Текст книги "Расовый смысл русской идеи. Выпуск 2"

Дж. Филипп Раштон пишет: «Головы больших размеров (содержащие более развитые мозги) находятся в прямой корреляции с интеллектом. Большие головы имеют тенденцию блистать своим интеллектом. Эта корреляция верна и по отношению к разным расовым группам. В возрасте семи лет африканские дети на 16 % больше европейских детей, зато периметр их мозга на 8 % меньше. У азиатов периметр мозга как будто больше, чем у европейцев, но некоторые из этих результатов появляются после коррекции, когда принимается во внимание тот факт, что азиаты в среднем меньше европейцев. Предполагается, что маленький человек с мозгом человека больших размеров имеет более развитый мозг, поскольку телу меньших размеров нужен меньший мозг для управления своими жизненными функциями.

Негры имеют в голове в среднем на 480 миллионов нейронов меньше, чем белые. С маленьким мозгом в большом теле они менее одарены интеллектуально, потому что большая часть мозга негров занята жизненными функциями, а не сознательными мыслями».

Расовые различия, индикатором которых выступает «р-К»-структура, сказываются и в сфере преступности, склонности к суициду, а также употреблению наркотиков. Белые больше склонны к фрустрации и мыслям о самоубийстве, африканцы же, в свою очередь, предрасположены к наркомании, совершению криминальных поступков и психическим отклонениям. У азиатов наоборот, приступы тоски наблюдаются чаще, а психические заболевания встречаются реже, чем у европейцев и негров.

Наконец, склонность к альтруизму и стратегия социальной адаптации также, по мнению профессора Раштона, имеют расовую обусловленность: «Если альтруизм – важная характеристика «К», то преступность параллельно ассоциируется с фактором «р». Далее канадский ученый остроумно подмечает, что «гены также выступают в роли брачных агентов», ибо представители каждой расы имеют свои врожденные критерии оценки красоты и иных достоинств противоположного пола. Поэтому расовая однородность является неоспоримым благом для каждого общества. «Пчелы и муравьи дают доказательства необыкновенного альтруизма, они умирают, спасая свою колонию, потому что их система воспроизводства приводит к тому, что рабочие особи имеют 75 % общих генов. Обезьяны и белки могут обнаруживать генетические различия внутри своей группы, но более склонны к сотрудничеству с наиболее генетически близкими им особями».

Профессор Раштон считает, что совокупность различий структуры характеристик «р-К» имеет в значительной степени генетическое происхождение и хорошо пригодна для определения как классовых, так и расовых различий. Все психологические аспекты жизнедеятельности человека также находятся под сильным воздействием наследственности.

«Даже маленькие дети осознают расовые различия и имеют соответствующие предпочтения. Этноцентризм и «расизм» – это естественные механизмы, заключенные в геноме человека. Структуры поведения, различающие как расы между собой, так и индивидуумов внутри каждой расовой группы, отражают структуру «р-К», и без нее не обойтись при составлении любых социальных программ». Великий немецкий расовый теоретик барон Эгон фон Эйкштедт поэтому справедливо утверждал, что «расовые различия возникли еще до того, как появилось само человечество». Польский же антрополог Людвик Крживицкий в одной из своих книг привел любопытные данные опросов людоедов в разных частях земли: все они утверждали, что различают людей различных рас и национальностей по вкусу.

Таким образом, в свете новейших исследований в области наследственности человека становится совершенно очевидным, что многие критерии общественных ценностей должны быть подвергнуты решительной ревизии. Переосмысление затронет множество современных гуманитарных наук, что неизбежно повлечет за собой и структурную перестройку официальных общественных институтов власти. Межнациональные отношения приобретут новую специфику, роль биологического детерминизма резко возрастет во всех сферах жизни, включая искусство, образование и религию. Само понятие человечности изменит свой статус, историки будут вынуждены начать переписывать историю, а философы должны будут дать благословение человеку новой расы. Вырождающийся вид homo sapiens тихо и незаметно должен будет сойти с исторической сцены, подобно неандертальцам и австралопитекам.

И вновь никто не будет знать, почему это произошло.

