Текст книги "Принцесса Арменеи. Книга 2. Серия: Идеальный треугольник"

– Пусти же ты меня! – возмутилась в полутьме, стукнув пару раз кулаками в грудь эрлеванца.

Тот же перехватил мои руки и с силой сжал их, лишая последней возможности отыграться на нем.

– Далеко собралась, принцесса?

– Шрехов ублюдок! – я задыхалась от обиды. – Ты еще заплатишь мне за все! Отпусти меня немедленно!

Тот даже и не думал. Чуть ли не со слезами на глазах я наблюдала, как он с невозмутимым видом стянул мой гаджет и надел на свою руку. Снова! Дежавю просто какое-то!

– Ненавижу! – громко выплеснула свою ненависть в лицо Зихаба.

Тот лишь усмехнулся и с интересом посмотрел на гаджет, который не подавал никаких признаков жизни.

– Полагаю, это не простая побрякушка? – задал он риторический вопрос. – Это как-то могло помочь тебе сбежать?

– Не думаешь же ты всерьез, что возьму и все расскажу? Я вообще и слова не пророню больше!

– Так даже предпочтительней.

Нет, он явно насмехался надо мной. Я зашипела не хуже кагибалы, задергалась, до краев переполненная злостью и возмущением, пытаясь изловчиться и съездить по физиономии этому красноглазому засранцу. Так бы и впилась ногтями в это ненавистное лицо, расцарапала бы до самой синей крови. Но я продолжала находиться в полной власти полуголого дикаря, распластанная на холодной земле, прижатая тяжестью мужского обнаженного тела, униженная и доведенная до предела. Мои руки тоже припечатали за головой и с таким нажимом, что я теряла их чувствительность. Я вдруг расхохоталась. Громко так. Слезы горечи потекли по моим щекам, а я все продолжала заходиться безудержным смехом, хохотать над комичностью положения. Вождь сначала какое-то время смотрел на меня, как на обезумевшую, потом тряханул так хорошенько за плечи, что я подавилась смехом и резко смолкла. А потом не выдержала и заныла. Протяжно так, с надрывом. «Не могу, не хочу больше здесь оставаться! Мамочка, пожалуйста, забери меня отсюда!» Умом понимала, что у меня случилась банальная женская истерика, но остановиться уже не могла. Своим поведением ввела в ступор эрлеванца. Тот, как истинный мужчина, растерялся от женских слез. Никогда еще не видела его таким нерешительным. Молча приподнялся и сел возле меня, не зная, как поступить. Я же отвернулась, легла набок и, подтянув ноги, обняла себя за колени, продолжая тихо завывать. Вдруг почувствовала, как широкая, жесткая на ощущение ладонь гладит меня по волосам. Неумело так, словно впервые ему приходилось кого-то утешать. Это ласка была такая неожиданная, что теперь растерялась я. Потом обида затопила меня с новой силой. Хлынул поток нескончаемых слез, и заревела, даже не пытаясь сдерживаться. Вождь вскочил на ноги, словно ужаленный.

– Сегодня не стану тебя наказывать. Но никогда, слышишь, никогда не отпущу тебя! Рано или поздно ты смиришься со своим положением.

Раздался звук удаляющихся шагов. Я осталась одна со своей оборвавшейся мечтой. Почему-то никак не могла оторвать взгляд от единственного света, исходящего от химической палочки, одиноко лежащей в стороне. Шерват, где ты, когда мне так нужен?! Знаешь ли ты, что рискнула всем ради любви к тебе? И теперь содрогаюсь при мысли, что, если снова увижу тебя, будет уже поздно. Слезы постепенно перестали катиться из глаз, вместо истерики на смену приходило опустошение и безразличие ко всему: к своей судьбе, к своему выбору, к жизни. Зачем бороться, зачем стремиться к своей мечте, когда кто-то все равно лучше знает, что тебе нужно. Сначала родители, потом император, а теперь вот мой хозяин, для которого я только бесправная рабыня. Разочарованно скривила губы. У меня больше не осталось сил на борьбу. Как же я устала! Невыносимо сознавать, что ты лишь пешка в чьей-то игре. Закрыв глаза, все еще мокрые от слез, забылась тревожным сном на холодном песке. Мне снилась мама, которая гладила меня по голове, в ее ласке было столько нежности и любви, что сердце щемило и переполняло от ответных чувств.

