Текст книги "Джордж Вашингтон. Его жизнь, военная и общественная деятельность"

Глава VII. Перерыв в общественной деятельности Вашингтона

Настроение Вашингтона после возвращения в Маунт-Вернон. – Заботы о развитии водных путей сообщения. – Последнее свидание с Лафайетом. – Заботы Вашингтона о распространении народного образования. – Занятия сельским хозяйством, и садоводством. – Приезд множества посетителей в Маунт-Вернон и обширная переписка Вашингтона. – Участие Вашингтона в составлении конституции Соединенных Штатов. – Избрание Вашингтона президентом Соединенных Штатов

Более восьми лет не был уже Вашингтон в Маунт-Верноне и наконец, когда слава его гремела на весь мир, он мог с сознанием исполненного долга отдохнуть в своем любимом мирном уголке после всех перенесенных им трудов, опасностей и лишений. Он жаждал спокойствия, уединения, занятия своим хозяйством, которое к тому же в его отсутствие вследствие войны пришло в расстройство. Личные расходы Вашингтона за последние годы составляли крупную сумму, главным образом покрывавшуюся доходами с Маунт-Вернона, так как он не получал жалованья во время войны, а после ее окончания отказался от предложения конгресса возместить ему денежные расходы. Погрузившись в сельское хозяйство, Вашингтон был вполне доволен своей судьбою, как видно из его письма к Лафайету в феврале 1784 года: “Наконец я сделался частным гражданином на берегах Потомака и под тенью моих виноградников и фиговых деревьев, свободный от сутолоки лагерной жизни и от деловых сцен общественной деятельности, я вполне наслаждаюсь теми тихими радостями, о которых имеет весьма слабое представление воин, гоняющийся за славой, государственный человек, посвящающий свои дни и бессонные ночи составлению проектов для поднятия благосостояния родной страны и, быть может, для нанесения вреда другим странам, как будто этот земной шар не может вместить всех нас, – или царедворец, постоянно следящий за выражением лица своего повелителя в надежде увидеть милостивую улыбку. Я не только удалился от общественных дел, но собираюсь уйти в себя и надеюсь найти полное внутреннее удовлетворение, одиноко совершая свой жизненный путь и шествуя по стезе частной жизни. Никому не завидуя, я решился быть всем довольным. Вот в настоящее время план моего похода, и я бодро буду двигаться под гору жизни, пока не усну с моими предками”. Спустя немного времени он писал генералу Ноксу: “Я чувствую себя, как утомленный путник, который, совершив много мучительных шагов с тяжелой ношей на спине, наконец освобождается от тяжести, достигнув тихой пристани, и с порога своего дома оглядывается назад, еще раз обнимая мыслью те тропинки, по которым он избежал сыпучих песков и болот, лежавших на его пути”.

В первый же год по возвращении в Маунт-Вернон Вашингтон отправился осматривать свои земли к западу от Аллеган, приобретенные им еще до революции. Одною из главных целей этого путешествия было ближе ознакомиться со свойствами рек, текущих с Аллеган и впадающих в Огайо, и посмотреть, нельзя ли соединить их каналами с Потомаком или Джемсом, вливающимися в океан, а также с Великими Озерами. Несмотря на свои 52 года, Вашингтон с удовольствием совершил это путешествие верхом на коне вместе со своим другом Крэком, вспоминая былые времена войны с французами, ночуя под открытым небом среди величественной природы, которая одна не изменилась, хотя в судьбах людей произошло столько перемен! Как видно из его дневника, Вашингтон обращал большое внимание на взаимное положение рек, на те пункты их, где ему казалось удобным устройство пристаней и т. д. Он хотел было по Огайо спуститься к Великой Кенгаве, но, услышав о враждебном настроении тамошних индейцев к белым, предпочел вернуться в Маунт-Вернон, проехав в общей сложности около 700 английских миль. В Маунт-Верноне на основании своих собственных наблюдений он выработал проект внутреннего судоходства. В развитии внутренней навигации, в данном случае в соединении рек, берущих начало в Аллеганах и несущих свои воды в Огайо, с Потомаком и Джемсом, он видел могущественный стимул для развития внутренней торговли и промышленности и для сближения штатов между собою; ему казалось, что отдельные штаты не сознают общности своих интересов и часто бывают проникнуты партикуляризмом потому, что редко приходят в соприкосновение друг с другом, а это, по мнению Вашингтона, неизбежно должно ослаблять федерацию. Эти идеи Вашингтона нашли себе применение и осуществление частью при его жизни, частью после его смерти.