Но это в будущем, а уже сейчас на основе методов дерматоглифики, серологии, а также с помощью генных маркеров можно с высокой степенью точности восстановить расовую чистоту нашего вида. Расовое ядро может быть в кратчайшие сроки очищено от чужеродных примесей. Евгеническое облагораживание расы в целом теперь должно осуществляться не устаревшими скотоводческими методами, а на основе генной терапии. Уже сегодня в теле живого человека можно проводить генетическую ревизию клеток, вычищая из него расовые загрязнения, доставшиеся от непредусмотрительных предков. Кроме того, с использованием более точных методов можно будет откорректировать и улучшить пропорции человеческого тела.

В общих антропометрических методах, как мы помним, погрешность при вычислениях выше ввиду влияния среды на соматическую структуру человека. Генетические же методы способны исключить погрешность, привносимую средой, помогая тем самым создать представителей расы, близких к идеалу. А с помощью клонирования численность очищенных, наиболее ценных народов можно будет увеличить до многомиллионных популяций при жизни одного поколения. Культурные народы, несущие на своих плечах бремя мировой цивилизации, больше не будут похожи на стаи пегих дворовых голубей.

Чистота породы, сила, здоровье и самодостаточность вновь станут обычным, повседневным явлением, а не ностальгическими образами из народных сказок. Повышение качества человеческого материала неизбежно повлечет за собой повышение всех норм качества культуры и цивилизации. Исчезнут гипертрофированные межэтнические противоречия. Политики больше не смогут сталкивать людей нашей расы в братоубийственных гражданских войнах. Расовый инстинкт белого человека будет восстановлен в своих правах, и видовое сознание прочно встанет над всеми социальными, религиозными и национальными объединениями. Консолидация опять будет возможной на основе закономерной наследственности, а не в силу капризов изменчивой среды. Деятельность каждого гражданина на благо расы станет залогом его уверенности в бессмертии, которое он обретет в своих потомках.

Бессмертие индивидуума в бессмертии расы. Какой другой моральный императив может сравниться с этим по силе и простоте?

Впервые наши Боги даровали нам шанс изменить судьбу расы к лучшему.

Уже сегодня мы можем смоделировать идеального нордического человека времен расцвета экспансии Севера против бескрайних просторов Азии.

Мы сможем вновь явить миру огромные количества высокорослых, атлетически сложенных, длинноголовых блондинов, покоряющих на своем пути пустыни, леса, снега и представителей туземных рас.

Еще одно новейшее изобретение дает нам реальную возможность поставить под полный контроль сам процесс расогенеза, и тогда действительно наступит конец истории, который предсказывали еще ветхозаветные пророки, а ныне пророчит Фрэнсис Фукуяма. Но придать смысл и форму концу истории мы сможем по своему усмотрению. Это будет всего лишь закат существования вида homo sapiens, на месте которого возникнет сверхчеловек новой расы.

Данным подлинно революционным открытием, последствия которого еще не оценили в полной мере фантасты и моралетворцы, является волновой геном.

В его основе лежат обобщения данных медицины и генетики, наглядно свидетельствующих о наличии волновой природы сигналов, управляющих генной активностью. По данной проблеме существует уже достаточно обширная библиография, но мы в рамках нашего эссе остановимся лишь на одной работе, как нам кажется, предельно ясно иллюстрирующей наши тезисы. Это работа Элеоноры Николаевны Чирковой «Волновая природа регуляции генной активности. Живая клетка как фотонная вычислительная машина», Москва, 1992.