– Будь сильной, мое дитя. Не сдавайся на полпути и знай, что я тебя не оставлю. Когда не сможешь уже подняться, тогда я протяну руку и как в детстве укрою от всех невзгод. Ты сама выбрала свой путь, и как бы ни был он тяжел, я верю, ты пройдешь его с достоинством.

Ее рука постепенно таяла в воздухе.

«Нет, пожалуйста, не исчезай!»

– Мама, мамочка..! – закричала я и вдруг проснулась от звука собственного голоса.

Я засыпала в пещере, безразличная к холоду, очнулась утром, но до сих пор не испытывала никакого дискомфорта. С удивлением отметила, что лежу на мягкой перине, накрытая шерстяным одеялом. Уже совсем рассвело, и солнечные лучи проникали внутрь пещеры через небольшое отверстие сверху, нагревая воздух. Снаружи раздавались приглушенные голоса, окрики наемников и своеобразное утробное ворчание животных. Я довольно бодро поднялась на ноги, несмотря на то, что чуть ли не полночи пробегала по пустыне. Солнце уже нещадно палило, и жар с ветром поземкой из мелкого песка проникал внутрь пещеры. Жутко хотелось пить, да и умыться бы не помешало. Представляю, какое у меня сейчас опухшее лицо, а глаза красные, почище, чем у эрлеванского вождя. Вода так приятно освежала, смывая соль с лица, что я не удержалась и решила искупнуться. Когда еще мне удастся поплавать в ванной, наполненной чистой водой? Это просто удача – наткнуться на источник на этой Богиней забытой земле. Скинув юбку с разрезами до бедра и не скрывающими загорелые ноги, осталась в нижнем белье. Грудь мою держал своего рода корсет, состоящий из двух чашек для груди и мелких разноцветных пластин, скрепленных вместе и опоясывающих мое тело до талии. Подумала, снимать ли, но все же решилась. Мне же не долго. Грудь прикрыла ладонями и медленно, с наслаждением опустилась в купальню. Из груди вырвался восхищенный возглас. Великая Матерь, никогда так не радовалась обычному омовению. Прозрачная вода играла бликами, отражая скупой свет. Решила погрузиться полностью и, закрыв глаза и сложив крест-накрест руки на груди, ушла под воду, наслаждаясь каждым мгновением, чувствуя, как кровь побежала быстрее, смывая последние остатки сна. Водная стихия дарила бодрость, приводила тело и мысли в порядок, настраивала на позитивный лад. Теперь даже удивлялась тому ночному всплеску эмоций. Чувствовала себя так, что готова была сразиться с десятком слишком назойливых Зихабов. Да, побег не удался, но терять самообладание все же не стоило. Еще неизвестно, чем обернется для вождя мое присутствие рядом. Уж я-то отыграюсь кошке за мышкины слезки! Он еще не раз пожалеет, что остановил меня. Такие мысли приводили в еще более радужное настроение. Полная мстительных планов, вынырнула из воды, чуть не столкнувшись нос к носу с харатом. Распахнув глаза, так и замерла. Ну вот, а день так хорошо начинался! Мысленно послав Зихаба к шреховой бабушке, не удержалась от кислой мины.

– Обязательно было подкрадываться так незаметно? – заметила недружелюбно.

– Одно из необходимых умений, которое может спасти тебе жизнь. Я и не думал тебя напугать.

– А разве сказала, что испугалась? – презрительно фыркнула в ответ. – Просто не ожидала.

Зихаб скользнул заинтересованным взглядом по моему обнаженному телу.

– Выйти не хочешь?

– Такой же вопрос я бы задала и тебе.

Эрлеванец хмыкнул так недвусмысленно, растянув губы в злорадную усмешку.

