Текст книги "Круг невинных"

– Как это связано с Себастьяном Кордеро?

– В начале года он частенько общался с ними, но потом отошел. Он был не такой, как они, и поэтому те его в конце концов возненавидели. Думаю, Себастьян понял, что это всего лишь сборище кретинов.

– Их имена?

– Николя Каре́лла, Бенжамен Герме́ и Жюльен Гета́. Вы не прозеваете их при всем желании: у Карелла самая скверная репутация в Массене.

– Есть ли кто-нибудь еще, кто, по-твоему, может иметь отношение к убийству?

Себастьян Лоран испустил вздох, который должен был свидетельствовать, что все сказанное им серьезно повредит трем парням.

– Они живут в общежитии и вчера вечером были на территории лицея.

7

Внешне судебно-медицинский эксперт был похож на подростка. Казалось, его голос никогда не ломался, что усиливало это впечатление и придавало комический вид. Его скорее можно было представить студентом-первокурсником, чем дипломированным специалистом. Несмотря на серьезность дела, Жюстина по давней привычке обменялась с Марком Монтейро заговорщицкими взглядами.

Лейтенанту Неродо всегда было не по себе в анатомических залах. Каждый раз, стоило ей туда прийти, сразу невольно вспоминалась сцена из «Молчания ягнят», где Джоди Фостер, участвуя во вскрытии сильно разложившегося трупа, делает над собой нечеловеческое усилие, чтобы скрыть свои чувства и не выглядеть слабонервной дамочкой.

С другой стороны, ее всегда забавляло, насколько карикатурно чаще всего изображаются женщины судмедэксперты в американских детективных романах или фильмах. Агент Скалли или доктор Скарпетта, превосходные патологоанатомы, следователи без личной жизни, проводящие круглые сутки на работе над делами одно увлекательней другого, и в то же время соблазнительные женщины.

С первого взгляда, осматривая место преступления, эксперт заметил разнообразные переломы лицевых костей и костей рук, а также раны, нанесенные ножом, – одну поверхностную и вторую очень глубокую.

Вскрытие Кордеро не было особенно сложным. Причина смерти оказалась достаточно очевидна и не требовала сложных исследований. Однако иногда, даже когда причина смерти более чем понятна, эксперты могут провести около трупа целый день. Жюстина вспоминала случай с женщиной, убитой пятнадцатью выстрелами. Пули пробили ее навылет, а затем срикошетили. В общей сложности описать пришлось более пятнадцати ран. Но все-таки самым жестоким испытанием для медэкспертов являлись трупы, обнаруженные по прошествии длительного времени после смерти. Невозможно сохранять каменное спокойствие, видя черные гнилые тела.

Короче говоря, присутствовать на вскрытии в отделанных кафелем помещениях, полностью дезинфицированных и наводненных искусственным светом, всегда было для Жюстины нелегким делом. Такое можно научиться переносить, но стать к этому нечувствительной – никогда.

Согласно правилам, офицер из уголовной полиции должен записать выводы медэксперта под его диктовку. Жюстина немного приноровилась к жаргону патологоанатомов, она знала, что этот этап вскрытия для следствия наиболее важен.

– Какие можно сделать выводы? – спросила лейтенант, в то время как Марк Монтейро записывал драгоценные слова медика.

Тот согласно кивнул:

– Как я вам уже говорил, жертва получила всего два удара ножом.

– Всего-навсего два! – повторил Монтейро.

– Знаете, лейтенант, убить холодным оружием – нелегкое дело. Вы можете нанести человеку десятки ударов, но если не затронете жизненно важные органы… Юлий Цезарь получил двадцать три удара кинжалом, но роковым оказался только один.

– Хорошо, давайте вернемся к нашей жертве, – торопливо прервала его Жюстина, которой совсем не хотелось повторять классику.

– Удары были нанесены ножом типа «нордик», самым обычным, с пилой на обухе[11]11
  Автор, безусловно, ошибается. Ножи типа «нордик» (в России более известного как «финка») имеют сравнительно небольшой размер и никогда не оснащаются «пилой» на обухе. Скорее всего (судя по авторскому описанию), у убийцы был т. н. «нож для выживания», вроде «Джангл Кинг». Вот только вряд ли им можно заколоть…


[Закрыть].

