Текст книги "Не помогайте мне. Я сделаю все сам. Серия «Созвездие Девы»"

Далее на похоронах Артема бабушка спросила у Насти, зачем она в день убийства Артема звонила ему на мобильный телефон около двадцати раз. На самом деле, Настя в тот день действительно звонила Артему каждые десять минут. Она хотела клип, а Артем мог вечером не прийти. Бабушка не стала выслушивать Настины объяснения, она просто ее предупредила: «свои бредни будешь рассказывать милиции». Настя впала в истерику и тогда Никита ей посоветовал: «да грохни ты этих дебилов, и никаких забот». Настя совет приняла к исполнению.

Не было орудия, которым можно было совершить убийство. Она его нашла. В соседях по квартире, в которой жила Настя, у нее состоял старший лейтенант юстиции, Анатолий Столяров. Следователь следственного комитета. У него был пистолет, несколько дней назад он его Насте показывал и даже учил стрелять. Оружие неучтенное, поэтому и хранилось в его квартире. К Насте у Анатолия имелся вполне взрослый вопрос интимного характера. Настя этим и воспользовалась. Напросилась к соседу в гости с бутылкой вина, в котором растворила клофелин. Когда любитель школьниц уснул на своем диване, Настя взяла его пистолет и отправилась к Базылевым. Там убила спящих родителей Тимофея, вернулась в квартиру следователя и положила пистолет на его привычное место. Отпечатки пальцев стерла.

Но именно по этому пистолету следователь Анатолий Столяров вычислил убийцу. Не сам, конечно, а баллистическая экспертиза пули, которую он сам же и назначил. Когда эксперт выдал экспертное заключение, то следователь Анатолий Столяров потерял дар речи – эта пуля была выпущена из его пистолета.

О своей оплошности Анатолий был вынужден кому-то из руководства доложить, иначе мог сам попасть в тюрьму. Он выбрал подполковника юстиции Коваленко Олега Степановича, в то время заместителя начальника управления следственного комитета.

Честь и достоинство офицера могло подвергнуться сомнению, нужно было защищаться. Вместе придумали план по нейтрализации Насти. На следующий день после расстрела старших Базылевых Настю госпитализировали в психбольницу. Надолго, возможно, на всю жизнь.

Дело свернули, пригладили и сначала отказали в возбуждении, но затем снова возбудили, но уже в отношении Фаины Базылевой. Эта кокетливая женщина на тот момент уже была отработанным, мусорным материалом, который можно было пускать в переработку.

Олег Степанович почуял победу и уже почитал на лаврах. Любвиобильная Фаина ему доверяла, прижималась дрожащим телом, имитировала жгучую страсть. Фаину приговорили к смертной казни, Олега Степановича повысили в должности – назначен начальником управления, и в звании – стал полковником.

Победа всегда возбуждает: размываются границы дозволенного, становится возможным то, на что в трезвом уме и твердой памяти разумный человек никогда бы не решился. Так Олег Степанович замахнулся на имущество семьи Базылевых. На данный момент полковник юстиции разжалован, отстранен от должности и его ждет суд по двум статьям:

– за совершение мошеннических действий с целью присвоения чужого имущества, стоимостью в особо крупном размере;

– превышение должностных полномочий в формировании признательных показаний подозреваемой Базылевой.

Те же меры применены к старшему лейтенанту юстиции Анатолию Столярову.

Никита в этом деле тоже сыграл далеко не последнюю роль. Он старательно пытался перевести стрелки за убийство Артема на сотрудников правоохранительных органов. Чего только стоит инсценировка с ноутбуком Артема. Ему старший лейтенант Анатолий Столяров помог проникнуть в хранилище вещдоков. Если бы Столяров тогда догадался, что Никита готовит провокацию в отношении следователей.

Пустые флешки, письма из почты Артема, все Никита сам изобрел. Головастый паренек, ему бы в цирке работать, там такие шутки на «ура» принимают, а у нас его изобретения признаны сплошной туфтой. Здесь помог компьютерный гений, состоящий на службе у Алексея Мазурова. Некто Николай Автухов.

