Текст книги "Краткий экскурс не в свое дело"

Вовка грустно засмеялся. Но его довольно весело поддержали и Наташка, и экономка, и двое охранников.

– Время над тобой не властно, – отсмеявшись, заявил он.

– Ну почему же? – возразила я, пытаясь проглотить обиду на то, что оказалась в положении посмешища. – Я уже выросла. Даже мои дети давно перешагнули тот возраст, в котором мы были до твоего отъезда.

Суворов сразу посерьезнел, но все дело испортила Наташка, заметив, что выросли не только я и мои дети, но заодно объем и ассортимент порождаемых мной неприятностей. В отместку я потребовала возвращения именно моей одежды, сообщив, что спешу на работу. Это спровоцировало новый взрыв веселья.

– Может быть, обсудим, что все-таки послужило поводом для нашей странной встречи? – наконец-то я попала в точку. Веселье угасло. – Скажи, – обратилась я к Суворову, – тот парень… ну, который чуть не сбил меня машиной, он жив?

– Нет. Убит. – У Суворова заходили желваки на скулах. Говорил он медленно, как будто через силу. – Стреляли из остановившейся рядом машины как раз в тот момент, когда Михаил вышел, чтобы помочь тебе подняться.

– Помочь подняться? Мне показалось наоборот… За что же его так?

– Н-не знаю… Возможно, ошиблись. – Вовка задумался. – Вообще-то за рулем должен был сидеть я.

– Надо же! А почему тебя там не было? Ой, извини, пожалуйста, я не то хотела сказать… Очень хорошо, что тебя там не было. Нет, опять не то. Лучше бы там вообще никого не было… Значит, что получается? Стреляли непрофессионалы… Профессионалы должны хорошо знать личность того, кого собираются отправить в последний путь. А почему ты не сел за руль?

– Видишь ли, я намеревался ехать на запланированную встречу, но перед самым отъездом, как снег на голову, свалилось сообщение о проверке из налоговой… Перенести встречу было невозможно, и на нее отправился мой заместитель. На машине нашего водителя. В это утро мы с Михаилом оба были безлошадными. Как раз после встречи он рассчитывал забрать из ремонта свою машину и поехать по делам, а эту перегнали бы назад охранники.

– А зачем в таком случае ехала вторая машина? Все охранники в одной не поместились?

– Владелец второй машины ехал следом, потому что тоже хотел устранить какую-то неисправность… Давайте оставим пока этот разговор. Лидия Федоровна, – обратился он к экономке, – распорядитесь, пожалуйста, насчет обеда.

– Хорошо… Мне принести Ирине Александровне какое-нибудь платье вашей жены? Пока вещи вашей гостьи приводятся в надлежащий вид. Надеюсь, Майя Семеновна не будет возражать?

Вопросы были заданы так, как будто меня рядом не имелось. Так, тумба в банном халате! Ответа экономка ждала только от хозяина дома. Оно, конечно, и правильно. С одной стороны. А вот с другой…

– Зачем задавать глупые вопросы? – удивилась Наташка. – Конечно, несите. Не может же Ирина все время торчать в этом белом прикиде! Хотя он и гармонично сочетается с ее босыми ногами.

– Ирина все может, – отрезала я. – Подожду свой родной костюм. Полдня, как на подиуме – в чужих шмотках. Надоело. И просто обожаю ходить босиком. А если не вписываюсь в вашу приличную компанию… – Договорить мне не дали.

– Вы можете быть свободны, – последовало указание Суворова двум пропыленным охранникам. Те, ничего не сказав, тихо удалились.

В руках у только что появившегося Петра Васильевича затрезвонил мой телефон. Летчик положил его на стоявший у дивана столик и отступил назад. Я схватила трубку.

Звонил любимый муж. Димка еще не успел как следует обрадоваться, услышав мой голос, а я уже поняла, что его будет интересовать.

– Представляешь, мы с коллегой перепутали мобильники! Они у нас, как братья-близнецы. Долго рассказывать. Как у тебя дела?