– Что же, если только не удастся найти орудие убийства, нечего и надеяться, что эта ниточка куда-то приведет, – заметила Жюстина. – Отлично!

Эксперт продолжил:

– Вам, конечно, известно, насколько непросто с большой достоверностью восстановить хронологический порядок событий на основании осмотра тела. В то же время, основываясь на выводах, сделанных на месте преступления и после вскрытия, я могу предложить вам рабочую версию. Предполагаю, что первый удар затронул широчайшую мышцу спины – одну из поверхностных. Судя по всему, нападающий находился позади жертвы и ударил неожиданно. Удар ни в коем случае не был смертельным, но, без сомнения, очень болезненным.

– Нападающий хотел застать его врасплох? – спросила Жюстина.

– Полагаю, что так. Юноша должен был обернуться к нему лицом. В этот момент и был нанесен второй удар.

– На этот раз смертельный?

Эксперт сделал жест, означающий, что всему свое время.

– Второй удар был нанесен с силой, и нож глубоко проник в тело. Лезвие, которое, несомненно, было очень острым, задело «ворота» печени и рассекло воротную вену. Итак, семьдесят процентов крови, проходящей через печень, – из этой вены. Можно сказать, что один этот удар повлек за собой смерть молодого человека в течение нескольких минут после нападения.

– А переломы?

– Исходя из того, что следы крови жертвы найдены на полу галереи, там, где она нависает над двором, и учитывая местоположение тела, можно предположить, что оно было сброшено с галереи через перила. Упав с высоты шести метров, тело ударилось о пол, что объясняет переломы и кровоподтеки. Во всяком случае, такой сценарий мы выстроили, как только оказались на месте преступления.

– А что вы могли бы нам сообщить об убийце?

– Боюсь, очень немногое. Я сказал бы, что он обладает достаточно большой физической силой и решительностью. Он не испытывал к жертве злобы или гнева: его целью было действовать быстро и качественно.

– Значит, он очень решителен?

– Да. Между желанием убить кого-то охотничьим ножом и совершить это достаточно… результативно пролегает настоящая пропасть. Слабоумный или не такой решительный нанес бы больше ударов, которые причинили бы лишь поверхностные повреждения.

– Он задел печень, это было намеренно?

– Трудно сказать. Может быть, убийца имеет некоторые познания в анатомии, а может быть, это произошло по воле случая.

Жюстина попыталась представить себе убийцу, но у нее ничего не получилось.

Неужели Кордеро был убит юношей своего возраста? Она видела снимок всего класса, сделанный в начале года. Мысленно лейтенант примеряла убийце лицо каждого из учеников на фотографии. И в это самое мгновение на глаза ей попался Стефан Лоран. Жюстина представила себе, как он в узком коридоре застает жертву врасплох… Этот юноша интриговал ее. Не понимая почему, она не могла выкинуть его из головы. За четверть часа разговора он сказал ей больше, чем все остальные допрошенные, вместе взятые.

Что ей думать об истории с «тайным обществом»? Конечно, это немного экстравагантно. Но в том, что рассказал ей Стефан Лоран, безусловно, была доля правды. Множество мальчишек, с утра до вечера погруженных в книги. Вся их жизнь состоит из теории с крайне малым количеством конкретики, что по идее должно успокаивать бурление в головах. Но некоторые, чересчур восприимчивые, могли наделать глупостей, значение которых сами плохо себе представляли.

У Жюстины не имелось никакого желания снова отправляться в лицей. Там все было насквозь фальшиво: неопределенный архитектурный стиль, наигранная показная респектабельность, и вместе с тем учащиеся, которые способны на такие нелепые поступки.

Лейтенант проверила почту на своем ноутбуке, затем автоответчик. Оливье снова звонил – и оставил одно из своих обычных бесконечных посланий. Больше месяца назад Жюстина положила конец их отношениям, но он не пожелал с этим смириться и продолжал постоянно ей названивать. Два или три раза она ответила, чтобы не показаться невежливой и попытаться его успокоить. Но в этот раз было уже слишком. Даже не дослушав послание до конца, женщина стерла его.