В ноябре, к большой радости Вашингтона, к нему приехал гостить в Маунт-Вернон его друг Лафайет. Прожив около месяца у Вашингтона, Лафайет должен был уехать во Францию. Вашингтон, глубоко любивший и уважавший этого человека, так бескорыстно послужившего делу Америки, с большой грустью расставался со своим молодым другом и, предчувствуя, что это их последнее свидание, сам проводил его до Аннаполиса. Вернувшись домой, Вашингтон написал Лафайету следующие строки: “В момент нашей разлуки я глубоко чувствовал любовь, уважение и привязанность к вам, возникшие во мне под влиянием многолетнего общения и дружбы с вами и под влиянием ваших заслуг. Когда наши кареты разъехались, я все спрашивал себя, неужели я видел вас в последний раз? Хотя я желал отвечать нет, но должен был отвечать да. Я вспомнил дни моей юности, которые давно уже навсегда улетели, вспомнил, что теперь спускаюсь с горы, на которую взбирался в течение 52 лет, что, несмотря на крепкое телосложение, я принадлежу к недолговечной семье и скоро буду погребен со своими предками. Эти мысли сгустили тени, придав мрачный оттенок картине, а следовательно, и моей надежде еще раз увидеть вас”. Предчувствия не обманули Вашингтона: он больше не виделся с Лафайетом, но никогда не терял его из виду и во время Французской революции всячески старался облегчить его тяжелую судьбу. Лафайету удалось освободиться из тюрьмы отчасти благодаря влиянию Вашингтона.

Проект Вашингтона о развитии водных путей сообщения был принят законодательным собранием Виргинии (1785 год), и скоро составилось два общества для осуществления проекта Вашингтона – потомакское и джемское. Виргинское собрание решило поднести Вашингтону как инициатору этого дела 150 акций обоих обществ на сумму более 60 тысяч долларов. Вашингтон принял этот денежный подарок, но с условием, что ему позволено будет употребить его на какое-нибудь полезное общественное дело. Вашингтон пожертвовал 100 акций в пользу одного высшего учебного заведения в графстве Рокбридж, получившего с тех пор название колледж Вашингтона; 50 же акций Вашингтон завещал на основание и расширение университета в округе Колумбия. Получив сам образование весьма скудное, Вашингтон, тем не менее, был горячим сторонником просвещения народа, особенно важного, по его мнению, в республиканском обществе, где общественное мнение руководило всеми действиями правительственных учреждений. Особенно сильно желал Вашингтон, чтобы в Америке возник национальный университет на европейский лад, но эта идея приведена была в исполнение лишь после его смерти. Университет, думалось ему, более всякого другого учреждения способен искоренить местные предрассудки и способствовать слиянию разнородных составных частей федерации. Общие духовные интересы казались Вашингтону не менее важными для объединения нации, чем общие интересы экономические. Еще больше заботился он о распространении знаний в народных массах. Идея так называемых народных университетов, которыми ныне так гордится Америка, уже приходила в голову ее освободителю. Общее идейное образование, наряду с профессиональным, представлялось ему, несмотря на деловой склад его ума, чрезвычайно важным, и он доказывал, что государство не должно щадить затрат, которые в будущем окупятся сторицею. Щедрою рукою ежегодно жертвовал он из своих личных средств крупные суммы на сиротские школы, академии и колледжи. В пользу воспитания бедных детей в Александрии он вносил ежегодно 50 фунтов стерлингов, умирая, завещал для этой цели 4 тыс. долларов. Многих бедных юношей он содержал на свой счет как в высших, так и в средних школах. Нечего и говорить, что он дал основательное образование своим многочисленным племянникам и потомству своего пасынка.

