Текст книги "Принцесса Арменеи. Книга 2. Серия: Идеальный треугольник"

Глава 17

Яркий свет привел меня в чувство. Зихаб буквально раскапывал нас из песка, усиленно работая руками. Мне почему-то показалось, что прошло не так много времени. Ветер стих и теперь над пустыней опять сияло ослепительное солнце, словно и не было никакого урагана.

Первым вылез Зихаб. Я только открыла рот, чтобы спросить, как долго мы здесь находились, как одним рывком была вытянута наверх и поставлена на ноги. На язык и в гортань попал песок, и я закашляла. Все еще давясь попавшим песком, зло уставилась на эрлеванца. Тот только усмехнулся.

– Истинная принцесса всегда падает в обморок от поцелуев? – пошутил вождь.

– От твоих – да, – ответила в том же тоне, все еще ощущая во рту песчинки.

– Это расценивать, как комплимент? – съязвил эрлеванец.

– Думай, что хочешь, – отмахнулась я.

– Почему же ты не сказала мне, что повредила ребро?

Я удивленно посмотрела на вождя. Он что, осматривал меня, пока я лежала без чувств?

– Во время разбушевавшейся стихии это бы мне ничем не помогло.

– Я не стал бы тогда настаивать на поцелуе.

Я хмыкнула, стряхивая песок с одежды. Благодаря целительной силе, ребро почти восстановилось и в груди уже не болело.

– А у дикаря все-таки имеются манеры. Значит, не все потеряно.

– Не так плох оказался, как ты думала?

– Я о тебе вообще ничего не думала и дальше не хочу думать, не обольщайся.

– За сегодня я спас тебя дважды, неужели не достоин особого внимания и ласки Ее Высочества?

Он явно испытывал мое терпение, которым я не особо отличалась. Одарив вождя гневным взглядом, ответила:

– На твоем месте я бы побеспокоилась лучше о своем караване.

– А тебя не смущает, что я оставил его ради спасения одной неблагодарной девчонки?

Это был укол по моей совести. Я взволнованно огляделась вокруг, не замечая ничего, кроме песка. Куда же все пропали? Сердце забилось в груди от дурного предчувствия. Солнце слепило глаза так, что наворачивались слезы. Подставив ладонь ко лбу козырьком, напряженно всматривалась вдаль и мне вдруг почудилось, что впереди зашевелился песок и показалась голова таба.

– Там! – радостно крикнула я и, неосторожно ступив несколько шагов, не удержалась на ногах, т.к. песок ушел вниз, и я с визгом буквально скатилась с горы на спине. Хорошо, что до бури укуталась в одежду, иначе ожогов было бы не избежать. Зихаб пытался остановить меня, но сам полетел вслед за мной, увлекая за собой песчаную лавину.

– Что же тебе так не терпится сломать голову, – буркнул вождь, поднимаясь из пыльного облака.

Прочихавшись, снова взволнованно посмотрела в ту сторону, где определенно происходило движение. Мне не показалось.

– Они живы! – воодушевленно заметила я и устремилась на помощь, но была тут же грубо остановлена. Эрлеванец схватил меня под локоть и с силой притянул к себе.

– Ты совсем дура?!

Только хотела ответить, что я о нем не лучшего мнения, как он продолжил более сдержано.

– Сейчас идти опасно, провалишься в мгновение ока.

– Но мы не можем оставаться на месте, им всем нужна помощь! – я попыталась освободиться. Следующая же фраза вождя заставила меня застыть от удивления.

– Снимай одежду!

– Что?!

Он хмыкнул, окинув меня двусмысленным взглядом.

– Да не для того, о чем ты только что подумала, хотя я был бы не прочь. Ноги нужно обмотать, чтобы уменьшить давление тела.

И отпустил.