– Ты где находишься? – последовал встречный вопрос мужа.

– На работе, – на мой взгляд, очень убедительно соврала я.

– Тогда где твой Максим Максимыч? Судя по его заверениям, у тебя «белая горячка». У нормальных людей эта болезнь на почве алкоголизма бывает, а тебе она даром досталась – подарок судьбы. А вообще-то кто из вас психически здоров, я и сам запутался.

– Я, конечно. Какой разговор?

– Твой шеф уверяет, что ты убила трех человек и собираешься сдаться только в том случае, если Наталья привезет тебе белый халат и тапочки.

– Димочка, ты поверил во всю эту белиберду? – деланно возмутилась я, мысленно посылая шефа в дальнюю загранкомандировку, не менее чем на три года. Пусть ему там будет лучше.

– Представь себе, поверил. Когда прозвонился к Наталье, а мне сообщили, что за ней приехали какие-то мужики и увезли ее к тебе. По твоей настоятельной просьбе.

– Но ведь без белого халата и тапочек! – ляпнула я, спохватилась и беспомощно уставилась на Наташку.

Наверное, мой взгляд в тот момент источал всемирную скорбь. Подруга сделала круглые глаза, подскочила ко мне, ловко выхватив телефон, и затрещала в трубку:

– Привет, Ефимов! Ты уже всех дорезал по плану сегодняшнего дня? Теперь до жены добрался? Стоит, бедная, белее своего халата… – С полминуты Наташка не могла до конца вымолвить ни одного слова. – Да послушай ты меня в конце концов! Можешь просто послушать?! – Подруга наконец взяла инициативу разговора в свои руки: – Какой, на фиг, белый халат? Откуда у нее белый халат? – сверкнула она на меня глазами. И я тут же выразила готовность его снять. Если бы не присутствие Суворова и Петра Васильевича… – Я привезла?! Да с чего бы это? Вот стоит она передо мной, заметь, в своем простом брючном костюме коричневого цвета… – Я одобрительно кивнула. – За полторы тысячи рублей… – Мне очень захотелось поправить Наташку. Костюм стоил дороже. Но разве можно ее в чем-то убедить, когда у нее на все свое личное мнение. – Дороже он не стоит, – оторвавшись от телефона, шепнула она мне и снова вернулась к разговору: – Дима, что ты цепляешься к словам? Что ты на нас какие-то халаты вешаешь?… Где, где… На работе. Да-да, на работе у твоей жены… У меня завотделением замуж выходит. Ирина обещала сформировать рыбный заказ. Здесь же все дешевле. А я, как всегда, решила помочь. Ты ж меня знаешь. Попросила наших сотрудников подвезти, они и подвезли… Звони немедленно Максу и грози увольнением – ему или себе, не важно. Скажи, семейная жизнь рушится! – прошипела она мне, но тут же дала отмашку: – Ладно, я сама… Дмитрий Николаич, не говорите ерунды! Да мало ли – что моя заведующая замужем! Это вас с Иркой рутина заела. А человек уже за десять лет замужества пятый раз подряд разводится с мужем, чтобы снова бракосочетаться и сыграть с ним свадьбу. Хочется им новизны отношений. Хобби бывают разные… Так вот: я не вижу здесь никакого Максима Максимыча. – Наташка широко повела левой рукой в сторону, как бы призывая Димку убедиться в правдивости ее слов. – А городской телефон твоей жены унесли ремонтировать. Через пару часов вернут. Ирка им паука прибила. В беспомощном состоянии была. Ты же знаешь ее реакцию на пауков!.. Кого-кого убила?… Трех человек? Да ты что, Ефимов? Да как у тебя с головой-то, если ты такой бред несешь? Я тебе официально заявляю, рядом нет никаких трупов, кроме трупа паука! Приезжай сам посмотри. Или лучше я его тебе домой привезу… Как кого? Труп, конечно… Нет, это ты меня путаешь!.. Да мало ли что Макс сморозил! У него сегодня первое апреля и тридцать второй день месяца. Единственное, что могу предположить, Максим Максимыч что-то не так понял. Он звонил сюда Ирине на мобильник предупредить, что задерживается. Ругался, почему городской не отвечает. Ирина ему объяснила, что разбила аппарат о голову паука. Слушай! Может, он убийство паука за убийство трех человек принял? Ты попробуй ему сам перезвонить. – И она отключилась. Не сходя с места и что-то бормоча себе под нос, подруга прозвонилась Максу. Разговор был очень коротким. Что-то про очаровательную девушку, которую он привозил к ней для консультации с кардиологом. И внезапно возникшее душевное волнение, а также чувство вины перед женой Макса, уже несколько поутратившей былое очарование. Дальше была просьба, облеченная в форму приказа: переключить городской телефон на секретаршу, обязав ее сообщить доктору Ефимову Дмитрию Николаевичу в случае его звонка, что шефа пока нет на работе, а с Ириной Александровной связь только по мобильному телефону. Стационарный временно вышел из строя. – Смерть Ефимовой тебе не выгодна! – в заключение рявкнула Максу Наталья. – На сегодня уже хватит трупов. Подождем до завтра. – Очевидно, шеф не спорил. Перед тем как отключиться, Наташка удовлетворенно улыбнулась. – Я что-то не поняла, – не меняя выражения лица, обернулась она ко мне, – ты что, действительно убила трех человек? – Улыбка приняла несколько глуповатый оттенок. Адекватно отреагировать на ее вопрос я не успела. Мобильник по-прежнему находился у нее в руках, и она машинально ответила на звонок моей дочери: – Ленусик, это я, но твоя мама жива, здорова и, как всегда, не в своем уме. Папа, кстати, тоже… Раньше ты просто ошиблась номером… Сейчас? Сейчас она на рабочем месте. Могу передать ей трубку. Только ей надо переодеться… Я сказала переодеться? Не помню такого… Я? Тоже на работе. Отпуск, к сожалению, кончился. И больных, как назло, куча. Передаю трубку маме…