Никита и Настю отправил в райцентр фиктивно. Никогда она там не была. На своей даче она в это время грядки пропалывала. Просто внимание Тимофея Сергеевича нужно было переключить в пустоту, да еще заставить его бесцельно потратить свое драгоценное время.

– Как-то так, Тимофей Сергеевич, – закончил свой рассказ Степан Бондаренко, – а теперь, пожалуйста, вопросы. Обсудим?

– Вопросы есть, но только уточняющего характера. – Тимофей от услышанного пребывал в шоковом состоянии, но непонятные его пониманию вопросы, все же задал, – Первый вопрос и самый главный – получается, что старший лейтенант и полковник юстиции до решения суда находятся на свободе?

– Нет, – уточнил Степан, – возможно, я не точно выразился. Бывшие правоохранители ждут суда в сизо. Они сразу после возбуждения уголовного дела арестованы и помещены под стражу. Что-то еще нужно уточнить?

– Пожалуй, да. Фраза из письма, из подложного письма, моего сына: «скажи, что я молодец! Я тобой горжусь!» это на самом деле наша с сыном домашняя фраза. Здесь с Вашей стороны не допущена ошибка? Может, письмо от Артема было, а Никита его просто подкорректировал? Не могу поверить!

– Эту фразу, Тимофей Сергеевич, – ответил Степан, – знают все «друзья» Артема давно, примерно с первого класса. Ничего в этом удивительного нет, дети общались между собой. Артем, как на допросах утверждали его «друзья» -одноклассники, любил Вас и гордился своим необыкновенным отцом. Поэтому, иногда, в своей речи использовал Вашу лексику.

Тимофей вышел на улицу, присел на скамейку в ближайшем сквере. Ноги дрожали мелкой дрожью, в голове метался кавардак и поселилась абракадабра.

«Так вот, друг Тимофей! – мысли вяло и болезненно возникали, исчезали и вновь появлялись, не требуя ни ответа, ни осмысления. – И это называется судья первого класса, кандидат юридических наук? Сколько невиновных человек ты отправил на тюремные нары? Из-за чего, почему? Я сам отвечу на этот вопрос – из-за лености ума, сытости, тупости! Нет, себя я исключаю из категории правоохранителей, даже бывших. Пацаненок меня развел, как последнего лоха. Друг, товарищ и брат… Я ему поверил, и сам чудом не совершил тяжкое преступление. Без суда и следствия я собирался убить человека».

Тимофея на суд вызвали повесткой. Но он не поехал. Не мог себе даже представить, что увидит «друзей» сына на скамье подсудимых, в металлической клетке. Столько лет они бывали в его доме, ели за одним столом, бегали по двору со своими стрелялками. А он, юрист с регалиями, именитый судья и просто любящий отец не смог их рассмотреть с такого близкого расстояния. Они с самых юных лет пахли смертью, а Тимофей этот запах не учуял. Разве можно было не насторожиться, когда «малыши» под руководством Никиты препарировали бродячего кота? Или столкнули деревенского мальчика в засохший колодец, в котором он просидел двое суток. В страхе, без воды и еды. Или… на самом деле этих «или» было множество. Это были приметы и знаки опасности, которые папа с мамой Артема пропускали мимо своего внимания. У папы в первой очереди стояла карьера и развлечения, у мамы – собственная жизнь и развлечения.

Суд растянулся на полгода. Пожалуй, самым сложным оказался вопрос о психическом состоянии Насти Кулешовой в момент совершения ею тяжкого преступления, убийства семьи Базылевых. Были опрошены десятки свидетелей и проведены дополнительные судебно-психиатрические экспертизы, в конечном итоге Настя была признана судом лицом без психических отклонений и приговорена к высшей мере наказания. Денис Пузырев, он же пузырь и шарик, также приговорен к высшей мере наказания. Никита Царин и Степа Пашкин к пожизненному лишению свободы.

Какие меры наказания суд применил к полковнику и старшему лейтенанту юстиции Коваленко и Столярову, а также их сообщнику по мошенничеству с имуществом семьи Базылевых Андрею Гуляеву, Тимофей не знал. Его этот процесс не интересовал, кроме того, суд над этими преступниками прошел тихо, незаметно для общественности, почти в закрытом режиме.

