Текст книги "Монархи Британии"

Неугомонный граф Глостерский продолжал мутить воду, выступив против налога, введенного принцем для финансирования похода. Попутно он обвинил Эдуарда в намерении конфисковать его владения и даже в непозволительных отношениях с его женой, с которой Глостер недавно развелся. Тем временем французский король Людовик IX – муж сестры матери Эдуарда, – предложил ему отправиться в поход вместе, но тот ответил, что Англия разорена войной и ему нужно время, чтобы накопить средства. Тогда рыцарственный Людовик предложил ссудить принцу 70 тысяч ливров в обмен на доход с его французских владений за время пребывания на Святой земле. Эдуард также пообещал в походе подчиняться Людовику и отослал ему в качестве заложника маленького сына Генриха, которого галантный король тут же вернул обратно. Однако приготовления к походу тянулись еще целый год. 13 октября 1269 года Эдуард возглавлял пышную церемонию перенесения в Вестминстер останков короля Эдуарда Исповедника (о чем просил его отец), а в июле следующего года во главе целого войска арестовал графа Джона де Варенна за убийство и разбой. После этого он посетил в качестве паломника свою любимую церковь Святого Свитгуна и уже собирался отплывать, когда получил известие, что епископы отказываются избрать его друга Роберта Барнелла архиепископом Кентерберийским. Он отправился в Кентербери, но ничего не добился, получив ехидный ответ: «Сэр, вы еще не король». 11 августа он с армией крестоносцев отплыл из Дувра и направился в Гасконь.

Элеонора пожелала отправиться с ним, оставив двух маленьких сыновей на попечение Ричарду Корнуэльскому. Преодолев Пиренеи, крестоносцы прибыли в порт Эг-Морт, где узнали, что Людовик IX не дождался их и отбыл в Тунис. Плавание длилось долго, и на африканском берегу Эдуард вне себя от досады узнал, что король умер от чумы, а его сын Филипп заключил позорный мир с неверными. «Клянусь кровью Божьей, – воскликнул принц, – даже если все мои воины и сородичи оставят меня, я с одним конюхом Фовеном достигну Акры, и только смерть помешает мне сделать это!»[53]53
  Tout T. F. Edward the First. London, 1920. P. 50.


[Закрыть] Акра к тому времени оставалась единственным оплотом крестоносцев в Палестине, и именно ей на выручку направились бы крестоносцы, если бы не нелепое решение Людовика. Теперь флот Эдуарда отправился в Святую землю; по пути крестоносцев сильно потрепала буря, но 13 английских кораблей остались целы и невредимы. Принц увидел в этом Божью награду за то, что он остался тверд и не повернул назад, как другие участники похода. Зиму он провел на Сицилии, а весной 1271 года высадился в Сирии, отправив назад кузена Генриха, которого назначил сенешалем Гаскони – на обратном пути он был убит младшим Симоном де Монфором, продолжавшим свои пиратские набеги.

В мае маленькое войско Эдуарда, состоящее из нескольких сотен человек, достигло Акры, к стенам которой уже подступили мусульмане. Это была армия египетского султана, в которой было много метких тюркских и монгольских лучников. Наблюдая за ними, Эдуард, возможно, пришел к выводам, которым предстояло реформировать всю военную стратегию в Европе. Но это было позже, а пока, как и сто лет назад, конные рыцари рубились с неверными, изнемогая от жары в своих латах. Эдуард отогнал египтян от крепости и смелыми набегами захватил Назарет и Хайфу. Успехи привлекли к нему многих добровольцев из Европы и с Кипра, которым некогда правил его предок Львиное Сердце.

