Текст книги "Черный принц"

Эдуард III не представлял себе, где могла находиться армия Филиппа VI, о которой ему рассказали кардиналы. Он надеялся успеть и взять Руан без сопротивления, пока город оставался без защиты. Но Филипп не терял времени даром. Известие о высадке англичан достигло его ушей 16 июля. Всю последующую неделю он провел в окрестностях Парижа, собирая войска. Уже 22 или 23 июля король отправился в аббатство Сен-Дени, чтобы взять там знамя Франции – орифламму. К 25 июля у него было достаточно войск, чтобы выступить против неприятеля.

Главной целью Филиппа VI на том этапе стало предотвращение захвата Руана, поэтому он выступил вниз по Сене так быстро, как только смог, а запоздавшие отряды нагоняли его уже на марше. В место назначения французская армия прибыла, когда англичане еще ночевали в Лизьё. Разведчики Филиппа внимательно следили за передвижениями англичан, и король в любой момент был готов броситься на защиту Парижа, если бы англичане вдруг изменили свои намерения и свернули на юго-восток, к столице.

* * *

Когда Эдуард III подошел к Руану, он первым делом выслал на разведку Жоффруа д’Аркура, который должен был неплохо ориентироваться во владениях родного брата. Д’Аркур выяснил, что французская армия уже вошла в город и разрушила мост через Сену. Таким образом, о лобовом штурме столицы Нормандии пришлось забыть. Эдуард III вновь оказался перед дилеммой – то ли попытаться опередить Филиппа VI и атаковать незащищенный Париж, то ли переправиться через Сену и двинуться на соединение с фламандскими союзниками в Пикардию.

Для выполнения любого из этих планов армия должна была двигаться вглубь страны по южному берегу реки в поисках переправы – на участке от Руана до Парижа мосты были перекинуты только в Пон-де-л’Арше, Верноне, Манте, Мёлане и Пуасси. Первым делом англичане предприняли попытку взять Пон-де-л’Арш, но тот был слишком хорошо укреплен и защищен. Филипп VI также покинул Руан и шел параллельным курсом, внимательно наблюдая за неприятелем с другого берега, чтобы пресечь возможные попытки переправиться. Чтобы оторваться от неприятеля, англичане избрали далее самый прямой маршрут, срезая все глубокие изгибы Сены. Они следовали вдоль ее притока Эр через города Лери и Водрёй, сожгли Лувье, Гайон и 9 августа подошли к Вернону. С налета город взять не удалось: англичане не смогли продвинуться дальше пригородов.

На следующий день принц Уэльский стал свидетелем отчаянно храброго, но совершенно бессмысленного с военной точки зрения подвига стаффордширского баннерета Роберта де Феррерса, младшего сына Джона, лорда Феррерса Чартлейского. Найдя на берегу лодку, отважный рыцарь переправился через Сену с малым отрядом и подступил к крепости Ла-Рош-Гийон. Считалось, что эту цитадель взять штурмом невозможно, а известная поговорка того времени гласила: «Когда замок Гийон падет, увянут королевские лилии»[81]81
  Eulogium (Historiarum sive Temporis): Chronicon Ab Orbe Condito Usque Ad Annum Domini 1366 / Ed. F.S. Haydon. Vol III. L., 1863. P. 208–209.


[Закрыть]. На деле оказалось, что судьба замка не так сильно была связана с судьбой французской монархии. Командир гарнизона впал в заблуждение и решил, что под стенами – лишь передовой отряд мощной английской армии. Поэтому он предпочел сдаться. Сэр Роберт взял в плен, согласно некоторым данным, до 40 латников, но тут же на месте освободил их под клятвенное обещание внести выкуп, а затем на той же лодке вернулся обратно, на южный берег реки.

На ночлег колонна принца встала в Муссо, а королевские войска – западнее, во Френезе. Туда к Эдуарду III вновь явились кардиналы с очередными предложениями Филиппа VI по поводу мирного договора. Французский король предлагал сопернику всю Аквитанию, но в качестве вассального держания. Скрепить договор он предлагал брачным союзом между обоими королевскими домами. Естественно, такое предложение было снова отвергнуто.