Глава 7

Дни текли, складывались в недели, затем в месяцы, и вот уже два года минуло с того дня, когда Тимофей впервые сел на стул директора «Восточный». С той поры директорский кабинет уже давно был отремонтирован, а стул заменен современным креслом. Но по старой традиции, переросшей в привычку, свой рабочий день Тимофей начинал с кабинета Баси.

Директор «Восточного» каждый день видел своего заместителя утром, говорил с ней по телефону днем, а вечером для обсуждения результатов дня, встречался в конторе за рабочим столом с чаем и пирожками от Ивановны.

Но все встречи и беседы не давали ему главного: встречу с сыном. Тимофей вечерами устраивался в кресле возле окна с видом на соседний дом. Он надеялся, что в противоположном окне промелькнет мужской профиль, профиль его сына. Однако, дни шли быстрой чередой, а сын к Басе не приезжал.

Бася оставалась прежней Басей, застывшей в собственном одиночестве женщиной с холодными глазами, и прядками седых волос на непокорной голове. Упрямо сжатые губы обозначились неглубокими складками, и никогда не пытались отозваться улыбкой даже на самую веселую и забавную шутку. К своей личной жизни Бася близко никого не подпускала. А в рабочей сфере было не до смеха и шуток. Там нужно было работать.

И все же в один из редкой красоты дней «бабьего лета» Тимофею повезло, и он увидел свою «снежную королеву» с широкой улыбкой на лице.

В тот день с самого утра Тимофей заехал на конюшню, там шел ремонт. Заехал, как всегда в таких случаях, очень своевременно. В рядах местной бригады строителей, которая ремонтировала денники для рабочих лошадей, возникли серьезные разногласия по конструкции стен. Одни считали, что для рабочих лошадей высота стен должна быть полтора метра, другие настаивали на метр семьдесят. Одни убеждали Тимофея, что лошади устают за день, так как они работают, поэтому ломать стены им не хватит сил, а другие… Тимофей не знал, какую высоту должна иметь перегородка в деннике, поэтому поручил привезти в конюшню ветеринара. Приехал ветеринар, все вместе приняли альтернативное решение по безопасной высоте перегородок между яслями для рабочих лошадей. В итоге первые два часа утреннего рабочего времени директора «Восточного», на языке сельчан «как корова языком слизала».

Когда Тимофей вошел в контору, чтобы подписать утренние бумаги и приоткрыл дверь кабинета, то увидел странную картину: Бася сидела за своим столом, улыбалась, и рассказывала Ивановне некую потрясающую историю, от которой Ивановна громко смеялась.

Ивановна в конторе работала давно в качестве хранительницы чистоты и порядка, ее так называла Бася. Но если обратиться к штатному расписанию, то Ивановна исполняла обязанности уборщицы. Уж кто-кто, а Ивановна, умудренная годами и жизнью одинокая сельская учительница, в людях разбиралась безошибочно. Басю она признала с первого дня ее появления в конторе. Это Ивановна в первые дни знакомства показала Басе серебристый ключ, из которого истекала река Дубровенка, а затем и тропинку через болото к полянам клюквы.

Бася, любительница пеших прогулок, каждый день, с раннего утра, спешила к сонному берегу Дубровенки. Но до серебристого источника обычно не добиралась. Ее путь заканчивался на кромке леса. До истока реки это была половина пути, в общем, далеко, и в конторе ждет текучка из неотложных дел. Но сегодня она дошла до источника. А там случилось целая история.

– Тимофей, – Бася смотрела в глаза своего директора, – у тебя найдется минутка свободного времени? Хочу тебе кое-что рассказать. Сегодня утром я дошла до серебристого ключа и там познакомилась с Жорой и Ульяном.

– Ты не боялась знакомиться с мужчинами в таком глухом месте, да еще и ранним утром, – спросил Тимофей у оттаявшей королевы. А сердце кольнула ревность.