А ведь он прав. И ноги не так сильно будет обжигать. Я последовала его примеру, сняла всю верхнюю одежду и сделала самодельные опоры. Идти было неудобно, но зато ноги не проваливались в песок. Так мы и дошли до места, где выжившие животные утробно мычали, выбираясь из западни и роя песок в поисках своих наездников. А с ними, то тут, то там показывались головы эрлеванцев. Освободившись, они принимались вытягивать рабов. Я разгребала песок руками, обернутыми тканью, наравне со всеми. Песчинки попадали в рот, скрипели на зубах, заставляя меня задыхаться, но я без остановки продолжала трудиться под ослепительным солнцем, испытывая жажду и невыносимую духоту.

В голове тревожно билась мысль о рабынях, о младенце, о мальчике Вихеме. Живы ли? И смогла выдохнуть более спокойно, когда увидела, что Чирите и Зее с детьми удалось спастись. Табы – умные животные, и смогли побеспокоиться о спасении не только своей жизни. Но не всем удалось выжить в тот роковой день. Тем несчастным, которым не повезло вовремя выбраться, пришлось навсегда остаться похороненными под песками Эрлевана.

Посчитав потери, вождь принял решение разбить лагерь. Солнце клонилось к закату, а через пол тризы совсем скроется за линией горизонта. Не было смысла продолжать путь дальше, при том, что среди эрлеванцев находились раненые, которые нуждались в уходе. Я, Чирита и Зея до ночи помогали им, промывали воспаленные глаза и обрабатывали поврежденную кожу. У одного молодого наемника я определила перелом кисти, а у старого Гигота вывих плеча. С ними пришлось повозиться. После лечения они смотрели на меня совсем другими глазами. Эридан, так звали парня, которому я после лечения руки втерла еще пахучую мазь для быстрейшего выздоровления, проникся ко мне симпатией и пообещал стать моим защитником. Он смотрел на меня с восхищением, а вот Гигот иногда бросал в мою сторону задумчивые осторожные взгляды.

Остальные дни прошли спокойно, и мы благополучно добрались до столицы, расположенной на самой широкой реке Эрлевана. В первую очередь меня удивило количество разноцветных птиц и пышной зелени. А также небольших деревень, примыкавших к берегам Ильгиры. Чем ближе мы подходили, тем плодороднее земли видели вокруг. Заметив показавшиеся вдали башни города, наемники принялись с ликованием бросать в воздух головные уборы, напоминавшие арабские куфии. Радость эрлеванцев передалась и мне, несмотря на внутреннее беспокойство. Ведь скоро я увижу Шервата. Вождь подъехал ко мне на табе и строго-настрого приказал не высовываться из паланкина и скрыть лицо под платком. Я подчинилась, стараясь не вызвать очередную вспышку гнева. В последние дни вождь надолго впадал в мрачное настроение. Я придерживалась правила, что бешеную собаку лучше не злить. Подойдя к главным воротам, Зихаб произнес вслух другое имя и назвал цель прибытия в столицу – и наш караван пропустили внутрь. Мы двигались по шумным, переполненным улицам и я, не удержавшись, разглядывала новые грибоподобные дома и жителей мегаполиса. В Шимаране, как нигде, чувствовалось различие национальностей. Поэтому и дома выглядели неодинаково, каждый хозяин привносил свои особенности. А еще среди невысоких простых зданий выделялись роскошные дворцы из белого камня с фонтанами перед главным фасадом, очень напоминавшие мне восточные серали. И только здесь я впервые увидела представителей других рас, таких, как вутекане и оройо. Возможно, это связано с полномасштабным развлечением, устраиваемым королем в это время цикла.

