Текст книги "Кочевники неба"

Глава 6
Ты кто?

Плот оказался ужасен, несмотря на все старания строителей, и последние минуты сплава они провели, вцепившись в одно бревно, в молитве, чтобы их не раздавило остальными. К счастью, с берега уже спешили на помощь. Путешествие заняло вдвое меньше времени, чем обещала карта.

Это были первые аборигены нижнего мира, которых они видели ближе, чем с высоты панциря крушта, и чем дольше продолжалось знакомство, тем стыднее было детям Миртару за разговоры, предшествующие ему. Неужели они и вправду боялись этих миролюбивых мужчин и радушных женщин?

Думать о том, изменилось ли бы их отношение, раскрой гости своё происхождение, не хотелось.

В этих землях никто не знал, как выглядят люди неба вблизи, поэтому никаких вопросов ботинки с шипами на ногах Варэка не вызывали. Что касается Келчи, он один свой ботинок, который не налезал на распухшую вслед за голенью стопу, забыл на пепелище, а второй утопил. У местных, ему на радость, быстро нашлась целая куча старых кожаных башмаков, правда, ни один почему-то не налез даже на здоровую ногу. Пока жители нижнего мира бурно обсуждали возникшее осложнение, Келчи от умиления чуть не расплакался. Между глотками какого-то горячего напитка с сильным запахом трав он обратил внимание сестры на то, что местные завернули их троих в старые одеяла, а ему принесли, судя по обилию украшений, лучшую обувь.

– Видимо, они меня принимают за главного! – сделал парень вывод, показавшийся ему единственно верным, и гордо выпятил грудь.

За кого они его принимают на самом деле, стало ясно, когда всё-таки нашёлся подходящий размер.

– Э, зачем ты разулась? – Келчи уже обо всём догадался, но очень надеялся, что ещё ничего не поняли его приятели. – Немедля обувайся!

Но девица богатырского телосложения всем своим видом показывала, что ничего ей не будет, если она пройдётся до дома босиком.

– Лилле, заголяй спину! Эта толстомясая дура не понимает ни слова на Странникусе!

Лилле хотел сказать, что негоже так отзываться о таких радушных людях, но каждый раз, когда он раскрывал рот, у него вырывался только смех. Смеялись и Варэк, и даже Келли.

– Извини, братик. Ха-ха-ха! Я понимаю, что это не очень красиво для сестры… но… но, Келчи! Видел бы ты себя со стороны!

Рыча от злости, Келчи перевернул трясущегося от смеха Лилле, и, не слушая увещеваний Варэка, что опасно смотреть памятку Миртару при посторонних, задрал ему рубаху.

Увы, в нательном разговорнике не нашлось ничего подходящего для объяснения этой щекотливой ситуации. Келчи, выучивший раздел языка королевства Байзер наизусть, пока они делали плот, и так это знал, но чем ближе отчаяние, тем сильнее поиски надежды.

– Лилле, гад, расправь мышцы! Ещё одна фраза могла затеряться в складках на коже!

– Сам ты гад! И вообще, убери клешни, мадам Келчи, ты не в моём вкусе!

Обиженный Лилле оттолкнул Келчи и заправил рубаху.

– Забери их всех Чёрный Крушт! – стукнул кулаком по земле Келчи. – Фраза «Я тебя люблю» у нас есть на всех языках! Инспекторы Миртару считают её, видимо, самой важной для подростка. Но сложно, что ли, было её сделать чуть длиннее? «Девушка, я тебя люблю».

Но, подумав, Келчи нашёл нового виноватого.

– Всё из-за тебя, Лилле! У тебя такая тощая спина, что инспектор Миртару экономил каждый ноготь твоей кожи!

Лилле ничего не сказал – его запала хватило ответить только на первое оскорбление, а дальше его язык сковала привычная немота. Но за него вступилась Келли, чем вызвала удивление не только Келчи, но и его жертвы.