Известно, что любые, совсем не похожие друг на друга, клетки одного и того же многоклеточного организма содержат один и тот же набор генов (фрагментов ДНК), полученных организмом от матери и отца при оплодотворении. Для разных частей клеток эмпирическим путем установлены величины резонансных частот, вызывающих активизацию тех или иных групп генов в желаемом направлении. А это, в свою очередь, позволяет регулировать механизм биологических часов клетки, задавая ей те или иные параметры роста и жизнедеятельности. В результате мы имеем возможность регулировать геном человека в целом с помощью монохроматического излучения. Помимо лечения патологических отклонений на клеточном уровне, о котором говорится в упоминавшейся статье, мы, естественно продолжая нашу мысль, можем также регулировать и генетически обусловленные расовые параметры человека на том же самом клеточном уровне, причем совершенно безболезненно для него. С помощью генных маркеров, данных дерматоглифики и анализа компонентов крови, мы можем безошибочно устанавливать расово-этническую и территориальную принадлежность любого человека. Влияя на геном человека в заданных диапазонах частот средствами новейшей магнитно-лазерной терапии, мы можем уже сегодня создать новые очаги расообразования и управлять самим процессом расогенеза во времени. Что характерно, методы диагностики и управления этими процессами могут быть сугубо конфиденциальными и не доступными контролю со стороны широких слоев общества.

Нужно четко понимать, что все глобальные превращения в истории осуществляются не во имя человека как такового, но в интересах конкретного доминирующего биотипа, с целью подчинения и подавления конкурентов.

В связи с этим наша главная цель предельно ясна – создание новой сверхсовершенной белой расы на основе лучших биологических компонентов существующей белой расы, нравственная и физическая деградация которой достигла предела. Вторая, также весьма важная задача – создание новой концепции истории на основе новейших биогенетических методов.

Обе эти задачи помогут нам выработать новую парадигму в расологии, которую мы и попытались обрисовать в нашем эссе.

С. А. Кириллин
Северная основа русского народа

Цель настоящей статьи заключается в том, чтобы вкратце представить историю заселения Севера Русской равнины, прежде всего с расовой и языковой точек зрения. К сожалению, необходимо отметить, что эта проблема, как и многие другие ключевые проблемы русской истории, до сих пор не привлекала к себе достаточно пристального внимания русских исследователей. До сих пор в этой области существует множество заблуждений, мешающих правильному пониманию нашего прошлого. Одно из подобных заблуждений, которое необходимо развеять, заключается в том, что изначальным населением Северо-восточной Европы являются уральцы, а арийцы на этой земле – более поздние пришельцы. Эта точка зрения совершенно не соответствует действительности.

Прежде всего, необходимо сказать несколько слов о термине «арийцы» и объяснить, что мы под ним понимаем. Говоря об арийцах, мы имеем в виду народы, для которых характерны два отличительных признака – индоевропейская речь и северный расовый тип. Конформистская наука в период после окончания Второй Мировой войны сделала все для пропаганды взгляда, согласно которому в древности «ариями» называли себя только народы индоиранской группы, и по этой причине применять его к другим народам, говорящим на индоевропейских языках, а тем более отождествлять древних ариев с северной расой нет никаких оснований. К сожалению, подобные взгляды к настоящему времени распространились довольно широко, несмотря на то, что они являются совершенно ложными.

Во-первых, аргумент о том, что не все индоевропейцы именовали себя арийцами, сам по себе уже достаточно нелеп – «индоевропейцами» себя вообще никто из них не называл. Но он и по сути неприемлем, потому что употребление термина «арии» в качестве самоназвания документально засвидетельствовано не только у иранцев и индоариев, но и у многих других индоевропейских народов, а именно у хеттов, кельтов, германцев и греков.

Так, в хеттском языке слово ara значило «свободный». Ирландское слово aire имело значение «вождь», «знать», во множественном числе – airig – «сословие свободных, люди, имеющие право участвовать в выборах князя». Само название Ирландии – Eire – полностью лексически и семантически соответствует названию Ирана Airyanam и означает «Ариана», «Арийская земля». В древнескандинавском языке слово arjoster означало «знатнейшие», в древнесаксонском языке этот корень имел вид ir, по-древнесаксонски irmintheod – «человечество», первоначально – «арийский народ». В греческом языке корень ari представлен в таком слове, как aristos – «лучший», «выдающийся» и производных от него; таким образом, аристократия – это не только «власть лучших», но и «власть арийцев».