– Хочешь сказать, что если встанешь из воды, увижу то, что и сейчас доступно моим глазам?

Я мысленно и с внутренним наслаждением повыдергивала каждый волосок из его бороды, а потом прилепила все обратно.

– Нет смысла объяснять дикарю, что такое хорошие манеры и как надо разговаривать с женщиной.

– Я прекрасно знаю, как обращаться с рабынями, – голос Зихаба изменился. Он продолжил вкрадчивым тоном: – И, если станешь испытывать мою выдержку, покажу тебе истинное эрлеванское обхождение.

Демонстративно поднялась из воды, прикрывая грудь руками.

– Я все равно не собиралась просидеть здесь все утро.

Зихаб нервно сглотнул, уставясь на мое обнаженное тело, с которого стекала вода.

– Мы скоро отходим, а нам еще нужно наполнить мешки свежей водой, – неожиданно просипел он.

– Не смею мешать, – сказала я и, выйдя с каменного углубления, надела юбку и корсет. Тело не чувствовало жары, но этот эффект скоро пройдет, уступая привычному удушливому состоянию. Я знала, что вождь не спускает с меня глаз, чувствовала, как напряглись его мускулы, как он еле сдерживается, чтобы не порвать на мне одежду, но осознание этого ничуть не поколебало моей решимости. Все также медленно, не спеша одевалась. Этим утром я проснулась полная сил противостоять всем препятствиям. Я – наследная принцесса Арменеи, с детства привыкшая повелевать, а не подчиняться, с кровью впитавшая достоинство знаменитых предков, и, даже когда смерть подойдет близко, не покорюсь какому-то дикарю с Эрлевана. Гордой, независимой походкой вышла из пещеры, так и не остановленная харатом.

Глава 15

Когда вся необходимая вода была собрана и упакована, наш караван двинулся дальше. В этот раз я в одиночестве путешествовала на табе. Зихаб предпочел ехать верхом под палящим солнцем. Мне же лучше. Солнце клонилось уже к закату, когда таб резко остановился. Раздираемая любопытством, выглянула из паланкина. Волнение наблюдалось среди колонны рабынь. Надсмотрщики опускали кожаные плети, не щадя проходясь по женским спинам, не прерываясь и громко высказывая свое недовольство. Что же такое совершили рабыни, что их без разбору избивали? Я подозвала одного наемника, следовавшего за моим табом.

– Скажи-ка, любезный, что происходит? Почему мы остановились?

– Госпожа, – начал парень, которому стукнуло не больше, чем пятьдесят лет, и по законам этой планеты он считался уже совершеннолетним. Он послушно приблизился. – Кажется, одна из рабынь скоро разрешится от бремени.

Я мысленно чертыхнулась, не обращая внимания на почтительное обращение. Они что, и вправду думают, что плеть возымеет какое-то действие? И, похоже, рабыни солидарны с моим мнением, раз не двигаются вперед. Вот за такое неповиновение их и стегали, особо не разбираясь в причине.

– Но солнце уже садится за горизонт. Почему бы не объявить привал? – возмущенно проронила я и тут же посмотрела в сторону эрлеванок. К ним подъехал на табе Зихаб с каменным выражением на лице. О чем они разговаривали, я не слышала, но наемники на время прекратили хлестать женщин. Недолго думая, ловко спрыгнула с таба и, направившись к воинам, вмешалась в разговор.

– Почему твои наемники избивают рабынь? – обратилась к Зихабу голосом, в котором звенело негодование.

– Они лишь выполняют свою работу, – бесстрастный и холодный тон вождя резанул слух. – На твоем месте, шайра, я бы поостерегся влезать в мужской разговор. Иначе плеть научит тебя уважению.

