Текст книги "Госпожа удача"

II

В доме, где поселилась семья Павиничей, жили в основном семьи военнослужащих. На одной лестничной площадке с ними жила семья полковника Букина Семена Семеновича – заместителя командира дивизии по тылу. Его жена Татьяна Васильевна работала администратором в одном из железнодорожных ресторанов. Их единственная дочь Ева училась в Ленинграде. Высокомерная, постоянно слегка выпившая соседка при встрече с Ниной Николаевной даже не здоровалась. Однажды у выхода из дома Татьяна Васильевна даже не ответила на приветствие Нины. О таком поведении соседки она как-то рассказала мужу.

– Да нужна тебе эта пьяница, как зайцу стоп-сигнал, – усмехнувшись, ответил Александр Николаевич.

– Ну, как же, ведь мы соседи, почти родные люди, – возразила Нина.

– Да какие там родные. Для нее родные те, кто занимается с ней спекулятивными делами. Она в городе главная спекулянтка по продаже ковров, хрусталя и обуви. А еще она пыжиковыми мужскими шапками снабдила половину министерства обороны в Москве. Поэтому ее Семен так быстро поднимается по карьерной лестнице. Да разве только шапками они спекулируют? Она втридорога продает растворимый кофе, консервы крабов, печень трески и многое другое, чего нет в свободной продаже. Поэтому они и считают всех соседей людьми второго сорта. – Александр Николаевич допил чай, вымыл за собой кружку. – Я когда встречаю нашу соседку, отворачиваюсь в сторону, так как от нее постоянно разит перегаром, словно из пивной бочки. Как представлю, что бедному Семену постоянно приходится ложиться в постель с пьяной женой, так становится его жалко. Поэтому вот тебе мой совет, не унижайся больше перед этой спиртовкой, ты ее просто не замечай.

Следуя совету мужа, Нина больше не смотрела на соседку. Шло время. И вот однажды в субботу, делая уборку в квартире, она услышала громкий стук в дверь. Это даже напугало ее немного. Зачем так колотить, если есть звонок? Открыв двери, Нина увидела молодую женщину, которая протягивала ей какие-то ключи.

– В ресторане Татьяны Васильевны сотрудники ОБХСС проводят обыск, – дрожащим голосом сообщила она. – Скоро они придут к ней на квартиру. Вот она передала вам ключи и попросила вынести все лишнее. – Сунув в руки растерявшейся Нине ключи, стремглав побежала вниз по лестнице.

Нина какое-то время стояла в дверях своей квартиры словно вкопанная. Потом, видимо от нервозности, у нее началась мелкая дрожь. Отставив в сторону швабру и вытерев мокрые руки о халат, направилась в квартиру соседки. Нервно подбирая ключи, она, наконец, отрыла дверь. От увиденного богатства у нее даже испортилось настроение. Таких ковров и столько дорогого хрусталя она не видела даже в московских магазинах. Словно завороженная Нина стояла в коридоре квартиры, озираясь по сторонам. Потом вдруг вспомнила о просьбе женщины. Рывком открыла шкаф и стала вынимать из него доверху наполненные мужскими и женскими шапками белые наволочки. Одну сумку за другой перетаскивала она к себе в квартиру. Следом за шапками, взяв в чулане дорожную сумку, стала лихорадочно складывать хрусталь. Остаток ваз и хрустальных наборов она сложила на скатерть и, ухватив ее за края, сгребла все в узел. Сгибаясь под тяжестью ноши, перетащила в свою спальню. После этого перетащила все ящики с кофе и консервами. В завершении, вся мокрая от пота, стала перетаскивать рулоны ковров и ковровых дорожек. Осмотревшись, подхватила под мышки какие-то бумаги и тоже перенесла в свою квартиру. Перед тем как закрыть квартиру соседки, она протерла влажной тряпкой пол в комнатах соседей и лестничную площадку.