Я отдернула руки от выстиранного и выглаженного костюма, который держала на вешалке Лидия Федоровна и торопливо схватила мобильник:

– Алена, я слушаю, зайчик… – Дочь терпеливо пыталась получить ответ на один-единственный вопрос: что у нас опять случилось? – Когда? – испугалась я. – С утра или именно сейчас? – Договорились до того, что у нас никогда ничего не случается. «Все хорошо, прекрасная маркиза!» Я едва успела попросить Аленку перезвонить Славке, как кончилась зарядка. А заодно, наверное, и деньги на счете. Некстати вспомнились розовые лохмотья подарочного платья, приобретенного Петром для жены и сыгравшего в мусорный бачок. – Оно мне сразу не понравилось, – пробормотала я вслух, после чего в холле повисла напряженная тишина. Сейчас из уст экономки была бы весьма уместна торжественная фраза: «Кушать подано!»

Вместо этого прозвучало:

– Ир, так кого и за что ты убила? Помимо паука. И чем? – Наташку одолевало любопытство.

Я глубоко вздохнула, обреченно махнула рукой и, не отвечая, отправилась переодеваться.

Мне даже успели пришить воротничок блузки. Только костюм был еще чуть-чуть влажным.

Пока я приводила себя в порядок, Наташка не умолкала. Лично для нее вся эта история выглядела, как интересное приключение. Позвонил некий мужчина и искренне удивился ее присутствию на рабочем месте. Шутя поинтересовался, есть ли у нее знакомая с внешностью… Ну не будем на этом останавливаться. По описанию подруга меня сразу узнала, назвала по имени и слегка испугалась. Но испуг прошел, как только прояснилась ситуация. Оказывается, я находилась в удивительном месте, на даче у влиятельного бизнесмена Суворова Владимира Сергеевича, и горела желанием немедленно видеть рядом с собой свою подругу. Бизнесмен очень нуждался в нашей помощи. А в помощи Наташка не отказывала никому и никогда. Запросто могла ее, в случае чего, и навязать. Имеется в виду тот случай, когда человек просто не подозревает, что помощь ему уже необходима. Позвонив мне на мобильный, столкнулась с тем, что я временно не доступна. Обругала меня и отключила свой сотовый, учитывая, что сотруднице Полинке не понравится ее преждевременный уход с работы. Коллега вполне могла разорить Наталью бесконечными звонками с рабочего телефона по специально надуманным поводам. Что касается меня, то подруга решила: я занята – гуляю с Суворовым В.С. по его лесопарку в окружении гончих псов и охранников.