Наконец, наш караван остановился перед трехэтажным богатым домом, и почти тут же открылись расписные тяжелые ворота. Зихаб, что ехал впереди, спрыгнул на пыльную дорогу, приказав распорядиться насчет рабов. Эридан провел меня с Чиритой внутрь старинного дома, на женскую половину. Нас тут же окружили своим вниманием рабыни. Я пожелала принять ванну и переодеться. После долгого путешествия хотелось смыть всю грязь с тела. После купальни одна из служанок, высокая и на вид мужеподобная, предложила мне лечь на теплый, разогретый камень. Она принялась растирать мою обнаженную спину плавными сильными движениями, предварительно смазав ладони ароматическим маслом. Я наслаждалась каждым бридом, пока не почувствовала заминку эрлеванки. Только хотела открыть глаза, которые все это время были сомкнуты, как рабыня принялась меня снова массажировать, но уже ступни, медленно передвигаясь к бедрам. От удовольствия чуть не застонала, вовремя сдержавшись. Ласки стали более чувственными. Я слегка улыбнулась уголками губ. Наверно, так готовят наложниц к ночи с хозяином, верно и целенаправленно распаляя в них сексуальное желание. Есть такие точки на мужском теле, на которые если нажать или простимулировать, можно и без виагры наслаждаться всю ночь любовными ласками. У женщины же, куда не жми, не промахнешься, но есть такие особые центры на ступнях и в области копчика, от прикосновения к которым женщина раскрывается, как цветок, и готова принять любого мужчину. Рабыня оказалась опытной в своем деле, не зря именно ее прислали ко мне, но я – то знала, как сопротивляться таким манипуляциям. Я закрыла все свои энергетические центры, просто принимая массаж, как расслабляющее средство. Я почти засыпала, как снова почувствовала заминку эрлеванки. Я не смогла сдержать улыбку. Рабыня явно почувствовала, что ее движения не вызывают нужного эффекта. Перевернувшись на спину, я сонно попросила ее продолжить. Рабыня принялась массажировать ступни с особым рвением, но и это не подействовало на меня. Я уже готова была праздновать победу, как ласки неожиданно изменились. Руки эрлеванки медленно поднимались по ногам, лаская внутреннюю сторону бедер, гладя живот, массируя мою грудь. Прикусив губу, я не понимала, почему прикосновения эрлеванки все-таки действуют на меня. Взволнованно задышала, пытаясь все же успокоиться и привести в норму учащенное сердцебиение. Сильные руки вытворяли с моим телом такое, что я открыла глаза, а возмущенный возглас так и не сорвался с моих губ. Я настолько была ошарашена, что первые бриды просто открывала и закрывала рот. С невероятно дьявольской улыбкой и коварным блеском в красных глазах на меня смотрел эрлеванский вождь, а руки его застыли как раз в том месте, где располагался самый чувствительный центр женщины. Когда он вошел и долго ли здесь находился? И куда подевалась эрлеванка? Я и не почувствовала изменение энергий, а все потому, что заблокировала свою чувствительность. А теперь передо мной полуобнаженный мужчина, недавно принявший ванну. Влажная кожа его еще блестела от капелек воды, и он явно намерен сделать меня своей женщиной!

– Да как ты смеешь! – зашипела, сев и закрыв грудь одной рукой, а другой придерживая ткань на бедрах. Я попыталась сдвинуть ноги, но мне этого не позволили.

– Разве ты не моя рабыня? – в преувеличенном удивлении поднял он брови и продолжая при этом откровенные ласки.

Я готова была взвыть.

– Если думаешь, что так просто сдамся…

– Тебе же приятно, так почему сопротивляешься?

Меня саму это ставило в тупик. Я должна ненавидеть вождя за то, что он сделал меня своей рабыней, а выходит, что его прикосновения не вызывают неприязни, даже наоборот. Это еще больше рассердило меня.

– Потому что свое тело я подарю тому, кого люблю!

Зихаб помрачнел и отпустил. Некоторое время он молча взирал на меня, сжав руки в кулаки. Я же осторожно опустила ноги вниз, чтобы, если что, по-быстрому ретироваться из купальни.

– Завтра начнутся Великие Игры, и я внесу твое имя в списки участников. Естественно, не настоящее. Что скажешь на это?