– На себя посмотри! Если бы разговорником Миртару стала твоя спина, то всё, что туда бы влезло, это «Я хочу есть!» и «Где у вас туалет?», да и то очень убористым почерком.

Келчи хотел ей ответить какой-то колкостью, но, осенённый неожиданной догадкой, забыл о сестре.

– Стоп! Идея!

– Какая? – продолжала язвить Келли. – Снять перед всеми штаны?

Келчи даже не посмотрел в её сторону.

– Раз мы не знаем, как сказать «мужчина» или «женщина» на языке байзерцев, – громко рассуждал он, – то можно их научить, как эти слова звучат на нашем. Или нет! Можно даже проще! Какой же я болван! Вторая и третья фразы разговорника Миртару позволяют расширять его до бесконечности! «Ты кто?» и «Это что?».

Уверенный, что теперь-то узнает, как по-байзерски «мужчина» и «женщина, он собрался возобновить разговор с могучей девушкой, как вдруг заговорил Варэк:

– Можно поступить ещё проще. Дождаться, когда к нам подойдёт вон тот мужчина с посохом старосты. Уж он-то должен хоть немного знать Странникус. Но… но, Келчи, коли так сложилось, по твоей же вине, – здесь тоже традиция украшать ленточками и бахромой только женскую одежду… Короче, ты хотел притворяться девушкой, вот и притворяйся. Если местные уже приняли тебя за девушку, относятся к тебе, как к девушке, то твоё внезапное разоблачение… Может, оно просто насмешит народ. А может, вызовет ненужные подозрения.

Скрипя зубами, Келчи согласился.

– Но только до определённых границ. Принимать поклонников я не буду.

– Ты преувеличиваешь свою привлекательность, – со смехом успокоил его Варэк и тут же осёкся.

Зная, как они похожи с братом, Келли могла воспринять намёк на непривлекательность и на свой счёт. А Варэк почему-то, чем дольше путешествовал с Келли, тем больше боялся её как-то задеть, обидеть. В любой ситуации, где в адрес Келчи или даже Лилле прозвучала бы острота, Келли ждало только лёгкое порицание.

Но, по счастью, Келли уже занималась вместе с парой поселян костром, не особо вслушиваясь в разговоры товарищей.

Староста действительно знал Странникус, правда, на ужасном уровне. Ребята Миртару с трудом поняли только то, что эти люди работают на земле, но не своей, а барона Рауля Леффа. Их деревня недалеко, и с радостью примет юных пилигримов, но на короткий срок – у селян полно работы: поздняя весна сбила привычный уклад, сейчас просто не до гостей.

– Не переживайте, гости помогут вам в вашем труде! – сказал Лилле, когда Варэк уже собирался заверить, что всё равно они надолго не задержатся.

Непоседа, мечтавший скорее о кольчуге баронского дружинника, чем о плуге его землепашца, недовольно посмотрел на друга.

– Это будет хорошей благодарностью за их бескорыстие, – перешёл со Странникуса на круштанский Лилле. – И потом, перепробовать как можно больше занятий в нижнем мире… разве не в этом прелесть Миртару?

– Увлекательных занятий! – воскликнул Варэк. – А всякими послушаниями я досыта наелся на панцире крушта!

– Ты же ещё не пробовал! – всплеснул руками Лилле. – Неужели тебе совсем неинтересно?

– Да с чего мне должно быть интересно?! – со злостью сказал Непоседа.

– С того, что эти люди, если я правильно помню уроки Миртару, кормят мир, – неожиданно вмешалась в разговор Келли.

– Нижний мир, а мы-то здесь причём? – буркнул Келчи, пока Варэк думал, что ответить.

– Не только нижний, наш тоже.

Эта мысль Келли вызвала бурное возмущение её друзей. Переждав их крики, она объяснила, что, конечно, крупы, которые они иногда покупают, – не основа питания на круште, но охота невозможна без стрел, а рыбалка – без сети. И оружейников, и тех, кто плетёт сети, кормят эти люди. А значит, и круштан, в некотором роде, тоже.