Придирчиво осмотрев опустевшую квартиру, она вдруг увидела совершенно новый, большого размера ковер, который лежал посредине зала. Из опыта Нина знала, что когда сотрудники ОБХСС приходят с обыском, то у них всегда возникают вопросы к хозяину дома: откуда у него тот или иной предмет. За долгое время работы в торге ей часто приходилось бывать в милиции по вопросу растрат в магазинах. Она хорошо помнила, как изнуряющие вопросы следователей доводили ее до обморока. Поэтому, встречаться с этими мальчиками из ОБХСС она не желала даже своему заклятому врагу. Не долго думая, схватила за одну сторону ковер и, даже не сворачивая его в рулон, волоком потянула через площадку в свою квартиру. Покончив и с этим делом, Нина, вытирая подолом халата с лица пот, вернулась к соседям. Заметив на полу отпечаток от ковра, быстро стащила с дивана покрывало и закрыла оставшиеся следы. Для убедительности поставила на середину журнальный столик. Еще раз протерев следы влажной тряпкой, закрыла дверь на ключ.

Когда Нина вошла в свою спальню, заваленную вещами, и взглянула на себя в зеркало, даже испугалась своего отражения. Лицо ее было мертвецки бледным, левый глаз слегка подергивался. Она присела на краешек кровати, стараясь унять дрожь в ногах и руках. Неожиданно она подняла телефонную трубку, позвонила мужу и обо всем ему рассказала. В ответ услышала гневное нравоучение.

– Ты не прав, – тараторила она в трубку, оправдывая свой поступок. – Не зря говорят: «Против зла делай благо».

– Бестолковая ты женщина, ищешь приключения на мою и свою голову. Послушай моего совета, закройся на ключ, никого не впускай к себе в квартиру и сама никуда не выходи. А вечером, когда я вернусь со службы, мы с тобой серьезно поговорим.

Разговор с мужем Нине не понравился, но это ее не страшило. Женщину пугало то, что сотрудники милиции, ничего не обнаружив в квартире соседки, могли постучаться к ней и задать несколько вопросов. А вдруг они заглянут к ней в спальню. Последствия могут быть непредсказуемыми. Но дело, как говорится, было сделано. Чтобы как-то успокоиться, Нина пошла на кухню, накапала в стакан двадцать капель настойки пустырника и поспешно выпила содержимое стакана. Походив немного по кухне из угла в угол, она подошла к окну, выходившего в сторону парадного и стала ждать, когда гости из милиции прибудут в квартиру Букиных.

Вскоре она заметила, как из-за угла дома выехал милицейский УАЗ. Из него вылезла Татьяна Васильевна в сопровождении двух милиционеров. У Нины от страха застучали зубы. Стараясь унять дрожь, она проглотила три таблетки сухой валерьянки. Ей хорошо было видно, как все трое вошли в подъезд, но почему-то долго не поднимались на этаж. Женщина тихонько подошла к двери и приникла к глазку. Вскоре подошли милиционеры с хозяйкой квартиры и еще две женщины с первого этажа.

Когда Татьяна Васильевна открыла дверь, один из милиционеров стал звонить в квартиру Павиничей. Нина даже дышать перестала, стояла молча, не подавая признаков жизни. Наконец она поняла, что милиция не оставит ее в покое, так как с улицы видели, что у нее на кухне горит свет. Дрожащими пальцами открыла дверь и чуть ли ни шепотом спросила:

– Зачем вы так долго звоните? Мне нездоровится, и я с трудом поднялась с постели.

– Извините, гражданка, за беспокойство. Вынуждены вас попросить быть понятой при обыске в квартире ваших соседей. Думаю, это не займет много времени.

– Хорошо, я только переоденусь.

Вернувшись к себе, она переоделась в рабочее платье и, закрыв дверь на оба замка, ватными ногами переступила порог квартиры, из которой совсем недавно выносила вещи. Поздоровавшись с присутствовавшими людьми, она опустилась на стоящий у входа стул. От взгляда Нины не ускользнуло, как сильно волновалась ее соседка. Посмотрев на спокойное лицо Нины, она немного успокоилась.

