Текст книги "Монархи Британии"

В сентябре 1620 года испанская армия Спинолы все же вторглась в Пфальц. Король в ярости публично объявил о скорой войне с Испанией и попросил парламент, открывающийся в январе, выделить для этого деньги. Однако еще до этого в Лондоне узнали, что Фридрих Пфальцский разбит в битве при Белой горе и изгнан из Чехии. Яков стал срочно искать благовидный предлог для отступления. 30 января 1621 года он выступил в парламенте с длинной путаной речью о том, что нужно стремиться к миру, но держать меч наготове. Для этого он снова попросил денег. Речь прозвучала так неискренне, что депутаты выделили лишь две небольшие субсидии и стали ждать развития событий. Протестанты в Европе то побеждали, то терпели поражения, и вопрос о вступлении Англии в войну сам собой отпал. Вместо этого парламент занялся фаворитами короля, которые погрязли в коррупции и незаконных сделках. Все началось с рассмотрения торговых и промышленных монополий; выяснилось, что многие из них без официальных указов были отданы таинственным комитетам во главе с самими фаворитами или их многочисленными родственниками. Вместо того чтобы успокоить палату общин, Яков 10 марта выступил с грозной речью, обвинив депутатов в неуважении к королевской персоне. Лишь по настоянию испугавшегося Бэкингема король смягчился и объявил о готовности пересмотреть привилегии, которые парламент посчитает незаконными. Ему пришлось отдать на растерзание Бэкона; тучи сгущались и над Бэкингемом, но тут Яков, пользуясь своим правом, перенес парламентскую сессию на зиму.

За это время король разослал по всем странам Европы миротворческие миссии, но война приобретала все больший размах. Испанцы и имперские войска теснили протестантов на всех фронтах, и многоопытный посланник Дигби заявил Якову, что Англия должна вступить в войну, иначе она лишится всякого влияния в Европе. В ноябре снова собрался парламент, который потребовал от короля немедленного разрыва с Испанией и объявления ей войны. Все мирные усилия Якова терпели крах; приходилось забыть об инфанте и ее богатом приданом. 3 декабря парламент принял петицию, где говорилось: король должен возглавить войну против католической партии, искоренить католичество в самой Англии и женить принца на протестантке. Зная Якова, можно было предсказать, что такие советы вызовут его негодование. Гондомар подбивал его наказать авторов петиции и даже распустить парламент, но король ограничился посланием, в котором указал депутатам на недопустимость нарушения его прерогатив.

11 декабря посланцы парламента явились к королю в Ньюмаркет, чтобы объяснить свою позицию, но диалог не получился. Яков упрямо заявлял, что парламент не должен вмешиваться в политические и международные дела или тем более требовать от короля отчета по ним; он вправе рассматривать только те вопросы, которые сам король ему предложит. 18-го депутаты внесли в журнал заседаний протест против действий короля, который Яков вырвал собственной рукой. 6 января 1622 года третий парламент его царствования был распущен. Гондомар мог торжествовать победу и писал в Мадрид, что ссора короля с парламентом – «лучшее событие для интересов Испании и католической веры с тех самых пор, когда Лютер начал проповедовать ересь»[104]104
  Цит. по: MacElwee W. P. 265.


[Закрыть]. Некоторые члены бывшего парламента оказались в Тауэре, а других отправили в Ирландию, что было равносильно ссылке.

К этому времени в парламенте и за его стенами сложилось ядро оппозиции, в которое вошли депутаты Пим, Филипс, Сэндис и опальный судья Кок. Они блокировали любые предложения короля, обвиняя его в измене протестантскому делу в Германии, и открыто посещали нелегальные богослужения пуритан. В борьбе против королевского самовластия их поддерживала значительная часть буржуазии, что уже тогда заложило основы будущей революции. Палата общин давно проявляла оппозиционные настроения, но теперь к ней присоединилась и палата лордов, члены которой были недовольны наглым поведением фаворитов. Лорд Оксфорд, которому Бэкингем угрожал своей немилостью, заявил во всеуслышание, что для него гораздо почетнее ненависть королевского любимца, чем его любовь.