Кроме того, в эпосе нескольких арийских народов мы обнаруживаем божество или божественного правителя, олицетворяющего собой арийцев, имя которого происходит от общеарийского Aryomen («Арийство»). Это Aryaman у иранцев и индоариев, Eremon у ирландцев и Irmin у германцев. У индоиранцев Aryaman – это бог, покровительствующий дружеским отношениям и бракам, а также выступающий в роли целителя. Ирландский Eremon – это князь сынов Миля, возглавивший последнюю волну завоевателей в мифической истории Ирландии, вождь airig. Irmin почитался древними саксами в качестве божественного предка, центром его культа в языческой Саксонии был Irminsul – олицетворение мирового древа, разрушенный в начале IX в. во время покорения и христианизации саксонских земель князем франков Карлом I.

Из сказанного выше видно, что термин «ариец» помимо этнического определения всегда и везде имел еще и социальное значение – «полноправный», «благородный», «свободный», «господин». Поскольку этим термином в исторические времена пользовались такие отдаленные друг от друга народы, как кельты, германцы, греки, хетты, иранцы и индоарии, нет никакого сомнения в том, что слово «ариец» восходит к эпохе индоевропейского единства и является исконным самоназванием всех племен, составлявших это единство. По этой причине его употребление по отношению к коренному населению Северной Европы совершенно оправданно. Что же касается северного происхождения арийской общности и ее изначальной идентичности с северной антропологической расой, то на этот счет существует огромное множество свидетельств, приводить которые здесь мы не намерены – на эту тему существуют специальные исследования. Теперь мы можем вернуться к теме первоначального заселения севера Русской равнины.

Ученые полагают, что ледник покинул широту ильменьско-волховских земель примерно в X тысячелетии до н. э., однако первое население на этих территориях появилось позже – видимо, только в VIII тысячелетии до н. э. Это население пришло с запада, его исходными точками были ареалы двух археологических культур – аренсбургской и свидерской. Аренсбургская палеолитическая культура существовала в X–IX тысячелетиях до н. э. на территории Дании и Северной Германии, главным занятием ее носителей была охота на северного оленя. В X тысячелетии аренсбургцы начали расселяться вслед за отступающим ледником в двух направлениях – на северо-запад и северо-восток, огибая с двух сторон Балтийское ледниковое озеро. Ими был создан ряд так называемых «культур круга маглемозе», время существования которых приходится на VIII–VI тысячелетия до н. э. Это культуры фосна в Швеции и Норвегии, комса на крайнем севере Скандинавии, включая Кольский полуостров, аскола и суомусъярви в Финляндии и Карелии, веретье в Восточном Приладожье, кунда на территории Приневья, Эстонии и Латвии и маглемозе в Англии, Северной Германии и Дании. Как видим, эти культуры как бы опоясывают со всех сторон Балтику, поэтому аренсбургский колонизационный поток можно условно обозначить как циркумбалтийский. Второй поток, как мы уже сказали, имел своим источником ареал свидерской культуры, которая существовала в X–IX тысячелетиях на территории Польши, Белоруссии и Литвы, и которая, по всей вероятности, произошла из того же источника, что и аренсбургская. Продвинувшись на северо-восток, свидерцы заложили основы таких культур, как валдайская на Валдайской возвышенности и бутовская на западе Волго-Окского междуречья. В последующие тысячелетия продолжалось освоение носителями этих культур территорий Северовосточной Европы. Так, распространили ареал своего проживания далеко на восток племена нарвской культуры, являвшиеся потомками носителей культуры кунда. Племена бутовской культуры в VII тысячелетии были вытеснены с мест своего проживания новыми племенами, носителями иеневской культуры, которые происходили из того же свидерского ареала. Будучи вынужденными оставить места своего обитания, бутовцы продвинулись далеко на северо-восток от западных районов Волжско-Окского междуречья – вплоть до бассейнов рек Сухона и Печора.