Тем временем уже во всю шел обыск. Капитан милиции пригласил всех пройти в зал и сесть на диван. Второй сотрудник в звании сержанта стал открывать дверцы шифоньера, внимательно осматривая каждую вещь. Ничего не обнаружив, перешел к книжному шкафу. Он брал с полок книги и перелистывал каждую от корки до корки. Это занимало очень много времени. Понятые молча скучали, а милиционеры делали свое дело. По ходу дела они задавали хозяйке вопросы, а та подробно на них отвечала. Татьяна Васильевна уже немного успокоилась, и ее голос звучал уверенно. Иногда она встречалась взглядом с взглядом Нины Николаевны и в знак благодарности опускала ресницы, от чего по ее щекам катились крупные слезы. Именно в этот момент Нина поняла, что поступила правильно, не оставив в беде строптивую и очень заносчивую соседку. «А чем тут было заноситься? – думала про себя она. – Я женщина с высшим образованием, занимаю довольно высокую должность. Муж мой полковник, тоже не последняя скрипка в оркестре города. А моя соседка – очень состоятельная женщина, но кроме заочного отделения техникума советской торговли, ничего за плечами не имеет. Да и муж ее хоть и полковник, но до Александра Николаевича ему далеко. А нажитое нечестным трудом богатство, судя по всему, большого счастья им не приносит».

И все же она была довольна тем, что в трудную для этих заносчивых людей минуту протянула руку помощи. При этом сильно рискуя своей репутацией. Нина сидела молча, опустив руки на колени, изредка отвечая на вопросы миллионеров. Обыск подходил к завершению. По уставшим лицам стражей порядка было видно, что результатами своей работы они не довольны. Когда они открыли холодильник, то обнаружили в нем две банки печени трески и одну с красной икрой. Сержант стал заносить находку в протокол. И тут Нина Николаевна сказала:

– Продукты, которые находятся в холодильнике, явно имеют предназначение ни для спекуляции с целью наживы, а для поддержания жизнеспособности человека. Неужели вам не понятно, что хозяева этой квартиры по своему социальному положению имеют достаточно высокий доход. Хозяин квартиры служит в звании полковника, и государство платит ему хорошие деньги. Разве они не могут себе позволить купить пару-тройку баночек деликатесов? Это, уважаемые работники ОБХСС, нашими советскими законами не запрещается.

– А вот у меня таких деликатесов в холодильнике нет, – записывая содержимое холодильника в протокол, отозвался сержант милиции.

– Когда хозяин этой квартиры был лейтенантом, он жил с семьей в солдатском общежитии, и они жили на картошке и хеке. Какие ваши годы? Дослужитесь до полковника и тоже сможете позволить изредка включать в свой рацион деликатесы.

В квартире наступила тишина. Понятые молча ожидали завершения обыска, работники милиции так ничего и не нашли для них интересного. Составили протокол и акт обыска. Понятые в нем расписались, и стражи порядка молча удалились из квартиры Букиных. Следом за ними ушли и понятые.

Когда Нина возвратилась в свою квартиру, на кухне уже ужинали муж с сыном. Александр бросил недовольный взгляд на жену, но не стал отчитывать ее при сыне. Когда с ужином было покончено, и они все вместе сели смотреть телевизор, в дверь квартиры кто-то не смело позвонил. Нина бросила испуганный взгляд на мужа. Тот молча поднялся с кресла и пошел к входной двери. Посмотрев в дверной глазок, Александр увидел соседку по лестничной площадке с пластиковым пакетом в руках. Открыв дверь, молча пропустил ее в прихожую. Едва дверь захлопнулась, как Татьяна Васильевна бросилась к нему с объятиями. Держа в руке бутылку армянского коньяка, стала говорить слова бесконечной благодарности. Увидев вышедшую хозяйку, обратилась к Нине:

– А тебе, соседка, я по гроб жизни буду обязана, – она поцеловала Нину в щеку. – Пусть мои вещи побудут у вас еще немного. А то чего дорого нагрянут с обыском повторно. Но вы не волнуйтесь, я на днях все это вывезу.

И, действительно, не прошло и недели, как сосед на своей служебной машине, сам сидя за рулем, вывез из квартиры Павиничей весь свой дефицитный товар.

