Текст книги "Госпожа удача"

Встреча с Эдиком

С тех пор, как ушли в мир иной Иван Аникиевич и Екатерина Федоровна, их шестнадцатилетняя внучка Маша осталась круглой сиротой. В семье Павиничей девочку считали членом своей семьи. Не смотря на то, что жила она в том же доме и ее, так называемые опекуны, только в разных подъездах. Часто Маша оставалась ночевать в комнате, в которой когда-то жил старший сын со своей семьей. Каждый вечер конспекты и тетради девочки проверяли или вместе, или, когда хозяин задерживался на работе, с уроками разбиралась Нина Николаевна.

Однажды, возвратившись к себе в квартиру, она застала на лестничной площадке участкового милиционера и какие-то неизвестные мужчины. Милиционер, как и положено людям его профессии, представился девушке, а потом уверенным тоном сказал, указывая рукой на своих партнеров:

– Это сотрудники службы социальной защиты, они пришли, чтобы оформить тебя в детский дом. Ведь тебе исполнилось всего шестнадцать лет, а детям в таком возрасте без присмотра старших, согласно нашим законам, жить запрещено. Даю тебе на сборы неделю. Теперь для тебя родным станет детский дом. В нем живут такие же дети, как и ты. Они учатся и не жалуются на свою жизнь.

Маша не стала перечить блюстителю порядка, но как только он ушел, побежала в дом к Павиничам. Увидев испуганное лицо девочки, Нина Николаевна не стала задавать лишних вопросов, а спокойным голосом пригласила ее к столу.

– Ты сначала покушай, а потом, когда вернется со службы Александр Николаевич, обсудим твою проблему.

За ужином Нина изложила мужу суть произошедших с девочкой событий. Александр Николаевич выслушал жену молча, затем, покончив с ужином, вышел на балкон, закурил и долго о чем-то думал. Вернулся на кухню он совершенно спокойным, по его лицу было видно, что он уже принял окончательное решение.

– Вот что, – сказал он притихшим женщинам, – насколько я понимаю, этих людей интересует ни судьба Машеньки. Им не дает покоя доставшаяся ей трехкомнатная квартира улучшенной планировки. Судя по всему, эти проходимцы хотят оперативно провернуть свое дельце, но у них ничего не получится. Я завтра же подам заявление на опекунство.

Не прошло и трех месяцев, как муж и жена Павиничи стали опекунами несовершеннолетней Маши Корниенко.

Маша росла красивой и не по годам умной девочкой. Она помогала Нине Николаевне с уборкой квартиры, а по выходным ездила с опекунами на дачный участок. После занятий в университете Нина Николаевна и Александр Николаевич помогали девочке делать косметический ремонт в ее квартире.

Однажды жарким воскресным днем Маша с подругой по университету поехала в Зеленоградск, позагорать на знаменитых сковородках. Вот тут-то и заметил красивую, стройную девушку сын видного регионального бизнесмена Эдик Дивальский. Сначала он пригласил подруг в кафе поесть мороженного, а в конце дня усадил доверчивых девушек в свой джип и повез в Калининград. Обеим подругам понравился коренастый, крепкого телосложения мужчина лет тридцати.

Сначала Эдик отвез домой подругу. Когда подъехали к подъезду дома, где жила Маша, стал напрашиваться в гости на чашку кофе.

– Я живу одна, – смущенно улыбнулась девушка, – и пью только чай со сливками, так меня приучили дедушка с бабушкой.

– А где же теперь твои учителя чаепития?

– Нет их, – с грустью в голосе ответила Маша. – Вот уже полгода, как они умерли. А маму я свою хорошо помню. Она умерла, когда мне не было еще и десяти.

– Ты, наверно, скучно живешь? – окинув девушку взглядом, спросил парень.

– Мне некогда скучать. Учеба в университете, работа по дому. – Она сделала несколько шагов от машины в сторону подъезда. – До свидания, Эдик. Спасибо вам за внимание.

Прошло несколько дней. Как-то возвращаясь с занятий, Маша увидела во дворе дома машину Эдика. Она замедлила шаг, но Эдик ее уже заметил. Он, словно ветер, выскочил из машины и, шагая прямо по газонам, направился навстречу девушке, держа в руке пластиковый пакет.

