Текст книги "Комплексное моделирование и прогнозирование развития стран БРИКС в контексте мировой динамики"

Рис. 1.18. Динамика разрыва между Западом и третьим миром по ВВП на душу населения, 1–2008 гг., раз (Источник данных: Maddison, 2010.)

Рис. 1.19. Динамика грамотности населения среди лиц старше 15 лет в странах Запада и третьего мира, 1800–2000 гг., % (Источники данных: Мельянцев, 1996; Morrison, Murtin, 2006: Table, 4; UNESCO 2010.)

Наиболее быстрый экономический рывок в эпоху модернизации сделали те страны, где уже была достаточно высокая грамотность населения. На наш взгляд, этот факт отнюдь не случаен и отражает то обстоятельство, что решающим фактором экономического развития в эпоху модернизации стало развитие именно человеческого капитала (см., например: Мельянцев, 1996; Добрынин, Дятлов, Курганский, 1999; Denison, 1962; Schultz, 1963; Scholing, Timmermann,1988; Lucas, 1988). Предыдущие исследования (Коротаев, Малков, Халтурина, 2007: 95–100) показали существование сильной и безусловно значимой линейной корреляции между уровнем грамотности в 1800 г. и показателем ВВП на душу населения в наши дни (подробнее см. Коротаев, Халтурина, 2009). Грамотное население, с одной стороны, имеет гораздо больше возможностей для восприятия и использования достижений модернизации, а с другой – оно более активно производит инновации, способствующие дальнейшему модернизационному развитию и экономическому росту.

Рассмотрим динамику разрыва между Западом и третьим миром по ВВП на душу населения в вековой перспективе (рис. 1.20).

Из графика на рис. 1.20 видно, что разрыв между развитыми и развивающимися странами по производству ВВП на душу населения продолжал расти вплоть до конца 1960-х годов, в 1970-е годы он несколько сократился, но в 1980-е снова несколько возрос. Интересно, что как раз в 1990-е годы западные экономисты предприняли массированное исследование проблемы конвергенции (см., например: Barro, 1991; Bianchi, 1997; Canova, Marcet, 1995; Desdoigts, 1994; Durlauf, Johnson, 1995; Lee, Pesaran, Smith, 1997; Mankiw, Romer, Weil, 1992; Paap, van Dijk, 1994; Quah, 1996a, 1996b, 1996c, 1997; Sachs et al., 1995; Sala-i-Martin, 1996). Наиболее распространенным способом исследования этого вопроса было сопоставление уровня разрыва в 1950 г. или 1960 г., с одной стороны, и в последних точках данных (приходившихся, как правило, на конец 1980-х – начало 1990-х годов)[8]8
  При этом чаще всего данное сравнение операционализировалось следующим образом: какова корреляция между уровнем ВВП на душу населения в странах мира в 1950/1960 году и темпами роста душевого ВВП в 1950/1960–1990 гг.? При этом значимая отрицательная корреляция вполне обоснованно интерпретировалась как свидетельство наличия глобальной конвергенции, значимая положительная – как свидетельство наличия глобальной дивергенции, а незначимая – как свидетельство отсутствия как глобальной дивергенции, так и глобальной конвергенции.


[Закрыть]. Как легко понять из рис. 1.20, подобный анализ систематически приводил западных экономистов к выводу о том, что ни о какой конвергенции между развитыми и развивающимися странами речи быть не может, а речь должна идти скорее о продолжающейся дивергенции (хотя и достаточно слабо выраженной). Отметим, что под это заключение к тому времени была подведена и неплохая теоретическая основа – в виде теории «возрастающей отдачи» П. М. Ромера, из которой вполне логично следовало, что развитые страны в тенденции должны расти быстрее развивающихся и что разрыв между ними должен скорее не сокращаться, а расти. Действительно, сам П. М. Ромер писал, что модель возрастающей отдачи предлагает «альтернативную точку зрения», противоположную основным допущениям теории конвергенции: «производительность работников может расти неограниченно и, возможно, со скоростью, монотонно увеличивающейся с течением времени. Относительные объемы инвестирования и коэффициент отдачи на капитал могут не уменьшаться, а увеличиваться с ростом объема накопленного капитала. Уровни подушевого производства в разных странах совсем не обязательно должны конвергировать; темпы роста в менее развитых странах могут быть систематически более медленными, более того там может не наблюдаться вообще никакого роста» (Romer, 1985: 1003).