Об обыске в квартире Букиных говорили не только все жильцы дома, но даже на службе у хозяина квартиры.

– Не угодила моя Татьяна новому руководству ресторана, – шутя отвечал Семен на вопросы сослуживцев, – вот он и натравил милицейских ищеек на нас. Да только просчитался. Мы люди честные и живем на одну зарплату.

Прошло немного времени. Как-то к Павиничам без предварительного звонка пришли их соседи по дому из второго подъезда – Иван Аникеевич и Екатерина Федоровна. Пришли не с пустыми руками, а с огромным еще горячим пирогом собственного приготовления. На немой вопрос Александра Николаевича гость прямо с порога заявил:

– Сегодня ровно десять лет, как я уволился в запас. Эту дату мы решили отметить вместе с тобой, так как старых друзей у меня уже не осталось. Ты – единственный человек, с которым я когда-то служил.

Александр обрадовался гостям, пригласил их на кухню и принес бутылку армянского коньяка. Вошла Нина. Обнявшись с гостями, сказала:

– Присаживайтесь к столу, я быстренько приготовлю закуски.

В считанные минуты на столе появились консервированные крабы и красная икра, печень трески, другие деликатесы. Выпили по рюмке коньяка. Друзья однополчане стали вспоминать, как вместе Родине служили. От нахлынувших воспоминаний Иван Аникеевич даже прослезился.

– Никогда бы не поверил, – обращаясь к Александру, сказал ветеран, – что старость для мужчины, это очень плохо. Я сотни раз водил свой батальон на вражеские окопы и всегда оставался живым. Ни боли, ни усталости тогда почти не чувствовал. И сегодня голова работает прекрасно, руки помнят, что и как нужно делать, а вот ноги совершенно не хотят слушаться. Качаюсь на них, словно Ванька-встанька. Приходится ходить с палочкой. Каждый метр пути для меня проблема. Не знаю, как дальше жить. Дочь наша умерла. Жена моя Катерина совсем оглохла, даже с аппаратом почти ничего не слышит. Одна надежда на нашу внучку Машеньку. Она у нас хорошо воспитана. По дому делает все сама. Катерина живет за нею, как за теплой печкой.

Иван Аникеевич замолчал. Воспользовавшись паузой, Александр налил еще по одной рюмке коньяка. Выпили и закусили.

– Но вот смотрю, моя Катерина по утрам стала ели передвигаться, нога за ногу путается, – продолжил свой рассказ гость. – Вызвал на дом врача. Доктор и говорит: «А что вы хотите, это старость. Сосуды поизносились и в них повышенное давление». Я уже о себе не думаю, – горестно вздохнул ветеран, – все мои мысли о внучке. Что с нею будет, когда мы с бабкой уйдем в мир иной?

– Да что вы такое говорите? – воскликнул Александр. – Все мы будем когда-то стариками, это закономерность жизни. Но вам совершенно не следует об этом думать.

– Ты прав, – подключилась к разговору Нина. – В наше время прожил день и слава Богу. Вот я как-то была в храме, и в общении с прихожанами старый священник сказал: «Нужно жить сегодняшним днем, ибо иного дня завтра может и не быть». – Нина положила в тарелки мужчин по немного крабов и по бутерброду с красной икрой. – Угощайтесь. В наше время не часто на столе бывают такие деликатесы. – Перехватив недоуменный взгляд гостей, она, как на духу, рассказала этим простым людям, откуда взялись у них в доме появились такие редкостные продукты.

Выслушав рассказ Нины, гости так заразительно рассмеялись, что и хозяева тоже не смогли удержаться от смеха.

– Ты правильно сделала, – одобрил поступок Нины Иван Аникеевич. – Зло и зависть не помогают человеку, а разрушают его изнутри. К тому же ваши соседи оказались не жадными людьми, отблагодарили свою благодетельницу.

– Да уж, – хихикнул Александр Николаевич, – не дай Бог узнали бы в милиции, что Нина Николаевна товары из квартиры Букиных у себя спрятала, пришпандорили бы срок за участие в спекуляции.

