Текст книги "Принцесса Арменеи. Книга 2. Серия: Идеальный треугольник"

Глава 16

– Хороший котик, решил меня проведать? – я действительно радовалась появлению рыжего хищника, запуская пальцы в шерсть животного. Тот лишь мурчал от удовольствия, пытаясь наклонить голову так, чтобы мне удобнее было добраться до чувствительных ушек зверя.

Я опустилась на колени и прижалась щекой к голове кагибала, игнорируя немалые зубки животного. Я знала, что он не причинит мне никакого вреда.

– Предатель, – сказала без всякого обвинения.

Тот лишь фыркнул, выдыхая в волосы горячим потоком с незначительным присутствием вони.

– Зубки бы тебе почистить – ласково проворковала я, отстраняясь от зверюги. – И знаешь ли ты, что своим предательством спас две жизни?

Я потеребила зверя по морде, чем вызвала новый всплеск удовольствия. Глаза хитро моргнули, словно соглашаясь со мной.

– Может, и знаешь, – с улыбкой заметила я, поглаживая место между ушек. – А сдается мне, что ты не хочешь меня отпускать. Так и будешь хвостом ходить?

Зверь рыкнул, поддакивая.

– Вот же наглая рыжая морда! – рассмеялась я.

Кагибал вдруг напрягся, зашевелив в разные стороны ушными локаторами. Я обернулась, но никого не увидела. С моим зрением это обычное дело, но зверь явно кого-то почувствовал со стороны скал. А может узнал, раз остался сидеть. Только одно существо может подойти так близко к кагибалу.

– Почему ты одна и в таком виде разгуливаешь вне лагеря? – раздался во мраке недовольный голос вождя.

Зверь заволновался, нервно размахивая хвостом по земле.

– На твоем месте я бы не показывала свой характер. И именно по этой причине, – указала на зверя, – твои наемники не решились преследовать меня.

Говорила я в темноту, выпрямившись во весь рост.

Тень отделилась от мрака и сквозь размытые очертания я узнала рослую фигуру Зихаба. Открытые широкие плечи отливали голубым глянцем при свете неяркой луны. Он приблизился ко мне, совсем не беспокоясь о животном.

Кагибал поднялся на лапы, недовольно щерясь и глухо рыча, но эрлеванец пристально взглянул в светящиеся глаза хищника – и тот подчинился молчаливому приказу. Развернулся и медленно ушел прочь.

– Как ты это делаешь? – в который раз удивилась я. Челюсть у меня натурально подвисла.

– Это удивляет ту, которая приручила самое опасное животное Эрлевана?

Его взгляд скользнул по моим открытым плечам и груди, напомнив мне, что я в одной тонкой кутиши. Я почувствовала неловкость и тут же натянула платок повыше.

– Вернемся к прежнему вопросу: что ты делаешь здесь одна и в таком неподобающем виде? – в голосе эрлеванца послышалась скрытая угроза.

Он сделал шаг ко мне.

Вот зачем так пугать слабую бедную девушку?! Было бы из-за чего!

– Не мог бы ты оставаться на своем месте? – вежливо попросила я.

Вождь рыкнул не хуже кагибала и снова сделал плавный шаг ко мне. «Сородич?» – сделала предположение и отступила назад. Не поэтому ли моя зверюшка такая смирная с ним?

– К чему такие формальности. Я тебя вообще видела без одежды, – попыталась разрядить шуткой наэлектризованную атмосферу между нами, а вызвала обратный эффект. Зихаб, рыча, схватил меня и прижал к обнаженному торсу. И кто тут голый разгуливает?

– Опять перечишь мне?

– Всего лишь не соглашаюсь с некоторыми моментами, – осторожно начала я, стараясь не вызвать очередной гнев эрлеванца. Силу его мышц я уже испробовала на себе.

Зихаб тяжело задышал.