Рис. 1.20. Динамика разрыва между Западом и третьим миром по ВВП на душу населения, 1800–2008 гг., раз

Вместе с тем, как показывает все тот же рис. 1.20, парадоксальным образом как раз в то самое время, когда западные экономисты пришли к почти единодушному выводу о том, что никакой конвергенции между развивающимися и развитыми странами не существует, эта самая конвергенция набирала все более мощные обороты[9]9
  На наш взгляд, это фиаско западной экономической науки было связано в очень высокой степени с тем обстоятельством, что западные экономисты пытались применять линейные в своей основе модели к анализу высоконелинейного процесса.


[Закрыть]!

Нетрудно видеть, что кривая динамики разрыва между развитыми (Запад) и развивающимися (третий мир) странами по ВВП на душу населения в необычно высокой степени похожа на кривую динамики темпов роста населения мира (ср. рис. 1.18 и 1.20). На рис. 1.21 эти кривые приведены на одном графике.

Особенно важно отметить, что между относительными темпами роста численности населения Земли и уровнем разрыва между странами Запада и третьего мира по ВВП на душу населения наблюдается исключительно тесная корреляция (рис. 1.22).

Рис. 1.21. Динамика разрыва (в разах) между странами Запада и третьего мира по ВВП на душу населения, 1800–2008 гг. и динамика среднегодовых темпов роста народонаселения мира, ‰

Прослеживается действительно очень сильная корреляция, описывающая 93 % всей вариации данных. Особенно наглядно исключительно тесная коррелированность между динамикой относительных темпов роста численности населения мира, с одной стороны, и динамикой разрыва по этому показателю между странами Запада и третьего мира, с другой, видна на рис. 1.23, где для облегчения сопоставления разномасштабных величин использован логарифмический масштаб.

На графике видна необычно высокая скореллированность двух рядов данных. Значительному ускорению темпов роста населения мира в 1820–1870 гг. соответствует не менее значительное ускорение темпов роста разрыва между странами Запада и третьего мира. Некоторому замедлению скорости увеличения темпов роста населения Земли в годы, предшествовавшие Первой мировой войне, соответствовало и некоторое замедление темпов дивергенции. Дальнейшее замедление скорости темпов роста населения мира между двумя мировыми войнами также сопровождалось замедлением темпов дивергенции. Послевоенный всплеск ускорения темпов роста населения мира сопровождался и новым ускорением темпов роста дивергенции. Даже некоторое замедление в ускорении темпов роста населения Земли, наблюдавшееся в 1950-е годы, сопровождалось соответствующим снижением темпов усиления дивергенции. И масштабы разрыва между Западом и третьим миром по ВВП на душу населения, и относительные темпы роста численности населения Земли достигли своего пика практически одновременно – в конце 1960-х – начале 1970-х годов. Рис. 1.23 показывает, что процесс уменьшения разрыва между Западом и третьим миром по этому показателю начался хотя и не абсолютно синхронно с началом снижения относительных темпов роста населения Земного шара, но с запозданием крайне (в особенности по историческим меркам) небольшим – порядка всего лишь 5 лет (т. е. в пределах статистической погрешности). Однако в конце 1970-х – начале 1980-х гг. и снижение темпов роста населения Земли, и уменьшение разрыва в ВВП на душу населения между странами Запада и третьего мира временно приостановились (и при этом практически синхронно), и на протяжении большей части 1980-х годов даже наблюдался некоторый (и при этом практически синхронный) рост как степени разрыва между Западом и третьим миром, так и темпов роста численности населения мира. Но при этом ни тот, ни другой показатель не превысил уровня максимума конца 1960-х – начала 1970-х годов. Достаточно устойчивое (хотя и не без некоторых замедлений) сокращение как относительных темпов роста численности населения Земли, так и разрыва в показателе ВВП на душу населения между Западом и третьим миром начинается с конца 1980-х годов.