Без субсидий парламента Яков вновь стал испытывать острую нужду в деньгах. Достаточно сказать, что тело королевы Анны пролежало непогребенным три месяца, пока власть изыскивала средства для подобающих похорон. Король пытался собрать пожертвования с населения, но англичане помнили о судьбе предыдущих «протестантских денег». Без английской помощи армия Фридриха скоро потерпела поражение, и Пфальц оказался в руках имперского генерала Тилли. Король по-прежнему тянул с войной, полагаясь на обещания Гондомара. Но Испания и сама очутилась в трудном положении. Новый король Филипп IV не хотел воевать с Англией, но не мог и вступить с ней в союз против католических стран. Он прибегнул к испытанной тактике Якова – всячески тянул время, одновременно пригласив принца Карла в Мадрид. Тем временем английские добровольцы вели в Пфальце военные действия против католиков, и общественное мнение все настойчивее призывало помочь им. Однако король был захвачен перспективой союза с Испанией, ради которого он соглашался ослабить гонения на английских католиков и даже признать папу главным епископом, если только он «прекратит претендовать на божественность и приказывать королям»[105]105
  Цит. по: MacElwee W. P. 266.


[Закрыть].

Тем временем принц с Бэкингемом прибыли в Мадрид, где 20 июля 1623 года был подписан договор о браке Карла и инфанты Марии. В его официальной части Яков соглашался открыть в Лондоне католический храм для инфанты, открытый всем желающим, а в тайных статьях речь шла об отмене некоторых налогов и штрафов для католиков. Однако вскоре Карлу и Бэкингему пришлось покинуть Мадрид из-за чересчур вольного поведения при чопорном испанском дворе. Они вернулись в Лондон в ярости и начали убеждать короля прекратить переговоры и немедленно объявить войну. Наконец 28 декабря Яков созвал парламент, который вскоре объявил о разрыве всех соглашений с Испанией. Политика короля вновь потерпела крах, и с этого момента он фактически устранился от власти, передав ее сыну и его фаворитам. Он даже оставил Лондон и перебрался в имение Тибальдс-Парк в Хертфордшире, где пребывал в постоянной меланхолии. Чтобы развлечь его, Бэкингем, его жена и мать устраивали шуточные представления с переодеваниями. Однажды они нарядили свинью папой, а ее поросят священниками, за что получили от короля упрек в издевательстве над «ложной, но все-таки верой».

Прибывшие в Лондон испанские послы в раздражении заявили королю, что он всего лишь игрушка в руках Бэкингема. В гневе король согласился на войну; жертвой опалы стал казначей Крэнфилд, который понимал, что война окончательно опустошит королевскую казну. Однако и теперь между различными партиями не было согласия: Бэкингем выступал за решительную войну на всех фронтах, а парламент – за ограниченные операции против испанцев на море. Сам король хотел только освободить Пфальц, но его уже никто не слушал. Было решено ускорить заключение брака между Карлом и принцессой Генриеттой – впервые за несколько веков Англия и Франция вступали в союз против общего врага. Договор о браке был заключен 10 ноября 1624 года; правда, парламент санкционировал его лишь после того, как король поклялся не допускать никаких послаблений католикам. В январе английская армия высадилась в Нидерландах и направилась на помощь протестантам; однако отсутствие денег и разногласия с французами скоро остановили успешно начатую операцию.