Между тем, французская армия все-таки опередила англичан и заняла Мант – третий город с мостом через Сену. Эдуард III был вынужден обойти его стороной. До Парижа оставалось уже совсем немного – около 50 километров, и нужно было срочно найти способ форсировать реку. К четвертому мосту первым привел свою колонну Эдуард Вудстокский. Дойдя до Мёлана, принц приказал отряду во главе с графами Уорикским и Нортхемптонским прощупать силы противника и определить, возможна ли переправа в этом городе. Когда графы добрались до моста, то обнаружили, что его защищает мощная башня с сильным гарнизоном. С верхних этажей на англичан посыпались оскорбления, после чего завязалась ожесточенная перестрелка. Несколько человек было ранено арбалетными болтами, и в результате Уорику и Нортхемптону пришлось отойти ни с чем. Филипп VI со своей армией 13 августа вернулся в Париж.

Утром того же дня Эдуард Вудстокский без сопротивления занял Пуасси – последнее перед столицей место, где имелась переправа. Тут он обнаружил, что мост разрушен. Принц со свитой разместился в старом королевском дворце, его отец – в новом. Там же, в городе стоял женский доминиканский монастырь, настоятельницей которого была сестра французского короля Изабелла де Валуа – ей посчастливилось покинуть город еще до подхода английской армии. Немедленно начались работы по восстановлению переправы. К полудню плотники принца перекинули через разрушенный пролет балку двадцати метров длиной и тридцати сантиметров шириной. Не очень удобный мост, однако к моменту, когда на северном берегу показался французский отряд, по этой балке успело перебраться достаточное количество английских солдат, чтобы оказать сопротивление: в стычке ими было поднято 25 баннеров. Французы яростно атаковали, но были отбиты и обратились в бегство, бросив два десятка телег с амуницией и провизией.

К 14 августа временный деревянный мост был достроен, по нему могли пройти кони и повозки. А на следующий день в Пуасси неожиданно прибыл Юг де Вьен, архиепископ Безансонский. Он привез от короля Франции, стоявшего севернее Парижа в знаменитом аббатстве Сен-Дени, формальный вызов на бой. Филипп VI предлагал двум армиям встретиться между 17 и 22 августа к северо-западу от столицы, у Понтуаза, или же на юге – между Сен-Жермен-де-Пре и Вожираром. Эдуард III предпочел ничего не отвечать на полученное письмо, и отправил отряды опустошать южные окрестности Парижа. Английские вояки при этом сожгли два королевских дворца в Монжуа и в Сен-Жермен-ан-Ле, а также несколько небольших городков, среди которых оказались Сен-Клу и Нёйи, расположенные практически у самых ворот столицы.

* * *

Английский король всеми силами стремился создать у неприятеля впечатление, что собирается идти на юг, в Гиень. Он даже послал отряд, который должен был разорить все деревни в направлении города Шартр. Этот маневр вполне удался – обманутый Филипп VI перевел свои войска на южный берег Сены в Сен-Жермен-де-Пре. Добившись своего, 16 августа Эдуард III сжег Пуасси, где стоял лагерем, пощадив при этом, правда, доминиканский монастырь. Армия благополучно переправилась через Сену и двинулась на север. Она вновь разделилась: колонна принца Уэльского шла в авангарде, немного опережая основные силы армии. Вечером первого дня северного марша Эдуард Вудстокский остановился в Гризи-ле-Платр, пройдя 25 километров. На следующий день он расположился на ночлег в Весенкуре, а его отец встал в двух километрах юго-западнее – в Отее.

Из Отея король Эдуард III, наконец, соизволил ответить на полученный им двумя днями ранее вызов от Филиппа VI. Сейчас, когда его армия оторвалась от французской на безопасное расстояние, он задним числом сделал вид, что принял вызов и даже выказал наигранное возмущение тем, что напрасно три дня ожидал неприятеля в Пуасси.

Этим письмом король выдал истинное местоположение своей армии. Узнав, что англичане находятся недалеко от города Бове, Филипп VI ринулся вдогонку. Его свежая и отдохнувшая армия, усиленная контингентами королей Богемии и Майорки[82]82
  Иоганн Слепой (1296–1346) – король Богемии (Чехии) из Люксембургской династии (1310–46), граф Люксембургский, титулярный король Польши, старший сын императора Генриха VII, к описываемому времени был слеп; Хайме III (1315–1349) – король Майорки из Арагонской династии, граф де Руссийон и де Серданья, сеньор де Монпелье и д’Омелас, прозван Безрассудным или Неудачником. (прим. редакции)


[Закрыть], была способна выдержать длинные переходы. Английские же войска задерживала необходимость добывать провизию и неудержимое желание пограбить окрестные города и села.