– Ты специально это делаешь? Так сильно желаешь оказаться под мужчиной? Ты забываешь, что лагерь состоит из наемников, которые не привыкли церемониться с рабынями, а использовать их по прямому назначению.

– Ты хочешь сказать, что позволяешь им это?

– А зачем женщины на рудниках? Они созданы для удовольствия мужчин, да и рабы будут более усердными, если вечером в их постели окажется мягкое податливое женское тело. И надо же мне как-то восстанавливать популяцию рабочей силы. От тяжелого труда они быстро дохнут.

– Ну ты и сволочь! – не сдержала я гнев. Так вот что ждет рабынь в конце пути! Стать сексуальным призом! Не то, чтобы я не предполагала, но сказано это было таким тоном… Перед глазами пронеслись молодые лица рабынь, измученные долгим переходом. Образ Зеи, Чириты, с тоской вспоминавшей о своем сохишиме. Вот же шрех проклятый! Только через мой охладевший труп! Я дернулась, пытаясь освободиться из стальных объятий эрлеванца. В ответ получила такую ухмылку, словно он только этого и ждал. Мышцы, как металлические жгуты, сковали мое тело. От насильственной близости мужского тела, от клокочущего гнева в груди, от злости, что не могу свободно выплеснуть свою ненависть, готова была взвыть. Щеки обдало жаром. Пытаясь набрать в легкие воздух для гневной тирады, чуть не задохнулась от того, что произошло дальше. Ожидала жестокость, ожидала безмерную свирепость, видя на губах Зихаба дьявольскую ухмылку, но он вдруг нежно провел грубой ладонью по моей щеке. Я тут же забыла все слова, что хотела со злобой выплеснуть на его голову и замерла с открытым ртом, с удивлением всматриваясь в изменившееся лицо эрлеванца. Еще никогда вождь так не смотрел на меня. Словно я что-то значу для него. Он стоял спиной к ночному светилу и на его лицо падала тень. Я готова была списать все на плохую освещенность, но как объяснить эту ласку… Игра? Смена подхода? Такое изменение настроения меня дезактивировало. Зихаб приблизил свое лицо, а я лишь смотрела на все происходящее широко раскрытыми глазами. Он со стоном вдохнул запах моих волос, коснувшись сухими, жаркими губами виска. И застыл. Я боялась вдохнуть. Так мы и стояли среди пустыни, залитой лучами ночного светила Мунахры, овеваемые прохладным ветром, но, легко одетая, я не испытывала никакого дискомфорта. Тепло мужского тела передалось мне.

– Может, ты все-таки меня отпустишь… – дрогнувшим голосом попросила Зихаба, но не успела договорить, так как мои губы были захвачены в плен.

Я находилась в полной власти варвара. Он не просил, не давал, не умолял. Он завоёвывал. Грубо, беспощадно брал без всякого снисхождения. Все мои жалкие попытки сопротивления были сметены дикой, необузданной страстью эрлеванца. Он вынуждал принимать его ласки, открывать губы навстречу его языку. Я чувствовала его желание на грани безумия, словно он долго сдерживал его, и теперь оно горячей лавой со всей силой обрушилось на меня, дрожащую от собственного бессилия. Его одержимость, его пыл невольно передались мне с энергией, но это были не мои ощущения. Не знаю, откуда взялись силы, но я смогла освободиться.

– Никогда не смей принуждать меня к близости, – меня трясло от гнева. – Ты не знаешь, на что я способна, если меня загнать в угол.

С безумным взглядом Зихаб сжал челюсти. Его грудь ходила ходуном. Я ждала, что вождь ударит меня, но он медлил.

– Одно твое слово может все изменить, – прохрипел он. – Я не стану использовать тебя в борьбе со своими врагами и уже сегодня могу сделать своей женой. Боги мне свидетели, я готов поставить этот мир перед тобой на колени.