Как нередко бывало с Жюстиной, эта связь была у нее из разряда неглубоких. Они с Оливье встречались по вечерам два или три раза в неделю, хорошо проводили время вместе, и, как правило, все заканчивалось в постели. Для Жюстины это был способ не оставаться одной, и в то же время не быть вынужденной вести с кем-то совместную жизнь. Возможно, Оливье и не нравилось, что у них такие несерьезные отношения, но он не жаловался, без сомнения, опасаясь, что Жюстина сбежит, если он станет слишком настойчивым. У них никогда не было ни споров, ни откровенного выяснения отношений. Когда речь заходила о будущем, даже ближайшем, Жюстина всегда отделывалась неопределенными фразами. Она избегала обсуждать и самые краткосрочные планы. Но в конечном итоге у нее хватило смелости положить конец этим отношениям, осознав, что они ни к чему не приведут.

Жюстина знала, что слишком требовательна к другим. В чем она могла упрекнуть Оливье? Это был тот самый идеальный вариант – мужчина, за которого любая мать была бы рада пристроить свою дочку. Работая экспертом-бухгалтером, он хорошо зарабатывал, а кроме того, обладал приятной внешностью и неоспоримыми личными достоинствами. Но Жюстина не искала зятя для своей матери и не испытывала перед ним благоговейного трепета, который охватывает большинство людей при виде идиллии.

С ранней юности недостатка в поклонниках у Жюстины не было, она всегда принимала ухаживания. И вместе с тем никогда не влюблялась. Хотя нет: один раз такое с ней произошло, во время учебы. Этого молодого человека она полюбила с первого взгляда: love at first sight. И тут же угодила в его сети. Он закадрил ее, а затем бросил, даже не попытавшись с ней переспать. Жюстина так и не поняла, что он нашел для себя в этой связи – для нее столь же короткой, сколь и унизительной. Эта история оставила в ее душе глубокий след и впоследствии не давала построить с мужчиной хоть сколько-нибудь прочные отношения.

На этот раз она с головой погрузилась в работу. Ту, что двумя годами раньше едва не обошлась ей очень дорого.

Все началось очень грустно и банально: дорожно-транспортное происшествие с бегством виновного. Машина пролетела на красный свет и столкнулась с мотороллером. После этого она не остановилась, а направилась к кварталу Ариан в восточной стороне города. Жюстина вместе с коллегой из уголовной полиции, случайно оказавшиеся на месте происшествия, бросились на своей машине в погоню. У этого квартала, застроенного социальным жильем[12]12
  Социальное жилье – жилье, сдаваемое государственными или частными органами по низким арендным ценам, благодаря финансированию государства. Впервые создано во Франции в 1950 г.


[Закрыть], подобно многим таким же в разных городах, была скверная репутация. Здесь процветала мелкая и не очень мелкая преступность, наводящая страх на обитателей города. И на этот счет не стоило обольщаться. Всего в нескольких минутах от Английской набережной, где на холмах располагались жилища состоятельных жителей города, находились опасные кварталы Ариан, Пастор, Бон Вуаяж. Выяснения отношений между уличными бандами, наркотики, разбойные нападения были обычным явлением для таких территорий. Столкнувшись с растущей преступностью, некая группировка, утверждающая, что находится «вне политики», даже пригрозила, что будет создан отряд, который своими силами очистит улицы, оставленные полицией. Конечно, некоторые называли это демагогией. Итальянская пресса даже дошла до того, чтобы сравнить Ниццу с Бронксом.

Но когда двое полицейских захотели перехватить виновника аварии, на них напали члены молодежной банды. Коллега Жюстины был ранен одним из брошенных в них камней. Сама же она оказалась жестоко помята и напугана. Стычка длилась не больше двенадцати минут: Жюстину выручили полицейские, вызванные на помощь. Однако эти минуты показались ей часами. В первый раз в жизни она ощутила, что такое страх.