Бове, известный своим грандиозным, хотя и недостроенным собором Святого Петра с самыми высокими в мире готическими хорами, находился всего в пяти километрах к северу от лагеря Эдуарда Вудстокского. Принц не устоял перед соблазном напасть на богатый город. Его не смущали ни крепкие стены, ни сильный гарнизон. От своих намерений он отказался только после получения строгого приказа от короля, категорически запретившего штурм. Однако это не помешало Эдуарду все-таки сжечь пригороды. Он велел своим солдатам ни в коем случае не трогать аббатство, но разгоряченные вояки ослушались своего командира, и это было их большой ошибкой: принц распорядился немедленно повесить тех, кто осмелился поджечь монастырь.

Несмотря на задержку у Бове, Эдуард Вудстокский по-прежнему двигался впереди остальной армии. Ночь 18 августа он провел в Мийи, а король – в Труассере. На следующий день 19 августа отряды принца разорили городок Удей и несколько окрестных деревень. Из-за этого он немного отстал от отца и расположился на ночлег в Гранвилье, юго-западнее королевского лагеря в аббатстве Соммре. Во время марша 20 августа пути колонн принца и короля пересеклись, и к вечеру 20 августа принц Уэльский остановился в Мольян-Дрёй, а Эдуард III – западнее, в Кам-ан-Амьенуа. Арьергард сильно отстал от них, поскольку весь день провел, осаждая Пуа и упорно игнорируя приказы короля оставить город в покое и догонять основные силы.

За эти дни армия Филиппа VI догнала англичан. Двигаясь параллельным курсом на расстоянии примерно в 25 километров к востоку, она вошла в Амьен, где в нее влился большой отряд местного ополчения. Окрестности города были опустошены по приказу короля Франции, а мосты через Сомму разрушены до самого Абвиля.

Двадцать второго августа король приказал Эдуарду Вудстокскому захватить какую-нибудь переправу через Сомму. Принц отправил на это задание сильный отряд под командованием графа Уорикского. Сначала англичане сунулись было к деревеньке Ангест, затем попытались установить контроль над мостом в Пон-Реми. Там они понесли тяжелые потери, нарвавшись на достойный отпор ополченцев, усиленных кавалеристами и лучниками короля Богемии и бывшего союзника англичан Иоганна Геннегауского, сеньора Нордвейка, приходившегося родным дядей королеве Филиппе.

* * *

Располагавший численным преимуществом Филипп VI решил перейти к активным действиям и выступил к месту дислокации врага как раз тогда, когда все три колонны английской армии соединилась в Эрене. Разведчики своевременно донесли Эдуарду III о приближении французов, и он повел войско на запад, подальше от реки и в обход гарнизона в Абвиле. Англичане сумели немного оторваться от преследователей и 23 августа вышли к городу Уазмон. Оборону там держали только местные сеньоры, чьи отряды были моментально разгромлены, а сам город разграблен.

Английской армии во что бы то ни стало нужно было переправиться на правый берег Соммы где-нибудь между Абвилем и морем. Все говорило о том, что эта задача невыполнима, но неожиданно Эдуард III узнал о приливном броде через мелкое устье реки. Традиционно считалось, что его местонахождение выдал королю пленник по имени Гобен Агас в обмен на свободу и награду в сто золотых экю. Однако другие источники полагали, что источником полезной информации стал оруженосец Оливера Гистеля, фламандского рыцаря на английской службе. Еще более интересная версия изложена в хронике цистерцианского аббатства Мо в Йоркшире, где говорилось следующее: «И тут королю Эдуарду рассказал некий йоркширец родом из местечка Растон близ Наффертона, который 16 лет жил в тех краях[83]83
  Графство Понтье, южная граница которого проходила по Сомме, до конфискации 1337 года принадлежало королям Англии. (прим. редакции)


[Закрыть], о броде у городов Сен-Валери и вышеупомянутого Кротуа, где во время морского отлива можно было успешно переправиться»[84]84
  Chronica Monasterii De Melsa / Ed. by E.A. Bond. Vol. III. L. 1868. P. 57.


[Закрыть].

