Текст книги "Предсказатель. Повесть"

17

Беспокойство не покидало Лазукину весь вечер…

Инна Викторовна сидела дома за столом в большой комнате и просматривала бумаги, взятые с работы, чтобы подготовиться к следующему приёмному дню. Она не особо сильно любила свою службу, но относилась к ней уважительно и свои обязанности исполняла тщательно и добросовестно.

Как руководитель юридического отдела Лазукина была на должной профессиональной высоте, и поэтому её высоко ценило начальство – и в управлении коммунального хозяйства, и в самой Городской администрации. Её репутация была безупречна: никаких проколов, никаких скандалов, никаких намёков в её адрес на коррупцию или нечестность. Даже те, кто имел на неё какую-то обиду, а таковых в вопросах тяжбы за деньги и имущество возникало немало, признавали справедливость, принципиальность и неподкупность Лазукиной.

После того, как дети выросли и разъехались из родительского дома на учёбу, Инна Викторовна стала ещё больше сил отдавать своей работе. Её муж, Владимир Лазукин, такой же ревностный труженик, как и она, тоже подолгу задерживался на своей нелёгкой службе и часто оставался без выходных. Но это никогда не было поводом для раздоров и ссор, а скорее наоборот, ещё сильнее укрепляло бережное отношение друг к другу, и они до сих пор сохранили тёплые взаимные чувства – на крепости семейных уз их усердие в работе никак не отражалось.

Несколько раз из-за своей несгибаемой принципиальной позиции Владимир Романович порывался снять погоны и милицейский мундир и уйти, как он выражался, на «цивильную службу». Инна Викторовна никогда открыто не выражала своей радости по этому поводу, хотя тайно и желала, чтобы муж оставил наконец свою опасную и хлопотную службу и перешёл туда, где поспокойней. Она проявляла выдержку и терпение, понимая, какую важность представляет для Володи его работа в милиции, и не хотела подталкивать его к какому-то, нужному только ей, решению. Она боялась, что, уйдя из рядов милиции и обретя более спокойную гражданскую работу, Володя может сломаться – для него служба была смыслом жизни.

В такие напряжённые моменты Инна Викторовна обычно терпеливо успокаивала мужа, призывая его хладнокровно всё обдумать и только потом принять ответственное решение. Когда Владимир Романович успокаивался и обретал прежнее самообладание, то он без тени сомнения заявлял, что останется служить в органах до «гробовой доски» или пока его не «попрут на пенсию». Вот тогда, на пенсии, он и смирится наконец и даже полностью посвятит себя воспитанию внуков и смородине на даче, которой, впрочем, у него не было до сих пор.

* * *

Инна Викторовна подняла голову и потёрла уставшие глаза – слишком много приходилось читать документов. Но она никогда не пользовалась очками и сохранила нормальное зрение.

Аккуратно сложив все документы в папку, Инна Викторовна вздохнула с облегчением – сегодня «домашнее задание», как она иронично называла свои вечерние посиделки с казёнными бумагами, оказалось несложным и выполнилось достаточно быстро и легко.

Напротив, на диване с высокой спинкой, свернувшись клубком, дремал её любимец – кот Мурзик. Он стал членом семьи всего три года назад, когда младшая дочь Лена, уезжая учиться в Санкт-Петербург, принесла от подруги маленького гладкошёрстного серого котёнка с тигровыми полосками на спине. Ему был всего месяц, и выглядел он очень забавно. Предвидя возражения матери, потому что никогда раньше Лазукины не держали в доме животных, Лена принялась просить очень жалостливо:

– Мамочка, это мой котёнок. Мне его подарили на память о детстве. Пусть он поживёт у нас, пока я буду учиться в Петербурге. Я выучусь, вернусь и заберу его к себе. Ему будет уже пять лет, и он станет совсем взрослым. Мама, оставь его, ну пожалуйста!

Инна Викторовна проявила добросердечную снисходительность и уступила капризу дочери. Ей почему-то сразу понравился этот маленький подвижный котёнок, забавно высунувший розовый язычок наружу.

– Ладно! Пусть остаётся! – махнула рукой она, и Лена запрыгала от радости.

А после отъезда дочери Инна Викторовна и сама привязалась к смышлёному и очень ласковому котику, которого прозвала без всяких изысков – Мурзиком. Впрочем, Владимиру Романовичу кот тоже пришёлся по душе. Придя домой после работы, он частенько гладил Мурзика по голове, разговаривал с ним как с малым ребёнком и старался угостить чем-нибудь вкусным. Так Мурзик стал полноправным членом семьи Лазукиных.

