Текст книги "Где ты, Любовь моя. Пиры хищников"

Где ты, Любовь моя
Пиры хищников
Валентин Маэстро

© Валентин Маэстро, 2024

ISBN 978-5-0064-3506-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга 15

Где ты, Любовь моя?

Где вы, cемья, род и высший уровень сознания? Где ты, человек, и что ты представляешь из себя? Не знаешь? Не знаешь!

Парни/девушки, прочитайте эту книгу, как «инструкцию», перед венчанием.

Посвящается она всем, кто собирается в ЗАГС или в церковь слепо идти и регистрировать бракосочетание, а также всем детям моим, у коих нет времени выслушать моё Полное Знание.

Не спешите в ЗАГС… Остановитесь. Прочитайте это пособие, ведь, я был и здесь, и Там много раз, а также были и вы, только не помните…

Здесь написано -на основе фактов, опыта и знаний– руководство, которое надо прочитать до вступления в брак.

Отражённые в этом однотомнике все события произошли на самом деле и в указанных здесь годах. Имена героев в произведении сохранены настоящие. Таковы твоя/моя, наши жизни.

Аннотация

Книга эта создана, чтобы показать, каковы мы на самом деле по сути своей. Какими проявляемся в поступках своих. Как, обманывая других и, даже, себя, выставляемся на общее обозрение в ложном свете, что, в итоге – обман – преображает нас самих… в кого-то.

Написана эта книга не для того, чтобы кого-то обвинить, а для того, чтобы ты/он/она посмотрели на себя, как в зеркало и увидели как чувствуем мы, как думаем, как говорим и как действуем…

Возникает, сам собою, вопрос: Как быть/стать человеком-богом?

Обложка:

Введение

Счастье – чувство человеческое,

Но не знаем о нём мы.

Купаемся в удовольствиях тела.

Мы – как орлёнок-птенец,

Под курой-несушкой,

Проклюнувший яйца скорлупу.

Он не знает что есть

Сладость парения в небе.

Не знает о нём

И с цыплятами вместе,

Продолжительное время,

Копошится в траве…

Так же и мы…

Дни проходят

И дискомфорт-

Локальность маха крыльев-

Мучать его начинает.

Это также, как в нас

Неудовлетворённость собою приходит,

При жизни в границах телесных.

Орёл видит что кура-мать

В полёте перемахнула забор.

Пробует и он,

И – к небу взлетает.

Также и мы, видя потуги профанов,

Кто только работать способны,

Пробуем делать

И затем творить начинаем.

Мысль твоя и моя – это птицы, волшебные птицы…

Прекрасно парение в небе – в небе том, где облаками и ветром в духе являются намерение с желанием, откуда эти птицы-мысли исходят.

Над облаками я нахожусь. Сверху смотрю и вижу как время кистью – сутью поступков – окрашивает деянья людей… Красит в цвета.

Золотистого мало, вокруг чернота и безликая серость… Люди, ваши мысли как птицы, но у многих – с одним лишь крылом. Второе подбито, повисло…

К вам я спешу. К тебе летят мысли мои: как орлы. Они – сильны. Красивые птицы. Над вами кружусь я. Вижу. В загонах – людских законах – живёте и прячете в норах-квартирах самость – душу – свою. Загоны, законы и норы – душно…

Окна – ваши сердца – окна к Богу откройте, раскройте и примите от Него Света лучи, что кутают вас/нас, при стуже любой, в тёплое чувство Любви.

В дом-храм, в комнаты ваши мыслью влетаю… К душе прикасаюсь… Зову и шепчу, лаская, шепчу: «Дочь Бога – душа – тебя и твою чистоту я Люблю…»

Часть 1. Первое рождение, детство, взрослость

 
Праздник всегда
переходит в будни,
а будни – в праздник.
Жизнь – это бег по кругу
или подъём по
вертикали?
 

*

Я и ты одинаково все выходим из матери чрева, криком о себе заявляя.

Как живём ты и я в радостном, в ослепительно-лучистом солнечном детстве?

Принимаем тел красоту и на ушко звучание слов, звенящих теплом.

Наслаждение дарят пение птиц, журчанье ручьёв, полёт облаков, убегающих в даль от посвиста смешливого ветра.