– Вот чепуха! – широко улыбалась Бася, – Да кому я нужна? И дело вовсе не в этом. Жора, это большая, вся в белой кудрявой шерсти собака. И как бы это правильно выразиться – она девушка. Ульян ее так назвал в щенячьем возрасте, тогда он принял ее за мальчика.

– Да, – подтвердила Ивановна, – эту историю знает все село. Тебе, Бася, понравились их взаимоотношения?

– Нет, отношение хозяина к собаке мне совершенно не понравилось, – уточнила Бася, – Но собака! Я была поражена умом собаки и ее преданностью своему хозяину. Вы только представьте – прохладное утро, очень холодная, серебристая вода ключа. Настолько холодная, что моя рука, опущенная в воду, буквально через минуту стала бордовой. На болотной тропинке появляется эта парочка и хозяин сразу дает собаке команду «В воду! Купаться!». В руках у мужчины большое лукошко клюквы, на спине огромный рюкзак, видимо, тоже с дарами леса. Из чего можно предположить, что собирал он болотные ягоды, наверняка, больше суток. И что делает собака? Уставшее и явно голодное животное с разбегу кидается в ледяную воду, плавает там некоторое время и постоянно заглядывает в глаза своего хозяина. Вопрос понятен даже мне: «Я хорошая? Я делаю все правильно? Мне уже можно выбраться на берег?» Краснощекий мужичок не торопится с ответом, и собака продолжает оставаться в воде. Наконец, он громко говорит: «На берег. Дома тебя ждет угощение». Мужчина заметил мою заинтересованность собакой и начал показательные выступления: «Жора, в воду! Жора, на берег! Жора, купаться!» и так несколько раз. Я хотела погладить уставшего пса, но вынуждена была развернуться и уйти. Боялась, что собаку снова заставят меня развлекать. Тимофей, ты не представляешь, какая красавица эта Жора. На Дубровенку нужно обязательно ходить, хотя бы ради общения с Жорой. Ее спасать нужно. Ульян сказал, что они с Жорой каждый день бывают на Дубровенке. Для Жоры это своеобразный вытрезвитель. Они вместе, этот мужичок и собака Жора, каждый день пьют водку. Или не знаю, как правильно эта жидкость называется, самогонка, что ли.

– Да, – подтвердила Ивановна, – есть в нашем селе такая Жора и ее хозяин Ульян. Деревенские люди остры на язык, иногда необоснованно жестоки, как и в этом случае. Давно, с самого момента появления в нашем селе Жоры и Ульяна, одинокому Ульяну прилепили кличку – Ульянка. Теперь Ульяна все только так и называют: Ульянка, да Ульянка. А Жора назначен главой семьи. Их даже в гости приглашают все одинаково: «Нужно Жору пригласить. Пусть приходит вместе со своей Ульянкой».

– Где у нас работает этот Ульянка? – спросил Тимофей у всезнающей Ивановны, – Чем он занят?

– Ульянка нигде не работает, – ответила Ивановна, – но…

– Завтра чтобы был у меня! Живет, видите ли, нахлебником у общества – возмутился Тимофей, недослушав Ивановну.

– Не спеши, Тимофей, принимать судейские решения, – резко отреагировала Бася на его приказ, – сначала давай выслушаем Ивановну. Она что-то хотела рассказать. Ты это как прежде называл? Ну, да, свидетельские показания, которые ты не привык принимать во внимание. Продолжайте, пожалуйста, Ивановна. Вы нам что-то хотели рассказать про Ульяна.

Тимофей виновато опустил голову. Конечно, Бася права, но не при Ивановне же. А, впрочем, заслужил!

– Да, – попросил Тимофей Ивановну, – пожалуйста, продолжайте. Я как-то сразу погорячился.