– Держи, – протянул он пакет, – здесь кофе. Думаю, что тебе его на твою студенческую стипендию покупать не по карману.

– Зачем вы на меня тратите деньги? – стеснительно улыбаясь, стала отказываться Маша. – Я же вам сказала, что кофе не пью.

– Зато я пью. И как раз сейчас у меня есть огромное желание выпить пару чашечек бодрящего напитка. Надеюсь, ты не откажешься его сварить для меня?

– Эдик, ты не обижайся, но, к своему стыду, я не умею варить кофе.

– Это не беда. Если моя красавица русалка не будет возражать, то я приготовлю для себя кофе сам. – Он решительно взял девушку под руку и повел ее в подъезд.

В квартире Маши он чувствовал себя как дома. Как только девушка нагнулась, чтобы снять обувь, он схватил ее сзади и, одним махом швырнув на диван, стал насиловать. Она кричала, вырывалась, но силы были неравными.

Когда все закончилось, Эдик помог Маше подняться, стал проявлять различные знаки внимания.

– Когда тебе исполнится восемнадцать, – обнимая ее, сказал он ласково, – мы оформим с тобой наши взаимоотношения в ЗАГСе.

Девушка, закрыв лицо простыней, рыдала на всю квартиру, а ее нахальный гость включил на всю громкость телевизор и стал варить кофе. Приготовив напиток, он отнес Маше чашечку в постель. При этом он говорил ей всякие нежные слова и обещал любить до гробовой доски.

Выпив кофе, Маша немного успокоилась и теперь рассматривала человека, который несколько минут назад терзал ее, словно бешеный пес. Эдик продолжал говорить ей нежные слова, и это совсем успокоило девушку.

С этого дня Эдик стал приходить в квартиру Маши, как к себе домой. Он брал от девушки все, что ему хотелось, постоянно напоминал ей, что они скоро поженятся. И Маша вдруг поняла, что любит этого парня, и когда тот немного задерживался, она не находила себе места.

Однажды, вернувшись из женской консультации, она сказала Эдику, что она беременна.

– Врачи сказали, чтобы я стала на учет, – потупив глаза, сообщила Маша.

– Какой там учет, – всполошился Эдик. – Немедленно в больницу делать аборт.

– Я боюсь.

– Чего ты боишься? Тысячи женщин это делают и не боятся, а ты, роза-мимоза, боишься.

– Да, боюсь, но не физической боли, а того, что у меня потом может не быть детей.

Эдик достал бумажник, отсчитал несколько сотен долларов и, небрежно бросив их на кухонный стол, сказал:

– Даю тебе на эти дела ровно неделю. И только когда ты мне доложишь, что сделала аборт, я вернусь, и мы будем любить друг друга. Но если ты меня ослушаешься, то пожалеешь, что на свет родилась.

– Убивать своего ребенка я не стану, – зарыдала девушка.

– Станешь, еще как станешь. – Эдик схватил Машу за волосы и, потащив к зеркалу, ткнул лбом в стекло. – Посмотри на себя, на что ты похожа. На такую мымру даже бомж не захочет помочиться.

Эти слова ударили девушку словно плетью. Она повернулась к парню и, глядя ему в глаза, сказала:

– Мне теперь не важно, захочет на меня кто-то смотреть или нет. Важно только одно, что у меня будет от тебя ребенок, и я его буду безумно любить.

Эдик пнул девушку ногой под зад и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью. От удара Маша упала на пол и ударилась о косяк двери, при этом сильно разбила себе лицо. В таком виде ее и застала Нина Николаевна. Она подняла девушку с пола, достала из домашней аптечки перекись водорода и стала обрабатывать ссадины.

– Тот, кто это сделал, должен нести ответственность, – категорично заявила женщина. – Она решительно подошла к телефону и, глядя на испуганную девушку, заявила. – Я звоню в милицию. Этот негодяй получит по заслугам.