Рис. 1.22. Корреляция между годовыми темпами роста мирового населения (в ‰) и разрывом между странами Запада и третьего мира по ВВП на душу населения (в разах)

Рис. 1.23. Динамика разрыва (в разах) между странами Запада и третьего мира по ВВП на душу населения (1800–2008 гг.) и динамика среднегодовых темпов роста народонаселения мира (в ‰), логарифмическая шкала

Столь удивительная скоррелированность динамики двух этих рядов данных со столь точными совпадениями почти всех их «видоизменений» не может не впечатлять. Вместе с тем у нас нет полной уверенности в том, что, по крайней мере, некоторые из столь точных совпадений не объясняются в какой-то степени и некоторой случайностью. В целом же наличие достаточно тесной корреляции между двумя рядами данных представляется совершенно закономерным. Действительно, как уже говорилось выше, оба анализируемых глобальных процесса (глобальный демографический переход, с одной стороны, и глобальную дивергенцию/конвергенцию – с другой) можно рассматривать в качестве двух взаимосвязанных сторон единого фазового перехода в развитии Мир-Системы – глобальной модернизации.

Как уже отмечалось, ускоренная дивергенция в XIX в. совершенно закономерно сопровождалась значительным ускорением темпов роста численности населения Земли. Дивергенция была связана прежде всего с экономической и технологической модернизацией Запада, ушедшего в далекий отрыв от остального мира по показателям производительности труда и ВВП на душу населения. Но это совершенно закономерно приводило к росту душевого потребления, улучшению качества питания, ликвидации недоедания, улучшению санитарных условий, развитию системы здравоохранения и т. п., а следовательно, – к очень заметному снижению смертности в странах Запада, т. е., другими словами, к вхождению стран Запада в первую фазу демографического перехода. При этом почти в течение всего XIX в. рождаемость оставалась там по-прежнему на высоком уровне, в результате чего (что вообще типично для первой фазы демографического перехода) произошло резкое ускорение темпов естественного прироста численности населения Запада. Это явилось и важнейшим фактором ускорения темпов роста численности населения Земли в XIX в.

В период после Второй мировой войны ускорение как темпов роста численности населения Земли, так и дивергенции между Западом и третьим миром также было тесно между собой связано. На этой фазе глобальной модернизации основной вклад в ускорение темпов роста численности населения планеты внесло вступление в первую фазу демографического перехода большинства стран третьего мира (где уже тогда проживало абсолютное большинство жителей Земли). Речь при этом почти везде шла не о первичном вступлении в первую фазу, обусловленном резким ускорением темпов экономического роста, как это наблюдалось в странах Запада, а о вторичном вступлении, обусловленном прежде всего диффузией медицинских технологий, приводивших прежде всего к резкому снижению младенческой и детской смертности. При этом связь между экономической и демографической динамикой на обеих соответствующих фазах глобального модернизационного перехода оставалась очень тесной, значительно различаясь по своему содержанию. В странах Запада в XIX в. в качестве независимой переменной выступал скорее ВВП на душу населения, рост которого приводил в конечном счете к снижению смертности и ускорению темпов роста населения; в послевоенном третьем мире в качестве независимой переменной выступали скорее темпы роста населения, их ускорение тормозило рост ВВП на душу населения.

Следует обратить внимание на то обстоятельство, что уже в 1950-е и 1960-е годы общие темпы роста ВВП на душу населения в странах третьего мира были практически такими же, как и на Западе (рис. 1.24).

Но в странах третьего мира это наблюдалось на фоне демографического взрыва, характерного для 1-й фазы демографического перехода, в то время как в странах Запада, находившихся на 2-й фазе демографического перехода, рождаемость в эти десятилетия снижалась, а темпы роста населения замедлялись (Запад в эти годы получал свой демографический дивиденд [см., например: Коротаев, Исаев, 2014]), поэтому за 1950-е – 1960-е годы население стран третьего мира возросло значительно сильнее, чем население развитых стран Запада (рис. 1.25).

Рис. 1.24. Относительная динамика производства ВВП для Запада и третьего мира (по А. Мэддисону), 1950–1970 гг. 100 = уровень 1950 г.

В результате разрыв между Западом и третьим миром по ВВП на душу населения за 1950-е – 1960-е годы очень заметно увеличился – и это несмотря на то что сами темпы роста ВВП и там, и там были практически одинаковы (рис. 1.26).

Таким образом, тот факт, что пик разрыва между Западом и третьим миром с почти идеальной точностью совпал с пиком относительных темпов роста численности населения Земли, представляется вполне закономерным.