– Так, я про Ульяна, – вернулась Ивановна к прерванному рассказу, – Ульян к нам прибился много лет назад. Молодой совсем, воевал где-то на Кавказе, потом, недолго правда, был в плену. Пока воевал, жена квартиру продала и куда-то уехала. А он больной возвратился, с покалеченной головой и перевернутым разумом. Жить негде, пособие пока не назначено. Комиссии, анализы, заключения, все по полной программе, как у нас всегда было принято. А ему даже переночевать негде. Спал на вокзале. Там щенка бездомного подобрал. Вместе на вокзале милостыню просили, а потом сели в дизельный поезд и поехали куда глаза глядят. Вдвоем с Жорой к нам в село пришли, временно заселились в брошенную хатку, да там на постоянно остались. В первый год мы им всем селом помогали и с едой, и с одеждой. Потом они пообвыклись, на пропитание стали себе сами зарабатывать. Собирал Ульян грибы, ягоды, яблоки воровал из совхозного сада и на рынке продавал. Тем и жили. Потом мы ему все миром выхлопотали пенсию. Сейчас сытно живут и обновки кой-какие могут купить. Но там другая беда поселилась – самогонкой баловаться пристрастился Ульян. Бражку сам научился готовить, затем ее в самогон гонит. А Жору сначала заставлял стакан браги вылакать, а теперь вместе пьют самогон. Оба превратились в алкоголиков. Жора за обещанное угощение готова и в колодец нырнуть, а не только в серебристый ключ.

– Теперь, Тимофей, выноси приговор, – голос Баси как-то странно дрожал и вибрировал, – давай, принимай решение. Ты готов судить?

Тимофей заглянул в блеснувшие ненавистью глаза Баси и вышел из конторы. Вроде, и повода не было, но веселое приключение Баси почему-то переросло в открытую вражду руководителей «Восточного». Через несколько минут Тимофей вернулся в контору и сказал:

– Ивановна, распорядитесь, чтобы завтра с утра Ульян был у меня. Посмотрим, чем можно помочь. Бася, – Тимофей уселся на стул возле стола своего зама, – возможно, Жору надо поручить ветеринару? Лечить собаку надо. Ты как считаешь? Или пусть здесь живет, в конторе, имущество, наши новые компьютеры охраняет. Все лучше, чем вместе с хозяином самогон пить. А Ивановна за ним, вернее за ней, присмотрит. Что скажешь, Бася?

– Здесь ты прав, Тимофей, – лицо Баси напоминало маску из алебастра, белое, застывшее, без чувств и эмоций, – это нужно сделать прямо сегодня, поручить Жору ветеринару. Ульян тоже нуждается в помощи, поговори с ним. Он не виноват, что оставил свой разум в горах Кавказа. Его туда послали.

Ивановна сложила свои тряпки в ведро, и вышла из кабинета.

Бася наводила порядок на столе, сначала сложила все бумаги в папку, потом их снова вынула и начала сортировать, а затем снова складывать в папку. Бася явно нервничала и старалась, как можно скорее прекратить разговор с Тимофеем.

– Пожалуй, мне пора. У меня сегодня в банке назначена встреча с нашим покупателем. Он должен нам приличную сумму. Денег нет, счет заблокирован, но о прекращении наших торговых отношений даже слышать не хочет. Он в банке сегодня планирует оформить кредит, от меня ждет помощь. Вроде пустяк, но пустяк существенный. Я должна убедить нашего кредитного инспектора, кстати общего, дать разрешение на первоочередное использование денег для расчетов за ранее поставленную продукцию из «Восточного».

– Бася, – Тимофей прикоснулся к руке Баси, – Бася, ты мне ничего не хочешь сказать?

Бася вышла из-за стола, взяла в руки сумку, направилась к выходу. Уже на пороге остановилась и, стоя к Тимофею спиной, тихо сказала:

– Когда-нибудь скажу. Ты не волнуйся, Тимофей. Никуда я не исчезну. Я зависима от тебя.