– Не нужно звонить в милицию, – бросилась к Нине Николаевне девушка. – Я люблю этого парня, и у меня будет от него ребенок.

– Как ребенок? – Женщина присела на тумбочку. – Тебе ведь всего шестнадцать лет. Ты же должна окончить университет сначала, получить образование, а не пеленками заниматься.

Девушка грустно улыбнулась, подняла полы коротенького халата и показала уже слегка начавший округляться живот.

– И когда же ты это успела сделать? – скорее прокричала, чем спросила Нина Николаевна.

– Я этого не хотела, он меня изнасиловал. Я, конечно, сначала расстроилась сильно, но он сказал, что любит меня и обязательно на мне женится.

– Скажи мне сейчас же, кто этот негодяй? Я с ним разберусь.

– Это вряд ли, – усмехнулась Маша. – У Эдика очень богатые родители. Я понимаю, что они не захотят, чтобы он женился на сироте.

– Ну, это мы еще посмотрим, – вскочила с тумбочки воинственно настроенная опекунша. – А сейчас пойдем к нам. Будешь жить в нашей квартире, пока я не внесу ясность в этот вопрос.

На следующий день Маша, как обычно, пошла на занятия в университет. По пути она решила зайти в агентство по недвижимости. Директором этого агентства была мать Эдика. Войдя в кабинет миллионерши, она вежливо поздоровалась и сразу заявила:

– Меня зовут Марией. После того, как ваш сын меня изнасиловал, я жду ребенка.

Хозяйка кабинета часто заморгала, потом подняла на лоб очки в тонкой золотистой оправе и внимательно осмотрела девушку.

– Давно это случилось? – спросила она.

– Это именно случилось?

– Да вот это самое, – указала она пальцем на живот девушки.

– Вас, видимо, интересует продолжительность моей беременности. Врачи установили срок тринадцать недель.

– А что вам по этому поводу сказал Эдик?

– Ничего серьезного. Сначала он предложил сделать аборт, а потом побил меня.

Женщина отвернулась к окну, и какое-то время смотрела куда-то вдаль. Когда она снова повернулась к Маше, ее лицо исказили гримасы злости.

– Верю, – сказала она по слогам. – Верю, что мой сын ничего серьезного не мог сказать такой маленькой шлюшке, как ты. О чем ему говорить с тобой? Ты посмотри на себя в зеркало, – артистично улыбаясь, предложила миллионерша, – ты же заморыш. Наших миллионов захотелось, да? Интересно, кто это тебя надоумил шантажировать моего сына? Тебе сначала нужно было знать, что даже общаться с такой, как ты, мой сын посчитает за позор, а ты ему в жены набиваешься. Вот тебе, потаскуха, – и она скрутила кукиш перед лицом Маши. – Брысь отсюда, кошка дранная, – подскочив с места и схватив девушку за рукав кофты, крикнула свирепая женщина. – И чтобы больше никогда не становилась на пути моего сына. А если я, не дай Бог узнаю, что ты пытаешься бросить тень на моего Эдика, я тебя со света сживу. – После этих слов она вытолкнула ошалевшую девушку из кабинета. Чуть переведя дыхание, набросила на секретаря. – Как ты могла пропустить ко мне эту уличную путану?

Девушка покраснела и опустила голову, не зная, что ответить рассвирепевшей начальницы.

Маша тем временем вышла на улицу, присела на скамейку в сквере и стала думать, как же ей теперь жить дальше и что она будет делать, когда родится ребенок? Бросать университет в ее планы не входило. Немного посидев и поразмышляв о жизни такой непростой, девушка направилась к автобусной остановке, но поехала не на занятия, а на кладбище, которое находилось возле поселка Космодемьянского. Вскоре она сидела возле сильно осевшей могилы своей матери, рядом с которой были могилы ее бабушки и дедушки.

Опустившись на колени, Маша громко зарыдала. Сквозь слезы она постоянно задавала умершим одни и те же вопросы: «Что ей делать? Где брать силы для дальнейшего существования»? Уставшая и совсем обессиленная, она вернулась домой. Здесь ее уже поджидали мальчишки-подростки из соседнего дома. Едва Маша приблизилась к подъезду, как они схватили ее и затащили в подвал. Трое хулиганов держали ее за руки и ноги, а остальные, став у изголовья, дружно мочились прямо в лицо. Девушка так сильно испугалась, что у нее даже не было сил, чтобы закричать. Она закрыла глаза и потеряла сознание.