– Стать твоей женой?! – я готова была расхохотаться. – Да лучше я умру на шреховом поле битвы во время соревнований, но никогда, слышишь, никогда ты не заставишь меня пойти против своей воли!

– Ты сама решила свою судьбу! Но запомни: после того, как на твоих глазах я убью братца и отрублю ноги Шервату, ты еще станешь умолять меня сохранить ему жизнь. Ты будешь валяться в моих ногах, глотая пыль и размазывая слезы по лицу, будешь униженно цепляться за мои ступни, покрывать их поцелуями и просить выполнить твою просьбу. И тогда я снова предложу тебе стать моей сонхи.

Вождь оставил меня, а я еще долго смотрела невидящим взором ему вслед.

***

Я снова спала в своем шатре. С Чиритой мы теперь не разлучались. Днем она сопровождала меня на табе, а ночью ложилась рядом со мной. Ее присутствие действовало на меня успокаивающе. Изредка я видела Зихаба, но он даже не смотрел в мою сторону.

– Что произошло между вами и хозяином? – как-то спросила меня Чирита.

– Ничего существенного, – буркнула в ответ, изнывая от жары и пытаясь охладиться созданным из тонких металлических пластин веером.

– Господин выделяет вас из всех рабынь, дает пищу, дорогую одежду и украшения. Разве это не говорит об особом расположении к вам?

Мне так и хотелось сказать, что принцесса Арменеи заслуживает лучшего отношения, но вовремя сдержалась.

– Чирита, ты ошибаешься, – улыбка вышла невеселой.

– Наш вождь даже не стал наказывать вас за то, что вы настояли на новой служанке.

– Просто ему все равно, кто будет прислуживать мне.

– Нет, дело в другом. Вы ему не безразличны.

Ну да, поэтому он игнорирует меня вот уже несколько дней, но меня вполне устраивает такое отношение. Грех жаловаться.

– Будь вы чуть ласковее хозяином… смогли бы занять высокое положение.

– И это говорит мне рабыня, которую чуть не забили до смерти наемники этого самого господина?! – моему удивлению не было конца.

– Но благодаря его приказу вам позволили принять у меня роды. Наш господин жесток ровно в той степени, как и каждый эрлеванец, но он совсем не глуп. Он из тех мужчин, которые вызывают страх и почитание. Именно такой могущественный сих мог бы обеспечить вам достойную жизнь и служить вам защитой.

– Чирита, ты не понимаешь…

– Конечно, я всего лишь рабыня, – чуть ли не с обидой ответила эрлеванка, – но у меня есть глаза и я вижу то, что вы не хотите принимать.

– Ты права, я никогда не смогу принять свое положение. Все изменится, как только мы прибудем в Шимаран. Я найду способ освободиться от Зихаба. И, Чирита, разве ты не хочешь снова увидеть своего сохишима? Вернуться в свою родную деревню?

Глаза рабыни увлажнились от выступивших слез.

– Это единственное, о чем молю богов.

– Вот и я хочу увидеть того, ради которого прибыла на эту планету.

Но кто же знал, что несчастье, случившееся на следующий день и унесшее почти треть жизней каравана, включая животных, подтвердит слова Чириты и заставит меня задуматься об истинных чувствах эрлеванского вождя.