Громко и звонко хохочем над мокрыми шутками туч, дождём омывающими всё до чистоты обнажённой.

Босыми кидаемся в танец, смеясь и плескаясь из прозрачности множества лужиц.

Входят во внутрь тебя и меня солнца лучи, радостно наполняя веселием жизни, энергией творения согревая.

Час, дни, недели, года быстро проходят и я, как взрослый уже, от Бога и Природы уйдя, средь людей находясь, вдруг, вижу, слышу, ощущаю другое: увод от радости жития…

Не в единстве, а раздельно живём. В доме нашем комнаты отделены друг от друга стенами, стоят на фундаменте алчности и холода лжи.

Озябли, гуляем, будто пингвины, между торосами льда!

Нет, нет – мы их хуже, ведь, эти птицы без крыльев ныряют в морскую пучину и резвятся там в естестве.

Мы же забыли, вообще, свой океан – Вселенскую Душу, где наша душа родною частью была.

Я – душа – теперь одна?

Гулкое эхо топота ног разносится чётким одиночеством в пустых домах – теле моём и твоём, откуда время всё унесло, даже чувства.

Носится зов-эхо, ударяясь больно о стены. Мечутся безотзывно множество душ, потеряв нить связи и с Матерью, и с Отцом, то есть с Богом.

Холодно, голодно, нет уже боле родных у нас стен.

Где бы душу такую найти, чтобы тепла хватило нам всем?

*

Глава 1. 20 сентября 2022 года, 21 час и 17 минут…

Виктор хватает нужный, именно сейчас для него, нож. Отводит руку для замаха, чтобы полностью уничтожить… Сокрушающей, силой разрушительной вонзить лезвие в это мерзкое человекоподобное существо…

Размахнулся, но его хватают. Ему мешают… Держат за локоть его, за запястье… Мешают, но он знает, он знает, что если не получится ножом…, то разорвёт глотку этого подонка зубами…

В памяти его сполохом яркой молнии, осветившей темень случившегося, проносятся события, приведшие к уничтожению всего в здесь и сейчас…

Глава 2. Критическая масса уже у предела

Земля – корабль, который, как ковчег по водам беЗпредметности, носится в просторах вселенной. Древний фрегат, но военный, с дулами пушек. На палубе – люди, кто слепо осуществляют власти указания, ведущие к убиению и человечество, и человечность.

Команда кораблика приглашает и уверяет всех о получении во время круиза экзотических наслаждений по минимальной цене.

Они – пассажиры – рождаются и затем сразу попадают – как в данность – в общество. С верой в обещанное счастье поднимаются на палубу, где господствуют утверждаемые людьми насилие и обман.

Здесь некоторые – только некоторые, но глубже остальных чувствующие – начинают ощущать на судне запах непривычный.

Чувствуют запах смерти, но обещания предстоящих удовольствий по дешёвке, заглушают шёпот интуиции. Заглушают и заставляют их направляться туда, где комфортнее: в наслаждение. Хлопоты там у тебя и меня. Снова и снова у нас времени нет: обновляется круговерть суеты. Обновляется толчея и не хватает, всего лишь, сотенки часов, чтобы спросить во всеуслышание о том: что представляют собою планета Земля и ЧЕЛОВЕК?

Надо ответить на этот вопрос, отозваться на него, а… времени нет… Минуты, часы, века пролетают, а времячка нет… Бездонное небо, безбрежное небо, беззвёздное небо… Крик одинокий – плачет душа: «Нет ответа! Нет ответа! Кто и зачем создал меня? Зачем я живу?

Сзади, в спину будто толкнули. Обернулся. Взгляд во вчера устремил сквозь века и вновь в далёкое завтра, вернувшись, смотрю. Словно дула наводят. Как под прицелом Земля: время скоро спустит курки.

Небо… Земля… Душа…

*
Глава 3. Продолжение жития в колее

20 сентября 2022 года, 17 часов и 50 минут.

– Я готова, – Виктор услышал голос женушки. Она, наконец-то, прихорошилась и его весело-оптимистичное ожидание прекратилось. Поток мыслей, навеянных как ассоциации к сегодняшнему событию – празднованию дня рождения его второй половинки – поток мыслей перенаправился на мероприятие.