Впрочем, кто бы ни рассказал англичанам о броде, переправить по нему целую армию было нелегко. Это обстоятельство крайне беспокоило Эдуарда III: «Благородный король не спал всю ночь и поднялся в полночь, и прозвучала его труба. Когда все было готово, лари и узлы погружены, слуги сели на лошадей, он оставил их на попечении пажа и его товарищей, а сам выступил через земли Вимё и к восходу солнца пришел к броду под названием Белое Пятно[85]85
  Название Белое Пятно или Белая Плита (англ. White Spot, фр. Blanchetaque) произошло от мелового обнажения речного дна, достаточно твердого, чтобы по нему можно было перейти на другой берег. (прим. редакции)


[Закрыть]. Однако было настолько очевидно, что из-за морских волн там не пройти, что ему пришлось подождать вопреки настроению его людей»[86]86
  Chronique de Jean Le Bel. Vol. II. Paris, 1905. P. 97.


[Закрыть].

Начался отлив. Английская армия форсировала реку 24 августа около 9 часов утра. Это было настолько рискованным предприятием, что Майкл Нортборо, перебиравшийся на правый берег Соммы по броду вместе с войсками, считал, что там никогда прежде не переправлялись такие массы людей. Сам Эдуард III в послании к Томасу Люси писал, что тысяча человек перешла один за другим там, где обычно проходили лишь трое или четверо. Хронист из Мо добавил от себя, что переправа заняла всего лишь час, а король со своей свитой форсировал реку на полтора-два километра ближе к морю, чем основные силы.

Естественно, Филипп VI предполагал, что враг попытается проскочить между Абвилем и морем, поэтому приказал рыцарю Годемару дю Фэ провести разведку по правому берегу реки, а сам пошел по следам неприятельской армии. Годемар обнаружил англичан как раз в тот момент, когда они начали форсировать Сомму. Его отряд сильно уступал по численности врагу – по недостоверным данным в него входило примерно 500 латников, некоторое количество генуэзских арбалетчиков и 3000 пехотинцев, многие из которых были спешно набраны в близлежащих городах.

Если бы он подоспел чуть раньше, то смог бы, вероятно, воспрепятствовать переправе. Однако передовой отряд колонны принца Уэльского под командованием графа Нортхемптонского, Хью Ле Деспенсера и Рейнолда де Кобэма уже добрался до твердой земли и вступил в бой с врагом. Постепенно подтягивались основные силы армии, завершавшие переправу, и к тому времени, когда реку преодолел арьергард, сражение уже закончилось. В ожесточенной схватке французы потерпели тяжелое поражение. По оценкам англичан они потеряли до 2000 человек, из них 300 генуэзцев.

Когда последние отряды армии Эдуарда III вступали на правый берег, на левом берегу показался авангард войска Филиппа VI, который шел быстрым маршем из Абвиля. Французы подоспели слишком поздно, чтобы поймать врага в ловушку. Продолжать погоню они также не могли, поскольку начался прилив, поэтому сочли за благо вернуться назад в Абвиль.

* * *

Первым делом англичанам необходимо было пополнить запасы провизии, которые закончились еще в Уазмоне. Эта задача была поручена отряду Хью Ле Деспенсера, который с энтузиазмом принялся грабить близлежащие города Ноэль-сюр-Мер и Ле-Кротуа, а также захватил большое коровье стадо. На следующий день 25 августа, выпавший на праздник святого Луи, англичане пересекли лес Креси, и разбили лагерь около одноименной деревушки. В XIV веке обширный лес, покрывавший территорию от берегов Соммы выше Абвиля до долины реки Оти, составлял часть домена графов де Понтье. Этот титул английской короне принесла Леонора Кастильская, жена Эдуарда I Длинноногого. Короли Англии носили его вплоть до конфискации, объявленной Филиппом VI, которую англичане, впрочем, не признали.

Французы оставались в Абвиле. Ни одна из сторон до вечера не двинулась с места, хотя французская армия вполне могла подойти вплотную к врагу, а английская – сделать еще один переход навстречу фламандским союзникам. Вероятно, итальянский хронист Джованни Виллани был прав, когда предполагал, что англичане решили выбрать хорошую позицию, укрепиться и ждать там атаки противника, поскольку были не в состоянии совершать быстрые марши из-за недостатка припасов и изношенности обуви[87]87
  Cronica di Giovanni Villani. Tomo IV. Firenze, 1845. P. 109.