О молодом отважном вожде «кафиров» узнали и вожди страшной секты ассасинов, решившие избавиться от опасного врага ислама. 17 июня в палатку Эдуарда явился мусульманин, якобы прибывший с письмом от эмира Яффы. Обнаружив, что принц один и без оружия, гость выхватил отравленный кинжал и попытался заколоть его. Он ранил Эдуарда в руку, которой тот заслонился, но в следующий момент принц схватил его за руку и вывернул с такой силой, что кинжал вонзился в грудь нападавшего. Прибежавшие на шум адъютанты увидели лежащего ассасина и начали избивать его; уже теряя сознание, Эдуард велел им не трогать покойника. Яд уже начал проникать в рану, и через день она почернела. Великий магистр тамплиеров предоставил принца заботам лучших арабских врачей, но те заявили, что не могут ничего сделать. Тогда один лекарь (по преданию, англичанин) сказал, что сможет спасти Эдуарда, если тот согласится вытерпеть сильную боль. Тот доверился врачу, который вырезал из раны все почерневшее мясо и сказал принцу, что через две недели тот сможет ездить верхом; так все и случилось. Позже Элеонора утверждала, что это она высосала яд из раны мужа; на самом деле королеву пришлось удалить из палатки больного, поскольку она своим плачем и причитаниями мешала его лечению.

Когда египетский султан Бейбарс узнал о покушении, он прислал к Эдуарду трех послов с богатыми дарами и уверениями, что он тут ни при чем. Слушая их льстивые похвалы, принц изрек: «Хоть они меня и хвалят, но никогда не полюбят». Это была верная догадка, учитывая, что он не брал пленных и вырезал всех жителей в захваченных городах. Скоро Эдуард понял, что его положение безнадежно – из его людей выжило чуть больше половины, да и те страдали от болезней. К тому же он получил известие об ухудшении здоровья короля Генриха. Он заключил с Бейбарсом мир на десять лет и 15 августа 1272 года отплыл на Сицилию. Там он узнал о смерти короля, которая случилась 16 ноября. Незадолго до этого скончались дядя Ричард Корнуэльский и первенец Эдуарда Джон. 20 ноября лорды королевства во главе с графом Глостером, епископы и бароны провозгласили Эдуарда королем. Впервые в истории английской монархии правление короля началось не после коронации, а сразу после смерти предшественника, хотя сам принцип «король не умирает» был сформулирован лишь в XIV веке.

За время своего отсутствия принц заставил многих позабыть старые обиды и увидеть в нем единственного человека, способного навести в Англии порядок. И это был не просто старый порядок – по своей природе Эдуард был законодателем и теперь готовился воплотить в жизнь давно задуманные реформы. Ему было 33 года – возраст расцвета; к храбрости юных лет теперь добавились осмотрительность, умение слушать советы, выжидать и быстро действовать, когда приспело время. Он не был красавцем – высокий лоб уже покрылся морщинами, левое веко временами дергалось, а небольшие серые глаза наливались кровью в приступах ярости. Его волосы, в детстве светлые, в зрелости стали темными, а в старости – снежно-белыми. Он немного шепелявил, но умел говорить кратко и весомо, подчеркивая каждое слово. «Верен слову» (pactum servo) – таким был его девиз, начертанный и на надгробии. При этом письменному слову он следовал не так аккуратно, как устному, и порой нарушал обещания, данные в письмах.

На Сицилии он привлек к себе на службу Франческо Аккурси, сына знаменитого юриста из Болоньи. С его помощью он позже создавал свои законы, но прежде всего они были основаны на английских реалиях и тщательно обдумывались вплоть до мелочей. Во всей своей деятельности он старался воплотить дух прерванных реформ Генриха II – унифицировать систему управления и поставить ее под жесткий контроль королевской власти. Он начал работу по превращению государства из аморфной системы феодальных связей в четкий, эффективно работающий механизм. Феодалы становились теперь не полновластными собственниками своих владений, а наследственными чиновниками короля; то же стало с епископами и аббатами. Парламент из центра оппозиции на века превратился в орудие власти; права и обязанности всех сословий были четко изложены и доведены до их сведения. Эдуард укрепил существующую систему самоуправления, хотя она не раз оборачивалась против него и его потомков.