5 марта короля свалил приступ лихорадки, к которой скоро прибавилась дизентерия. В ужасных страданиях он медленно угасал в Тибальдс-Парке, теряя остатки разума; Бэкингем и его мать казались ему отравителями, и он отказывался принимать из их рук лекарства. Последние часы он провел в забытьи и не смог произнести предсмертной речи – впрочем, он уже наговорил больше любого другого монарха. Он скончался 27 марта, и 5 мая был погребен в Вестминстере. О Якове никто не жалел – он слишком высоко ценил себя, слишком мало прислушивался к чужому мнению и слишком доверял своим любимцам, чтобы быть хорошим королем. По словам Франсуа Гизо, он «как будто поделился своими недостатками с подданным, ничуть не сделавшись от этого добродетельнее»[106]106
  Гизо Ф. История английской революции. Т. 1. Ростов-на-Дону, 1998. С. 54.


[Закрыть]. Его самомнение превращало даже самые несомненные достоинства в недостатки: миролюбие – в трусость, ум – в пустословие, религиозность – в лицемерие. В Шотландии он преуспел, поскольку его борьба за объединение и примирение отвечала потребностям страны; в Англии, где эта борьба уже была далеким прошлым, он не добился ни понимания, ни сочувствия. Представители разных сословий не любили его и как шотландца, и как «тирана», пытавшегося править самовластно. Будучи уверенным в своей божественной миссии и в нерушимости прав короля, Яков был слишком слаб, чтобы утвердить свою власть, и слишком упрям, чтобы ею поступиться. Именно он положил начало роковому непониманию монарха и парламента, которое при его сыне Карле I закончилось революцией.

В момент вступления на престол Карлу было 24 года. Он вырос переменчивым, безвольным, нетерпеливым, хотя не был жесток, отличался религиозностью и нежно любил свою семью – короче, очень напоминал последнего российского императора. Сближает их и благородное поведение в конце жизни – словно унижения и казнь вернули им волю и мужество, которых им так не хватало во время пребывания у власти. С самого начала правления Карл по совету Бэкингема вступил в открытую конфронтацию с парламентом. Продолжались гонения на пуритан, которые во все большем количестве уезжали в Америку. Денег в казне становилось все меньше, чему способствовали затяжные и неудачные войны с Испанией и Францией. В неудачах власти многие винили Бэкингема, что стоило ему жизни – 23 августа 1628 года фаворит был заколот офицером Фелтоном. Однако Стини быстро сменил новый фаворит, граф Томас Страффорд, который взял на себя управление вместе с архиепископом Лодом, непримиримым врагом пуритан.

Парламент был распущен в 1629 году после подачи «Петиции о праве», которая требовала ограничить королевский произвол. В его отсутствие король пытался поправить свои дела путем введения новых налогов; тех, кто отказывался их платить, бросали в тюрьму. Антипуританская политика Лода привела в 1637 году к восстанию в Шотландии, где был создан «Ковенант» – союз для защиты пресвитерианской веры. Для выделения средств на войну с шотландцами король был вынужден созвать в 1640 году новый парламент, что стало началом революции. Лишенный военной силы и денег, король на какое-то время оказался в руках парламента и был вынужден согласиться на отмену новых налогов, отказ от своего права распускать парламент, арест и казнь Страффорда и Лода. В январе 1642 года король бежал на север к своим сторонникам-дворянам и с ними начал гражданскую войну против парламента. После первых поражений парламентскую армию возглавил хантингдонский сквайр Оливер Кромвель, одержавший в июне 1645 года решительную победу при Нэсби.

В 1643 году пуритане уничтожили официальную англиканскую церковь; владения епископов и всех сторонников короля были конфискованы. Король Карл в феврале 1647 года был выдан парламенту своими сторонниками-шотландцами. В ходе борьбы за власть между Кромвелем и умеренными лидерами парламента он вновь сумел бежать; но новая гражданская война была недолгой – в августе 1648 года «железнобокие» Кромвеля разбили роялистов при Престоне. Карл снова оказался в плену и 30 января 1649 года по приговору Верховного трибунала был казнен в Уайтхолле как «тиран и изменник отечества». Сторонники монархии тут же объявили королем 18-летнего сына покойного Карла, но фактически Англия оказалась в руках Кромвеля. 19 мая он объявил страну республикой, с беспощадной жестокостью подавил восстания ирландцев, шотландцев и более радикальных пуритан и в 1653 году провозгласил себя пожизненным протектором государства. Многим тогда казалось, что английская монархия безвозвратно ушла в прошлое.