– Только на первый взгляд круштаны сами по себе, а нижний мир сам по себе.

– О, Келли, как же ты умна! – попробовал высмеять сестру Келчи. – Наверное, ты станешь первой женщиной из Мудрейших! И к Чёрному Крушту запреты предков!

– Поживём – увидим! – не оценила его иронии Келли и прибавила, подмигнув: – Первой девочкой Миртару я уже стала! Несмотря на заветы предков.

Крестьяне отвели гостей в деревню, где все, кроме Келчи, – его, по понятным причинам, разместили в хижине знахарки, – нашли приют в доме старосты, но прежде их ждал общий обед в саду у местного мельника. Здесь ребята наконец познали блюдо, которое называют «вкусом Миртару».

– М-м, поверить не могу! – сказал Келчи, уплетая за обе щёки.

Ему так понравилось угощение мельника, что он даже простил поведение его сына – юноша так и вился вокруг парня, которого все принимали за девушку-пилигрима. Не помогали и строгие внушения старосты, которые он сразу же переводил для гостей, чтобы они оценили его религиозный пыл, на Странникус: мол, паломничества совершаются во имя духовных, а не плотских целей, так что эта девушка не ответит тебе взаимностью.

Несколько раз утомлённого деревенским стилем ухаживания Келчи порывало расстегнуть куртку и скинуть рубаху, чтобы показать хоть и впалую, но вполне себе мужскую грудь, однако Варэк каждый раз успевал показать ему кулак. Жертве собственной идеи с переодеванием ничего не оставалось, как искать утешения в еде.

– Нет, и правда, как же вкусно! Согласен, Молчун?

Лилле нечего было ответить. Он ещё ничего не пробовал, ему хватало одного аромата. Разломив горячую корочку, он с наслаждением втягивал ноздрями воздух. И приговаривал:

– И почему мы не покупаем его у торговцев и не готовим сами?

– Потому что он очень быстро портится! – возмутилась Келли таким пренебрежением уроками Миртару от парня, называющего себя праведным круштаном. – И его не приготовишь на пару, ему нужна настоящая печь.

– Как называется это невероятное блюдо, напомните кто-нибудь? – попросил Варэк.

– Это называется «хлеб», – сказала Келли. – И завтра мы наконец узнаем, как он добывается.

Глава 7
Ты не устал?

– Всё, я больше не могу! – простонал Варэк, бросая плуг.

К счастью, Келли его не слышала – её хватило часа на три, не больше, потом она расплакалась, что её руки изуродованы навечно.

Девушка, привыкшая к мозолям лучницы, была в ужасе от того, во что превратил её ладони деревянный плуг. Варэк немедля отослал её к знахарке: может, у той найдутся какие-то заживляющие мази.

– Заодно проведаешь брата! – добавил он вдогонку припустившей девчонке и вернулся к своей борозде, чтобы через несколько часов проклясть минуту, когда не последовал за Келли.

И вот сейчас он стоял, смотрел на свои трясущиеся руки и поверить не мог, что так выдохся на крестьянской ниве он – самый сильный и ловкий мальчик родного крушта. Обгонявший на голову всех сверстников хоть в борьбе, хоть в беге.

– Да как так-то?! – вопрошал он собственные мышцы, которые впервые его подвели.

Где-то позади остался умотавшийся Лилле, а далеко впереди вели свои борозды, казалось, неутомимые крестьяне. Только один, почти ровесник ребят Миртару, остановился посмотреть, как они выдохлись.

Выждав снисходительную паузу, паренёк с противным (нет, правда – похоже на шипение змеи) именем Джосси, задал вопрос, которого не было в разговорнике Миртару, но его значение Непоседа уже успел узнать.

– Ты не устал?

Варэк столько бы всего интересного сказал, знай он байзерский на должном уровне, что у Джосси уши бы свернулись в трубочку. А в отсутствии этих знаний самым красноречивым ответом было вновь вернуться к работе.