Но все эти изменения совершались исподволь, незаметно для современников. Пока же новый король не спешил в свое королевство. Он посетил Неаполь, потом Рим, где папа Григорий X – бывший соратник по крестовому походу – даровал ему право три года брать себе церковную десятину, чтобы покрыть расходы. В городах Ломбардии, через которые он проезжал, его встречали криками: «Да здравствует император Эдуард!» В июне 1273 года он очутился во Франции, где затеял стычку с графом Шалона. Тот еще в Италии прислал ему вызов на дуэль; узнав об этом, из Англии отправились на помощь Эдуарду около тысячи рыцарей. Поединок превратился в настоящую войну, в которой французы были разбиты, а самого графа Эдуард сшиб с коня и взял в плен. 26 июня он достиг Парижа, где принес новому королю Филиппу III оммаж за Гасконь. В самой Гаскони между тем поднял восстание виконт Беарна, и Эдуарду пришлось отправиться туда и целый год сражаться среди диких скал. В июле 1274 года он поссорился в Монтрее с графом Фландрии, результатом чего стало далекоидущее решение. Фламандцы перестали поставлять в Англию ткани, и подданным Эдуарда пришлось организовывать у себя изготовление знаменитой впоследствии английской шерсти.

Наконец 2 августа 1274 года король высадился в Дувре и был радушно принят в замках двух сильнейших лордов – Гилберта Глостерского и Джона де Варенна. 18-го он достиг Лондона и на следующий день был коронован вместе с Элеонорой архиепископом Робертом Килуордби. Во время коронации он принял оммаж короля Шотландии Александра, а вот его старый враг Ллевелин отказался прибыть в Лондон и продолжал разорять английские земли, хотя в 1267 году заключил в Шрусбери «вечный мир» с Генрихом. Первым делом Эдуард занялся разбором жалоб, накопившихся за время его отсутствия. Он назначил своего старого наставника Роберта Барнелла канцлером и поручил ему организовать перепись королевских имений – первую после «Книги Страшного суда». 22 апреля 1275 года на парламенте в Вестминстере король «с согласия всех лордов и всех общин королевства» представил Первый Вестминстерский статут из 51 статьи. Многие из статей были взяты из Великой хартии; статут стал первой попыткой создания единой системы законов для всего королевства. Для возмещения расходов Эдуард попросил парламент ввести налог в размере пятнадцатой части всех доходов и отдать короне таможенный сбор с ввозимых тканей и кож. Заодно он опять обрушился на евреев, запретив им ростовщичество и позволив заниматься только торговлей.

С наступлением лета у короля, как и в последующие годы, начала болеть рана от кинжала ассасина. Лишь в июле он смог передвигаться и отправился в Честер, где ожидалась встреча с Ллевелином; однако старый хитрец опять не явился. Более того, он собрался жениться на Элеоноре де Монфор, дочери бывшего протектора, претендуя уже и на английские земли. Однако корабль с невестой налетел на скалы и попал в руки английской береговой стражи. Ллевелин пообещал за невесту большой выкуп, но Эдуард потребовал от него сначала вернуть захваченные земли и восстановить разрушенные валлийцами замки. В ответ воины Ллевелина летом 1276 года совершили большой набег на Марч. 12 ноября Эдуард обратился ко всем епископам и баронам королевства с уведомлением о начале следующим летом большой войны против Уэльса. Он собирался лично вести армию и летом перевез двор в Шрусбери вместе с казначейством и «королевской скамьей», на которой выносились приговоры по особо важным делам.

Еще за два поколения до Эдуарда царедворец и историк Гиральд Камбрийский, сам наполовину валлиец, подал совет, как одолеть Уэльс. Он хорошо знал военную тактику валлийских воинов, которые «то яростно нападают, то быстро и проворно скрываются в непроходимых лесах и горах»[54]54
  Gerald of Wales. The Description of Wales. Tr. L. Thorpe. London, 1978. P. 234.