Не так давно Димкин знакомый втайне от него самого попросил меня помочь его другу выяснить странные обстоятельства, при которых из спальни жены пропала дорогая, ручной работы, шкатулка с еще более дорогими побрякушками. Так сказать, не выезжая на дом, логически осмыслить ситуацию. Наташка решила, что Суворов В.С. и есть тот самый друг. И вызов на дом все-таки потребовался. Наташка не знала – я забыла с ней поделиться радостной новостью – шкатулка и без всяких логических построений нашлась. Причем на видном месте. Шестилетняя дочь вышеозначенного друга, решив последовать совету взрослых и навести порядок в своем хозяйстве, вытряхнула мамочкины драгоценности в напольную вазу, сложила в опустошенную шкатулку фломастеры, ручки и карандаши, ранее валявшиеся по всему дому, и водрузила шкатулку на пианино. Она удачно заполнила свободное пространство, оставшееся после только что разбитой фарфоровой статуэтки – дама в розовом кружевном платье, забавной шляпке и с козленком у ног. Статуэтка была старинной работы, давно примелькалась – так что на нее никто из домочадцев не обращал внимания.

Сначала нашлись драгоценности. Напольную вазу уронил кот, несшийся, не разбирая дороги из комнаты, где сладко спал в кресле. Поводом для гонки спросонья послужил звук неожиданно включенного пылесоса. Вместе с вазой была сбита с ног бабушка. Но даже это не остановило обезумевшего кота. Успокоился он только на соседской лоджии, да и то всего на пару секунд. Бедняге пришлось мгновенно развернуться и под дикие вопли соседки, принимавшей на лоджии солнечные ванны, понестись обратно. Загоравшая женщина собиралась поделиться с коллегами по работе приятными впечатлениями от вымышленной поездки к берегу Средиземного моря. Для большей убедительности рассказа нужен был и больший по интенсивности загар. Разомлевшей на раскладушке от жары даме кот, сами понимаете, свалился как снег на голову. А снег для Средиземноморья, тем более в эту пору – нонсенс! Полная неожиданность.

Испуганный всей этой средиземноморской галиматьей, кот ураганом пронесся в обратную сторону, опять уронил бабушку (вазу еще поднять не успели – действовали по старшинству и истинной ценности приоритетов), кувырнулся сам и плашмя проехался по верхней крышке пианино, сметая пыль и прочие предметы, служившие украшением музыкального инструмента. Шкатулка была обнаружена на полу, драгоценности нашлись в вазе под бабушкой, а измученный кот в конце концов оказался под кроватью…

Встретили Наталью приветливо. Появившийся чуть позднее Суворов представился по всем правилам и сообщил, что испытывает настоятельную потребность познакомиться со мной. Наталья, решив, что, возможно, не все правильно поняла из рассказа вежливых молодых людей, порадовалась, что обскакала меня по части скорости прибытия на место. Однако удивилась: какова же должна быть стоимость украденных драгоценностей, чтобы столь обеспеченный человек почувствовал существенную брешь в своем состоянии? Не долго думая, вытащила небольшой снимок, где мы были сфотографированы вместе с моей Аленкой и ее Лешиком на теплоходе, и протянула Суворову. При этом строго поинтересовалась, хорошо ли он знает свою экономку.

«Лидия Федоровна – родственница моей жены, – спокойно пояснил Суворов, принимая фотографию. – Ирина?!»