С еле сдерживаемым гневом пару мгновений вглядывалась в кровавые, чуть прищуренные глаза харата, сидевшего слишком прямо. Одну руку он положил на пояс, взявшись за рукоять меча, а второй держал животное за поводья. Потом перевела взгляд и с жалостью посмотрела на рабынь, готовых принять новые удары. За всей внешней готовностью в их глазах терялся привычный страх и неуверенность. Та, что тихо постанывала и хваталась за огромный живот, не могла уже стоять и прислонилась телом к таким же несчастным, как она. Я поймала взгляд Зеи. В ее глазах читалась надежда на то, что помогу. Мне нужно быть умнее, успокоиться и переступить через свою гордость. Я совершила ошибку, выставляя вождя перед воинами слабым и не способным справиться с женщиной.

Я снова обратилась к Зихабу.

– Мой господин, – начала я, смиренно опустив глаза в землю, а у самой все так и кипело в душе. – Одна из женщин рожает. Если ничего не предпринять, можно потерять деньги, молодую, полную сил рабыню и нового раба. Солнце все равно клонится к закату. Разреши остановиться на ночлег и помочь несчастной разрешиться от бремени.

Тишина в ответ. Не поднимая глаз, почувствовала, что Зихабу понравились мои слова, вернее то, что впервые назвала его господином. По его приказу наемники стали опускать животных на колени для разгрузки припасов и всяческой поклажи.

– У тебя есть время до рассвета. Как только солнце осветит пустыню, мы снова тронемся в путь, – с усмешкой в голосе произнес харат и, развернув таба, ускакал вперед каравана.

Я тут же бросилась к рабыне, отдавая приказ принести циновку, чтобы не класть девушку прямо на горячий песок. Но этого будет недостаточно. Сняла быстро шаль с головы и накинула на циновку, укладывая на нее роженицу, готовую вот-вот явить на свет дитя.

– Зея, мне нужна вода и по возможности чистая ткань.

Подумав, добавила, лихорадочно пытаясь вспомнить, что еще понадобится:

– Еще нож… мыло и вино.

Великая Матерь! Я же никогда не принимала роды! Все мои знания обрывочны и не подкреплены никаким медицинским образованием. На кого надеялся Зихаб, когда покупал беременную женщину? Думал, дойдет до Шимарана? Да если бы мой побег удался, кто бы помог бедной женщине? Захлестали бы до смерти или оставили умирать в пустыне.

Рабыня застонала от очередной схватки, вырывая меня из мыслей. Когда ее отпустило, она без сил откинулась назад, придерживаемая руками эрлеванок, но через пол авра все началось снова. Слишком быстро. Рожающая женщина шла в колонне до тех пор, пока могла выносить боль. Вот же шрех проклятый! Я подняла подол платья и заглянула вниз. Головка ребенка еще не показалась.

– Воды отошли?

– Да, – подтвердила рабыня.

Зея принесла все необходимое. Тщательно сполоснула острый нож чистой водой, а потом вином. Руки хорошо намылила и сполоснула пену. По локоть облила вином, чем вызвала удивление рабынь.

– Как зовут тебя? – ласково обратилась к роженице на эрлеванском, пытаясь сконцентрировать ее внимание на себя.

– Чирита, – ответила она слегка дрогнувшим голосом. Очередная боль выгнула ее тело и она, не сдержавшись, застонала сильнее.

Время между схватками сокращалось. Надо действовать. Просунула руку в родовой проход, пытаясь определить, насколько раскрылась шейка матки и готова ли женщина к родам. Только бы не ошибиться, но, кажется, пора. Пытаясь придать голосу уверенности, сказала:

– Послушай меня, Чирита. Я помогу твоему ребеночку появиться на свет, но и ты должна постараться. Как только почувствуешь желание тужиться, не сдерживайся, выталкивай дитя.

Это я помнила по курсу выживания в суровых реалиях и непредвиденных обстоятельств. Мы в университете даже разыгрывали такую сцену, когда в самолете роженица, а ты пытаешься помочь. Не думала, что мне пригодятся эти знания.

– Дыши глубоко и быстро, а потом, как почувствуешь спазмы, тужься.

Эрлеванка кивнула. Ее снова накрыла боль. Она пыталась выполнить мою просьбу, но с каждым разом только все громче кричала.

