Текст книги "Опасные незнакомки. Повести и рассказы"

– Она увидела, что мужики, проходящие вдоль пляжа по кромке воды, дальше им нельзя, подглядывают. Такую аэробику показала! Стала самой востребованной женщиной курорта, – пояснила Анита. – Кое-кто даже попытался на нашу территорию проникнуть, поближе познакомиться. Спасатели в шею выгнали. Они обязаны за порядком следить, чтобы никакой мерзости не было. Ты бы сходил на мужской пляж, загорел нормально. Правда, там сплошные геи. Кто себе «мальчика» подыскивает, кто – папика.

– Спасибо! Я уж как-нибудь так, по-простому! – хохотнул супруг.

Все имеет конец. Кончились дожди, а с ними кончился отпуск у Аниты. «Молодожены» сели в авто и покатили по свеженькой, промытой, играющей красками природе. Перед этим все «девки» украдкой воткнули свои визитные карточки в карман Сергея, целуя его на прощание в щеку.

– Все «девки» визитки всучили? – как бы ненароком спросила жена, крутя «баранку».

– Я и не заметил! – соврал благоверный. – Да, на что мне эти визитки?

– Ладно! Трахнул Дануту с Кирке. Они мне сами рассказали. Всё завидовали, какой у меня муженек!

– Слушай, Анита! Я же не спрашиваю: почему от тебя чужими мужиками пахнет? Откуда этот засосик? Не от меня! Ты сама предложила свободные отношения. Да, еще обещала, что я перетрахаю всех твоих «бройлеров».

– Хорошо, хорошо, давай что-нибудь другое повспоминаем! Ведь, прекрасно провели отпуск?

– Отлично! – слукавил Петерис, коему далеко не все понравилось, начиная с весьма прохладного моря, кончая тем, что курорт все-таки не дотягивает до европейского уровня. – Наше взморье пока более убогое…

– А как там было при коммунистах! Куда круче, чем в Паланге! Курортники со всего «совка» ехали. Я еще девчонкой на взморье работать начала. Три месяца работы – весь год при деньгах. Числиться где-то все-таки надлежало. Иначе выселяли за тунеядство. Сутенеры мне всегда справки с «места работы» добывали. Жизнь была другая, народ был совсем другой. Хотя, всякое случалось. Шрамик у меня над бровью приметил? Изнылся как-то грузин: все ему у нас не так. Море холодное, фрукты – привозное барахло, бальзам – моча, по сравнению с чачей… Достал. Сказала: «Чего ты сюда приперся? Валил бы к себе, в Сухуми-Батуми отдыхать». Обиделся «чёрный», стукнул. На пальце у него перстень оказался. Ох, сколько крови сошло! Хорошо, сводник услышал, в номер вломился. Пугнул «чёрного»: «Или тысячу отстегиваешь, или за растление малолетней сядешь»! Как сейчас помню, отмусолил грузин «штукарь» сотенными бумажками. Две мне проститутор дал. Потом, уже один на один, сказал: «Не хрен было клиенту хамить»! И долбанул под дых. Поучил хорошим манерам! Долго потом воздух ртом хватала. Зато не только положенная плата за услуги, но и два «стольника». На эти деньги тогда можно было месяц прожить. Роскошно прожить. Или купить американские джинсы в комиссионке. Или хорошим западным парфюмом отовариться.

Так, за разговорами и скоротали часы в дороге. Анита пригнала машину в Кенгарагс.

– Сегодня переночую у тебя. Я до завтра в отпуске. Секса не будет – устала с дороги.

СУРОВАЯ БАЛТИКА

Среди ночи долго, настойчиво запиликал звонок. У дверей стояли четверо: двое мужчин и две женщины.

– Откройте! Миграционная служба! – потребовали они.

Удовлетворенно глянули на смятую постель, с натягивавшей халат Анитой.

– Спят в одной постели, – констатировали они диктофону и обратились к чете. – Почему не открывали два дня назад?

– Были в свадебном путешествии, – ответил Сергей и протянул квитанции на оплату гостиницы. – Пожалуйста, подтверждающие документы.

– Теперь к каждому из вас отдельные вопросы. Вы, господин Петерис, пройдите в санузел! Какой зубной пастой пользуется ваша жена?

Сергей показал.

– А какой у нее дезодорант? Так, точно, женский. А какого цвета у нее нижнее белье?

– Нижнее белье пока в стиральной машине. Черное, красное, зеленое…

– Какими гигиеническими прокладками она пользуется?

– При мне пока не доводилось. Позже узнаю.

– Какой бритвой она делает эпиляцию?