– Все обошлось потому, что нашу добрейшую Ниночку охраняет ее ангел хранитель, – похлопывая пальцем по слуховому аппарату, сказала Екатерина Федоровна. – А ангел хранитель всегда охраняет душу того человека, который делает людям добро, не смотря на то, что эти люди алчные и злые.

– Вчера в гараже мне сказали, что на прошлой неделе обворовали гараж Букиных. Приехавшей милиции Семен однозначно заявил, что кроме двух покрышек для «Волги» ничего не украли. Поэтому он даже писать заявление отказался. А вот один из членов гаражного общества мне поведал, что он своими глазами видел, как в милицейский ГАЗик грузили рулоны ковров и еще много мешков и ящиков.

– Получается, что вор у вора добычу украл, – тревожно посмотрев на жену, сказал Александр. – Видимо, ребята из милиции поняли, что из квартиры Букиных товар вывезли. Вот и стали пасти их обоих. А когда Семен перевез весь товар в гараж, они его тут же и обчистили. Видать, ребята не промах, поняли, что Семен не такой уж и простой мужик, что его голыми руками не возьмешь. Есть у него высокопоставленные покровители. Решили не копать, а просто воспользоваться его богатством.

– Да уж, ситуация, – возбужденно воскликнул Александр. – Хорошо, что милиция не посетила нашу с тобой спаленку, дорогая Нина Николаевна. Приписали бы тебе похищение чужого добра. Ведь письменного разрешения на вынос вещей из квартиры Букиных у тебя не было. Могло получиться так, что вопросы милиция бы задавала тебе, дорогуша, а не нашей соседке.

– Саша, зачем ты пугаешь жену? – вмешалась в разговор Екатерина Федоровна. – Все прошло хорошо и, слава Богу.

– Это точно, – обнимая жену за плечи, вздохнул Александр. – Все хорошо, когда хорошо кончается. – И нежно поцеловал Нину в макушку головы.

III

В управлении торговли Нина Николаевна прижилась быстро. Обязанности начальника отдела она хорошо знала, да и коллектив был укомплектован знающими свое дело специалистами. Однажды ее вызвал к себе начальник управления и, лукаво улыбаясь краешками глаз, сказал:

– К вам в отдел введена дополнительная штатная единица – экономист по ценообразованию.

– Но у меня уже есть такой специалист в отделе. Зачем мне два? Там не такой уж и большой объем работы.

Начальник управления поднялся из-за стола, немного походил по кабинету и, остановившись перед женщиной, сказал:

– Как бы мне деликатнее выразиться? – он потеребил свой мясистый подбородок. – Понимаете, Нина Николаевна, специалист, который будет введен в штатное расписание вашего отдела, на работе будет появляться изредка. В основном она будет работать в гостиничном доме. Вы же прекрасно знаете, что из Москвы приезжают чиновники, они отдыхают. Случается, что выпить и закусить бывает мало. Им еще нужно предложить, так сказать, удовлетворение для души. – Он снова уселся в свое кресло. – Женщины, которые обслуживают большое начальство, приезжающее к нам из министерств и ведомств, немного устарели и не совсем отвечают запросам этих товарищей. Поэтому, по нашей просьбе из района к нам направили молодого специалиста. Думаю, что эта девушка украсит собой общество приезжих товарищей.

Нина сидела, словно набрала в рот воды. А начальник позвонил по телефону, и вскоре в его кабинет вошла совсем юная девушка, высокого роста, белокурая, с большими темно-голубыми глазами. Увидев ее, Нине захотелось крикнуть: «Вы что здесь все с ума сошли? Подкладывать под этих старых извращенцев такую молоденькую девушку». Но, увидев на лице своего начальника твердость в принятом решении, сказала:

– Ну, если она по образованию экономист, то я согласна. Пусть занимается делами.

Она вышла из кабинета, уводя с собой Александру, так звали девушку. Познакомила ее с коллективом и, показав рукой на стоящий в самом углу рабочей комнаты стол, сказала:

– Это твое рабочее место. А чем ты будешь заниматься, тебе объяснит моя заместитель, – и показала рукой на стол, за которым сидела немолодая, очень тучного телосложения женщина. – Больше Нина не проронила ни слова и ушла в свой кабинет.