Обняв Светлану и сказав: – Хорошо. Пошли, – он отвлёкся от размышлений, вернулся с ментальной плоскости в предметный, физический мир.

Взялись за руки и вышли на улицу. Поглядывая, чтобы любимая его не споткнулась, направился с ней к такси.

«Мы едем к месту празднования, – про себя отметил Виктор, – Я, как всегда, одновременно нахожусь и с ней, моей прекрасной жёнушкой – в здесь, сейчас, и тут же – в прошлом/будущем.

Это восприятие моё на холсте пространства кистью времени рисует картину нашей с ней совместной прекрасно устоявшейся жизни.

Пребываю в состоянии сознания всеохватности окружения духом и, одномоментно, в предметах/объектах, в сегодня…

Вижу улицу и здания, людей, а за ними где-то, как-будто, в прятки с нами-псевдоумниками – играет Природа…

Мы едем и по факту в этом «мы», в содержании этом: анализе-синтезе, при расширении ракурса, вижу как едут, будто на сцене театра, и другие.

В неяви переплетаются течения энергий, что уплотняются в проявленные формы, в тела, что – как процесс – не виден большинству. Большинство занято другим…

Они едут, вращаются, крутятся, кувыркаются, убегая и догоняя, носятся по кругу… Шныряют с радостью весёлой туда и сюда, и обратно.

Смешались различные мужские/женские плоти, хваткие руки, зовущие к сексу голые ноги, трогающие влажностью губы и ласкаемые ими эрогенные зоны.

Шмыгают члены правительств и члены мужские полипенисно, сменяются пилотки военных-вояк и пилотки-вагины, а с ними, за ними спешат машинки-личности. Спешат котелки с мозгами и без. Спешат физиономии, механически говорящие, едящие, сношающиеся, рожающие и порождающие.

На фоне этой гонки по кругу олени ломают друг другу рога, а оленихи призывно крутят хвостами… Бывает, что они прямо перед самым капотом автомобиля-кобелина пересекают дорогу жизни, провоцируя и семейные аварии, и уход в ничто всех, кто рядом…

За этой сутолокой, осторожно выглядывая из леса, пристально наблюдает молодая шакалиха и страстно желает она заиметь всё, что есть у двуногих. Хочет лакомиться, сидя за столом; ездить на автомашине-кобелине; нежиться в мягкой постели и наслаждаться соитием не раз в году, а в дне по многу раз; жить в частном доме, а не в норе… Разглядывая людишек она убеждается, что для исполнений её желаний, надо совсем немного. Следует сбрить всю шерсть, укоротить хвост, научиться ходить на двух лапах, пользоваться косметикой, уметь читать/писать, нежно говорить ласковые слова и вовремя надевать эротическое бельё. «Значит, – решает шакалиха, – сделаю так и у меня будет всё…».

Носятся по кругу люди/толпа, на пятки наступают и нет возможности остановиться, оглянуться и задать вопрос, чтобы понять, понять себя и гонку безцельную…

Мудрецы смотрят сверху, из отстранённости от суеты, на дочерей и сыновей Земли и постепенной эволюцией творят человека…

Школа жизни даёт уроки, знаки, но для нас/вас гоньба, вращение в колесе перемен важнее устремления себя к совершенству.

Находясь в привычной ему упорядоченной смене мыслей Виктор слышит, как некий далёкий фон голос его жены, а образы самопроизвольно сменяют, обгоняют друг друга, словно в кино.

*

«Был я мальчишкой, а затем – взрослым мужчиной. Искать начинаю Любовь, но – во вне. Встречаю её, но не знаю ещё, что находится ВСЁ внутри у меня.

Встречаю, теряю, в поиск снова бросаюсь, а на деле, от сути я ухожу. Ухожу от Истины той, познать которую можно лишь в покое, оттолкнув суету.

Ищу и ищу, а что – не пойму… Мчится автомашина, оставляя за собой людей и дома, блеск прозрачных витрин позади, а с нею – и я, будто с тобою, но без тебя. Виденья сменяют друг друга, словно по кругу.