– Использует для этих целей пластырь…

– Что вы пристали ко мне с трусами мужа? – раздался из спальни голос Аниты. – Я этих трусов столько на работе вижу, что в глазах рябит! А плавки у него сине-зеленые, шелковые, таиландского производства. В стиральной машине.

В санузел вошла чиновница. Рукой в резиновой перчатке покопалась в стиралке, выудила плавки.

– Ваше, господин Петерис? – повертела она пляжной принадлежностью перед носом у Сергея, удостоверившись по лейблу, что вещь, действительно, сделана в Таиланде.

– Конечно, мое!

– А белье следовало постирать! Запах какой! – брезгливо поморщилась дама.

– Специально вас ждали! – дерзко встряла Анита. – Чтобы вы не подумали, что мы купили для отвода глаз новое.

– На сегодня, наверное, все? – зевнул чиновник.

– Пожалуй! Нам еще к одной паре заехать надо! – дружно ответили ему.

Утром Поздняков-Петерис заказал доставку завтрака и продукты, чтобы забить холодильник. Звонок доставщиков разбудил жену. Сергей подал супруге прямо в постель горячий клопс – зеленый горошек с салом, поджаренный в тостере хлеб, намазанный плавленым сыром, черный кофе.

– Я зубами во сне скрипела? – осведомилась «молодая».

– Сегодня – нет…

– Значит, хорошо отдохнула! Спасибо за завтрак! Поеду. Ночевать не приду – надо дать отдых Эдгару. Да и разобраться, что он наработал в мое отсутствие.

Незаметно прошелестело, на сей раз, весьма дождливое балтийское лето. Пару-тройку раз все же удалось выбраться в Саулкрасты. Подновить загар, окунуться в воде, все более остывавшей от поездки к поездке. Затем зазолотилась листва в парках, заморосил дождик, сменивший «бабье лето».

Сергей записался на сдачу экзамена по латышскому языку. Много знавшая Анита подсказала, сколько евро и какими банкнотами надо отстегнуть экзаменаторам, чтобы тем было легче поделить «откат». Сделал, как сказала жена. Члены комиссии с интересом заглянули в конверт, удовлетворенно оценили его содержимое, без интереса выслушали ответы экзаменуемого, с еще меньшим интересом проверили его письменные ответы. Сквозь зубы поздравили со сдачей экзамена. Высохшая мымра надменно процедила:

– Нам не нужно, господин Поздняков, чтобы мигранты писали стихи на латышском языке. Нам нужно, чтобы мигранты знали свое место.

– В России чиновники, когда берут взятки, не хамят, – про себя подумал Сергей, а вслух сказал. – Я – не мигрант. Я вернулся домой.

Затем включил «заезженную пластинку» об отце – герое борьбы против советской оккупации, матери, выдавленной из республики КГБ, о том, что вывезен из Риги против его воли, а с женой знаком с раннего детства.

– Кстати, я не получаю никаких пособий на жизнь от государства Латвии. Работаю на зарубежные фирмы, поддерживая политику санкций в отношении России. Полностью обеспечиваю себя, не влезая в карман к супруге. Даже не знаю, чем она занимается.

Мужчины-экзаменаторы хихикнули, мымра попыталась что-то вякнуть, но заткнулась. Очевидно, кто-то из коллег наступил ей под столом на ногу.

Получив документ о сдаче экзамена, а затем бумаги, что он не только муж гражданки Латвии, но еще и репатриант, Поздняков-Петерис попытался найти работу в Прибалтике. Разослал резюме в полтора десятка фирм, находившихся на территории трех маленьких, но гордых стран. Всюду отметил, что он – сын героя борьбы против советской оккупации. Из Литвы с Эстонией даже отрицательных ответов не пришло. Четыре латышские компании дали не мотивированный отказ. И лишь одна ответила: «У нас нет должности сына героя борьбы за независимость».

Сергей не приуныл, продолжил пахать на китайцев. Однако и те начали «сдуваться». Заказов становилось все меньше и меньше. Разослал резюме в западные фирмы, но и там – отказ. Следом навалилось еще несчастье. В одной из бульварных газетенок появилось заметка, что герой Юрис Карлис Петерис – вовсе не герой. Во время отсидки сотрудничал с тюремными властями. Выходило, что папаша – пособник «оккупантов». Пачкотню перепечатали другие газеты. Устроила скандал Анита, все реже посещавшая «семейное гнездышко», все крепче пахшая чужими мужиками.

– Не знала, что выхожу замуж за сына стукача! – зло глянула она в глаза мужу. – Удар по заведению! Клиенты перестали его посещать. Нам надо разводиться! Хорошо, не успели обзавестись ребенком.