В то утро солнце нестерпимо палило землю. Духота и никакого ветра оказались хуже любой пытки. Земля плавилась, линия горизонта искажалась и пропадала в мутном зареве. Я изнывала в тени паланкина, представляя, как мучаются рабы, и мечтая вернуть свой термокостюм назад. Самодельное опахало приносило небольшое утешение. Чирита раскрыла младенца и принялась обтирать детское тельце смоченной в воде тряпицей. Я последовала ее примеру и сняла почти всю лишнюю одежду и украшения, оставив только укороченный корсет и юбку с разрезами до бедра. Если кто нас и побеспокоит, так всегда найду возможность накинуть что-нибудь на плечи. До обеда все было спокойно. Пустыня замерла, ни дуновения ветерка. Караван тянулся длинной полосой по горячему песку, когда внезапно послышались возбужденные голоса. Раздался сигнал остановиться. Ополоснув лицо и смочив губы, я выглянула из укрытия на шум. Похоже, решили переждать жару. Нет смысла гнать животных, если они плетутся, еле переставляя лапы под безжалостными лучами светила. Но выражение лица Зихаба меня насторожило. Сидя на табе, он обеспокоенно вглядывался вдаль, в предостережении подняв руку. Что он там, интересно, увидел? Я проследила за его взглядом и обмерла. Впереди надвигалась темень. Огромная масса песчинок и пыли, поднятых силой ветра, надвигалась нам навстречу, грозя смести все живое на своем пути. Очень скоро мы окажемся в эпицентре пустынной бури. И, словно в доказательство, ткань паланкина дернулась, заходив ходуном. Такой долгожданный ветер грозил перерасти в настоящее бедствие. По глазам Чириты я поняла, что даже не представляю, в какое именно. Со страхом прижав к груди ребенка, она всматривалась через откинутую ткань паланкина в почерневшую непроглядную даль. Зихаб дал распоряжение двигаться в сторону скал, с надеждой обойти бурю или хотя бы укрыться и переждать ее. Рабов всех сковали в одну цепь, пустив за животными. Табы хорошо приспособлены к трудностям пустыни. За их телами можно спрятаться от стремительного потока ветра, но, вглядываясь в быстро нарастающий ураган, я с беспокойством следила за нашим передвижением. Клубы пыли, подхваченные силой урагана, поднимались от земли, завораживая своей ужасающей красотой и вызывая безотчетный страх перед могуществом стихии. Мы с Чиритой подготовились к буре, как смогли. Плотнее закутались в одежды, спрятав лица под платками, и спустились вниз. Чирита прижимала к себе ребенка, моля о спасении. Небо совсем потемнело. До скал оставались считанные метры, но Зихаб подал сигнал остановиться и опустить животных на ноги, а нам прокричал спрятаться за массивными телами табов и прикрепиться ремнями к упряжи. Отдаю должное – вел он себя как истинный лидер, помогая эрлеванцам готовиться к урагану. Я умирала от страха и беспокойства, но зычный голос вождя даже сквозь шум ветра действовал умиротворяюще. Казалось, его голос говорил, что нет такой бури, из которой невозможно выбраться живым. Я подчинилась приказу и крепко привязала Чириту к табу. Когда песчаная тьма, как смертельная волна накрыла наш караван, я лишь успела схватиться за служанку. В первые же бриды я ослепла и оглохла. Руки и ноги дрожали от напряжения. Дышать было невыносимо, песок забивался в рот, нос и уши. Попыталась одной рукой лучше закрыть лицо, и в этот момент не смогла удержаться на ногах. Меня попросту подняло над землей. В сантиметре от меня пролетел оторванный паланкин, чуть не задев краем. Я из последних сил держалась за руку рабыни, но новый порыв оторвал меня от Чириты и закружил над землей. Девушка в ужасе закричала мне вслед. Ничего не видя перед собой, я крутилась в воздухе, как белка в смертоносном колесе. В тот миг думала, что не смогу выжить, но мне повезло. Со стоном я рухнула спиной в высокую кучу песка. Еще довольно мягкая посадка, я бы сказала. По ощущениям – сломано одно ребро. Нулевая видимость не позволяла рассмотреть, в какую сторону меня занесло. Приходить в себя не оставалось времени. Превозмогая боль, поползла вниз в ту сторону насыпи, где можно было спрятаться от ветра. Через кашель, который приносил очередную боль в груди, задыхаясь от забивающегося в гортань песка, ползла с мыслью, чтобы этот кошмар быстрей закончился. Но то, что казалось мне концом, было только началом того ужаса, который мне пришлось испытать. Тучи песка обрушились вниз, поглотив меня за собой. Кричать было бесполезно. Кто придет спасти меня в такой час? Воздуха в легких надолго не хватит. Пытаясь выбраться из песчаной могилы, только глубже утопала. Но вдруг почувствовала, как сильные руки тащат меня наверх. Оказавшись на поверхности, вдохнула воздуха, чтобы тут же им подавиться. Кашляя, я все еще не видела своего спасителя. Великая матерь, как же ты милостива ко мне!