Восстановитель:
Карл II

Ночь 6 октября 1651 года молодому королю из рода Стюартов пришлось провести в ветвях раскидистого дуба в лесной глуши Вустершира. Внизу расположились на ночлег солдаты армии Кромвеля; поделив между собой скудный ужин, они до темноты распевали пуританские гимны. У короля кружилась голова, ныли ноги, саднили мозоли на руках, натертые топором лесоруба. От заунывных гимнов нестерпимо хотелось спать. Но Карл Стюарт не смел даже пошевелиться; он знал, что эти солдаты, так же как и сотни их товарищей по всему графству, ищут именно его.

Еще пару недель назад он руководил армией из 13 тысяч человек – шотландцев и английских роялистов. Но после разгрома при Вустере его люди рассеялись, а ему самому пришлось бежать сюда, на ферму Боскобел. Когда-то, до закрытия монастырей при Генрихе VIII, здесь находилась цистерцианская обитель Белых сестер. Теперь на ее развалинах стоял покосившийся дом дровосека Пендрелла, куда верные люди с большим трудом доставили короля. Генералы Кромвеля пообещали за его поимку тысячу фунтов и одновременно грозили повесить каждого, кто поможет ему. Ему пришлось остричь свои длинные волосы, переодеться в лохмотья, вымазать лицо углем. Мало того – солдаты явились даже в убогий домик дровосека и король был вынужден прятаться на дереве. Сидя там, он думал о всех испытаниях, которые ему пришлось пережить. Скитания по Англии в тщетных поисках поддержки, предательство друзей, наконец, казнь отца – за что ему это все? Но король был умным человеком и быстро отогнал от себя печальные мысли. Вместо этого он стал вспоминать беззаботное детство в Уайтхолле – детство наследника, которому в один прекрасный день предстояло стать королем. Не таким, как сейчас – «королем понарошку», жалким изгнанником, а подлинным правителем двух королевств, Англии и Шотландии.

Принц Карл, второй сын короля Карла I Стюарта и королевы Генриетты Марии, родился 29 мая 1630 года. Мальчика доверили целому взводу нянь под командованием графини Дорсет; восемь человек были заняты исключительно тем, что посменно качали его колыбель. Из всех нянюшек младенец безошибочно выбрал самую молодую и симпатичную, Кристабел Уиндем, ставшую его любимицей. Отец был очень привязан к Карлу и даже иногда читал ему по вечерам – сам принц научился читать довольно поздно, зато очень полюбил это занятие. Впрочем, он никогда не корпел над книгами, как его дед Яков. Карл был живым, подвижным мальчиком и в восемь лет, упав с крыши, сломал ногу и сильно ушибся. В 1638-м его сделали принцем Уэльским и отдали на попечение целому полку учителей под началом графа Ньюкасла. Однако вскоре безмятежную жизнь принца прервали тревожные события революции. Захвативший власть парламент назначил наставником Карла одного из своих лидеров Хэмпдена, чтобы тот воспитал его в духе «уважения к воле народа, выраженной в законах»[107]107
  Цит. по: Fraser A. King Charles II. London, 1979. P. 26.


[Закрыть]. Однако мальчик был твердым роялистом и в палате лордов, куда его избрали в возрасте одиннадцати лет, старался отстаивать интересы своего отца.