Что-то шло не так. Сколько времени истекло? Головка ребенка уже бы показалась. Он должен был уже пойти, но лишь причинял своей матери невыносимые мучения. Приложила руку к животу рабыни, пытаясь разобраться, в чем дело, закрыла глаза и вслушалась в учащенное сердцебиение малыша. Внутренним зрением просканировала область матки и тут же похолодела. Какая же я идиотка! Взялась за роды, даже не просмотрев положение малыша. Причиной сильных болей было неправильное предлежание ребенка. Даже не ногами к выходу, так у него появился бы хоть какой-то шанс, а почти спиной. Я подняла платье рабыни до самой груди, обнажив живот. Ребенок так и не перевернулся до конца. Сейчас роженице может помочь лишь операция. Судорожно сглотнула и перевела взгляд на длинный нож с деревянной ручкой. За одно мгновение перед глазами пронеслась ужасная картина, как поднимаю лезвие над огромным животом, вспарываю его и кровавыми по локоть руками достаю из мертвой женщины трепещущее и еще живое дитя. Мамочка моя, я не смогу! Затравленно посмотрела в лица эрлеванок, ждущих от меня помощи, на Зею, которая верила в мои силы, на притихшую и измученную Чириту. Если сейчас не решусь, она умрет, не сразу, но все равно не сможет пережить операцию и заберет с собой еще и ребенка. От боли у нее может случиться шок, возможно, остановится сердце, а у меня не то, что нет обезболивающего или адреналина, нет даже самого необходимого. Хотя… я могу забрать ее боль. Пожалуй, это все, на что способна. Я невесело посмотрела на поднятые, слегка дрожащие пальцы и вымученно улыбнулась.

От нервного напряжения свело судорогой суставы, от страха в тугой ком сжались внутренности, а зубы с силой стиснулись так, что сложно было вдохнуть. Пот застилал глаза. Теперь все решали авры. И тут в голове возникла одна безумная мысль, на поверхности оказавшейся простой. Сначала неуверенно так, словно бабочка вспорхнула крыльями, но что, если… Что, если мне попробовать повернуть ребенка в животе матери, используя бесконтактную силу?! Сердце радостно встрепенулось.

– Зея, – повернулась к служанке. – Нужна обычная ветка.

Шрех проклятый! Где здесь в пустыне можно найти куст какой или дерево?!

– Что-нибудь древесное… – я внимательно осмотрела пространство вокруг.

– Ложка, госпожа! – радостно вскричала эрлеванка, вспомнив. Нырнув в свой небольшой мешок с пожитками, быстро достала ее.

Я улыбнулась находчивой девушке.

– Вставь роженице меж зубов, – скомандовала я.

– Чирита, – тихо, но настойчиво позвала рабыню, чтобы та открыла глаза, в которых плескалось столько боли и безнадежности, что я поняла: она чувствовала близкую смерть.

– Еще ничего не потеряно, – начала подбадривающим тоном. – Ребенка нужно повернуть и тогда он сможет пройти. Потерпи немного. Я постараюсь уменьшить твою боль.

Та с благодарностью посмотрела на меня, вымученно растянув пересохшие губы в улыбку. Вот и умница. Все будет хорошо.

Вдохнув больше кислорода, перевела дух и направила ладони ребром к округлому животу эрлеванки. Коснувшись его, двинулась дальше. Наблюдая внутренним зрением, как невидимые обычным глазом руки обхватили плод.

– Держите ее крепче, – обратилась ко всем рабыням. Те тут же подчинились.

Осторожно стала переворачивать ребенка. Чирита сдавленно застонала, стиснув зубами ложку.

Мысленно послала ей волну внушения. Эрлеванка обмякла под ментальным воздействием. Ненадолго, но поможет. Медленно, чтобы не навредить еще не рожденному малышу, продолжила его передвигать. Убедившись, что теперь все правильно и голова ребенка находится там, где и следует, сняла пелену воздействия.

– Давай, хорошая, тужься. Мне нужны все твои силы. Ребенок уже заждался своего выхода в свет. Ему не терпится покинуть уютный, но ставший ему тесным дом.