Жюстина отделалась двумя сломанными ребрами и большим количеством синяков. В целом ей повезло, так как дело могло обернуться для нее самым кошмарным образом. Это нападение избавило ее от многих иллюзий… Тем не менее Жюстина не отступилась. Тот случай не вызвал у нее отвращения к работе, скорее наоборот: она сделалась от нее полностью зависимой. Сегодня ее жизнь и работа составляли единое целое.

Проведенный Марком Монтейро разговор с родителями Себастьяна Кордеро не дал особых результатов. Родители так и не поверили в убийство сына, который был, по их словам, «воплощенная доброжелательность». Как они заявили, у Себастьяна не имелось никаких пороков и никаких врагов. Их сын всегда был серьезным мальчиком и никогда не доставлял особых трудностей. В общежитии ему нравилось. Родители считали, что там он хорошо устроен.

Сейчас единственной ниточкой в руках у Жюстины были три молодых чудака и их странное общество. Карелла, Герме и Гета, который – если основываться на той информации, которую предоставил Стефан Лоран, – являлся там заправилой. К тому же именно он был ближе других к Себастьяну.

Как всегда, во время уикенда общежитие было открыто: обычный режим за исключением периода каникул. В этот субботний вечер Николя Карелла был еще там. Жюстина нашла его в просторном помещении, находящемся по соседству со столовой, где обитатели общежития могли собираться по вечерам. Там имелись вай-фай, бильярд и настольный футбол.

Сидя на белом пластиковом стуле – таком же неудобном, как и неэстетичном, – лейтенант Неродо в упор смотрела на своего собеседника. С самого начала между молодой женщиной и юношей возникло ощутимое напряжение, как на настоящем допросе, которому предшествовало задержание.

У Карелла не было ни красоты, ни очарования Стефана Лорана. Средний рост, ничем не запоминающееся лицо. Это и затрудняло дело больше всего: у него не имелось ни одной отличительной черты. Юноша казался прозрачным: встретив такого на улице, его запросто можно было не узнать, даже если перед этим встречался с ним много раз. На его лице проглядывало некоторое самодовольство. Студент, одетый в рубашку-поло «Ральф Лорен» и слишком узкие джинсы «Дизель», сразу не понравился Жюстине. Ее коробило от того, с каким видом этот молокосос смотрит на нее. В его глазах явно угадывалось вожделение, от которого молодой женщине становилось не по себе. Карелла демонстративно смерил ее долгим взглядом снизу доверху, будто говоря: «Ну, если все лейтенанты полиции такие…» У Жюстины не было уверенности, что Карелла причастен к убийству, но она уже знала, что он владеет информацией, которую надо вытянуть из него во что бы то ни стало.

– Вы знаете, что один из ваших товарищей умер, – резко сказала она, чтобы молодой человек наконец прекратил похотливо таращиться на нее.

– Все уже в курсе, – кивнул Карелла.

– Вы хорошо знали Себастьяна Кордеро?

– Его все знали.

– Никто не спорит, «все» знают много чего и много с кем здесь знакомы. Но мне бы хотелось узнать то, что знаете именно вы.

– Я знал его достаточно хорошо, – холодно произнес Карелла.

– Вы были с ним в хороших отношениях?

– В нормальных.

У него настоящий дар лаконично отвечать.

– Вы не были с ним в ссоре? – отважилась спросить лейтенант Неродо.

– Мы просто стали меньше общаться, и всё тут.

– Из-за учебы, конечно?

Ответом было молчание.

– Когда вы его видели в последний раз?

– Должно быть, вчера или позавчера между занятиями.

– Вы с ним говорили?

– Нет, потому что мы были «в ссоре».

– Расскажите мне немного о вас, о Герме и Гета, – снова заговорила Жюстина, внезапно меняя тему разговора.

Похоже, Карелла это смутило, на его лице появилось легкое замешательство.

– Здесь и говорить не о чем. Какое это имеет отношение к вашему расследованию?

– Это всего лишь вопрос. Если только разговоры на эту тему вас не смущают.