– Я же сказал привязать себя к животному, – возле уха раздался знакомый разгневанный рык. – Ты понимаешь, как была близка к смерти?!

– Прости, – сказала я. Это все, что могла выдавить сквозь очередной приступ кашля.

Меня ощупали, потом я почувствовала, как мою талию обвивают веревкой. Похоже, меня, как глупую собачонку, привязывают к хозяину, и это был первый раз, когда я не протестовала.

– Нам нужно добраться до скал, – прокричал Зихаб, – там мы сможем переждать ураган. Держись меня и вот, надень это, сможешь дышать нормально.

В мои руки вложили, по всей видимости, маску, которую я приняла с благодарностью. Надев, смогла, наконец, дышать, не давясь.

Знать бы в какой стороне горы, можно было бы рискнуть и добраться до них, но Зихаб знал, раз так уверенно двигался. Он просто тащил меня за собой на буксире. Сколько же сил в этом эрлеванце?

Те метры, которые мы сделали навстречу сильнейшему потоку воздуха, показались мне вечностью. Я падала на землю, но меня одним рывком поднимали и заставляли идти, чуть ли не ползти на коленях, но только не оставаться на месте. Мы поднялись чуть выше по камням и оказались в углублении, прикрытые сверху своеобразной природной крышей. Скалы, в которых мы спрятались от урагана, находились в пределах досягаемости и теперь взяли на себя всю мощь ветра. Он перестал так сильно хлестать лицо и рвать на мне одежду. Теперь можно и передохнуть, но мысли о Чирите заставили меня волноваться за нее и ребенка, а также за судьбу остальных рабов. Ноги подкосились, и я сползла, цепляясь одной рукой за бедра эрлеванца, а другой срывая маску. Дышать все-таки в ней было тяжело.

– Я, конечно, понимаю, что ты признательна мне за спасение, но немного неожиданно увидеть перед собой на коленях арменейскую принцессу, – злорадно заметил эрлеванский вождь. – И к тому же не совсем подходящее время для благодарностей.

От удивления я и забыла, что не стоит во время песчаной бури открывать рот и глаза. Но когда до меня дошло, на что намекает этот дикарь, рот тут же с силой захлопнулся, а глаза сузились до состояния щелок. А когда, наконец, прокашлялась, вскочила на ноги, злющая и готовая ответить синекожему.

– Ты… – гневно начала я.

– Я, – с ухмылкой подтвердил вождь. – И благодаря мне ты сейчас можешь открывать свой милый ротик.

– Да если бы не ты, я бы уже давно оказалась в Шимаране и не торчала бы здесь, в этой проклятой всеми богами пустыне!

– У тебя короткая память, принцесса. Не надо винить меня в своих неудачах. Твоя судьба записана в Книге Свершений и не тебе ее менять!

– Говоришь, у меня плохая память? А у самого? Я вот отлично помню твои слова о том, что ползающую ядовитую тварь подложил брату именно ты. Уж точно от такого добра ничего хорошего ждать не стоило. А то, что ты выжил – так это боги решили подарить тебе второй шанс на исправление содеянного, но ты обвинил Шервата и короля в своих несчастьях. Конечно, так проще думать, да и на душе спокойнее, что не ты сам являешься причиной навалившихся бед.

– Не знаю, как на Арменее, а здесь царят совсем другие законы. Выживает тот, кто победил своего противника, а средства не имеют значения.