Я поджала губы.

– Ты решил все за меня, но все равно у тебя ничего не получится. Шерват разгадает твои планы.

– Вот мы и посмотрим, на чьей стороне боги. Скоро у тебя не останется иного выбора, кроме как согласиться на мое предложение.

– Ты забываешь об эронийском императоре, он так все просто не оставит.

– Ты о своем женишке? Что он сделает, когда ты станешь моей? И что мне мешает сделать это прямо сейчас? – голос эрлеванца угрожающе понизился.

Он приблизил свое лицо. Расположив свои руки по бокам от моих бедер, он пристально всматривался в мои глаза без тени улыбки. Он не шутил. Мужчина был доведен до предела, я это чувствовала. Он хотел меня так сильно, что, казалось, воздух пропитался флюидами его желания. Лихорадочно пытаясь найти выход, нервно сжала пальцами кусок ткани.

– Ответь, сколько я должен ждать?! Ты – моя рабыня! И, пожалуй, я возьму тебя сегодня, как женщину, и ничто не сможет помешать мне!

Одним рывком он отобрал у меня единственную защиту, то, что отделяло меня от него. Белая ткань упала на пол беззвучно. Я постаралась прикрыться рукой, как смогла. Мне стало действительно страшно. То, что иногда представляла, лежа в постели в шатре Зихаба, начинало сбываться, как страшный сон. Глаза эрлеванца горели так, что боялась двинуться, боялась вдохнуть. Он пожирал взглядом мое тело, не пропуская ни одной впадинки и изгиба. Дикарь, отвергнутый в своей страсти, вызывающий у меня непередаваемый ужас, буквально вжал мое тело в себя. Теперь я физически ощущала всю силу его страсти.

– Сколько раз я мысленно входил в тебя… – прохрипел эрлеванец, прожигая меня пылающим огнем. Не в силах сдерживать боль в голосе, он замолчал. – Ни об одной женщине так не мечтал и ни одну так не вожделел.

Его рука коснулась моей щеки, пальцы прошлись по линии губ.

– Теперь ты стала и моей слабостью, – едва слышно с горечью произнес вождь.

Я же словно окаменела. Одно движение – и могу попрощаться со своей девственностью. Великая Матерь, помоги мне, молю! И она услышала меня!

– Господин… – голос вошедшего внезапно смолк.

Гигот замялся у входа в купальню и неуверенно опустил глаза. Зихаб напрягся так, что, казалось, он еле держит себя в руках.

– Кажется, я ясно выразился не беспокоить меня – прорычал вождь, повернув голову в сторону старика.

Надо отдать должное, старый эрлеванец был не из робкого десятка.

– Господин, ситуация требует вашего немедленного вмешательства. Рабы подняли бунт.

– И что же они хотят?

– Они требуют лучших условий и нормальной еды.

Зихаб криво усмехнулся с легким удивлением на лице.

– За что я плачу вам, жалкой кучке бездарных наемников?! Вы даже не можете справиться с парой десятков рабов.

– Но, господин, мы не были готовы принять столько голов рабочей силы. Клетки для них слишком тесны. Ведь первоначально вы планировали идти к шахте, а только потом двигаться к столице.

– Ты прекрасно знаешь, почему мы здесь. Рабов отправят завтра с теми, кто прибыл ранее.

– В этом и проблема.

– И в чем же? – сдавленно прорычал Зихаб.

– Новым рабам стало известно, куда их отправляют. Мало кто из них выживет в Черной дыре больше цикла, вот они и бунтуют.

Зихаб на непереводимом эрлеванском высказал все, что он думает по этому поводу. Повернувшись ко мне, кинул:

– Оденься!

А мне и повторять не надо. Схватила с пола ткань и прикрылась ею.

Лицо Зихаба стало жестким.