Столь же закономерно и то обстоятельство, что начало уменьшения темпов роста численности населения Земли с лишь небольшим лагом совпало с началом конвергенции. Действительно, начавшееся в конце 1960-х – начале 1970-х годов уменьшение относительных темпов роста численности населения Земли было связано с тем, что в это время очень значительная часть стран третьего мира стала вступать во вторую фазу демографического перехода, связанную со значительным снижением рождаемости. Темпы роста численности населения развивающихся стран стали все больше замедляться, а значит, даже если темпы общего роста ВВП там не росли, а оставались прежними, то наблюдалось заметное увеличение темпов роста ВВП на душу населения. С другой стороны, в последние десятилетия замедление темпов демографического роста в развивающихся странах (приведшее к замедлению темпов роста численности населения и во всем мире[10]10
  В силу того простого обстоятельства, что подавляющее большинство населения современного мира обитает именно в развивающихся странах.


[Закрыть]) коррелировало с началом получения ими демографического дивиденда[11]11
  О демографическом дивиденде см., например: Bloom, Canning, Sevilla, 2001; Bloom, Sevilla, 2002; Mason, 2001, 2007; Hawksworth, Cookson, 2008: 7–10; Коротаев, Исаев, 2014.


[Закрыть] – ведь происходило это замедление почти исключительно из-за снижения рождаемости, что вело к сокращению в общей численности населения доли иждивенцев младших возрастов на фоне все еще крайне низкой доли иждивенцев старших возрастов. Таким образом, с конца 1960-х годов все большее замедление темпов роста населения Земли совершенно закономерно сопровождалось все более быстрым увеличением в странах третьего мира доли населения трудоспособных возрастов, что служило мощным фактором ускорения темпов его роста в развивающихся странах, а значит, и конвергенции (рис. 1.27).

Рис. 1.25. Относительная динамика численности населения стран Запада и третьего мира (по А. Мэддисону), 1950–1970 гг. 100 = уровень 1950 г.

Рис. 1.26. Относительная динамика производства ВВП на душу населения в странах Запада и третьего мира (по А. Мэддисону), 1950–1970 гг. 100 = уровень 1950 г.

Рис. 1.27. Динамика доли населения трудоспособных возрастов (15–65 лет) в общей численности населения стран третьего мира, % (Источник данных: United Nations, 2014.)

Таким образом, то обстоятельство, что на вторую половину 1960-х годов пришелся одновременно и пик темпов роста численности населения Земли, и минимальное значение доли населения трудоспособных возрастов в общей численности населения стран третьего мира, и пик дивергенции между развитыми и развивающимися странами, представляется абсолютно неслучайным.

Приведенные выше статистические данные свидетельствуют о том, что человечество в последние десятилетия вступило в очередную стадию глобального фазового перехода, начавшегося в XIX в. с Великой дивергенции, когда в Западной Европе был запущен мощный процесс экономической модернизации, который в XX в. охватил уже весь мир. Запад вырвался вперед, стимулировал интенсивный экономический рост и первый перешел на новую демографическую модель, для которой характерны низкая рождаемость и стабилизация численности населения. Вслед за Западом на рельсы модернизации перешла большая часть остального мира, которая стала неуклонно подтягиваться к уровню экономического развития стран Запада. С 1970-х годов процессы дивергенции сменились на процессы конвергенции. Современные экономическая и демографическая ситуации в мире схематично отражены на рис. 1.28 и 1.29.

Рис. 1.28. ВВП стран мира на 2010 г., сравнительная схема (площадь кружков соответствует объему ВВП соответствующих стран) (Источник данных: World Bank, 2014.)

Рис. 1.29. Численность населения стран мира на 2010 г. и 2050 г., сравнительная схема (площадь кружков соответствует численности населения соответствующих стран) (Источник данных: UN Population Division, 2014.)

Тенденция к конвергенции, по-видимому, будет сохраняться в обозримом будущем, но остаются важные вопросы:

• почему процессы экономической модернизации, обусловившие Великую дивергенцию, были запущены именно в странах Запада?

• сможет ли остальной мир (в частности, страны БРИКС) в ходе конвергенции подтянуться до уровня стран Запада?

• какие стуктурные изменения произойдут в мире в результате глобального фазового перехода, стадиями которого являются Великая дивергенция и конвергенция XIX и XX веков?

• во что преобразуется современная Мир-Система после этого перехода?

Для ответа на эти вопросы надо более детально рассмотреть особенности взаимодействия Центра и Периферии Мир-Системы, определяющие динамику ее развития.