– Вовсе нет, мы все с подготовительного курса.

– Вы трое очень близки друг с другом…

– Мы хорошо ладим.

– Вы видитесь в свободное время?

– Мы здесь живем, поэтому волей-неволей все друг с другом видятся.

– А вам случается, например, собираться вместе?

– Знаете, в общежитии есть много движений. И потом, постоянно общаешься с соседом по учебным делам или чтобы обсудить что-нибудь…

– А когда вам до смерти надоедает учиться, вы идете вместе выкурить сигарету или что-нибудь не вполне разрешенное…

– Вы меня что, за идиота держите? Я хорошо знаю, что у вас в голове. Верно, мне случалось курить гашиш и травку. Мне это стоило трех дней отстранения от занятий. Я едва не потерял комнату в общежитии, но на первый раз ко мне отнеслись с пониманием. Так как у меня очень хорошие результаты в учебе, было решено не лишать меня возможности поступить в Высшую нормальную школу. Я совершил ошибку и был наказан. В любом случае это был не самый плохой поступок. Я же, например, никого не убил.

Жюстина не могла с уверенностью сказать, проскользнула ли при этом в голосе ее собеседника нотка сарказма или же это просто его обычная манера говорить.

– Себастьян Кордеро употреблял наркотики?

– Ничего не знаю, это не моя проблема.

– Вы ему их продавали?

– Я, конечно, курил гашиш, но никогда его не продавал.

– Но он иногда курил с вами?

– С ним такое случалось, он даже хотел бросить; все время твердил, что от этого у него могут появиться проблемы со спортом.

– А потом однажды, когда вы стали сдержаннее и перестали поставлять ему товар, он стал с вами меньше видеться. Вы стали для него бесполезны.

Карелла замкнулся в молчании и ограничился тем, что опустил глаза, не теряя своего вызывающего вида.

– Возвращаясь к вашим друзьям, правда ли, что ваши встречи приняли несколько ритуальный характер?

– Ритуальный? Кто вам такое рассказал?

– Вы создали нечто вроде секты, не так ли? – спросила Неродо, чтобы взять быка за рога.

– Никакого распространения наркотиков. Старая история, я вам это уже говорил.

– Я намекаю не на такого рода дела. Я говорю о небольших тайных сборищах, во время которых вы переделываете мир.

– Много чего говорят, но я бы не назвал это кружком.

– А вот я, когда молодые люди вашего возраста украдкой собираются по вечерам, чтобы рассуждать на нечистоплотные темы, называю это кружком.

Большинство дел, с которыми Жюстина когда-либо сталкивалась, были далеко не такими захватывающими, как это. Зачастую ее профессия могла быть даже скучной. Но когда подворачивалось расследование такого рода, она была не способна думать ни о чем другом, даже сознавая, что работа имеет свойство порабощать ее.

День клонился к вечеру, и Жюстина решила отдохнуть у себя дома, где никто ее не побеспокоит. Она жила в одном из зданий старого порта, в полностью отстроенной квартире с системой водоочистки и стенами, украшенными постерами на тему джаза – ее страсти.

Ностальгируя по старым добрым тридцати трем оборотам, женщина поставила на проигрыватель пластинку Билли Холидей. В квартире послышались первые ноты песни «As time goes by». Жюстина открыла дверцу холодильника, вынула початую бутылку сотерна[13]13
  Сорт белого вина.


[Закрыть] и налила себе стакан.