Почтенные законодатели уже тогда изумлялись острому языку мальчика. Как-то мать пыталась напоить его горьким лекарством. Принц отказывался; тогда граф Ньюкасл начал расписывать ему полезность лекарства. «А почему же вы сами не вылечились им?» – осведомился Карл у вечно хворого графа. В 1642 году Ньюкасл настолько занемог, что отказался от должности гувернера, и она досталась маркизу Херефорду – человеку веселому, большому любителю женщин. К ужасу своей благочестивой матери, Карл вскоре начал проявлять неуемный интерес к слабому полу. Первой была няня Уиндем, к которой юный принц начал проявлять отнюдь не сыновние чувства. Она же, оценив ситуацию, вымогала у него подарки и должности для своих земляков. Слишком бойкую няню пришлось отослать вон, но мальчик тут же переключился на других. Однажды во время церковной службы отец даже дал ему по голове тростью за неприличную возню с фрейлинами на задней скамье. Позже Карл открыто похвалялся своими победами и вел донжуанский список, в который вошло почти 300 женщин – от проституток до принцесс. В народе его прозвали «Старым Волокитой» (Old Rawley). При этом он не отличался красотой – длинный нос Стюартов, смуглое лицо, отвисшие щеки. Был высок ростом, строен, хотя к старости начал полнеть; волосы имел темного, почти черного цвета, но почти всегда носил парик по моде своего времени.

Карл II – будем уже называть его так – славился умом и наблюдательностью, любил острые, хоть и грубоватые шутки и был неутомимым рассказчиком; он особенно любил истории о своих приключениях во время гражданской войны. Он не отпускал от себя личного летописца, Сэмюэля Пипса, которому мы обязаны массой сведений не только о личности короля, но и обо всей его эпохе. Учеба Карла была очень недолгой, но он быстро усваивал информацию и хорошо знал не только историю и право – его любимые предметы, – но и естественные науки. По словам Пипса, он любил наблюдать вскрытие трупов умерших; вместе со своим кузеном Рупертом он увлекался химическими опытами и за неделю до смерти занимался перегонкой ртути. Во дворце он завел комнату, где хранились всякие диковины, собранные как в Англии, так и за границей. Не было такой области знаний, которой бы он не интересовался – посещал фабрики, обожал корабли и сам плавал на яхте, увлекался модными астрономическими теориями. Карл покровительствовал литераторам и особенно драматургам и сам играл в любительских спектаклях. Прекрасно разбирался в архитектуре и лично руководил перестройкой Лондона после Большого пожара 1666 года. Он также собирал картины и редкие книги.

Карл много занимался спортом, пока его здоровье не пошатнулось из-за распутной жизни. Он играл в теннис, много ходил пешком, превосходно танцевал, но больше всего любил охоту и конные состязания. В Ньюмаркете и других местах он постоянно посещал скачки и положил начало любви английского высшего общества к этому виду развлечений. Вообще он был типичным английским джентльменом в своем увлечении лошадьми, гончими и лисьей охотой. Народ любил его – несмотря на расточительство и неподобающее поведение, этот веселый монарх казался всем избавителем от унылой пуританской деспотии. Король сквозь пальцы смотрел на коррупцию и прочие недостатки своих приближенных, но не из милости к ним, как Яков, а из лени и цинизма. «Всего не украдут», – говорил он. Все его царствование, несмотря на войны и природные катаклизмы, пролетело как один сплошной праздник, и лишь потом англичане увидели, как дорого – во всех смыслах – оно обошлось. Про Карла говорили: «За всю жизнь он не сказал ни одной глупости и не сделал ничего умного».

В феврале 1642 года Карл со своим гувернером Херефордом бежали на север вслед за королем и примкнули к армии роялистов. Принца формально назначили командовать полком, но ни по возрасту, ни по характеру он не подходил для этого, и в сражении при Эджхилле он и его младший брат Яков оказались в окружении и едва не попали в плен. После этого ему уже не доверяли командования, а оставили при отце. Вместе с королем он осенью 1643-го совершил неудачный поход на Оксфорд и при отступлении заболел корью, от которой едва не умер. После этого он остался в Оксфорде, где новый гувернер, граф Беркшир, пытался продолжить его прерванное обучение. К этому времени относится анекдот: как-то принц столкнулся на улице с пленным парламентским офицером и узнал, что его ведут на допрос к королю. «Лучше повесьте его скорее, пока отец его не помиловал», – посоветовал Карл. Королева Генриетта не верила в победу роялистов и не раз пыталась добиться отъезда принца из Англии, для чего собиралась женить его то на дочери принца Оранского, то на португальской инфанте. Однако Карл уклонялся от всех предложений – то ли из нежелания покидать отца в трудную минуту, то ли из отвращения к брачным узам, которое он всегда проявлял.