[Закрыть]. Филипп VI тоже знал это и предпочел не торопиться, а более тщательно подготовиться к сражению.

К тому моменту армия Эдуарда III насчитывала, вероятно, около 8500 человек. Некоторые хроники говорили о 14 и даже 20 тысячах, что маловероятно. Треть войска составляли рыцари и латники, остальные были лучниками и пехотинцами. Подавляющая часть воинов прибыла из Англии, на что прямо указывал хронист Жан ле Бель: «И знайте, что все они были англичане и валлийцы, кроме шести германских лучников, среди которых был Рассе Маскуриель[88]88
  Public Record Office E 25/19 называет еще двух германцев – Адама фон Эдерайна и Герхарда фон Вейденторпа. (прим. редакции)


[Закрыть], а имен остальных я не знаю»[89]89
  Chronique de Jean Le Bel. Vol. II. Paris, 1905. P. 106.


[Закрыть].

Армия действительно устала, поскольку за минувший месяц прошла без малого 500 километров, поэтому небольшая передышка, которую она получила, оказалась весьма кстати. Утром 26 августа военачальники собрались на совещание и составили план боя, хотя врага еще не было в поле зрения. Эдуард III без спешки выбирал позицию, которая обеспечивала наилучшие оборонительные возможности. Он расположил свои войска к северу от деревни Креси на небольшом холме над местечком, которое сейчас называется Валле-о-Клер. Они были разделены на три баталии[90]90
  Баталия (англ. battle, battaile) – крупное подразделение средневековой армии; обычно армия состояла из трех баталий – авангарда, центра и арьергарда, – которые выстраивались либо одна за другой в глубину боевых порядков, либо справа налево. (прим. редакции)


[Закрыть], по составу более или менее совпадающие с колоннами, которыми двигалась на протяжении всей кампании.

Авангардом по-прежнему командовал Эдуард Вудстокский принц Уэльский, советниками которого служили графы Уорикский и Оксфордский. В ту же баталию был включен цвет английской знати. Под знамена наследника трона встали сэр Рейнолд де Кобэм Стербороский, сэр Роберт де Холанд, Ральф, лорд Стаффорд, Роджер де Ла Варр, Бартоломью де Бергерш-старший, сэр Роберт Невилл Хорнбийский, сэр Роберт Буршье, Уильям, лорд Лэтимер и сэр Джон Чандос[91]91
  Фруассар называет в числе командиров также Томаса, лорда Клиффорда. Это явная ошибка, поскольку лорд Томас родился в 1363 году, а другому Томасу де Клиффорду – младшему брату Роджера де Клиффорда, 5-го лорда Клиффорда – было самое большее 12 лет. Точно так же не мог сражаться при Креси и лорд Роджер, которому к тому времени исполнилось только 13 лет. (прим. редакции)


[Закрыть]. Здесь же находился нормандец Жоффруа д’Аркур. Авангард занял позиции поперек дороги, по которой ожидался подход французов.

Баталия под командованием графа Нортхемптонского встала чуть севернее, а баталия короля выстроилась немного позади других, исполняя роль резерва. Рыцари и латники спешились, оставив коней в лагере на правом фланге позиций, в качестве защиты окруженном повозками. По фронту были выкопаны ямы, чтобы затруднить атаку французским рыцарям – здесь пригодился опыт, перенятый у шотландцев в битве при Баннокберне. В качестве дополнительной меры предосторожности из срубленных деревьев были устроены завалы, блокирующие подступы к флангам. Англичане располагали также некоторым количеством артиллерии.

Как стояли лучники, которым предстояло сыграть важную роль в сражении, до сих пор остается вопросом дискуссионным. Джеффри Бейкер, писавший свою «Хронику Гальфрида Ле Бейкера из Суинбрука» примерно в 1358 году, пользовался свидетельствами участников боя и считал, что лучники размещались по флангам армии, а не вперемешку с латниками. Фруассар туманно повествовал о построении в виде «бороны». В принципе, оба свидетельства можно привести к общему знаменателю, если предположить, что лучники стояли по флангам каждой баталии, немного развернувшись к центру для обеспечения перекрестного огня. Однако это лишь ничем не подтвержденные догадки.