Сельское хозяйство, как всегда во время пребывания в деревне, сильно занимало и теперь владельца Маунт-Вернона. Чтобы восстановить потери в хозяйстве во время своего отсутствия, Вашингтон завел строгую экономию. Долголетний опыт убедил его, что табак сильно истощает почву, и потому, тотчас после возвращения в свое имение, он завел у себя новую плодосменную систему: пшеница, маис, картофель, овес, кормовые травы и другие злаки последовательно засевались на одном и том же поле через определенные промежутки времени. Вашингтон набросал даже схему посевов на несколько лет вперед и очень удачно осуществлял ее до самой своей смерти. В земледелии, как и в военном искусстве, он был прежде всего практик; он знал особенности каждого клочка своей земли и руководился ими, плохо умея разбираться в агрономических книжках. Очень любил Вашингтон и садоводство. Дом свой он окружил рощами, фруктовыми деревьями, цветниками, оранжереями, разводил всевозможные экзотические виды растений, выписывая их из Европы, Вест-Индии и так далее. Большой луг перед домом он обсадил деревьями и кустарниками и сам нередко помогал при этом в работах. Его часто можно было видеть в саду с садовыми ножницами в руках, занимающегося стрижкой деревьев. Садовников своих он выписывал из Европы, придавая большое значение развитию садоводства.

Немало времени, однако, приходилось ему уделять многочисленным посещениям, предметом которых сделался теперь Маунт-Вернон. Это было не особенно-то приятно Вашингтону, но дом его был открыт для всех, особенно же для тех, которые являлись к нему по рекомендации его друзей или сослуживцев, и все встречали с его стороны простой и вежливый прием. В этом отношении большую часть бремени брала на себя его жена; ее простота и достоинство в обращении производили на всех прекрасное впечатление, и все покидали дом Вашингтона довольные, воочию увидев царившее в нем мирное и тихое семейное счастье. Другим бедствием для владельца Маунт-Вернона была его обширная переписка с друзьями и с разными выдающимися общественными деятелями Европы и Америки. Каждый день в Маунт-Вернон приходила целая груда писем. Первое время Вашингтон читал их и отвечал на них один, но потом пришлось пригласить секретаря. Особенно много времени отнимали у него ответы на просьбы его сослуживцев выдать им свидетельства о военной службе или походатайствовать за них перед правительством. Для удовлетворения этих просьб приходилось часами рыться в деловых документах и иногда только для того, чтобы убедиться в неосновательности притязаний того или другого лица. Напряженная работа вредно отзывалась на здоровье Вашингтона, который к тому же, вследствие обширной переписки и приема гостей, очень мало пользовался уединением и редко мог предаваться своим мыслям.

Удалившись с арены общественной деятельности, Вашингтон, однако, не переставал внимательно следить за ходом общественных дел. Его сильно заботила непрочность связи между отдельными частями федерации. После заключения мира с Англией местные интересы стали все более и более выступать на первый план, а это грозило погубить только что отвоеванную независимость. Конгресс, не имевший большой власти даже во время войны, теперь потерял всякое значение; функции законодательства и управления фактически сосредоточились в законодательных собраниях отдельных штатов, которые ничего и слышать не хотели о единообразной системе экономической политики, необходимой, однако, для покрытия национального долга и для процветания внутренней торговли. Соединенные Штаты лишились кредита в Европе и внутри страны и переживали промышленный и торговый кризис. Лучшие деятели Америки, и в том числе Вашингтон, считали необходимым пересмотр конституции и усиление власти конгресса. Иные общественные деятели начинали сомневаться в способности колоний к самоуправлению и выступали сторонниками конституционной монархии наподобие английской. “Какие удивительные перемены могли произойти за несколько лет! – пишет по этому поводу Вашингтон. – Я слышал, что даже почтенные люди говорят без ужаса о монархической форме правления. Но какой это был бы непоправимый и ужасный шаг! Да поможет Бог, чтобы вовремя были приняты меры для отвращения последствий, которых мы имеем слишком много оснований опасаться!” Вашингтон знал, что юная республика скрывает в себе неистощимый запас сил, и что силы эти развернутся во всей полноте, если дать союзному государству здоровую организацию.

Наконец общественное мнение многих штатов стало высказываться в пользу составления новой конституции. После многих переговоров съездом делегатов от отдельных штатов в Аннаполисе (1786 год) решено было разослать всем штатам предложение прислать депутатов на Конвент, который должен был собраться в Филадельфии в мае 1787 года для составления конституции. В то же время аннаполисское собрание известило об этом конгресс. В числе своих семи делегатов на Конвент Виргиния единогласно и прежде всего выбрала Вашингтона. Вашингтон неохотно согласился покинуть свое деревенское уединение; но делать было нечего – долг всегда стоял для него выше всяких других соображений. Решившись принять участие в составлении конституции, Вашингтон, по своему обыкновению, деятельно готовился к этой работе, внимательно штудируя капитальные исторические сочинения и изучая конституции древних и новых времен. Особенно усердно знакомился он с конституциями Англии, Швейцарии и Нидерландов.