– Пацаны, – крикнул один из хулиганов, – да она, кажется, от страха окочурилась. Сматываемся отсюда по домам.

Спустя какое-то время Маша пришла в себя. Поднявшись из лужи мочи, она словно пьяная пошла на свой этаж. Соседи, увидев девушку в таком состоянии, тихо переговаривались за ее спиной.

– Надо же, была такая хорошая девочка, а теперь стала гулять и пить. Вон как он нее мочой воняет.

Едва Маша вошла в свою квартиру, как следом за ней вбежала Нина Николаевна.

– Девочка моя, – закричала она вне себя, – где ты была? Мы тебя с Александром Николаевичем обыскались. – Она заглянула в ванную, где Маша снимала с себя одежду. – Что это тебя так мочой воняет? Недержание, что ли?

Девушка молча набрала полную ванну воды и, забравшись в нее, закрыла глаза. Какое-то время лежала молча, затем стала рассказывать, как ее вытолкала из кабинета мать Эдика, а когда вернулась с кладбища, над ней еще поиздевались мальчишки с соседнего дома.

Услышав рассказ девушки, Нина Николаевна позвонила к себе домой и попросила мужа прийти в квартиру Маши. Затем, напоив девушку валерьянкой, стала варить кофе. Вскоре появился и Александр Николаевич. Все трое сели к столу. Женщина пересказала мужу рассказ Маши.

– Я этого так не оставлю, – сжав кулаки, процедил сквозь зубы Александр Николаевич. – Я их всех в тюрьме сгною. А Маша с сегодняшнего дня будет жить у нас. А ты, Нина, будешь нести за нее персональную ответственность. – После этих слов мужчина вышел из квартиры.

– Ты, Машенька, не убивайся, – словно чувствуя свою вину перед девушкой, тихо сказала Нина Николаевна. – Как и прежде ходи в университет, а когда родится ребеночек, наймем нянечку, и она будет тебе во всем помогать.

На следующее утро, как только Маша вышла из подъезда дома, за нею на служебной машине последовал Александр Николаевич.

– Поезжай потихоньку вон за той девушкой, – сказал он солдату водителю.

Когда девушка подошла к десятиэтажному жилому дому, из подъезда выскочила орава мальчишек-подростков и криком бросилась к Маше. Выкрикивая оскорбительные слова, стали бросать в нее гнилые яблоки. Закрыв лицо руками, она попыталась вырваться из кольца обидчиков.

– Нужно схватить вон того вислоухого змееныша, – указал он солдату на высокого парня, – по всему видно, что он у них за главного. – И они бросились к подросткам.

Через пару минут великовозрастный подросток сидел в машине Александра Николаевича и, хлюпая носом, говорил, что, дескать, он не виноват, что это взрослый дядька велел им каждый день издеваться над девушкой.

– Вчера он велел нам ее изнасиловать, но мы побоялись это делать и просто пописали на нее. А сегодня приказал выбросить ей на голову два ведра гнилых яблок.

– Слушай сюда, уголовник, – схватив парня за подбородок, зло прошипел Александр Николаевич, – только за то, что вы сотворили вчера, вас всех нужно отправить в колонию для несовершеннолетних. Но я этого делать не стану. Я отпущу тебя для того, чтобы ты сказал своим дружкам, если вы хотя бы приблизитесь к этой девушке на сто метров, я каждому из вас отрежу ту часть тела, которой вы писаете. А вот с вашим учителем Эдиком будет разбираться прокуратура. – Он открыл дверцу машины и, потянув парня за ухо, вытолкнул его наружу. Затем подошел к перепуганной Маше. – Возвращайся домой, переодень одежду и иди на занятия. С этого момента тебя больше никто не тронет. Мы с водителем тебя здесь подождем.