Не вызывает сомнения то, что племена всех перечисленных выше культур являлись арийцами – об этом свидетельствуют все имеющиеся данные. Местом их отправления были северные районы Центральной Европы, которые со времени отступления ледника были заселены арийскими племенами; никаких свидетельств об обитании на этих землях каких-либо других народов, кроме арийцев, не существует. Совершенно определенными являются и антропологические данные – согласно исследованиям антропологов, представители всех этих племен принадлежали к северной расе, что является неопровержимым доказательством того, что они были арийцами. Более того, необходимо отметить тот факт, что, несмотря на сходство антропологического облика всего населения Северной Европы эпохи мезолита (IX–IV тысячелетия до н. э.), между разными его группами имелись и определенные отличия. Эти отличия заключались в том, что население территорий, прилегавших к Балтике с востока, отличалось более ярко выраженными северными расовыми характеристиками по сравнению с населением западнобалтийских территорий. Отличительной чертой племен нарвской культуры, культуры веретенье и других восточнобалтийских культур являлась гипердолихокефальность и узкое лицо. К этому расовому типу принадлежат, например, черепа из знаменитого Оленеостровского могильника на Онежском озере, а также черепа, обнаруженные в Ладожском канале. Что касается западнобалтийских племен культуры эртебелле, то они отличались умеренной долихокефальностью и очень широким лицом. Это говорит о том, что население областей, прилегающих к Балтике с востока, было более чистым в расовом отношении по сравнению с западнобалтийскими племенами.

Таким образом, мы можем с уверенностью утверждать, что первоначальным населением Севера Русской равнины являлись арийцы, то есть что они являются на этой территории автохтонами.

Что касается уральцев, то их появление достаточно легко определить опять-таки по антропологическим данным, потому что хорошо известно, что изначально для них характерен своеобразный расовый тип, для определения которого используются несколько терминов, из которых мы предпочитаем использовать термин «уральский». Предполагается, что этот тип сформировался где-то в Приуралье на стыке европеоидной и монголоидной рас, по причине чего он характеризуется смешением европеоидных и монголоидных расовых черт, могущих быть представленными в разной степени. Уральский расовый тип характеризуется мезокефальностью, широким и плоским лицом, а также слабо выступающим носом.

К сожалению, мы не можем точно определить время первого появления уральцев на Севере Русской равнины, поскольку на этот счет у специалистов существуют разные мнения. Тем не менее, наиболее распространенная точка зрения гласит, что финское расселение на этих территориях имело место в III тысячелетии до н. э., и археологическим свидетельством его является распространение культуры ямочно-гребенчатой керамики. Поселения этой культуры всегда сопровождаются захоронениями представителей уральской расы, что говорит о том, что ее носителями были финны.

Придя в Северо-восточную Европу, финны встретили здесь древнее арийское население, которое оказало на них глубокое влияние. Это влияние можно заметить как в антропологическом типе, так и в языке и мифологических представлениях. Свидетельством того, что значительные массы арийцев были ассимилированы финнами, является присутствие северного расового компонента у некоторых финских народов – прежде всего прибалтийских, но также и пермских (коми) и волжских (мордва). Те же выводы можно сделать и по языковым данным. Уральский праязык был агглютинативным, то есть в нем аффиксы присоединялись («приклеивались») к основе, не меняя ее, в то время как арийские языки изначально являлись флективными, то есть в них было богато представлено корневое словоизменение. Языки прибалтийско-финских народов отличаются от других финских языков своими определенными флективными чертами, что свидетельствует о том, что они возникли в результате наложения финской речи на речь коренного арийского населения. Кроме того, в мифологии прибалтийских финнов можно обнаружить элементы, совершенно определенно заимствованные из арийских мифов.