Дверь за Басей захлопнулась. Тимофей еще некоторое время сидел возле Басиного стола. «Что значит, зависима? – размышлял он, – чем ты, Бася, можешь от меня зависеть? Сын, да, он есть, но это уже взрослый, самостоятельный человек. Живет где-то себе, скажем, в Европе или Америке. В помощи моей он, конечно, не нуждается. Ты вырастила его сама. Но общаться с ним, ты почему мне не разрешаешь? Просто общаться! Не хочешь знакомить меня с сыном, об этом можно прямо сказать. Так, мол, и так, ты подлец, Тимофей, поэтому сына я тебе не покажу. И все понятно. Так нет же, все какие-то иносказания, недомолвки. Но что-то мне в поведении Баси не нравится. Даже настораживает. Как-то странно она себя ведет. Хотя, она всегда была человеком непредсказуемым. Сюда приехала, ХОЧУ ПОМОЧЬ! Да, приехала, а теперь, наверное, решила, что помощь уже оказана, можно уезжать. Да именно так оно и есть! Бася уезжает. Но почему зависима? Бася никогда в пустословии замечена не была. Что значит это слово? Нужно успокоиться и подумать. Нельзя допустить, чтобы Бася уехала. Без нее я не найду сына. А ее потеряю навсегда? И этот факт совсем не пустяк».

Тимофей занялся своими текущими делами, но в голове жил голос Баси «не спеши, Тимофей, принимать судейские решения». Сегодняшний день с раннего утра выбрал не то русло. Не рабочий, но и не выходной. Пустое, ничем не заполненное, какое-то тревожное время.

«Ну, раз уж работа не просто валится, а вываливается из рук и головы, то используя я это время в другом направлении. Поеду с визитом к Жоре и Ульяну. И с Басей будет тема для разговора».

Домик Ульяна жильем назвать можно было только условно. Древняя хатка с пристроенными деревянными сенцами из необработанной доски, скорее горбыля. Тимофей вошел в сенцы, затем в дом. Пахло то ли кислой брагой, то ли самогоном, а возможно, тем и другим.

Жора спала на стареньком диване, Ульян лежал в «зале» на кровати. На кухонном столе, возле русской печи, стояла трехлитровая банка, с мутными, засаленными пальцами стенками, рядом – чугунок с остатками гороховой каши, кусок сала на тарелке и разломанный руками каравай деревенского хлеба.

Тимофей тронул за плечо Ульяна. Тот дернулся и вскочил с кровати: «А, что?»

– Ты Ульян? – спросил Тимофей, – и если ты Ульян, то на диване Жора? Давай, Ульян, поговорим.

– О чем? – хмуро спросил Ульян.

– Обо всем. О тебе, о Жоре. О работе и жизни. Да мало ли о чем могут говорить два взрослых мужика. Самогон мне не предлагать, не пью. Пойдем на улицу, посидим на крылечке, а то душно у тебя.

Ульян говорил долго и охотно. Человеком никто и никогда не интересовался, вот и прорвало. Оказалось, что Ульян водитель, профессионал, но бывший. Его водительское удостоверение где-то затерялось на полках военкомата, откуда он уехал воевать. Тимофей пообещал помощь и тут же позвонил начальнику районного отдела милиции подполковнику Седакову Антону Савельевичу, тот пообещал разобраться, и на завтра пригласил Ульяна в РОВД.

– Тимофей Сергеевич, – подполковник не спешил прощаться, для директора «Восточного» у него имелись еще новости – тут на тебя запрос пришел из генеральной прокуратуры, просят характеристику. Я, конечно, подготовил. Это оказалось совсем несложно. Твоя характеристика, состоит из показателей работы «Восточного». Я не совсем владею терминологией учетных данных, но в райисполкоме взахлеб рассказывают о показательном восстановлении хозяйственной деятельности «Восточного». Тимофей Сергеевич, характеристика, конечно, не просто положительная, а блестящая. И вот мне это не нравится. Снимут с тебя все ограничения и заберут на какую-то должность в область или республику. А наш «Восточный» вновь на бок завалится. Народ жалко. Мне уже несколько человек звонили из исполкома, просят как-то повлиять на ситуацию. Ты понимаешь, да? Чтобы тебя каким-то образом задержать в наших краях. А я, что? Я говорю, что я решения в этом вопросе не принимаю. Это как жизнь сложится. Но от себя прошу – ты, уж, не пори горячку Обдумай все хорошенько прежде, чем соглашаться на переезд в город. А парня твоего жду завтра. Помогу.