Вечером, когда собрались дома, Александр Николаевич сказал жене, что соседка из подъезда, где живет Маша, видела на лестничной площадке возле квартиры девушки двух сомнительных типов, которые постоянно звонят в дверь.

– Она показала мне их, – он подошел к окну. – Они и сейчас сидят на скамейке возле соседнего подъезда. – Он немного понаблюдал за незнакомцами. – Похоже, они там надолго уселись. – И он позвонил знакомому полковнику милиции.

Прошло несколько минут, вдруг во двор въехала патрульная машина. Сотрудники милиции решительно направились к сидевшим парням, проверили у них документы и, посадив на заднее сидение, увезли в участок.

Через некоторое время Александру Николаевичу позвонил все тот же полковник милиции.

– Спасибо за информацию, – бодро проговорил он. – Ты оказался прав, эти люди действительно преступники. Один из них уже давно находится в федеральном розыске.

Прошло время. Подавленная происшедшими событиями Маша боялась без сопровождения ходить в университет. Она даже вздрагивала от телефонного звонка. Однажды, когда у родителей гостил Виктор с женой, отец рассказал ему о ситуации, которая сложилась вокруг Маши. Виктор долго молчал, курил, а затем тихим голосом сказал:

– Знаешь, папа, такие люди как Дивальские потому так смело себя чувствуют, что на их счетах в банках лежат миллионы долларов. Они уверены, что смогу купить и чиновников из милиции, и судей. Вот и живут по не писаному закону: разделяй и властвуй. Именно поэтому считаю, что обращаться в правоохранительные органы не следует. У нас нет таких денег, а адвокаты Дивальских нас уничтожат. Возникшую проблему, естественно, нужно решить. И в первую очередь, чтобы сбить с них спесь, их нужно разорить. Дай мне неделю времени, а сам пока ничего не предпринимай. Ну а Машу, само собой разумеется, нужно возить в университет и обратно.

После разговора с отцом Виктор позвонил своему другу, с которым воевал в Афганистане, Юрию Синеву. И хотя служили они в разных войсках, Виктор мотострелковой части, а Юрий в вертолетном подразделении, боевая дружба между ними от этого не стала меньше. Договорились встретиться и обсудить одну проблему.

Вскоре в одном из ресторанов собрались шесть человек – бывших офицеров афганцев. Выслушав рассказ Виктора, Юра сказал:

– После того, как меня комиссовали и назначили позорно мизерную пенсию, я устроился охранником на предприятие Дивальского старшего. Вот где довелось насмотреться на гонор этих упырей. Мне пришлось столько перенести унижений, что было бы мое право, я бы все это бандитское кодло расстрелял бы без суда и следствия. Представляете, пока мы воевали в Афгане, они облюбовали для себя кормушку в Прибалтийском военном округе. Они уже тогда знали, что судьба Советского Союза предрешена, поэтому и готовили запасные пути отступления. И когда в России к власти пришли демократические силы, такие мерзавцы, как Дивальский, уже знали, куда следует сунуть руку за бюджетными деньгами и крупной недвижимостью. Так вот, дорогие мои друзья афганцы, мне пришлось наблюдать, как Дивальский-старший, так, ради смеха, сворачивал в трубочку сто долларовые купюры и поджигал их. В то время как моя семья голодала, он перед лицом, таких как я, бросал на прилавок сто баксов, просил дать ему стакан воды без газа и сдачу не брал. Нажив миллионы долларов на чужом горе, они ведут разгульную, развратную жизнь. Остановить таких людей в нашем регионе нет возможности.

– Позвольте сказать пару слов разведчику? – сказал один из офицеров-афганцев.

– В боевых условиях разведка играет важную роль, – смеясь, ответил Виктор. – Слушаем тебя.

– Нам нужно четко определиться с недвижимостью, которую имеет этот мафиозный клан. Кроме того, вычислить всех их друзей и врагов. Уверен, что эти ползучие гады не настолько глупы, чтобы держать деньги в банках России. Разумеется, те деньги, что на зарубежных счетах, мы не достанем. Следовательно, нужно сделать так, чтобы они сами это сделали.