Взяв с рабочего стола пульт, она включила единственный телевизор и крохотный древний радиоприемник, который работал, когда ему вздумается. Жюстина не была любительницей маленьких экранов и предпочла убрать телевизор из гостиной, чтобы поставить его в кухню. Но сейчас ей хотелось просмотреть региональные новости и узнать, упоминается ли уже в них убийство Кордеро. Сегодня телевизор особенно капризничал, и понадобилось целых двенадцать минут, чтобы изображение появилось и стало более-менее четким. Журналист в небрежно одетом костюме с блеклым галстуком излагал основные новости дня. Через пять минут он затронул и трагедию в лицее Массена. Вчера вечером восемнадцатилетний учащийся был убит ударом ножа. В настоящее время следствие рассматривает все возможные версии. О наркотиках ни одного слова. Сюжет сопровождался изображением лицея – несколько видов фасада, отделанного белым камнем. По всей вероятности, съемочной группе не разрешили проникнуть на территорию лицея, так как в репортаже использовались в основном архивные фотографии. Они перемежались свидетельствами двух учащихся, которые говорили, как они «потрясены» случившимся и что произошедшее накануне «просто уму непостижимо». Затем во весь экран появилось знакомое лицо директора лицея, чуть искаженное из-за помех в эфире. Кадр был выстроен на американский манер; вдалеке чуть угадывалась Часовая башня.

– Сегодня все мы в трауре, – говорил директор с фальшивой скорбью в голосе. – Это настоящая трагедия, которая затронула наше учебное заведение. Произошедшее тем более не поддается никакому пониманию, что в течение последних лет в Массене не случалось ни одного несчастного случая. Мы терпеливо и с большим интересом будем ждать первых результатов расследования.

Жюстина переключила канал, чтобы не видеть самодовольную физиономию этого типа. У него просто навязчивая идея сохранить репутацию своего лицея, представив его образцовым учебным заведением.

Со стаканом сотерна в руке она прошла в ванную комнату, включила воду погорячее, как ей нравилось, и, стащив с себя одежду, принялась разглядывать свое тело в большом зеркале. Толком не понимая почему, Жюстина решила, что немного потеряла тонус. Однако ведь она не пренебрегала ежедневными тренировками и каждый день совершала примерно часовую пробежку по Английской набережной. Но почему же с некоторых пор она перестала сама себе нравиться? Может быть, это связано с любовными отношениями, которые изжили сами себя?.. Не придя ни к какому выводу, Жюстина успокоила себя тем, что все течет, все изменяется. Устроившись в ванне, она постаралась выкинуть из головы работу, неудачи в личной жизни и все, что не давало ее жизни стать той мирной гаванью, о которой она всегда мечтала.

Но едва женщина поднесла стакан к губам, как мобильник принялся наигрывать мелодию «Summertime». Сперва она решила не отвечать, чтобы наконец позволить себе хоть немного расслабиться, но тут же отказалась от этого намерения. Звонок мог оказаться важным.

– Инспектор Неродо? – спросил голос девушки на другом конце провода.

– Кто ее спрашивает? – поинтересовалась Жюстина, сразу обратив внимание, что ее назвали «инспектор», а не «лейтенант».

– Меня зовут Сандрин Декорт, вы меня не знаете.

«Нет, отчего же, я тебя знаю», – подумала Жюстина, вспоминая фотографию молодой девушки, найденную в комнате Кордеро.

– Откуда у вас мой телефон?

– Мне его дал Стефан Лоран.

Тотчас же в памяти ее возникло лицо юноши с таинственными черными глазами. С ним она беседовала сегодня утром, и он навел ее на след «странных» учащихся.

– Я была подругой Себастьяна Кордеро, – снова заговорила ее невидимая собеседница. – Я хотела бы с вами встретиться.

– Ну, я не знаю… – Жюстина чувствовала, что ее застали врасплох. – Когда вы хотели бы…

– Прямо сейчас, если это возможно.

– Сейчас?

На сегодня с нее было уже достаточно, но, судя по голосу, у девушки было для нее что-то важное и срочное. Возможно, это след, который поможет найти преступника, а раз так – пренебрегать этим нельзя. Тем более что она ничего не теряет за исключением горячей ванны и недопитого вина.

– Хорошо, вы знаете кафе «Мариньер» на улице Жофредо?

Жюстина заказала лимонную воду «Перье», стакан с которой раздраженно крутила сейчас в руке. Сидя на скамейке изумрудного цвета, она ждала добрых четверть часа и уже начинала жалеть о своем оставленном белом вине. Эта Сандрина Декорт, которой, казалось, так не терпелось с ней увидеться, заставляла ее терять время, и Жюстина спрашивала себя, не сыграли ли с нею скверную шутку. Она сидит у входа в кафе, на самом виду, и не заметить ее просто невозможно. На ней бейсболка «Лос-Анджелес лейкерс»[14]14
  «Лос-Анджелес лейкерс» – американский профессиональный баскетбольный клуб.