Шурочка оказалась скромной и очень усидчивой работницей. Она старательно выполняла все распоряжения не только Нины Николаевны, но и других сотрудников, которые старались спихнуть на нее не престижную работу. Девушка быстро адаптировалась в отделе и, если верить ее словам, на работу ходила, как на праздник. О том, что это была ее не основная работа, Александра до сих пор не знала. Этой информацией обладали только двое: начальник управления и Нина Николаевна.

Как-то в один из холодных зимних дней начальник управления вызвал к себе Нину Николаевну и, чуть ли не в приказном порядке, сказал:

– Приезжает очень серьезная комиссия из министерства, которую возглавляет Крышневич Валентин Петрович. Так что давай, командируй в гостевой дом свою новую работницу, а также по-женски подскажи, что ей следует делать.

– Я, конечно, откомандирую в общество этих распутников девушку, – вспылила Нина Николаевна, – но как вести себя с ними, я учить ее не буду. Я уже не молодая женщина, но даже я не представляю, чтобы могла делать с этими полупьяными греховодниками.

Повернувшись, Нина Николаевна вышла из кабинета начальника, громко хлопнув дверью. Она пригласила к себе своего заместителя и, пряча глаза, сказала:

– Направьте экономиста ценообразованию в распоряжение директора гостевого дома.

– Нина Николаевна, Шурочка еще совсем девочка, – испуганно возразила заместитель, – как можно ее туда отправлять?

– К сожалению, я ничего изменить не могу, – тихо проговорила Нина Николаевна, после некоторой паузы.

Заместитель вернулась в отдел, подсела к столу девушки. Какое-то время собиралась с мыслями, потом тихо сказала:

– Шурочка, начальник управления просит тебя помочь в работе директору гостевого дома.

– Хорошо, – улыбнулась в ответ девушка. Взяла свою дамскую сумочку и, приветливо всем улыбнулась. – Всем пока.

– Пока, – недовольно ответила заместитель начальника отдела и подумала: «Если бы ты, дурочка, знала, куда ты идешь, то улыбка твоя сразу бы испарилась с твоего прекрасного личика».

Шурочка пришла в гостевой дом, познакомилась с директором, уже не молодой женщиной, а та познакомила ее с обслуживающим персоналом. Это были молодые женщины, которые выполняли работу горничных и официанток.

С утра высоких гостей в аэропорту встречали первые лица области. Затем возили их по районам, а к вечеру все собрались в столовой гостевого дома. В помещении играла музыка, стол ломился от изысканных закусок и спиртного. Когда ужин закончился, гости разошлись по своим номерам. Собралась уходить и Шурочка, но ее остановила директор гостевого дома.

– Александра, отнеси в шестой номер председателю комиссии поднос с деликатесами, – заискивающе улыбаясь, попросила она.

Девушка удобнее повесила на плечо дамскую сумочку, подхватила поднос, на котором стояла бутылка армянского коньяка и лежали разные закуски, и направилась в номер. Она несмело постучала в дверь и, не дождавшись ответа, вошла.

– Добрый вечер, Валентин Петрович, – сказала она с порога. – Я принесла вам выпить и немного закусить.

С глубокого кресла, стоявшего в глубине комнаты, поднялся мужчина. Сделав несколько шагов в сторону девушки, сказал:

– Спасибо большое, рюмочку коньяка на сон грядущий можно и пропустить, но только в том случае, если вы, прекрасная снегурочка, составите мне компанию.

Шурочка растерялась от такого неожиданного предложения. Поставив на журнальный столик поднос, сказала:

– Ну что вы, Валентин Петрович, я спиртное не пью. Да и поздно уже оставаться в мужском номере.