– Деньжата, заплаченные мною за фиктивный брак, вернуть не желаешь? – мрачно осведомился Сергей. – Они пригодятся на адвоката. Буду судиться с газетенкой!

– Брак – не фиктивный»! – нагло парировала «суженая». – Поймала тебя на супружеской неверности. Все мои девочки подтвердят, что ты требовал от них секса. Они были вынуждены тебя ублажать. Утрись! Иначе загремишь в свою долбанную Москву! Депортируют! Кто там тебя ждет? Только ФСБ!

– ФСБ не боюсь. Я не принимал участия в антироссийских митингах, демонстрациях, пикетах. Хватило ума не ругать Россию и ее руководство. Не удалось вашим журналюгам втянуть меня политику. Вот, и злобствуют. А твои «девочки» не боятся сесть за дачу ложных показаний? Давай так: возвращаешь половину денег, и разбегаемся! У меня статус репатрианта. Дадут пособие. Как-нибудь просуществую…

Деньги ушли, чтобы разыскать «источник» информации для мерзкой заметки. Им оказался бывший зек, «севший» в последние годы коммунистического режима за рэкетирство. Превратившийся в дедка, еще не старый мужик, коему не удалось закосить под жертву советской власти, бомжевал в районе вокзала. Сознался, выпив за счет Сергея, что подписал напечатанное папарацци за деньги. Запросил вдвое больше. Получив требуемую сумму, подтвердил факт оговора Юриса Карлиса Петериса.

– Юрису то все равно. Он – покойник. Да и не блатной, а лох политический. Я же подыхал без еды с выпивкой. Жрать хотелось, пить хотелось, бабу хотелось. И сфоткать себя дал, и текст подписал, не читая, – объяснил бомж свой поступок.

С этой диктофонной записью Поздняков, вернувший фамилию Петерис, обратился в суд. Полиция притащила лжесвидетеля. Тот все подтвердил под присягой. Практически все, что имел, Сергей потратил на адвоката. Газетёнку заставили опубликовать опровержение и выплатить компенсацию за причиненный моральный ущерб. Всего тысячу евро, а не сто тысяч, как хотел истец. Сергейс даже не покрыл расходы. А цены на все росли с каждым днем. Разослал резюме в западные фирмы, куда еще не обращался. Получил издевательский ответ всего от одной: «Вам лучше искать работу в Крыму или в Донецке».

Внезапно объявилась Анита. Предложила сойтись вновь. Она забрала из суда заявление о разводе.

– Слишком большие траты на расторжение брака, – сообщила женушка. – Ну и, кроме того, ты – снова сын героя, а не стукача. После публикаций о процессе клиенты снова пошли в заведение. Правда, пока немного… Хоть, мы теперь работаем круглосуточно, все равно едва удается свести концы с концами. Не заказывают даже дешевое бухло, не говоря уже об элитном алкоголе.

– Откуда у людей деньги на девок и выпивку? Все сожрали санкции! Цены растут, словно грибы после дождя. Мне трудно стало содержать эти хоромы. А они – всего лишь «двушка» в хрущобе!

– Не совсем «хрущоба». Дом более поздней постройки, хотя совковое барахло, – уточнила Анита. – Ты можешь переселиться ко мне, на Алксную, а эти апартаменты сдавать. Много не дадут, но какое-то подспорье. Мне нужен помощник. Эдгар держался-держался и снова запил. Работы сейчас немного, Можешь заниматься своим бизнесом и присматривать за порядком.

– Из отдельной квартиры в закуток в борделе? Я эти закутки в детстве проходил!

– Куда ты денешься? Пособие как у репатрианта грошовое. Оно скоро кончится. Компенсацию от газеты ты получил всего в тысячу евро. И то согласно решению суда будут выплачивать частями, а не сразу всю сумму. Я узнавала. Переезжай, Сергейс!

Скрепя сердце, Петерис-младший сдал по дешёвке квартиру. Дешевле не бывает. Но, что делать? Пришлось согласиться. Вместо огромного «траходрома», на котором отныне спали молодожены-квартиранты, получил раскладушку в закутке. Там же стояла кушетка, где отдыхала после трудов супруга. С удивлением узнал, что за «койко-место» надо платить. За услуги девиц, коими пожелал воспользоваться вместо «благоверной», вновь храпевшей, пукавшей, скрипевшей зубами и даже матерившейся во сне, тоже надлежало платить. Попенял, было, второй половинке, некогда сулившей бесплатное обслуживание подопечными путанами, получил ответ:

– Тогда была другая ситуация. Сейчас, в лучшем случае, каждая девушка имеет всего одного клиента в сутки. Да еще Ойка хочет повысить арендную плату. От него жильцы бегут в дешевые места: Кенгарагс, Московское предместье, Юглу.