Спросил бы кто постарше, Варэк бы не постеснялся кивнуть и взять паузу, но в устах такого же, как он, подростка простой житейский вопрос обретал свист кнута, заставлял искать в себе скрытые резервы, и всё бы ничего, да Джосси слишком часто его задавал.

– Ты не устал?

Варэк закрыл глаза, лишь бы не видеть снова этой мерзкой рожи. Всего на минуту остановился, дух перевести, а Джосси тут как тут.

Он был уверен, что паренёк специально выбрал соседнюю борозду, чтобы поиздеваться, специально идёт вровень с ним, чтобы не упустить момент, когда его мышцы опять онемеют. Избить бы гада, да Келчи жалко – пока знахарка не разобралась с его ногой, им лучше бы не ссориться с деревенскими.

Варэк занимался самообманом. Истинной причиной, почему круштан не бросился на Джосси с кулаками, была уверенность, что он позорно проиграет эту схватку. Искать повод для драки надо было, когда Джосси впервые произнёс своё «Ты не устал?». А сейчас Варэк бы не сдюжил даже против Келчи – столько сил у него забрала пахота. Наконец-то парень понял, почему в нижнем мире это слово – синоним любого изнуряющего труда.

– Ты точно не устал?

Джосси оставил свой плуг и сделал неизвестно зачем (ну, не помочь же!) шаг к Варэку.

Варэк помотал головой, положил руки на плуг и вдруг понял, что сейчас умрёт. Скончается на этой ниве, как загнанная лошадь, не успев даже оставить прощальный Крум. Спасение пришло в звуке рожка, зовущего селян на обед.

Каша, хлеб и молоко – чудодейственный напиток, который, как слышал Варэк, в нижнем мире добывали прямо из живых коров – восстановили часть сил. Но ясно было, что если он не желает так же опозориться, как Келли и Лилле, надо что-то менять.

– Этот мерзкий Джосси не может быть сильнее меня, – шептал Варэк самому себе. – Видимо, я просто прикладываю слишком много усилий. Это как в гимнастике – пока не знаешь, как правильно, напрягаешь впустую все мышцы, а когда знаешь, то лишь те, которые нужны.

Переждав самый солнцепёк, крестьяне продолжили работу, и Варэк стал больше присматриваться к Джосси – почему в его руках плуг не пляшет из стороны в сторону. Когда понял, сразу стало легче. И даже лицо сверстника-пахаря уже не казалось таким мерзким, а его имя больше не имело ядовитый привкус.

– Ты не устал?

Варэк вздрогнул, услышав осточертевший вопрос на круштанском. Посмотрев вправо, он увидел его автора.

Лилле! Перед обедом свалился прямо на пашне, а сейчас, смотрите-ка, уже догнал Джосси и Варэка. Это с его-то тощими руками и худосочными ножками!

В глазах Варэка застыл вопрос «Как?».

– Потом, Непоседа, потом! У вечернего костра, и только если обещаешь никому не рассказывать.

Последняя фраза заинтриговала – в каких же это запретных напитках или зельях Лилле черпает силы, что стесняется в этом признаться?

Всё оказалось намного серьёзнее. Во всяком случае, для одного из мальчиков Миртару, Варэк-то не видел в случившемся никакой трагедии. Он даже попросил Лилле повторить рассказ, чтобы убедиться, что друг действительно расстроился из-за такого пустяка.

– Да что тут непонятного? Пока я ненавидел свой труд, он у меня не получался. Но стоило представить, что нижний мир – это один гигантский крушт….

Лилле с доброй улыбкой оглянулся на свежую пашню и втянул ноздрями её запах.