Девушка заместителю министра очень понравилась, и он даже не сомневался, что сегодня заполучит эту красавицу к себе в постель. Взяв ее за руку, ласковым голосом сказал:

– Разве сейчас поздно? Время еще детское. – Потянув девушку на себя, повел ее к столику, подвинул кресло. – Давайте, Шурочка, выпьем за наше знакомство. Вы меня не бойтесь, я не кусаюсь. Да и спать ложиться мне как будто рановато. – Окинув девушку с ног до головы похотливым взглядом, добавил. – Мне тридцать два года, и я еще не женат.

Шурочка молча слушала высокого гостя, а сама думала: «Зачем такому красавцу мужчине жениться? В каждом городе, наверно, есть такая дурочка, как я, которых он берет, не спрашивая у них разрешения». А хозяин номера тем временем налил до краев рюмки и, положив руку на плечо девушки, сказал:

– Ну, давай выпьем за здоровье.

Девушка взяла рюмку и, слегка пригубив, поставила на стол.

– Нет, красавица, так не годится. Я не стану пить. Пока ты не выпьешь до дна.

Шура снова подняла рюмку и выпила до дна. Позднее она выпила еще одну, потом еще…Она даже сама не заметила, как оказалась в постели заместителя министра.

Утром она проснулась очень рано. Ее тошнило, и сильно болела голова. Поднявшись с постели, пошла в ванну. Долго сидела в теплой чистой воде осмысливая, что же с ней ночью произошло. Она даже не заметила, что у нее дрожали губы и по щекам текли ручьем горькие слезы обиды. В таких расстроенных чувствах ее и застал московский гость. Он забрался к ней в ванну и страстно целуя, сказал:

– Ты мне очень нравишься и если хочешь, я приглашу тебя к себе в гости в Москву.

Девушка молчала. Когда они вышли из ванной, и мужчина попросил Шурочку одеть его, она без всякого желания выполняла все его требования. Затем Валентин Петрович предложил допить оставшийся с вечера коньяк.

– Не станем же мы оставлять его на слезы.

– Зачем же оставлять, – чуть усмехнулась Шура. – Вы ведь еще не уезжаете. Сегодня вечером придет в номер другая девушка, с ней и допьете.

– Как другая? – всполошился заместитель министра. – Мне другая женщина не нужна. Все оставшиеся дни и ночи желаю провести только с тобой.

У Шурочки не было выхода, и она все дни и ночи проводила в номере московского гостя.

Акт проверки области был написан почти без замечаний, и начальник управления отметил себе в уме: «Наша Шурочка, вероятно, превзошла все ожидания Валентина Петровича, если он кроме нее ничего в нашей области не видел».

Перед отъездом в Москву заместитель министра подарил Шурочке очень дорогие духи и, словно насмехаясь над девушкой, сказал:

– Я не знал, что ты девственница. Но даже если бы ты мне об этом сказала, я бы не отступил. Такие чувства к женщине у меня возникли впервые.

Комиссия уехала. Шурочка вернулась в отдел на свое рабочее место. Но от ее былой веселости не осталось и следа. Она прятала глаза от сотрудников, не шутила и вообще, была какой-то пожухлой. И когда она сказала по секрету Нине Николаевне, что беременная от заместителя министра, та от неожиданной новости только молча глотала воздух.

– А ты ему позвони, – немного успокоившись, предложила Нина Николаевна.

– Да вы что, у него, наверно, таких беременных по всему Советскому Союзу. Нет, звонить я не стану. Буду рожать ребенка, и воспитывать его одна без отца. Только вот, думаю, будет больно и стыдно слышать, когда меня станут называть матерью одиночкой. Хотя, мне как-то старая цыганка нагадала отличного мужа и счастливую жизнь. А какое же теперь у меня счастье будет? Рожу ребенка, а от кого, даже стыдно будет сказать. Не стану же я говорить, что нагуляла от командировочного москвича? Еще не известно, как моя хозяйка посмотрит на мою беременность. Наверно, попросит съехать с квартиры…

– Не торопись горевать, – стала успокаивать ее Нина Николаевна. – Постараюсь выбить для тебя однокомнатную квартиру в доме, который сдается в конце года. А ты не стыдись своей беременности. Все мы знаем, что ты девушка порядочная, не гулящая. Кто из нас женщин от такого застрахован, с каждой может подобное случиться.