Прежде всего это касается представлений о строении Вселенной. Согласно представлениям прибалтийских финнов, над землей находится вращающийся небосвод, у которого есть неподвижный центр – Полярная звезда (фин. Maannaela – «гвоздь земли», эст. Pohjanael – «гвоздь севера»). В центре земли на Крайнем Севере находятся горы, на которых растет дуб, вершина которого достигает Полярной звезды. Эти горы расположены в стране Manala, которая также называется Tuonela или Pohjola, являющейся обителью душ умерших. Эту страну прибалтийские финны называли «Северным домом» и помещали в Северном Ледовитом океане или в море, которое они именовали «Сарайас». Название моря имеет чрезвычайно важное значение, потому что оно очевидно заимствовано из арийского языка. Так, по-древнеиндийски «джрайас» – течение, обширное пространство, широкий простор, по-ирански «зрайа» – большой водный бассейн, море. Словом «зрайа» в иранской мифологии называется водное пространство Воурукаша, расположенное у священных северных гор Хара Березайти. Как видим, совпадение полное. Конформистские исследователи склонны переворачивать все с ног на голову и представлять полярную мифологию арийцев заимствованием от их более северных соседей, которыми, якобы, и были уральцы. На данном примере наглядно видно, что заимствование полярных сюжетов шло от арийцев к уральцам, а не наоборот, – вместе с мифологическими представлениями уральцы заимствовали и обозначающие их слова. К арийскому наследию в финской мифологии можно отнести также мифы о рождении огня, почитание медведя (арктическая символика), миф о небесном лосе и другие. По мнению современных исследователей, древнейшие пласты мифологии северных уральцев восходят к доуральскому населению Арктики, которым могли быть только арийцы.

Приведенных свидетельств вполне достаточно для того, чтобы показать, что первые обитатели европейского Северо-востока были арийцами, а уральцы являются более поздними пришельцами, появившимися на этой территории в значительных количествах не ранее III тысячелетия до н. э.

Однако вскоре за появлением на севере Русской равнины больших масс уральцев эти земли захлестнула волна новой арийской колонизации, осуществленной племенами шнуровой керамики и боевых топоров. К числу этих племен на интересующей нас территории принадлежали носители культуры ладьевидных топоров, колонизировавшие территории Юго-западной Финляндии и всей Прибалтики, и носители фатьяновской культуры, заселившие территории от Ладожского озера до Среднего Поволжья и бассейна Камы и Ветлуги. Новая арийская колонизация имела место на рубеже III и II тысячелетий и ее источником были опять-таки северные области Центральной Европы. Главным путем колонизации являлось, по всей видимости, движение по Балтийскому морю и рекам и озерам его бассейна вглубь Северовосточной Европы. Средствами этого передвижения служили ладьи, зафиксированные изображениями на скалах Швеции, Беломорья и Онежского озера. Можно с полным основанием назвать рубеж III и II тысячелетий до н. э. в Северной Европе «первой эпохой викингов». Вторичная колонизация арийцами Севера Русской равнины носила характер завоевания уральских племен, основным орудием которого были каменные боевые топоры, известные в огромном количестве как в арийских погребениях, так и в качестве отдельных находок. Известны случаи захоронения убитых во время военных столкновений фатьяновцев непосредственно на территории поселений завоеванных ими уральцев; упомянутые выше беломорские и онежские петроглифы сохранили многочисленные изображения морских сражений и сражений между экипажами ладей и сухопутными воинами. Что касается этнической принадлежности племен культуры ладьевидных топоров и фатьяновской культуры, большинство ученых считают, что они принадлежали к североевропейской группе арийцев, из которой впоследствии выделились славяне, балты и германцы. На рубеже III и II тысячелетий арийцами была завоевана большая часть севера Русской равнины, но они, по всей видимости, составили небольшую часть среди покоренного уралоязычного населения и впоследствии были ассимилированы им на всех территориях к северу от линии Двина-Ока, усилив в нем уже имевшийся на тот момент северный расовый компонент. Окончательному арийскому завоеванию Северо-восточной Европы и ее повторной ариизации было суждено произойти позже – в VII–VIII столетиях нашей эры, что можно считать третьей по счету и на этот раз окончательной индоевропейской колонизацией.

Если на рубеже III и II тысячелетий колонизация севера Русской равнины была осуществлена племенами еще нерасчлененного североевропейского единства, то последняя по времени колонизация включала в себя представителей двух ветвей этого единства после его распада – славян и германцев. Примерным временем выделения двух этих языковых ветвей считается середина I тысячелетия до н. э. С местом формирования германской общности все достаточно ясно и оно не вызывает споров – это южные области Ютландского полуострова и прилегающие к нему районы Саксонии, а археологически процесс образования германцев отмечен возникновением на этой территории в V в. до н. э. ясторфской культуры. По поводу места формирования славянской общности существуют самые разные мнения, но наиболее обоснованным является то, согласно которому славянский язык выделился из индоевропейского около V в. до н. э. между реками Вислой и Одрой, то есть на территории современной Великопольши. Основой формирования славян были племена лужицкой культуры, которые в свою очередь происходили от центральноевропейских племен шнуровой керамики и боевых топоров, упоминавшихся выше.