– В твоих интересах сегодня выспаться, так что можешь не волноваться, ночь проведешь одна.

Вождь развернулся и покинул купальню вместе со старым эрлеванцем. Я вздохнула с облегчением. Если верить словам Зихаба, сегодня он не придет в мою комнату. После его ухода появились две рабыни и, склонившись, попросили следовать за ними. Они провели меня в покои. Не глядя, я разделась и легла, прокручивая в голове слова Зихаба. Он намерен использовать меня, выставить землянкой, женщиной-воином, чтобы заинтересовать Сихваршата. Ведь всем известна его слабость к экзотике и сильным воительницам. Что ждет меня завтра? И узнает ли меня Шерват, поймет ли, что задумал Зихаб? И что ждет рабов за неповиновение своему хозяину? То ли от духоты, то ли от внутреннего волнения так и не смогла уснуть до самого рассвета, только под утро, сморенная накопившейся усталостью, забылась на несколько триз неспокойным сном. Как только дверь открылась, тут же распахнула глаза. Свет через решетчатое окно заливал просторную комнату, которую я так и не рассмотрела вчера.

Роскошная, украшенная великолепными коврами ручной работы, которые покрывали стены и каменный пол. Светлая мебель выполнена лучшими мастерами своего дела. Рабыни принесли завтрак, из которого я выпила только свежевыжатый сок, от остального отказалась. Девушки помогли мне совершить утренние омовения, одели меня в дорогую одежду, на этот раз скромного покроя, скрывавшую все женские прелести. Темно-синее платье облегало только по талии и тянулось до самого пола. Волосы мои заплели в сложную косу и украсили золотыми нитями с драгоценными бусинами. Укрыли полупрозрачной голубой тканью, надев на голову обруч из прониума. В таком виде застал меня Зихаб. С удовлетворением в глазах, он окинул меня взглядом.

– Вижу, ты уже готова.

– Готова к чему? – с недоумением в голосе, произнесла я, настороженно присматриваясь к вождю.

– Сегодня мы посетим Большую арену. Король и все приближенные будут там, в том числе и Шерват.

Мое сердце дрогнуло. Я ничего не сказала в ответ. В полном молчании мы спустились вниз и сели в паланкин. Шесть сильных мужчин по приказу подняли нас и понесли по дороге Шимарана. Меня мучила мысль о рабах, и я решилась обратиться к Зихабу.

– Что произошло сегодня ночью?

– Хочешь узнать, как я поступил с бунтовщиками? Тебя так волнует судьба низших существ? Разве принцессу не должна волновать ее собственная?

– Мы немного из разных миров, я по-другому смотрю на жизнь и считаю, что любая имеет ценность.

Зихаб криво усмехнулся.

– Даже, если бы эта была моя жизнь?

Я настороженно смотрела на эрлеванца. Чего он добивается?

– Скажи, стала бы ты так переживать за меня? – настаивал Зихаб. Он наклонился ко мне и так посмотрел, что невольно отвела взгляд.

– Значит, не стала бы, – словно себе сказал вождь, откинувшись на мягкую спинку сидения.

Что я могла ему ответить? Что сожалела бы о нем? Нет. Все мои мысли были заполнены Шерватом. Я обдумывала возможность предупредить его об опасности. Сегодня вождь хочет лицезреть игры и взял меня с собой, чтобы показать, что ждет меня в ближайшем будущем. Цель его была слишком очевидна. Или помогай мне, или, если не желаешь, заставим другим способом. Я не боялась за себя, но сердце взволнованно билось от мысли, что Зихаб сможет добиться своей цели.

Паланкин остановился. Я так задумалась, что на некоторое время выпала из реальности. А когда подняла глаза, изумленно уставилась на незнакомца, сидевшего рядом.

– Удивлена? – послышался голос Зихаба.