Когда в мае 1787 года Вашингтон прибыл в Филадельфию, ему была устроена торжественная встреча, и отряд легкой конницы эскортировал его при въезде в город. Вашингтон первым долгом сделал визит престарелому Франклину, к которому относился с величайшим уважением, считая его украшением не только своей родины, но и всего человечества.

Конвент для составления новой конституции открыл заседания 25 мая 1787 года. Председателем ее единогласно избран был Вашингтон. Четыре месяца длились жаркие дебаты; в общем, однако, работа налаживалась благодаря умению председателя вести дело – искусству нелегкому, так как в Конвенте принимали участие представители всевозможных мнений и интересов. Сам Вашингтон говорил очень редко, но когда говорил, то мнение его всегда оказывало влияние, побуждая различные партии к уступкам и соглашениям. 17 сентября 1787 года конституция Соединенных Штатов была наконец готова и подписана почти всеми членами Конвента; эта конституция с незначительными изменениями продолжает действовать и доныне в Североамериканском Союзе. Конституция 1787 года была результатом компромисса между малыми и крупными штатами, между представителями крупной и мелкой собственности, между интересами земледельцев и промышленников. В этом ее сильная и в этом же ее слабая сторона, и потому многие усматривали ее достоинство именно в том, в чем другие видели ее недостатки, и наоборот. Это-то и заставляло Вашингтона и его товарищей по созданию конституции считать новую конституцию “лучшею, какая только могла быть получена в настоящее время”.

Для вступления конституции в силу необходимо было одобрение ее населением девяти штатов. Конгресс, напечатав ее в достаточном количестве экземпляров, разослал ее законодательным собраниям всех штатов. Население каждого штата должно было избрать представителей, которые решили бы вопрос о принятии или непринятии конституции. На это ушел еще почти целый год, в течение которого происходила страстная полемика между приверженцами и противниками новой конституции, но в общем дело клонилось к ее принятию. Получив официальное одобрение конституции от девяти штатов, конгресс назначил день (в начале февраля 1789 года), когда народ во всех штатах должен был избрать представителей для выбора президента Союза. В начале марта должны были произойти выборы президента, и взоры всей нации обратились на Вашингтона. Все, правда, знали скромность Вашингтона, его любовь к сельской жизни, его нежелание опять вступать на общественное поприще; но все знали также, что никогда он не отказывался следовать призыву страны и всегда готов был пожертвовать своими личными благами для ее блага. Избрание Вашингтона обещало примирить все разногласия, так как он пользовался уважением всех партий без исключения. К тому же республика, едва вышедшая из пеленок, нуждалась в таком опытном и твердом руководителе. Вашингтон видел, что эта горькая чаша не минует его, но разве мог он отказаться выпить ее до дна? Наконец, в начале апреля (вместо марта) в Нью-Йорке собрались избиратели президента, и Джордж Вашингтон единодушно провозглашен был первым главою республики Соединенных Штатов.

Глава VIII. Президентство и последние годы Вашингтона

Торжественное вступление Вашингтона в Нью-Йорк. – Присяга и вступительная речь. – Болезнь Вашингтона и смерть его матери. – Правила Вашингтона при назначении чиновников. – Приемные дни президента. – Поездка в Северные штаты. – Приведение в порядок финансов. – Отношение Соединенных Штатов к другим государствам и война с индейцами. – Политические партии в конгрессе и вражда между членами кабинета. – Объявление нейтралитета Соединенных Штатов. – Нападки на Вашингтона. – Торговый договор с Англией. – Прощальный адрес Вашингтона к народу и возвращение в Маунт-Вернон. – Военные приготовления ввиду войны с Францией. – Болезнь и смерть Вашингтона

В половине апреля 1789 года в Маунт-Верноне Вашингтон получил от председателя сената официальное извещение об избрании его президентом республики. Все было уже готово к отъезду, и 16 апреля Вашингтон пустился в путь, на этот раз особенно неохотно расставаясь с деревенской жизнью. “Я простился с Маунт-Верноном, с частной жизнью и с домашним счастьем; подавленный самыми тревожными и тяжелыми чувствами, я направил свой путь в Нью-Йорк с наилучшими намерениями еще раз послужить родине, но со слабыми надеждами достойно выполнить ее ожидания~”.