Роялистская армия терпела поражения, и король ради безопасности сына отослал его в Бриджуотер, номинально поручив ему командование войсками в западных графствах. 4 марта 1645 года отец и сын расстались навсегда, и Карл с тремя сотнями всадников и верным советником Эдвардом Хайдом покинул Оксфорд. По словам Хайда, принц вначале действовал разумно и пытался с помощью своего военного совета наладить оборону на западе, но позже «попал под дурное влияние» и начал грубо обращаться с членами совета и принимать решения без совета с ними. В итоге король отстранил его от командования, и принц уехал в маленький городок Барнстейпл. Там его и застало известие о разгроме королевской армии при Нэсби. В июле победоносные войска Фэрфакса двинулись на запад, и принц бежал в Корнуолл и получил там письмо отца, где ему приказывалось в случае опасности немедленно уезжать во Францию и находиться там вместе с матерью, «которая пользуется полной властью над вами во всем, кроме религии»[108]108
  The Letters, Speeches and Declarations of King Charles II. London, 1935. P. 4.


[Закрыть].

Однако военный совет возражал против отъезда принца, поскольку это лишало роялистов их знамени. Девонширские дворяне считали, что Карл должен вступить в переговоры о мире с парламентом; он попытался это сделать, но вождям парламентских сил нужна была только безоговорочная капитуляция. Однако военные действия пока обходили запад стороной, и даже после взятия Бристоля в сентябре военный совет роялистов не терял надежды сохранить на этой территории власть короля. Вскоре вспыхнула ссора между роялистскими генералами Горингом и Гринвиллом, один из них бежал во Францию, а другой сдался противнику. Несмотря на поступающие от короля требования отъезда, Карл продолжал оставаться в Англии, надеясь сплотить разрозненные отряды роялистов и с ними освободить Эксетер, осажденный армией парламента. В конце концов он обосновался в замке Пенденнис на самом западе Корнуолла; 2 марта, когда армия Фэрфакса уже подошла на расстояние двадцати миль, принц сел на ждущий его фрегат и отплыл на острова Силли. Остатки его армии под командованием Хоптона тут же разбежались.

Больше месяца Карл вместе с Хайдом и Калпеппером прожил на уединенных островах, время от времени получая письма от парламента, который «со всей любовью и терпимостью» приглашал его приехать в Лондон. В то время большая часть депутатов еще надеялась сохранить монархию и была не прочь сделать принца конституционным королем. Но Карл всякий раз отвечал, что не может приехать без согласия отца, который воевал на севере. В апреле острова были окружены сильным парламентским флотом, но, к счастью для принца, налетел шторм и рассеял вражеские корабли. Советники решили больше не испытывать судьбу, и скоро принц уже был на острове Джерси, откуда он собирался отправиться во Францию. Надо сказать, что он был не таким уж одиноким изгнанником, как сам рассказывал позже, – на Джерси с ним было триста человек свиты, включая прачек, портных и ювелиров. 5 мая король сдался шотландцам в Ньюарке, и положение роялистов стало бесперспективным. Только тогда Карл покинул Джерси и отплыл в Париж, где его ожидала мать. Хайд и другие сторонники принца не последовали за ним, а отбыли на север, чтобы до конца быть с королем. Так закончилась первая глава политической карьеры Карла.