Пришлось потолковать с другом детства. Объяснить, дескать, новую плату бордель не потянет – закроется или съедет туда, где дешевле. Что привлекательнее: иметь, что имеешь или не иметь ничего? Господин Розенталь матюгнулся и согласился оставить все по-прежнему. Анита не оценила заслугу. Когда Сергейс попросил вознаграждение за труды, ответила:

– Размечтался! Откуда деньги, родимый?! Ты бы лучше жене что-нибудь из носильного или приличный парфюм справил. «Шанель номер пять», «Тиффани»… А то пользуюсь нашим барахлом. При живом-то муже!

Перестал здороваться изгнанный из помощников сосед Эдгар. Его отель по-прежнему пустовал. Одну из квартир на окраине, оборудованных под хостели, пришлось продать, чтобы погасить долги. Виновником он почему-то считал Сергея, а не собственное пьянство, усугубившее скверное положение дел. На замечание Петериса-Позднякова, что работать надо, а не «квасить», снова идти таксовать, мрачно заметил:

– Напрасная трата бензина. Сейчас на одного приезжего десять таксистов приходится! А все из-за тебя, гнида приезжая! Сидел бы в своей Москве, да ждал повестки! Нет, приперся! Всю масть мне перебил. Я ведь хотел жениться на Аните!

Невдомек было мужику, что Анита уличила его в махинациях. Вернувшись из свадебной поездки, проверила отчетность. Мухлевал с ней Эдгар. Часть денег попросту присваивал, не фиксируя обслуженных клиентов.

– Воровать у своих не надо было, «честный» гражданин Республики Латвия! Тебе, как человеку, доверили, а ты «крысятничать» принялся. Дать бы тебе в лоб за такие художества! – изрек Сергей.

– Дай! Живо в Россию загремишь, муженёк! Там тебя военкомат заждался!

– Не загремлю! Я – репатриант! Всего лишь посижу несколько суток. Руки не хочется о тебя пачкать, «друг детства»!

Может быть, с подачи Эдгара, может быть, с чьей-то, другой появились у заведения пикеты борцов с проституцией. Плохо одетые бабки, опустившиеся интеллигенты, маргинальные личности, коим страшно хотелось поскандалить. С ними – вездесущие журналисты. Ну, очень нужны сенсации стране, где ничего не происходит. Клиентов попросту не допускали в заведение. Их подбирали уличные путаны, тащили в отель Эдгара. Зато Сергей попал в объективы. С них – на полосы газет и в телерепортажи. Пришлось обратиться за помощью к Ойке. Тот через своих высокопоставленных знакомых организовал наряд полиции. Служивые быстро разогнали и бабок, и опустившихся интеллигентов, и маргиналов, и журналюг. Обошлись без дубинок со слезоточивым газом, одними увещеваниями.

– Девушки работают. Платят косвенные налоги. Разгоним заведение – придется платить путанам пособие по безработице. А это значит, что урежут вам пенсии с пособиями. Для вас же стараемся. Расходитесь, дамы и господа! – сказал офицер полиции митингующим.

Народ повалил в бордель. В-первую очередь, чтобы поглазеть на Петериса-младшего.

– Выходи к гостям! Разговаривай с ними! – велела жена. – Я давно столько клиентов не видела. Ради тебя к нам валят, телезвезда!

– А если не пойду? – зло спросил Сергей.

– Тогда пойдешь бомжевать на вокзал! Квартира твоя сдана на год. Денег, чтобы заплатить неустойку за преждевременное выселение жильцов, у тебя нет. Буду отстёгивать тебе процент с каждого клиента.

Пришлось согласиться. Встречаться с гуляками. Выпивать с ними, дабы те могли попонтоваться: «Я пил с Сергейсом Петерисом». Заказывали довольно много. Однако не элитных напитков, а местного, дешевого бухла. Именно с него Анита выплачивала обещанный процент. Оказалось, весьма скромный.

Незаметно подошло лето. Завсегдатаи заведения по несколько раз успели «принять на грудь» с Сергеем. Перепили с ним и случайные посетители. Он перестал быть интересным. Совсем неинтересным оказался «сын героя» малочисленным туристам из сопредельных стран, посещавшим Ригу и взморье из-за их дешевизны. Вновь доходы пошли вниз. Все мрачнее смотрела «благоверная» на мужа. Все чаще цедила сквозь зубы:

– Нашел бы ты бабу и слинял отсюда, архитектурное излишество!