* * *

Из висевших высоко на стене больших настенных часов в форме домика выскочила пёстрая кукушка, и одноразовым «ку-ку» сообщила, что уже половина восьмого.

Мурзик приподнял голову и недовольно поглядел вверх на часы – кукушка всегда вызывала у него беспокойство. Он уже предпринимал пару раз попытку допрыгнуть до игрушечной птички во время её кукования. Кот научился прыгать высоко и метко, но часы с кукушкой были для него пока что на недосягаемой высоте. Поэтому свои охотничьи способности Мурзик любил демонстрировать летом на редких залётных мухах, а в зимнее время – подпрыгивая за кусочками рыбы, которыми, тренируя его, слегка поддразнивал хозяин, Владимир Романович.

Кот опустил голову и пристально поглядел на хозяйку, он чувствовал её волнение и всем своим невозмутимым видом давал понять, что всё будет в порядке и поводов для беспокойства нет. Но Инна Викторовна продолжала думать о своём и тени пробегали по её лицу, потому что сегодня был какой-то необъяснимо тревожный день.

Во-первых, её взволновал визит Эльвиры Литвинской. Во-вторых, разговор по телефону с Володей нисколько не успокоил её – сердце сразу же почувствовало что-то недоброе…

Неожиданно Инна Викторовна услышала жужжащий звук. Она прислушалась – жужжание стало громче и прямо перед ней пролетела большая толстая муха.

«Откуда взялась муха? На дворе же ещё зима!» – Инна Викторовна огорчилась, потому что в её квартире всегда соблюдались чистота и порядок. Должно быть, проснулась какая-то залётная, зимовавшая где-нибудь в домашних цветах или в каком-то другом укромном месте. Но почему насекомое очнулась так рано и так неожиданно, и почему именно сегодня, сейчас?

По деревенским поверьям, муха, появившаяся в жилом помещении зимой, предзнаменовала скорое появление в доме покойника. Об этой примете рассказывала бабушка, когда Инна была ещё маленькой девочкой, но ей крепко запомнилась эта фраза – «зимой муха к покойнику».

Нехорошие предчувствия затолкались в сердце вместе с частым и сильным пульсом. Инна Викторовна почувствовала дурноту и попыталась не пускать к себе тревожные мысли.

«Что там с Володей?!» – внезапно возникло в её голове. Потом отпустило. Затем снова: «Что там с Володей?!» Недаром же к ней приезжала Эльвира, она ведь хотела предупредить её о чём-то. На банкете у Резванова обязательно должно что-то случиться… Главное, что там в этот момент находится её муж, Володя Лазукин. Он наверняка не останется в стороне от того, что может произойти в ресторане. Инна знала: какая бы ни сложилась ситуация, Володя не будет безучастным к любому, даже самому страшному происшествию. Просто потому, что он милиционер, человек долга, и ещё потому, что он честный и порядочный мужчина.

* * *

Муха назойливо жужжала и летала совсем близко от хозяйки квартиры, вызывая у неё чувство брезгливости, страха и тревоги. Неожиданно муха села на китель, который висел на шкафу сбоку, возле дивана. Володя любил, чтобы его парадная форма с наградами не пряталась в платяном шкафу, а висела снаружи. Он приделал к полированной стенке медный крючок, и на нём обрёл своё постоянное место его парадный мундир. Это была маленькая причуда Владимира Романовича.

Встревоженная женщина, находящаяся в плену какого-то странного суеверного страха, встала из-за стола и осторожно подошла ближе к висевшему мундиру. Муха сидела на его левой стороне чуть пониже лацкана – там, где под тканью кителя обычно билось сердце хозяина. Это было неспроста!

Инна Викторовна, считая себя образованным и опытным человеком, никогда не верила ни в приметы, ни в гадания, ни в прочие вредные суеверия. Она была слишком рациональной и трезвой женщиной, далёкой от мистики и прочей, на её взгляд, чепухи. Но иногда некоторые события ломали её материалистические представления. В её жизни пару раз происходили некоторые знамения, после которых наступало событие, в вероятность которого она бы ни за что не поверила, не случись оно на её глазах. Но и после этого Инна Викторовна продолжала сохранять рациональный и лишённый мистицизма взгляд на мир и на жизнь.