1.2. Взаимодействие Центра и Периферии Мир-Системы

Мировое развитие идет неравномерно. В разных регионах мира на разных этапах истории в лидеры выбиваются то одни, то другие страны (группы стран). От этих стран-лидеров зависит общий вектор развития, их взаимодействие с соседями определяет экономические и политические процессы в регионе[12]12
  Анализу вопросов экономического и политического лидерства посвящено большое количество исследований (обзор этого круга вопросов см., например: Grinin, Korotayev, 2010a, 2010b, 2011).


[Закрыть].

С началом промышленной революции в конце XVIII в. центром мирового экономического развития стали страны Западной Европы. Начался процесс Великой дивергенции, в результате которого образовалась современная мир-системная конфигурация, состоящая из мир-системного Центра (к нему в настоящее время могут быть отнесены экономически развитые страны ОЭСР «страны Запада») и Периферии («страны третьего мира»)[13]13
  Страны второго мира при этом здесь занимают особо положение.


[Закрыть].

Уровень жизни населения, экономическое и политическое влияние стран Центра существенно выше аналогичных характеристик стран Периферии, поэтому последние стремятся догнать страны Центра и войти в их клуб. При этом принципиально важным вопросом становится определение возможностей и ограничений догоняющего развития. Исторический опыт показывает, что переход из группы развивающихся стран в группу развитых стран – очень сложная задача, решение которой удавалось немногим. Эту ситуацию иллюстрирует рис. 1.30.

Рис. 1.30. Динамика ВВП на душу населения в различных странах (по отношению к среднему уровню для стран ОЭСР), % (Источник данных: World Bank, 2014.)

На рис. 1.30 уровень 100 % – средний ВВП на душу населения для стран ОЭСР с высоким доходом (спад показателей многих стран в 1940-е годы связан со Второй мировой войной).

Видно, что экономически развитые и развивающиеся страны отделяет друг от друга своеобразная «мертвая зона» (на рис. 1.30 обозначена розовой полосой), которую сложно преодолеть. Перейти через эту зону смогли: Япония и Южная Корея – на восходящих фазах соответственно четвертого и пятого циклов Кондратьева; Япония – на волне развития технологий твердотельной электроники; Южная Корея – на волне развития технологий больших интегральных схем. Однако это единичные случаи.

Для понимания феномена «мертвой зоны» необходимо более детальное рассмотрение условий, ускоряющих и замедляющих экономический рост.

Отличительной особенностью стран Центра Мир-Системы является их стремление достичь высоких темпов экономического роста за счет создания передовых технологий, производства высокотехнологичной продукции для внутреннего и внешнего рынков. Действительно, во всех странах ОЭСР большое внимание уделяется науке, образованию, внедрению инноваций. Прямая связь между темпами экономического роста, с одной стороны, и научно-технологическим развитием, затратами на НИОКР – с другой, установлена эмпирически и теоретически. При этом, как показывают анализ и моделирование, высокотехнологичные производства обладают свойством возрастающей отдачи от увеличения масштабов (Райнерт, 2011; Кирдина, Маевский, 2013; Малков, 2013), а ориентация на их развитие приводит в конечном итоге к увеличению доходов и уровня потребления населения.

В странах, образующих Периферию Мир-Системы, ситуация другая, более сложная. С одной стороны, этим странам легче, поскольку, находясь в роли догоняющих, они не идут путем проб и ошибок и могут сконцентрировать свои усилия на освоении тех знаний и технологий, которые уже зарекомендовали себя как наиболее эффективные. Для этого необходимы повышение открытости, развитие контактов, усиление торговых взаимодействий. Однако, с другой стороны, в условиях недостаточной готовности национальной экономики к восприятию новых технологий (неразвитость необходимой инфраструктуры, недостаток профессиональных кадров, институциональные несоответствия и т. п.) реально повышение открытости страны приводит к тому, что имевшиеся в ней центры развития не выдерживают конкуренции с иностранными фирмами и разоряются, а обученные национальные кадры, не находя приложения своим знаниям, покидают страну («утечка мозгов»).