Долго еще сидели друзья-афганцы за столиком и, соблюдая конспирацию, планировали работу по обезоруживанию своего потенциального врага. Подводя итог состоявшемуся разговору, Виктор сказал:

– Значит, мы должны лишить Дивальских всех имеющихся у них автомобилей, всей недвижимости и жилья.

– Я узнаю у своего друга в ГАИ номера всех машин Дивальских, – подвинулся ближе Юра Синев.

– У меня есть знакомые в кадастровой палате, – подключился к разговору еще один бывший афганец, – через пару дней у меня будет вся информация по недвижимости этих негодяев.

– На всю работу у нас есть всего неделя, – сказал Виктор.

Через три дня Виктор обзвонил всех своих друзей и назначил встречу на даче родителей. Друзья решили взять в разработку дом из красного кирпича гаражом на шесть машин, который находился в центре города, двухэтажный офис с магазином, салон-парикмахерскую и две квартиры. Остальную недвижимость пока решили не трогать, так в них всегда находилось много народа. Единомышленникам стало известно, что Эдик с родителями собрался в поездку в Германию. Выезд был назначен на пятницу, а возвращение только через неделю.

– Как говорят в народе: кот из дома, мыши в пляс, – усмехнувшись, сказал Юрий. – Вот и мы должны успеть провести свое мероприятие по пресечению произвола и злодеяний этих упырей.

– Хорошо бы провести операцию так, чтобы подозрение пало на людей заклятого врага Дивальских, бывшего бандюка, крышевавшего палатки на рынках Калининграда, а ныне депутата областной Думы Максима Волчанского, по кличке Вольф, – задумчиво произнес Виктор. – В городе многие знают, что Вольф курит только кубинские сигары. Сигары мы добудем, а вот машину Вольфа желательно бы видеть у трехэтажного дома Дивальских.

Друзья стали планировать, как сделать именно так, чтобы подозрение пало на Вольфа и его подручных.

– А теперь, друзья, перейдем ближе к делу. В пятницу машину Дивальских нужно будет вести вплоть до самой границы с Польшей, – распоряжался Виктор. – Кроме того, нужно на пару часов позаимствовать у Вольфа его машину и на ней подъехать к особняку наших «дружбанов». В машину следует усадить собаку, у которой в этот период будет течка. Пустить собаку через забор во двор, так, чтобы охранник мог хорошо видеть машину Вольфа и заметить ее номер. Охраняет дом уже не молодой мужчина с немецкой овчаркой. Кобеля он спускает с поводка после десяти часов вечера. Другую машину поставим с тыльной стороны. В нее уложим четыре баллона с бутаном и несколько пластиковых канистр с бензином. Как только наша сучка окажется в поле зрения кобеля, охранник обязательно пойдет полюбоваться собачьей любовью. Это сигнал к нашему действию. Затаскиваем баллоны и канистры в дом, обливаем бензином машины, открываем вентили и поджигаем дорожку, политую бензином до самого забора. Важно не забыть разбросать окурки от сигар. Машина Вольфа должна покинуть территорию у дома Дивальских и мчаться на платную стоянку.

Друзья одобрили первый план и, уточнив кое-какие детали, перешли к плану номер два.

– Второе мероприятие мы должны проделать в офисе жены Дивальского, – продолжал излагать соображения Виктор. – Здесь мы просто забросаем окна бутылками с зажигательной смесью с тыльной стороны. Думается, десяти бутылок вполне хватит. Шесть штук для офиса и по две для апартаментов.

Бывшие афганцы сделали все, как и планировали. Ровно в десять часов вечера запылал дом и гараж с машинами, а четыре часа спустя такая же участь постигла офис.

Отброшенный взрывной волной охранник дома чудом остался в живых. А вот от дома остались только стены. Офис сгорел тоже полностью. Прибывшим пожарным уже ничего не оставалось, как погасить тлеющие головешки.

Дивальские вернулись через сутки, так и не побывав в Германии. От охранника они узнали, что незадолго до пожара у дома стояла машина Вольфа, на месте которой милиция обнаружила окурки от сигар. Тут же по городу поползли слухи, что Дивальских поджег их конкурент и непримиримый враг Вольф.