– Я с благодарностью подумал о том, как он заботится о нас, даже разучившись летать. Вспомнил вкус хлеба – лучшей в мире еды, и осознал, что он начинается здесь, в слое почвы, покрывшей панцирь гигантского крушта. И сразу мой тяжкий труд превратился в приятное послушание. Я буквально чувствовал, как вспаханной земле легче дышится. Моё тело само нашло идеальный способ управляться с плугом, а голова закружилась, но не от усталости, а от роя, целого роя новых мыслей. То, что вначале мне показалось удачной выдумкой, стало обретать характер этой… как его… снова забыл! Ну, профессор Марти ещё часто употреблял это слово.

– Гипотезы?

– Да, характер гипотезы! Задумайся, никто же не знает, как далеко уходит тело Матери Круштов под землю. А если то, что мы видим в Сонной Долине, – не она сама, а лишь её видимая часть? Что, если весь мир – это Матерь Круштов, и все люди в мире, а не только гордые своей исключительностью круштаны, – её дети!

– И чего здесь страшного? – почесав в затылке, спросил Варэк. – Красивые мысли, интересные.

Во взгляде Лилле появилась укоризна.

– Ты, конечно, никогда не считал себя праведным круштаном, но подобное кощунство, я думал, шокирует и тебя. Ты точно не понимаешь, почему я не хотел бы, чтобы о нашем разговоре кто-то знал? Или это такая шутка?

– У меня похожий вопрос. Ты и правда не находишь себе места или надумал меня разыграть?

– Я сравнивал нижний мир с круштом! Это самые грешные фантазии, какие только можно себе представить.

– Лилле, Лилле!.. Дай-ка я тебе расскажу о том, что такое в моём понимании «грешные фантазии».

И, раздосадованный опять не к месту вылезшей «круштанской праведностью» друга, Варэк вывалил ему всё, что знал о плотских удовольствиях, включая самые странные и необычные.

– И не надо краснеть. Мы с тобой уже большие мальчики.

Придя в себя после вала щекотливой информации, Лилле поинтересовался, успел ли друг что-то попробовать из того, что в таких ярких красках описал.

«Как же, попробуешь, когда ты рядом!». Варэк с досадой вспомнил все случаи, когда молчаливый красавчик отбивал у него всякую надежду побыть наедине с милой девушкой одним своим появлением.

Лилле истолковал его гримасу иначе.

– Тебе ничего не понравилось? Странно. И всё равно я тебе завидую. Я-то, сам знаешь, даже заговорить с понравившейся девчонкой не могу. Лишь одно утешало меня. Знание, что это дорога праведного круштана – ни с кем не встречаться до Миртару.

– Да успокойся ты, праведный круштан! – взорвался Варэк. – Я только обнимался и целовался, и то всего раз пять или шесть!

– Везёт, а я только один! – раздался звонкий девчачий голос.

Лилле опустил пылающее лицо, когда догадался по лукавой улыбке Келли, что она уже давно вернулась от знахарки и незаметно подсела к ним, и теперь, получается, в курсе не только его нового духовного преступления, но и абсолютной плотской невинности.

– Не переживай, святоша. Только в мальчишеских анекдотах девчонки не умеют держать язык за зубами. Сколько натворил и наболтал мой брат! Его бы давно отдали на съедение скальным жукам, если бы я не умела хранить тайны.

Лилле больше не произнёс ни слова в этот вечер, но зато было ещё чего сказать его лучшему другу.

– Ну, и кто он был – тот, кто подарил тебе твой первый поцелуй?

Он понимал всю бестактность подобного вопроса, но почему-то чувствовал себя вправе его задать. И, видимо, то же самое чувствовала и Келли.

– Это был мальчик чуть старше меня.

– Красивый?

– Как сказать. Скорее, привлекательный.

– Как это произошло?

– Спонтанно.

– Давно?

– Недавно.

У Варэка перехватило дыхание – получается, это был кто-то из деревенских. Изменившимся голосом он спросил, как его имя. И молился сразу и о том, чтобы это оказался Джосси (наконец-то, повод набить ему морду!), и чтобы это был кто-то другой.