[Закрыть]. Поэтому он советовал набрать вспомогательные отряды в покоренных областях Уэльса, обязательно сочетая в них рыцарей с лучниками. Длинный охотничий лук был незаменимым оружием в валлийских горах, хотя в европейских войнах того времени его применяли лишь периодически. Эдуард в Уэльсе впервые в широких масштабах использовал лучников, что предвосхитило одержанные с их помощью блестящие победы англичан в Столетней войне. Одновременно он окончательно заменил феодальное ополчение наемной армией. Вассалы по обычаям того времени обязаны были бесплатно служить сеньору только сорок дней; по истечении этого срока им предлагалось вступить в ряды королевских наемников. Армия включала не только англичан, но и опытных воинов из Гаскони и Фландрии. Большое внимание Эдуард уделял снабжению; для перевозки припасов он мобилизовал моряков, а дровосеки по его приказу прорубали дорогу войску в валлийских лесах.

31 июля 1277 года король выступил из Честера с двадцатитысячной армией. По пути он заложил замки Руддлан и Флинт – первые в том ожерелье королевских замков, что до сих пор привлекает в Уэльс туристов. В это время английский флот захватил остров Англси (Мона) – житницу Гвинедда. Узнав об этом, Эдуард удовлетворенно заметил: «Наш друг Ллевелин лишился первого пера из своего хвоста»[55]55
  Цит. по: Costain T. The three Edwards. N.Y., 1958. P. 126.


[Закрыть]. Многие валлийские князья сразу перешли на сторону англичан; Ллевелин еще рассчитывал, как и прежде, отсидеться в горах Сноудона, но настала зима, а враги все не уходили. 11 ноября валлийский правитель спустился с гор и заключил с Эдуардом мир в Руддланском замке. Он отдавал захваченные земли и обязывался заплатить 50 тысяч марок и принести оммаж королю Англии. Его брат Давид, воевавший на стороне англичан, получил богатые дары, звание рыцаря и дочь графа Дерби в жены. Сам Ллевелин тоже был обласкан: он смог жениться на Элеоноре де Монфор и провел зиму в Лондоне, в королевском дворце.

Казалось, война окончена, но Эдуард все же велел выстроить в Уэльсе новые замки. Они воздвигались по небывалому в Англии плану; башни по углам прямоугольной стены и мощный центральный донжон формировали три линии обороны, составлявшие единую систему. Победа вновь оживила в короле честолюбивые мечтания и память о героях прошлого. В апреле 1278 года Эдуард и Элеонора посетили Гластонбери и перенесли найденные там останки короля Артура в специально выстроенную часовню. По описанию хронистов, в гробу Артура лежал скелет почти двухметрового роста; король сам нес его к новому месту захоронения, а его жена несла останки королевы Гвиневеры. В июне Эдуард приказал всем владельцам крупных имений пройти посвящение в рыцари или заплатить штраф; это делалось для консолидации феодального сословия. В августе король издал знаменитую грамоту «Quo warranto», по которой каждый лорд обязан был предъявить документы, на основании которых он владеет землями. В ответ на это старый граф де Варенн бросил на стол королю ржавый меч, которым его прапрадед сражался при Гастингсе. «Вот мой документ, – сказал он, – и с его помощью стали королем и ты, и твои предки»[56]56
  Цит. по: Prestwich M. Edward I. London, 1988. P. 259.


[Закрыть]. Несмотря на подобные патетические сцены, феодальная знать понемногу подчинилась грамоте, как и другим указам грозного монарха.