В Париже королеву-изгнанницу с сыном ждал вежливый, но достаточно холодный прием. Кардинал Мазарини, фактический правитель Франции, вовсе не желал быть вовлеченным в войну с английским парламентом на стороне короля. Не хотел он и принимать тысячи роялистов, которые неизбежно должны были явиться во Францию вслед за принцем. Сначала Карлу отказали в пособии, о котором просила мать, потом не взяли в кавалерийский полк Карла Орлеанского; в то время он заболел малярией и долгое время мучился от ее последствий. Два года его жизни в Париже пролетели довольно весело в компании молодых друзей – герцога Бэкингема (сына бывшего фаворита) и лорда Перси. Там он получил первые уроки любви и другие уроки – политики, которой его учил знаменитый философ Гоббс; взойдя на трон, Карл назначил ему пенсию.

В 1648 году началась новая гражданская война, и принц тут же покинул мирные забавы Парижа. С армией эмигрантов-роялистов он в июле высадился в устье Темзы и взял множество трофеев, но при приближении парламентской армии был вынужден вернуться в Голландию. Там его приняли радушно; особенно скрашивала его жизнь красотка Люси Уолтерс. Вскоре она родила сына Джеймса, который после восшествия Карла на трон стал герцогом Монмутом и принес много неприятностей и королю, и его наследнику. Несмотря на ласки Люси, следующие несколько месяцев выдались довольно мрачными. В бездействии Карл выслушивал известия о все новых поражениях шотландских сторонников Стюартов, об аресте короля и подготовке суда над ним. Позже Карл говорил об отце с таким же веселым цинизмом, как и обо всем остальном, но в те дни он был по-настоящему взволнован. Он требовал вмешательства голландских Генеральных штатов, обращался за помощью к Фэрфаксу и другим умеренным генералам; наконец, отослал в парламент чистый лист со своей подписью, предложив вписать любые условия, на которых депутаты готовы пощадить жизнь отца. Однако Карл был казнен, и 5 января шотландцы провозгласили его сына королем Карлом II. Его признали также в Ирландии, и даже из Англии приходили известия о поддержке и сочувствии.

Карл долго раздумывал, стоит ли полагаться на шотландских лордов, дважды предавших его отца. Сначала он вернулся во Францию к матери. Все планы вторжения в Англию разбивались о нехватку денег и вооружения, которые правительство Мазарини не собиралось давать. Карл, правда, попытался утвердить свою власть на Нормандских островах, но парламентский флот снова прогнал его в Голландию. Там его и нашли лорды Гамильтон и Лодердейл, посланцы шотландского парламента. Как раз в те дни в Шотландии вспыхнуло победоносное восстание герцога Монтроза, и эмиссары приглашали своего нового короля присоединиться к нему. Взамен они потребовали признать Ковенант и власть шотландского парламента. Карл согласился и в конце мая отплыл на север с тремя кораблями. Он так и не получил денег ни от Франции, ни от Испании, к которым обращался за помощью. По данным Хайда, какие-то деньги были посланы ему из Польши и даже из России (видимо, от английских купцов), но получить их тоже не удалось.

После двадцати двух дней трудного плавания Карл прибыл в бухту Кромарти и был встречен лордом Аргайлом, который сам себя назначил его главным советником. В Шотландии бушевала борьба за власть; Монтроз, на которого король надеялся, был разбит и казнен. Пару недель король провел в бездействии в Фолкленде, а потом парламент велел ему удалить Гамильтона и Лодердейла и заменить их другими советниками. Шотландия Карлу не понравилась: за время пребывания там он выслушал великое множество молитв («некоторые были очень длинными», – жаловался он позже Пипсу) и не раз выслушивал упреки в недостаточном благочестии. К тому же к нему не допускали его сторонников и фактически держали в плену. После всего этого он заявил Лодердейлу: «Пресвитерианство – религия не для джентльменов»[109]109
  Цит. по: Fraser A. P. 59.