[Закрыть] и джинсовая куртка «Армани», которую Оливье подарил ей в начале их отношений и которую она уже порядком истрепала.

Она уже собиралась уйти, когда на пороге кафе появилась молодая девушка. Жюстина тотчас же узнала шаловливую блондинку с фотографии. Еще до того, как она смогла помахать рукой, чтобы привлечь внимание, девушка, не поколебавшись ни на секунду, направилась прямо к ней.

Сандрина Декорт нервно двигала разноцветной соломинкой в стакане «кока-колы лайт». Девушка производила впечатление умной и жизнерадостной; было заметно, что она серьезно переживает из-за смерти друга. Такое с ней редко случалось, но временами Жюстина испытывала нечто вроде смущения при мысли, что должна допрашивать близких жертвы. Бесспорно, сейчас она при исполнении и уже научилась держать дистанцию; это ее работа, ежедневные обязанности. Но по отношению к этой восемнадцатилетней пацанке, которая только что потеряла того, кого считала своим молодым человеком, Жюстина ощутила растерянность и сильнейшее сочувствие. Разумеется, не стоило забывать, что главное – вытащить из нее побольше информации о Кордеро.

Несмотря на то что именно она напросилась на эту встречу, Сандрина Декорт не произнесла ни слова после того, как они представились друг другу, будто ожидая, что Жюстина заговорит первой. Очень часто свидетелям, которые чувствуют необходимость что-то доверительно сообщить, требуется моральная поддержка. В этом смысле Жюстина обладала даром располагать людей к себе и помогать им собраться с мыслями по сократовской методике[15]15
  Майевтика – сократовский метод стимулирования мышления и установления истины.


[Закрыть]. Она сразу начала с самого главного:

– Как долго вы знакомы с Себастьяном?

– Мы встретились в прошлом году, на начальном курсе.

– Вы были его девушкой?

– Не знаю. Думаю, было бы неплохо определить, чем являлись наши отношения.

– Вы встречались с ним? Я нашла ваше фото у него на стене над письменным столом.

– А я думала, он его давно уже снял, – с улыбкой произнесла Сандрина. – Да, в прошлом году мы познакомились во время школьного путешествия в Рим. Раньше я с ним никогда не разговаривала. Рим – не Венеция, но, надо полагать, этого оказалось достаточно. Пять дней спустя мы уже были вместе. У нас все произошло так быстро.

– Насколько я понимаю, ваша история была недолгой? – постаралась уточнить Жюстина.

– Через несколько месяцев мы отдалились друг от друга. У всех было много работы, к тому же на факультете приближались экзамены на университетскую аттестацию… О, если хотите знать, это было всего лишь предлогом. Не знаю, что на самом деле произошло. Может быть, он захотел общения с другими людьми; ему невыносимо оставаться приклеенным к одним и тем же. Пришло лето, и мы больше не виделись. Когда начались занятия, мы постепенно снова начали общаться. Но думаю, что теперь были скорее добрыми друзьями, чем парой.

– Вы его часто видели в последнее время?

– Чуть меньше обычного: у меня было много учебы, с которой я запаздывала… Опять это чертово оправдание насчет учебы! Мы не встречались по вечерам. По сути дела, прекратили общение.

На этот раз все начинало складываться как нельзя лучше. Жюстине очень хотелось наконец услышать, ради чего ей пришлось так поспешно вылезти из ванны.

– Послушайте, Сандрина, я прекрасно вижу, что вы хотите сказать мне что-то важное… Что-то более существенное, чем подробности ваших взаимоотношений.

– Может быть, – ответила девушка, опуская глаза.

– Что вы знаете об убийстве? Если вам известно хоть что-то, вы должны мне это сказать.

– О самом убийстве я ничего не знаю.

– Но у вас есть мысли по поводу тех, кто мог бы желать зла Себастьяну?