Армия Филиппа VI покинула Абвиль утром. В нее, помимо французских отрядов, входили контингенты из Богемии, Испании и Лотарингии. Кроме того, значительную силу представляли наемники – в частности, генуэзские арбалетчики. Общую численность войска французов установить еще труднее, чем размер английской армии. Сам Эдуард III считал, что в ней было 12 тысяч латников. Виллани, который получил информацию, похоже, от участвовавших в сражении генуэзцев, оценивал число арбалетчиков в 6000[92]92
  Cronica di Giovanni Villani. Tomo IV. Firenze. 1845. P. 110.


[Закрыть]. Если считать еще и пехоту, то под началом Филиппа VI могло находиться до 25 тысяч человек, однако эти цифры, вероятно, преувеличены.

Французы двигались вдоль восточного края леса Креси к старой римской дороге, идущей от Амьена к Монтрею. Армия выступила в поход, не соблюдая четкого построения, а на подходе к англичанам ее строй еще более смешался и растянулся на несколько километров. Дойдя до деревушки Сен-Рикье, Филипп VI направил рыцарей под командованием швейцарца Анри ле Муэна на рекогносцировку. В этот отряд входили королевский знаменосец, Миль де Нуайе, Жан де Бомон и Генрих фон Мюнх Базельский. Разведчики донесли, что англичане заняли укрепленную позицию между Креси и Вадикуром.

Большинство французских командиров считало, что следует устроить привал и ждать следующего утра, когда подтянутся отставшая пехота и обоз, и вся армия сможет выстроиться в боевые порядки. В принципе с этим были согласны и советники Филиппа – в частности, Иоганн Геннегауский считал, что нужно продолжить движение к северу, обойти с востока английские позиции, встать лагерем у Лабруа на реке Оти и дать уставшим войскам отдых. Но часть капитанов была уверена в победе – англичане еще не заслужили весомой репутации как воины, а рыцари Франции считались лучшими бойцами в христианском мире. Кроме того, в их памяти свежо еще было чувство унижения, вызванное тем, что при Биронфосе в 1339-м, при Бувине в 1340-м, или при Плоэрмеле в 1342-м им приходилось стоять в бездействии перед уступавшими по численности боевыми порядками врага и не атаковать, пусть даже такая тактика была абсолютно оправданна.

* * *

Невысокая воинская репутация самого Филиппа VI не позволила ему прислушаться к советам более опытных и осторожных военачальников и в очередной раз отказаться от наступления на стоящих перед ним англичан – тогда его авторитет упал бы недопустимо низко. Оказавшись в безвыходной ситуации, король дал приказ к атаке, не дожидаясь подхода отставших отрядов.

Французская армия, несмотря на немалый боевой опыт многих воинов и даже целых отрядов, находившихся в ее составе, не имела серьезных навыков по координации действий во время сражения. Вероятнее всего, она шла на врага четырьмя баталиями. В качестве авангарда выступали генуэзские арбалетчики, которыми командовали Карло Гримальди и Антонио Дориа. Сразу за итальянскими наемниками двигались конные баталии. Одну из них возглавляли Иоганн, король Богемии, и его сын Карл. Другая шла в бой под командованием королевского брата Шарля, графа д’Алансона[93]93
  Карл Люксембургский (1316–78) – граф Люксембургский (с 1346 года), король Богемии, император Священной Римской империи из Люксембургской династии; Шарль II Великодушный (1297–1346) – граф д’Алансон, дю Перш и де Шартр, второй сын Шарля, графа де Валуа, брат короля Филиппа VI. (прим. редакции)


[Закрыть]. Однако кто из них был первым, кто вторым – из дошедших до нас источников понять трудно. Возможно даже, что они следовали параллельно друг другу. Третью баталию вел сам Филипп VI вместе с королем Майорки и Иоганном Геннегауским. Отряды пехотинцев, набранные в городах северной Франции, по мере прибытия к месту сражения присоединялись к этим формированиям.