Но сегодня с ней что-то произошло. Она как-то внутренне заколебалась, потеряла былую уверенность и равновесие. Тревога разрасталась в ней весь вечер, и вот теперь, когда сейчас, зимой, в квартиру залетела случайная муха, Инна Викторовна окончательно потеряла самообладание. Она глядела на Володин мундир, на неподвижно сидевшую на нём огромную чёрную с зеленоватым отливом муху, и мысль о том, что с её мужем может произойти несчастье, окончательно в ней укрепилась.

Растерянная женщина прижала руки к груди, не зная, что предпринять. В комнате повисла напряжённая тишина.

Внезапно серая тень резко метнулась к кителю, и муха исчезла в ловких кошачьих лапах. Кот приземлился на диван и прижал сведённые вместе передние лапы к тёмно-красной обивке, слегка царапая её.

– Мурзик! – вскрикнула от неожиданности Инна Викторовна. Стремительный прыжок кота напугал её, но поняв, что тот поймал зловещее насекомое, она сразу же успокоилась. Мурзик разжал лапы, и на обивке дивана хозяйка увидела раздавленную толстую муху, так сильно встревожившую её своим неожиданным появлением в квартире. Инна Викторовна почувствовала облегчение и необычайную благодарность к домашнему любимцу:

– Какой ты молодец, Мурзик! Так и надо с этими погаными мухами расправляться! Чтобы не разносили заразу по дому!

Хозяйка ласково погладила кота по спинке – тот, замурлыкав, услужливо выгнулся и завилял хвостом. Затем Инна Викторовна взяла со стола салфетку, убрала дохлую муху с дивана и выкинула её в помойное ведро на кухне. Окончательно успокоившись, она решила выпить чаю и включила электрический чайник.

18

Майор Сиротин сидел совершенно один в передвижном штабе – оборудованном электронными приборами фургоне автомобиля «Газель» – и внимательно слушал в наушниках сводки служебных сообщений. Слышались постоянные переговоры оперативников друг с другом. Радиотишину соблюдали только бойцы его спецгруппы, но и они – одновременно с майором – внимательно прослушивали эфир, готовые в любую минуту предпринять по приказу решительные меры и пресечь экстремальную ситуацию.

Было тревожно. Сиротин как опытный оперативник испытывал напряжённое предчувствие неизбежной катастрофы и был твёрдо убеждён, что должны произойти какие-то очень серьёзные события. Он нажал кнопочку микрофона на миниатюрной гарнитуре, спрятанной на голове под чёрной трикотажной шапочкой:

– Я первый – восьмому. Доложи, прибыл ли губернатор? Как понял?

– Я восьмой – первому. Губера нет и не будет. Сообщили, что его точно не будет. Вместо него прибыл его зам – Квасов. Городские власти почти все в полном составе: глава, председатель гордумы, замы, начальники – все понабежали! Как тараканы…

– Восьмой, разговорчики в эфире! – Сиротин строго одёрнул вольности. – Есть ли посторонние в зале? Что докладывают изнутри?

Майор следил за маленькими мониторами, дающими изображения с камер скрытого слежения. Камеры показывали территорию вокруг ресторана «Глория», а некоторые транслировали виды из холла ресторана и подсобных помещений первого этажа. Видеокамеры не удалось установить только на втором этаже: в зале и на кухне. Точнее, удалось, но их обнаружила резвановская служба безопасности и нейтрализовала.

Среди охранников Резванова были завербованные милицией агенты, и Сиротин напрямую получал от них по кодированному радиоканалу оперативную информацию о текущей обстановке в зале среди гостей. Пока-что всё было спокойно, но майор чувствовал неминуемое приближение развязки.

Запел мобильный телефон. Не глядя на дисплей, майор поднёс трубку к уху:

– Да, говори!

В трубке послышался приглушённый голос:

– В подсобном помещении обнаружен посторонний. Он одет в форму кухонного работника, в комбинезон синего цвета, и перетаскивает ящики на складе. Но это, скорей всего, тот, который прибыл сегодня на вокзал. Нам сообщил Седой. По описанию подходит. Я думаю, что это наверняка киллер, работающий по наводке Пилигрима. По всей видимости, он ждёт момента сделать Резвому дырку в голове. Только вот, как он это сделает? У Резвого охрана, как у американского президента. И пока неизвестно, где спрятано оружие.

– Я понял. Продолжай наблюдение и будь осторожен! – Сиротин положил мобильник рядом с собой на столик.

На экранах мониторов было хорошо видно, что в холле ресторана никого, кроме нескольких охранников, не было. Перемещались изредка отдельные люди в туалетные комнаты и обратно. Ещё сновали швейцары и прислуга. Ничего подозрительного не было видно.