Обычной экономической нишей в мировом разделении труда для стран Периферии является производство сырья (минерального, сельскохозяйственного) для развитых стран. Проблема заключается в том, что сырьевые отрасли имеют, как правило, убывающую отдачу от масштабов производства, что приводит к постепенному снижению доходов населения в сырьевых странах по отношению к доходам населения промышленно развитых стран. Данная ситуация усугубляется тем, что на мировом рынке идет конкуренция между странами-экспортерами сырья за рынки сбыта. Стремясь снизить издержки производства, производители сырья уменьшают зарплаты, доходы населения падают. Сжатие внутреннего платежеспособного спроса препятствует развитию высокотехнологичных производств, ориентированных на производство потребительских товаров. Происходит деиндустриализация страны, она попадает в так называемую «сырьевую ловушку» или «ловушку бедных стран».

Именно этой ловушкой обусловлено наличие «мертвой зоны» на рис. 1.30. Выйти из данной ловушки можно только в результате целенаправленной долгосрочной политики руководства страны, направленной на развитие высокотехнологичных обрабатывающих производств, науки, образования, на повышение внутреннего платежеспособного спроса. Причем выход из ловушки затруднен из-за противодействия стран Центра, не желающих появления новых конкурентов. Поэтому прорыв из Периферии в Центр, а тем более смена мирового лидера возможны лишь в особых условиях, когда возникает системный кризис производств, основанных на старых технологиях, хорошо освоенных странами Центра. Но при этом появляются новые ниши и возможности вследствие появления новых технологий, которые успешно могут развиваться и в странах Периферии при наличии целенаправленной государственной поддержки. Такая ситуация периодически возникает в начале очередного цикла Кондратьева (об этих циклах см., например: Кондратьев, 1922, 1925, 2002; Акаев, 2010; Акаев и др., 2011; Акаев, Коротаев, Фомин, 2011, 2012; Акаев, Румянцева и др., 2011; Акаев, Садовничий, 2010а; Акаев, Садовничий, Коротаев, 2010; Акаев, Садовничий, Коротаев, 2011; Гринин, Коротаев, Цирель, 2011; Гринин, Коротаев, 2011; Коротаев, Цирель, 2010а, 2010б; Korotayev, Tsirel, 2010; Korotayev, Zinkina, Bogevolnov, 2011; Садовничий и др., 2012). Именно в эти периоды происходит дестабилизация, нередко переходящая в масштабные военные конфликты (Первая и Вторая мировые войны разразились именно в эти периоды – на восходящих фазах соответственно третьего и четвертого циклов Кондратьева; на восходящей фазе пятого цикла Кондратьева в результате поражения в третьей мировой «холодной» войне произошло крушение СССР и стран Варшавского блока). Кризис в странах Центра дает шанс странам Периферии преодолеть «мертвую зону» и выйти в разряд высокоразвитых стран (как уже отмечалось, это удалось Японии и Южной Корее – на восходящих фазах соответственно четвертой и пятой волны Кондратьева), а странам Полупериферии (наиболее развитым странам Периферии) дает шанс претендовать на мировое лидерство. В начале ХХ в. во время Первой мировой войны в открытую борьбу с тогдашним лидером – Великобританией вступила Германия (до этого лишь относительно недавно объединившаяся в единое государство в результате политики Бисмарка), но неуспешно. Вторая попытка была предпринята Германией во время Второй мировой войны и тоже оказалась неуспешной. Но результатами этой войны воспользовались США (находившиеся доселе на периферии европейской политики), которые перехватили лидерство у Великобритании и стали формировать послевоенный мир по своим лекалам. В следующем кондратьевском цикле в конкурентную борьбу с США за мировое лидерство вступил СССР – страна Полупериферии, но эта борьба закончилась для СССР поражением. В настоящее время мир переживает кризис окончания пятого цикла Кондратьева. На фоне серьезных проблем стран Запада растут экономики стран БРИКС и особенно Китая. По общему мнению, уже в относительно скором времени Китай (страна Полупериферии) обгонит США по уровню ВВП и сможет претендовать на роль лидера.

Характерно, что если в XIX – начале XX в. в борьбе за лидерство участвовали европейские державы – Великобритания, Франция, Германия, то затем к ним подключилась западная, но неевропейская страна – США, еще позже – полуевропейская, но незападная страна СССР, а теперь – совсем незападная, азиатская страна – Китай.