– Стефан Лоран уже рассказал вам об учениках, которые создали в лицее разные группы, да? – спросила в свою очередь Декорт.

– В особенности он остановился на одном кружке, но я ничего не могу вам об этом сказать: тайна следствия.

– Карелла и его банда, – подытожила Сандрина.

То, что снова всплыло имя этого молодого человека, Жюстину совершенно не удивило.

– Знаете, это секрет полишинеля, – снова заговорила девушка.

– Вижу, у этих молодых людей отвратительная репутация, особенно у Кареллы… Что вы знаете о нем и его приятелях?

– Они чокнутые.

– Вы говорите в переносном смысле, или у вас есть точные факты, которые это подтверждают?

– Скажем так: это молодые самодовольные дураки, которые воображают себя творческими людьми. Послушать их, так для всеобщего счастья на земле надо уничтожить большинство людей, которые не думают, как они. Они очень гордятся, что читали Ницше, и способны часами слушать свои разглагольствования на тему «Человечество – всего лишь слепая масса, существует только маленькая группа людей, способных рассуждать»…

– И, конечно, себя они числят среди этих избранных.

– Естественно. Короче говоря, это невыносимые типы – и, сверх того, женоненавистники.

– Да, скверная черта, – иронично заметила лейтенант.

– К тому же эти угодливые хитрецы умеют произвести хорошее впечатление.

– Верно, вы даже представить себе не можете, насколько. Однако это всего лишь психованные студентики. Они хорошие ораторы, но в их поступках нет ничего предосудительного. Вы ведь встретились со мной не ради таких банальностей, верно?

– Хотите чего-нибудь и вправду особенного? Чтобы упиваться своими бреднями, они собираются в подвалах лицея, – резко прервала ее Сандрина. – Вы об этом не знали, верно?

– В подвалах? – повторила заинтригованная Жюстина.

– Да, под зданием с галереями есть погреба, которыми пользовалось Сопротивление во время войны. Иногда консьерж не запирает решетку, через которую можно туда попасть. Там внизу настоящий хламьёвник.

– Вы туда уже ходили?

– Нет, мне рассказывали. Это не самое веселое местечко на свете. Говорю вам, надо быть совершенно ненормальным, чтобы вытворять такие штуки.

– Согласна, это может показаться странным. Но всякие подвальные сборища похожи скорее на детскую игру, чем на что-то другое. Пока что из ваших слов можно сделать лишь тот вывод, что вы их осуждаете.

Сандрина устремила взгляд в пустоту, как если бы искала там возможность высказать, что у нее в действительности на сердце.

– Мы всегда склонны подозревать тех, кто уже сделал что-то в прошлом. Только не говорите мне, что в вашей работе это не так.

– Почему «уже сделал что-то в прошлом»? Если вы намекаете, что они уже когда-то совершали убийства, я вам не поверю.

– Нет, но я уверена, что Карелла имеет какое-то отношение к смерти Себастьяна.

– И что же такого ужасного он мог совершить?

На мгновение Сандрина неуверенно отвела в сторону светло-голубые глаза. Казалось, она колеблется. Затем девушка уставилась на лейтенанта Неродо взглядом, полным странного напряжения.

– В начале учебного года он изнасиловал девушку.

8

Котре

ВИНСЕНТ, ЗАЩИТИ ИХ!

Меня полностью вывело из равновесия не только открытие, которым стал этот фильм; теперь я чувствовал себя даже более растерянным, чем раньше. Видеоролик натолкнул меня на множество мыслей и дал пищу для размышлений. Представлялось очевидным, что диск с секретным посланием пришел мне не от кого иного, как от самого Рафаэля. В фильме все было предельно ясно, и в то же время увиденное свидетельствовало очень о многом. Первое: молодая женщина и мальчик живы, в противоположность тому, что я подумал вначале. Второе: смерть моего брата ни в коей мере не была делом случая. Рафаэль чего-то боялся и подозревал, что с ними что-то может произойти. Именно поэтому он и попросил меня защитить своих близких, которые, возможно, тоже находятся в смертельной опасности.