Когда с трудом вышла темненькая головка малыша, приготовилась вытянуть его тельце. Так, одно плечико, второе – все. Ребенок с остатками околоплодных вод оказался у меня на руках. Мокрый, кричащий во все горло, чуть с фиолетовым оттенком, видно, в последние мгновения не хватило кислорода. Улыбаясь сквозь слезы радости, положила дитя на грудь матери.

– Мальчик, – с невольной гордостью сообщила я.

Никогда не забуду тот взгляд рабыни, когда она впервые увидела ребенка. Он причинил ей столько боли, а она уже беззаветно отдала ему свое сердце. Я перерезала пуповину и подождала, пока выйдет послед.

– Какое имя ты хотела дать мальчику?

Чирита перевела на меня взгляд, полный любви.

– Для сына будет подарком судьбы, если имя ему даст та, что помогла ему появиться на свет.

Я улыбнулась. Имя для эрлеванцев – не пустой звук и всегда несет глубокий смысл. Например, имя короля Сих-вар-шат переводится как «Достойный муж и великий воин», Шер-ват – «Любимый богами». Это считалось огромной честью – дать ребенку имя. Как говорится, как яхту назовешь, так она и поплывет. Какое выберешь имя младенцу, то и уготовано ему будет судьбой. Я крепко задумалась, вглядываясь в темное бескрайнее небо, усеянное прекрасными сверкающими узорами неизвестных созвездий. Малышу сегодня просто повезло появиться на свет.

– Я назову его Семирим – «Рожденный под счастливой звездой», – наконец, сказала я.

Чирите имя понравилось. Она тут же повторила его, словно пробуя на вкус, прислушиваясь к его мелодичному звучанию, и радостно закивала головой. От внезапно навалившейся усталости я с трудом поднялась на ноги, поддерживаемая своей служанкой. Чувствовала себя совсем неважно, словно упорно трудилась целый день, который, наконец, подошел к концу.

– Зея, проследи, чтобы младенца вытерли и обернули в чистую ткань. И останься сегодня рядом с Чиритой. Вдруг ей понадобится твоя помощь.

– Да, моя госпожа.

Не знаю, как дошла до шатра. Зихаб все еще не появился. Где он находится и придет ли вообще, у меня не возникло никакого желания узнать. Стоило мне только лечь, как глаза сами собой закрылись, и я просто провалилась в сон.

На рассвете удивленно открыла глаза. В шатре все также по-прежнему находилась одна я. Рабы уже приступили к ежедневной тяжелой работе, как только первые лучи солнца осветили песчаную землю. Гремели цепи из особого сплава метала, который слабо нагревался, и звук которых заглушал доносившийся гомон голосов. Поднявшись, я выглянула из шатра. Интересно, почему эрлеванский вождь не ночевал в своем жилище? Или я так крепко спала, что не заметила, как он пришел, а потом встал еще до рассвета. А впрочем, почему меня этот вопрос так волнует? Лучше посмотреть, как там Чирита. Даже не представляю, как бедной работать и передвигаться целый день под палящим солнцем. Не смотря на их адаптацию к таким жестким условиям, она все же недавно разрешилась ребенком. Ей постельный режим положен. Но кто же бесправной рабыне позволит ехать на табе? Но одна мысль у меня все же была по этому поводу.

Причесав волосы и накинув легкую шаль с круглыми блестящими пластинами по всему ободку, направилась к кучке женщин, разливающих похлебку из котла, и чуть не выругалась вслух. Чирита, привязав ребенка спереди, подавала тарелки с мясным супом рабам. Надо отдать ей должное, держалась она хорошо.

– Это что такое? – я старалась в голос добавить недовольные нотки. А уж какую позу оскорбленную приняла и выражение на лице первоклассное скорчила – залюбуешься. Талант!

– Почему рабыня еще не явилась ко мне в шатер? Мне что, самой себе прислуживать?