Сказано было это не так громко, но Наташка все-таки подскочила в кресле: «А вы ее знали под другим именем? Но у нее нет подпольных кличек. Я ведь сразу напомнила вашим ребятам, что зовут ее Ириной, они должны были предупредить».

Подруга подошла к Суворову, попыталась взглянуть на снимок другими глазами, но ничего предосудительного не заметила. Попробовала забрать фото, но хозяин дома его не отдавал. Только тут до подруги дошло, что этот человек мог знать меня раньше… Раскололся он сразу, вызвав у Натальи слезы умиления – первая любовь. Как правило, бывает несчастливой. Вот как у нее к мороженому. Дальнейшее я уже знала…

Мой рассказ отличался некоторой сумбурностью. Постоянно мешали глаза Суворова, отвлекавшие меня на мысли о Димке. Я прерывалась и в душе начинала клятвенно заверять мужа в искренности и неизменности моих чувств к нему. После чего плавно переходила к пожеланиям супругу здоровья, счастья и успехов в работе. На этом себя одергивала и вновь возвращалась к рассказу, пока не замечала… Ну а дальше – смотрите выше.

Так или иначе, но доклад был завершен. Перешли к вопросам. Выделили главный – помню ли я личность хоть кого-нибудь из убийц? Вынуждена была признаться, что помню только марку и цвет машины, в которой они ехали – вишневая «девятка». Наталья с Петром увлеченно стали разбирать рассказанную мной историю по косточкам.

Наконец-то Вовка отвел от меня взгляд и задумался, сосредоточенно изучая рисунок ковра. Я этим тут же воспользовалась для экспресс-анализа его личности и наших с ним отношений. Конечно, он – как бы сказать так, чтобы не очень обидно? – возмужал. С годами импозантнее стала его сдержанность, которой Суворов всегда отличался. Раньше я думала, что за ней прячется неуверенность. И только от души начала его жалеть – первая стадия зарождения любви, как он уехал. Казалось – исчез навсегда из моей судьбы… Вовка, конечно, в жизни не очень счастлив. Раз человек имел несчастье влюбиться, как он может быть счастлив без объекта своей любви? Тем более что объект не выскочила за него замуж и, значит, совместным с ним проживанием не отравила его существования и не заставила глубоко разочароваться в прежних чувствах. Да, лучше оставаться идеалом. Приятно, что хоть кто-то считает тебя совершенством. Это как-то придает уверенности…

Я перехватила мягкий Вовкин взгляд, отметив про себя, что, видимо, выгляжу значительно интереснее коврового узора, и моментально спросила:

– А что с теми двумя ребятами?… Ну, которые остались на обочине? Один – в машине, второй… второй на машине, но под сенью березы? Я приняла их за бандитов.

Вовка усмехнулся.

– У первого сильный ушиб ребер. Второй был кандидатом технических наук. Работал над докторской диссертацией.

– Почему был? – дрожащим голосом спросила я и зажмурила глаза. Как будто они могли слышать.

– Потому что сейчас он в больнице с сотрясением мозга. Неизвестно, останется ли в нем хоть что-то от кандидата наук. Что уж тут говорить о докторской…

– Его надо к моему мужу в больницу, – торопливо залепетала я. – У них там…

– Он в прекрасной больнице, в руках прекрасных специалистов. Надеемся, все обойдется.

– Господи! Больше никогда! Никогда в жизни не возьму в руки зонт! Пусть хоть дождем смоет! – поклялась я. – Так и поплыву без паруса в сточный колодец. Ну что бы им сразу все объяснить по-хорошему! Хотя в той ситуации… Владимир… – Брови у него взметнулись вверх, губы иронически искривились. – Ну как хочешь! Желаешь ходить в Вовках, кто бы возражал! У тебя враги есть?

– Скажем так, есть недруги. Врагов у меня нет.

– Странно… У тебя большой бизнес?

– Основная фирма в Англии. Там же несколько небольших промышленных предприятий. Одно здесь…

– Свой банк?

– Пока нет.

– Не важно. Все равно, с чего ты решил, что до сих пор не нажил врагов? Да ты их наживал вместе с состоянием.