Келли не спешила с ответом. Удивительно хорошенькая при свете костра, посвежевшая после угощения знахарки, с белоснежными перевязками на ладонях, придававшими им сходство с крыльями, она мучила Варэка каждой секундой своего молчания.

– Я тебе покажу этого парня, если обещаешь его не бить, – наконец, сказала она.

– Не обещаю! – громко крикнул Варэк.

Его рука непроизвольно сжалась в кулак.

Будь это хоть первый силач на деревне, Варэк готов был биться с ним насмерть. Его даже не заботило, что на подмогу своему, как пить дать, сбежится вся местная молодёжь. Он боялся лишь одного. Что Келли поинтересуется, какое ему дело до того, с кем она целовалась.

Честно говоря, он и сам не понимал. Точнее, опасался понять.

Но Келли не оспаривала роли дознавателя, которую взял на себя Варэк. Вместо этого она стала расписывать все достоинства неведомого парня: как он силён, отважен, находчив, сметлив, хотя и не сказать, чтобы умён.

– Довольно! – оборвал её Варэк. – Веди меня к нему.

– Зачем?

– Хочу… лично познакомиться с этим прекрасным человеком!

– Хорошо, пошли.

Лилле, поняв, что Варэк идёт драться, встал, чтобы выступить группой поддержки, но Варэк жестом попросил его остаться – это только его дело.

Келли провела Непоседу мимо каждой группки отдыхающих землепашцев, и, к величайшей радости и одновременно глубочайшему отчаянию парня, девушка даже не посмотрела в сторону костра Джосси.

Она повела его дальше, но не к деревне, а к пруду у мельницы. Видимо, где-то в камышах удачливый поклонник дожидался юную пилигримку для продолжения утех.

– Келли, я соврал, – признался Варэк у самых камышей.

– Я иду не познакомиться с этим парнем, а подраться.

Келли вместо ответа протолкнула Варэка в камыши, а потом оставила его наедине с соперником. Прежде похлопав по плечу и сказав:

– Удачного боя, малыш! Расскажешь, кто победил.

Давно Варэк не чувствовал себя таким идиотом. И он хорошо знал теперь, как выглядит в подобные моменты.

Пнув собственное отражение в водной глади, Варэк запустил пятерню в волосы.

Ну конечно! Первая ночь Миртару! Три пьяных подростка не могут сдержать нахлынувших чувств.

Но Непоседа недолго пребывал в досаде – с таким-то поводом радоваться и плясать от счастья.

– Ну, ты и мастер разыгрывать, Келли! – сказал он, догнав девушку.

Келли на секунду гордо повернулась к Варэку профилем, а потом не выдержала и показала ему язык.

Варэк не обиделся. Пусть издевается, главное, что его худшие предположения не подтвердились. Даже не хотелось спорить, что тот поцелуй дружеский и ничего не значит. Главное, что с парнем, и в губы, а значит, для Келли он, пусть формально, но первый.

И всё равно он должен был догадаться раньше, у костра.

– Только один вопрос: почему сметлив, но не умён?

– Умный бы сразу исключил деревенских. Они же принимают меня за мальчика!

Келли засмеялась, и столько очарования было в её непосредственном веселье, что Варэк не сдержался и положил ей руки на талию. Келли прекратила смеяться и положила ему руки на плечи, но отстранилась до того, как хоть что-то произошло.

Вовремя – к ним приближался Джосси. То-то бы он удивился, увидев, как мальчики-пилигримы обнимаются, словно парочка.

– Эй, Варэк! Не устал?

Широким жестом деревенский подросток пригласил кочевого подростка к костру, возле которого начались импровизированные состязания.

Варэк не мог поверить своим глазам – после такого тяжёлого дня у землепашцев оставались ещё силы на активные развлечения. И, пока он проверял себя в схватках по правилам местной борьбы, а Келли яростно за него болела, их общий друг пытался объяснить секрет такой выносливости людей земли, вырезая текст Крума на плуге.

«Чтобы работать на земле, её надо любить».