По-видимому, это наряду с начавшейся конвергенцией свидетельствует о серьезной смене векторов развития Мир-Системы: модернизация, начавшись на Западе и породив Великую дивергенцию, в настоящее время охватила весь мир и постепенно изменяет свой характер. Если на ранних стадиях для ее развития были важны западные ценности индивидуализма и предпринимательства, то сейчас все большее значение и важность приобретают ценности восточных (незападных) культур. Если это так, то:

• во-первых, в практическом плане страны не-Запада получают шанс не просто находиться в роли вечно догоняющих, но и встать вровень с лидерами, занять достойное место в мировом разделении труда;

• во-вторых, в научном плане важное значение приобретает комплексный анализ проблемы дивергенции/конвергенции и глобального фазового перехода, выходящий за рамки исследования лишь экономических аспектов и переходящий на рассмотрение институциональных, культурных и других аспектов развития во всем их многообразии.

Следует иметь в виду, что смещение экономической активности из развитых западных стран в не-западные стало проявляться сравнительно недавно и в настоящее время еще неясно, насколько устойчива данная тенденция, как близко смогут лидеры развивающихся стран (страны БРИКС) приблизиться по удельным показателям и уровню технологического развития к странам ОЭСР. Однако уже сейчас в отношении тенденций мирового развития можно ожидать, что:

• в XXI в. произойдет стабилизация численности населения Земли. С одной стороны, это будет способствовать замедлению роста антропогенной нагрузки на экосистемы, с другой – приведет к замедлению экономического роста (который в настоящее время во многом обусловлен ростом населения Земли) и переходу от экстенсивной к интенсивной модели развития в масштабах всей мировой экономики;

• экономические центры будут смещаться с запада на восток; представление о примате западной цивилизации, господствующее на протяжении последних нескольких столетий, уйдет в прошлое; произойдет пересмотр представлений о путях развития Мир-Системы;

• в связи с переходом от пятой к шестой кондратьевской волне в ближайшие 10 лет ожидаются кризисные явления в экономике, которые только после 2020–2025 гг. в соответствии с логикой кондратьевских волн должны смениться повышательной фазой.

Указанные изменения порождают следующие проблемы и опасности:

• снижение рождаемости, сопровождающее демографический переход, происходит несинхронно по регионам мира, вызывая демографические и экономические дисбалансы и соответственно социально-политическую напряженность;

• переход от экстенсивной к интенсивной модели развития в связи с предстоящей стабилизацией населения Земли предполагает кардинальную институциональную перестройку мировой экономической и политической системы, а это не может происходить безболезненно;

• наметившийся процесс смещения экономической активности с запада на восток способен стать устойчивой тенденцией если только развивающиеся страны смогут стать самостоятельными центрами технологического роста, смогут преодолеть институциональные ловушки догоняющего развития, консервирующие их отставание от развитых стран;

• нарастающие демографические, экономические дисбалансы порождают новые и усиливают имеющиеся социальные противоречия, генерируют политическую нестабильность как на страновом, так и на межстрановом уровне.

В связи с этим в области исследований мировой динамики актуальными являются:

• анализ и моделирование закономерностей и особенностей выхода из режима гиперболического роста (демографические, экономические, технологические, социально-политические аспекты) на основе междисциплинарного подхода;

• анализ и моделирование динамики взаимоотношений Центра и Периферии Мир-Системы, возможностей догоняющего развития и институциональных ловушек;

• учет нестационарных и циклических явлений в экономике и политике, анализ неустойчивости в социально-экономической динамике стран и регионов и ее влияния на мировые процессы (см., например: Меньшиков, Клименко, 1984, 1989; Умов, Лапкин, 1992; Кондратьев, 2002; Акаев, 2007, 2008а, 2008б, 2009, 2010; Акаев и др., 2011; Акаев, Коротаев, Фомин, 2011; Акаев, Коротаев, Малков, 2013; Акаев, Садовничий, Коротаев, 2010, 2011; Бобровников, 2005; Гринин, Коротаев, 2009а; Гринин, Коротаев, Малков, 2010а, 2010б; Коротаев, Комарова, Халтурина, 2007; Коротаев, Цирель, 2009; Коротаев, Халтурина, Божевольнов, 2010; Перес, 2011; Садовничий и др., 2012);

• разработка методов моделирования и прогноза социально-экономической динамики стран БРИКС в контексте мирового развития (в интересах совершенствования системы поддержки принятия решений на государственном уровне) (Садовничий и др., 2012).