Путешествие Вашингтона в Нью-Йорк было настоящим триумфальным шествием. От одного города до другого его сопровождали отряды легкой кавалерии. Во всех городах его встречали колокольным звоном и пушечными залпами. Везде выходили ему навстречу и представители гражданской власти, депутации от религиозных и научных обществ и от горожан. Народ толпился по дорогам, чтобы поглядеть на своего президента. В Нью-Джерси встретили его представители от обеих палат конгресса (палаты депутатов и сената). Отсюда Вашингтон поплыл в Нью-Йорк в разубранной зеленью и флагами лодке, сопровождаемый огромной толпою. Едва в Нью-Йорке он высадился на берег, как раздался пушечный залп и загудели все колокола города. Дома были украшены флагами и цветами, толпа приветствовала его радостными криками. Вашингтон как истинный представитель демократического правления, не захотел ехать в карете, а отправился в отведенный для него дом пешком, в сопровождении народа, высших сановников, духовенства и нью-йоркской милиции. Вечером город был иллюминован. Это было 23 апреля. 30 апреля Вашингтон принес присягу конституции в Федеральной зале, куда президента сопровождали обе палаты конгресса, войска и высшие государственные чиновники. Вашингтон вышел на балкон и, положив левую руку на сердце, а правую на Библию, на глазах всего народа произнес формулу клятвы. После этого на куполе здания взвился национальный флаг, многотысячная толпа огласила воздух восторженными криками и со всех нью-йоркских батарей раздался пушечный залп. Вашингтон, сильно взволнованный, вошел в залу заседаний, чтобы произнести вступительную речь. “При этом великий человек был так смущен, как никогда не смущался перед направленной на него пушкой, – говорит один очевидец. – Он дрожал и прерывающимся голосом читал свою речь”. Другой очевидец прибавляет: “Это была трогательная и торжественная сцена. Вид у него был серьезный, почти печальный; голос его был глухой, несколько дрожащий и еле слышный”. Окончив речь, в которой выражал надежду, сообща с представителями народа, способствовать благу страны, Вашингтон отправился в церковь св. Павла, где было совершено торжественное богослужение.

Приняв доклады от лиц, временно поставленных во главе различных ведомств, Вашингтон самым тщательным образом вник во все дела молодого государства, сам рылся в архивах и делал извлечения из важнейших документов. Но вскоре ему пришлось прервать эту деятельность: тяжкий недуг на целых три месяца отвлек его от государственных дел. Едва оправившись от болезни, он получил известие о смерти матери, скончавшейся 25 августа 1789 года, 82 лет от роду. Она дожила до славы своего сына, но никогда не хвастала этим, до конца дней сохранив простоту, не лишенную суровости. Слыша похвалы сыну, она молчала или говорила: “Джордж всегда был хорошим сыном, и я надеюсь, что как человек он исполнил свой долг”. Вашингтон искренне оплакивал свою мать, которой многим был обязан в жизни.

Между тем конгресс успел организовать исполнительную власть республики. Создано было 4 департамента (по-нашему, министерства): иностранных дел, финансов, военный и юстиции. Вашингтон назначил министрами способных и честных лиц, обнаружив умение беспристрастно выбирать себе дельных помощников. Вашингтон поставил себе за правило никого не назначать ни на какую должность по протекции. Он не обращал внимания ни на происхождение, ни даже на политические принципы чиновников; ему нужна была только гарантия, что данное лицо отличается честностью, трудолюбием и необходимыми для дела сведениями. Никогда не стеснялся Вашингтон отказывать своим друзьям или знакомым, просившим его пристроить кого-нибудь, кто не годился для дела, к теплому местечку, и благодаря этому избежал интриг, зависти и тому подобного, царящих сплошь и рядом в чиновничьих сферах. Только один раз назначил он на одну должность своего родственника, да и то убедившись в его познаниях. Руководясь этими здоровыми принципами, Вашингтон поставил во главе министерства иностранных дел (куда включено было и ведомство внутренних дел) Джефферсона, человека энергичного и талантливого, несмотря на то, что Джефферсон отличался гораздо более крайними демократическими убеждениями, чем Вашингтон. Финансы были поручены Гамильтону, военное ведомство – генералу Ноксу, а департамент юстиции – Джею. Мало-помалу политический механизм Соединенных Штатов начал действовать.