Свадьбу играли – это, будто, вчера…»

*

Виктор вспоминает как она рожала ему ребёнка…

«Начались схватки… Помогаю устроиться на заднем сидении авто, и я, сказав только три слова – Всё будет хорошо! – молча гоню в роддом… Торжествующе и предупредительно сигналя, всё чаще нажимая на клаксон, объезжаю пробки… Маневрируя для обгона вьезжаю, удерживая направление, на высокие трамвайные рельсы и шатко гоню по ним… Успели вовремя к акушеркам, как всегда и во всём, успели…

Едем сейчас. Светофор замигал и загорелся зелёный…

Опять перекрёсток. Перекрёсток двух улиц или судеб и лиц…? Другие перекрёстки… Перекрёстки и улиц, и дорог жизненных, а среди них – наших двух сердец и душ…

Перекрёсток – это как в жизни, когда встречаются время, пространство и люди… Встречаются вовремя или не вовремя. Вот, опять перекрёсток… и приближаемся к выбранному месту встречи, празднования дня рождения любимой моей Светланы…»

Он давно уже заметил, что не может жить так, как большинство: принимать день таким, каким он приходит сам собою.

Виктору хотелось всё понимать/чувствовать и НАПРАВЛЯТЬ события изнутри себя по его, собственному плану. Направлять как в дне одном, так и во всей жизни своей. Хотелось и он уже начинает ощущать приближение некоего, объёмного по масштабу, озарения для такого соучастия, сотворения. Ощущает, но постоянная круговерть дел и делишек не даёт ему возможности полностью и надолго углубиться в себя.

Не получалось углубиться в какое-то важное осознавание: то один, то второй встречные, людишки мешали ему. Мешали, как единицы, думающие только о себе и с лёгкостью нарушающие данное слово, обещания. Нарушающие потому, что сказанное ранее становилось не выгодным им.

В этой шаткости палубы корабля жизни он на основе краеугольного камня – спокойствия и наличия мощи интуитивной веры в главенство честности – находил время для главного. Создавал прочный семейный фундамент, не забывая и о творчестве своём.

На этой основе вырос сын, организующий сегодня уже свою семью. Виктор с удовлетворением и радостью замечал, что он на первое место – как и они с женой – ставит духовную ценность: честность в отношениях.

Так семья оказывалась и оказалась тем островком, на котором Виктор мог уйти от того лицемерного общества, что является естественной природой воплощённого окружения и предметности, лжи окружающих.

Всё чаще он ловил себя на том, что в постоянной круговерти, узнавая людей, может быть уверенным в искренности только своих близких. Так его семья стала спасительной точкой стабильности, которую не могли сокрушить волны разочарований, всё чаще и чаще, получаемые и от общества, и от людей.

Виктор и сейчас, как всегда, одновременно находился и в предметно-действенной плоскости мышления для привычного общения с людьми, и в тончайших мыслях своих, а также в глубине осознания ощущений.

Пребывал в ощущениях, которые безмолвно несли ему весть о чём-то обобщающем, исходящем из некой неведомой основы, а не из окружения сиюминутного.

Он думает, ощущает и наблюдает за греющими сердце улыбками движениями жены.

«У ней, у матери моего сына, притягательно возбуждающей меня женщине-блондинке, сегодня – особый день!

Едем и вижу как в окнах авто мелькают, оставаясь позади нас, красиво-величественные здания города Риги. Столицы страны, вошедшей в Европейский союз, где государства подобны и по структуре управления, и по использованию гипноза для создания общественного мнения. Сходны по ценностным установкам и по отношениям между государством и людьми, и по отношениям между людьми, а также – между женщиной и мужчиной.»

Виктор со Светланой подъехали в Старой Риге к пристани и поднялись на пароходик «Планета-Земля».

*

Белопенные волны. Величаво плывут облака…

В вихре песчинка – корабль, Земля… Как попал на корабль – не знаю…

*

Он в состоянии отрешённости сознания – для него обычном явлении – с одновременным восприятием всего объёма многообразия окружения, вместе с женой своей заходит в кают-компанию, в обширный полутёмный банкетный зал.

Проходят мимо длинных рядов напитков, на и за барной стойкой. Видят знакомых, друзей и окунаются в общую атмосферу лёгкой предпраздничной, завершающей суеты.

Прибывают приглашённые: обмен любезностями.