У рабов от изумления рты пораскрывались, а суп стал проливаться и потек по подбородкам. Так они, сидя, и таращились во все глаза. Кто-то несчастный даже поперхнулся. Наемники замерли на своих местах, только скорее от моей невиданной наглости, чем от изумления и неожиданности. А что? Мне не привыкать, я с раннего детства умело копировала требовательный тон королевы-матери, а она у меня еще тот командир. Таким поведением обычно умиляла своих отцов, они во мне души не чаяли. Но потом все изменилось, как только исполнилось десять земных лет.

– Вы что, оглохли? Спрашиваю еще раз: чем так занята вот эта рабыня?

Я ткнула в Чириту пальцем. Уж не знаю, какая гермеза меня с утра укусила, но я не на шутку разошлась, вживаясь в свою роль. Если меня поколотят – не удивлюсь ни капли! Но наемники и шага в мою сторону не ступили, не говоря уж о том, чтобы взять в руки карающую плеть. Сработало, значит. Интересно, это их так моя дружба с котярой напугала? Боятся сглаза или проклятия? Или их все же моя неуемная наглость обескуражила? Надо взять на заметку. Использую представившийся шанс.

– Чирита! Я что, неясно вчера высказалась, что нуждаюсь в твоей помощи?

Тут даже не подкопаешься. Так и говорила.

– Госпожа… – неуверенно начала молодая женщина, со страхом косясь на воинов.

– Принеси-ка мне завтрак, и побыстрее! – сделала вид, что ничего не замечаю. – Мое терпение и так на исходе, а вот когда я действительно рассержусь…

И недобро искоса взглянула так, что «пираты пустынных земель» попятились назад и айда тут же устраивать соревнования по искусству заклинания от нечистой силы.

С видом Темной богини смерти Шакти, презрительно скривив губы, развернулась и прямехонько промаршировала до шатра Зихаба. Мама бы мной гордилась. Позволила себе расслабиться и улыбнуться лишь тогда, когда ткань жилища скрыла меня от глаз кочевников.

Чирита принесла мне завтрак. Младенца она держала перед собой в широком куске простой, но чистой ткани, как в люльке, концы которой были связаны на шее. Я усадила ее на ковер и приказала съесть все до крошки, с улыбкой поглядывая на крохотные кулачки и круглое личико малыша. Чирита ела покорно, не поднимая глаз, быстро и почти не пережевывая, словно я в любой момент передумаю или у нее просто заберут еду. Привычка рабыни. И в очередной раз порадовалась, что могу еще чем-то помочь бедной женщине. Ей сейчас кормить не только себя, но и свое новорожденное дитя.

– Я хочу, чтобы ты сегодня ехала со мной на табе, – сказала эрлеванке, а та даже жевать перестала. Проглотив кусок мяса, она испуганно вскинула на меня глаза, боясь возразить.

– Что вы, я и близко не подойду к табу господина, рабам не положено, – наконец проговорила рабыня, – лучше со всеми пойду.

– Вот удумала! И как ты себе это представляешь? Ты еще очень слаба.

– Я лучше со всеми, – опять упрямо повторила Чирита, устремив взгляд черных глаз в землю.

Я огорченно вздохнула, обдумывая, какие найти слова, чтобы уговорить эрлеванку.

– Если дело только в Зихабе, так он еще с утра не показывался. Чувствую, что он не побеспокоит нас и сегодня. А если покажется, так придумаю что-нибудь. Скажу, что понравилось, как ты мне прислуживаешь. И работу тебе дам.

– Госпожа…

– Даже не думай! Я все решила, – категорично заявила я.

На лице рабыни неожиданно показалась тень улыбки.

– Как велите, так и сделаю.

– Вот и чудненько!

