ваших обсуждений, как я не раз убеждался, восторжествуют истина, разум и справедливость.

Национальный конвент победил всех своих врагов именно потому, что был истинно народным. Таким он пребудет всегда. Он должен провести предложенные мной меры и оправдать их перед общественным мнением, дав добрым гражданам и народным обществам полную свободу высказаться по этим важным государственным вопросам. И только потом решить, что можно предоставить революционным силам и чем поступиться во имя человечности. Исполните же это в силу достоинства, которым вы облечены.

Я уверен, что, углубившись в эти великие задачи, вы достигнете результатов, равно удовлетворяющих и правосудию, и гуманности. Этим вы подтвердите свою способность управлять государством, как уже подтвердили свою преданность свободе, истребив тирана и жирондистов.