«Приветствуем гостей. Расцеловав и по-родственному – кого надо – обняв, следуем к столу. Располагаемся, а шестое чувство живёт во мне своей независимой жизнью и отмечает и то, и сё, и другое, обещая вскоре подарить некую истину.»

Виктор с удовольствием почувствовал как волна приятных ощущений освежила память.

«Она – жена – многосторонне развитая у меня личность. Без устали украшает всё вокруг себя новым и, в итоге, создаёт красивую обстановочку. Вот, и сегодня: новое место празднования и оно лучше предыдущего.»

Взоры, всех входящих сюда, сегодня сразу притягивает к себе, стоящий в центре, готовый ублажить собрание гостей, длинный стол с белой скатертью. На нём разнообразие снеди, напитков; приборы, блестящие чистотой; имена на бумажках напротив стульев.

Из другого конца просторного помещения, от танцплощадки и сценки, доносится спокойно звучащая музыка. Её регулирует дискжокей. Занавес прячет артистов, танцовщиц и певца, кто украсят своими выступлениями доброжелательный климат вечера.

На фоне многоголосия слышатся искренние и фальшивые восторги при поздравлении юбилярши. Она всем улыбается и всё больше заводится радостью. Пропитываясь настроением ликования в празднике, начинает светиться отражением дружелюбия, приносимого гостями при вручении ей подарков.

Сделаны последние уточнения в словах, предметах, улыбках, объятиях и следует приглашение занять свои места.

Разглядывая на бумажках у столовых приборов свои имена все расселись за длинный стол…

«Двадцать два празднично одетых улыбчивых физических лица с шутками, прибаутками, исполняя роли сценического дружелюбия, располаются. Устраиваются у стола как иерархически разложенные карты из колоды-общества, – думает про себя Виктор, – Слева, справа и напротив нас.»

Тамада, в лице одной из лучших и давних подруг юбилярши, торжественно, но искренне от сердца, поздравила Свету. Изложила программу на вечер и уточнила, что всех прибывших ожидает сюрприз. В голосе её, в манерах, одеянии и вежливом подобострастии, в умении не нарушать границы дозволенного чётко отражался образ страны, где она родилась и жила – Латвия.

Официант обходит присутствующих.

Торжество начинается. Все уже заряжены приподнятостью над будничными заботами, что явно видно по внешне радостному облику именинницы.

«Атмосфера праздника поглощает всех и живёт ощутимо в помещении, главенствуя в смехе, в манерах, в разногосии говора. В то же время, отдельно пребывает здесь нечто своё внутри каждого из нас, из пришедших. Сплелись тут два раздельных проявления, которые также чётко разгораживаются и в обществе нашем, в его двойственности:

явь в событиях, с напышенной праздничностью и

неявное с бредом скрываемых страстей.

В этом, сегодня, на роль такого разделителя – видимого и тайного – выдвинута столешница.

Он – стол – как происходит всегда при многоликости компании на переговорах, на праздниках – принял, отделяя непритязательной ровной плоскостью столешницы верх и низ, видимое с невидимым. Он одинаково ровно принял всех.

Принял, встретил сходно и тех, кто был выше ростом и тех, кто ниже; и тех, кто был уже тёпленьким под хмельком; и тех, кто были холодненькими умом; и тех, кто расчётливо наметили в начале плотно поесть, а уже затем упиться до самопокачивания.

Столешница хорошо подходила для тех, кто над поверхностью её – при трапезе и любой другой деятельности – были хватки, постоянно лукаво улыбчивы и доброжелательны по-крокодильи.

Также хорошо стол подходил для увлекающихся подковёрными играми под плоскостью столешницы, где твАрилось разное, от взоров скрываемое. Спорый подъём в карьере тех, кто быстрее других шуровали лопатой, копая разные ямки и ямы конкурентам. Томление большинства из нас, кто незаметно и шустро урывали удовольствие для себя.

Стол этот, как и все его собратья, знал/видел всё, но оставался в философском безмолвии, а, вот, люди – нет. Они реагировали. Рефлексировали, но только на то, что приносило им известные всем нам пять чувств: откликались на боль, на неудобства, убегая от них, и на наслаждения, на удовольствия, устремляясь к ним.