В августе король вновь отправился в Уэльс, чтобы принять оммаж у Ллевелина, а 13 октября в Вестминстере пышно отпраздновали свадьбу старого вождя с Элеонорой де Монфор. Накануне король Александр и все лорды Шотландии также принесли оммаж. А в ноябре наступил последний акт драмы английских евреев – Эдуард велел арестовать всех иудеев в королевстве по обвинению в подделке монет и занятиях ростовщичеством в нарушение указа. В апреле следующего года 279 евреев были повешены. В обстановке нетерпимости периодически всплывали обвинения евреев в ритуальных убийствах – особенно после событий в Линкольне, где маленький мальчик был распят неизвестными на кресте. Периодически устраивались погромы; евреев изгоняли, одевали в шутовские костюмы или заставляли насильно посещать церкви. Наконец 18 июля 1290 года король издал указ об изгнании всех евреев из Англии, куда они смогли вернуться только через четыреста лет.

В 1278 году умерла мать королевы, которой принадлежало графство Понтье. Король отправился в Париж, чтобы принести Филиппу III оммаж за это графство; на обратном пути он встретился с Джоном Пекемом, которого папа вопреки желанию Эдуарда утвердил архиепископом Кентерберийским. Скоро Пекем начал сердить короля, объявив о проклятии для всех чиновников государства, нарушающих права церкви. Он также велел всем священникам вывесить на дверях своих церквей текст Великой хартии. Ответ короля был скорым и решительным: по его просьбе парламент заставил архиепископа отменить принятые решения. Вдобавок с духовенства стали взимать «пятнадцатую долю» и другие новые налоги. Это не вызвало никаких проявлений недовольства – со времен Томаса Бекета английская церковь давно уже привыкла подчиняться королевской воле. Правда, сам архиепископ в этот раз не пострадал и даже продолжал вести службы в королевской капелле.

На Пасху 1282 года до короля дошли новости, что Ллевелин и его брат Давид опять восстали, разрушили несколько замков и убили английских наместников. Сначала он даже не мог поверить в такое вероломство, но вскоре убедился, что новости правдивы. Тогда он назначил на 6 апреля общий сбор войск и послал в Гасконь за наемниками. Архиепископ Пекем отлучил Ллевелина от церкви. Летом валлийский поход повторился: флот опять захватил Англси, а войска начали прорубать дороги через леса. Англичане встретили ожесточенное сопротивление; 6 ноября валлийцы напали на них при переправе через реку Менаи и нанесли большой урон. Ободренный Ллевелин спустился с гор, но 10 декабря был убит в случайной стычке. Так погиб первый принц Уэльский и последний король древней династии, восходящей к Кунедде Великому. Его голову отослали Эдуарду, который велел выставить ее на воротах Тауэра, увенчав плющом – символом измены. Война требовала больших расходов, и король велел конфисковать средства, которые собирались у народа на крестовый поход и хранились в церквах. Правда, потом он обещал их вернуть, но подоспела новая война – с Шотландией, – и поход был забыт.

Пасху 1283 года Эдуард встретил в новом замке в Аберконви, куда ему доставили священные реликвии Уэльса – корону Артура и обломок Господня Креста. 22 июня валлийцы выдали своего последнего предводителя Давида; король отказался видеть его и велел отослать на суд парламента. В июле парламент в Шрусбери вынес жестокое решение казнить Давида ап Гриффида «повешением, обезглавливанием, извлечением внутренностей и четвертованием», а его голову выставить в Тауэре рядом с головой брата. Валлийскими делами Эдуард занимался до лета. В Руддлане он издал статут об управлении Уэльсом и осуществил свою мечту: ввел в этой непокорной области английские законы и систему управления, хотя бароны Марча пока сохранили свои привилегии. В ознаменование победы был устроен грандиозный «круглый стол» на берегу моря с турнирами, пирами и пением менестрелей. Именно там Эдуард пообещал валлийцам принца, который родится на их земле и не будет знать ни слова по-английски. Они с восторгом согласились, и тогда король велел вынести к ним своего только что рожденного сына Эдуарда – первого английского принца Уэльского.