– Иринка, у меня нет врагов, а тем более – желающих непременно избавиться от меня радикальным способом. Хочешь съездить в Англию?

– Вот мы и определили одного врага: язык твой – враг твой. Болтаешь, не согласовываясь с разумом. А где твоя жена? И дочь? Ты, кажется, поминал, что у тебя есть дочь? – Честно говоря, про семью я не зря ляпнула. А не будет приглашать всяких посторонних женщин в Англию.

Вовка помрачнел.

– Моя жена и дочь? – зачем-то переспросил он. – Дочь учится в Англии, жена, – Суворов взглянул на часы, – в принципе, тоже должна долететь. Мы с ней не успели проститься. Не знаю, во сколько улетел самолет. Ее отвозил водитель на моей машине. Ее собственная отказалась заводиться. Во всяком случае, на работу сегодня я сам добирался с помощью соседа… Ладно! – резко оборвал он разговор и встал. – Давайте обедать!

– Запросто! – заявила Наташка, поднимаясь следом.

За ней выкарабкалась из кресла и я. Петр вообще не садился. Так и стоял у двери, вытянув руки по швам, отсвечиваясь полной неуверенностью в хоть какой-то значимости своей персоны.

– Мне нужен хороший технарь-практик, – весело заявил ему Вовка. – Мы позже обсудим детали. Думаю, тысяча долларов в месяц для начала тебя устроит?

Вот теперь-то, когда все уже встали, летчик и уселся. Хорошо, не мимо дивана.

То, что он пытался сказать, не подлежало переводу ни на один человеческий язык:

– Я… вы… ох… не… ду… мать честная!

– Ну вот и договорились, – спокойно сказал Суворов, пряча усмешку. – Лидия Федоровна, – обратился он к неизвестно откуда появившейся экономке, – займитесь, пожалуйста, обустройством Петра…

– Василича, – услужливо подсказала я.

Суворов в знак признательности за подсказку кивнул мне и продолжил:

– И не забудьте его накормить. Он пока будет жить у нас. Вместе с семьей, которую перевезет чуть позже. – И, развернувшись к Петру, добавил: – А ты, летчик, устраивайся со всеми удобствами. Потом зайдешь к ребятам, расскажешь, каким образом пропали документы. О дальнейшем переговорим позднее.

Направляясь следом за экономкой, летчик еще плохо соображал. На мое «счастливо оставаться» он ответил точно такими же словами.

На выходе Лидия Федоровна оглянулась, и я с удивлением подумала: «Как в ней помещается столько ненависти? Больная, что ли?» Накрашенные тонкие губы изогнулись, и я четко уловила их движение: она неслышно обозвала меня гадиной. И хотя, кроме меня, этого никто не заметил, сразу исчезла короткая радость за Петра Васильевича. На душе стало так мерзко, будто в нее подкинули дохлого паука. Я невольно притормозила, не в силах поверить собственным глазам. За что же ей меня так ненавидеть? Но Лидия Федоровна мгновенно сменила маску ненависти на гримасу добродушия и покинула холл, закрыв дверь за Петром Васильевичем. А я, хлопая ресницами, нелепо торчала у кресла, глядя им вслед.

Что именно было за обедом – помню совсем плохо. На вопросы отвечала невпопад. Кажется, пыталась есть вилкой супчик. От вина решительно отказалась. Тем не менее, по воспоминаниям Наташки, дав добро только на кофе без сахара, положила в бокал с вином два кусочка и, размешав содержимое лезвием ножа, морщась и явно страдая, выпила…

Ничего не поделаешь. Сначала находилась в прострации от расстройства, а затем в голове возникла огромная куча вопросов, и я не знала, как получить на них ответ. Было не до обеда. Не хотелось обижать Суворова, но мне кое-что не нравилось…

Я уже почти собралась с духом, чтобы спросить, какие отношения связывали его с Михаилом, да опрометчиво взглянула на чашечку кофе, стоявшую перед носом. Она породила смутные и нехорошие вкусовые ощущения. Именно поэтому, обращаясь к ней, заявила:

– От второй чашки увольте. Кофе у вас отвратительный!