[Закрыть]. Однако со свойственным ему здравомыслием он был вежлив с Аргайлом и даже туманно обещал жениться на его дочери, прекрасно понимая, что герцогу ничего не стоит выдать его Кромвелю. В конце концов, ему дали на подпись декларацию, где помимо прошлых обязательств ему предлагалось отказаться от всяких связей с ирландскими католиками и осудить «кровожадность» отца и «идолопоклонство» матери. В противном случае его угрожали изгнать из Шотландии. Немного подумав, Карл подписал соглашение, тем более что армия Кромвеля уже подходила к границе.

3 сентября 1650 года шотландцы были разгромлены в битве при Дунбаре. После этого Карл попытался бежать от Аргайла к своим сторонникам во главе с Хантли, которые ждали его на севере, но был пойман. 1 января 1651 года его короновали в Сконе, заставив поклясться в верности Ковенанту; таким образом, он стал пресвитерианским королем Англии и Шотландии. После этого число его приверженцев резко увеличилось, и к весне под его знаменем находилось 20 тысяч человек. В июле в Шотландии появился Кромвель с армией, который двинулся к Перту, но тут же повернул обратно, когда узнал, что Карл обошел его с фланга и вторгся в Северную Англию. На этот отчаянный шаг короля толкнули известия о том, что его сторонники в Англии готовы к восстанию и выведут ему навстречу тысячи вооруженных людей. Это оказалось неправдой, но тем не менее в Карлайле и других городах его армию во главе с шотландцем Дэвидом Лесли ждал радушный прием. Повсюду Карл распространял декларации о помиловании всех сторонников парламента, кроме «цареубийц» – Кромвеля, Айртона и Брэдшоу. Он прошел через Чешир и Шропшир, пополняя свою армию местными роялистами, и 22 августа вышел к Вустеру.

Тем временем приблизился Кромвель с армией, которая более чем впятеро превышала тринадцатитысячный отряд короля. 3 сентября в битве у окраин города роялисты были разбиты; Карл позже резко критиковал военные способности Лесли и его шотландцев. Сам он сражался до последнего и даже на короткое время сумел потеснить врага. Даже вечером, укрывшись за стенами Вустера, он еще готовился к новому сражению. Однако шотландская армия покинула город и устремилась на север; король с шестью десятками последних сторонников углубился в леса. Они решили разъехаться в разные стороны, а короля спрятать в Боскобеле. Несколько недель он провел в хижине лесоруба, потом пустился на юг, ночуя у своих сторонников – за это время его, несмотря на маскировку, узнали несколько десятков людей, но предателей среди них не нашлось. После Реставрации многие из прятавших его получили награду; однако он спасся благодаря не только их помощи, но и своему хладнокровию, которое не раз выручало его в трудных ситуациях, подобных случаю с «королевским дубом». Наконец Карл достиг побережья и 16 октября 1651 года целый и невредимый высадился в Нормандии.

Наступил новый период вынужденного бездействия. Шотландия и все предприятие в целом оставили у него самые мрачные впечатления, и на какое-то время он вовсе перестал общаться с роялистами. Вначале он был радушно принят при дворе, но потом наступило охлаждение, и обещанное ему пособие в шесть тысяч ливров часто забывали платить. Его кузен Руперт (сын Фридриха Пфальцского) с прибылью занимался пиратством, но тоже не собирался делиться с родственником. Мать, увидев, что повзрослевшего сына уже вряд ли удастся держать под контролем, занялась устройством личной жизни. Не в силах, как брат, поступить на французскую службу, Карл оставался королем так называемого «призрачного двора», где королева и ее фавориты занимались мелкими интригами. Вернейшие соратники – Хайд, Ормонд, Бэкингем, – вошедшие в новый королевский совет вместе с Джермином и Уилмотом, могли посоветовать только одно: сохранять спокойствие и ждать. Во Франции бушевала Фронда, и надеяться на помощь отсюда не приходилось. В Голландии умер покровитель Карла Вильгельм II, и новое правительство объявило войну Англии. Проиграв, голландцы вынуждены были в числе других условий пообещать не пускать к себе Стюартов. Граф Норич, поехавший за помощью в Вену, привез только мизерную стипендию от одного из немецких князей.