Зимой 1285 года король вернулся в Лондон, где не был целых три года. Этот год стал кульминационным в его законотворческой деятельности; летом парламент принял Второй Вестминстерский статут, который, хотя и уступал по важности первому, завершил складывание единой юридической системы. Его первая статья была, очевидно, принята по настоянию баронов и ограничивала право короны конфисковать земли и другое имущество феодалов. На том же парламенте король окончательно подавил поползновения архиепископа Пекема, жестко ограничив компетенцию духовных судов вопросами веры и бракоразводными делами. В октябре появился Винчестерский статут, положивший начало организации полиции – по нему графства обязаны были следить за порядком на своей территории и выделять для этого специальных людей. За преступления, происшедшие из-за несоблюдения норм статута, отвечали теперь не только сами преступники, но и местное начальство.

Между тем Филипп III Французский потребовал у Эдуарда, как у своего вассала, помочь ему в войне с королем Арагона из-за Сицилии. Король Англии давно уже пытался помирить Педро Арагонского и Карла Анжуйского, короля Неаполя. Еще в 1283 году они решили завершить спор поединком и выбрали Эдуарда арбитром, но папа Мартин запретил это мероприятие. Позже за Карла вступился король Франции; Эдуард был обязан воевать на его стороне, но не желал усиления французов в непосредственной близости от Гаскони. Тут одновременно умерли Педро и Филипп III, и их наследники опять воззвали к посредничеству английского короля. В мае 1286 года Эдуард высадился во Франции, принес оммаж новому королю Филиппу IV Красивому и отправился в Бордо, где жестко подавил беспорядки среди горожан. Последующие два года он провел в Гаскони и был посредником при заключении мира Франции с Арагоном. Однако каждая сторона решила, что он отдал предпочтение другой, и осталась недовольна. Поссорился Эдуард и с папой Николаем IV, которому попенял в письме за разжигание войн между христианскими монархами, «в то время как неверные торжествуют над делом Христа»[57]57
  Цит. по: Tout T. F. Edward the First. P. 159.


[Закрыть]. Король даже вновь принял крест и попросил денег на новый поход у парламента, но тот – неслыханное дело – отказал. Граф Глостер заявил, что никаких денег не будет, «пока король не покажется в Англии».

Узнав об этом, Эдуард поспешил домой. Там его ждали груды жалоб на злоупотребления королевских судов. Один из главных судей, Вейланд, был навечно изгнан, а прочие лишились постов. После этого король навестил мать, которая в его отсутствие ушла в монастырь, и до конца года совершал паломничество по святым местам. Он всегда в трудные моменты давал обеты различным святым и после посещал их реликвии. Во время Великого поста он обычно отправлялся в какой-либо крупный монастырь и там молился вместе с братией. При этом вечная нехватка денег не позволяла ему, как его отцу, воздвигать и перестраивать храмы. В архитектуре правление Эдуарда I было эпохой замков, а не церквей. Не был он подвержен и обычным суевериям своего времени. Так, в один из визитов к матери он застал ее в восторженном состоянии – она встретила человека, который якобы прозрел на могиле ее покойного мужа. Когда король заявил, что этот человек лжет, мать в гневе прогнала его с глаз долой; тогда он заявил одному священнику: «Я знаю своего отца – он бы скорее вырвал глаза этому прохвосту, чем стал бы возвращать ему зрение»[58]58
  Tout T. F. Edward the First. P. 70.


[Закрыть].

Летом 1290 года король выдал замуж двух дочерей: Джоанну – за графа Гилберта Глостерского, а Маргариту – за герцога Брабанта. 28 ноября в Харби во время паломничества умерла Элеонора Кастильская. Эдуард глубоко переживал ее смерть и до конца жизни не переставал горевать. В память о ней он приказал установить на всем пути похоронной процессии каменные кресты с портретами покойной королевы. Зиму он провел в обычном сельском доме в Бэкингемшире, предаваясь размышлениям и готовясь к решительной борьбе за корону Шотландии; отныне этой борьбе предстояло стать смыслом его жизни.