– Этот – из другой емкости, – без тени улыбки выдал Суворов, и я недоверчиво взглянула на Наташку. Она негодующе фыркнула.

Проверить качество кофе мне не пришлось. Вовку срочно выманили в другую комнату, а Наталья с места в карьер принялась читать мне нотации. И, хотя они сразу же встали мне поперек горла, запивать их жуткой бурдой все равно не хотелось. Заявив, что мое поведение за обедом напомнило ей печальное и трудное прошлое, в котором все мы произошли от обезьян, Наталья потребовала немедленного окончания встречи школьных друзей. Потом залпом выдала длинный перечень достоинств моего мужа, перед которыми меркла личность господина Вовки Суворова. Некоторые из них, подозреваю, она открыла всего лишь пару минут назад. Если бы Димка лично слышал из ее уст эту хвалебную песнь песней! До этого момента считалось, что именно я осчастливила Дмитрия Николаевича, выйдя за него замуж. Что ж, все мы ошибаемся. Очевидно за то время, что я вела мысленные переговоры сама с собой, у Натальи с Суворовым возникли кое-какие разногласия.

Только было решилась спросить, какая муха укусила подругу, – вернулся Суворов. Выглядел он так, будто проглотил аршин.

– Спасибо! Все было очень вкусно. Нам пора, – заторопилась Наталья, вскакивая с места. – Ира тебе тоже очень благодарна за встречу, Володя. – Видя, что я не тороплюсь последовать ее примеру, подруга со словами «Я тебе помогу!» железной хваткой выдернула меня из кресла. – Какие, однако, сюрпризы устраивает судьба! Для того чтобы мне с тобой познакомиться, Владимир, ей всего-навсего потребовалось слегка придавить, потом чуть не придушить Ирку руками твоего партнера, а в довершении отправить его в одиночестве к праотцам. Слушайте, мне кажется, эта встреча не к добру. Мой совет, нам не стоит больше встречаться. Кроме как на кладбище… Если, конечно, наше присутствие на похоронах Михаила очень необходимо.

С Суворовым определенно происходило что-то непонятное. Он в упор смотрел на Наташку, но, кажется, ее не видел. Она примолкла и осторожно, на цыпочках сдвинулась в сторону, увлекая за собой и меня.

Суворов направления взгляда не переменил. Вперившись отсутствующими глазами в то место, где только что был Наташкин лоб, он так же в упор, но без всякого выражения смотрел в свободное безвоздушное пространство за окном.

– Зря я предложила встретиться на кладбище, – шепнула Наташка. – Мы не знаем этого погибшего Михаила, и не стоит, пожалуй, приходить на похороны. Сходим в церковь, попросишь у него прощения за случайную сопричастность к его смерти… Конечно, не будь тебя с твоим безумным фетишизмом, Михаил бы на пару минут дольше прожил… Нет, обязательно помолимся за упокой его души.

– Вас проводить? – послышался от двери вежливый голос экономки. Таким тоном уместнее было бы сказать: «выпроводить».

– Что-то случилось? – спросила я, мысленно переступая через неприязнь, источаемую Лидией Федоровной.

– Если Владимир Сергеич сочтет нужным, он ответит на ваш вопрос. – Лидия Федоровна мстительно улыбнулась.

– Владимир Сергеич занят, – сухо сказала я. – Когда он отомрет, не сочтите за труд передать ему, что свяжусь с ним при первой же возможности.

Брызнуть ядовитой слюной она не успела. Суворов отмер, мгновенно вник в ситуацию и отправил экономку прочь.

– Я тебе позвоню, – целуя меня в щеку, торопливо произнес он. – Вас отвезут, куда скажете. К сожалению, сам не смогу. За Петра не волнуйся.

Нас действительно довез до дома не очень разговорчивый охранник с приятным акцентом в голосе. Впрочем, мы были так заняты препирательствами в части оценки событий дня, что его участие в разговоре было излишним.