Какими бы обстоятельствами ни была вызвана первая атака французов, она оказалась весьма беспорядочной. Около пяти часов вечера генуэзцы под рев труб и бой барабанов двинулись вперед на позиции авангарда, которым командовал принц Уэльский. Подойдя на расстояние выстрела к неприятелю, арбалетчики открыли огонь. Английские лучники ответили, и в этом состязании преимущество оказалось на их стороне. У генуэзцев было мало щитов-павезов и тяжелых болтов, так как они находились в обозе, далеко отставшем от армии, в то время как англичане не испытывали недостатка в стрелах. Кроме того, арбалетчики атаковали правый фланг английской армии и оказались таким образом напротив укрепления из повозок, на которых были установлены бомбарды. Урона эта примитивная артиллерия нанесла не так много, гораздо важнее оказался психологический эффект от ее грохота и порохового дыма.

Под ливнем обрушившихся стрел генуэзцы обратились в бегство и столкнулись с наступавшими латниками графа д’Алансона, которые врезались в их ряды, топча пехотинцев. Не имея представления о том, что произошло на линии столкновения, рыцари заподозрили наемников в предательстве или, по меньшей мере, трусости. Оказавшись между двух армий, поражаемые с одной стороны стрелами англичан, а с другой – копытами и мечами французской кавалерии, арбалетчики понесли огромные потери.

На баталию Эдуарда Вудстокского налетела первая волна атакующих латников. Основной удар пришелся туда, где развевался штандарт принца, выдавая врагу местоположение королевского сына. Боевые порядки французов были сильно расстроены во время прорыва через толпу собственных арбалетчиков и преодоления препятствий, устроенных англичанами по фронту. Когда атакующие попали в зону досягаемости лучников, град стрел обрушился на всадников и их коней. Люди и лошади валились на землю, затрудняя движение вперед задним рядам. Лишь немногие смогли достичь того места, где в окружении сподвижников стоял Эдуард Вудстокский. Кругом раздавались боевые крики: «Сент-Джордж!» и «Монжуа Сен-Дени» – ибо только так и можно было отличить друзей от врагов. Принцу удалось отбить первый натиск сравнительно легко, хотя в одной хронике и утверждалось, что граф д’Алансон, сам будучи смертельно раненым, сумел сбить штандарт Эдуарда.

Затем на баталию принца налетела вторая волна французской кавалерии, и закипел серьезный бой. Шестнадцатилетний Эдуард Вудстокский находился в самой гуще сражения и выделялся даже среди опытных и закаленных воинов своей неутомимостью. Несмотря на блестящие навыки владения оружием, положение наследника трона было весьма опасным. Фламандский хронист говорит, что принца едва не захватил в плен Иоганн Геннегауский. В какой-то момент от мощного удара Эдуард покачнулся и опустился на одно колено. На помощь ему поспешили сэр Томас Дэниел и знаменосец сэр Ричард ФицСаймон, который отложил штандарт и встал над принцем, выхватив меч для защиты своего командира. Втроем они сумели отразить нападение, и над авангардом английского войска снова поднялся штандарт Эдуарда Вудстокского с серебряной бахромой и гербами Франции и Англии.

Несколько лет спустя после битвы при Креси родилась история, которую включил в свою хронику Фруассар. Якобы в разгар боя, когда жизнь принца висела на волоске, к Эдуарду III был послан гонец с просьбой о помощи. В ответ король заявил: «Мессир Томас, мой сын мертв, сбит с ног или столь тяжело ранен, что не может защищаться? Мессир Томас, вернитесь к нему или к тому, кто вас послал, и скажите от моего имени, чтобы сегодня ко мне более не присылали и не ожидали, что я приду – пусть случится то, что должно. И передайте, что я хочу дать возможность мальчику заслужить шпоры. Я решил так, что если Господь пожелает, то вся слава и честь сего дня достанутся ему и тем, чьему попечению я его вверил»[94]94
  Froissart J. Chroniques de J. Froissart / Par S. Luce. Tome III. Paris, 1872. P. 183.


[Закрыть].

Во время второго штурма английских позиций погиб слепой Иоганн Богемский. Когда рыцари свиты сказали ему, что передовая баталия французов бежала, и призвали последовать их примеру, король гордо отверг это предложение. Он приказал слугам взять под уздцы его коня и отвести его в самую гущу боя. Там он пал, а его окружение было перебито.

Постепенно пыл врагов угас, Эдуард Вудстокский и его люди смогли перевести дух, опираясь на свое оружие. Так они стояли в свете угасающего дня и ждали следующей атаки. Вся тяжесть сражения фактически легла на плечи принца Уэльского и его соратников, поскольку они стояли на линии главного удара. Королевской баталии и арьергарду дел оставалось немного – разве что регулярно поставлять подкрепления принцу, чтобы он мог держать строй.