В 1286 году трагически погиб шотландский король Александр III – он спешил поздно вечером к молодой жене и свалился на коне с обрыва. У него осталась только трехлетняя внучка Маргарита (Норвежская Дева), дочь норвежского короля Эрика. Она была формально объявлена королевой, но в Шотландию так и не попала. Эдуард сразу начал переговоры с Эриком о браке его дочери и принца Эдуарда. В ноябре 1289 года представители трех королевств договорились в Солсбери о заключении брака; тогда король назначил епископа Даремского наместником Шотландии и потребовал передать ему все шотландские замки. В это время Маргарита морем отправилась в Шотландию, но умерла возле Оркнейских островов. Тут же объявились не менее дюжины претендентов на шотландскую корону, начавших рвать страну на части. Епископ Сент-Эндрюса и другие члены Регентского совета попросили Эдуарда вмешаться, что он с удовольствием и сделал – якобы неохотно, уступая давлению. Однако лордам Англии он заявил, что постарается как можно скорее полностью подчинить Шотландию и привести ее к тому же состоянию, что и Уэльс.

Правда, вначале Эдуард играл в демократию. В мае 1291 года он созвал в Норхэме совет шотландской знати и предложил им выбор: избрать королем его или кого-либо из местных лордов. Бароны в один голос заявили, что умрут за независимость своего королевства. Он назначил выборы короля на 2 августа, а тем временем взял под контроль замки и укрепленные города, назначил регентов из числа своих сторонников и начал уже принимать присягу в разных местах Шотландии. Выгоды от присоединения этой бедной страны выглядели сомнительными, тем более что папа не так давно дал Эдуарду право сбора десятины сроком на шесть лет. Дело в том, что в этом году наконец пала Акра и деморализованные христианские монархи видели в английском короле главного защитника своего дела. Он же начисто забыл о крестовом походе и даже опоздал на похороны матери, умершей 26 июня. Все его мысли занимала Шотландия – а точнее возможность покончить с давним врагом Англии, сплотить Британские острова, создать прочную базу для новых завоеваний.

Из-за разногласий выборы короля Шотландии состоялись только в ноябре. Им стал представитель одного из знатных англо-шотландских родов Джон Балиол; 26 декабря он принес оммаж Эдуарду в Ньюкасле. А в это время обычная ссора между английскими и французскими моряками медленно, но верно перерастала в войну. Занятый шотландскими делами король всячески пытался избежать этого; несмотря на скорбь по жене, он попросил у Филиппа IV руку его сестры Бланки, в которую, по слухам, давно был влюблен. За нее он даже обещал отдать французам в управление Гасконь. Но Филиппу нужна была именно война. Он и так владел Гасконью со времени последнего визита Эдуарда и попытался еще раз заманить английского монарха к себе, чтобы захватить его в плен. В сентябре 1293 года во Францию отправились английские войска, но военные действия шли вяло. Сам Эдуард в это время воевал в Уэльсе, где подняли восстание сын Ллевелина Мадог и другие местные вожди. Одновременно он пытался заручиться поддержкой императора Адольфа Нассауского и влиятельных французских феодалов.

Власть попала в заколдованный круг: войны и восстания требовали новых налогов, а их введение вызывало новые войны и восстания. Или, по крайней мере, глухое недовольство. В сентябре король снова потребовал денег у духовенства, но ему пообещали лишь двойную десятину. В ответ он потребовал половину всех церковных доходов, а тем, кто откажется, пригрозил опалой. «Кто не согласен, – добавил посланец короля, – пусть встанет, чтобы все его видели». Декан собора Святого Павла пытался успокоить короля, но умер от страха, едва представ перед ним. Духовенство не имело главы, поскольку недавно назначенный архиепископ Кентерберийский Роберт Уинчелси еще не вернулся из Рима. Король добился денег у церкви, а в октябре получил их у баронов на парламенте, где не присутствовали представители городов. В ноябре Эдуард с армией явился в Уэльс и велел окружить район восстания заставами, чтобы голодом выманить Мадога из неприступных гор. План удался – к весне в кольце окружения не осталось ни одного живого человека. Все это время король находился в замке Аберконвей, а в мае 1295 года отправился в Лондон, где его ждали папские легаты, предложившие заключить мир с Филиппом. Однако в это время выяснилось, что французский король подкупил некоего рыцаря Турбервилля, который должен был сдать ему укрепления Пяти портов. Заговор был раскрыт, однако французы все же напали на Дувр и сожгли часть города.