В наушниках раздался голос оперативника, координирующего наблюдение внутри ресторана. Это была дублирующая информация от независимых друг от друга источников:

– Я пятнадцатый – первому. В помещении на втором этаже обнаружен человек в наручниках, прикованный к дивану. Предположительно, это астролог, которого привёз Сталкер. Похоже, что он взят в заложники и сильно напуган. Наш информатор видела его уже трижды. С ним охрана из двух человек. Что будем делать?

– Первый – пятнадцатому. Никаких действий. Никаких признаков обнаружения. Ничем не спугните охрану. Пусть пока всё будет так, как есть. Проверьте, нет ли ещё других заложников? Если обнаружите – немедленно докладывайте! – Сиротин, немного подумав, набрал номер на мобильном телефоне. Дождавшись ответа, он произнёс:

– Извини, Владимир Романович, но у нас недостаток оперативной информации из помещения, где ты сейчас находишься.

В трубке была слышна громкая музыка, и голос подполковника Лазукина ехидно поинтересовался:

– Что, Костя, не сумел внедрить агентуру на второй этаж?

– Успел, Володя! Ты теперь самый главный агент в этом муравейнике. Будь добр, не по рангу, а исключительно в интересах дела, доложи обстановку. Всё ли в порядке? Нет ли подозрительных движений? – Сиротин вслушивался в звуки эстрадной музыки и в звенящий голос конферансье, произносящего тосты и здравицы в честь именинника.

– Пока ничего подозрительного не вижу. Но Резванов какой-то дёрганый. Сидит во главе стола, подарки в руки не берёт. Вокруг него шесть охранников, и ещё в зале десятка два молодцов по углам на стрёме стоят. Публика спокойная – веселится, выпивает. Идёт торжественная часть и концертные номера… – Лазукин помолчал, потом поцокал языком. – А какая здесь закуска потрясающая, Костя! Тебе копчёных угрей вынести? А красной икорки? Может коньячка французского желаешь?!

– Вова, пользуешься тем, что ты мой начальник и я не могу тебя послать подальше? Особенно в обстановке оперативного наблюдения, – попробовал пошутить Сиротин, но напряжение в его голосе нейтрализовало всю иронию. – Я тебе потом не расскажу самую главную милицейскую тайну…

– Тайну ты мне и так доложишь. А то премию не получишь! Ладно, отбой, а то на меня глава города нехорошо косится. До связи! – Лазукин отключился.

Майор Сиротин поглядел на часы – они показывали половину восьмого.

19

Торжество было в разгаре.

Уже зачитал поздравление от губернатора области его заместитель Квасов. Уже выступил заместитель председателя областного Законодательного собрания Полосин. Произнёс поздравление глава города Прокопейска Кудрявцев. За ним – председатель Городской думы Пырин. К микрофону подходили разнокалиберные депутаты и разномастные чиновники – их поздравления перемежались короткими оркестровыми номерами, а по залу разбегались разноцветные лучи фантастической иллюминации. С обеих сторон сцены под потолком были водружены огромные плазменные экраны, и на них проецировались крупным планом лица выступающих.

Наконец, после всех официальных высокопоставленных персон, на сцену вышел породистый седовласый мужчина с хорошо узнаваемым лицом. Это был популярный киноактёр Аристарх Клебанов. Зал зааплодировал. Клебанов выступал и как конферансье, и как тамада одновременно. Он начал незатейливо шутить, и в зале принялись смеяться. Актёр громогласно объявил, что сегодня уважаемую публику ждут потрясающие сюрпризы. И вот сюрприз номер один – на сцене. Оркестр заиграл хорошо известную мелодию. Публика притихла, не веря своим ушам, и приготовилась к самым неожиданным чудесам.

На сцену вылетел рослый красивый мужик – с огромными восточными чёрными глазищами, смоляной кудрявой причёской, в золотистом блестящем пиджаке с широченными подложными плечами и запел: «Эти глаза напротив…»

Публика не поверила своим глазам. Перед ними пел сам Филипп Григоров, один из самых известнейших эстрадных певцов России. Пригласить его попеть на свой день рождения – это было верхом престижа. Публика от такой приятной неожиданности сразу же принялась хлопать в ладоши. Филипп, изящно двигаясь по сцене и подмигивая в зал, допел песню до конца и поклонился под бурные аплодисменты. Затем обратился к имениннику:

– Дорогой Андрей Сергеевич, для меня большая честь сегодня петь для вас! Позвольте от всей души поздравить вас с днём рождения и пожелать вам крепкого здоровья и долгих лет жизни!