Битва продолжалась до темноты, но каждую последующую атаку французов – английские хронисты утверждали, что их было в общей сложности пятнадцать – ждала та же судьба, что и предыдущие. Вынужденные пробираться по телам павших воинов и коней, выкашиваемые перекрестным огнем английских лучников, латники упорно стремились туда, где на склоне холма развевался штандарт принца. Части из них удавалось добраться до позиций неприятеля, где их встречали сталью и отбрасывали назад. Разбитые кавалеристы бежали с поля боя, за ними, поддавшись панике, устремлялась пехота.

Когда французские атаки окончательно выдохлись, английским латникам подвели из тыла коней. Началось преследование отдельных уцелевших в сражении групп неприятельских воинов. За всадниками устремились лучники. Там, где во время сражения был тыл французов, англичане наткнулись на небольшой отряд, состоявший из ополчения города Орлеана и королевской свиты, сплотившейся вокруг Филиппа VI. Завязался жестокий бой. Французский король был ранен стрелой в лицо, под ним пали два коня, его знаменосец был убит. В конце концов, Филиппа убедили оставить поле боя, и он бежал вместе с Иоганном Геннегауским к находившемуся неподалеку замку Лабруа, оттуда в Дуллан, и затем в Амьен. Королевский штандарт и орифламма остались валяться на поле боя.

После бегства французского короля Эдуард III, вовсе не уверенный, что неприятель окончательно разгромлен, установил вокруг лагеря крепкую стражу на случай внезапного нападения. Нормандский хронист писал, что он приказал также сложить деревья в мельницу, стоявшую недалеко от поля боя, и поджечь ее, соорудив импровизированный гигантский факел, всю ночь освещавший окрестности.

Как выяснилось, опасения Эдуарда III были вполне обоснованными. На рассвете 27 августа большой французский отряд численностью в 2000 человек неведомо откуда появился ввиду английских позиций. Это были припозднившиеся ополченцы из Нормандии и Пикардии в сопровождении некоторого количества латников под командованием Рудольфа Храброго, герцога Лотарингского. Сражаться с ними вновь выпало на долю принца Уэльского, графов Нортхемптонского и Уорикского. Французы совершенно не были готовы к бою и приняли всадников, неожиданно возникших перед ними из утреннего тумана, за товарищей по оружию. В результате принц с соратниками быстро разгромил неприятельский отряд.

* * *

Вот теперь англичане с полным правом могли праздновать победу. Герольды прошли по полю битвы и ближайшим окрестностям, подсчитывая павших. По их сведениям со стороны англичан погибло всего 200 воинов, в том числе 40 латников. Потери французов были гораздо больше – герольды насчитали 1542 тела рыцарей и латников на склоне холма перед позициями принца Уэльского, и еще несколько сотен на близлежащих полях. Простым пехотинцам и арбалетчикам счет не велся. Естественно, достоверность этих подсчетов вызывает определенные сомнения – потери французов кажутся основательно завышенными, а англичан заниженными.

В течение воскресенья 27 августа были опознаны павшие в бою представители высшей знати. Среди них оказались Иоганн Слепой, король Богемии, брат французского короля Шарль, граф д’Алансон, племянник короля Луи де Шатийон-Блуа, граф де Блуа, Жан, граф д’Аркур, женатый на племяннице короля Рудольф, герцог Лотарингский, Луи де Дампьер, граф Фландрский, и многие другие.

Несмотря на некоторую эйфорию, простительную молодому дворянину, впервые участвовавшему в кровопролитном бою и, пусть номинально, но командовавшему авангардом, Эдуард Вудстокский был непритворно огорчен гибелью такого славного рыцаря, как Иоганн Слепой. И когда над телом короля Богемии Эдуард III испытующе спросил сына, нашел ли он сражение неплохим развлечением, тот с грустью промолчал. Он был не одинок в своей скорби – король Англии также испытывал чувство уважения к павшему, который был стар годами, но оставался до конца жизни достойным и храбрым воином, учтивым с пленными. Между прочим, граф Саффолкский был обязан ему жизнью: когда французы захватили его в 1340 году во Фландрии, Филипп VI поначалу собирался отрубить пленнику голову, но сохранил графу жизнь исключительно по просьбе Иоганна Богемского.