Король снова остро нуждался в деньгах. Война в Уэльсе затягивалась, возникли новые проблемы в Шотландии, а французский флот кружил у побережья и едва не сорвал посвящение нового архиепископа в Кентербери. В ноябре был созван расширенный парламент – все представители епископата, по два рыцаря от каждого графства и по два представителя каждого города. С тех пор все парламенты Англии до XIX века созывались по такой же схеме. От каждого сословия отдельно Эдуард добился обещания выделить деньги на войну с Францией. Однако он не смог лично возглавить поход, так как вновь отвлекся на шотландские дела. Как сюзерен, он имел право рассматривать жалобы своих шотландских вассалов друг на друга. Сначала жалобу на Джона Балиола подали горожане Бервика, потом – граф Файфский. Пытаясь склонить короля на свою сторону, все они предлагали ему деньги на французскую войну. В ответ сторонники Балиола завязали тайные переговоры с Францией; узнав об этом, Эдуард вновь потребовал передачи ему шотландских крепостей. Вместо ответа шотландцы напали на пограничные графства и разорили их. Чаша терпения короля переполнилась, и в марте 1296 года он пересек границу с отборным войском, созванным для похода во Францию – пять тысяч рыцарей и тридцать тысяч пеших солдат.

Первой на пути англичан оказалась крепость Бервик. После недолгой осады она пала, и все ее защитники – восемь тысяч человек – были преданы мечу. Погибло и немало мирных жителей, хотя женщин и детей Эдуард пощадил. Пока он строил дальнейшие планы, явился посол от Балиола с известием, что король отказывается от присяги Англии. «Лживый дуралей! – воскликнул Эдуард. – Чего он добивается? Если он не придет к нам, мы сами к нему придем». В апреле – мае были взяты штурмом почти все шотландские крепости – их пораженные ужасом защитники просто разбегались. Эдинбург пал на восьмой день осады. 10 июля в Монтрозе Эдуард принял отречение Балиола; неудачливого короля постригли в монахи. 22 августа король вернулся в Бервик, увозя с собой Сконский камень – древнюю реликвию шотландских монархов. Там же он принял присягу всех лордов и прелатов Шотландии, чьи подписи заняли 35 больших листов пергамента. Он старался быть милостивым: никого не казнил, а некоторым даже пожаловал земли и титулы. После этого он вернулся в Англию и вновь потребовал денег у церкви.

Архиепископ Уинчелси в ответ сослался на буллу, в которой папа под страхом отлучения запретил светским властям взимать налоги с дохода церкви или с имущества церковников. Но на Эдуарда это не подействовало: он дал епископам некоторое время на размышление, а после повторного отказа пожал плечами и сказал: «Что ж, если они не хотят выполнять своих вассальных обязанностей, то и я не буду выполнять своих»[59]59
  Цит. по: Prestwich M. Edward I. London, 1988. P. 415.


[Закрыть]. 30 января 1297 года он объявил о конфискации всей церковной собственности в Англии. Духовенство было так запугано, что некоторые епископы тут же согласились заплатить требуемую королем сумму. Однако архиепископ Уинчелси заявил, что подвергнет отлучению каждого, кто нарушит папскую буллу. Казалось, что возвращаются драматические времена Томаса Бекета, однако среди тогдашних прелатов Бекетов не нашлось. После встречи с королем в марте Уинчелси позволил епископам поступать «по своему разумению», и почти все предпочли смириться и уплатить пятую часть доходов.