Много времени отнимали у Вашингтона визиты как частных, так и официальных лиц. Приемная президента была всегда переполнена. Приемы утомляли его тем более, что и без них дела было множество, да и годы его уже были не молодые. Расчеты Вашингтона на деликатность публики не оправдывались – всякий хотел воспользоваться своим правом лично обращаться к президенту. Наконец по совету друзей Вашингтон установил для этих приемов определенный час, и каждый вторник с трех до четырех часов в приемную президента мог являться всякий, и он лично со всяким непринужденно беседовал. По пятницам вечером открыт был салон миссис Вашингтон для всех, кто желал посетить дом президента и видеть Вашингтона, который всегда присутствовал на этих собраниях. Они отличались простотою, но всякая фамильярность была исключена как нечто несовместимое с почтением к положению хозяина. Раз в неделю все члены кабинета обедали у президента вместе с его близкими друзьями. Воскресенье Вашингтон всегда проводил в кругу своей семьи. Распределяя таким образом свое время, Вашингтон успевал выкроить время и для занятий своим любимым Маунт-Верноном, для ответов на письма управляющего, причем по-прежнему вникал во все крупные и мелкие дела своего имения. В своем домашнем хозяйстве в Нью-Йорке Вашингтон завел строгую экономию, не желая непроизводительно растрачивать деньги, которые выплачивались ему государством в виде жалованья. Он согласился получать лишь такое жалованье, которое было необходимо для официальных приемов и для содержания дома, а именно 25 тыс. долларов в год. Несмотря на всю экономию, часто приходилось делать прибавки из своих средств для покрытия расходов, сопряженных с таким высоким положением. Каждый день Вашингтон просматривал и вписывал в особую книгу расходы, проверяя все счета, предоставляемые ему дворецким.

Осенью Вашингтон, пользуясь перерывом в заседаниях конгресса, отправился в штаты Новой Англии с целью воочию убедиться в результатах новой формы правления. Всюду президента встречали с энтузиазмом, народ часто стекался издалека, чтобы поглядеть на своего “отца” и выразить ему свои чувства. Это всегда глубоко трогало Вашингтона – народная любовь была лучшим вознаграждением за все его труды и лишения на благо родины. Еще больше радовало Вашингтона то, что он видел вокруг себя во время своего путешествия. Он видел, что после бурь и невзгод революции во все общественные слои начинают проникать спокойствие и довольство. Земледелие, промышленность, торговля развивались на тех самых местах, где в начале войны проливалась кровь. Раны страны явно заживали, и могущественные силы юного общественного организма беспрепятственно развертывались. Нельзя было сомневаться, что новое правительство действовало удачно. Вашингтон, уверенный в хорошем будущем своего отечества, вернулся опять на свой пост.

Заседания конгресса открылись 8 января 1790 года, и прежде всего были обсуждены меры по урегулированию финансов. Во главе департамента финансов стоял Гамильтон, выработавший проект о том, чтобы для поднятия кредита страны сделать все внешние и внутренние долги Соединенных Штатов национальными или государственными. Внешний долг республики достигал 12 млн. долларов, внутренний же – 42 млн. долларов; последний сделан был конгрессом посредством выпуска бумажных денег во время войны. Наконец, 25 млн. долларов долга имели в общей сложности отдельные штаты. Все эти долги, достигавшие 79 млн., Гамильтон предложил национализировать, что после долгих и жарких прений было принято конгрессом. Вашингтон был очень доволен этим, хотя сам держался в стороне от дебатов, не желая подвергаться обвинению в партийности. Кроме того, конгресс назначил местом своих заседаний (на 10 лет) город Филадельфию и отвел участок земли в Колумбии, решив застроить его и сделать навсегда резиденцией конгресса и президента. Эту задачу взял на себя Вашингтон, который сам вел дела с подрядчиками, назначал архитекторов, рассматривал планы новых построек. Так возник город, названный в честь президента Вашингтоном.