Пока мужчины упаковывали шатер, мы с Чиритой забрались на животное, готовое пуститься в дорогу. Младенец сладко спал на руках матери, убаюканный размеренным шагом таба, лишь несколько раз просыпался, чтобы поесть. Молодая рабыня рассказала мне о своей несчастливой судьбе. Оказывается, появилась она на свет в северной части планеты, в небольшом селе вблизи реки Бунахры. Говорят, народы там вольные, не признающие рабства. Будучи свободной от рождения, Чирита вышла замуж по взаимной любви. Ее родное село разграбило одно воинствующее племя, почти всех мужчин убили, а тех, кто остался в живых – продали в рабство. Она до сегодняшнего дня верит, что ее мужу удалось выжить, несмотря на смертельные раны. Когда ее насильно уводили с другими женщинами, он лежал окровавленный на земле. За все это время она не сошла с ума только потому, что думала о будущем ребенке. Она надеялась, что Великие Небеса сжалятся над ней и ее малышом и позволят когда-нибудь встретиться с мужем.

– Если он жив, он придет за нами, – слова эрлеванки звучали уверенно. – Айшам, мой сохишим, сильный воин, он не мог просто так умереть.

Я посмотрела на сморщенное личико ребенка, сладко посасывающего полуоткрытую грудь матери. Хотелось бы верить, что мальчика, родившегося в рабстве, ждет другая судьба.

За целый день Зихаб так и не показался. Это и радовало, и в то же время настораживало. Создавалось впечатление, что он избегает встреч со мной. Солнце давно спряталось за линию горизонта, а вождь так и не объявился. Чирита оставила меня одну, как я ни просила ее остаться, объясняя это тем, что рабыня не смеет спать в шатре своего господина. Я согласилась, ведь неизвестно, как поступит вождь, заметив рабыню, хотя мне очень не хотелось отпускать эрлеванку. Наверно, я все-таки боялась остаться наедине с этой довлеющей тишиной. Лежала на тюфяке, вглядываясь в темноту, а сон так и не шел. Переворачиваясь с боку на бок, я забылась кратковременным сном, но проснулась от неожиданного звериного воя в ночи. Сев, напряженно вслушалась в стихающие звуки. Неужели мой котяра все еще присматривает за мной, следуя за караваном? Мне показалось, что он зовет меня и, повинуясь мимолетному желанию, быстро накинула платок на плечи и покинула шатер.

***

Зихаб сидел возле обрыва на остывшей земле, опираясь спиной на скалу. Пропуская песок сквозь пальцы, он взирал на лагерь свысока и боролся с диким желанием наказать строптивую девчонку за своеволие. Воины роптали за его спиной, что белокожая рабыня погубит их всех. Они боялись высказаться открыто, но он и так знал. Его жизнь резко изменилась с появлением арменейки. Гордой, независимой, безумной влекущей. Он закрывал глаза и вспоминал ее тонкий стан у горного источника, крутые бедра, соблазнительно поблескивающую бледную влажную кожу и длинные локоны волос, обволакивающие ее тело темной волной. В нем боролись противоречивые чувства: подавить независимость гордячки, сделать ее своей женщиной или… добиться ее благосклонности. Ради ее ласкового взгляда он готов был встать перед ней на колени. Тот, кто раньше других заставлял падать ниц и умолять сохранить свою никчемную жизнь. Она изменила не только его мир, она перевернула все в его душе. Месть, взращенная циклами, теперь не душила его, не подогревала его ненависть. Она подрубила ее под корень, выкорчевала и все это с такой легкостью. Превратила харата, не знавшего прежде жалости, в тряпку. Единственная, кто посмела перечить ему и остаться после без наказания. Кто он в глазах эрлеванцев? Уже шепчутся, что он подвержен чарам ведьмы, что она околдовала его и эта зависимость приведет его к беде. И он предчувствовал, что так и будет. Единственная женщина, заставившая желать не только ее тело, но и душу, станет причиной его бесславного конца. Его сила утекала из-под пальцев, как этот песок, влекомый порывом ветра. Так и он превратится в ничто, исчезнет с лица земли, если поддастся слабости, если позволит женщине взять над ним верх. Колесо возмездия уже запущено, и его не остановить. И словно в подтверждение его мыслей, раздался в ночной тиши вой кагибала. Легко поднявшись на ноги, вождь тенью скользнул в сторону лагеря.