– Хочешь сказать, подлость – одно из лучших средств борьбы? Неугодного можно отравить, заколоть во сне или просто ударить кинжалом в спину, когда он не готов тебе ответить?

– На войне любые средства хороши.

– Хороша война с собственным братом, – фыркнула. – Я бы назвала это нездоровым желанием властвовать.

– Я не могу проиграть. Такова жизнь. Либо ты ничто, пыль песков, летящая по прихоти ветра, либо тот самый ветер, который управляет. Если бы не моя прошлая болезнь, сейчас на троне сидел бы совсем другой король. Скоро я стану направляющей силой, той бурей, которая сметет все преграды на своем пути.

– И убьешь единокровного брата?

– Да. Стремление к этому делает мою жизнь осмысленной.

– Ненавижу эту дикую планету, где жизнь не представляет никакой ценности! – я все больше злилась, не обращая внимания на ноющую боль в груди и на то, что приходилось перекрикивать шум ветра. – А тебя ненавижу за то, что удерживаешь здесь против моей воли.

– Ты уже забыла, что я спас тебе жизнь?

– Да, ты спас меня сегодня, но и я смогла помочь тебе. Считай, что мы в расчете.

– Так не пойдет, моя дражайшая принцесса, тебе придется оплатить свой долг в полной мере, – предвкушающая ухмылка искривила губы Зихаба.

– И что прикажешь сделать? Повиноваться тебе? А заодно помочь прихлопнуть местного короля и Шервата?

– Было бы достаточно согласиться на мое предложение. Я бы избавил тебя от счастливой возможности упражняться с мечом на главной арене Эрлевана под улюлюканье разгоряченной толпы.

– Уж лучше приму участие в соревновании, чем стану помогать тебе в твоих гнусных планах. Я не предаю своих друзей!

– Это ты о своем любовнике?

Я скрипнула от злости зубами.

– Он бы не посмел коснуться… – я вдруг запнулась.

– Ах, да, принципы начальника стражи сохранили девственность арменейской принцессы? – Зихаб расхохотался от высказанных мыслей вслух. – Мне все-таки стоит при встрече поблагодарить его за такой щедрый подарок.

– Если ты считаешь, что я стану твоим призом, то поспешу тебя разочаровать, – я слишком близко приблизила свои губы к уху Зихаба, чтобы он расслышал каждое мое слово. – Ничего у тебя не получится, – твердо заверила я эрлеванца. – Шерват убьет тебя раньше.

Пару мгновений он смотрел на меня так, словно не прочь перед смертью полюбоваться на мой посиневший труп. Я вызывающе подняла подбородок, без тени страха заглянув прямо в глаза вождя. А что? Недавно я чуть не умерла. Еще пару раз, глядишь, и привыкну.

Но Зихаб вдруг перевел свой взгляд на мои губы и с трудом сглотнул. Выражение его кровавых глаз неуловимо изменилось. Оно пугало и настораживало. Опасная близость и всплеск эмоций сыграли свою роль. Теперь в глазах эрлеванца полыхала страсть. Мужские губы скривились, словно от желчи, когда я попыталась отстраниться.

– Я докажу тебе, насколько ты ошибаешься.

А дальше я в очередной раз оказалась в полной власти эрлеванского вождя. Вокруг бушевала стих/

ия, засыпая скалы песком и замуровывая нас в каменном склепе, а я чувствовала только вкус губ Зихаба и его объятия. Настолько крепкие, что не смогла вдохнуть воздуха, не смогла выразить протест. Если бы и стала сопротивляться, что бы это дало? Легкие разрывались, грудь ныла, несмотря на притупленную боль, и сознание медленно покидало меня. Вождь слишком поздно понял, что со мной что-то неладное. Он отстранился от меня, встряхнул сильно за плечи, но я, закрыв глаза, уже уплывала в обморочное состояние.