Много времени посвящал Вашингтон тому, чтоб улаживать отношения между Соединенными Штатами и другими государствами. Отношения с Францией были прекрасные, с Англией же – натянутые. Англия все еще не присылала посла в Соединенные Штаты; к тому же англичане, вопреки мирному договору, все еще удерживали в своих руках некоторые посты в области Великих Озер, под тем предлогом, что Североамериканский Союз не выплачивает Англии своих долгов. Вашингтон решил вступить в переговоры с британским кабинетом и с этою целью отправил в Лондон своего агента, поручив ему агитировать в пользу заключения торгового договора между Англией и Союзом. Этого договора сильно желали торговые и промышленные классы Америки, и Вашингтон в данном случае стоял на стороне этих классов. Отношения с Испанией тоже требовали заключения торгового договора, который позволил бы Соединенным Штатам беспрепятственно плавать по Миссисипи. Многое в этих отношениях смущало и заботило Вашингтона, который осенью 1790 года опять опасно заболел. В последние годы здоровье его сильно ухудшилось; особенно мучили его головные боли и болезни пищеварительных органов; лишения лагерной жизни ослабили его зрение и слух, так что во время президентства с ним приходилось разговаривать очень громко. Он поехал ненадолго отдохнуть в Маунт-Вернон и там действительно поправился.

Но в Нью-Йорке его ждали новые тревоги и заботы: индейцы, уже во время революции недружелюбно относившиеся к Соединенным Штатам, теперь обнаруживали стремление начать враждебные действия, подстрекаемые на севере английскими торговцами, а на юге – испанцами. На запросы Вашингтона английский и испанский кабинеты отвечали, что это делается без их ведома. Вашингтон видел, что придется защищать границы республики с оружием в руках, хотя никогда не сочувствовал насилию по отношению к индейцам. Он признавал за ними право владеть американскими землями, и предпочитал приобретать у них земли покупкой, а не оружием. Но индейцы то и дело нарушали мирные соглашения с американцами, инстинктивно чуя в них врагов и решившись огнем и мечом противиться распространению американской культуры. Нападений их уже нельзя было больше терпеть, и вот между американцами и индейцами разгорелась война, продолжавшаяся пять лет и причинившая Соединенным Штатам много убытков. На первых порах индейцы одерживали одну победу за другой, но потом, когда во главе американской армии был поставлен генерал Вейн, индейцы были наконец усмирены и заключили с американцами выгодный для последних мирный договор.

В декабре 1790 года конгресс открыл свои заседания уже в Филадельфии. На этот раз Гамильтон выступил с проектом основания национального банка. Несмотря на оппозицию крайней демократической партии, проект этот был принят, и решено было основать национальный банк с капиталом в 10 млн. долларов. Ожесточенные прения в конгрессе вызвал и другой проект Гамильтона – обложение пошлиною всех спиртных напитков. Обсуждение этих проектов явно обнаружило существование в конгрессе двух крупных партий, из которых одна стремилась к централизации и к усилению центральной власти (федералисты), а другая отстаивала автономию и суверенитет отдельных штатов (демократы).

Как только окончилась сессия конгресса (в марте 1791 года), Вашингтон отправился осмотреть южные штаты, что и выполнил аккуратнейшим образом, следуя заранее составленному плану и преодолев в три месяца около 2 тыс. английских миль на одних и тех же лошадях.

Вернувшись в Филадельфию, он застал борьбу федералистов и демократов в полном разгаре. Средние и низшие классы населения и мелкие штаты поддерживали демократическую партию конгресса; богатые же классы общества и крупные штаты стояли на стороне федералистов. Вашингтон понимал, как глубоко коренятся причины раздора как в конгрессе, так и в обществе, и предвидел неизбежность гражданской войны в недалеком будущем. Своих министров – Гамильтона, представителя федеральной партии, и Джефферсона, представителя партии демократической, – Вашингтон всячески старался примирить. Сам он сочувствовал в данном случае Гамильтону; но не мог не ценить талантливого, энергичного Джефферсона. Однако все усилия Вашингтона примирить этих двух людей не привели ни к чему. Политическая борьба обоих министров мало-помалу перешла в личную вражду. К чести Джефферсона надо заметить, что, оспаривая проекты Гамильтона в печати и в конгрессе, он свято подчинялся конституции и, раз проекты его противника были приняты конгрессом, всячески содействовал их осуществлению.