Через три дня после этого происшествия бывшие афганцы снова собрались на даче родителей Виктора. На этот раз, разрабатываемый ими план, сводился к тому, чтобы столкнуть лбами Вольфа и Дивальских. Друзьям стало известно, что Вольф взял в банке большой кредит и построил девятиэтажный дом, в котором половина помещений предназначалась для офисов, а половина под элитное жилье. Дом уже был сдан в эксплуатацию, и Вольф дал объявление в газете на заключение договоров аренды и продажу квартир. Но мечтам вороватого бизнесмена не суждено было сбыться.

В воскресенье ночью бывшие афганцы поднялись на последний этаж здания, затем спускаясь с этажа на этаж, заходили в каждое помещение и открывали краны с водой, сворачивали вентили на батареях отопления, заливая пол смесью холодной и горячей воды. Сделав свое дело, они отъехали на небольшой расстояние и стали наблюдать за домом. Но там стояла мертвая тишина. Охрана, расположенная на первом этаже пока ничего знать не могла, а видеокамер в доме еще не было. Просидев в машине пару часов, парни так и уехали, ничего интересного не увидев.

В понедельник Виктор ехал на своей машине на работу. Возле нового здания собралось с полсотни зевак. Там же стояли машины из гаража Вольфа и машина милиции. Остановив машину, поинтересовался, что случилось.

– Говорят, что люди Дивальского ночью забрались на последний этаж и раскурочили в помещениях все краны с горячей и холодной водой, – поведал ему один из зевак. – Вода просочилась до самого подвала.

– Это их сам Господь Бог наказал, – в сердцах проговорила какая-то женщина. – Этот Вольф вместе с Дивальским всю область обворовал. У них и магазины, и рестораны, и перевалка на экспорт нефтепродуктов. Так этим ворам и надо.

– Теперь этот дом легче снести, чем отремонтировать, – авторитетно высказался пожилой мужчина. – Наверняка все потолки обвалились, полы вздулись, а обои на стенах отклеились. Хорошо, что хоть электричество и газ отключили, а то всем бы пришел копец.

– Что теперь будет? – всплеснула руками женщина. – Теперь Вольф Дивальского с потрохами сожрет.

– А тебе не все равно, кто кого первым сожрет? – отозвалась другая женщина. – Как этим волкам богатство пришло, так и ушло. И пусть они теперь грызут друг друга, мне их ни чуточку не жалко.

Женщина оказалась права в своих предположениях. Дивальский старший с первого дня стал придумывать, как отомстить конкуренту. А Вольф в свою очередь готовил сюрприз Вениамину и Эдику Дивальским. Но чуточку опоздал. Они первыми подали исковое заявление в суд на сгоревшую во время пожара собственность. Кроме стоимости недвижимости, просили возместить им моральный ущерб.

Суд долго рассматривал иск, но решение принял не в пользу бизнесменов Дивальских. Свидетельских показаний охранника о том, что он видел за несколько минут до пожара возле дома машину Волчанского и окурки кубинских сигар, найденных милицией, оказалось недостаточно. К тому же отпечатков пальцев Вольфа на сигарах эксперты не обнаружили.

Вечером, зализывая раны после неудачного судебного заседания, семья Дивальских собралась в квартире, которую арендовала для жилья.

– Как это не странно звучит, Веня, но это наше первое дело, проигранное в суде, – с усмешкой сказала Эмма Моисеевна.

– Раньше все иски подавались на нас, а мы, хорошо поблагодарив судей. Получали решения в нашу пользу. Теперь иск подали мы, и оказалось, что Волчанский одарил судью квартирой в новом доме.

– Какая там квартира, – громко засмеялась жена. – У Вольфа дом теперь года два будут доводить до кондиции.