«Корабль – Земля, – про себя отмечает Виктор, – это наша планета, где все мы живём, а сейчас – это сей пароход, где сидим мы с гостями: те же люди-пассажиры, то же восприятие, те же потребности, те же мотивы…

Пришёл сюда я с женой моей. Качается палуба.

Для трезво мыслящего человека палуба качается всегда на волнах моря жизни… Качается, но мгновениями импульсивно замирает в стабильности/абсолюте.

Замирает, когда выпрыгиваем мы из сна предметно-физического мира и оказываемся непосредственно в основе реальности. Оказываемся там и тогда, когда выныриваем из пучины изменчивых волн суеты суетной, видим себя, как-бы, со стороны…

Видим и надрывно кричать хочется, что не так мы, ты и я, живём. Не то пьём, едим. Не тем кланяемся. Не тех обнимаем, руки пожимаем, ласкаем… Не тем бросаемся на шею и целуем…

Целуем, вроде, красиво-привычные тела, которые, на самом деле, воспринимаются нами фальшиво: лживы они и красоту выставляют сквозь призму обмана.

Все мы/они – оборотни: самки/самцы, лисы/кролики и шакалы в человека обличьи по уровню сознания своего…», – так Виктор думает, полагает, но, в тот же миг, благожелательно улыбается окружающим.

В последнее время, он —Виктор – всё чаще начинает ловить себя на том, что он психиатр-психолог, находясь вне кабинета и приёмной своей, воспринимает уже людей только как своих пациентов. Ловит на этом своё восприятие и понимая, что это издержки профессии, успокаивая себя, мысленно переключается на компановку тезисов в докторской. Всё-таки он, в условиях закономерной и естественной изменчивости внешнего мира, нестабильности в обществе не забывает и всегда, всюду одаряет благодарностью любящую его жену своей сердечностью и мужской защитой, своим рядом нахождением. Так он отвечает на её постоянную заботу о нём. Он не устаёт восхищаться ёю, той, кто позволяет ему не думать о быте, о близких и делает возможным полностью находиться ему в поле творчества, в созидании научного произведения по теме необычной:

«Что представляет из себя человек?».

Виктор с удовлетворением воспринимает их семейный, невидимый для посторонних, подъём вверх по лестнице духа.

«Сегодня суббота, 20 сентября 2022 года —день рождения любимой жены моей – Светланы: ей пятьдесят лет. Рядом с ней сижу и, думая о своём, приветливо, изображая доброжелательность, киваю гостям. Киваю именно доброжелательно не потому, что они искренни со мной, а так надо, принято и мне приходится эти правила соблюдать.»

3.2.Гости-пассажиры на кораблике

Сложилось так, что собрались здесь на праздник сегодня сливки основных наших государств в Европе и слоёв общества.

Виктор знал почти всех их и, даже, подноготную каждого, но, как врач, личные данные клиентов хранил только в своей голове и картотеке…

В последнее время он стал осторожным. Ему было известно, что часто, когда кто-то называл взяточника не чистым на руку, то лиходеи обращались в суд и, опираясь на внушённую людям презумпцию невиновности, добивались наказания говорящего правду. В итоге, его объявляли виновным в клевете на казнокрадов и оборотней. Осуждали к лишению свободы, а проверку деятельности слывущего корупционером не проводили и тот формально слыл честным.

Давно уже все стараются не называть тех, по ком виселица плачет, открыто преступниками, в соответствии с сутью их поступков, а лицемерно и уважительно обращаются к сидящему в кресле начальнику.

По причине такой реакции юстиции законоотступники начинают выставлять себя чуть ли не святыми в глазах общества и это у них хорошо получается.

Получается, но важно то, что подход этот, применяемый в судебных залах, повторением своим закрепился и вышел на улицы. Здесь он, воздействуя на большинство, видоизменяет людей, приучает население стран к парадоксальному поведению.

Теперь преступники, предатели, мошенники, обманщики, если их так называют, громогласно возмущаются и требуют предоставить прямые доказательства. Дальше – больше: сейчас дошло уже до того, что подлецы – поступая подло, а лжецы – обманывая, сами себя считают благородными и честными, ведь, их двуличность и лицемерие никто не доказал в суде…