Так вот оно что! Вождь воспользовался моими очками, чтобы скрыть свою личность. Про процедуру идентификации личности на Эрлеване даже не слышали. Его уловка может сработать. Назвавшись другим именем и предъявив липовые документы, Зихаб спокойно прошел через охрану. Стражники больше смотрели в мою сторону, нежели в сторону эрлеванца. Я последовала за вождем в тень арки. Окруженные охраной, мы прошли недлинный туннель и оказались рядом с трибуной. Выйдя на свет, я растерянно озиралась по сторонам, оглушенная звуками и ослепленная ярким светом. Шумная многоголосая толпа заполнила почти все места. Своего рода герольды, облаченные в желтые одежды, трубили о скором начале битвы, призывая делать ставки и удобнее располагаться перед кровавым представлением. Скоро начнется самое зрелищное соревнование года – бой двух лагерей. Воины как раз заканчивали разминаться и выстраивались в ровные колонны на поле арены. Мы поднялись по ступеням повыше. Наши места считались более привилегированными, так как имели над собой крышу из плотной ткани. Она надежно скрывала, как от солнца, так и от любопытных глаз. Королевская трибуна еще пустовала. Мы сели как раз напротив нее. Зихаб молчал и не сводил мрачных глаз с трона Сихваршата. Как же он ненавидел собственного брата, оказавшегося более сильным или – я бы сказала – более удачливым. Эта злоба жгла его сердце. Я чувствовала волны ненависти, исходящие от эрлеванца. Кинула взгляд на его лицо и поняла, что он никогда не откажется от своей мести. Столько мрачной решимости выражали его глаза. Трепет толпы и восторженные крики сигнализировали о появлении короля. Тот величественно расположился на троне, одним жестом руки успокоил эрлеванский народ и подал знак к началу битвы. Глашатаи затрубили, подняв высоко над головой витиеватые рога вепдора, и хараты рванули в бой, нанося друг другу огромной силы удары. Полилась первая кровь. Дальше не смотрела. Все свое внимание я перенесла на королевскую трибуну, когда рядом с Сихваршатом появилась до боли знакомая фигура. У меня в горле свернулся ежом ком. Чтобы снять болезненный спазм, попыталась сглотнуть. В глазах защипало от влаги. Шерват. Сердце рвануло вперед, к нему, хоть внешне и осталась неподвижной. Как же он близок, но я ни взглядом, ни словом не могу привлечь к себе его внимание. Шерват склонился к королю, задумчиво слушая его речь. Кивнул. Потом прошелся рассеянным взглядом по трибуне. Я замерла, мысленно моля посмотреть в мою сторону, но он лишь скользнул взглядом по толпе, не замечая меня. Да и как он мог узнать, когда мое лицо скрывал платок, и пусть я сидела прямо перед королевской трибуной, находилась на приличном расстоянии. Пусть умом и понимала, но на сердце стало так горестно.

– Смотри, принцесса, на своего любовника. Он безмятежен, здоров и спокоен за свою жизнь. Ему нет дела до твоей судьбы, иначе бы он перерыл всю землю вокруг, но нашел бы тебя. И ради него ты прилетела на Эрлеван?

Я сглотнула.

– Тебе не понять, – едва слышно прошептала я.

– Потому что в твоих глазах я законченный ублюдок? Да, я пытался убить Сихваршата, но ты знаешь не всю правду. После смерти отца он силой забрал мою мать и сделал ее своей наложницей, чтобы унизить меня еще больше. С малых лет я был в его глазах лишь грязным полукровкой, рожденным от светлокожей рабыни. Я поклялся, что уничтожу его.

Я повернула голову и взглянула на Зихаба.

– Еще не поздно остановить вашу вражду и попытаться наладить отношения. Ты мог бы попросить за мать.

Лицо эрлеванца исказила боль, а глаза полыхнули ненавистью.

– Ты думаешь, я этого не сделал?! Я, калека, ползал в его ногах, а он лишь смеялся надо мной!