Вениамин долго молчал. Затем наполнил рюмку водкой и, осушив ее до дна, сказал:

– У Вольфа денег куры не клюют. К тому же он использовал свой административный ресурс. – Посмотрев злобным взглядом опустившего голову сына, вздохнул. – Я тебе, Эдик, много раз говорил, готовь программу для выдвижения своей кандидатуры в Думу. Ведь были связи, были деньги, не хватало только твоего желания. А вот твой бывший дружок по криминальному бизнесу Вольф, всегда держит нос по ветру. Вот теперь у него и деньги, и связи, и власть. А ты, мой дорогой сынок, только и умеешь осеменять молоденьких потаскушек. Вот, например, твоя последняя пассия, насколько мне известно, родила мальчика. Кстати, зовут его Роман Эдуардович.

– Я ни какого отношения к этой девушке не имею, – вскакивая с места, крикнул тот. – А если она из всех мужчин, которые ее имели, выбрала в отцы своему выродку меня, то претензии нужно предъявлять ни ко мне, а к этой путанее. Но я тебя заверяю, как мужчина мужчину, ни какого отношения к этой женщине не имею.

После этого разговора прошло несколько дней, как Дивальский младший получил повестку в суд. Иск был от господина Волчанского по поводу порчи его только что построенного дома. Показав повестку родителям, Эдик стал собираться на заседание. Перед выходом из дома мать сказала:

– Ничего не бойся, веди себя смело. Ведь мы ни какого отношения к этому происшествию не имеем.

Уверенный в своей невиновности, Эдик Дивальский вел себя в суде вызывающе, грубил государственному обвинителю и постоянно пререкался с судьей. Уверены в невиновности сына были и родители. Они даже не направили вместе с ним в суд адвоката. Однако фортуна на этот раз отвернулась от семьи Дивальских. Потерпевший предоставил суду более десяти свидетелей, которые подтвердили, что краны в доме открывал именно Эдуард Вениаминович Дивальский. У обвиняемого алиби не было. По стечению обстоятельств он действительно находился в тот день вблизи нового дома Вольфа. Попытки доказать, что он в дом не заходил и краны не откручивал, не повлияли на решение суда. Вердикт был убийственным. Сотни миллионов рублей за возмещение причиненного ущерба и два года условного отбывания в колонии поселения. Поданные кассационные жалобы, поданные в суды высших инстанций, на первичное решение не повлияли, и приговор остался без изменения.

Тем временем Максим Волчанский, получив из суда все необходимые документы, совместно с судебными приставами вплотную занялся поиском недвижимости и денежных средств Эдуарда Дивальского. Результатом такой работы стали аресты магазинов и ресторанов и их продажа через аукционы. Судебные приставы так хорошо работали, что вскоре на продажу были выставлены и машина, и участки земли, на которых до пожара красовалась недвижимость Дивальских. Пострадавшая сторона по-прежнему старалась вести себя уверенно и независимо. Перед друзьями и знакомыми свергнутые мафиози Дивальские делали вид, что с ними ничего особенного не произошло, и что они по-прежнему удачные и процветающие бизнесмены. Хотя многие знали, что Дивальские полностью разорены, а начинать свой бизнес с чистого листа в сложившейся ситуации не представлялось возможным. В семье, в которой никогда не было недостатка в деньгах, начались ссоры.

Эмма Моисеевна осталась без работы. Магазин и салон-парикмахерская, ранее приносившие большие деньги, сгорели вместе с офисом. У женщины началась депрессия. Вениамин Михайлович запил по-черному. Люди, наблюдавшие за тем, как опускается некогда процветавшая семья Дивальских, со злорадством отмечали, как эти негодяи, отбиравшие у земляков последний кусок хлеба и никого не жалевшие, теперь сполна стали отдавать назад наворованное.

Прошло время. Немного успокоившаяся Эмма как-то сказала мужу:

– Хватит, Вениамин, скулить. Давай засучивай рукава и вперед. Связи у тебя еще сохранились. Я составлю список бизнесменов, которых можно начать шантажировать. Есть у меня компромат и на чиновников, у которых рыльце в пушку. Давай-ка включай свои способности бывшего работника ГРУ. Мы просто обязаны за счет этих казнокрадов вернуть себе былую финансовую независимость. Я же попытаюсь устроиться на работу в администрацию области. Уверена, те чиновники, которым ты пачками носил взятки, побоятся мне отказать, и предложат должность не ниже начальника отдела.