Прошло время. Шурочка родила мальчика и назвала его Петром. Отчество дала Валентинович. Когда дом был введен в эксплуатацию, Нина Николаевна пошла к начальнику управления и потребовала, чтобы Шурочке дали однокомнатную квартиру, как матери одиночке. Начальник попытался отказать в просьбе.

– Нет, дорогой, ты от меня не отделаешься, – грозно крикнула она ему в лицо. – Умел воровать, умей и ответ держать. Ты девочку подложил этому откормленному коту, так давай с достоинством выходи из сложившейся ситуации.

И начальник не обиделся на Нину Николаевну, а принял все меры, чтобы Шурочка получила однокомнатную квартиру.

Сына женщина водила в детский сад, который находился рядом с ее домом. Повседневный маршрут молодой мамы – работа, садик, дом. Малыш рос и был очень похож на Крышневич, с такими же серыми глазами и русыми курчавыми волосами.

Шло время. Крышневич получил повышение. Бывшего заместителя министра направили на ответственную должность в ЦК партии. Он несколько раз приезжал в Калининград и всегда хотел встретиться с Шурочкой. Но женщина, как только узнавала, что приезжает Крышневич, брала больничный по уходу за ребенком.

Однажды Крышневич позвонил Нине Николаевне и попросил оказать услугу: встретить его родителей – ветеранов Великой Отечественной войны – в аэропорту Храброво. Старики направлялись по путевке в один из санаториев министерства обороны в Светлогорск. Услышав это от московского высокопоставленного товарища, Нина Николаевна, словно ужаленная, подпрыгнула на месте. Женское чутье ей подсказало, что от того, как она встретит родителей Крышневича, может во многом зависеть судьба Шурочки и ее сына. Всякий раз, когда она видела в отделе ее ребенка, чувствовала себя виноватой перед этими брошенными людьми.

– Хорошо, Валентин Петрович, мы встретим ваших родителей и разместим в санатории, – сказала Нина Николаевна.

Она положила трубку и, размахивая руками, стала ходить по кабинету. Наконец она остановилась и сама себе решительно сказала: «Нужно обязательно сделать так, чтобы старики увидели сына Шурочки. Даже если у него есть семья, его родители должны знать, что в Калининграде у них растет внук».

Москвичи прилетали в субботу. Нина Николаевна, выбрав время, пригласила к себе Шурочку.

– Знаешь, меня попросили встретить в аэропорту двоих уважаемых пенсионеров и помочь им разместиться в санатории города Светлогорска, – начала она разговор издалека. – А у меня, как назло, суббота очень занята. Вот я и хочу тебя попросить, не сможешь ли ты выполнить за меня эту работу?

– Я не против, – ответила Шурочка. – Но в субботу не работает детский сад, и мне Петрушку не на кого оставить.

– А ты возьми его с собой. Дорога хорошая, на улице тепло. Разместишь пенсионеров и прогуляешься с ребенком возле моря.

В субботу рано утром у дома Шурочки остановилась черная «Волга». Девушка подхватила на руки ребенка и, познакомившись с водителем служебной машины, уселась на заднее сидение. Гости прилетали первым рейсом. Опытный водитель без труда вычислил среди прибывшим своих будущих пассажиров.

– Иди, встречай, – толкнул он в локоть Шурочку. – Вон та пожилая парочка – твои гости.

Девушка потянула за руку сына и направилась к прибывшим москвичам. Подойдя к пенсионерам, сказала:

– Здравствуйте. Я встречаю вас и сейчас отвезу в Светлогорск в санаторий.

Она попыталась взять дорожную сумку мужчины и отнести ее к машине, но тот обиженно ее отстранил.

– Ну что вы, девушка, сумка тяжелая, а я, хотя и пожилой человек, но еще мужчина.

Шурочка подняла на руки сына, понимающе улыбнулась.

– Давайте поставим сумку в багажник машины, – предложила она. – Вы сядете на переднее сидение рядом с водителем, а мы с вашей женой разместимся сзади.