– Даже если и так, Шерват ни в чем не провинился перед тобой.

– Он позволил моему брату одержать надо мной победу и за это, клянусь, Шерват поплатится. Друзья моего врага – мои враги.

– Месть не приносит удовлетворения, она только опустошает душу, лишает жизненной силы и спокойствия. Судя по твоим словам, я тоже могу считаться твоим врагом. Мне тоже будешь мстить? – усмехнувшись, спросила я, но тут же замолчала, натолкнувшись на странный взгляд Зихаба.

– Когда уничтожу всех, кто стоит на моем пути – взойду на трон и только тебя хочу видеть рядом…

Я отвернулась, опустив глаза и не зная, что ответить. На какой-то брид мое сердце дрогнуло. Эрлеванец не приказывал, не решал за меня, а лишь выказывал свое желание. Это так не походило на него, на тот образ жестокого рабовладельца, что я нарисовала себе в воображении. На мгновение даже растерялась, но потом резко повернулась к вождю.

– Если так дорога тебе – отступи. Сохрани жизни своим врагам, – твердым голосом попросила я.

– Ты хочешь невозможного! – неожиданно разозлился вождь. – Если и поступлю так, ты станешь моей сонхи? Примешь меня как своего единственного сохишима?

«Нет» – ответили мои глаза. Я поняла это по реакции Зихаба. Мрачно взирая на Шервата, он с какой-то обреченностью в голосе проговорил:

– Эрлеванец только один раз встречает свою женщину. И то, как ты смотришь на Шервата, как беспокоишься за его жизнь, заставляет меня ненавидеть его еще больше.

Он стиснул зубы.

– Но теперь я не вижу других вариантов кроме, как уничтожить соперника. Твое сердце будет принадлежать мне, хочешь ты этого или нет!

Я же смотрела на Шервата, пытаясь впитать его родной образ. Как же я соскучилась по тебе, мой харат! Я счастлива уже от того, что просто тебя вижу. Пусть ты и не догадываешься, что я рядом, но мне достаточно осознавать, что ты жив, что ты здоров.

Неожиданно Шерват поднял голову и с беспокойством прошелся взглядом по толпе, словно ища кого-то. Мое сердце радостно встрепенулось. Да, я здесь! Я совсем близко! Узнай меня, харат, почувствуй!

Шерват нахмурился, но король снова вовлек его в свою беседу, и он отвернулся, но время от времени оглядывался и рыскал встревоженным взглядом по трибуне.

Мне хотелось плакать от счастья. Я не видела ничего перед собой, кроме Шервата, не знала, как прошел бой, кто вышел победителем. Оторвала взгляд лишь тогда, когда Зихаб поднялся вместе со всеми зрителями, приветствуя уцелевших воинов.

– Завтра ты выйдешь на арену и покажешь, на что способна. Даже не надейся предупредить своего любовника или как-то раскрыть себя. Помни, в моих руках жизни тех рабынь, за которых ты так хлопотала. Ты же не хочешь, чтобы они из-за тебя пострадали?

Я увидела в глазах эрлеванца холодный расчет и бездушную решительность. Он пойдет до конца, его не остановят мои слова или просьбы. Он слишком долго ждал момента, чтобы отомстить. Я не сомневалась, его рука не дрогнет. Он убьет любого, а уж жизнь рабынь для него ничего не значила.

– Маленький Вихем задолжал мне, будет крайне неприятно, если он потеряет мать или, упаси Бог, случайно свернет себе шею.

Я едва скрывала эмоции, рвущиеся вулканом наружу. Как могла даже на краткое мгновение поддаться жалости и посочувствовать полукровке с равнодушными кровавыми глазами?

Презрительная улыбка искривила мои губы.

– Я не стану рисковать ничьими жизнями, но сама жизнь такая вещь, которая бумерангом возвращает все то, что ты отдаешь ей. Не захлебнись в своей ненависти, вождь.