Тимофей договорился с Ульяном, что тот восстанавливает водительское удостоверение и приходит на работу в «Восточный», например, личным водителем директора. Надоело самому быть одновременно директором и водителем. Надо определиться и сосредоточиться на чем-то одном. Беда, конечно, но с самогоном нужно завязать, а Жору определить на стационар в ветеринарный пункт. Там ее подлечат, и она тоже забудет не только самогон, но и его запах.

Весь вечер Тимофей держал мобильный телефон в руке, ждал звонок от Баси. Но она не позвонила, на его вызовы не отвечала. Вечерняя планерка не состоялась.

Тимофей вернулся домой, не включая свет, сразу подошел к окну. Окно Баси было освещено. Но ее силуэт в окне не появлялся. Значит, чем-то занята в глубине комнаты. Тимофей давно заметил, что спать Бася ложится очень поздно. Шторы на окна она так и не повесила, значит, этот дом для нее оставался временным жильем. Было бы где переночевать и подзарядить ноутбук, с которым она не расставалась круглыми сутками. Тимофей долго сидел возле окна и смотрел на окна своей соседки. Там горел свет в одном окне и никакого движения на его фоне.

И вдруг Тимофей вспомнил, что неделю назад Бася у него подписала заявление, в котором просила отпуск на четыре дня. И он подписал, но на дату, с которой начинался ее отпуск, внимание не обратил. Вопрос «а зачем ей крайне необходим отпуск на несколько дней, причем, неоднократно?» возник только сейчас. Бася несколько раз куда-то уезжала на несколько дней, а потом возвращалась и снова работала, работала… до очередного внепланового.

Так вот, что на уровне подсознания беспокоило Тимофея: Бася куда-то собиралась уехать. Возможно, навсегда.

«Ну, нет, на этот раз так просто ты не уедешь, – принял решение Тимофей, – я все узнаю. Куда ты едешь, и чем там занята. Возможно, я так найду своего сына».

Тимофей взял узкий кухонный нож, крадучись пробрался в соседний двор и порезал колеса на Басиной машине.

Теперь предстояло организовать поездку Баси, но уже под контролем. Тимофей набрал телефон Алексея и сказал:

– Помогай, Леша, – я позвоню, а ты организуй машину. Нужно будет Басю из нашего села доставить по указанному ею адресу. У Баси машина вышла из строя, а поездку она отменить никак не может. Тут есть маленький нюанс, водитель должен мне рассказать куда он возил Басю. Я гарантирую, Алексей, что это не во вред Басе.

– Да, я все понял, – сказал Алексей, – и все сделаю. Ты как-то так организуйся, чтобы у меня в запасе было несколько часов. Сам понимаешь, путь неблизкий. Водитель у тебя будет надежный – проследит и доложит. Кстати, его зовут Марик.

Дальше события развивались по коварному плану Тимофея.

Следующим утром Бася прошлась по берегу Дубровенки, затем сразу на работу. Повреждения в машине заметила только поздним вечером. О своей неожиданной беде сообщила Тимофею по телефону. По ее взвинченному голосу Тимофей угадал, о чем пойдет разговор:

– Тима, – Бася забыла про официальный тон и былую сдержанность, – Тима, найди минутку, зайди ко мне во двор. Придешь? Давай, я жду тебя.

Тимофей осмотрел все колеса поочередно. Грозился, что обязательно накажет хулиганов. Для начала сделает поручение местному участковому, а затем…

– Да не это главное, – перебила его Бася, – мальчишки, больше некому. Но, Тимофей, мне завтра с раннего утра нужно ехать, как же я поеду? Одолжи мне свою машину, что ли. Если бы я заметила колеса утром, то успела бы заказать такси или просто частника. Что мне делать, Тимофей?

– Моя машина в городе, в автомастерских. На предыдущей неделе еще отогнал. Двигатель застучал. Забрать уже, конечно, не успею, – самозабвенно врал Тимофей, хотя машину на самом деле предварительно спрятал в автомастерских, – но я тебе помогу. Ты иди домой и пакуй вещи. А я займусь машиной. В городе есть знакомые с частным извозом, думаю, что для тебя мы машину найдем. Мне дай какую-то вводную, чтобы было, что обсуждать.