Публика снова громко зааплодировала. Резванов встал. Гости, шумно задвигав стульями, тоже повставали на ноги. Именинник, держа в вытянутой руке бокал с шампанским, произнёс в услужливо поднесённый к его губам беспроводной микрофон:

– Дорогие мои гости, друзья… А здесь собрались только мои друзья. Те, кто меня любят и уважают, – Резванов обвёл рукой с фужером притихший зал и продолжил. – Вы сегодня оказали мне большую честь, придя на мой день рождения. И я благодарен вам за это, и тоже выражаю вам своё уважение и глубочайшее почтение. Вы все очень достойные люди, и для меня большое счастье сидеть вместе с вами за одним столом. Я хочу, чтобы сегодня для вас состоялся праздник.

Кушайте, пейте, веселитесь, гости дорогие! И да хранит нас всех Бог! Очень надеюсь, что и через год, и каждый год потом мы будем собираться за этим праздничным столом. Пусть наша дружба постоянно крепнет, чтобы мы все могли положиться друг на друга в нелёгкий час. И я очень верю, что наше Отечество не забудет нас и наших заслуг перед ним!..

Резванов торжественно выпил шампанское до дна, и гости последовали его примеру. Затем все снова уселись. Заиграла музыка, и Филипп Григоров запел новую песню.

Гости выпивали, закусывали, переговаривались, смеялись. За их спинами быстрыми тенями скользили официанты в красных ливреях и официантки в чёрных платьицах с белыми передниками. Они подавали закуски, наливали выпивку, приносили новые блюда и ловко заменяли грязные тарелки на чистые. Обслуживание находилось на высоком уровне.

Гости уже много выпили и изрядно повеселели. Вся публика была очень нарядно одета. На многих мужчинах красовались дорогие костюмы или пиджаки особого покроя с расшитыми узорами. На манжетах блестели золотые запонки, а на пальцах сверкали бриллиантовые перстни и золотые печатки. Дамы блистали роскошными платьями и обильными украшениями из золота и бриллиантов, на плечах у некоторых возлежали дорогие меховые манто. Головокружительные причёски и яркий макияж делал женщин похожими на причудливые фотомодели с обложек глянцевых журналов. И у мужчин, и у женщин, лица были сытые и холёные. Здесь развлекалась городская и областная знать, и все эти люди были весьма довольны и собой, и своей успешной жизнью.

Аристарх Клебанов предоставил слово бизнесмену Журикову. На сцену вышел грузный толстощёкий мужчина – коротко стриженый, в распахнутом длинном белом пиджаке и малиновых широких брюках, подпоясанных атласным кушаком. На его толстых пальцах блестели массивные золотые перстни, а во рту сверкали золотые фиксы. Журиков встал перед микрофонной стойкой, подбоченился и, глядя в сторону именинника, произнёс низким рокочущим голосом:

– Ну, вот, Андрюха, мы и дожили до очередного твоего дня рождения. Давай доживём и до следующего! Ты самый великий человек среди нас, и мы гордимся тобой! Мы всегда будем вместе!..

Сделав многозначительную паузу и поглядев в зал, Журиков торжественно продолжил:

– Андрюха, я хочу помянуть тех пацанов, которые не дожили до этих светлых дней. Давайте почтим минутой молчания память тех, кого нет с нами!

Снова зашумели отодвигаемые стулья, и все гости дружно поднялись из-за столов. Только Лазукин остался сидеть и демонстративно ковырял вилкой в своей тарелке.

Журиков недовольно посмотрел на сидевшего подполковника, набычил лицо и хотел что-то сказать тому, но, глянув на Резванова и поймав его выразительный взгляд, не решился затевать скандал с главным милиционером города.

Все молча выпили и снова уселись. Журиков сошёл со сцены и прошёл к своему месту за столом. А артист Клебанов зычно объявил о новом сюрпризе. Снова заиграл оркестр знакомую лирическую мелодию, и на сцену вышла неувядаемая и блистательная Эдита Пьюха. Она исполняла свою знаменитую песню «Билет в детство». Публика была в неописуемом восторге. Увидеть таких знаменитых артистов на дне рождения у Резванова – было полной неожиданностью. Но, зная финансовые возможности Андрея Сергеевича, никто не сомневался, что впереди ещё много эстрадных сюрпризов.