Подвернулся случай. Встретил в парке на Бастионной горке Илзе, с коей год назад отдыхал в Паланге. Та держала бордель на улице Дзирнаву, известной такими заведениями еще с царских времен. Илзе пожурила за то, что не звонил. Сказала, наслышана о его непростых отношениях с женой. Как-то вдруг предложила:

– Поживи у меня! А там, глядишь, с Анитой наладится.

Захватив ноутбук и барахлишко, Сергей переехал в мрачный дом начала двадцатого века на Дзирнаву. Там было куда просторнее, чем на Сарканаске. Здесь ему выделили кушетку рядом с большой кроватью Илзе. Теперь «на Сергейса Петериса» повалили клиенты Илзе. Их было куда больше, нежели у Аниты. Процент с продажи выпивки стал больше, чем платила законная супруга. Новая хозяйка сразу заявила, что будет заниматься сексом с Сергеем не больше двух раз в неделю. Ей этого достаточно, поскольку уже не молода. Словом, жизнь стала более комфортной, однако ненадолго. Прошло лето парой выездов на Видземское взморье, где у Илзе жили старики-родители. С осени гостей поубавилось. Уже Илзе все мрачнее смотрела на «консуматора», как прозвали Петериса в борделе. Затем сказала:

– Загостился ты у меня. Возвращайся к законной жене!

С самого начала понимавший, что его используют, Сергей не стал устраивать сцены, скандалить. Собрал барахлишко с ноутбуком, вернулся на Алксную.

– Проститутки кусок твоя Илзе! – выдала вместо приветствия «законная». – Ладно, поживи, пока не истек договор с квартирантами! А там посмотрим. Теперь будешь платить часть моей арендной платы и коммуналку. Точнее нашей платы, поскольку, случись со мной что-нибудь – ты законный наследник заведения. Сейчас бухло привезли, надо разгрузить машину.

– Вообще-то я – высококлассный специалист…

– Это ты в Москве специалист. А здесь ты – дерьмо. Иди бухло грузить!

У машины столкнулся с Эдгаром. Вместе перетаскали тяжеленные ящики. Анита налила соседу стакан дешевой водки.

– Мне бы еще «бройлера»… – неуверенно пробормотал «друг детства».

– Размечтался! Достаточно стакана! – ответила хозяйка и бросила вслед Сергею, направившемуся в душевую кабину. – Ты там не очень-то размывайся! Цены на газ, свет, воду снова взлетели вверх.

Наскоро обмывшись, Петерис сел за ноутбук. Глянув в почту, чуть не упал со стула. Два последних заказчика отказались от его услуг. Верно, нашли молодых, менее опытных, но зато более дешевых работников. Едва пришел в себя, в закуток вломилась Анита. Послала мыть полы. Не успел открыть рот, чтобы возразить, супруга рявкнула:

– На уборщицу нет денег – уволила! Девки всегда должны быть в форме! А я беременна! Да-да, от тебя пасынок хренов!

Однако с глазу на глаз одна из путан шепнула:

– Господин Розенталь захаживал к госпоже Аните в ваше отсутствие.

Наломавшись за день, Сергей добрался до раскладушки. Жена командовала подопечными в салоне. Однако сон не шел. Вновь пошли перед глазами вокзал, громады Академии наук и рынка, ненавистный Кенгарагс отныне ставший его домом, овечки, козочки, ухоженные коровы на лугах среди соснового леса. Затем влезли неухоженные московские пригороды, здание Рижского вокзала, старая пятиэтажка, утопающая в зелени. Полутемная, подгнившая, но ставшая родной квартира, где не надо экономить каждую каплю воды, каждый лучик света. Где так тепло зимой, что не нужны электрообогреватели. Где можно пойти в «Чайхану», «Хинкали» или «Корчму», когда в лом готовить самому. Где можно выбраться в центр, в дорогой ресторан. Где, проработав год, можно полететь к теплому морю, к пальмам, к жаркому солнцу. Где тот широкий, разухабистый, не трясущийся над каждой копейкой народ? Где теперь все это? А что осталось? Холодное лето, бодрящее море, промозглая зима. Не любимая и не любящая жена, чужой ребенок. Экономия на всем. Ставшая далекой, недостижимой Европа, куда он стремился всю жизнь. «Историческая» родина, по коей он так тосковал, но стал для нее пасынком. Может быть, вернуться назад, в ту огромную, пусть где-то нелепую и несуразную страну, которой теперь так не хватает? Может быть, и можно вернуться… Можно, но только кому он там теперь нужен?