Очень широко распространенной ошибкой, мешающей пониманию вопроса об образовании Русского государства, является представление о том, что славяне до начала своей колонизационной деятельности в V–VI веках и долгое время после него представляли из себя единое целое в антропологическом, языковом, культурном и других отношениях, а вслед за тем разделились на три группы – западных, восточных и южных. Современные научные данные свидетельствуют о том, что подобный взгляд совершенно не соответствует действительности.

Уже с самого первого момента своего появления на страницах письменных источников – с VI века н. э. – славяне предстают разделенными на две группировки, которые позднеантичные авторы называли «венедами» и «склавенами» (что касается антов, которые многими исследователями считаются «третьей группой славян» и в которых видят предков восточнославянской ветви, то они были не славянами, а иранцами, потомками сарматов-черняховцев, подвергавшимися ассимиляции славянами и в конечном счете ими ассимилированными). Тот факт, что уже в VI в. славяне четко делились на две группы, говорит о том, что данное разделение произошло значительное ранее указанного века. Что касается территориального размещения этих двух групп, то первоначально венеды занимали земли Северной Польши, а в VI–VII вв. начали движение на запад и захватили у германцев их земли вплоть до Лабы. Первоначальным местом обитания склавен были более южные области, примыкавшие к Карпатам, а в VI в. основным направлением их расселения были Балканы и Северное Причерноморье.

Современное языкознание подтверждает сведения древних авторов – в настоящее время выяснено, что деление славянства на западную, восточную и южную ветви является поздним явлением, и ему предшествовало первоначальное деление на две группы – северную и южную. К северной группе («венедской») принадлежали предки русских, поляков и поморско-полабских славян, к южной («склавенской») – всех остальных.

Венедская группа славян проживала в северных областях Центральной Европы, являвшихся не только местом образования собственно славянской общности, но и первоначальным арийским ареалом, поэтому неудивительно, что она сохраняла архетипические черты в своем расовом облике, культуре и т. д. То же самое можно сказать и о ее имени. Иногда раздаются утверждения, что наименование «венеды» никогда не являлось самоназванием славян, и что так их называли лишь их соседи. С этим невозможно согласиться, потому что это название засвидетельствовано не только в языках соседей славян – германцев, финнов и т. д., но и в исторические времена производные от него имена носили два славянских народа, происходившие именно из севернославянской группы – русские вятичи и полабские велеты (немецк. Wilzen), они же лютичи. Тем не менее, определенно можно сказать, что это имя не является чисто славянским, потому что оно засвидетельствовано у многих других арийских народов. Племя Enetoi упоминает в Пафлагонии еще Гомер, на севере Балкан известно иллирийское племя с таким же названием, италийское племя Enetoi/Veneti известно античным авторам на северном побережье Адриатики со времен Геродота (от него происходит название Венеции), Цезарь упоминает в Арморике кельтское племя Veneti (давшее имя городу Vannes), в римском Лациуме имелся город Venetulani и т. д. Очевидно, что имя «венеды» – очень древнее и восходит к эпохе единства арийских племен Европы. При рассмотрении происхождения этого имени оказывается, что во всех индоевропейских языках, где присутствует этот корень, можно выделить общий пласт его значения. Так, в русском языке от этого корня происходят слова велеть, великий, волот/велет (великан), в германских языках от этого корня происходит глагол «побеждать» (немецк. winnen, англ. to win) и т. д. В конечном счете удается восстановить древнеарийскую форму этого корня как unH-to-, а значение как «побеждать», «победитель», «завоеватель». Таким образом, имя «венеды» является древнеарийским социальным термином, которым называлась воинственная правящая социальная группа, по всей видимости, каста воинов, соответствующая индоарийским кшатриям. Сохранение северными славянами этого термина в качестве самоназвания свидетельствует о преемственности от древнеарийской традиции.