– Километров сто в одну сторону, ну и назад столько же. – наивная Бася не умела врать и хитрить, – я встречаю человека и везу его в мою городскую квартиру. Устраиваю, а потом возвращаюсь сюда. Конечно, на месте встречи нужно какое-то время ждать. Не могу сказать сколько. Я все оплачу.

– Бася, ты успокойся, все мы сделаем. Все будет хорошо.

Тимофей договорился с Алексеем о времени прибытия Марика и через час позвонил Басе:

– Бася, все согласовано, все получилось. В пять часов утра машина будет возле твоего дома. Я на всякий случай дежурю на телефоне, помогу в случае необходимости водителю с маршрутом. Отдыхай. Ты обязательно завтра уедешь, чтобы встретить своего друга.

Тимофей утром вышел на улицу, поздоровался с Мариком.

– Ты аккуратно с дорогой, – просил он Марика, – не спеши. Успеете. Запомни все детали: дорогу, адрес, личность встречаемого. Марик, для меня важна самая мелкая деталь. Я надеюсь на тебя. Одновременно поработай охранником Баси. Не знаю, кого она там встречает, главное, присмотри за безопасностью. Всякое случается, и гости иногда бывают неадекватными. Жду твой звонок с подробным отчетом. Помни, мне важна каждая деталь.

Бася возвратилась через два дня. Привез ее Марик. Во дворе ее дома уже стояла машина с новыми колесами. Тимофей из города привез новую резину, в собственной автомастерской колеса переодели, заодно и протестировали.

Тимофею Марик позвонил только к концу следующего дня, от его рассказа Тимофей утерял дар речи и долго пребывал в шоковом состоянии. Его жизнь разрушилась окончательно, что-то исправить или вернуть в исходное состояние практически уже было невозможно.

Бася свой маршрут до Марика доводила частями. Сначала они поехали в город, успели к открытию универмага. Бася долго ходила по отделам с мужской одеждой и обувью. Марик следовал за ней и принимал упакованные вещи, чтобы перенести их в машину. Бася неохотно принимала его помощь, привыкла свои проблемы решать самостоятельно. Понадобилось время и упорство, чтобы доказать, что носить тяжести за женщиной для Марика большое удовольствие.

Из универмага они отправились в исправительную колонию №23, которая была расположена в пригороде. Бася попросила Марика остаться в машине, а сама пошла по службам и кабинетам колонии. Марик тоже вышел из машины, тем более что предлог имелся – устал, ноги затекли и тому подобное. Бася согласилась с его доводами и позволила ее сопровождать, но уже с пакетами, в которых была одежда. В одном из кабинетов пакеты у них принял некий контролер и куда-то унес.

Далее было простое топтание возле проходной колонии, топтание длительное, около четырех часов. Наконец, дверь проходной открылась, и оттуда вышел молодой человек, одетый в новые одежды, которые купила Бася. И тут Марик понял, кого они встречали. Это был сын Баси, Артем.

– Тимофей Сергеевич, под рукой имеется бумага и ручка? – задал вопрос Марик, – тогда записывайте адрес, куда я отвез Басю и Артема. Через сутки я снова приехал по этому адресу и забрал Басю. Я в полном объеме исполнил ваше поручение?

«Конечно, спасибо», – должен был поблагодарить Марика Тимофей, но он не смог выговорить даже эти простые слова. Его рот свела судорога и лишила дара речи. Тимофей отключил телефон и без сил опустился в кресло. Только через несколько часов к нему вернулась способность к умозаключениям и анализу.

«Это мой сын, Артем, – это было безусловное заключение, а вот дальше… Дальше анализировать услышанное от Марика, Тимофей трусливо боялся, но необходимость превалировала, – Итак, сын. Зовут его Артем, он отбывал наказание в ИК-23. Бася там знает весь штат, и ее там тоже знают. И это понятно. Непонятно другое. И то, что непонятно, теперь совсем несложно прояснить. И я этим немедленно займусь».